— Ну-с... — выдохнула Гайде, во время небольшого перерыва откидывая со лба чуть влажные от пота волнистые пряди. Здесь стало, действительно, жарковато, пусть косые лучи утреннего солнца еще не успели прогреть воздух над водой. — Предположим, ты хочешь убить меня, Ларри, — веселое, жизнерадостное начало.
— Мне не хотелось бы вас убивать, мадам капитан.
— Какой ты зануда... Это же не по-настоящему. Да, к тому же, у тебя бы это никогда не вышло, даже если бы ты правда хотел.
— Все равно... Противника необязательно убивать. Давайте лучше предположим, что я хочу вас обезоружить с целью взять потом в плен, идет?
— Хммм... В плен? А что ты будешь со мной там делать, сэр доктор? — хитро поинтересовалась рыжеволосая.
— Перевязывать несмертельные раны, которые нанес вам до этого в бою, вестимо, — улыбнулся Лауритц.
— Идет. Так уж и быть, я согласна, — рассмеялась Шивилла и вдруг, кажется, совершенно некстати поинтересовалась. — Лауритц... Скажи, а у тебя есть отец?
— Конечно, мадам. Мы, доктора, знаете ли, такие же люди, почкованием не размножаемся.
— Ох, очень смешно, щас помру от смеха... Так твой папенька разве не считал, что каждый порядочный юноша обязан уметь сражаться?
— Нет, мой отец считал, что порядочному юноше для полного счастья будет достаточно всего лишь уметь считать деньги.
— Он был беден?
— Вовсе не сказал бы... И не "был", а "есть". Он сейчас вполне себе жив и спокойно здравствует сейчас в окрестностях Мриолана.
— Тогда почему вы сейчас не сидите с ним в славном стольном граде и не считаете вместе семейные деньги? Я все помню про любовь к морю и все такое... Но почему родители вообще отпустили от себя такого наследничка?
— Потому что я — младший сын. Ни земли, ни наследства, как такового, мне не положено. А те деньги, которые я получил от отца на совершеннолетие, я сразу же вложил в свое образование.
— Да, давненько это было... Это тебе было тогда восемнадцать...
— Еще давнее. Шестнадцать, — напомнил доктор. Действительно, по законам Миртлиарского королевства девушки считались совершеннолетними с восемнадцати лет, а юноши — уже с шестнадцати. Глуповатый закон, на первый взгляд, но на самом деле он имел свое четкое применение. Теоретически, совершеннолетние девы имели полное право самостоятельно принимать решения о своем образовании, работе или замужестве. На деле же их, пока еще практически бесправных и полностью зависящих от родителей, успевали выдать повыгодней замуж еще до наступления восемнадцатилетия. Эти два года форы нужны были семьям, считающим приданное и заключающим брачные договоры... Так, а о чем речь, собственно шла?.. Об отцах.
— Знаешь, а я ведь единственный ребенок в семье. И как часто я жалела, что не родилась мальчиком... — словно между делом, Шивилла открыла про себя такую необычно-личную подробность и даже продолжила в том же духе. — Тогда я бы сразу получила все, что хотела просто по праву рождения. А так мне приходилось постоянно доказывать отцу, что я достойна называться его дочерью и наследницей... И, чтоб меня черти драли за дырявый грош, если мне этого не удалось! Мой папаша, прекраснейший человек в своем роде, чтоб ему лежать и не ворочаться, должно быть, до сих пор мной гордится. Вот уж не знаю, с эфирных небес ли, из огненной геенны, или со дна морского, но он точно смотрит на меня с восхищением и говорит: "Это Моя Дочка...якорь мне в глотку"! — Лауритц, деликатнейший из представителей морской братии, вежливо промолчал. Он уже был в курсе, кем являлся печально известный батюшка Шивиллы "Рыжебородовны" Гайде, но не был намерен афишировать свои знания. Не собирался, если бы капитанша не проявила чрезмерную словоохотливость... — Более того, я до сих пор иногда жалею, что не родилась мужчиной. Быть женщиной-моряком — оригинально, быть женщиной-капитаном — уникально... Это слава и восхищение с одной стороны, но и такой...драный ад с другой стороны! Вечно доказывай всем на каждом шагу, что у тебя помимо упругой задницы, сисек и смазливой мордахи есть сила, отвага и власть! Это несправедливо, что такой размазне, как ты, Ларри, дано быть мужчиной, а такой сильный дух, как у меня, заключен в кукольное тельце!
— Раз...размазне??? — ну, все, в Лауритце, наконец, разбудили зверя. Пожалуй, это должно было выглядеть, как эдакий небольшой, в меру упитанный мангуст... Но, и то неплохо. — Да, чтобы вы знали, сейчас уже давно не каменный век, и мужество не заключается в том, чтобы врезать кому-то посильнее дубиной по башке и усесться на его место. А ежели вы думаете иначе, так это просто признак духовной незрелости... Доказать свою значимость может кто угодно, и для этого есть масса мирных способов. И нету ни достоинства, ни чести в том, чтобы первым делом браться за разбой, наживаясь и утверждаясь за счет невинных людей. Вы так не считаете, мадам-капитан Гайде? Или вам больше нравилось, когда вас называли Шейлой?.. — в этот момент, кажется, даже чайки над "Сколопендрой" на секунду заткнулись, а старпом где-то за штурвалом всхрапнул почти что удивленно...
— Что? Да откуда ты знаешь? — Шивилла удивленно обернулась через плечо и поглядела в сторону первого помощника. Она уже догадывалась, кто слил доктору конфиденциальную информацию... — Да что ты, вообще, себе позволяешь?! Ах, ты...маленький...рыжий...
Страсти вокруг этой странной пары накалились настолько, что разворачивайся действия в каком-нибудь любовном романе, за этим неминуемо последовала бы очень пикантная сцена... Ну а тут на этом моменте урок фехтования внезапно продолжился. "Кукольное тельце" ростом под шесть футов налетело на молодого человека с остервенением. Хотя, видно было, что Гайде все еще помнит, с партнером какого уровня имеет дело, и наступала лишь вполсилы. Но для Ларри и этого было многовато, он еле успевал кое-как защищаться и с каждой секундой все больше сдавал позиции... Он уже успел подумать о том, что судовые врачи на этом корабле, наверное, одноразовые, и как только один из них кончит жизнь самым трагичным образом, капитан спешит взять нового в ближайшем порту на своем пути... Как тут девушка сдавленно застонала, опустив саблю, и невольно потянулась к больному плечу здоровой рукой, но усилием воли пресекла это бессознательное движение. Стоит ли говорить, что Лауритц моментально забыл обо всем, чем они здесь до этого занимались и тут же беспокойной наседкой, как поддразнивала его Шивилла, подлетел к ней. Все произошло в считанные доли секунды, а в следующий момент рыжеволосая, с неизвестно откуда взявшейся прытью, выбила у доктора клинок, вывернула ему руку и прижала его к основанию мачты. А в довесок ко всему, как вишенка на пирожном, выхватила у него из-за пояса его же пистолет и прижала холодное дуло ему под подбородок.
— Боишься? — хрипло прошептала она, тяжело дыша.
— Нет, — почти спокойно, как для подобной ситуации, ответил Лауритц, — он ведь не заряжен.
— А в бою будет заряжен! — неожиданно злобно рыкнула рыжая. — Почему ты застопорился?! Надо мной, что ли, сжалился???
— Но... Мадам... Шивилла... У вас ведь рука...
— А я притворялась, — грубо отрезала капитанша. — Нельзя верить противнику в поединке!
— Что-то мне не кажется, что вы...
— Джентльменов убивают первыми, сэр доктор, — каждое слово рыжеволосая выговорила холодно и четко, словно отчеканила, глядя в такие невинные, васильковые глаза судового врача. — На сегодня урок окончен.
Лауритц ошибался. Из нее вышел хороший учитель...
Глава 2. Делу — время, потехе — час
Наконец-то на пути показалась Белая Полоса... Не фигурально, а самым буквальным образом выражаясь. Белой Полосой эти земли назвали еще давным-давно первооткрыватели. Возможно потому, что первым делом их взгляду открылись длинные пляжи с белоснежным песком (которых теперь уже, кстати, почти не видать, так как берег застраивают, используя всю полезную площадь), а может быть, просто путешественники решили, что эта долгожданная удача, наконец, наступила в их судьбе, когда их нога ступила на землю, где лето царит практически круглый год... Кстати, за Белой, как положено, водилась и Черная Полоса (названная так то ли в честь темнокожего коренного населения, то ли из-за того, что у кого-то уже просто не хватило фантазии на сочинение новых географических названий, то ли еще из-за чего...), но туда королевские колонисты и путешественники забирались уже крайне редко, так что и к делу это не относится.
На Белой Полосе процветало плантационное земледелие. Плодородная (и не очень) земля здесь была разделена на мелкие лоскутки, на каждом из которых рачительный хозяин старался вырастить что-нибудь диковинное — кофе, какао, хлеб, который растет на деревьях, который не нужно молотить и молоть на мельнице, а только поставить в печь, орехи, из которых безо всякого рогатого скота получают масло, ничем не уступающее сливочному...и прочие полезные культуры, которые не перенесли бы первой дождливо-промозглой зимы северо-западного архипелага. Товаров на экспорт здесь производилось раз в сто больше, чем для внутреннего потребления, и многие предприниматели приезжали сюда, чтобы сделать одно из двух — или многократно обогатиться, или окончательно лишиться всего.
Когда до берега оставалась буквально половина суток пути, то акватория вокруг оживилась настолько, что приходилось уже совершать маневры для того, чтобы разминуться с другими торговцами, а особо чуткие моряки могли уже уловить в воздухе запах заморских специй и...денег. И вот он, настал, наконец, долгожданный момент, "Золотая сколопендра" смогла пришвартоваться у причала в шумном порту.
Шивилла Гайде, которая всегда предпочитала самостоятельно решать финансовые вопросы, засела в своей каюте в компании початой бутылки вина и одной рукой сосредоточенно щелкала косточками счетного аппарата, периодически делая кое-какие пометки в списке, а другой не глядя перебирала гладкие бусины янтарных четок. Каждому члену экипажа, соответственно его должности, положено было выдать месячное жалование, пусть даже не заботящиеся о дне грядущем матросы спустят всё за один единственный вечер — это уже не проблема капитана. Да, к тому же, сколопендровцам полагалась определенная компенсация за участие в бою с пиратами. Это было уже необязательной "премией", но мадам-капитан Гайде славилась своей щедростью и считала нелишним подкрепить расположение своих людей таким образом. К тому же, деньги нужно было выделить и на косметический ремонт корабля, да еще и так, чтобы на все хватило и все остались довольны...
— Как вы и просили, мадам-капитан, — судовой врач положил на стол перед девушкой исписанный аккуратным почерком листок бумаги. Кстати, чрезвычайно аккуратным у доктора сегодня был не только почерк. Перед выходом в порт он тщательно прихорошился, чуть подбрил отросшую бородку, придав ей форму, оделся во все чистое и светлое, и даже сменил просоленные сапоги легкими туфлями на пряжках... Авось, и капитанша оценит, — список тех, кому, по моему мнению, "сильнее всех влетело в драке".
— Угу... Спасибо, Ларри, — пробормотала Шивилла, не отрывая глаз от своих подсчетов. Выглядела она сейчас, можно сказать, даже забавно — такая строгая, собранная и, одновременно, озадаченная...будто никак не может отыскать пару ко второму чулку. — Ларри, постой, не уходи! Для тебя у меня тоже кое-что есть... — рыжекудрая отперла ящик стола и извлекла оттуда небольшой худой кошелек, в котором позвякивали монеты, номинал которых и металл, из которого они были отчеканены, с лихвой окупал их небольшое количество. — Твой персональный приз, — девушка очаровательно улыбнулась.
— За что?.. — насторожился Лауритц, застыв с протянутой рукой и ожидая какого-нибудь подвоха.
— За убитого пирата, — улыбка стала еще очаровательней.
— Мадам...ну, это как-то... Я ведь, право, не охотник за головами.
— Да ладно тебе, святоша! — капитанша шумно выдохнула и закатила глаза. — Я ведь обещала тебе отдельную награду. За то, что лечишь хорошо и язык умеешь держать за зубами. Бери, тебе это не будет лишним. И вот это прихвати, — помимо кошелька, она вложила ему в руку еще и маленький прямоугольничек бумаги, — я думаю, тебе это пригодится... Хватай и беги, пока я не передумала!
— Благодарю, мадам, — рыжий слегка поклонился. — А вы не...
— Что?
— Не беспокоитесь по поводу пиратов?
— А что не так с пиратами?
— Не так? А что с ними может быть "так"? На нас ведь напали! Нужно же что-то сделать...куда-то заявить...
— Напали в нейтральных водах. И не смеши меня...не суетись, курочка-наседка. Куда ты пойдешь и кому что заявишь? Здесь свои законы. И своих пиратов хватает. А то, что мы еще и своих, местных где-то подцепили, так это наши проблемы, это никого не волнует. Каждый день такое происходит.
— Ладно, как скажете. Мое дело полюбопытствовать...
Выходя из капитанской каюты в состоянии явной заинтересованности, Лауритц поближе рассмотрел врученную ему карточку. Он уже был готов ко всему, например, что Шивилла шутки ради посоветует ему контакты какой-нибудь дорогущей куртизанки, или, может быть...другого капитана и его корабля, чтобы Траинен проваливал устраиваться судовым врачом уже туда. Так что, приготовившись к самому худшему, молодой человек был приятно удивлен, обнаружив там надпись "Часовая мастерская" и аккуратно начерченную схемку, как пройти по нужному адресу.
А на верхней палубе уже собралась толпа, внимавшая вещавшему со шканцев первому помощнику. Видимо, если капитанша считала это лишним, то Бертоло был не прочь провести среди этих здоровых лбов инструктаж на тему того, что такое хорошо и что такое плохо.
— Монгоней — городок небольшой, особенно по сравнению с Порт-Каллат, — рассказывал старик с видом городского экскурсовода. — Кто никогда здесь раньше не был, подняли руку. Поднимаем, ребята, не стесняемся! — Лауритц сначала хотел прикинуться бывалым путешественником и просто тихонько послушать, но совесть заставила и его потянуть ладошку вверх. — Ага, хорошо! Так вот запомните, что здесь многое отличается от королевства. Например, бордели. Здесь над домами терпимости не вешают цветных фонарей, а отмечают их лентами-флажками. Красная лента — самые традиционные утехи, зеленая — девочки помладше, желтая... — со стороны большинства раздавался воодушевленный гомон, но Ларри слегка отвлекся от таких подробностей и вернулся к речи только на словах. — Но чтоб ни один скот руки не распускал и не смел приставать к порядочным женщинам в порту или на улицах! Здесь всякие вольности не к месту караются строго. Еще здесь в прислуге принято иногда держать рабов... С ними там тоже отдельные законы действуют, но черт их разберет, честно говоря... Помните, парни, что от дурной головы ногам тошно. И если кто-нибудь учинит пьяный дебош, задираясь с местными или, там, перепутает божий храм с кабаком... — он окинул собравшихся хитрым взглядом единственного глаза, мол, а чего вы хотите? В жизни и не такие ситуации случались, не стоит сразу зарекаться. — То пеняйте потом на себя.
