Одно из пятен света, похожее на стальной блик, приблизилось. Стук, скрип. Машина? Похоже. Тело меняет положение, и картинка скакнула. Снова дезориентация.
Кто-то прикасается к рукам. Уже успех — чувствуется, где прикоснулись. Треск. Или не треск? Угадываются руль, торпеда и пара сидений впереди. Дверь чувствуется на ощупь, боком.
— Ну, ты даешь.
Кто дает? Что дает? Может, она, Дина, тоже хочет.
— Что поделать. Забыл, что ли, кто я?
Как это кто? Дина Эжен. Некоторые обзывают Диан, Дин, а то и вовсе Диана. По документам изначально 4F. Глупый вопрос.
Толчок. Тяжесть и головокружение. Звуки, притом неразборчивые. Может, стоит лечь? Не получается отчего-то. Гм, почему "отчего-то"? Некуда ложиться. Однако, как будто легче разбираться с тем, что в поле зрения. Пожалуй, последствия перегруза откатываются. Тогда надо вступать в контакт. Только стоит обдумать, как, что спрашивать.
Так. Узнать, где они сейчас. Вряд ли отъехали далеко. Так, а может, сперва осмотреться? Но ведь время уходит! Значит, узнать, где, куда, а дальше по ходу разговора.
— Добрый вечер, — выдавила она из себя. Начало хорошее, нейтральное.
— Э-э... Ну, добрый. Ты как? — это водитель. А ведь есть еще человек. Сидит справа от Ксанфы.
— Плохо. Но ненадолго.
— Славно. Как же это тебя угораздило?
— Это сложный процесс. Не могу объяснить. Вкратце. Но это нормально.
— Вот уж не сказал бы. Может, вам в больницу надо?
— Нет. В больницу не надо. Мы химеры. Для нас это нормально. Хотя неприятно.
— Настоящие?! Надо же. А сама-то черненькая. Чего на свете не бывает.
Дина похвалила себя за начало разговора и стала подбирать следующую реплику. Старик, а теперь она видела, что это старик, не торопился помогать ей.
— Все так. Куда мы едем?
— Вообще-то ко мне на ферму. Там безопасно.
Какая еще ферма? Зачем она им, когда необходимо совершенно определённое место? Непорядок.
Дина возмущенно зашевелилась.
— Но нам нечего там делать! Тем более, это чужая ферма.
Тот только хмыкнул.
— Ну, я ж вас спас, так что не такой уж я вам и чужой. Отсидитесь. Ты ж человека чуть не убила.
— Да? — оживился сосед Ксанфы. — Да ты вообще авантюрист.
Дина не обратила внимания на его слова.
— Я ведь ни в чём не виновата.
— Кто ж тебя спросит? — заявил сосед. — Потом, я Пэчуа верю.
— Да какое вам дело?
— А вот его спрашивай, зачем он с вами связался, — молодой человек махнул рукой и взялся за сиденье впереди.
— Люди должны помогать друг другу, — опять ответил шофёр. — Как же иначе? Вы, правда, не люди, но это я только сейчас узнал. Так, Люка?
— Конечно.
— Мы люди! У нас больше половины генов человеческие, — в ответ старик только хмыкнул. — А почему вы считаете, что там безопасно?
— Да потому что там безопасно. Сами увидите.
Утверждение в качестве собственного обоснования? Что у него с головой? А еще за рулем.
— Странно. Но спасибо. Мы вам благодарны...
— Благодарны, — внезапно поддержала её приходящая в себя Ксанфа, судорожно растянув слово. Ее забила крупная дрожь и она не могла поднять головы.
— ...но предпочитаем действовать сами. Вы же совсем не интересуетесь, чем располагаем мы! А мы не понимаем вас. Поэтому мы, — она взглянула на Ксанфу, — мы отказываемся от предложенной помощи.
Старик кашлянул. Сосед Ксанфы заржал.
— Да ну? А сколько вам лет-то? Что-то вы хоть и дылды, но по фигуре малявки малявками. Про манеры молчу.
— Мы обе полносовершеннолетние. Выпустите нас, пожалуйста.
— Ну высажу я вас. Что дальше? Свидетели того, куда мы выехали, есть. Вы не люди, значит, за вас возьмутся серьезно. Ну?
Сейчас он говорит куда более адекватно. Только опять не людьми назвал. И что ответить? Как же тяжело иногда дается общение!
— Мы не можем неизвестно где отсиживаться. У нас дела. И цейтнот.
— Так в чем дело-то! Помогу. Только мне надо по своим делам сперва. Я как-то не рассчитывал, что подберу кого-то. Потерпите?
Время — восемь часов, шестьдесят три минуты. Склад закрывается в девять. Тридцать семь минут. Транспорта нет.
— Мы не можем. Высадите нас.
— Ладно. Только попозже, хорошо? Тут запрещено. Да и задерживаться мне нельзя.
— Мы и не задержим вас, — неуверенно сказала Дина, пытаясь вспомнить, мимо каких запрещающих знаков они проехали.
— Потерпите минут десять, ладно?
— Но это долго.
— Успеете.
Спор надоел. Какие ещё аргументы подобрать, Дина не знала. Она высказала их вполне достаточно. Ну почему он не слушает?
Ладно. Если слова ничего не меняют, надо просто сделать по-своему. Дина сидела слева, у дверцы. Она попыталась дёрнуть ручку — они ехали не настолько быстро, чтобы химеры не смогли выскочить из машины без риска серьёзно травмироваться. Но она не смогла выпростать ни одной руки. Онемели?
— Что за чёрт? — запаниковав, она невероятным для цельного образом изогнулась и шарахнула в дверь ногой.
— Ты чего?!
— Выпустите нас немедленно.
— Ты чё творишь? — опомнился сосед, дернув ее за ногу. — Это не твоя машина!
— Мне наплевать, — совсем не наплевать, но она заранее подготовилась произнести именно эту фразу. Конечно, примут в штыки, опешат. Ведь она им обязана. Дине и самой не нравилось ее поведение, однако времени действительно не хватало. Нужно было успеть не только покинуть машину, но и как-то добраться до склада. — Я в своём праве. Выпустите сию секунду.
— Нехорошо, — ну вот, что и требовалось доказать. Уже даёт оценку словам. — Мы вам помогли, а ты что?
Прав ведь... Прав? С точки зрения эмоций — прав. Но с точки зрения логики — нет.
— Нет. Помощь такой не бывает. Слушайте, я последний раз прошу. Если не выпустите, то я... Я вас ударю!
Старик захотел что-то ответить, но его опередил парень:
— Ты? — рассмеялся он. — Ну-ну.
Он толкнул в плечо Ксанфу — чтобы химеры завалились набок. Дина сообразила, что происходит, достаточно быстро, но, увы, не заблаговременно. Ее прижимала двойная тяжесть, сама по себе не страшная, зато руки еще не слушались.
— Удобно? — обратился он к Дине.
Почему он такие глупые вопросы задает?
— Нет.
— Да неужели? Это не предел. Так что попрошу не делать попыток выбраться. Я вооружен. Полежите теперь так, мне спокойнее будет. Недолго уже. Наручники порвать не пытайтесь, под вас сделаны. Хотя, мне-то что, хотите — ломайте руки.
Наручники? Когда же они на ней оказались?.. Память услужливо подсунула ощущение холодного металла на запястьях. Но тогда Дина не могла опознать прикосновение.
— Это незаконное ограничение свободы и оно карается по закону, — наудачу попробовала она. Вдруг проникнется?
— Какие вы грамотные, — притворно восхитился он. — Но во-первых, это только на людей распространяется, и никто из фараонов не захочет с таким делом связываться. Во-вторых, через несколько дней в моих действиях не будет состава преступления даже официально, — подмигнул он.
— Вы кто? — Дина сказала это твердо, но она очень испугалась возможного ответа.
Тот только хмыкнул.
— Ты что же, правда думала, что за подобными экземплярами не будет пристального наблюдения? Или ты считаешь, что в вашей паршивой собственной безопасности лучшие из лучших, а за этой, — он ткнул пальцем в Ксанфу, — вообще никто не следит? Это обижает, знаешь ли.
— Обижайтесь, — ответ ничего ей не дал, и ее тревога только возросла. — А едем мы куда?
— Не болтай. Побереги силы... Хотя нет, вот этого не надо.
— Нам невозможно навредить другим.
— Угу. А кто-то только что совсем другое говорил.
— То была особая ситуация. И я преувеличила.
— Так вы еще и врать, оказывается, умеете, — оскалился парень.
— Умеем. Где мы сейчас?
Он промолчал. Терпеливо выждав несколько секунд, Дина повторила вопрос.
— Мне надоело. Заткнись. Пожалеешь ведь!
— Так где? — вступила оживающая Ксанфа.
Парень не стал ожидать, пока химеры выдохнутся, а просто ударил Ксанфу. Та стиснула зубы, потом вдруг расслабилась. Ей наверняка не хотелось опять уплывать.
— С нас хватит и полуживыми вас дотащить. Ясно?
— Это — ясно. Но зачем бить?
— А затем, — он ткнул Дину дулом пистолета под ребро, несильно, но постаравшись причинить ей боль, — что мы — не вы. И чем сильнее я вас обработаю, тем легче с вами управиться потом. Лучше так, чтобы вы сами не шли.
— Есть же транквилизаторы, — прохрипела девушка. Пистолет мешал дышать, да и без того ребра ей сдавили.
— Нет, надо же? Сами подсказывают. Мы слушаемся, полагаемся только на эту дрянь, они ее быстро переваривают — и сбегают. А нам нечем их остановить. Нет, дорогая, гарантированная дезориентация лучше. Ну и ваша неспособность двигаться. Что для этого надо? Правильно.
Удар. Больно-то как! Она возмутилась и закипела. Рывок, совершенно бессмысленный, но такой ожидаемый. И опять реальность рассыпается на фрагменты.
Жарко и душно. Голос. Люка? Ну да, он. Смысл? Грустный смысл, вообще-то. А говорит громко, разборчиво. Люди так обычно говорят? Очень редко. Тогда это специально. Возможная цель? Деморализация.
Чуть только взгляд девушек становился осмысленнее, Люка выжидал и снова следовал ряд ударов. Доставалось обеим. Следить за временем им стало невозможно. За дорогой тоже. Только слух почти не перегружался, но от него было мало пользы.
* * *
Флореаль для Харона начался неудачно. Первую декаду ему откровенно мешали заниматься любимым делом. При том, что требуемый объем работ он делал, но от него хотели еще большего. Добиться не добились, но надоели.
Зато потом пришла Дина с просьбой. Не помочь младшей он не мог, к тому же просьба оказалась интересной. Сестре нужны были AIN, Боа, DAX, ботулотоксин и прочие вещества, которых она нигде больше не могла достать.
— Хорошо. Я смогу. А зачем тебе? — поинтересовался он, соглашаясь.
— Мы с Ксанфой уходим. Ты знаешь про мои опыты?
— Знаю. Меня с собой возьмете?
— Нет, — Дина грустно качнула головой. — Трое более уязвимы, чем двое. Особенно парень. Артемида рассчитала вероятность выживания — тоже хотела с нами. Больший шанс выжить только у серьезной группы, но этого мы не можем себе позволить. Нам не по карману достаточная экипировка. А иначе я бы у тебя эстрадиол и прочее попросила.
Фраза про карман его смутила, но потом он вспомнил ее значение. С языками у него всегда были мелкие проблемы. Грамматика не вызывала осложнений, лексикон тоже, но иносказания не давались ему совершенно, кроме заученных фразеологем. И чаще всего это касалось родного языка. Насколько может быть родным язык для того, кто не использует его для мышления.
Геба, когда еще была жива, как-то пыталась формализовать для него непонятности — все химеры, кроме разве что Пирры, так делали, только мысленно — но усвоить не получилось. Да и разве он сравняется с той же Диной? Она-то помнила множество приемов для извлечения скрытого смысла или понимая намеков — и она никогда не забывала их применять. Ей это было интересно. Харону — нет.
— Ну, Дина, у тебя, наверное, доступа к нужной информации нет, — ответил Харон, расшифровав ее слова. — Или ты не интересовалась. Вам не эстрадиол нужен, а...
— Харон, я же в сослагательном наклонении говорила. И ты бы все равно именно то, что надо синтезировал, будь это нужно. Но нам это не нужно.
— Хорошо. Так когда?
— Уходим в нониди, так что днем раньше.
— Заберешь сама?
— Нет, узнай у Жана Брюне, на какой склад отсылать. Только не спеши пока к нему обращаться, я еще собираюсь договориться с ним. Все равно у меня к нему огромная просьба. Сможешь с ним поговорить сам? Или хочешь, Ксанфа посредником будет?
— Лучше, если Ксанфа, — вздохнул Харон. Возможность общения с посторонним пугала.
— Хорошо. Тогда я попрошу его все сообщить ей. Кстати, вот. ТМ-ответчики. Спрячь один где-нибудь в открытом месте, но подальше от чужих глаз, а второй держи при себе, если что — уничтожай. Знаешь, как?
Чужие глаза Харон вовсе не собирался прятать, а потому такое предложение его озадачило, прежде, чем он сообразил, в чем дело.
— Да. Вы вернуться хотите?
— Ну не бросать же вас навсегда?
Через несколько дней к нему в квартиру деликатно ворвались Ганимед с Амальтеей. Деликатно — потому что не сошли с негласного маршрута, по которому обычно перемещались гости, зато сделали это быстро и шумно. Этих двоих как создали вместе, так они почти и не разлучались. Им вдвоем интереснее, чем с другими. Кроме Леандра с Леандрой, только они и держались вместе, остальные предпочитали общение не со своим двойником, а с кем-либо другим. Самому Харону нравилось общаться с Диной, Никомедом, а раньше еще и с Гебой. Рядом с Ксанфой было уютно, но и скучно.
— Смотри! — сказала Амальтея.
— Новости? Я только "Бюльте де Шими" читаю.
— Но это нас касается.
Заинтригованный Харон быстро прочитал статью, в которую ткнул пальцем Ганимед. Задумался.
— Это что же получается? Не понимаю, как такое могли принять.
— Смогли. Бедные Ксанфа и Дина, — вздохнула Амальтея. — Зачем они тогда в ССАФ вернулись? Теперь все потеряли.
— Да нет, не все, — растерялся Харон. — А потом, они в другую реальность собираются. Дина что-то с пространством придумала, я не понял деталей. Но математика процесса впечатляет.
— И меня, — согласилась Амальтея. — Но я еще физический смысл понимаю. Мы с ней обе на "Пондусе". Это здорово, то, что она сделала!
— Так сделай свое и возьми нас. Возможно, мы все так спасемся?
— Но я же не могу свободно пользоваться своим счетом! А это ведь важно. Допустим, в новом мире людей нет. Только зверье, которое эволюционировало во что-то непотребное. Тогда: нет инфраструктуры, которой можно пользоваться. И просто подождать лет двести-триста, пока та разовьется — тоже нельзя. Нужно чем-то снаряжать ружья — ты долго без таурина протянешь? — Харон хотел упомянуть животноводство, но Амальтея не слушала. — Нужно чинить станки и изготовлять детали. Нужна автономность, а она больших денег стоит. И касается только низких технологий, остальное следует запасать.
В целом, Амальтея убедила Харона. Зато когда он рассказал, что сестры собираются за ними вернуться, Ганимед и Амальтея оживились, пообещав обнадежить остальных.
Еще через пару дней он отправил два контейнера по адресу, который ему дала Ксанфа. В контейнерах лежали тщательно упакованные баллоны, герметичные коробки и прочие сосуды. Харону пришлось истратить значительные запасы недешевых реагентов, но поскольку принадлежали они государству, он считал, что вправе это сделать, после того, что устроили ему и прочим модификантам. К тому же, в двести десятом он открыл принципиально новые методы детоксикации, дешевле старых. Уже только поэтому им должны. К тому же из-за этого открытия все закончилось на Полибии с Иреной, новых химер уже не будет. Остается только естественное воспроизводство, но никто из них не хотел такого. К тому же, полных прав у них все равно нет.
А на следующий день, когда Харон возвращался домой с работы, его вдруг схватили прямо на улице и, прежде чем он поинтересовался, в чем дело, затолкали в машину. Там он попробовал вырваться, а когда его ударили, разозлился, и следующий рывок просто отключил его. В таком состоянии его и поддерживали. В конце концов, похитители доехали до какого-то фургона, выволокли Харона и сковали его так, что он даже выпрямиться не мог. Потом втащили внутрь. Там уже сидела Амальтея, так же скованная по рукам и ногам. Когда дверь закрыли, фургон тут же тронулся и запрыгал по выбоинам.
