Да и её рассказы из жизни были очень интересными. Эпоха-то какая! Какие люди! Цезарь и Помпей, Марк Антоний и Цицерон, Октавиан и Клеопатра. Гражданские войны, проскрипции, угасание древних родов — и всё с подробностями, с тонким пониманием ситуации и мотивации тех, или иных поступков. Мудра бабуля. Мудра, умна и трезва. В меру цинична, в меру саркастична, а в общем...

— Твои воспоминания обязательно нужно издать книгой. Гарантирую, что это получится бестселлер на века. Он обессмертит твоё имя.

— Что такое бестселлер?

— Это вроде твоих манто из соболя, только в литературе. Всем к этому хочется приобщиться. Займись, пожалуйста. Должен буду.

— Хорошо, займусь. Должен будешь, — улыбнулась Октавия, — я напомню.

* * *

Главной сложностью Мавретанской кампании было отсутствие организованного противника. Наш, признанный Римом царь Мавретании, Юба Второй, римский гражданин, воспитанник Рима, получивший отличное образование, в Риме и жил, а в Африке контролировал только один город — Кесарию (Иол). Считалось, что контролировал, какие-то налоги он оттуда получал. Не собирал, а именно получал — сколько сами дадут, столько и дадут. Остальные города его фиктивного царства: Волюбилис, Ликсус, Тамуда и Тингис даже не пытались делать вид своей подчинённости римскому ставленнику. Не было в Мавретании власти, полная анархия, города меняли хозяев чуть ли не каждый год. Даже не хозяев меняли, а 'крышу' от различных банд кочевых племён.

Зато у Юбы Второго имелись люди, отлично знающие местность — проводники ко всем оазисам и колодцам в пустынной глубине территории. Много колодцев и оазисов в Мавретании, потребуются два полных легиона только на их контроль в течение года. Ещё два — на захват и наведение Марсианского порядка в городах побережья. И тысяч шесть кавалерии для охраны обозов. Всё это на год. Без воды, год в пустыне не проживут даже самые сильные из берберов и их верблюдов — придётся либо покоряться, либо откочёвывать на юг, где их добром никто не встретит, либо умирать, атакуя укреплённые лагеря римских легионеров с артиллерией в оазисах.

Шесть тысяч всадников племенного союза скифов, роксоланов и сарматов, союза, уже получившего название Русского народа, шесть тысяч самых именитых, самых породистых, с младшими сыновьями вождей в качестве офицеров, на лучших лошадях и в лучших доспехах; лучших воинов своих племён, ещё в феврале начали свой переход из причерноморских степей в Испанию. Идут они не спеша, в расслабленно-туристическом темпе, но к августу в Новый Карфаген прибудут, а раньше и не нужно, слишком жарко раньше сентября в Африке.

Из пехоты, кроме 'Четвёртого Македонского' и 'Тринадцатого Парного', Счастливчик привлёк два, ещё не имеющих боевого опыта, легиона: 'Тридцать пятый Маркоманнский' и 'Тридцать шестой Дакийский', сформированных ещё по приказу папы-Друза, уже после Германской войны. Удерживать позиции в оазисах и у колодцев они смогут, а большего от них и не требуется. Какой-никакой, а боевой опыт получат. Раз уж они попали в список пятидесяти четырёх старых (боевых) легионов — должны этому высокому званию соответствовать. Хоть раз попасть в газеты, хоть чуть-чуть свой рейтинг приподнять, папе-Друзу, на том свете, это наверняка будет приятно.

Германских дружинников, у Счастливчика осталось чуть больше тысячи, но это те, кто пожелал служить ему до самой смерти. 'Волки войны'. Эти, правильную смерть ценили гораздо выше земных ценностей. Для них всё в жизни приходящее и суетное, только смерть — вечная ценность.

Для них, правильно погибнуть — главная задача воина в этой жизни. А правильно — значит не только храбро, но и славно. Славно — значит в победах. В поражениях — как не геройствуй, а всё равно ты неудачник, Боги на тебя не смотрели, не увидели они твоего подвига, в вечность ты уйдёшь проигравшим неудачником. Погибать нужно в победных сражениях, платя своей жизнью за Великую Победу и Вечную Славу. А где воинов ждут самые славные победы? Правильно, под командованием самого Верховного понтифика, уж на него-то Боги смотрят всегда.

Самые натуральные религиозные фанатики Марса Победоносного, как бы они нашего Марса не называли по-своему, по-варварски. Уже очень богатые, они искали главный приз этой жизни — славную и правильную смерть. Они составили батальон резерва Ставки. Батальон быстрого реагирования для затыкания критических дыр, если такие вдруг возникнут. Этих можно отправить на сдерживание целой армии, эти не отступят. Пригодятся. Каждый может принести пользу, только будучи употреблённым (потраченным) на своём месте.

Юба Второй счёл привлечённые силы: чуть больше двадцати тысяч пехоты и шесть кавалерии совершенно недостаточными для покорения такой огромной территории, как Мавретания, тем более за такой короткий срок, но Юбины оценки не значили для Счастливчика ничего, а вот назначение Агриппой в его штаб Гая Юлия Цезаря Випсаниана и Луция Антония Випсаниана значили очень многое.

Принцепс, Марк Випсаний Агриппа, усыновил детей своей второй жены — Клавдии Марцеллы Старшей — Юла Антония-младшего, Луция Антония и Юллу Антонию, от, казнённого за заговор, Юла Антония-старшего, одиннадцать лет назад, когда ещё не был признанным Голосом Марса. Добавил внуков своего великого врага, Марка Антония, к восьми своим, родным детям, от трёх жён. Добавил и не пожалел. Пока не пожалел.

В Луции, который одно время воспитывался папой-Друзом, точно возродился дух его легендарного деда — Марка Антония, соратника и ближайшего сподвижника Гая Юлия Цезаря. Отдохнул дух легендарного воина и полководца на его непутёвом сыне-Юле, и возродился во внуке.

К своим двадцати двум годам, Луций Антоний участник трёх победных кампаний, в которых проявил себя с самой лучшей стороны, он уже два года легат и командующий армией в Белуджистане, такой-же пустыне, как большая часть Мавретании. Со своим двоюродным братом, Луцием Антонием, Германик Август Феликс пересекался во время Боспорско-Понтийской кампании Публия Квинтилия Вара, и с тех пор поддерживал приятельские отношения. Родственные, конечно, но родственники ведь тоже делятся на приятелей и не очень. Луций стал приятелем.

Как приятелем стал и Гай Юлий Цезарь Випсаниан, старший родной сын Агриппы, тоже воспитанник папы-Друза и тоже кузен, но уже со стороны Октавиев-Бальбов-Атиев. Гай начал служить после Германской кампании, но опыт он тоже уже получил немалый, именно он, личный ученик первого артиллериста и ракетчика Вара, командовал всей артиллерией Марка Корнелия Цека в Бактрийской кампании. Артиллерия там себе особой славы не снискала, но и не опозорилась — все, поставленные Цеком, задачи, Гай выполнил отлично. Не его вина, что задачи не соответствовали боевому потенциалу вверенных ему сил. Научится. Научим. Этих этому научим. Они уже тем ценны, что добрые приятели.

С 'южным императорским пулом': Тиберием, Агенобарбом и Максимом, отношения у Счастливчика складываются ровно-прохладные. Деловые отношения, не более того — только бизнес и ничего личного. Тем важнее получить надёжных союзников из клана Агриппы. Для будущего важнее. Для будущего, которое наступит уже после Великого Агриппы. Оно ведь обязательно когда-то наступит.

* * *

К июню 753 года от основания Города, форумы Голоса Марса Агриппы, в Римском формате — с Гостиными дворами, Гипермаркетами, казино, агентствами недвижимости и промышленных заказов и отделениями 'Банка Богов' работали уже в трёхстах с лишним населённых пунктах Римской Ойкумены — во всех крупнейших городах Республики и Империй.

Серебро продолжало стабильно обесцениваться со скоростью полпроцента-процент в месяц и его теперь все старались как можно быстрее конвертировать в 'Богов'.

В ноябре прошедшего, семьсот пятьдесят второго года, в обиходе появились монеты 'Банка': 'бахусы' — одна десятая самой мелкой 'купюры' 'сатурна', и 'сатиры' — одна десятая 'бахуса'. Монеты из нержавеющей стали, с идеальной геометрией, насечкой по гурту и очень качественным тиснением, весом в один и десять граммов.

Удобные расчётные средства, да ещё и постоянно дорожающие к серебру, приняли очень быстро, не могли не принять. В 'Богах' начали объявлять цены. Сначала на крупные сделки, а потом и на мелкую розницу. К июню 753 года, дошло до того, что серебро отказывались принимать даже в лупанариях.

В июне, оплаты в 'Богах' потребовали армии императоров 'Южного пула'. Тридцать четыре легиона и сорок тысяч ауксилиариев. Надоело армии молча завидовать морякам.

— ...серебро обесценивается, ребята ворчат, — Агриппа недоумевал, — Как такое вообще может быть? Это какое-то колдовство?

— В общем — да, — улыбнулся Счастливчик, — любые деньги — это своего рода колдовство. Вот скажи мне, Голос Марса — в чём ценность серебра? Или золота?

— Не знаю. Испокон веков они ценились. Наверное, по воле Богов.

— Не иначе, — согласился Германик Август Феликс, — вот только чьих Богов? И золото, и серебро — металлы, по сути, никчёмные, они ни на что, кроме украшений и монет, не годятся. То есть, им и другое применение может быть, но люди то об этом ещё не знают. Испокон веков у людей существует общественный договор — считать серебро и золото ценностью, вот и считали до недавнего времени. Теперь они большей ценностью считают 'Богов', и это правильно. 'Боги' обеспечены промышленным производством. Деньги — это негласный общественный договор и ничего больше, понимаешь?

— Не понимаю, но вижу. Где теперь императорам брать 'Богов' на оплату армий?

— Из оборота. Пусть собирают в 'Богах' налоги со своих Империй.

— Чтобы собрать налоги, потребуется время и немалое время, а платить нужно уже сейчас.

— Думаю, Меценат не откажет близким в кредите. Родня ведь... А вот с Сенатом у него взаимоотношения не такие тёплые...

* * *

В конце августа, когда Счастливчик отправился добывать свой триумф в Мавретанию, оплаты жалования в 'Богах' требовали уже у Сената. Преторианцы, вигилы, назначаемые чиновники всех уровней и подрядчики. Серебро, после перехода армии на 'Богов', обесценивалось всё быстрее, начались банкротства и неплатежи. В Римской Республике разразился масштабный финансовый кризис. То и дело вспыхивали мятежи, пока локальные, но ситуация продолжала нагреваться и всеобщий бунт уже не выглядел невозможным. Именно всеобщий бунт, бунт всех римских граждан, всех сословий. Небывалая прежде угроза.

Сенат затеял следствие, Преторы допросили главу Римского отделения 'Банка Богов', благонадёжного римского гражданина, хоть и иудейского происхождения, Симона из Галилеи. Предъявить ему было нечего. 'Богов' в Вечный Город привозили из Британского Рима, а серебро и медь увозили специальные люди — инкассаторы.

Задержали 'инкассаторов', допросили — тоже ничего. Они просто перевозчики ценных грузов. Хотя зацепка появилась — куда везти серебро и медь, им говорил благонадёжный римский гражданин, хоть и греческого происхождения, Костас из Коринфа. Задержали Костаса, но допросить его не смогли. Он оказался клиентом Гая Мецената и не мог дать показаний на своего патрона. Тупик.

Гай Меценат, к тому времени, уже наладил ежедневный выпуск небольшого экономического листка, приложения к 'Коммерции', с текущими ценами на золото, серебро, медь, олово и свинец в слитках; не все металлы дешевели, на золото и олово цены даже росли, но кому от этого легче? У кого есть накопления в золоте и олове?

Вечный Город стоял 'на ушах', огромные состояния обесценивались прямо на глазах, а 'что делать' и 'кто виноват' — непонятно. Тем временем, 'Боги' продолжали своё победное шествие по финансовой системе единственной сверхдержавы мира.

Как говорил один мудрый иудей из будущего: 'Дайте мне право выпускать и контролировать деньги страны, и мне будет совершенно все равно, кто издает законы'.

* * *

В ноябре семьсот пятьдесят третьего года, в Рим, на переговоры с Сенатом, прибыл Гай Цильний Меценат. Император, пожизненный Народный трибун, триумфатор и самый богатый человек Римской Ойкумены. Прибыл по просьбе своего друга, Принцепса, Голоса Марса, Марка Випсания Агриппы.

— Помоги им, Гай.

— Может и помогу, посмотрим на их поведение.

— Помоги из моей доли.

— У тебя третья доля в общем деле, Агриппа. В нашем общем деле. Отдельно ты своей долей распоряжаться не можешь. Это как корова. Мы все получаем от неё молоко, и ты не можешь пустить на мясо треть нашей общей коровы. Корова нам нужна целая и дойная. Но я подумаю, чем мы сможем помочь этим никчёмным засранцам, если они проявят должное уважение.

В ноябре, когда армия Германика Августа Феликса уже взяла под контроль всю Мавретанию, до последнего колодца в пустыне, Римский Сенат принял два закона, первый — 'О деньгах'. Закон, признающий 'Богов' единственным законным платёжным средством в Риме и его провинциях, а 'Банк Богов' единственным законным эмитентом. Золото, серебро и медь в слитках становились обычным товаром, немонетарными металлами, для монет добывалось уже достаточно никеля.

Второй закон — 'О кредитной ставке'. По нему устанавливался потолок кредитной ставки для частных кредиторов-ростовщиков. Максимум — два процента выше учётной ставки 'Банка Богов'. В том числе и на ранее выданные кредиты — на этом Меценат настоял без торгов. Торг здесь не уместен. Лучший бизнес — это монополия, а неподконтрольные ростовщики в нём — лишние конкуренты. Да и римских граждан нужно чем-то порадовать. За чей-то счёт.

Учётную ставку на 754 год, по которой получил кредит Сенат, для исполнения своих бюджетных расходов, установили в полтора процента годовых. Металлические активы Римской Республики переехали в хранилище 'Банка Богов' в Британском Риме, для реализации на рынке в виде слитков.

И да, народ ликовал. Ещё бы. Кредитные ставки снизились в три-четыре раза.

* * *

Итоги 753 года от основания Города, Счастливчику очень понравились.

Его назначили первым проконсулом сразу двух новых сенатский провинций — Мавретании Кесарийской и Мавретании Тингитанской. Провинций пока бедных, только что переживших войну, но не ради денег единых. Важно было создать прецендент назначения проконсулом владетельного императора. Получилось, причём сразу в двух провинциях. Теперь ограничений нет, где две, там и все остальные.

Зачем? А пригодится. Без гражданских имперских войн не обойдётся точно, тогда это и пригодится. Можно будет брать управление ключевыми пограничными провинциями законным образом, без установления диктатуры и прочей чрезвычайщины. А можно будет не самому брать, а проводить назначение верных вассалов — герцогов и графов, созданный прецендент распространяется и на них.

Мавретанская кампания сильно сблизила Германика Августа Феликса с Гаем Юлием Цезарем Випсанианом и Луцием Антонием Випсанианом. Очень важные в перспективе отношения. Агриппа уже принял решение не передавать свою Империю в наследство кому-то одному, а разделить её на герцогства для сыновей и графства для зятьёв, на одиннадцать наследственных феодов — по традиции. По этой традиции, графство достанется и Публию Квинтилию Вару за Випсанию Марцеллу, и Тиберию Клавдию Нерону за Випсанию Агриппину, а дальше... Про дальше пока никто не думал. В любом случае, друзья-союзники не помешают. Рим начинался с братоубийства Ромулом Рэма, так что исключать ничего нельзя.