Режим бога. Восход Красной Звезды

— Андропова Щелоков и так без вас "съест". Не завтра, так послезавтра. Рано или поздно. Они давние враги. Думаю, история с Калугиным ему поможет. Вместо Андропова поставят какого-нибудь "чекиста-профессионала" вроде Цвигуна. Я видел генерала один раз перед поездкой в Италию — он мне понравился, хороший специалист, в политику лезть не будет. С группировкой Щелокова вы и так дружите — я кивнул в сторону "глушилки" — С региональными секретарями я думаю у вас отношения ровные. Щербицкий и Кунаев не будут против вашей кандидатуры, обратите внимание на Машерова из Белоруссии. Попробуйте вытащить его в Москву

— Пётр Миронович уже давно ходит в кандидатах членов Политбюро — задумался Романов — И Леонид Ильич его любит...

— Постарайтесь наладить взаимоотношения с Устиновым — я осторожно, чтобы не потревожить мысли Григория Васильевича, хлебнул чаю — Можно, например, позвать его в первые ряды "бессмертного полка" на 9-е мая. Дмитрий Фёдорович ведь тоже воевал. Фронтовое братство

— Косыгин, Суслов, Пельше? — Романов собран, деловит

— С последним проблем не будет. А вот первые два... — я сделал паузу

— Да говори уже! — Григорий Васильевич явно на взводе. Явно чувствует, что решается судьба власти в стране

— А не было их в моих снах. Умрут скоро.

— Даже так?!? — Романов явно ошарашен

— И вот тут Машерову бы заняться экономикой Союза — влезаю со своим советом я

— Ну да, ну да — глава Ленинграда явно далеко мыслями от экономики — А ты можешь вот каждого так... Узнать дату смерти?

— Конечно, нет. Поймите, я не могу этим управлять. Это как откровение. Свыше. Смутное предчувствие. Я просто чувствую, что шах сбежит из Ирана. Видел во сне, как он грузит свою семью в самолет, сам садиться за штурвал... Понимаете?

— Мнда.. Вот тебе и материализм с эмпириокритицизмом — потер виски Романов — Первый раз общаюсь с ясновидящим. Или как правильно тебя называть? Ясноспящим?

25 января 1979, четверг, утро

Аэропорт Шереметьево

За две недели, что прошли с моего возвращения из Италии, аэропорт Шереметьево совершенно не изменился. Пустое серое здание, окруженное сугробами грязного снега. Ко входу прочищены дорожки, которые уже занесены поземкой. Погода в Москве испортилась, ночью поднялась метель. В этот раз я рисковать не стал. Заранее заказал "Волгу" из гаража МВД, обнял на прощание мать и деда, пообещал не посрамить Родину (деду) и чаще звонить (матери), после чего отправился в аэропорт. По дороге слушали с водителем радио Маяк. Шла запись выступления Суслова на какой-то партконференции. Вещал он бодро, клеймил вредную идеологию и предателей: "..."Под влиянием чуждой нам идеологии у некоторой части политически незрелых советских граждан, особенно из числа интеллигенции и молодежи, формируются настроения аполитичности и нигилизма, чем могут пользоваться не только заведомо антисоветские элементы, но также политические болтуны и демагоги, толкая таких людей на политически вредные действия...". И ведь не скажешь, что не прав.

На входе уже ждали Леха с Ретлуевым. Меня похлопали по плечам, спросили "готов ли я ехать в логово мирового империализма?". Сборная — тринадцать плечистых боксеров, Киселев и трое неопознанных мужчин в дубленках — заполняли декларации. Майор с "мамонтом" повели меня знакомиться. Сначала пожал руки боксерам в порядке роста их веса. От маленького и юркого Александра Бодня, до тяжелого и массивного Евгения Горсткова. Мужчины в дубленках оказались врачом, массажистом и администратором. Последний — невзрачный и сутулый Петр Васильевич Чемишев — вызвал у меня подозрения. Супермены "кузнецовы" в КГБ закончились и в дело пошли настоящие, незаметные разведчики? Очень похоже на то.

Пока я приглядывался к Чемишеву, на "сцене" появился мой самый первый и главный благодетель — Чурбанов. Опережая его, в зал вылета сначала забежал незнакомый капитан-порученец, зачем-то придержал рукой разъезжающиеся двери. Зять Леонида Ильича был бодр, подтянут и весел. Генерал поздоровался с присутствующими, обнял меня, после чего отвел в сторону

— Николай Анисимович не смог приехать тебя проводить — Чурбанов по-отцовски поправил воротник моей рубашки — Готовится к сегодняшнему заседанию Политбюро

— Пожелайте ему удачи — промямлил я, не зная как реагировать.

— Нам всем она не помешает. Особенно тебе в США. Готов к новым победам?

— Всегда готов — дурашливо салютую пионерским приветом — Столько дел приходится оставлять — я тяжело вздохнул — Запись на Мелодии, Останкино с Утренней почтой, пресс-конференция...

— Ничего! — Чурбанов отмахнулся от моих проблем — Вернешься, наверстаешь. Кстати, вот полюбуйся

Генерал протянул мне красную книжечку с гербом СССР. Это был пропуск с моей фотографией в разные учреждения, большая часть которых была обозначена аббревиатурами. От каждого учреждения стояла синяя печать.

Я недоуменно повертел ее руках, хотел даже пошутить, попробовав на зуб, но решил не опошлять момент.

— Гордись! — забрал обратно корочку Чурбанов — Твой первый пропуск-вездеход. К нам на Огарева, на Старую площадь, в Кремль... Лично Леонид Ильич распорядился. За Иран. И сверли дырку. После возвращения, будем тебя награждать второй медалью.

— Грузины?

— Точно. Кстати, забыл тебе сказать. Помнишь, главу МУРа Олега Александровича?

— Генерала Еркина? Помню, конечно.

— Вчера звонил. Арестовали твоих останкинских "друзей".

— Каких друзей?

— Которые клип монтировали. И потом его продали американскому журналисту. За триста долларов. А это "бабочка", 88-я статья Уголовного кодекса. Лапин их еще раньше уволил, так что...

Приятный женский голос объявил начало регистрации рейса Москва-Нью-Йорк.

— Давай, Витька, без залетов в этот раз — Чурбанов хлопнул меня по плечу, прощаясь — Будем смотреть твои бои в прямом эфире. Леонид Ильич говорил с Лапиным

— Там же 10 часов разницы — промямлил я, закидывая сумку на плечо — Утром трансляцию поставят?

— Да хоть бы и утром.

— Юрий Михайлович, напомните еще раз Леониду Ильичу, чтобы отпустили девушек и Клаймича на несколько дней в Нью-Йорк на запись "Мы — мир". Столько вместе репетировали! Песня — бомба.

— Ладно, обсудим. Давай, не подведи.

Таможню и паспортный контроль прошли "влет". Киселев, как и три недели назад Клаймич, показал прапорщику разрешение на вывоз валюты, у нас проверили выездные визы и мы оказались в "стерильной зоне". Час ожидания, квадратные глаза боксеров, многие из которых в первый раз увидели богатство "Березок" и урчащий Икарус выгрузил нас на стоянке Ил62. Турбины самолета уже были раскручены, приветливая стюардесса показала мне мое место. Разместился между Ретлуевым, чье непроницаемое "индейское" лицо говорило нам, что слетать в США для него — плевое дело и Лехой, который и не пытался скрывать свое возбуждение. Как оказалось, "мамонт" взбудоражен вовсе не поездкой в Штаты — через проход от нас сидит сборная Союза по хоккею. Я узнаю легендарную тройку — Михайлова, Петрова и Харламова. Впереди пристегивается наш прославленный вратарь Третьяк. Хоккеистов замечают, к ним начинается паломничество пассажиров за автографом. Я тоже хочу подойти, но тут окружающие узнают и меня. Первой взвизгивает "Это же Селезнев" полненькая девчушка, летящая в компании представительного мужчины. Протягивает мне свой билет, умоляюще складывает руки. Делать нечего. Достаю ручку, начинаю расписываться. С большим трудом стюардессе удается усмирить ажиотаж в салоне. Последним она усаживает Киселева, который жмет руку тренеру Виктору Тихонову, который еще не знает, какая блестящая карьера в сборной его ожидает. Краем уха слышу про Кубок Вызова. Теперь понятно, куда и зачем летит наша сборная. Утереть нос американским профессионалам из НХЛ.

Самолет выруливает на ВПП, а я закрываю глаза и попытаюсь провалиться в сон. Не тут то было. В голове продолжает крутиться вчерашний разговор с Романовым. Несколько раз я видел, как "хозяин" Ленинграда был близок к тому, чтобы сдать меня "куда надо". Почему же не сдал? Личная выгода? Пожалуй. Конфликт с Андроповым? И это тоже. Григорий Васильевич не забыл историю с сервизом Екатерины Великой, что "придумал" председатель КГБ для западных газет. Но представляется, что это еще не все. На проверку, самые заядлые материалисты все-равно где-то внутри верят в чудо. И когда встречаются в реальной жизни с непонятным и шокирующим — моментально ломаются. Как глава Госплана Байбаков с мошенницей Джуной. Конечно, если бы Романов знал, что я улетаю на следующий день в Штаты — шансы, что он меня не отпустил, были бы велики. Но Щелоков ему почему-то не сказал.

25 января 1979 года, четверг, 11.30

Москва, Кремль, "ореховая" комната

— А где Алексей? — Брежнев устало опустился в кресло и пересчитал присутствующих по головам. Из 13 членов Политбюро отсутствовал один. Косыгин.

— Алексей Николаевич задержался в Польше — Черненко незаметно подошел к Генеральному и подал из-за спины папку с документам.

— Ах, да Польша... — Брежнев подвигал густыми бровями, не вчитываясь, полистал папку — Ну у нас тут хм...сейчас дела посерьезнее. Мы собрались по важному вопросу... Впрочем, это потом. Все уже слышали про Грузию?

Присутствующие закивали головами, Суслов кинул ручку на стол, проскрипел — Года не прошло, как они опять мутят воду! В апреле мы им простили выступления, митинги в поддержку грузинского языка, как единственного государственного. И вот опять двадцать пять. Только что звонил Шеварднадзе, здание Тбилисского университета захвачено студентами, из окон вывешены националистическое лозунги. В центре Тбилиси собирается толпа.

— Именно потому, что простили — расстегнул китель Устинов — Именно поэтому опять выступают. Почувствовали нашу слабость

— Вопрос языка — это ширма — Андропов наклонился вперед, внимательно посмотрел на своего врага Щелокова — Причина — аресты, которые без санкции начала проводить спегруппа МВД в Тбилиси. Вчера был задержан Павел Гилашвили. Председатель Президиума Верховного Совета может быть задержан только с личного разрежения Леонида Ильича или Политбюро

В комнате поднялся ропот, напряженные мужчины принялись переглядываться, кивать в сторону министра МВД. Щербицкий с Кунаевым так и вовсе побледнели.

— Леонид Ильич — Щелоков проигнорировал выпад Андропова и обернулся к Брежневу — Я вчера вам докладывал. Кикабидзе дал признательные показания, что контрабандные бриллианты из-за рубежа он привозил многим грузинским чиновникам в том числе Гилашвили. Я дал команду на задержание подозреваемых. Причем сотрудники республиканского КГБ активно противодействовали спецмероприятию, дело чуть до перестрелки не дошло.

— Там дело до восстания дошло — повысил голос Андропов — После ареста Шеварднадзе испугался, что он следующий — начал мутить народ. Анализ прослушки...

— Что вы нам тыкаете вашим анализом — взвился насупленный Романов — Где ваша прослушка была в деле предателя Калугина? Как грузинов слушать — пожалуйста. Как дружка своего генерала покрывать...

— Да как вы смеете! — Андропов сдернул очки и бросил их на стол — С Калугиным это провокация! Хотите ослабить комитет? На чью мельницу воду льете?!?

Встреча Политбюро тут же превратилась в свару. Брежнев тяжело вздохнул и сильно ударил раскрытой ладонью по стопке документов. Постепенно склока затихла.

— Товарищ Брежнев — официально начала чеканить Андропов — Генерал Калугин известен нам как преданный Партии и коммунистическому делу человек. Высококлассный чекист. Мы не позволим некоторым нечистоплотным товарищам очернять людей, которые жизнью рискуют на благо Родины. Если есть какие-либо подозрения, сомнения, то у нас есть контрразведовательное управление, занимающееся предателями. В установленном законом порядке...

— Так твой Калугин как раз в нем и работает — в ответ зло засмеялся Романов — Сам себя будет расследовать в установленном порядке?

— Провели Юра мы сами всю контрразведку — кивнул в сторону Щелокова Генсек — Нашли дома у этого товарища, который нам совсем не товарищ шифроблокноты, приемник, шпионский фотоаппарат, а также секретные документы и даже сильнодействующий яд. Все с отпечатками его пальцев. Я сегодня утром дал санкцию на его арест.

— Калугин уже дает признательные показания — Щелоков начал раздавать членам Политбюро фотографии и копии протоколов — Был завербован в 58-м году ЦРУ. Причем, все это время наш вероятный противник так ценил своего агента, что обеспечивал его карьеру, жертвуя секретной информацией. Так, например, именно через Калугина мы узнали все о твердотопливной программе американцев.

В кабинете раздался дружный вздох присутствующих.

— К сожалению, Калугин успел нанести стране существенный вред. Благодаря ему были сорваны ряд специальных операций, убито несколько наших нелегалов за рубежом, важнейшие решения политического руководства ложились на стол американского президента уже через неделю после их принятия.

В "ореховой" комнате повисло тяжелое молчание.

— За развал работы в Комитете государственной безопасности, хм... за политическую и профессиональную "близорукость" — начал, шамкая и причмокивая, зачитывать с бумажки Брежнев — На период расследования предлагаю освободить Юрия Владимировича Андропова от занимаемой должности. Кто "за"? Единогласно. Временно исполняющим должность Председателя Комитета есть мнение назначить генерала Цинева, Георгия Карповича. Кто за? Кто против? Воздержавшиеся? Большинство "за". Предлагаю также в свете сложившихся обстоятельств хм... усилить Комитет кадрами. Направить вторым заместителем к Циневу — Веверса Иманта Яновича с присвоением ему звания генерал-лейтенанта. Полковник Веверс долгие годы служил в КГБ, имеет государственные награды. Его кандидатуру предложила комиссия по партийному контролю. Так Арвид Янович? Голосуем. Кто за? Против? Воздержавшихся нет, решение принято. Спасибо, товарищи. Юрий Владимирович, вы свободны, езжайте к себе домой, отдохните. Пожалуйста, никуда не отлучайтесь, вы можете понадобиться комиссии ЦК, которая будет работать в Комитете. Николай Анисимович, проследишь? Отлично.

На Андропова было страшно смотреть. Дрожащими руками уже бывший председатель надел очки, стал суетливо собирать документы со стола. Романов и Щелоков сдержано улыбались, наблюдая за этим.

— А нам товарищи, гхм... надо решить, что делать с Грузией — Брежнев вздохнул и продолжил заседание — Дмитрий Федорович, ты значит за то, чтобы в этот раз не давать слабину?

— -

Проснулся я резко, как от толчка. У иллюминатора мирно дремал Леха, место Ретлуева справа было пусто. После дозаправки в ирландском Шенноне, когда все пассажиры лайнера в накопителе перезнакомились и нафотографировались вволю, боксерская и хоккейная сборные перемешались. Киселев уселся с Тихоновым, Ильяс зацепился языками с Третьяком и сразу после объявления посадки оккупировал кресло рядом с ним. Я же после неплохого аэрофлотовского обеда, раздав все автографы и спев все песни (шутка) — решил выспаться. Было у меня предчувствие, что в Америке со сном будут проблемы. Другой часовой пояс, плюс не стоит забывать, что США — главный оплот агрессивного империализма. Если в расслабленной Италии столько приключений, то чего ждать от Штатов?