Режим бога. Восход Красной Звезды

— Как то тут без огонька — Леха выглядел расстроенным отсутствием в зале привычного американского шоу. Никакой тебе музыки, певцов, кордебалета... Ведущий коротко зачитал фамилии спортсменов с обоих сторон, представил судей. Главный судья скороговоркой объявил правила и тут же, без раскачки, под жидкие аплодисменты, начался первый бой. Пока Бодня избивал своего соперника (повезло, американец оказался слаб), я изучал Маккраккена. А тот меня. Взвешивались мы раздельно, так что видели друг друга первый раз. Мощный такой бычок. Бицепсы играют под кожей, плечи — шире моих. Явно любит свои усы — постоянно поглаживает их.

К началу нашего боя, атмосфера в зале оживилась. Подтянулось несколько съемочных групп, защелкали вспышки фотокорреспондентов. К этому времени сборная СССР вела в счете три один и Маккраккену надо было атаковать. Мне, впрочем, тоже.

Мы стукнулись перчатками, гонг. С первых минут началась настоящая рубка. Открытый бокс. Каждый хотел попасть, вырубить соперника и пренебрегал защитой. "Спрут" постоянно пытался после стандартной двойки выйти на ближнюю дистанцию и достать меня боковыми ударами. Я же уклонялся нырками и больше работал апперкотами. Некоторые очень неплохо попадали и удивленный Маккракен делал шаг назад. Но тут же спохватывался и бросался вперед. Один из таких бросков привел к тому, что мы резко вошли в клинч и стукнулись головами. Для меня это столкновение чуть не стало фатальным. Маккракен своим лбом рассек мне правую бровь и из нее хлынула кровь. Я мгновенно ослеп на один глаз, стал хуже ориентироваться. "Спрут" почуял кровь и усилил нажим.

— Уходи к канатам — слышу крик не то Лехи, не то Ретлуева. В зале поднялся шум. Напряженный бой, да еще с брызгами крови, взбодрил зрителей. Судья, увидев, что у меня рассечение, скомандовал "Брейк". Отвел в мой угол. Ильяс полотенцем вытер кровь, стал намазывать рассечение вазелином. К нам подошли врачи сборной и турнира, Киселев...

— Если кровь не остановится — произнес рыжий судья в белой рубашке с бабочкой — Прекращу бой за техническим нокаутом.

Я перевел тренерам слова судьи. Мужики мрачно переглянулись.

— Маккракен будет целить тебе в бровь — сказал очевидное Леха — До конца раунда минута. Успеешь его вырубить?

— Успеет — уверенно за меня ответил Ильяс — После нырка бей боковой справа. Ты его приучил к апперкотам и он не ждет удара.

"Бокс"! Мы тут же опять вошли в клинч. Сука-кракен уже специально бьет головой мне в бровь. Опять начинает литься кровь. И тут же разрывая дистанцию, наносит боковой удар со стороны "ослепленного" глаза. Но я был к этому готов. Подсел под его удар и привставая обратно, раскручивая корпус вкладываюсь в точно такой же правый боковой. Попал хорошо, в челюсть. Джеф поплыл, попытался навалиться на меня, отдышаться. Но я оттолкнул его, выдал двойку в голову. Мой противник отпрянул назад к канатам, оперся на них.

— Добей — кричит Леха из нашего угла. Зал беснуется и кричит. Успею или нет? Идут последние секунды раунда, "спрут" перекрылся, подняв руки к голове, скукужился. Его мотает. Работаю по корпусу, вкладываюсь в каждый удар. Ну же... Маккракен не выдерживает, опускает руки. Совсем немного, но мне достаточно. Еще раз в челюсть слева, потом справа. Туше. Боксер сползает по канатам на пол. Рефери втискивается между нами, но его команду "Брейк" перекрывает звук гонга. Секунданты американца помогают уйти ему в его угол.

— Не, не выйдет — уверен Ретлуев. В моем углу царит сдержанный оптимизм.

— Плохо упал — соглашается Леха — Тренер не выпустит

Так и случилось. Судья подошел к углу "спрута", коротко переговорил с седым мужчиной, после чего вызывал меня и поднял правую руку. Победа.

2 февраля, 1979 года

Москва, Лубянка, кабинет Председателя КГБ

— Имант Янович! Сколько лет, сколько зим! Проходи дорогой, присаживайся — исполняющий обязанности председателя КГБ генерал Цинев с любопытством энтомолога рассматривал своего нового заместителя, генерал-лейтенанта Веверса. За окном падал пушистый снег, мороз кистью на стекле нарисовал узорчатые рисунки, похожие на клубок змей.

— Добрый вечер, Георгий Карпович — Веверс поправил новую форму и сел за приставной столик — Поздравляю с повышением

— Это я должен поздравлять. И благодарить! — по-бабьи всплеснул руками Цинев — Вызывает меня вдруг Леонид Ильич и говорит, "давай, Гоша, принимай дела". Я: "Какие такие дела?!". Он: "Известно какие, комитетские. Юре отдохнуть надо, перетрудился". Но главный труженик у нас, оказывается, ты Имант Янович! Поймать самого Калугина! Наиглавнейшего американского шпиона...

— Вы зря Георгий Карпович иронизируете — свежеиспеченный генерал-лейтенант спокойно выкладывал документы из папок на столик — На совести этого "наиглавнейшего шпиона", как вы изволили выразиться, провалы нескольких наших агентов, сорванные операции. Огромный ущерб советской разведке. Я пока только мельком ознакомился, но уже распорядился поднять из архива все его дела

— Да... да.. — Цинев рассеяно посмотрел в окно — Все это ударило по престижу Комитета, председателя... В Политбюро наши позиции пошатнулись, Андропов отстранен, Цвигун лег на операцию, один я на хозяйстве остался. Эх, нельзя сейчас шум поднимать, суды устраивать. Особенно в ситуации мятежа в Грузии и обострения международной обстановки.

— Нельзя, а придется! — в стальном голосе Веверса появился прибалтийский акцент — Наши зарубежные агенты могут быть скомпрометированы. В частности, Карел Кёхер, псевдоним Рино. Работает в оперативном директорате ЦРУ. Калугин организовывал его коридор через Австрию в 65-м году. Карела нужно срочно эвакуировать!

— Хорошо, я позвоню Крючкову, пусть займется.... Не нравится мне все это.

— Что именно? — поднял бровь Веверс

— Я еще не разобрался во всем, но посмотри сам... Откуда мы узнали о Калугине? От Селезнева — протеже Щелокова и Чурбанова. На, глянь сколько сигналов на певца этого недоделанного скопилось — генерал бросил перед заместителем толстую папку — Мутный парень. Втирается в доверие, фигаро здесь, фигаро там... Вот кого разрабатывать надо! Искать шифроблокноты.

— Мы узнали о Калугине из письма инициативника. Есть заключение лингвистической экспертизы — писал мужчина, с высшим образованием, большим опытом работы во властных структурах...

— В Лэнгли состряпали — отмахнулся Цинев — Могли даже своим агентом пожертвовать. Сдать Калугина. А Щелоков и рад стараться. Использовали дурака втемную. Теперь вопрос. Ради каких-таких целей можно пожертвовать агентом в звании генерала КГБ?! Тут идет какая-то глобальная стратегическая игра. Леонид Ильич запретил разрабатывать Селезнева, но велел присматривать за его окружением.

— Я не позволю следить за моей дочкой!

— Думаешь, утопил Андропова — схватил бога за бороду?! — стукнул по столу Цинев — Со мной такое не пройдет! Тут тебе не Огарева 6. Будешь делать, что прикажут!

— И что же мне прикажут? — криво усмехнулся Веверс — Подложить Альдону под какого-нибудь африканского князька?

— Знаю об этой вашей ссоре с Юрой — внезапно успокоился генерал — Глупость, конечно. Ничего твоей дочке не грозит. Успокойся. А прикажу заняться вот каким делом. У тебя большой опыт тайных операций. Займись одной.

Цинев покопался среди папок на столе и подвинул одну Веверсу. Тот раскрыл ее, быстро просмотрел.

— Операция "Олимпия"?

— Да. Мы тут в прошлом году подставили миллиардерше Кристине Онассис — дочке покойного Аристотеля Онассиса — нашего агента. Служащего "Совфрахта" Сергея Каузова. Она влюбилась в него, удалось устроить свадьбу. Только чтобы вывести мужа из СССР получилось выбить из нее миллион долларов. Представляешь?

— Представляю сколько стоит вся империя покойного Аристотеля — пролистывая документы хмыкнул Веверс — Больше миллиарда долларов. Одних только нефтяных супертанкеров 27 штук...

— Они бы очень пригодились нашей стране нефть возить — кивнул Цинев — Но там завещание и брачный договор сложно устроены, детей у них пока нет, а Каузов сообщает, что Кристинка поостыла к нему. Может и развестись. Тогда мы все теряем. Займись этой проблемой. Можешь использовать ресурсы ПГУ, я подчиню тебе Крючкова. И не вздумай лезть в дела Щелокова и прикрывать этого афериста Селезнева. Тебе удалось вернуться в КГБ и сразу на должность зама. Но не советую копать под меня. Высоко взлетел — больно падать будет. Ссылкой в МИД уже не отделаешься. Мы друг друга поняли?

Веверс отложил в сторону папку и внимательно посмотрел на Цинева. На его бесстрастном лице нельзя было прочесть ни одной эмоции.

— Я могу идти?

— Да, свободен.

Веверс встал, еще раз поправил мундир, собрал документы. Уже в дверях обернулся, хотел что-то сказать Циневу, но тот его опередил — И убери дочку из ансамбля. Тогда никто не пострадает.

4 февраля 1979, воскресенье

США, Нью-Йорк

Аэропорт Ла-Гуардия для меня уже как родной. Знакомый Макдональдьс, магазины... На выходе нас с Лехой ждет чернокожий водитель. В его руках табличка с надписью "Mr.Seleznev". Мы отдаем багаж и садимся в приветливо распахнутые двери... лимузина. Lincoln Town Car. Приятно осознавать, как ценит нас Атлантик Рекордс вообще и Майкл Гор в частности. Я кстати, почитал его биографию. А также жизненный путь Эндрю Вэбера из "СиБиЭс Рекордс". Они оказались очень похожи. Оба с самых низов. Первый — сын итальянских иммигрантов из Бруклина. Второй — ребенок "синих воротничков" из Детройта. Один подростком играл на гитаре в любительской группе, другой танцевал брейк, один записывал Джона Леннона и Брюса Спрингстина, другой встанет у истоков тяжелого рока. Оба — воплощение американской мечты, с самого дна упорным трудом, преодолевая падения и неудачи, добрались до самого верха. Стали миллионерами и все благодаря своему перфекционизму. Майкл в своих воспоминаниях рассказывал, как он пожаловался, что Брюс Спрингстин всю кровь у него выпил, заставляя переписывать и переписывать по много раз, а его начальник и учитель сказал ему: "Ты упускаешь большую картинку. Для чего мы здесь? Мы здесь, чтобы помогать Брюсу сделать лучшую запись, какую возможно. В этом наша работа. Не осчастливить тебя, не осчастливить меня, а внести свой вклад в проект. А это проект Брюса". После этого родился главный слоган продюсеров — Fuck the ego.

— Вить, зря мы так быстро сборную оставили — рядом вздохнул "мамонт", копаясь в баре лимузина — Ого, тут есть и виски с джином... Ой! Водка. Столичная. И пиво есть!

— А что нам там еще делать? — я потер бровь, заклеенную пластырем — Американцы сняли моего соперника в третьем турнире. Просиживать штаны в Трое? В этой провинциальной дыре? Мы, Леха, с тобой в центре финансовой столицы мира! Посмотри вокруг — я ткнул пальцем в небоскребы Уолл-Стрита мимо которых мы проезжали — Именно здесь создается будущее. По крайней мере западной цивилизации.

— Чемишев был зол. Обязательно настучит в Москву — не обращая внимания на Нью-Йорк, продолжал бурчать "мамон", перебирая бутылки

— Плевать на него. Наша поездка согласована на самом верху. В четвеош прилетают девчонки, будем творить историю.

— Эх, жаль Ильяс с нами не поехал. Даже выпить не с кем — тяжело вздохнул Леха, краем глаза поглядывая на меня.

-Выпьете еще. Вернемся в Москву и отметим — я забрал у "мамонта" бутылку Будвайзера и засунул ее обратно в бар. Сам себя не узнаю. Раньше тянуло на алкоголь, а как приехал в США... Неужели на меня так спорт влияет?

Звукозаписывающие компании поселили нас хорошо — шикарный отель Four Seasons совсем рядом с Таймс Сквер. Два люкса на последнем, престижном этаже. В номерах стояли корзины с цветами и фруктами, лежали приветственные открытки. Мы быстро разместились, переоделись и к двум часам дня спустились в холл гостиницы. Там нас уже ждал сотрудник посольства. Как только видишь человека в шляпе и в костюме старого покроя времен Молотова-Риббентропа, шансы, что он из СССР — весьма велики.

— Фролов — представился мужчина, не называя ни имени, ни отчества. Лет пятидесяти, благородная седина, как у Синатры. Явно долгожитель дипломатической службы. А может и еще какой службы — они тут в посольствах и жнец, и жрец и на дуде игрец. Очень многие работают под прикрытием.

— Виктор, Алексей — мы назвали свои имена

— Очень приятно — приподнял шляпу Фролов — У нас в консульстве небольшой аврал. Американцы объявили о высылке. Я пока не попал в списки, но в любой момент могу вас покинуть. Ну, а пока не выслали... Буду вас курировать в Нью-Йорке. Консулу был специальный звонок министра Щелокова. Требовал оказать полное содействие вашей миссии.

— А что случилось? — поинтересовался "мамонт" — Почему высылают?

— Очередное обострение шпиономании — пожал плечами дипломат — Арестовали некого Карела Кёхера. Сотрудника ЦРУ. Объявили, что он работал на КГБ. Товарищи, я боюсь, что в этой атмосфере "охоты на ведьм", проводить пресс-конференцию, да еще на тему помощи голодающим Африки — не лучшая идея. Заклюют.

— Или загрызут — хмыкнул Леха

— Ничего — легкомысленно махнул рукой я, рассматривая красоты Таймс Сквер — Подавятся.

На самом деле особых красот не наблюдалось. Порывистый ветер трепал полы пальто, вокруг было оживленное движение автомобилей. Очень много желтых такси, еще больше вывесок и афиш. Работали магазины, кинотеатры, кассы, где продавались билеты на бродвейские мюзиклы. Возле касс толпился разношерстный народ, большей частью одетый весьма непритязательно. На улицах было много негров, вели себя они развязано — курили на перекрестках, сплевывали на тротуары. Туристов тоже было немало. Их легко было вычислить по пленочным фотоаппаратам, на которые они делали снимки. Увидели мы и один беспленочный Полароид, который сразу печатал фотографию. Последний писк моды. Хороший, кстати, подарок для друзей в Союзе. Пойдет всем. От Щелокова до деда. Только надо побольше картриджей купить. Они в еще большем дефиците, чем сам фотоаппарат.

Разглядывая Нью-Йорк, мы дошли до офиса Атлантик Рекордс. Соглядатай Громыко на переговорах с мейджерами мне был совсем не нужен, поэтому я сразу у дверей попрощался с Дроздовым. Проигнорировав его недовольную гримасу, оговорил дату пресс-конференции на пятницу, девятое февраля.

Встречал нас лично Майкл Гор. Продюсер все также был одет в шикарную "тройку", лаковые туфли и все секретарши, что мы встречали на пути в его кабинет (а их было много!) — смотрели вслед с обожанием. Впрочем некоторая доля внимания досталось и нам. На Леху кидали взгляды из-за его роста и разворота плеч. Меня же судя по всему узнавали благодаря "стене славы" Атлантик Рекордс, на которой висели фотографии финала конкурса в Сан-Ремо. На этой же стене я увидел и группу Битлс, и Брюса Спрингстина и еще десяток мировых знаменитостей.

В кабинете Гора нас ждал Эндрю Вэбер из "СиБиЭс Рекордс". Жизнерадостный толстяк попивал виски, разглядывая какие-то документы.

— О наши советские друзья! — Эндрю встал, пожал нам руки — Слышал, слышал о ваших успехах! —

— Звонил Фрэнк Синатра — Майкл подвинул к Лехе бутылку виски и стаканы — Рассказывал о вас.