— Мы не знаем, как ее зовут, — практически хором ответили, переглянувшись, сразу несколько девчонок, — мы всегда называем ее просто "Хозяйка".
— А как хоть она выглядит?
— Ну... Она такая... Не слишком молодая...
— Но и не слишком старая.
— Такого среднего роста...
— Скорее чуть-чуть высокого...
— И всегда одевается в красивое платье.
— А волосы у нее темные и прямые...
— Если она только не завивает их в кудри...
— Или не прячет под платок.
— Она почти никогда не готовит сама, только руководит процессом. Хозяйка говорит, что в этом и есть вся суть — то, что приготовлено маленькими невинными девочками, получается особенно...добрым, вроде как. Всегда слаще и вкуснее, вот почему всем так нравится.
— Но если она берется за что-то сама, то это получается...ого-го, — одна из рассказчиц изобразила руками жест, должный обозначать мировое величие. — Что-то совсем удивительное.
— Мы делаем большинство сладостей для кофейни, и еще чуть-чуть — на продажу. Хозяйка всегда сама приходит их проверять и забирает тогда, когда, как говорит, "хочет немножко развлечься"...
В итоге вывод можно было сделать один — никто толком не знал, кто такая хозяйка кофейни, несмотря на то, что некоторые работали здесь уже пятый-шестой год, зато все ее неимоверно уважали (едва ли не боготворили) и побаивались. Судовой врач от этого запутался еще больше. Он только-только начал более-менее соображать, а ему опять задали какую-то головоломку.
— Хорошо, — кивнул он, хотя ничего хорошего в этом не было, — а почему же лично мне стоит поостеречься?
Девчонки мгновенно разделились на два лагеря, один из которых утверждал, что их это не касается и говорить ничего не нужно, а другие предлагали все рассказать доктору, и пускай он поступает, как хочет. Споры продлились несколько минут.
— В прошлом году такое уже было, — робко заметил кто-то из младших.
— Да и в позапрошлом, и поза-позапрошлом, — добавили старшие.
— Раз в год она выбирает мужчину. Находит его и приводит к себе.
— Умного, красивого...
— Доверчивого, наивного, — ввернула Кира. — Такого, которого никто не хватится, обычно приезжего, без семьи, без особых друзей...
— Нам запрещено общаться с посетителями...
— ...особенно с мужчинами, — закончил это правило дружный хор.
— Поэтому мы о них почти ничего не знаем и почти никогда не видим. Хотя, при желании, конечно, можно изловчиться и что-нибудь подсмотреть или подслушать... Так вот, она приводит своего избранника сюда...а потом...потом его больше никто не видит.
— Нет, это абсурд какой-то... — проговорил Ларри и тут же попытался сам себя обнадежить. — Что значит "никто не видит"? Вы ведь этого знать не можете, если ни с кем не общаетесь и никуда не выходите, не так ли?..
— Лучше не спорьте, господин. Вам-то тоже неоткуда знать. Вы спросили, мы ответили — вы этого хотели? Не хотите — не верьте... Но если сказано "никто больше не видит", значит так и есть.
— Спасибо девочки, — быстро поблагодарила Молира оказавшихся такими словоохотливыми коллег...пожалуй, уже бывших, — а теперь нам надо уходить. Было приятно с вами поработать эти несколько дней... Хотя я теперь точно знаю, кем никогда в жизни не стану, если вдруг будет возможность — шоколадницей... Доктор Траинен, — она потянула Ларри за руку, — мы уже идем? А то мне здесь нравится все меньше и меньше. Странное что-то здесь происходит, очень странное...
— Вам полчаса хватит? — поинтересовалась светловолосая Кира, апатично вымешивая в сотейнике тягучую помадку. — Идите, куда хотите, а мы немножко подождем и все равно расскажем, что вы сбежали.
Больше не мешкая, они покинули удивительный подвал и его обитательниц, которые трудились не покладая рук, как усердные гномы в своих подземельях, только вместо руды и драгоценных камней они дело имели с шоколадом и орехами. Ларри сперва подсадил девочку на лесенку, ведущую наверх, чтобы она ненароком не упала и не расквасила свой аристократический носик, а затем закрыл крышку люка и задвинул ее ковром, словно так и было. И, уже почти собравшись уходить...
— Мои часы, — вдруг резко вспомнил Лауритц, — они остались где-то на втором этаже, я должен их быстро забрать.
— Ты что, с ума сошел?! — изумилась Олли, красноречиво повертев пальцем у виска. — Да забудь ты про эти часы и бежим! Неужели это так важно, ты себе, что ли, новые не купишь потом?
— Такие — не куплю. Это необычные часы... И стоят они, между прочим, не намного дешевле, чем ты на рынке. Только не обижайся, это была шутка. Ах, а где-то еще должен быть мой пистолет!..
— Ну, точно, сумасшедший... Тогда я с тобой не вместе. Ты — сам по себе, я — сама по себе. Ты — как хочешь, а я стремительно катапуль...капитель...в общем, спасаюсь бегством, — девчонка бросилась к выходу, по пути дважды обернувшись на доктора, дабы проверить не образумился ли он и не последовал ли за ней, и схватилась за дверную ручку. Впрочем, тянуть и толкать было бесполезно — входная дверь оказалась заперта на замок. — Проклятые двери! Действительно не открываются тогда, когда хочется...
— Не надо ругаться. Пойдем со мной, быстро заберем мои часы и, вполне возможно, найдем ключ. А, на худой конец, наверху есть терраса. Тебе когда-нибудь доводилось прыгать со второго этажа? Мне — да.
Делать нечего — Молира была уже достаточно взрослой и самостоятельной для того, чтобы принимать взвешенные и обдуманные решения, но она была еще слишком ребенком для того, чтобы следовать им, несмотря ни на что, поэтому девочка в очередной раз послушала судового врача, в надежде на то, что Ларри плохого не посоветует.
Проходя через пустующую (к большому счастью) спальню, они застали ее в гораздо большем порядке, чем когда Ларри увидел ее впервые. А в обстановке кое-что добавилось, а именно — большой стол, на котором стояли две глубоких, как супницы, керамических чаши, побольше и поменьше, рядом с ними в определенном порядке покоились инструменты, явно дорогие и старинные, похожие на хирургические, но давно вышедшие из обихода — скальпели, большие и маленькие ланцеты, проволочные петли, серповидный нож... А рядом покоилась толстая книга в темном кожаном переплете.
— Здесь почти так же интересно, как у тебя в лазарете... Все еще хочешь остаться? О, смотри, какая книжища...
— Есть какое-нибудь заглавие?
— Да. "Вкусные и полезные блюда из людей".
— Что, правда???
— Да нет же, шучу. Не написано на ней ничего. Правда, не думаю, что там сказки, которые она себе читает на ночь.
Миновав странную опочивальню, друзья оказались в "музейной" комнате. Пока доктор был занят поиском своих личных вещей, его подопечная с интересом разглядывала коллекцию. В жизни принцессе уже доводилось видать вещи более удивительные, поэтому сейчас она не выглядела особенно удивленной. Разве что...
— А здесь что такое?.. — полюбопытствовал ребенок, разумеется, указав на бархатный ларчик.
— Да ничего особенного, — отмахнулся Ларри, — там, как и везде — часы... Там — часы, здесь — часы...а, вот и мои! И пистоль тут же нашелся... Теперь мы можем со спокойной совестью...
— Милый мой Лауритц, ах, вот ты где... — медовый голосок раздался прямо у него за спиной, и рыжий в состоянии, близком к панике, обернулся, чувствуя, как по спине, несмотря на теплый воздух, расползается холодок. В дверях стояла королева этого сладкого царства, как всегда очаровательная и невозмутимая, точно увиденная сцена ее ни капли не удивляла. — А я тебя искала... Куда-то собрались?
— Прошу прощения, но я вынужден откланяться, — Лауритц изо всех сил постарался принять "непринужденный вид", так, будто бы он нигде не побывал и не узнал того, чего ему не следовало бы, но актер из него был не очень хороший. — И эту девочку я тоже должен забрать с собой...думаю, вы достаточно умны, чтобы догадаться, почему. Если потребуется, вам сегодня же возместят ущерб, который вы понесли из-за нее.
— Нет, к сожалению, это невозможно, — покачала девушка головой, слегка нахмурив брови.
— Вы меня не поняли. Это был не вопрос, а утверждение. Мы уже удаляемся, до свидания...а, в прочем, сам я, честно говоря, уже не рассчитываю на новую встречу.
— Это ты меня, видимо, не понял. Девочка, если нужно, пусть идет на все четыре стороны, но вот тебя я отпустить не могу. Не хочу я тебя отпускать...да и ты сам не хочешь покидать меня...
— Ошибаетесь, сударыня. Мне кажется, наша встреча была сплошным недоразумением. Я сам себе хозяин, так что если я хочу уйти, то уйду.
— Нет, не хочешь. Тебе же здесь хорошо... — вкрадчиво проговорила она, поманив к себе рукой. — Иди же сюда. И отложи свой пистолетик, все равно ты не сможешь им воспользоваться, — когда Ларри, не отрываясь от ее взгляда, медленно отвел руку с пистолетом в сторону и опустил его на полку, Нейла обернулась к Олли. — Уходи, девочка. Ты свободна, давай, беги, пока я еще добрая и не передумала.
— Еще чего! — возмутилась Молира, на которую никакие гипнотические уловки не действовали. — Я отсюда шагу не сделаю без сэра доктора.
— Ты мала еще и ничего не понимаешь. Убирайся немедленно, потом мне еще спасибо скажешь.
— По-моему, я как раз все прекрасно понимаю, — она попятилась чуть назад. — Но...пожалуй, я все-таки уйду отсюда, если вы мне ответите на один вопрос. Что лежит в этом сундучке? — девочка ухватилась за самые загадочные часы в коллекции.
— Нет!.. — взволнованно вскрикнула шатенка, и добавила уже спокойно. — Положи на место, это очень ценные старинные часы.
— Да?.. Интересненько... Так они, наверное, еще и очень хрупкие? — девочка поиграла ими в руках и сделала вид, что вот-вот уронит на пол.
— Да! Нет! Прекрати немедленно! Положи их на место...а лучше отдай их мне сейчас же! Пожалуйста, будь умницей, — но поздно уже было строить из себя "добрую тетю", единожды показав настоящие эмоции, женщина дала маленькой шантажистке повод не на шутку расхрабриться. Олли вооружилась тяжелым бронзовым подсвечником, положила драгоценные часы на стол и занесла над ними канделябр, как карающий меч.
— Ой, а он ведь тяжелый, я могу и не удержать...
— Умоляю, не делай этого! — стило Нейле сделать один шаг вперед, как девчонка замахнулась посильнее, и пришлось опять замереть. — Все, что угодно, только не эти часы! Да кроме них я разрешу тебе взять отсюда любую вещь, только оставь в покое...
— Отдайте ключ от двери, мы хотим уйти.
— Забирай... — помедлив с минуту, девушка извлекла из складок платья металлический ключ с незатейливой литой головкой и очень осторожно, держа буквально двумя пальцами, протянула его наглой девчонке. Она явно боялась, что от любого неосторожного движения маленькая растяпа может уничтожить ее сокровище.
Олли же опасливо сделала пару шагов навстречу своей "хозяйке и благодетельнице", чуть ли не дрожа выхватила из ее руки ключ и бегом вернулась на место. В этот момент лицо Нейлы на секунду исказилось злобой, но она быстро взяла себя в руки.
— А теперь верни мне часики... Хорошая, славная девочка... Олли, золотко мое, отдай часы, и спокойно идите, куда хотели. Вам никто не станет препятствовать.
— Правда? Вы обещаете, что нам никто не помешает?
— Честное слово, — задушевно пообещала девушка, приложив руку к груди а затем скромно, но почти требовательно протянула ее ладонью вверх.
— Что-то, когда люди говорят правду, у них так глазки не бегают... — скептически произнесла Молира и покачала забавно остриженной головой, с которой уже успела стянуть дурацкую кружевную косынку. То ли Нейла переборщила с елеем, то ли девочка просто так захотела процитировать запомнившуюся ей фразу... Но Олли в мгновение ока снова вооружилась своим подсвечником и изо всех силенок ударила по хронометру тяжелой бронзовой подошвой. Тут же воздух сотряс душераздирающий женский крик, Нейла согнулась так, словно ей солнечное сплетение пронзили клинком, а пальцы руки, которую она продолжала беспомощно тянуть вперед, судорожно скрючились. А часики-то оказались крепкими, от одного удара на них только стекло треснуло, так что, для верности, их пришлось приложить еще. Трижды.
От истошного визга у доктора зазвенело в ушах, зато оцепенение как рукой сняло. Он поспешил к Олли и выхватил у нее из руки тяжелый канделябр, потому что девочка, кажется, не успокоилась бы до тех пор, пока не превратила бы дьявольскую вещицу в горстку золотой и стеклянной пыли. А разбитые часы обреченно упали на пол и покатились по ковру, на ходу теряя крохотные блестящие шестеренки и исходя тонкой струйкой дымка...что само по себе странно, ведь гореть в них должно было быть нечему. Но это никому не показалось удивительным на фоне того, что в этот момент происходило с их хозяйкой. Девушку, всего мгновение назад стоявшую ровно и спокойно, ломало так, как болезных, из которых некоторые религии настоятельно рекомендуют изгонять бесов. Судовой врач же, в силу профессионального образования, назвал бы это острым конвульсивным припадком... В страшном безмолвии, не проронив ни единого звука, кроме сбивчивого хриплого дыхания, она билась в своем припадке, выгибая спину, заламывая руки и царапая горло, словно задыхаясь, а еще она начала стремительно...седеть. Такого сэр доктор уже никогда в жизни не видывал, сей феномен с точки зрения обычной науки был необъясним, но Нейла старела на глазах. Ее былая красота увядала быстрее однодневных садовых цветов, распускающихся на рассвете или закате. Густые каштановые волосы, выбившиеся из прически, редели и белели, румянец сходил со смуглого лица, уступая место нездоровому, землистому оттенку, нежная кожа истончалась и покрывалась глубокими морщинами, а совсем еще недавно соблазнительные женские прелести дряхлели, из-за чего девичье платье повисло на иссохшейся фигуре нелепой, несуразной тряпкой. За каких-то четыре минуты ей прибавилось не менее сорока лет возраста, и пышущее здоровьем молодое тело согнулось под тяжестью лавиной обрушившегося на него времени.
— Силы небесные! — прошептал Траинен, не имея должностной инструкции о том, на какой угол молиться и кого призывать в подобных случаях. Самое страшное, что в какой-то момент превращения Ларри на пару секунд увидел лицо той самой "доброй бабушки", которая продавала конфеты в лабиринте переулков...или ему только померещилось... — Да это же магия! Раньше я о таком только читал, но не думал, что оно существует на самом деле... Подумать только, это настоящие волшебные часы, они ведь очень редкие, если вообще не единственные в своем роде...были. А ты их уничтожила. Ты сама-то как по ощущениям? Тебе от этого ничего не будет?.. — Олли, пребывавшая сейчас в еще более глубоком шоке, чем доктор, покивала, а затем помотала головой, что должно было означать, что с ней все в порядке.
Девочка неотрывно, практически не моргая, наблюдала за жутким метаморфозом, а когда он, казалось, завершился, старуха судорожно вцепилась в подкатившиеся к ней часы. Это произошло так резко, что Молира аж подпрыгнула, боясь, что эта ведьма ухватит ее за ногу. Но Нейле было уже наплевать на окружающих, дрожащими пальцами с неимоверно отросшими желтыми ногтями она неловко и безрезультатно пыталась запихнуть обратно в погнувшийся круглый корпус вываливающиеся золотые внутренности, снова завести часы, переставить стрелки назад, но сколько бы она не крутила ставшее бесполезным колесико завода, ничего не происходило. Тогда одряхлевшая красавица отползла в сторону и забилась в угол, разразившись истеричным плачем, стонами вперемежку с жутким хохотом. Она обхватила плечи своими костлявыми руками, и ветхое тело раскачивалось из стороны в сторону в такт рыданиям.
