— Вы ожидаете продолжения? Счастливого окончания? Его не будет. На совете шаманов, собранном тут же, было решено покарать дерзкую! И она оказалось в совершенно чуждом ей мире, лишённая способностей, запертая в теле дикой кошки... Я знаю лишь, что она жи-ва — но что с ней происходит, мне неведомо...

Дэн пошевелился. От долгого сидения в кресле затекло всё тело.

— Это конечно, очень интересно. Но меня это каким боком касается?

Ректор улыбнулся: "— Если вы до сих пор не поняли — то бесполезно и объяснять. Только время поможет вам уяснить смысл моего рассказа. Впрочем... В ближайшие выходные со-стоится фестиваль магического рисунка. Не настаивая на вашем участии, я рекомендовал бы вам побывать там — хотя бы в качестве зрителя..."

— И в чём тут смысл? — Таверна была наполнена народом, но на столик, за которым сиде-ли Дэн, Панея и Лони, никто больше не претендовал — боялись чужака?

— Пойми, глупый — это так прекрасно! Разве в вашем мире не создают красивых вещей? — Панея изрядно раскраснелась во время спора, и пёрышки её даже чуть топорщились — то ли от негодования, то ли от выпитого.

— Создают, конечно. В камне, в красках. В звуках. Но не на призрачном тумане — дунь, и он развеется! — Дэн горячился. Идея фестиваля никак не давалась его сердцу. Да, умом он всё понимал — прекрасные живые картины, которые рисуют в небе — что бы показать своё умение и отточить мастерство... Но создавать не вечное — эфемерное! И Лони был с ним полностью солидарен.

— Мы, гномы, всегда создаём вначале камень или металл — потом можно и нанести слой краски, разукрасить магически или ещё как... Но основа должна быть вечной... или почти вечной — что бы не ты один смог насладиться творением рук своих — а любой, кому это ин-тересно..

— Какие же вы упёртые! Вы же оба любите музыку! Я сама слышала, как вы пели!

— Ну, слышали. Только пример неудачный — песню можно спеть ещё не один раз. А ваши полотна никто не может воспроизвести!

— Песни тоже уникальны! Даже когда вы поёте её сами — вы слышите того исполнителя, которого запомнили! Не себя, а его — и именно его исполнение запечатлеется в вашей памя-ти — как завтрашние рисунки навечно запечатлеются в душах тех, кто их увидит — если они будут достойны того, конечно...

— Песню можно записать! Её могут услышать и после того, как её исполнитель уйдёт ту-да, откуда не возвращаются! — Запальчиво возразил Дэн и добавил уже значительно тише — Возможно, поэтому и хочется творить. Оставить что-то после себя тем, кто будет после. Неважно, что они никогда не видели тебя и никогда не узнают, чем ты жил и как выглядел — важно, что разглядывая то, что ты оставил, они вспомнят тебя добрым словом — просто по-хвалив... Многие политические деятели могут похвастаться этим? Боюсь, что никто...

Рука Панеи легла на его руку. Чутьём настоящей женщины она угадала многое — и не-удавшиеся попытки рисования, и сочинительство...

— Есть теория, что бог — настоящий бог — уходя, создаёт новый мир — как дар тем, кто придёт за ним — и для воспитания и учёбы своей смены. — Голос Лони был чуть хриплым. Настоящий творец не требует не то что платы за свои творения — он не нуждается даже в признании заслуг. Ему важен лишь сам факт созидания...

— Но даже боги не создают ничего непостоянного!

Панея рассмеялась.

— Нет, только вечно меняющееся. И. кстати, если ты создашь что-то новое — пусть даже на краткий миг — боги никогда не пройдут мимо, оценят и сохранят — хотя бы в своей памя-ти.

— Боги?

— Ну пусть мироздание, верхние слои ионосферы, работающие подобно гигантскому компьютеру — неужели тебе так важны определения?

Дэн помолчал. Он с удивлением обнаружил, что гигантская кружка пива, подсунутая ему Лони, давно пуста.

— Нет. Важны не определения. Но вы правы — я пойду с вами — и пусть даже то, что я увижу, сохраниться только в моей памяти — я всё равно хочу это увидеть!

Стадион бурлил и шумел. Конечно, место, выделенное для магических опытов, стадио-ном можно было назвать лишь с большой натяжкой — особенно придя сюда ночью, кода тёмные холмы, покрытые зелёной травкой, пугающе пустые и безмолвные, обступали не такое уж большое пространство между ними, закрывая, заслоняя, всегда готовые отрезать поле в центре от всего остального мира... Они и были стражами — надёжными и непоколе-бимыми, всегда готовыми принять в себя последствия неудачных магических опытов. Так было всегда — но не сегодня. Холмы были полны народом — весёлым и хмельным, как уче-никами, так и жителями окрестных деревень. Впрочем, не только окрестных — то и дело вспыхивали и гасли окна магических порталов, привозя всё новых гостей — многие стреми-лись увидеть столь прекрасное действо, особенно в исполнении виртуозов.

Впрочем, последние не торопились, зато младшие курсы развлекались вовсю — над по-лем плавала, чуть поддёрнутая призрачной дымкой, гигантская голубая рыбка. Она игриво шевелила плавниками, пуская беззвучные пузыри, и пучила большие и симпатичные глаз-ки. Внезапно рядом появилось нечто тёмное и устрашающее — какая-то пакость явно реши-ла напасть на рыбёшку! Та спокойно увеличилась в размерах и поглотила противника, став ещё круглее и ярче и вызвав бурю восторга на трибунах...

— Ты что напрягся, Дэн? — Лони, секунду назад вопящий от восторга, озабоченно смотрел на друга, а руки искали на траве оставленную дубинку.

— Да нет, ничего. Просто припомнились все эти нападения...

— Не переживай ты так. Просто случайность. Мало ли что бывает. Ректор за всем смот-рит... Голос Панеи был мягок и расслаблен, но смотрела она пытливо.

— Когда случайность наступает в третий раз — это уже привычка. А в моём случае — Дэн махнул рукой. — Вот и дёргаюсь по любому пустяку. Ладно, проехали, давайте дальше смотреть...

Рыбка к этому моменту благополучно уплыла, оставив за собой тёмно синюю серебри-стую дымку — и в ней начали разворачиваться космические масштабы. Ослепительно вспы-хивали звёзды, гигантские метеориты сталкивались и исчезали в клубах пара, рождая ог-ненные дожди, и планеты крутились по самым немыслимым орбитам, то приближаясь так, что заполняли всё пространство над головами — то уносились прочь, превращаясь в малень-кие яркие точки...

— Здорово! У нас до такого не додумались...

— У вас на земле предпочитают вещи попроще. Пугаться лучше маньяков-убийц, а кос-мическое катаклизмы благополучно устраняются мужественными супергероями. — Лони фыркнул. — Дядя рассказывал о вашем кино... Смотри!

Лони вскинул руки:

Небо уплотнилось — став камнем. Звёзды исчезли, не в силах пробить гранитную плоть — и лишь серебристый блеск выдавал природу нависшей над зрителями громады. Камень всё уплотнялся, вызывая напряжение, нависая гигантским утёсом над головами... Вдруг по не-му пошла рябь, послышались какие-то стуки, в центре глыбы — как раз над головами зрите-лей — камень начал крошиться, трескаться — и в отваливающихся кусках камня появилась голова гигантского каменного червя! Он продолжал протискиваться, разрушая стену за-полняя собой всё небо — и пасть его усыпанная рядами зубов, способных перемалывать ка-мень, ринулась на зрителей.

Дэн вскочил — он привык к стерео кино, но эта огромная пасть надвигалась, отрезая свет, сверкая жёлтыми клыками... Огромные зубы сомкнулась где-то глубоко под зрителями, мир содрогнулся — и стремительно рванулся куда-то вверх, по гигантскому каменному пи-щеводу. От резкого движения у Дэна закружилась голова, он плюхнулся на землю — и обна-ружил себя уже в гигантском желудке. Каменные стенки ходили ходуном, перемалывая всё — холмы, кусты, деревья, неумолимо сокращая тот единственный пятачок, на котором сиде-ли присмиревшие зрители, но движение продолжилось — вниз? Вверх? Огромные стены проносились мимо, выхватывая куски из растрёпанных холмов — проход становился всё уже... стенки начали смыкаться, подступая к жалкой кучке холмов — и вдруг блеснуло солн-це — лишь мелькнул кончик зарывающегося в землю хвоста червя....

Возмущённые крики зрителей, гневные команды побагровевшего распорядителя — всё заглушил громовой хохот Лони, в упоении стучавшего кулаками и катающегося по земле...

— Познакомься с отменным образчиком гномьего юмора! — Панея вся кипела от негодо-вания. Теперь нам придётся наблюдать представление отсюда!

— Не кипятись, ладно? Ну подумаешь, выгнали — в первый раз, что ли? Здесь не хуже видно — зато ты видела их лица, когда они поняли, что их выс...л гигантский червь? А то развели аквариумных рыбок — от слащавости затошнило!

— А это фестиваль прекрасного рисунка, а не гномьего юмора!

Дэн подошёл и встал между раскипятившимися друзьями:

— Хватит. Было весело — но лучше посмотрите...

На небе был сад фей. Цвели огромные цветы, распространяя прекрасный аромат — он чувствовался даже по эту сторону холмов. Среди нежных бутонов танцевали крошечные фигурки. Играла тихая музыка, похожая на перезвон колокольчиков — где-то далеко, на са-мой границе слуха.

— Возможно, это слюни, но прекрасные... Кто это сказал? Лони? Или сам Дэн?

Потом были птицы, раскрашенные во все цвета радуги, они искрились, заполняя собой всё небо, потом — бегущие животные, напоминающие лошадей — вначале совсем близко, за-полняя собой всё небо — потом — всё дальше, постепенно уменьшаясь в размерах — пока не исчезли вдали...

Картина менялись одна за другой, вызывая то нежность, то грусть, то восторг — и зрите-ли сидели как зачарованные, наблюдая за самыми разными, но удивительно красивыми картинами разных миров. Когда исчезла последняя — вставший на дыбы единорог, побе-дивший соперника — зрители ещё долго молчали, неспеша расходиться... Но вот наконец зрители потянулись в разные стороны, торопясь вернуться домой до темноты и закат уже начал раскрашивать небо пурпуром — их нашёл Кэш.

— Ага, вот вы где, бузотёры! Ну гном понятно, чего от него ждать — ни выдумки, ни фан-тазии — одни камни на уме! Но почему не выступила ты, Панея — и твой друг?

— Камни? Лони кипел от возмущения — а ты никогда таких в живую не видел? А я видел — пусть и не таких больших. Лезет на тебя, тварь этакая — и ничем её не возьмёшь. Ни оружи-ем, ни магией...

Подчёркнуто не замечая кипятившегося Лони, Кэш надменно уставился на Дэна — слов-но спрашивал — ну что же?

— Я понятия не имею, как это делается — иллюзии мы ещё не проходили...

— А нет ничего сложного, молодой человек. Вы заметили серебристую дымку — это спе-циальная субстанция, которая сама воспроизводит наложенные на неё мысле-образы — мо-жет, рискнёте, пока она на развеялась? Зрители уже всё равно почти все разошлись и позо-риться не перед кем...

Не обращая внимания на подковырки, Дэн постарался нарисовать образ котёнка — ма-ленький пушистый комочек, что всё лето прибегал к нему от соседей — ещё вчера? или в прошлой жизни? А потом бережно поместил образ на небо.

Он возник почти сразу — не такой огромный, он улёгся над полем и принялся вылизывать свою шёрстку, которую закат немедленно раскрасил в розовый цвет, смешно растопыривая коготки — и восхищённый вздох Панеи послужил Дэну достаточной наградой. Котёнок не-медленно вскочил и принялся играть с проплывающим мимо облачком, смешно кувыркаясь через голову...

— Примитив. Как вам этот образчик прекрасного? — Голос Кэша на секунду прервался — и над полем, заполнив всё оставшееся от котёнка место возник... дракон!

Огненно-красный, с огромными глазами, с крыльями, закрывшими собой всё простран-ство вокруг, он выпустил в котёнка струю пламени и устремился к своей добыче.

Дэн подозревал, что вредный эльф не оставит в покое его творение — и струя пламени миновала юркий комочек, легко скользнувший в сторону и неспеша потрусившему на-встречу несущемуся дракону. В голове сразу всплыла подсмотренная картина из детства, когда такой же кроха лениво подошел к беснующейся на цепи собаке, потёрся о её огром-ные лапы — и с довольным видом улегся между ними. И пёс не посмел ему ничего сделать! Как всё это было? Вспомним поточнее...

Услышав заливистый смех, Дэн моргнул и открыл глаза — Панея и Лони сидели на земле, не с силах совладать с хохотом, а далеко в небе таял застывший столбом дракон, у ног ко-торого примостился довольно урчащий маленький розовый комочек...

— Для вас это очень ценный урок, Кэш — для того чтобы победить, иногда достаточно просто подойти и улыбнуться. — Ректор с удовольствием наблюдал за исчезающей карти-ной. — Не всегда нужно воевать — или завоёвывать...

А потом пропал Лони. Его не было неделю, другую. Он не появлялся ни в здании Дэна, ни в обычном месте встреч — таверне дяди. Панея, как и Дэн терялась в догадках — и они об-ратились к пожилому трактирщику.

— Вы пока обходитесь без него, ребятки — пряча глаза, ответил тот. Он сейчас немного занят...

Наконец, вконец изведясь от беспокойства, Дэн рискнул поинтересоваться у Ректора. Тот, по своему обыкновению, загадочно улыбнувшись, ответил:

— А почему бы тебе у него самого не поинтересоваться, как у него дела? Может, и помо-жешь чем — хотя в таких делах советчики, как правило, бесполезны. Он у речки, за холмом гномов...

Говорливый ручей, некогда спускавшийся с одного из холмов, и петляющий меж ос-тальными в поисках подходящей речушки, теперь уходил под землю — гномы приспособили его под себя — что бы не подниматься на поверхность, они опустили воду вниз — чистую и вкусную, согретую солнечными лучами и впитавшую прохладу ночи — но перед шахтой, ведущей вниз, вырыли небольшой прудик — идеально ровный, покрытый крупной галькой и с высаженными лечебными растениями — для придания воде ещё большей пользы. Гномы во всём были очень практичны — даже обстраиваясь ненадолго, они делали всё основатель-но, на века.

На берегу этого рукотворного водоёма — сидел Лони. Совершенно непривычный, хму-рый как туча, обиженный на весь белый свет гном.

— Привет! Можно присоединиться? — Дэн плюхнулся на чистый песок рядом с Лони и небрежно положил рядом прихваченный из трактира бочонок — с тёмных, бархатным пивом — которое пил даже не любивший пиво Дэн, а уж Лони... Это было его самое любимое пиво — из тех, что не дороги, но любы. Дэн справедливо считал, что уж это вполне способно под-нять настроение кому угодно.

Но Лони на пиво даже не взглянул. Хмуро кивнув, он продолжал смотреть на воду, не обращая внимания на друга. Но Дэн был настроен решительно.

— И кто она?

— Она? — буркнул Лони. Похоже, откровенничать он не собирался.

— Ребята в твоём возрасте просто обязаны переживать из-за девушек! — Наставительно, стараясь подражать голосу ректора, произнёс Дэн — Это их священное право — влюбляться, переживать, писать стихи и делать те милые сердцу глупости, о которых в старости вспо-минаешь с усмешкой и нежностью. Ты не заболел, не свалился в подземную расщелину, не подпалил себя феерболом — остаётся девушка. Или всё-таки в расщелину свалился?

— Не появилось ещё в недрах любых гор таких трещин, куда бы мог свалиться гном! — Лони явно попался на простую подковырку — и начал разговор, чего и добивался Дэн.