Режим бога. Восход Красной Звезды

— Бонжорно сеньоры и сеньориты — берет себя в руки Фабио — Сегодня, у нас в студии известный филантроп, банкир Роберто Кальви. И, новая звезда на небосклоне итальянской эстрады, советский певец — Виктор Селезнев. Добро пожаловать!

Мы киваем, благодарим за приглашение. В эфир, дают врезку фрагмента песни "Феличита", после чего, ведущий спрашивает Кальви, не ему ли обязаны итальянцы новым хитом — ведь, именно он нашел Селезнева в Союзе. Банкир, с усмешкой пересказывает историю нашего знакомства. Когда дело доходит до драки с преступниками, Фацио оживляется, достает газету "Нью-Йорк Таймс". На ней, моя фотография из "Арагви". И заголовок: "Певец-хулиган. Музыка из Советского Союза, завоевывает мир". На фото, я крушу челюсти грузинам. Саттер, сука!

— Виктор — ведущий тыкает в газету — Вы, певец или боксер?

— Я, чемпион СССР по боксу среди юниоров — пожимаю плечами — Родился в семье военного, привык защищать свою жизнь и жизнь близких мне людей.

— Кулаками?

— Кулаками, зубами, автоматом Калашникова.

Ведущий задумчиво смотрит на принт с Лениным. Да, ты все правильно понял. Именно про вас Хрущев кричал с трибуны ООН: "Мы вас похороним". Готовьтесь, гробовщик уже приехал на обмер. Понять объем работы. А теперь, усилим.

— Вы знаете, что наша страна выстояла в двух мировых войнах. Фашисты дошли до Москвы, убили двадцать миллионов советских граждан. Капиталисты во всем мире спят и видят, как бы уничтожить, первое в мире, государство коммунистов. Растоптать и смешать с грязью нашу мечту. С Гитлером и Муссолини не получилось, но попытки продолжаются.

Ага, получили? Забыли, чем дуче у вас тут занимался? Так я, напомню, мне не трудно.

— И какую же мечту, хотят втоптать в грязь капиталисты? — усмехается ведущий — Вот, рядом с вами, сидит банкир. Миллионер. Скажите ему в лицо

Я поворачиваюсь к Кальви. Он напряжен.

— Мечту о справедливости! Она есть у всех, даже у Вас, Роберто. Сеньор Кальви, я знаю, что вы, сейчас, находитесь под следствием. Заморские хозяева, руками местных итальянских прислужников, уничтожают ваш банк "Ambrosiano", хотят покончить и с вами, лично. Под угрозой, Ваша семья. И на все, Ваши огромные капиталы, Вы не можете купить справедливости и безопасности.

Проняло. Ведущий побледнел, смотрит на режиссершу — не пора ли останавливать эфир? Банкир, наоборот, покраснел, набычился. Дурачок, я тебе такой подарок делаю, миллионы итальянцев нас смотрят, подхватывай тему. Ты, хоть и фашист, но жить то хочешь. Соображай быстрее, иначе твое тело, через три года найдут повешенным, под Мостом доминиканцев в Лондоне. Гипнотизирую его взглядом. Публичность — твоя единственная защита, от могущественных врагов. Вроде, сообразил.

— Да, Виктор, все так. Наш банк и я лично, отказались проводить тайные финансовые операции ЦРУ. Теперь, моя жизнь под угрозой.

— Какие операции? — я усилил нажим.

— Финансирование антикоммунистического восстания в Польше.

Вот это, бомба! Ведущий пучит глаза, режиссерша, машет кому-то, руками. Сейчас, нас выкинут из эфира и пустят "Лебединое озеро".

До появления польской "Солидарности", еще год, но система под нее выстраивается, уже сейчас. Штатовские боссы, итальянские банкиры, католические священники, которые столь популярны, среди простых поляков. Простая и эффективная цепочка. Фитиль в Польше, уже подожжен и Варшавский блок, не может позволить себе еще одно "Пражское восстание". Даже, если его подавить (а так и произойдет) — вред будет огромен. СССР, уже прошляпил появление на святом престоле Ватикана поляка и антикоммуниста Войтылу. Запустили ситуацию с польской экономикой (рост цен, крупные западные кредиты, которые нечем отдавать). Еще год и в Гданьске начнутся забастовки, столкновения с милицией. Протест, перекинется на всю Польшу.

Теперь, мне приходится исправлять косяки Политбюро. Что-то поправить, невозможно (экономику), но запалить цепочку ЦРУ-Италия-Ватикан-Польша — еще не поздно.

Нас, наконец, выкидывают из эфира. Гаснут юпитеры, осветители держат под руки рыдающую режиссершу. Ее и Фацио карьера закончилась. Ведущий сидит, закрыв лицо руками. Кальви пожимает плечами, встает, но тут же цепляет ногой провод от микрофона. Тот падает со стола. Никто из телеперсонала не решается подойти и помочь. Это, приходится сделать мне.

Мы выходим из здания телекомпании и садимся в лимузин. Я прошу высадить меня возле отеля. Кальви молча кивает водителю. Дождь закончился и ночной Рим прекрасен. Красиво подсвеченные исторические здания, величественные памятники истории... Я очень хочу понять, почему Кальви — главный ватиканский банкир — так подставился и отказал ЦРУ/Войтыле. Он же не дурак, понимает последствия. Решаю промолчать. Сегодня и так, много сказано было.

Меня высаживают у Хилтона. Мы крепко жмем руки с Кальви, "фашист" меня, даже, приобнимает на прощание. В примыкающем к холлу баре, сидят Леха и Клаймич. На столе, полураспитая бутылка красного вина. И, чего они такие грустные? По кому поминки?

— Руссо туристо! — кричу я, подобравшись сзади — Облике морале!

Клаймич подскакивает, Леха спокоен, как танк. Меня повторно обнимают, расспрашивают. Все уже знают о выступлении на телевидении, но без подробностей. Прибегал разгневанный Кузнецов, клялся эвакуировать группу обратно в Союз. Умчался в посольство, связываться с начальством. Даже интересно, какие инструкции ему дадут. "Сходи в магазин и купи для Селезнева смирительную рубашку. Не сможет в ней, играть на гитаре? Но рот то, свободный". Обломится. Советское руководство — медленное. И, в данном случае, — это плюс. Пока старички закажут пленку эфира, пока соберутся, кряхтя, обсудят... Мы, уже будем в Сан-Ремо. А там, до Брежнева и Ко дойдет, какой подарок я им сделал. Глядишь, высадят десант в Польшу — исправлять ситуацию. Не тот десант, что на парашютах — пошлют специалистов, партийных лидеров...

Я подхожу к барной стойке, прошу дать мне телефонный аппарат. Заказываю звонок в Москву. Нет, не Брежневу. Ха-ха-ха. Маме. Через пять минут, нас соединяют и я, еще четверть часа отвечаю на ее ахи и охи. Долетели нормально, кормили хорошо, отель, так и вовсе отличный. Нет, Колизей с Ватиканом, еще не видел ("меня туда — швейцарские гвардейцы теперь не пустят"), обязательно попробую пиццу и спагетти. Мама не знает, что макароны и лепешка с сыром — это еда, для бедных. Как же у нас, любят идеализировать Запад и все западное. Дед, уже вышел на новую работу, собственно, этим все московские новости и ограничиваются.

Хм... Брежневу позвонить не получится — он поди уже закинулся таблеточками. Да и не соединит меня с ним никто. А вот, как насчет Брежневой?

— Галина Леонидовна, добрый вечер! Это Витя Селезнев. Не поздно? Долетели отлично, спасибо. Уже слышали? Да, какие-то фашисты. Разбили лоб Григорию Давыдовичу. Нет, все в порядке, доктор смотрел, просто рассечение. Да, если будет тошнить — я вижу как Клаймич лихо разливает вино по бокалам — Повезем в больницу. Да, завтра в Сан-Ремо. Мы участвуем в фестивале не только в воскресенье, но и в пятницу с субботой. В основном конкурсе. Да, Кальви договорился. Как выступим, обязательно позвоню. Передавайте привет, Юрию Михайловичу. Спокойной ночи!

Фуу... В Москве, еще пока, ничего не знают, скандал начнется завтра. Зато, показали нашу драку в программе "Время". Лапин рулит.

Я прощаюсь с Лехой и Клаймичем, и отправляюсь в... номер Веры. Дверь не заперта, но моя Зая, уже спит. Что делать? Тихонько вхожу, раздеваюсь. Пристраиваюсь рядом, на кровати. Мои руки отправляются в путешествие по телу девушки. Приподнимаю пеньюар, глажу упругую грудь. Соски напряглись, дыхание учащается, Вера начинает просыпаться. Правая рука ласкает попку. Ее, девушка уже сама, подвигает ко мне. Я вхожу в мою красавицу сзади и слышу первый, самый сладостный стон.

После секса, лежим обнявшись. Вера пересказывает мне свой вечер. Группа поужинала в отеле, сходила на прогулку по окрестностям. Зашли в несколько магазинов. Изобилие товаров, всех поразило. Мужчины, застряли в секциях электроники. Женщины, разумеется, потерялись в отделах готовой одежды и белья. Вера начинает мне описывать, какое-то платье, но потом внезапно перескакивает на разговор с мамой. Татьяна Геннадиевна, что-то подозревает. Ее удивил отдельный номер для дочери и она долго ее пытала, за что та получила такие преференции. Подозрения вызывает Клаймич, я только на втором месте. Что тут посоветовать, я не знаю, поэтому просто закрываю рот Веры глубоким поцелуем...

10 января 1979 года, среда

Рим, Италия

Утром встаю пораньше (как бы мама Веры, не поймала у дверей), спускаюсь вниз. В ресторане отеля, накрыт классический, шведский стол. И вокруг него, толпятся наши музыканты. Коля Завадский, накладывает себе омлет, Роберт — кашу. Татьяна Геннадиевна со Львовой, пробуют разные виды йогурта. Вишневый, клубничный, банановый, апельсиновый, черничный. Для них, этот продукт — настоящие открытие. В СССР йогуртов с наполнителем, практически, не делают (единственный "Снежок" на весь Союз) и их, даже, привозят в качестве экзотических подарков. Леха, к полному ужасу официантов, приволок со шведского стола огромный ананас, имевший явно декоративное назначение и для долговечности покрытый воском. Пока звали метрдотеля, "Мамонт" уже отломил жесткое, зеленое оперение и, по-арбузному, прижав ананас к груди, взрезал его зубчатым, столовым ножом. Постепенно, на завтрак, подтянулись остальные члены группы. Мы заняли два больших стола и мне, пришлось встать между ними, чтобы быть услышанным. Постучал ножом по бокалу. Дождался тишины.

— Коллеги! — стук ложек и вилок окончательно затих — Во-первых, хочу еще раз поблагодарить наших э-э... "рабочих сцены" — тут все дружно смеются — за быструю реакцию, в ходе вчерашнего инцидента.

Короткий поклон в сторону ребят, аплодисменты окружающих.

— Альдона! Я не одобряю твое участие в драке, но надо признать, что теперь, итальянцы точно запомнят советских девушек.

Окружающие смеются, на скулах нашей "Снежной королевы" появляются красные полосы. Я демонстрирую всем пару свежих газет, которые взял в холле этажа. Передовицы посвящены инциденту в аэропорту. Какой-то ушлый папарацци, заснял Альдону в шпагате, пробивающей прямой удар ногой в голову толстому мужику. На следующей фотографии он, уже, валяется с разбитым лицом на земле. Газеты идут по рукам, раздаются ахи и вздохи.

— Во-вторых, у нас есть накладки с номерами. Кому-то, достался одиночный, кто-то живет в "даблах". Обещаю, что в Сан-Ремо, мы с Григорием Давыдовичем, поработаем над расселением и все будут иметь возможность, хотя бы день, пожить в одиночном номере.

Я спиной, чувствую пристальный взгляд Альдоны. Да, красавица моя, это история про тебя! Пора нам закрыть, не очень приятные воспоминания с атмосферой "зимнего" кафе. Теперь, будет все как надо. Романтическое свидание, свечи, шампанское, фрукты... Девушка, достойна этого! Кроме того, одним выстрелом я убиваю и второго зайца. Снимаю с себя подозрение мамы Веры.

— Все в соответствии с принципами социалистического общежития. Напоминаю вам! Что каждый из нас, полпред советского образа жизни. Несмотря, на дружелюбие простых итальянцев — группа смеется, музыканты тыкают пальцем в фотографии драки — Мы находимся во враждебной стране, члене НАТО. Италия — родина фашизма. Само слово, восходит к латинскому fascis — "прутья, розги", которые, носили римские стражники ликторы. Этими же розгами, они и секли простых людей.

Краем глаза я вижу, как на меня смотрит, только что подошедший Кузнецов. Странный взгляд. Неужели, нас ждет очередная подляна КГБ? Да, когда же они успокоятся! Окончания выступления, выходит скомканным. Я передаю слово директору и тот, в своей чалме-повязке, зачитывает наш план на сегодня. Экскурсия по Риму, обед, выезд на поезде в Сан-Ремо...

Отхожу в сторону, мысленно настраиваюсь на неприятный разговор. Кузнецов подходит, стоит молча рядом. Подполковник, несмотря на ночное бдение в посольстве, чисто выбрит, благоухает одеколоном.

— Не тяните — я не выдерживаю и первым начинаю разговор — Что там решила Москва?

— Ровным счетом, ничего — пожимает плечами наш "особист" — Твою выходку, будут сегодня обсуждать на Политбюро. Первый раз на моей памяти его, так быстро собирают.

— Андропов настоял?

— Андропов, Громыко, какая разница...

— Хотел бы извиниться, за ту драку в аэропорту — я поворачиваюсь к Кузнецову и виновато смотрю в глаза — Был на взводе, рефлекторно ударил... Я, вам порвал рукав... Позвольте, купить качественный, итальянский костюм из тех денег, что нам выдали? Ребята вчера ходили по магазинами, есть несколько хороших мест. У Вас, какой размер?

Посмотрим, как ты реагируешь на манипуляции. Но Кузнецов, хорош. Моя "скрытая взятка", его не интересует. Слишком мелко. Да и какой хороший костюм, купишь на триста долларов?

— Пойдем, покажу кое-что.

Мы выходим из ресторана, проходим в центральный холл "Хилтона", где находится рецепция. Здесь, почему-то, полно полицейских. Стоят кучками, позевывают. А за прозрачными раздвижными дверями, бурлит толпа. Сотни людей, с красными знаменами, портретами Ленина, Маркса... Что-то кричат, скандируют и да... демонстрируют жест с опущенным большим пальцем. Мем пошел в массы. Вглядываюсь в транспаранты. "Смерть мировому капиталу!", "Нет ЦРУ!", "Да здравствует СССР!".

— Итальянские коммунисты — комментирует Кузнецов — После вчерашнего эфира, собирают митинги по всему Риму. В парламенте намечается грандиозный скандал, премьер-министр Андреотти, может потерять свой пост. Он, кстати, близкий друг Громыко.

Подполковник равнодушно смотрит сквозь меня. Он, уже поставил на мне крест. Надо, просто, дождаться, пока связка Андропов-Громыко утопит Витю Селезнева, после чего быстро эвакуировать, по команде, группу в Москву. А там, у популярного певца, будет большая практика исполнения новых песен:

"... Владимирский централ, ветер северный, Этапом из Твери, зла немерено...".

Громыко — это фигура. Политический тяжеловес. Когда умрет Брежнев, он поддержит на Политбюро кандидатуру Андропова на пост Генерального секретаря. КГБ, останется всего лишь притормозить прилет в Москву Романова и некоторых, региональных лидеров — и власть, окажется в руках Юрия Владимировича. Кстати, точно такой же трюк с закулисной договоренностью, Громыко провернет и после смерти Черненко. Именно он, предложит на пост Генерального — "меченого". Что ж... Вот у меня и определился, враг N2.

10 января 1979 года, среда

Москва, Кремль

В этот раз, высшее руководство страны собралось в знаменитой "ореховой" комнате, на третьем этаже здания Совмина. Примыкавший к залу Политбюро кабинет, был облицован под светлое, ореховое дерево — отсюда и получил свое название.

— Володя! — Брежнев уселся во главе круглого стола и позвал охранника — Вставай к окну и кури на меня.

Члены Политбюро, с пониманием усмехнулись. Генеральному, врачи запретили часто курить сигареты, а в ведомстве Андропова сделали, даже, портсигар, который открывался по часам. Но, Леонид Ильич придумал выход. Теперь, за него курили телохранители, направляя ему дым в лицо.