Спартак 2

Города Республики в эти дни так сильно наполнялись веселием и разгульной радостью, что любившие тишину люди старались на это время уехать загород, где впрочем, тоже гуляли, но не с тем размахом. Одним словом вся Италия с большим нетерпением ждали Сатурналии целый год, чтобы утопить в его праздном веселье все накопившиеся за это время невзгоды и печали.

Находившийся в столице Самнии Спартак давно мог покинуть Беневент и двинуться в Апулию, чтобы привести к присяге верности верховному правителю Италии последние очаги сопротивления республики — Тарент и Брундизий. Однако по ряду причин вождь восставших не спешил этого делать.

Во-первых, со стороны Калабрии на север победным маршем шли войска ведомые галлом Амбиориксом. Неукротимый галл, переправившись через Мессинский пролив, уверенно продвигался от города к городу, заставляя местные власти присягать на верность своему вождю. После триумфального успеха спартаковского десанта на Сицилию, ни один город Калабрии и Лукании не рискнул открыто выступить против победителя претора Вереса. Едва только воины Амбиорикса появлялись у городских ворот, там их уже ждали торжественные делегации, состоящие из "отцов города", готовые стать союзниками великого Спартака.

Что касается претора Менандра, то с частью войск он остался в Этне, дабы помочь местным рабам создать полноценную армию на случай появления легионов Луция Лукулла, Квинта Метелла или африканского проконсула Квинта Юния Блеза. Последний, сумел полностью подчинить себе не только Карфаген, но и Нумедию и, учитывая, то расстояние, что отделяло Африку от Сицилии, являлся серьезным противником.

С первых дней после победы над римским наместником, у Менандра сложились хорошие отношения с предводителем сицилийских рабов Гигином, с радостью, признавшим себя союзником верховного правителя Италии. Менандр прилагал героические усилия, чтобы превратить отряды рабов в армию по римскому подобию, но на все требовалось время.

Второй причиной сидения Спартака в столице Самнии заключалась в необходимости нивелировать все те проблемы, что создал за свое короткое, но бурное правление покойный Торкват. Умелый и осторожный политик, верховный правитель Италии постарался найти приемлемое для всех вовлеченных в конфликт сторон решение, сохранив при этом собственное лицо.

Спартак не заискивал и не стремился угодить вождям и старейшинам самнитов, а также тем кто представлял интересы того или иного города и поселения. Придя к стенам Беневента, Спартак заявил, что двери его лагеря открыты для всех и каждого жителя Самнии, желающего обрести справедливость. Независимо от того какое у него дело: личное или общественное. Ведь именно ради этого он и пришел сюда.

Верховный правитель Италии действительно радушно принимал любого просителя. Он был добр и внимателен к каждому. Кто переступил порог его палатки. Он внимательно слушал человека, спрашивал и уточнял, желая лучше понять представленную на его суд проблему. Голос его звучал уважительно, но при этом человек четко ощущал дистанцию между собой и верховным правителем, прекрасно понимая, перед кем он находится.

Сделано это было столь хорошо и грамотно, что когда Спартак объявлял свое решение, этот момент мало кто хотел спорить с ним, даже если проситель получал не все то, о чем он просил. Столь убедителен был вид вождя и непререкаем его голос.

Пользуясь тем, что Самния так и не представила ему единых вождей, верховный правитель мог лавировать и пытаться решить важные вопросы в удобной для себя форме разумного компромисса.

Так согласившись на то, чтобы местные власти сами определяли, кто из осужденных в рабство достоин свободы, а кто нет, Спартак твердо стоял на том, чтобы убийцы, разбойники и насильники продолжали числиться рабами.

— Подобные люди не достойны свободы, независимо от своей национальной принадлежности. Мои воины не поймут меня, если я соглашусь уравнять эту категорию лиц с теми честными людьми, за свободу которых они с оружием в руках боролись против римских легионов. Это обесценит и опорочит пролитую ими кровь — говорил Спартак, и никто не смог найти достойный контраргумент.

В отношении хозяев и их рабов, то верховный правитель подтвердил, что каждый живущий в Италии человек свободен, но при этом, он категорически запретил убивать хозяев, если тот достойно обращался со своими рабами. Оставив на потом, юридическое оформление отношений хозяев и рабов, Спартак предложил такую форму их сосуществования, по которой, обретя свободу, бывший раб продолжал трудиться у бывшего господина за еду или деньги.

Во многих случаях подобный компромисс не в полной мере отвечал чаяниям и надеждам обоих сторон, но они соглашались подождать наступления мира в Италии. Понимая, что в нынешних условиях худой мир лучше доброй ссоры.

Что касалось земельного вопроса между самнитами и римскими переселенцам, то он также был отложен до лучших времен. Спартак предложил до окончания военных действий оставить все как есть, за исключением тех случаев, когда конфликт интересов зашел слишком далеко и требовал своего скорейшего разрешения. Здесь вождь старался руководствоваться логикой и смыслом, а не чувствами и предпочтениями.

Таким образом, большинство принятых Спартаком решений зиждились на разумном компромиссе, подкрепленным его личным присутствием. И вот, чтобы этот компромисс был как можно крепче и прочнее, Спартак решил подольше задержаться в столице Самнии и наступление Сатурналии были как нельзя кстати.

При проведении праздников, часто знатные люди брали на себя часть денежных расходов. Следуя этому благородному примеру, вождь восставших рабов и гладиаторов не остался в стороне. Узнав у магистрата Беневента общую сумму расходов необходимых для организации и проведения праздника, он вызвал себе казначея Диона и приказал покрыть большую часть этих расходов. Чем вызвал бурную радость у членов магистрата, усиленно ломающих голову над вопросом, где достать нужное количество денег.

Стоит ли говорить, что праздник удался на славу. Удался не потому, что благодаря щедрости Спартака, местные власти обильно заставили едой и питьем все праздничное столы, что расположились на городских улицах и площадях у храмов. Удался потому, что впервые за долгие три года в этих измученных и обескровленных войной местах наконец-то воцарился мир. Точнее сказать это некое подобие мира, но уставшие от постоянной угрозы смерти и разорения люди были рады и этому.

По лугам и лесам Самнии не маршировали враждующие между собой армии. Не гремели битвы, в которых сотни и тысяч людей гибли, яростно уничтожая друг друга. Рабы не составляли заговор, не жгли поместья своих хозяев и не убивали виноватого и безвинного.

Конечно, до полного спокойствия Самнии, как и всей Италии было далеко. То там, то тут появлялись отряды разбойников и дезертиров, грабивших простых людей по праву сильного, но с приходом Спартака они разом присмирели и затаились. Впервые у людей появилась хрупкая надежда на мир и лучшую долю и эти ожидания они хотели укрепить во время празднования Сатурналий.

Ничто человеческое не было чуждо и верховному правителю Италии. Вместе со своими командирами, он принял активное участие в последнем празднике уходящего года, даровавшего спартаковцам победу над своим главным врагом — рабовладельческим Римом. Честно отстояв официальную часть праздника, состоящую из песнопений в честь бога Сатурна, молитвами и приношением искупительной жертвы в храме Согласия ради дарования Самнии и Италии мира и спокойствия, он отправился по улицам Беневента уставленным праздничными столами.

Сменив праздничные тоги на простые одеяния, Спартак вместе с преторами и телохранителями смело окунулся в праздное веселье, на время которого все были равны между собой.

Вместе со Спартаком приняла участие в празднике и римлянка Фабия, получившая к этому моменту статус жены верховного вождя. Сама женщина не требовала от своего высокого покровителя никакого официального титула, но он сам предложил ей узаконить их длительные близкие отношения. Будучи человеком строгих правил, Спартак считал недопустимым держать мать своего будущего ребенка на положении бесправной наложницы.

Не желая создавать большой шумихи и ажиотажа вокруг своего брака с Фабией, он решил заключить его во время похода на Капую. В небольшом придорожном храме богине Минервы, когда его войско пересекало один из живописных уголков Альбанских гор. В качестве свидетелей заключения брачного союза с Фабией, Спартак выбрал галла Амика и германца Квартиона, своих давних и верных боевых товарищей.

Что касается невесты, то она попросила стать свидетелем с её стороны, никому, неизвестного старика. Спеша по своим делам он проходил мимо храма, когда Фабия обратилась к нему с подобной просьбой, ведь все её близкие были либо мертвы, либо неизвестно, где находились и не могли помочь ей в этом деле.

Напуганные появлением столь важных гостей, жрецы храма не посмели отказать им ни в чем и поспешили как можно быстрей связать Спартака и Фабию узами законного брака. О чем сделали соответствующую запись в храмовых анналах.

Следуя давним традициям, власти Беневента приготовили для Спартака, его супруги и его командиров специальный стол, заставленный всевозможными мясными блюдами, начиная от окороков и колбас и кончая жареными курами и перепелами. Над ними трудились лучшие повара города, но к удивлению организаторов, верховный правитель решительно перечеркнул все их планы.

— На Сатурналии все равны, так пусть за этот стол сядут простые люди, а мы с товарищами отведаем угощения с других столов — заявил вождь и, взяв за руку Фабию, зашагал прочь от "царского" стола.

Потом, злые языки по-разному объясняли столь необычное решение Спартака. Одни говорили, что таким поведением он хотел расположить к себе простых горожан Беневента. Другие, поговаривали об опасении Спартака быть отравленным своими многочисленными недоброжелателями, третьи уверяли, что таким образом вождь восставших исполнял взятый в честь праздника тайный обет. Следуя традициям Сатурналии, перед наступлением Нового года люди давали богам всевозможные обеты и обещания, в обмен на их помощь и поддержку.

Так это или нет, осталось тайной, но двигаясь вдоль уличных столов, верховный правитель и его жена с радостью пробовали все то, что находилось на них. Радушные хозяева не догадываясь, кто пришел к ним, радостно подавали "молодоженам" деревянные подносы с маслинами и каштанами, яблоками и яйцами, а также глиняные горшки с салатами из свеклы, бобов и лука и прочие нехитрые блюда.

Спартак пробовал предложенные ему угощения со сдержанной улыбкой, явно думая при этом об иных вещах. Зато в отличие от него, Фабия хвалила все предложенные ей угощения к радости их хозяев. Особенно ей понравилась каша из полбы с кусочками тыквы, приправленная маслом и соусом.

— Никогда в жизни не ела кашу аппетитнее, чем эта, — восторженно говорила Фабия, с аппетитом отправляя в рот одну ложку за другой. — Человек, приготовивший такую вкуснятину, наверняка знает особый способ её приготовления.

— Каша действительно вкусна и аппетитна, но в своей жизни я знал кашу, с которой не может сравниться, ни какая другая каша — усмехнулся Спартак, вспомнив как загнанные на Везувий гладиаторы, варили на костре кашу, вывернув наизнанку все свои походные котомки. Во время процесса варки, по недосмотру горе повара державшие котелок палки упали и вывалившуюся на землю кашу, пришлось соскребать руками. Зрелище было не очень аппетитная, но для измученных голодом людей, это была самая вкусная каша в мире.

— Расскажи — попросила мужа Фабия, но тот не был расположен делиться с ней подобными подробностями своей жизни.

— В другой раз, — пообещал гладиатор и, отойдя к соседнему столу, где ему был предложен сыр, красиво разложенный на блюде мелко порезанными кусочками.

— Не обманул, Поликрат, — обратился Спартак к хозяину стола. — Этот сыр действительно не стыдно подавать на стол самим бессмертным богам.

Потом дождавшись пока жена попробует тающий во рту желтый ломтик, он кивнул греку и тот пододвинул Фабии небольшой горшочек, доверху наполненный творогом снежной белизны. — А это специально для тебя. В твоем положении он очень полезен.

— В моем положении мне все полезно — заявила Фабия и потянулась за аппетитно пахнущей рыбой, но Спартак решительно отвел в сторону её тонкую руку. — Махаон сказал, что острые соусы тебе нежелательны.

— Этот Махаон только и знает, что запрещать — обиженно фыркнула женщина, но все же покорно взяла ложку и стала, есть творог.

— Махаон это делает, потому что ответственен предо мной за здоровье тебя и нашего не рожденного ребенка — вождь приобнял Фабию и нисколько не стесняясь посторонних глаз, ласково провел огрубевшим пальцем по упругой коже щеки пальцем, отчего та сразу зарделась.

— Надеюсь, хлеб и печенье мне в моем положении можно?

— Можно. На это эскулап запрета не наложил — улыбнулся Спартак и милостиво пододвинул женщине блюдо с зажаренными хлебцами и медовым печеньем, до которого Фабия большая любительница.

— Спасибо за стол и пусть он не будет прощальным — произнесла ритуальную фразу Фабия, закончив дегустацию чужого труда, и взяв мужа за руку, пошла к тому месту улицы, где находились торговые столы. На них, местные умельцы разложили большое количество всевозможных талисманов и оберегов, которые после еды были на Сатурналии самым ходовым товаром. На празднике было мало людей, кто не хотел бы его приобрести.

— Что будем покупать? Талисман на удачу или оберег от дурного глаза? — весело спросил продавец, широким жестом окидывая лежавший перед ним товар. Видя, как оживленно забегали глаза Фабии, он ловко выхватил из общего числа серебряный круглый талисман с изображением богини Весты, он почтительно протянул его Фабии.

— Не смотри госпожа, что не из золота сделан и нет на нем камней драгоценных, зато как он своим видом приятен глазу и телу — принялся нахваливать торговец свой товар. — Самой жене верховного правителя не стыдно его предложить. Бери госпожа не сомневайся.

Торговец явно не знал Спартака и его жену в лицо, но сразу определил в них чужаков и ради красного словца допустил подобное сравнение. В ответ Фабия недоверчиво хмыкнула, однако взяв в руки медальон и, поднеся его к глазам, была вынуждена признать правоту слов торговца.

Талисман был сделан очень изящно и хорошо смотрелся. Каждый его завиток, каждая черта была сделана с мастерством и любовью. Всем своим видом он притягивал к себе взгляд, и его не хотелось выпускать из рук.

— Бери красавица, — уверенно вещал торговец, почувствовав колебания в душе у покупательницы. — Возьму не дорого, а в силе его для защиты от недоброго глаза не сомневайся. Сама Куманская сивилла, которую бояться, и почитают не только простые люди, но и бессмертные боги, не далее как месяц назад его благословила.

Фабия как истинная римская матрона вопросительно посмотрела на мужа, спрашивая его одобрения на покупку, и тот одобрительно кивнул головой.