Великий поход

- Вы, несомненно, его услышите, однако должен предупредить, что обстоятельства этого дела весьма похожи на фантастический роман, а потому без доказательств будут выглядеть не слишком убедительно. Само собой, я предъявлю эти доказательства, но для этого нам придется отправиться на Корпусной аэродром. Желаете отложить беседу или же предпочтете узнать все без промедления?

- Пожалуй, лучше всего будет беседовать по дороге, - предложил Керзон, - тем более, что, судя по вашим словам, без определенной подготовки эти доказательства могут оказаться весьма шокирующими...

Глава 19

Война началась совершенно неожиданно — не прошло и недели, как нацистский флот начал действовать в открытую. В тот же день Пе-8 Молотова доставил в Архангельск Керзона, который после переговоров с Горшковым отбил в Лондон телеграмму с рекомендациями... А на следующий день наци обстреляли Кейптаун, высадили десант и, хоть и с трудом, но заняли город.

Сказать, что весь мир был в шоке — значит, не сказать ничего. Даже оба кайзера были потрясены, явно не ожидая ничего подобного, и если Вильгельм немедленно погнал "молодых волков" со всех постов и мобилизовал армию, то Франц-Фердинанд опоздал. В результате в Германии то и дело вспыхивали более или менее успешно подавляемые мятежи, а Австро-Венгрия рухнула. В Вене обосновался рейхсштатгальтер Зейсс-Инкварт (что ничуть не удивило терран), Франц-Фердинанд, едва успев короноваться, был убит, а его брата Карла венгры провозгласили королем Венгрии и Хорватии, короновали короной святого Иштвана и намертво встали на границе, зажав нацистов в Цислейтании.

Все эти новости Хаецкий узнавал между делом — на аналитиков обрушилось настоящее цунами информации, а результат требовался, как обычно, вчера. И работать приходилось в море — оставив отряд прикрытия в Архангельске, основные силы Объединенного флота вышли в море, начав охоту на гитлеровский флот.

Грубо рассекая невысокие волны, авианосец, окруженный свитой, шел на юг. Выбравшийся на палубу Хаецкий стоял, зажмурив глаза и подставив лицо ветру, и пытался хоть ненадолго отвлечься от работы...

До сих пор сам Гитлер не появлялся на публике ни разу. Скорее всего, это означало, что он засел на антарктической базе — но совсем необязательно. Он мог тайно обосноваться где-нибудь в Цислейтании или даже в Германии, где его будет крайне трудно найти... И еще труднее достать, потому что психопат наверняка засел в каком-нибудь бункере — время на постройку у него было — и почти наверняка закопался так, что обычными бомбами его не достать. Ну а снова использовать ядерное оружие посередь Европы терранам не слишком хотелось — предыдущий опыт трудно было назвать приятным...

А по Антарктиде удар неизбежен — даже если Гитлера там нет, оазис Ширмахера по неведомым причинам раз за разом привлекал нацистов. Что такого было в этом клочке продутой всеми ветрами мерзлой земли, которую ее первооткрыватели не иначе как в насмешку назвали оазисом — Хаецкий не знал. Не знал этого и Фок, но какие-то подозрения у физиков на этот счет имелись, особенно у одного молодого и весьма язвительного американца. Хаецкий их, разумеется, не понимал, Этне — тоже, но на главный вопрос физики все-таки отвечали внятно — ядерный удар по базе допустим. Но нежелателен, так как физики очень хотели получить себе все наработки немцев... на что военным было решительно наплевать.

Впрочем, антарктическая база не была главной проблемой для Хаецкого. Чем дальше, тем больше он начинал подозревать, что этот мир — далеко не последний в их походе. Нацисты уже обосновались в двух мирах — что мешало им устроиться в третьем, четвертом — да хоть до бесконечности? Абсолютно ничего. И наверняка они именно так и поступили... Коричневая чума, точно так же, как настоящая, может десятилетиями, если не веками, скрываться от человеческих глаз... но однажды чумные блохи проберутся в город — и вспыхнет эпидемия.

Впрочем, судя по тому, что уже известно, главное логово нацистов где-то здесь, а значит, есть шанс, что их удастся если не разбить окончательно, то по крайней мере лишить большей части сил. А для этого прежде всего необходимо найти и уничтожить флот... И, судя по тому, как оживилась палубная команда, спешно готовя торпедоносцы к вылету, именно это и произошло.

Постояв на палубе еще пару минут, Хаецкий ушел — началась работа, и не стоило мешать техникам, готовящим самолеты к вылету. Тем более, что у него хватало и своих дел, а бой вполне может принести новую информацию...

Пока, впрочем, никакой информации не было. Зато была Этне, лежавшая на его койке, заложив руки за голову и задумчиво созерцавшая потолок.

— А ты прав, так лучше думается, — заявила она.

— И до чего ты додумалась? — поинтересовался Хаецкий.

— До следующих целей. Первым делом наци почти наверняка нападут на Мальвины. Десант, может, и не станут высаживать, но разнесут все, что можно. Потом — хотя может, даже и начнут с этого — пройдутся по Сиднею и Мельбурну. И все — аборигенам их не достать. Угля просто-напросто не хватит, а бункероваться в море им придется в радиусе действия авиации... Да и нам их сковырнуть будет непросто.

— Занять Южную Георгию, — пожал плечами Хаецкий. — Для полосы там место найдется. А с какой скоростью американцы аэродромы подскока строят, ты и сама знаешь. Недели не пройдет, как можно будет туда бомбардировщики перебросить. И думаю, что одной бомбы будет мало — для гарантии лучше бы две-три...

— О ней наци тоже подумают, — возразила Этне.

— В этом мире там нет ничего, кроме склада с припасами для китобоев, — покачал головой Хаецкий. — И сколь-нибудь заметный гарнизон туда не поставишь.

— Мы тоже. А сотню-другую, из которых большая часть — техники, сковырнуть будет несложно.

— Если мы накроем главную базу, фрицам станет не до маленького острова у черта на куличках. Ну а если не накроем... Я же не предлагаю там разворачивать постоянную базу — сели, заправились, взлетели, вот и все. Ладно, оставим это все командованию, а ты лучше скажи — из Австрии новости есть?

— Посмотри сводку, — махнула рукой Этне, — на столе лежит.

Сводка пришла всего десять минут назад, но ничего действительно важного в ней не было. За сутки не изменилось практически ничего, если только... Хаецкий отложил сводку, быстро перелистал несколько старых, заправил бумагу в машинку и начал спешно печатать.

— Что ты там углядел? — осведомилась Этне, повернув голову.

— Волчьи стаи. Ты разве сама не заметила? — Хаецкий продолжал печатать, не сбавляя темпа. — И это при том, что у аборигенов с гидроакустикой проблемы...

— Проще говоря, они собрались по наши души, — заключила Этне. — И поскольку я представляю, насколько это сложно, вывод один — нас ждали и запустили резервный план. Хотя все это лишний раз подтверждает, что ждали нас все-таки позже...

— Ладно. С этим я закончил, пойду к Горшкову, — Хаецкий вытащил отпечатанный доклад из машинки. — Заодно, возможно, что-нибудь новое узнаю.

Появление волчьих стай Горшкова, естественно, не обрадовало. Комментировать он эту новость не стал, но мнение Хаецкого к сведению принял и тут же озадачил разведку новой информацией — атакованный отряд оказался авианосной ударной группой, но там не было ни "Цеппелина", ни достроенного уже в параллельном мире "Рихтгофена", а был какой-то совершенно неизвестный авианосец. Авианосец налет пережил, хотя и не без потерь, а вот "Шееру" не повезло, как и трем эсминцам. Удар болезненный, но не фатальный, а новый корабль был крайне неприятной неожиданностью. Горшков был зол на разведку вообще и на Хилленкоттера в частности, а Хилленкоттер, у которого, к тому же, возникли какие-то проблемы с армейской разведкой, был зол на всех, в том числе и на Хаецкого.

Хаецкий неудовольствие начальства перенес стоически, вытянувшись по стойке смирно и в нужный момент выдавая "Так точно, товарищ адмирал!", ожидая пока гроза закончится. Ждать пришлось не слишком долго — разнос Хилленкоттер устроил больше для порядка, чем за реальные провинности.. Не прошло и пяти минут, как адмирал махнул рукой, вяло попросил все-таки придерживаться принятого в англоязычных странах обращения, выдал папку со снимками авианосца и велел работать. Хаецкий отдал честь, забрал папку и вернулся в каюту.

В каюте ничего не изменилось — Этне все так же валялась на койке и таращилась в потолок.

— Влетело? — осведомилась она, скосив глаза на Хаецкого.

— Влетело, — согласился Хаецкий. — Да еще и у фрицев появился новый авианосец...

— Ну-ка... — Этне резко села и почти вырвала у напарника папку. — Вот так номер! Это же "Раймунд"! Так... "Альфонс"? Не подходит, мостик не такой. Сам "Раймунд" потоплен, "Бертран"? Тоже не то, труба прямая... Слушай, ну или это все-таки "Раймунд", и тогда его не потопили в Ла-Рошели, или... Или у нас под носом построили авианосец, а мы и не заметили. Стыд мне, позор и поношение...

— Бывает, — кивнул Хаецкий. — Мы вот так нацистское вторжение прошляпили. Были, конечно, подозрения — да что там подозрения, было ясно, что рано или поздно это случится, но никто не ждал, что случится так рано. Ну а итог ты видишь сама...

— Вижу, — Этне снова улеглась. — Все-таки, вряд ли это новый корабль — скорее, "Раймунд" вовремя выскочил из Ла-Рошели, если не ушел в переход прямо оттуда. И это, кстати, мне нравится еще меньше — где один, там и целый флот. В любом случае, сейчас не так уж и важно, как...

— Как раз это очень важно, — возразил Хаецкий. — Удрали один раз — смогут удрать и в следующий. А потом еще и выскочат в самом неожиданном месте... Такое впечатление, что они как-то смогли ускорить открытие перехода хотя бы минут до пяти, а это очень плохо.

— Втрое быстрее, чем вы, — кивнула Этне. — Да, перспектива так себе... Но в докладе, конечно, обе версии?

— Разумеется, — Хаецкий сел на койку, набрасывая черновик доклада.

Вторая версия действительно выглядела сомнительной, но и отбрасывать ее не стоило — постройка "Ямато", о котором не знали ничего толкового до самого конца войны, была очень показательной в этом плане. И она сулила гораздо меньше проблем, чем первая. До сих пор на переход затрачивалось минимум десять-двенадцать минут, а значит, у врага появилось двукратное преимущество в маневренности, позволяя, как минимум, вывести корабли из-под удара...

— Что меня радует, — неожиданно сказала Этне, — так это то, что за атомную бомбу они пока не схватились. Ладно мы — мы уже привыкли, но вот что будет с аборигенами, если мы начнем тут драться всерьез... Знаешь, как-то не хочется это представлять.

Хаецкий промолчал — возражать он не собирался, да и нечего было бы возразить. И без того непростая задача усложнялась еще и тем, что выполнить ее было необходимо с минимальным побочным ущербом. Мир, не знавший даже химического оружия, слишком серьезно пострадает от атомного... И через несколько лет сам может оказаться врагом Терры. Еще одним — ведь как знать, где еще окопались сбежавшие гитлеровцы и что они там делают... И хотя без Гитлера вся эта сеть рухнет, люди останутся. Злобные, алчные и властолюбивые, а нередко и по-настоящему безумные. Да, где-то их вычистят своими силами, но где-то им удастся закрепиться, и тогда — не через год и не через два, но враги вернутся. И глупо своими руками добавлять к ним еще одного...

Хаецкий отвлекся, почувствовав легкий крен — авианосец менял курс. А секунду спустя пронзительно взвыли сирены...

По тревоге оба разведчика должны были находиться либо при штабе, либо — при непосредственном нападении — за одним из зенитных пулеметов на мостике. Авиации на сей раз не было, зато были подводные лодки — минимум две — от которых "Киев" активно уворачивался. Делать штабу было при этом совершенно нечего, поэтому Хаецкий, недолго думая, выбрался на мостик и встал к пулемету, следя за небом и считая то и дело взлетающие столбы разрывов.

Противолодочный эскорт работал на отлично — атаковать в такой обстановке не смог бы и Маринеско, но немцы явно старались, и корабли то и дело виляли, уходя от очередной торпеды. Пока что не везло подводникам — попасть ни в кого не удалось, но пару раз торпеды промелькнули в воде неприятно близко...

А потом все как-то очень быстро закончилось. Сперва в одном из поднятых глубинными бомбами фонтанов мелькнуло что-то темное, а по воде расплылось радужное пятно, затем эсминцы и корветы перестали метаться вокруг остальных кораблей, подавшись на северо-запад...

— Просто прекрасно, — Хаецкий снял шлем и вернул на голову фуражку. — Как будто мы их приманили тем разговором — что за дурацкое совпадение... И зачем я в сорок пятом курить бросил?

Вопрос был сугубо риторическим, и Хаецкий, тут же про него забыв, сосредоточился на нападении. Для начала — непонятно, откуда немецкие подлодки вообще здесь взялись, а в том, что они именно немецкие, сомнений нет. И не только потому, что больше некому — всплыло достаточно обломков, чтобы попробовать даже опознать потопленную лодку. Но сами по себе они патрулировали этот район, а потом по своему обыкновению собрались всем отрядом, или их кто-то навел — вопрос... Кроме того, никаких радиоперехватов не было, так что как поддерживалась связь, Хаецкий слабо представлял.

— Два вопроса, которые нам зададут, как только закончат полоскать — откуда они взялись и как держали связь, поэтому советую подумать заранее, — Этне сняла шлем и принялась поправлять берет. — Ну как, можно в таком виде на разнос явиться?

— По-моему, Хилленкоттеру все равно, в каком мы виде, если уж он даже "товарища" мимо ушей стал пропускать, — вздохнул Хаецкий. — И я не знаю, как они тут оказались — но подозреваю, что им кто-то подсказал. Ну а связь... Звуковая, надо полагать, иначе придется признать, что все наши радисты разом оглохли. Ладно, пошли — так или иначе, что-нибудь новое узнаем...

Как оказалось, ставить случившееся в вину разведке никто не собирался. Более того, гидроакустики как раз засекли ультразвуковую морзянку перед самой атакой, так что вопрос о связи не стоял. Гораздо больше Горшкова интересовало, как подлодки оказались именно здесь — при том, что в случайность этого он не верил (как и все остальные), а утечек контрразведка не допускала. Хаецкий в этом усомнился, но вспомнил, что под водой бывают слои, в которых звук распространяется на тысячи километров и предположил, что враг нашел такой слой и воспользовался им. Хилленкоттер потребовал подтверждения у физиков — на это ушло минут пять. После чего адмирал просто бросил трубку, не желая выслушивать подробности.

На этом разбор полетов и окончился. Хилленкоттер выдал очередную порцию заданий — ничего неожиданного или хотя бы нового — и отправил напарников прочь.

— Звуковой канал и дальнее обнаружение с его помощью — это, конечно, прекрасно, но я сомневаюсь, что дело в них, — Этне с тоской посмотрела на занятую Хаецким койку, а затем уселась на стул, развернувшись к напарнику. — Мы же оба понимаем, что нас кто-то сдал, причем этот кто-то — из местных?