Режим бога. Восход Красной Звезды

— После того, как музыкант спрятан — генерал продолжал раскрашивать яйцеклад кузнечика и слушать подполковника — В "Правде", "Известиях" выходят фельетоны про побег, про студию, ансамбль "Красные звезды"... Заодно пустим информацию, об огромных доходах нашей творческой интеллигенции, которой покровительствует Щелоков. Товарищ Цинев посмеялся, что, даже, дело Кикибидзе, можно использовать.

— Уничтожить врага, его же оружием — хмыкнул Цвигун — Но, вот, что я думаю. План плохой. Посольские — сами под наблюдением. А, если засветятся? Представь, заголовки в европейских газетах "КГБ помогает советским музыкантам, бежать на Запад". Потом, что делать с информатором, уже после того, как кампания по дискредитации Щелокова, будет запущена в Союзе? ПГУ, собирается его держать на конспиративной квартире вечно? Или он испытает смертельное чувство раскаяния от сделанного? Может быть, нам мало дела Богдана Сташинского, который убил Бандеру, а потом сбежал в ФРГ? Вся эта возня, вокруг Селезнева, которую нам, кстати, велел прекратить Леонид Ильич — плохо пахнет. Есть у меня ощущение, что ситуация, пойдет не по сценарию Юрия Владимировича. Давай-ка, Андрей Николаевич, подумаем, как нам дистанцироваться от всего этого. Это, ведь дело Первого главного управления? Вот пусть, у них голова и болит.

Кузнецов, удивленно посмотрел на генерала. Это шло в разрез с прежней позицией Цвигуна, по разработке Селезнева. Однако, дисциплину, никто в КГБ не отменял. Приказ есть приказ.

— -

— Помощь? — Альдона села в кресло, достала пилку для ногтей — И, ка-акая же помощь, нужна?

— У нас в студии, есть стукач — резким рывком, я вырвал бесящую меня пилку, из рук девушки — Говорю по буквам. С Т У К А Ч.

— Аа.. ну да, наверняка — отвела глаза Альдона — На студию, потрачены большие деньги...

— Нет, это не стукач Щелокова. Это — информатор КГБ. Я общался с генералом Цвигуном и нашим итальянским куратором, подполковником Кузнецовым. Папка на меня — толще кулака.

— Вить, мы же ничем незаконным, не занимаемся — наивности Лехи, можно, только позавидовать.

Мы с Альдоной, переглянулись. Кремень девка. По глазам вижу, как она включилась в ситуацию. Ноздри задрожали, на щеках появился румянец. Ей бы парнем родиться — большую карьеру в спецслужбах, могла бы сделать. Хотя, какие наши годы? Может и сделает. Уж очень громадные планы у меня, на ее отца.

— Мы пойдём, простым логическим ходом — усмехнулась девушка

— Пойдём вместе — я подхватил ее шутку из "Иронии судьбы".

— Клаймича, Завадского, мы отбрасываем. Последний, обязан жизнью дочери Виктору. А наш директор, бросил коллектив Пьехи, ради студии. Лада и Вера, также мимо. Думаю, не надо объяснять, почему — Альдона, зло посмотрела на меня.

Я ей ответил успокаивающей улыбкой.

— Согласен. Теоретически, Ладу могли бы завербовать, но она, слишком молодая.

— У нас, есть пять музыкантов — Роберт, Владимир, Михаил, Глеб и — как его... чернявенького... "горниста" нашего зовут... а, вспомнила — Борис! Их, надо разрабатывать в первую очередь. Во-вторую, женщин "с историей". Львову, Татьяну Геннадиевну и Розу Афанасьевну. Каждую из них, могли зацепить, чем-то из прошлого. Хотя, я ставлю, что это, кто-то из новеньких музыкантов. Левые концерты, гонорары в конвертах, ОБХСС...

— Итого, если отбросить Роберта, нам надо отработать четверых человек.

— За Боба, я ручаюсь! — ударил кулаком в ладонь Леха — Наш человек!

— Есть идеи, как до отъезда в Италию, решить проблему?

— Это, нере-еально — покачала головой девушка — Выявление информатора — небыстрый процесс.

— Мы, не можем рисковать Сан-Ремо — я покачал головой — Слишком многое поставлено на карту. Поступим так.

Тут, я очень удачно вспомнил историю о том, как во время первой мировой войны, искали предателя в ближайшем окружении царя и в Генеральном штабе. Сделали несколько ложных планов наступления, дали "случайно" ознакомиться с ними подозреваемым, после чего засекли, на каком участке фронта немцы усилили оборону.

— Надо дать КГБ, какую-нибудь конфетку. От которой они, не смогут отказаться. Например, подкинуть информацию о том, что я планирую пустить несколько песен "налево". Уже договорился встретиться с американцами и обменять ноты на доллары. Сумма большая, даже, огромная для подростка — двадцать тысяч зеленых.

— А обмен, надо назначить в таких местах, где легко организовать контрнаблюдение — моментально сообразила девушка.

— Именно. Мы, находим в Москве четыре пустыря, которые видны с каких-нибудь многоэтажек. Каждый из музыкантов, либо случайно слышит нашу ссору с Альдоной, где я ей рассказываю о встрече, по такому-то адресу, а она меня убеждает не ходить на нее. Либо, обрывок моего телефонного разговора. У каждого — свой адрес. Леш, тут нужна будет твоя помощь. Будешь их по одному приводить к переговорной или кабинету, ну скажем, на инструктаж, перед поездкой и просить подождать у двери.

— Которая, будет приоткрыта — усмехнулся "Мамонт".

— Ищем, более-менее, освещенные пустыри. Если ночью, рядом с каким-то из них, начинается подозрительное шевеление — появляются странные прохожие, дворники, припаркованные автомобили...

— У нас, есть подозреваемый — сообразил Леха — Но нам нужен четвертый наблюдатель.

— И пятый. Я не хочу светить, свое отсутствие дома. За мной, могут следить. Возьмешь двух, самых надежных из охранников. Их, кстати, не обязательно посвящать в подробности.

— Может сработать — задумчиво произнесла Альдона — Особенно, если все проводить в день перед отлетом. В КГБ цейтнот, а вдруг Витя, совсем дурак и повезет доллары за границу. Трясти на таможне или нет. Минимум, надо заснять передачу и показать пленку Бреженеву или Суслову. Получить указания. Да, может сработать.

— Нужны бинокли — "Большой брат", тоже загорелся идеей.

Не, Лех, это уже не "Зарница" и не "Казаки-разбойники". Это, игры взрослых дядек. Альдона это понимает, а ты, еще нет. Ну, ничего. Пообтешешься.

Бинокли — это не тепловизоры. И, даже, не приборы ночного видения. В СССР, их можно купить... кстати, где? Я достал из кошелька пропуск в ГУМ. Ну, вот и повод образовался, навестить место, откуда начался развал СССР. Точку зеро. Спецдачи, спецраспределители, спецпайки...

— Альдона, ты ищешь пустыри. Леха, по коням. Мы, едем в ГУМ.

— -

Одиннадцать месяцев, как я попал в СССР. И вот, наконец, я очутился в коммунизме. В 79-м году, он вполне себе построен по адресу: Москва, Красная площадь, дом 3. Вход (не перепутайте!) прямо напротив Мавзолея. Наверное, чтобы мумифицированному основоположнику, приятнее было. Почтили, так сказать, память потомки. На входе — швейцар и гардероб. Пока раздеваемся, "вратарь" проверяет наш пропуск, звонит кому-то. А потом... Перед нами открываются пещеры Аладдина. Даже меня, избалованного жителя 21-го века, поражает изобилие, в абсолютно пустых залах. Леха же, просто в шоке. Взгляд остекленевший, застывший. Вручаю ему железную тележку (кстати, первый раз вижу столь привычный девайс, в советском магазине). Идем по залам. Первый — явно для иностранцев. Витрины с хохломой, гжелью. Самовары, матрешки, значки, павловские платки... Во втором зале, представлена парфюмерия. Тут, Леха оживает. Приценивается к французским духам "Ша Нуар" за 15 рублей ("Для Зои"). На флаконе — забавные кошачьи глаза. Любимый запах Любовь Орловой. Идем дальше. Следующий зал — одежда. Чулки, трикотаж, готовое платье, обувь, шубы... Десятки шуб из песца, соболя... Шапки ондатровые — 40 рублей. На черном рынке, они идут по 250 рублей. Дубленки 150-200 рублей. "Простому народу", можно перепродать за 600-800. Джинсы "Левис", "Вранглер" — 60-70 рублей. У Шпильмана — по 150-200. В голове, работает калькулятор. Пытаюсь его выключить — не получается. "Большой брат", тем временем, обратно впадает в ступор.

Вокруг, вьются симпатичные продавщицы — мы — единственные покупатели в этот вечер — но взгляд, постоянно перескакивает на товары. Наибольший шок, в отделе электроники. Чего тут, только нет. Телевизоры "Панасоник" и "Тошиба", видеомагнитофоны "Шарп" и "Филипс", различные проигрыватели и магнитофоны. Пока Леха, рассматривает электроорган "Yamaha", тихонько приобретаю электронные часы "Сasiotron" с индикацией года, месяца и числа. Японские. Последний писк моды. Пятьсот с лишним рублей, но они того стоят. "Мамонт", что-то хочет спросить, оборачивается и, тут же, получает от меня подарок. Пытается отказываться, смущается, но, в конце концов, надевает часы на левую руку. Видно, как он доволен.

К нам подходит заведующая, всего этого коммунизма — Людмила Захаровна. Дебелая тетка, лет сорока, во всем импортном. Просит, смущаясь, автограф. Для дочери. Попутно узнаю, где отдел ювелирки. Его нет. Но, благодарная Людмила Захаровна, тут же, посылает продавщиц к соседям, в общий ГУМ. Они приносят на специальных бархатных подставках золото и серебро. Выбираю для Альдоны сапфировые сережки. Они, очень подходят, к цвету ее голубых глаз. Для мамы, покупаю золотую цепочку с кулоном. Еще минус полторы тысячи рублей. Заначка, которую я ношу с собой, подходит к концу.

Заглядываем в отдел посуды. Здесь, можно приобрести хрусталь, а также любую оптику. Берем два семикратных, полевых бинокля, производства Загорского оптико-механического завода. Еще два, Леха купит сам, в Военторге. Незачем настораживать продавщиц 200-го отдела, большой партией.

На обратном пути, отовариваемся парфюмерией. Для "Мамонта", упаковывают "Ша Нуар" (у Зои будет праздник, после чего праздник, видимо, будет у Лехи), я себе, покупаю одеколон "Консул" — продукт совместного производства СССР и Франции. Глупо, конечно, перед Италией, но не могу устоять. Финальная покупка — ондатровая шапка для деда.

Пока одеваемся, тихонько напеваю про себя:

А кто он есть?

Простой советский парень,

Простой советский из цэка,

И у него везде "рука".

Звездная болезнь, в самом разгаре. Уже, практически, выходим на улицу, как нас догоняет одна из продавщиц. В 200-й секции, работает стол заказов и нам собрали по команде Людмилы Захаровны два продуктовых набора. Сервелат, шпроты, банки с икрой — красной и черной, твердый сыр, торт "Птичье молоко". То самое, что мы хотели купить в "Арагви". Дед, будет доволен.

— -

И, дед доволен. Мама, так вообще сияет. Еще бы! Во-первых, объявился блудный сын, после недельного заточения у Брежневых, во-вторых, с подарками. Примериваем шапку на деда — в самый раз. Выглядит солидно, как полагается новому заместителю начальника Главного архивного Управления при Совете министров СССР. Назначение, надо отметить. Мама, ахая и красуясь перед зеркалом, застегивает на шее кулон — мы с дедом, мечем на стол заказ, режем колбасу и сыр, открываем шпроты. Появляется бутылка водки, шампанское. Опять я в пролете. Уже, даже, привыкать начал. Пока мама стругает салат, звоню, закрывшись в соседней комнате, Вере. Зая скучает по мне сильно-сильно. Целует сладко-сладко. После обязательных нежностей, интересуется, что у меня с Альдоной. Почему та, такая неприветливая, смотрит волком? Наверное, потому, что Витя дурак и не может держать свое мужское достоинство в штанах. И тут сапфировые сережки, либо исправят ситуацию, либо нет. Успокаиваю Веру. Перед Италией, все на взводе, нервничают.

После праздничного ужина, родственники усаживаются смотреть телевизор. Показывают "Вокруг смеха". На экране — Жванецкий, со своим потертым портфельчиком. "Что смешно — министр мясной и молочной промышленности у нас есть и очень хорошо выглядит". Кажется, что автора-исполнителя, сейчас заберут прямо со сцены, за антисоветчину. Но, сатирик бесстрашно продолжает: "И что интересно — мясная и молочная промышленность есть, мы ее видим и запах чувствуем". Дед с мамой смеются, вытирая слезы.

— Почем стоит похоронить?

— По пятерке на лицо,

— А без покойника?

— По трешке, хотя это унизительно.

Тут и я, не выдерживаю, закатываюсь от смеха. Был в Союзе юмор, был! Причем первоклассный, прошедший горнило цензуры и острой конкуренции. Раскачивали, конечно, сатирики основы государства. Но, кто их не раскачивал? Рок-музыканты? Писатели? Актеры кино и режиссеры? У всех, была фига в кармане. Но, ведь здоровому государству, все это не страшно. А для слабого, фронда интеллигенции — фатальна.

Хорошего понемножку — надо поработать. Запираюсь в ванне, достаю айфон. Здравствуй, прэлесть моя, давно не виделись. "А вдруг гаджет перестал работать?" — колет меня мысль. Но нет, экран светится привычной заставкой блокировки. Вбиваю в поиск "хит-парад 79-го года". На вершине — "The Bee Gees", "ABBA", Kate Bush, "Queen", "Рink Floyd" — нет, это все, не для нас. Узнаваемый, уникальный стиль. Нужно, что-то пупсовою, заводное, народное. Ага, есть кое-что. Группа "Чингисхан", с одноименной песней. Попали в хит-парады, одновременно Европы и США. Удивительно, что на Евровидении, песня, даже, не вошла в тройку победителей. Blondie — "Нeart Of Glass" — тоже неплохо. Выбираю, еще пяток песен, разных популярных групп, включая "Secret Service" и список готов. Завтра, запишем их в студии. Пока, без слов — лишь музыкальные проигрышы.

7 января 1979 года, воскресенье

Улица Селезневская, студия МВД СССР

За окном — минус сорок, падает легкий снег. В этом году, суровая зима. Природа говорит: "Ты, Селезнев, что хочешь делай с историей, а погоду, не поменяешь". Сидим вдвоем с Клаймичем в переговорной, ждем американцев. Пока я был у Брежневой, ГригорийДавыдович выставил на продажу те инструменты и аппаратуру, которые мы покупали до официального старта студии. Пятьдесят тысяч, надо вернуть, пусть и с дисконтом. Предупреждаю Клаймича об осторожности. Нас пасет КГБ и ждет, когда мы оступимся.

В дверь постучали. Молоденький сержант сообщил, что у входа пытаются запарковаться иностранные машины, с посольскими номерами. Именно, что пытаются — сугробы за выходные, так никто и не почистил.

Спускаемся вниз. В студии, непривычно пусто и тихо. Я подкидываю несколько полешек в огонь камина. И тут отряхиваясь от снега, в холл входит несколько человек. Мужчины снимают верхнюю одежду, оглядываются. Знакомимся. Делегацию возглавляет Билл Прауд — атташе посольства США по культуре. Представительный мужчина, лет пятидесяти, с глубоко посаженными глазами и густыми бровями, а-ля Брежнев. Рядом с ним, стоят Майкл Гор из "Атлантик Рекордс" и Эндрю Вэбер из "СиБиЭс Рекордс". Майкл — высокий блондин в шикарном, индивидуального пошива костюме-тройке. Лаковые туфли, яркий красный галстук — дополняют образ агрессивного бизнесмена. Эндрю — полная противоположность. Грузный, лысый, в очках из роговой оправы. Первым протиснулся к камину и, уже, вытирает пот со лба платком.

Жмем руки, предлагаем штатовцам аперитив.

— О! Не ожидал, что в Союзе, меня будут потчевать виски с содовой — смеется Майкл Гор.

— По такой погоде, в России, полагается пить водку и закусывать салом — подхватывает Билл Прауд.