— Жаль, конечно, что отсутствуют именно те, кто мне нужнее всего, но занятие отменять не будем. Дубликаты ключей у тебя есть, а документ на стажировку я уже подписал, так что занятие проведёшь с официального разрешения. Потом отчитаешься. Сейчас свободен!

Я вжимаюсь в угол между стеной и шкафом и вижу, как мимо меня проносится счастливый Секка, напоследок хлопающий дверью в аудиторию. Орелли остаётся один...

* * *

Я стараюсь пройти в лабораторию незамеченным, но у нашего куратора, стоящего почти в её центре, слишком хороший слух. Он оборачивается, как только я подхожу к нему на пару метров. Я неподвижно застываю, а Орелли внимательно смотрит в сторону двери — похоже, прямо сквозь меня. Если бы он не был столь увлечён фиксированием своей жертвы для предстоящего занятия, то я бы, скорее всего, не смог приблизиться к нему так близко. Мне приходится задерживать дыхание. Кажется, что даже сердце стучит слишком громко. Орелли вновь возвращается к прерванному занятию. На первый взгляд он выглядит увлечённым, но я замечаю, как напряжены его мышцы — словно у хищника перед прыжком... Мне становится страшно. Холодом сковывает спину. Орелли опытный охотник и отличный боец, поддерживающий себя в хорошей форме. Я непроизвольно сглатываю, и это будто служит сигналом охотнику — он быстро двигается в мою сторону, совершенно бесшумно и угрожающе. Миг, и он уже возле меня! Но Орелли просчитывается с моим местонахождением и не успевает блокировать мой удар, а его глаза выражают недоумение и обиду. Он сейчас почти беспомощен и несколько минут для меня не опасен...

* * *

'Как же мне хочется быть Благородным героем — ну как из книг. Врываться к злодею, вышибая двери, и ураганом набрасываться на перепуганных негодяев!'

Услышав такие мысли, мой учитель отвесил мне потрясающий подзатыльник, от которого потом полдня в голове звенело, а из глаз сыпались искры.

— На войне проявлять благородство можно только к поверженному врагу. Для победы же приемлемы любые приёмы. Пытаться честно победить превосходящего силой противника — дело горячей юности или неисправимой глупости...

— Но нападение исподтишка — это подло! — возразил я.

— Если от твоих действий зависит чья-то жизнь, то считай это стратегическим приёмом, ведь главное — результат...

* * *

Вот и сейчас я следую наставлениям своего учителя, хотя на душе аж кошки скребут. Орелли меня не видит, только чувствует мои прикосновения. Мне ещё не приходилось убивать противника, но оставлять живым такого сильного врага я не могу. Поэтому воздействуя на жизненно важные точки определенной комбинацией ударов, я лишаю его голоса и парализую мышцы рук и ног. Сейчас он уже не опасен. Наконец-то можно не применять эльфийскую магию невидимости. Когда Орелли видит меня, его взгляд становится злым и недоверчивым. Но теперь уже можно не опасаться куратора, он никому не расскажет про меня. Впрочем, и жить ему осталось какую-то пару-тройку дней...

Я подхожу к вампиру, находящемуся в жуткой на вид конструкции. Его тело зафиксировано неподвижно, из-за перетягивающих грудь широких кожаных ремней он с трудом дышит. У меня мало времени. Быстро, но осторожно, я раскрываю многочисленные защёлки карабинов и развязываю узлы. Затем помогаю выбраться из этого станка обессиленной жертве, и, раздев Орелли, с трудом затаскиваю его на место вампира. Он практически не сопротивляется. То ли я перестарался, то ли он сам от шока ещё не отошёл. Закрепляя его в этой конструкции, я чувствую, как летит время, и неумолимо приближается тот момент, когда сюда заявятся мои сокурсники — даже думать страшно, что тогда произойдет. Теперь Орелли беспомощен. По комплекции он схож с вампиром, черты лица можно изменить, наложив макияж, а проблемы цвета кожи и оттенка волос решаемы наложением иллюзии. Главное, что применив подручные средства, я смогу затратить гораздо меньше магии... Я достаю коробочку с гримом и поправляю физиономию куратора, превращая его в копию жертвы. Водостойкая краска обошлась мне в круглую сумму, но она стоит этих денег. Вампира же подгоняю под Орелли и заставляю надеть его одежду. Все остальные различия скрываю с помощью магии. Став вновь невидимым, увожу бывшую жертву из университета — благо все носятся с диареей и на нас не обращают внимания...

* * *

В клуб 'Арена' мы проходим потайными ходами, где нас встречают мои подруги. Я очень хотел бы с ними поговорить, но времени у меня уже нет, и, сдав им спасённого вампира, я даю ключи от дома Орелли, где в подвале должна быть вторая жертва. Девушки обещают, что сейчас же займутся освобождением несчастного, а я возвращаюсь к себе в общежитие...

Мне так плохо... Я чувствую себя совершенно разбитым, когда добираюсь до своего этажа в общежитии, и вижу, как несносный староста со своим помощником пытаются вломиться в мою комнату. Спрятавшись за углом, я тихонько наблюдаю за их действиями. Они громко тарабанят в дверь, иногда прислушиваясь к звукам, идущим из моей комнаты. Наконец им, видимо, надоедает бесполезная возня, и, приняв решение, они уходят за запасными ключами, а я мигом ныряю к себе. Первым делом заношу колонки обратно в комнату и удаляю уникальный концерт, потом раздеваюсь, прячу все улики среди остальных вещей и, нырнув в постель, укрываюсь одеялом почти с головой...

* * *

Оштен. Эрни. Несколько ранее...

Эрни злится. Ему предъявили ультиматум! Вчера днём он получил письмо от несносного Вайсена. Этот хам посмел предложить выбор! Точнее, он настаивает на встрече, куда Эрни предложено прийти самому, по собственной воле... иначе его насильно привезут на запланированный обед в ресторане. В письме нет прямых угроз или оскорблений, в какой-то мере там написано... признание. Впрочем, в нём не найти ни одного слова, обозначающего любовь, зато полно других, вызывающих у юного лорда раздражение.

'Мой... моё... моим' — и всё в таком же духе — собственник нашёлся! — кипит Эрни. С одной стороны приятно, что тебя ценят и хотят видеть, но с другой стороны — дух свободы воинственно размахивает крыльями и готов заклевать на смерть любого, посягнувшего на его сущность.

Эрни не находит Ричарда после пары, тот быстро исчез после звонка. Спускаясь в холл, юный лорд видит спешащего к нему телохранителя Вайсена.

— Мой господин предоставляет вам свой транспорт... — начинает охотник, но Эрни, злой как тысяча чертей, совсем не согласен с таким предложением и прерывает вежливую речь:

— Я и сам в состоянии дойти, можете так и передать вашему хозяину. Где он меня ждёт?

— Молодой господин, прошу вас, поедемте вместе, машина уже ждёт.

— Я люблю свежий воздух и пешие прогулки. Если вы не сообщите место нашей встречи, то она, естественно, не состоится.

— Мне приказано доставить вас в ресторан 'У близнецов'...

— Я знаю туда дорогу! — Эрни решительно направляется на свидание к обнаглевшему поклоннику, не обращая больше внимания на причитания и вопли несчастного телохранителя...

* * *

Монастырь Сен-Грегори.

Сикхт не может отойти от шока. Вид истерзанного тела Орелли кажется невероятно дикой фантастикой. Разговор с Секкой ничего не дал, и теперь остается лишь одно — начать расследование этого вопиющего случая. На Орелли возложены колоссальные надежды. Через две недели должны пройти выборы нового ректора, ведь Сикхт добивался этого несколько лет, а сейчас вся его работа оказалась бессмысленной... Хотя Орелли-то остался жив, значит, ещё ничего не потеряно, выборы всё равно пройдут, даже если претендент будет в больнице. Он же не будет находиться там вечно. Регенерация, что у вампиров, что у охотников очень хорошая, да и парни — как только поняли кто перед ними — сразу же прекратили насилие, так что ещё есть шанс направить политику университета в необходимое русло.

Сикхт звонит Патрику и, договорившись с ним о встрече, выезжает в Оштинский университет...

Глава 12

Оштен. Ресторан 'У близнецов'. Эрни.

Эрни проходит фейсконтроль уже совершенно спокойным. Как и в прошлый раз в ресторане играет тихая музыка и в центре зала, освещённого рассеянным светом, создающим особое настроение, накрыт роскошный стол, и Эрни понимает, что его здесь ждут. Могущественный охотник радостно улыбается, приветствуя юного лорда, и приглашает разделить с ним скромную трапезу...

'...Ага... скромную' — эта фраза вызывает у Эрни невольный смех, но Вайсена это нисколько не смущает.

— Эрни, я не буду ходить вокруг да около, нам нужно выяснить очень важный вопрос. Меня срочно отправляют в командировку в одну из соседних стран, поэтому у нас мало времени. Видишь ли, я большой собственник и эгоист, а ты мне нравишься, и значит, мы поедем вместе... Только вначале выслушай меня, — резко произносит он последнюю фразу, замечая, что Эрни звереет. — Я предлагаю оформить законный брак. Как ты понимаешь, это не принято и очень непопулярно в нашей стране, но ради тебя я готов на это пойти.

Эрни неверяще смотрит на Вайсена. Он потрясён таким невероятным предложением, больше похожим на сказку. До этого момента он был уверен, что такое невозможно. Честно говоря, Вайсен не оставил его равнодушным, но положение раба Эрни совсем не устраивало. Теперь же ситуация резко изменилась, и, пожалуй, судьба вряд ли ещё подарит подобный шанс... Но...

— Сколько у меня времени? — спокойно и равнодушно спрашивает Эрни.

'Вот же засранец!' — восхищённо думает Вайсен, но вслух говорит:

— Ровно до конца обеда. Надеюсь, его хватит для твоего решения...

— Возможно, — заявляет юный лорд.

* * *

Оштен. Джордж.

Прямая трансляция, продемонстрированная в монастыре, вызвала у возвращающегося в клуб Джорджа смешанные чувства. Происходящее на экране неожиданно обернулось для него торжеством справедливости. Орелли подверг мучительной смерти много вампиров и до сих пор ни о чём не жалел, снова и снова возвращаясь за новыми жертвами. Джорджу не хочется думать об этом, но скорее всего этот фанатичный садист и сына его тоже убил... Охотнику было страшно, он думал, что сойдёт с ума, наблюдая, как подвергают насилию его родного 'сына', но в тот момент, когда в терзаемом и насилуемом существе он признал Орелли... Джордж рад, что досмотрел эту кошмарную съёмку до самого конца, он видел, как свершается возмездие за все страдания, причиненные беспомощным жертвам. Только ради этого стоило приехать и выдержать нечеловеческое напряжение во время жуткого действа, когда не показывают ни лиц участников, ни места, где производится пытка. Сложно передать, как меняются чувства, когда жуткое бесчеловечное зрелище вдруг превращается в твою неосуществимую фантастическую мечту.

Джордж уже давно подозревал, что его сына нет в живых, но именно сегодня убедился в этом, когда в очередной раз ему не разрешили провести анализ, ограничившись лишь демонстрацией. Это больно, но в тоже время появилось чувство облегчения и независимости, исчезли неуверенность и сомнения. Он свободен... Его сын тоже свободен. Больше не нужно оглядываться и переживать за него, а тот, кто виноват в его смерти, уже понёс наказание — сам Джордж такого сделать со своим врагом никогда бы не смог...

Оштинский университет. Ричард.

Я прихожу в себя от того, что по моему телу скользит что-то холодное, а во рту такая пустыня, что кажется язык намертво приклеился к нёбу. Будто сквозь вату доносятся звуки... через некоторое время я начинаю различать голоса, один из них явно Дерика:

— Мы вовремя успели, в таких случаях умирают от обезвоживания...

— Мелкий говнюк, похоже, приходит в себя. И с чего ты решил, что это обезвоживание? — рычит в ответ Алекс.

— Посмотри на него внимательно. У него чёрные круги под глазами, посиневшие губы и кожа сухая, потерявшая эластичность... Вот глянь, я сдавливаю здесь, и остаётся след, словно я пальцы так и не разжал. Он весь холодный, как лягушка... в гроб и то краше кладут!

Я чувствую, как мне разжимают челюсти, пытаясь что-то засунуть внутрь, и в рот вдруг льется холодная, да ещё и солёная жидкость. От неожиданности я делаю вдох, и вместе с воздухом в горло попадает вода... я кашляю, захлебнувшись.

— Алекс, придурок, ты его хочешь угробить? Он очень ослаб, набери в рот воды и давай ему пить потихоньку.

— Я должен поить его так?!

— А у тебя какие-то проблемы? Ты же староста, значит, несёшь ответственность и за мелкого, раз он в нашей группе.

— Ты сам придурок! Он же кровосос! Таких, как он, уничтожать надо. А я его выпаивать должен?!

— Ну как хочешь. Можешь идти тогда отсюда, но сначала посмотри на него — он кажется совсем ребёнком. А ты здоровый жлоб! Гони сюда воду, я сам его выхаживать буду.

— Жлоб, говоришь, здоровый?! Да эти сволочи только выглядят невинно! Я уже обжёгся как-то раз, поверив, что мой противник намного слабее...

— Не будь занудой, Алекс, я знаю, за что ты ненавидишь вампиров, но мелкий ничего плохого тебе не сделал. Давай стакан...

— Да ладно тебе, я сам его напою.

Я чувствую тёплые, мягкие губы, они прижимаются плотно к моим, словно для поцелуя, но через них меня пытаются напоить... Несмотря на сухость во рту и ощущение жажды у меня не получается пить, лишь сводит спазмами горло ...

Мне так холодно. Я весь дрожу и чувствую дикую слабость. Алекс отстраняется, и я слышу, как он уходит. Я беспомощен и жалок, но тепло держащего меня Дерика успокаивает, и я постепенно расслабляюсь в его крепких объятиях. Через несколько минут раздаются шаги, и мне с трудом удаётся открыть глаза. Я вижу, что он несёт... клизму! Такое только в страшном сне может присниться! Я дёргаюсь, но меня крепко держат руки Дерика, и он мягко, успокаивающе произносит:

— Так нужно, успокойся, Рич. Тебя здесь никто не обидит...

Честно говоря, я плохо помню, что было дальше. Мутные, ускользающие образы реальности переплелись с яркими картинками сна. Я то отчаянно мёрз, то горел от невыносимого жара. Весь кошмар этой ночи закончился темнотою беспамятства...

* * *

Пробуждение прямо под стать последним воспоминаниям. Мало того, что я обнаруживаю, что лежу на чьём-то горячем теле, так ещё и обвился вокруг него, словно дикий хмель вокруг могучего дуба, вцепившись, как голодный клещ.

— Упырь мелкий, может разожмёшь свои объятья, мне же дышать трудно, — сипит мне в ухо Алекс. Конечно, ну кто бы сомневался, что по закону подлости это именно он!

Я тут же пытаюсь уползти на кровать, но он сам обхватывает меня руками и шипит:

— А ну лежать, гадёныш! Сначала согрейся, а потом дёргайся, мы тут с тобой всю ночь провозились, а ты сбежать решил? Не выйдет, давай-ка грейся, сейчас Дерик придёт, тогда я ему тебя сдам, как переходящее синее знамя. — На последних словах он начинает смеяться, а я, кажется, начинаю понимать происходящее...

* * *

Магия вампиров сильно отличается от эльфийской прежде всего использованием энергии. Без накопления последней мы не можем творить заклинания, а источником для неё служит свежая кровь. Нет крови — нет и магии. Всё очень просто и ясно. Именно поэтому любое её ограничение или уменьшает, или полностью лишает нас магической силы. Эльфийская же магия использует силу живых растений и внутренние резервы организма, в том числе и жизненную энергию. Постоянные тренировки и определённое питание увеличивают как возможности, так и действие заклинаний. Но я никогда не ставил себе целью стать могущественным магом, да и наставника у меня нет, поэтому мои вчерашние похождения чуть не стоили мне жизни. Хорошо, что симптомы потери энергии оказались схожими с симптомами сильнейшей диареи, а именно — обезвоживанием организма. Теперь у меня стопроцентное алиби, и можно надеяться, что меня не заподозрят.