Нечистик

Рыжеватый и мельник тоже приблизились к мертвяку, но никаких когтей не обнаружили. Люди молчали, ожидая, что скажет их новоявленный предводитель.

— Крепко он тебя колдовством обработал, коли ты его так рьяно защищаешь да околесицу несешь!

— Да, зачарован он! На глаза его погляди! Вон зрачки громадные, что у Варгина36! — встряла Нюрка.

— А тебе почем ведомо, какие зрачки у Варгина? — не сдержался кто-то.

— Цыц! — гаркнул мельник. — Ничего, сын, мы поможем тебе. Хватайте и Малка тоже! — приказал мельник. Множество рук впились в крепкую богатырскую спину, сбили юношу с ног и даже успели связать невесть откуда взявшейся веревкой.

— Да, говорю же вам: он не повинен! Это все... — слова резко оборвались и утонули в расцветающем дне. Малка ударили по затылку тяжелой рукоятью меча, снова погрузив в забытье. Только теперь оно не несло благодати, скорее беспомощность и слепоту.

Глава 14 Расправа

Малк шел в темноте. Его босые ноги то и дело нащупывали трупы. Каждый из них имел кошачьи усы и огромные длинные когти, которые вились подобно лозе Зазовки, стремясь найти мягкую плоть юноши. Сын мельника знал, что где-то тут, среди этих не погребенных тел лежит что-то важное, что-то необходимое, что-то, что непременно нужно найти, иначе... Иначе деревня так и не избавится от кровопивца, а Лада и волколак не сумеют обрести человеческий облик. Но что же? Что он должен найти? Учитель не рассказал. Может нужно вернуться в Гиблое озеро? Волчье зрение стало подводить. Ладони и ступни удлинись, превратившись в ласты. Воздух увлажнился и посвежел. Перед ногами разлилась темная вода.

— Моли, моли богов! — доносился из ее недр голос жреца.

— Ишь ты, волком ему не нравится быть! Радоваться надобно, что такой чести удостоен, а он, — присоединилась к деду Немира.

Вокруг слышалось чириканье озерниц. С неба свисали десятки сияющих качелей из мечей, на каждой из которых сидел житель Малковой деревни. Селяне о чем-то спорили и тыкали в сторону парня когтистыми пальцами, злобно сверкая глазами и раскачиваясь с помощью своих хвостов.

— Найди упыря, найди упыря! — вдруг просипел ведьмак. Юноша судорожно стал оглядываться в поисках учителя.

— Ты где? Отзовись! Ты где?!

— Тише, сынок. Я здесь, — голос учителя неожиданно стал искажаться, все явственнее приобретая родные нотки, так хорошо знакомые с самого детства.

Малк проснулся. Мозг постепенно отпускал привидевшийся кошмар.

— Где я?

— Дома, сынок.

Полностью вернувшись к реальности, юноша, наконец, различил родное лицо матери. Оно улыбалось.

— Наконец-то ты дома. Хвала богам! Теперь все будет добре.

— Сколько я проспал?

— Да всего ничего — не боле часа.

Парень закрыл глаза и вмиг припомнил странный сон, а затем целую вереницу событий: ворожею, Зазовку, жреца, Лесуна, озерниц, упыря... Ведьмак! Учитель!

— Где ведьмак? — вскочил юноша. Голова трещала.

— Погодь, сынок, приляг, тебе надо отдохнуть.

— Некогда отдыхать! — парень с трудом пересилил себя, чтобы не дотронуться до затылка. — Мать, где ведьмак?

Женщина потупила взор, явно не желая отвечать. Малк занервничал.

— Где он? Что с ним сделали? — говор перешел в крик — и затылок сдавило еще сильнее.

Рот мельничихи превратился в узкую полоску — верный признак того, что надобно сменить тактику.

— Мам, — Малк, ласково взял в свои ладони руки, испещренные паутинками морщинок, — мам, ты всегда была мне самым близким человеком. Скажи, что с ведьмаком? Это очень важно.

Женщина зажевала губы — она разрывалась между сыном и чьим-то (наверняка отцовским) наказом.

— Мам, если ты не скажешь, я сам выясню. Только время могу потерять, а его и так мало... Ответь, прошу тебя.

— Полонили его, — решилась мать, — к избе лесника повели. Камнями забить хотят.

— Болваны! — Малк спрыгнул с лавки — резкость движения болезненно аукнулась в голове, — где моя одежа?

— Малк, погодь! Отец не велел тебе туда ходить!

— Я пытаю: где моя одежа? Али ты хочешь, чтоб я в таком виде туда пошел?

Женщина, вытирая слезы рукавом, вытащила Малку новую рубаху и штаны.

— Где перчатка?

— Вот... Малкуша, не гневи отца! Не иди супротив его слова.

— Ты не разумеешь. Ведьмак спас деревню, а его за это камнями? Неблагодарные слепцы! А отец, отец... — так и не решившись закончить фразу, Малк стал одеваться. Только бы успеть!

— Малкуша, дождись отца, — плакала женщина.

— Нет, некогда. Не могу, — натянув сапоги, — юноша решительным шагом направился к сеням, — Поверь, я все делаю правильно.

Юноша быстро оделся.

— Погодь, Малк. Возьми вот, — мельничиха протянула сыну сверкающий меч и небольшой узелок со снедью. Она пошла против воли мужа. — Береги себя.

Парень сжал мать в объятьях и вышел вон из родной хаты. На мгновение он оглянулся — и ему почудилось, что это было его последнее пребывание в отчем доме. Странно... Глупо! Тряхнув ноющей головой, Малк избавился от несуразной мысли и ускорил шаг. Солнце заливало округу, словно старалось сделать каждую травинку еще зеленее. Лады в небе почему-то не оказалось. Может, она все еще горевала на кладбище? Что ж придется подождать с ее поисками.

Малк побежал к избе лесничего. Болваны! Болваны! Камнями! Как можно? Ну, как жить подле таких соседей? Им добро делаешь, а они тебя же за это каменюками — да в костер! Хотя, давно ли он сам мыслил по-иному? Все ж людская слепота намного-намного страшнее коварства Зазовки, силы Лесуна, да даже кровожадности упыря. Как с ней тягаться? Не мудрено, что боги поставили помеж собой и человеком ведьмаков да жрецов.

Легкие успевали наслаждаться свежестью весеннего воздуха, понемногу вытесняя боль с затылка. Но сердце билось в тесноте тревог, горечи и страха за судьбу учителя. А отец? Он всегда отличался рассудительностью. Что стало с ним? Что за тайна разрезала душу мельника, заставив так возненавидеть ведьмака? Малк старался бежать как можно быстрее, а дорога все не кончалась, как порой случается во сне. Эта тропа ранее была самой любимой, ведь она вела к Ладе. Но теперь, хата лесничего словно превратилась в проклятое место. Вдруг с сосны слетела крупная птица и уселась на вовремя подставленную богатырскую руку.

— Лада, — обрадовался парень. Он аккуратно снял с хрупкой шеи пустельги ведьмаковскую сумку и, сунув в нее узелок с едой, перекинул через плечо. — Как хорошо, что ты рядом. Ты знаешь, учитель жив?

Птица что-то сказала и невысоко взлетела, словно указывала путь. Бег возобновился. Решительность била ключом. Но только больше Малк не представал слепым юнцом: теперь он ведал то, чего другим не суждено узнать никогда. Хорошо это или плохо? Ну, не зря же говорят, что горькая правда всегда лучше самой сладкой лжи. И юноше нравилось это новое состояние.

Ближе к дому Гурки, стали различаться людской гул и редкие выкрики — все селяне на скорый суд пришли. Эх, кабы они так охотно на поиски детей да упыря собирались. А то, кто под лавкой, а кто в хлеву разом со скотиной прятались. Наконец, тропа привела-таки к месту сборища. Тело юноши обомлело: обессиленный ведьмак весь в крови сидел на сырой земле. Его выбившиеся пряди блестящими смоляными струями стекали по лицу, полностью скрывая глаза. Тугими веревками обездвижили за спиной руки. Но учитель, непонятно почему, даже не старался освободиться. А ведь мог бы вмиг обернуться птицей или волколаком, если б только пожелал.

— Узнаешь ли ты это место? — прозвучал суровый голос мельника, исказившийся до неузнаваемости.

— Отчего ж не узнать?

— Ты брось эти свои ведьмаковские штучки! Отвечай, как положено, не юли! — взревел от возмущения мельник. Даже рыжеватый попятился, явно не ожидая такого поворота событий. Малк больше не узнавал отца. По молодецкому телу вдруг разлился стыд. Было больно смотреть на то, что решил сотворить со своим спасителем дремучий народ.

— Так узнаешь или нет?

— Это хата лесничего.

— А теперь расскажи за что же ты его, нечистик окаянный, убил?

Народ загудел пуще прежнего.

— Да чего вы с ним вошкаетесь? Каменюками забить и дело с концом! — заорал пьянчуга.

— И то правда! Только пусть детей вернет! — поддержал местного гуляку сын кузнеца.

— Погодьте, — вмешался Тарас, предчувствуя, что происходящее вот-вот может выйти из-под контроля, — не дело вот так человека без суда казни предать.

— Да, какой это человек?! Ведьмак, проклятый! Разве человек станет кровь собратьев пить да животину жрать?! — вставила свое мнение базарная баба Нюрка.

— Верно говоришь! Каменьями да огнем! — закричали люди.

— Успокойтесь! — рявкнул мельник. — Сначала пусть ответ пред нами держит.

— Князя надобно дождаться! Мы ж не звери, не имеем права вот так его жизни лишать, — рыжеватый всячески старался повернуть обстановку в другое русло.

При упоминании князя, люд немного поостыл.

— Пока староста не придет в себя, пока сюда не прибудет князь, я сам буду решать, что с ним делать, — твердо заявил мельник.

— Это, по какому такому праву? — возмутилась Нюрка. — Чем это другие хуже?

— Ничем не хуже! А решать буду по праву старшинства. А если кто не согласен, так пусть вперед выйдет.

На лице рыжеватого забрезжила тень недовольства, но она быстро погасла. Больше Малку не на кого было надеяться. Оставалось одно — поспеть доказать, что учитель ни в чем не повинен до наступления расправы. Только это удерживало юношу броситься на защиту невинно полоненного прямо сейчас. Почему-то внутри забилось сомнение в том, что мельник постарается сохранить жизнь ведьмаку до прибытия князя.

— Вот и добре, я буду справедлив. А сейчас ответь-ка, зачем ты детей у себя в хате удерживаешь?

— Я их берегу, — спокойно ответил ведьмак.

— Интересно от кого это? От матерей да отцов? — встрял выпивоха и тут же смолк под подавляющим взглядом мельника.

— От кого бережешь?

— От нечистика, что из них кровь высасывал.

— Очень интересно. Иными словами, ты их сам от себя в своей хате сберечь пытался? — спросил мельник.

— Вы ничего не желаете понимать, — вздохнув, проронил мужчина.

— Куда ж нам до тебя? Мы — люди простые, по болотам не шастаем, других жизни не лишаем. Нечистик проклятый!

— Я не нечистик. Я такой же человек как и ты, — устало проговорил пленник.

— Не смей! Ты — порождение Навья, ты — лгун и мерзкая тварь! У тебя только облик человеческий, а нутро гнилее, чем трясина!

— Зачем тогда ты меня пытаешь, если тебе и так все известно? — хмыкнул ведьмак.

— Вот оно и доказательство! — воскликнул мельник. — Он сам признал свою вину! Молвить боле не о чем! Тащите его к столбу позора!

Досада запуталась в душе Малка, но пока он мог только наблюдать. Еще не хватало, чтобы и его сцапали — тогда точно некому будет помочь учителю.

— Подымайся, отродье! — пнул ведьмака пьянчуга.

— Давай-давай, — подоспел на выручку гуляке сын кузнеца.

Пленник молча стерпел удары и плевки. А затем встал на ноги и выпрямился в полный рост. Кое-кто даже шарахнулся прочь — так внушительно смотрелся черноволосый статный ведьмак. Малыши с визгом разбежались в стороны и не смели даже выглянуть из-под юбок мамаш. Быстро пришедшая в себя Нюрка тут же нашлась с трактовкой:

— Да, вы поглядите, он даже теперь наглость имеет людей пугать. Не ровен час, так еще и в какую дрянь обратится да слопает нас всех!

— Ноги, ноги ему вяжите, — воскликнул кто-то, поддавшись посеянному Нюркой страху.

— Не нужно, сейчас он ничего не сделает: день на дворе. Его мерзкие силы — только ночью подспорье, — погасил начинавшийся переполох мельник. — Но грабли да вилы лишними не будут.

Пьянчуга шмыгнул в хлев лесничего и тут же воротился вооруженный озвученными орудиями. Вилы он оставил себе, а грабли вручил сыну кузнеца. Ведьмак шел, гордо вскинув голову. Он будто не замечал происходящего и никак не реагировал на колкости гуляки и прочих селян. Его даже не заботили меткие и болезненные уколы вилами и удары граблями. А связанные кисти, не умаляли размашистости твердого шага. "Почему, почему он все это терпит?" — в который раз спросил себя Малк. Он как никто из присутствующих реагировал на каждые тычку и пинок в своего учителя. Зато выпивоха и сын кузнеца с нескрываемым удовольствием выполняли возложенные на себя обязательства.

Позорный столб находился на краю деревни, аккурат у мельницы. Посему дорога к нему должна была стать для пленника — настоящей преградой, долгой и мучительной. Да только самого ведьмака это не сильно страшило. Али он просто не подавал виду. Многие по пути забегали в хаты и возвращались с палками, топорами, косами, последовав примеру выпивохи. Снова вооруженные считали своим долгом опробовать орудия на пленнике. Осмелевшие мальчишки соревновались, кто попадет плевком в ведьмака. Получалось далеко не у всех, так как лишь немногие отваживались подойти к полоненному на расстояние в три аршина.

Малк смешался с толпой и вопреки давящему желанию прекратить все это брел в общем потоке. На него никто не обращал внимание. Люд полностью погрузился в издевательства над ведьмаком. Еще бы! Они же, наконец, поймали лиходея. А о том, что этот "лиходей" на самом деле — их спаситель, никто и думать не желал. Селянам нужен был объект, чтобы душу отвести, чтобы страхи свои запамятовать. И сейчас они могли поверить во все, что угодно. Мельник вовремя сумел указать на источник всех последних неурядиц и мучений деревни. Только зачем, зачем ему-то это понадобилось? Никак не хотелось верить, что отец нарочно все придумал.

Юноша запрокинул голову, словно ища подмоги или хотя бы поддержки. Пустельга не покидала его: ловко рассекала пространство, будто родилась крылатой. Эх, когда же это все закончится? Выходило совсем не так, как должно было. Сразу не заладилось, Волосяник, подери! Он-то думал, поймают упыря поганого, а тут! Все с ног на голову встало. Эх, как бы хотелось, чтобы ничего этого никогда не случалось.

— Вяжите его! — приказ мельника рывком вытянул Малка из пучины размышлений. Юноша мигом оценил обстановку. Трое мужиков, среди которых, конечно, были сын кузнеца и местный выпивоха с видимым наслаждением волокли ведьмака к столбу позора. И хотя этого совсем не требовалось (пленник даже не упирался) — они тянули черные волосы с таким остервенением, что кошачьи глаза увлажнились. Но лицо учителя даже не дрогнуло.

— Крепче стягивай, — посоветовал сыну кузнеца гуляка, с удовольствием взирая на то, как послушные лубяные жгуты впиваются в кожу. Путы полностью обездвижили пленника. На все про все ушло ровно столько времени, сколько требовалось, чтобы каждый из вязавших получил как можно больше радости.

— Ну, а теперь приступим! — потер руки мельник.

— К чему? — не выдержал рыжеватый.

— Судить будем!

— А как же князь?

— Как ты не понимаешь, каждая минута нашего бездействия дает ему возможность сбежать!

— И то верно! — поддержал временного главу пьянчуга. Народ загудел. По обрывкам фраз и куче кулаков, стало ясно, что люд полностью на стороне мельника.