Мертвые не разговаривают

Из-за дома послышался сдавленный хохот. Звук быстрых, приближающихся шагов донесся из-за спины. Сетчатый забор снова завибрировал.

Первым делом Андрей метнулся в сторону. Не видя куда — только чтобы не оказаться на пути невидимого бегуна. И вовремя. К нему стремительно приближался еще один обезумевший абориген. На этот раз мужчина — лысый, с короткой бородой, из которой торчали какие-то кровавые ошметки. В руках мужик держал сломанный черенок от лопаты, вся поверхность которого оказалась перемазана чем-то, подозрительно напоминающим кровь.

Если каждый взрослый в этом детском доме сошел с ума и мечется по территории в поисках очередной жертвы, то о судьбе маленьких воспитанников можно больше не спрашивать.

Женщина с глазами навыкате сжалась, присела и начала пятиться. Лысый мужик переводил взгляд с нее на Андрея. Черенок кочевал из одной руки в другую.

Со стороны дома снова послышался хохот. На этот раз ближе. Лицо женщины сморщилось так, будто она готова разрыдаться. Лысый же ощерился, сглотнул, вцепился в черенок обеими руками, но с места не сдвинулся.

Война у них здесь, что ли?

Хохот оборвался горловым хрипом. Почти воем. Женщина вскрикнула, выронила свое оружие и было развернулась бежать. Не успела. До сознания Андрея даже не сразу дошло, что сделал лысый. Движение того смазалось, а женщина лишь взмахнула руками и рухнула лицом вниз. Рядом с ней по асфальту загромыхал черенок. В стороны брызнули темные капли.

В следующую секунду лысый уже стоял возле Андрея. Будто телепортировался. Из его ухмыляющейся пасти, полной гнилых зубов, пахнуло горьким смрадом. Растрескавшиеся губы скривились в приветливой улыбке.

Он ударил. Без замаха и подготовки. Андрей даже не понял, что случилось, когда в области солнечного сплетения взорвалась сбивающая дыхание боль. Земля ушла из-под ног — и он рухнул на колени. Легкие горели, но ни единого вздоха сделать не удавалось.

Вот и боксер, вот и спортсмен — щенок, никто больше.

Андрей заставил себя поднять взгляд, но лысого мужика и след простыл. На асфальте все так же лежала женщина, но черенок от лопаты исчез. Зато от двухэтажного дома что-то приближалось. Что-то, чего не рассмотреть, за чем не уследить. Нечто имело очертания человеческой фигуры, примерно двухметрового роста. Оно передвигалось рывками, размытыми скачками. Движения ломаные, резкие. Каждый такой прыжок сопровождался гортанным хрипом, от звука которого сводило зубы.

Нечто приближалось не по прямой, а по зигзагу, точно нарочно продлевая погоню, наслаждаясь испугом жертвы.

Андрей, все еще хватающий ртом воздух, поднялся. В груди жгло, но отлеживаться некогда. В руке странного 'нечто' явственно просматривался топор на длинной ручке. Вполне обычный топор, на лезвие которого нет-нет, да падали блики участившихся молний.

Похоже, здесь идет настоящая охота. И лысый поступил абсолютно верно, оставив более сильному хищнику полудохлую жертву.

Нечто достигло женщины, склонилось над ней. Размытая рука ухватила за спутанные волосы, приподняла голову над асфальтом. Женщина открыла глаза и закричала. Тонко, на одной ноте.

Из горла Андрея рвался сухой кашель. Его подташнивало, на языке ощущался привкус желчи.

Нечто вздрогнуло. По его призрачному телу, состоящему будто из мельчайшего пепла, прокатилась волна. Следом — еще одна. Глаза женщины налились кровью, из носа и ушей брызнули алые струйки. Она засучила руками и ногами, но не смогла ни приподняться, ни отползти.

Андрей побежал. Побежал к дому. Он отлично понимал, что если двухметровая тварь его настигнет, то этот кошмар станет последним. Веры в то, что снова удастся очнуться, пусть с больной головой, пусть с новыми ссадинами и синяками, — нет.

Он успел заметить, как пепельная тварь провожает его взглядом пары округлых пустых отверстий, которые, должно быть, заменяли ей глаза. Их этих провалов смотрело что-то, наделенное разумом, — жестоким и расчетливым. Разумом, искореженным неведомой силой, собственными кошмарами.

А женщина все кричала. Черты ее лица заострились. Кровь текла уже не тонкими струйками, а плотным потоком, скапливаясь на асфальте лужами.

Дальнейшего Андрей не видел. Он бы желал и не слышать надрывного крика, но не мог. Крик полосовал спину, крошил зубы. Но в нем же скрывалась подсказка. Пока женщина кричит — беги. Беги, как можешь. Выплевывай легкие, в клочья разрывай жилы. Только беги. Потом станет поздно.

И он бежал.

Крик оборвался, когда до дома оставалось не больше пяти метров. Оборвался заключительным аккордом — влажным, чавкающим звуком разрывающейся на части плоти. Андрей похолодел, но не обернулся. Он судорожно искал дверь или хотя бы окно. Но как назло все незарешеченные окна располагались на втором этаже. А решетки на окнах первого этажа держались насмерть.

Андрей обежал торец здания, метнулся за угол. За спиной раздался уже знакомый гортанный хрип. Тварь покончила с одной добычей — и теперь ищет следующую.

Впереди показался козырек подъезда. Одного-единственного на весь детский дом. И бежать до него метров двадцать. Не больше.

Всего двадцать метров, но каждый шаг растянется бесконечной пропастью.

Андрей с трудом переставлял отяжелевшие ноги. С отчаянным остервенением наблюдал, как растягиваются длинными брусками кирпичи в стене, как недостижимо отодвигается вожделенный подъезд. Андрей выжимал из себя последние силы, но почти не двигался. Бег на месте — неумолимый и смертоносный.

Хрип пепельной твари звучал внутри головы. Он будто насмехался над глупым человечком, возомнившим, что сможет спастись. Но этот же хрип подстегивал, заживо сдирал кожу, вскрывал вены, орошая дорогу беглеца кровавым следом.

В голове что-то щелкнуло, мир сжался с громким хлопком. Андрей инстинктивно вытянул перед собой руки, вцепился в металлические трубы-стойки, поддерживающие козырек над подъездом. По инерции человека развернуло, пальцы не расцепились лишь чудом.

Нечто материализовалось за спиной. Обдало мертвенным холодом и коснулось шеи. В горле вмиг будто сталагмит вырос. Андрей раскрыл рот, но смог издать лишь нечленораздельные булькающие звуки. Он рванулся прочь от пепельной твари, головой вперед влетел в полузакрытую дверь. Сила удара оказалась столь велика, что проржавевшие петли не выдержали и вылетели. Дверь опрокинулась. С грохотом и скрежетом Андрей влетел в темное помещение, заскользил на двери по полу.

Не в состоянии повернуть шею, он, как мог быстро, вскочил на ноги, развернулся. Тварь застыла в шаге от дверного проема. Она переминалась с ноги на ногу, рваными всполохами перемещалась возле подъезда, но не переступала границы, отделяющей улицу от внутренних помещений детского дома.

Держась обеими руками за горло, Андрей начал пятиться. Холод постепенно спадал, сталагмит таял. Но до окончательной свободы еще очень далеко.

'Он не может войти...' — снова и снова билось в голове — не то надежда, не то мантра.

Андрей боялся поверить в такую удачу. Снаружи раздались звуки металлических ударов и разлетающегося каменного крошева. Тварь, похоже, сама не понимала, что происходит. Она металась и обрушивала на стены детского дома топор. Раз за разом. Удары сыпались почти непрерывно.

Устоят ли стены? А если нет, сможет ли тварь просочиться в прорубленное отверстие? Или вход внутрь здания ей заказан напрочь?

Как бы то ни было, но ответ придет сам собой. Не стоит ожидать его здесь.

Бросив еще один взгляд на дверь, Андрей двинулся вглубь детского дома. Мысль о том, что ему как-то придется возвращаться, он отмел, решив сосредоточиться на первоочередной задаче — поиске призраков детей.

В здании было темно. Под ногами что-то похрустывало. Пахло пылью. Прошло несколько минут, прежде чем глаза привыкли к густому полумраку, стали различимы очертания окружающей обстановки. Андрей оказался в небольшом холле, по левую руку которого размещалась раздевалка с несколькими рядами вешалок, сейчас пустующих. По правую руку виднелись большие двойные двери и тут же — лестница на второй этаж. Впереди темнела дыра, за которой могло находиться все что угодно.

Андрей с трудом сглотнул. Ощущение, будто глотаешь вязкую жидкость, переполненную осколками стекла.

И куда идти? Где искать?

— Есть кто дома? — прохрипел он. Голос вполне соответствовал дому — такой же пыльный и скрипучий. — Я хочу поговорить.

Ответом ему был лишь доносящийся снаружи грохот топора о кирпичную стену.

Андрей шагнул к большим дверям, решив, что за ними должно располагаться нечто вроде приемной или директорской, а там уж наверняка имеются окна.

Гладкая дверная ручка легко повернулась, дверь, тихо скрипнув, подалась внутрь. Окна здесь действительно были. Большие, с тяжелыми шторами, сейчас раззанавешенными. Столовая. Человек на тридцать, вряд ли больше. Три стола с лавками. На столах в беспорядке лежат и стоят миски и кружки. Опрокинутая тележка с разбросанными по полу подносами, вилками и ложками. На всем толстый слой пыли. У дальней от входа стены — место раздачи, отгороженное от основного зала плетеной деревянной изгородью. И тут же еще один стол, на котором подносы и посуда нагромождены в полном беспорядке.

Андрей прошел по залу. Шаги гулко отдавались под потолком. Затем осмотрел раздачу, зашел на кухню. Отсюда работники будто ушли, оставив готовку в полном разгаре. На плитах стояли огромные кастрюли — некоторые открыты, другие плотно закрыты. В духовках замерли противни. Сковороды, мелкая металлическая тара, ножи и ложки на столах. И на всем след недоготовленной еды. Если в кастрюлях и на столах остались лишь смутные разводы и неясные комья, зачастую покрытые плесенью, то на противнях сухими надгробиями чернели выгоревшие останки выпечки.

Андрей взял с одного из столов нож, повертел его в руках. Лезвие острое. Взять с собой? Вдруг пригодится?

Неожиданно со стороны холла донесся приглушенный шум. Андрей бегом выбежал с кухни в зал. Неужели пепельная тварь уже прорвалась внутрь?! Сердце пустилось в дикий пляс. Шум повторился. Шаги? Быстрые, но легкие. Вряд ли тот двухметровый красавец с дырками вместо глаз.

— Я пришел с миром, — Андрей поморщился от глупости собственной фразы. — Давайте поговорим.

Не покидая столовой, он попытался осмотреть холл. Ничего не вышло. Темнота висела сплошной стеной. Андрей внутренне сплюнул. Ступать за порог совсем не хотелось. Он даже не успеет сообразить, если что-то произойдет, — просто не увидит. А выходить все равно надо.

Он ощутил, как взмокли ладони. Пальцы неосознанно сжимали рукоять ножа. Все сильнее и сильнее. Бесполезная железяка! И все же бросить ее не хватает не то мужества, не то ума.

Осторожно, каждое мгновение готовый отпрыгнуть или бежать, Андрей двинулся к ожидающей его темноте. Шаг за шагом он приближался к черте, отделяющей мир, в котором глаза позволяли чувствовать себя уверенно, оттого где зрение не значило абсолютно ничего. Кровь кузнечными молотами стучала в висках, почти оглушала. Снаружи, с улицы, все еще доносились звуки буйства пепельного громилы, но в самом холле, казалось, мрак обрел плотность смолы.

Андрей ступил в темноту, перевел дыхание. Немного обождать, дать глазам время адаптироваться.

Дверь за спиной захлопнулась с громким грохотом. С потолка посыпалась штукатурка. От неожиданности Андрей подпрыгнул на месте, сердце рванулось прочь из груди. Он обернулся, зашарил в поисках дверной ручки, но тщетно. Пальцы скользили по ровной поверхности... обоев? От деревянных дверей не осталось и следа. Исчезли, будто их не было.

Такого Андрей еще не встречал. Призраки призраками, но чтобы изменялся сам дом? Зато можно быть уверенным: его приход не остался незамеченным.

Он стоял, вперившись слепым взглядом в темноту, и пытался унять сердцебиение. До зуда в ногах хотелось все бросить и бежать. Бежать прочь из этого безумия. Найти дверь — и вывалиться в реальный мир. Плевать, в какую его версию. Лишь бы подальше отсюда.

Андрей облизал пересохшие губы. Его лица коснулся порыв ветра. Свежий, влажный, напитанный озоном. Сквозняк? Но откуда?

Он шагнул от стены. Ощущение влажной прохлады исчезло. Вернулся — вновь погрузился в предгрозовое ожидание. Сместился в сторону лестницы — ничего не изменилось. Что ж, похоже, направление выбрано. Андрей оперся о перила — пыльные, но вроде бы крепкие. Осторожно перенес вес тела на первую ступень. Та жалобно скрипнула, но не прогнулась.

Над головой кто-то протопал. Все те же быстрые и легкие шаги. Вряд ли они принадлежат какому-то животному.

Его ждут? Его ведут?

Тем лучше. Наверное.

Он вцепился в перила, начал подниматься. Почти в полной темноте, ступая осторожно, вслушиваясь в скрип каждой ступени.

Топот над головой повторился. На этот раз шаги не были столь быстрыми. Скорее — осторожными.

Андрей миновал первый лестничный пролет, вышел на неширокую площадку. Можно немного перевести дыхание. Впереди еще один пролет. Но если поначалу были видны хотя бы очертания лестницы, то теперь не видно ничего.

Во рту сухо, будто в древнем колодце. Наполненный свежестью сквозняк лишь дразнит.

На втором этаже кто-то засмеялся. Тихо, будто в кулак.

Похоже, кому-то очень весело. Или впереди ожидает какой-то сюрприз? Очередной сюрприз.

Перед глазами что-то мелькнуло. Андрей отпрянул, уперся спиной в стену. Что он мог увидеть в кромешной темноте?

— Поиграй с нами... — послышалось впереди — и тут же череда удаляющихся шагов.

— Поиграй... — голос снизу — из холла.

Голоса детские, просительные.

— Давайте сначала поговорим, а потом поиграем, — всматриваясь в полумрак холла, громко проговорил Андрей. Внизу он так никого и не увидел.

— Играть... играть... играть... — зазвенели тонкие голоса вокруг.

Андрей почувствовал слабый толчок в спину, под ногами что-то проскользнуло. Его подталкивали идти дальше, понуждали закончить подъем.

Шаг — натужный скрип ступени. Еще шаг — плохо сдерживаемый смех из переливов колокольчика срывается натужным кашлем — сухим, болезненным, лающим.

Он поднялся почти до второго этажа, когда темнота далеко впереди дрогнула и раскрылась светлым пятном. Коридор! Причем коридор с множеством дверей, некоторые из которых открыты, и сквозь них просачиваются мутные полосы света.

Андрей бесшумно выдохнул. Наличие света, пусть и слабого, внушало немного оптимизма.

— Играть... играть...

Он успел различить резкий нарастающий шум над самой головой, когда вроде бы немного рассеявшийся мрак будто вскипел. Андрей закрыл глаза рукой, пригнулся, продолжая держаться за перила. По голове и спине забарабанили десятки, а то и сотни, верещащих тел. Они налетели внезапно и так же внезапно схлынули, волной скатившись вниз по лестнице и растворившись где-то в холле.

— Мы ждем... — раздалось у самого уха.

Холод обжег кожу.

Андрей неуверенно приподнял голову. Затылок и шею саднило. Он коснулся рукой головы — волосы липкие и влажные. Кровь? Атаковавшие его твари обладали не то когтями, не то клювами. Так или иначе, но они больше напугали, чем нанесли сколько-нибудь серьезные повреждения. Если, конечно, не занесли походя какую заразу.