Красный туман (от 7 апреля)

— Марашанец подумает, что мы решили затаиться и вряд ли станет искать в людном районе. К тому же, у него дела в Риилморе — он прибился к цирку в Совиной крепости. А, значит, ехал в столицу со своим интересом. Ты заметил, как он пытался укрыться от случайных взглядов? Берег свое лицо сильнее моего. Не просто так это все.

— У наемников свой хлеб. — Дела марашнаца Фантома волновали меньше всего. Пусть бы и приехал вырезать половину горожан — его, Фантома, к цели это не приблизит ни на полшага.

— Вопрос в том, где он собирается его заработать, — задумчиво произнесла девчонка, после чего встрепенулась. — Нам нужны деньги и я знаю, где их достать. Вот только...

Устремленный на него взгляд, Фантому категорически не понравился.

— Я читала о Жадном золоте.

— Что еще за золото?

— Когда армии Арны осаждали Нешер, в столице начались беспорядки. Бедняки, одержимые голодом, врывались в дома богачей и забирали все, что могли унести. Тех, кто не желала отдавать нажитое добровольно — убивали. Ходили слухи о том, что Конферат готов сдать столицу на милость Арны. Толстосумы, опасаясь за свои сокровища, прятали золото, как могли. Я читала легенду о Панаише Ореке — самом богатом человеке Риилморы. Его дом держался до последнего, но Панаиш понимал, что падение его дома — вопрос нескольких дней. Он и его родственники тайно выбирались из дома, вынося с собой деньги и драгоценные камни. Они прятали сокровища, надеясь, что когда закончится война, смогут вернуть сокровища. Но богач просчитался: обуянная злостью толпа, ворвавшись в его дома нашла лишь домашнюю утварь, которая хоть и стоило дорого, едва ли могла заменить жаждущим наживы сокровища, ради которых они пришли потрошить дом. Богача и всю его семью повесили. Не пощадили даже слуг. Многие хотели отыскать золото, которое прозвали "жадным", но никому не удалось найти ни монеты.

— Легенды от того и называются легендами, что от правды в них нет даже запаха. И если всех убили — кто же тогда рассказал о "жадном золоте"?

— Сам Панаиш, — уверенно и без тени улыбки, ответила Аккали. — Как всякий скупец, он корпел над каждой монетой, и потому наказал всем отмечать места тайников особенным знаком. Чем-то неприметным, чтобы не вызвать интереса тех, кто случайно споткнется об отметку взглядом. Но при этом заметным для самих хозяев сокровищ.

— Бред, — вынес вердикт Фантом. — В нашем положении уж лучше тебе сдаться на милость магистров Конферата, чем гоняться за несуществующими сокровищами.

— Войны проигрывают не слабые, но сомневающиеся, — как-то странно посмотрев на него, сказала архата. — Армия Риилморы впятеро превосходила армию Арны, никто не верил, что мы можем победить. Если бы Имаскар сомневался, как и многие, мы бы никогда не поставили Риилмору на колени. Сомнение — самый сильный яд.

Фантом мысленно махнул на девчонку рукой.

— Предлагаешь гоняться за призраками?

Она снова улыбнулась, кивнула куда-то ему за спину. Фантом повернулся и несколько минут безуспешно пытался понять, что должен увидеть. Девчонка подсказала ему, коротким:

— Что известно всем, но ни о чем не скажет другому? Что не привлечет внимания несведущего, но бросится в глаза знающему?

— Я не в настроении загадки разгадывать, — снова начинал злиться Фантом.

— Герб, — сказала Аккали.

— Если все так просто, то сокровища — если они когда-то и существовали — давно растащили умники вроде тебя.

— Обозначать сокровища собственным гербом — редкостная глупость, смешная даже для слабого умом. А богач вроде Панаиша никак не мог быть глупцом. Думаю, он использовал один из гербов дома своей жены.

— Один из?

— Он женился на даме бедного, но весьма славного рода. Отец госпожи Орек прослыл известным ловеласом — у него было бесчисленное количество жен и еще больше детей. Госпожа Орек, чтобы почтить память своей матери, которая из-за горя сиганула с башни вниз головой, носила герб семьи своей матери, но не отца. Ловелас вскоре разорился и заразился проказой. Болезнь свела его с ума, он поджег дом и сгорел в собственной постели. Этот род вскоре забыли. Будь я Панаишем — я бы использовала герб жены без опаски. Среди простолюдинов нет сведущих в геральдике, а те, кто в ней разбираются, отравлены сомнением.

— А тебе-то откуда известно?

— Я наследница Второго дома, нареченная жена Второго наследника Имаскара. Случись что с Первым домом — мы первые претенденты на Солнечную корону. Геральдику я учила с самого рождения. — К словам она прибавила обезоруживающую улыбку.

Фантом сдался. А гори оно все адским пламенем. Лучше носиться по городу в поисках мифического сокровища, чем сидеть без дела и плана, что делать дальше. Двигается тот, кто не стоит на месте.

— Допустим, я согласен — ты хоть примерно знаешь, откуда начинать поиски?

— У меня есть догадка.

— От этого слова у меня чесотка, — не преминул вставить Фантом.

— На гербе дома госпожи гордячки изображены три незабудки, перетянутые белой лентой в золотых королевских лилиях. Думаю, предосторожности ради, богатей не стал использовать все элементы, а ограничился чем-то одним. Тремя незабудками, например.

Незабудки, про себя повторил Фантом, пошевелил то, что не решался назвать памятью. Все, что приходило на ум — небольшие цветы голубого цвета.

— Я видел такие. — Он постарался поймать воспоминание за хвост, но оно выворачивалось, словно угорь.

— Мы их видели, — подсказала девчонка. Как будто улыбнуться хотела, но передумала. — На доме старухи с железякой на лице.

Фантому не хотелось возвращаться в злосчастную гостиницу. Работорговцы, хотевшие украсть архату, могут все еще быть там. И они, скорее всего, заучили полученные уроки, и усилили охрану. А они с архатой слишком заметны, чтобы на них не обратили внимание. Тем более, если они начнут тормошить прилегающую местность в поисках мифического сокровища. Дальнейшее развитие событий выглядело уныло: даже если их не тронут и дадут копошиться в собственной мусорной куче, находки в любом случае отберут. Фантом не сомневался, что ему хватит сил уложить четверых или даже шестерых, но архата...

Он пристально посмотрел на нее.

— Другого плана у меня нет, — сказал Аккали, в который раз заставляя видеть в себе дар чтения мыслей. — Этот по швам трещит, но он единственный, — повторила более настойчиво.

Он принял правила игры. А что еще оставалось?

Они оба знали город и оба понимали необходимость остаться неузнанными. Некоторые время просто шатались по кварталам, проверяя, нет шныряет ли за ними тень Дору. Аккали не давала себе расслабиться, постоянно страшилась шорохов и скрипов далеких дверных петель. К концу этих нескольких часов стала нервной и бледной от истощения. И всеми силами делала вид, что не голодна, хотя желудок вопил обратное. Что до Фантома, то он увидел достаточно, чтобы признать — как только наемник найдет их, он не станет тихо идти по следу, даря жертве мнимую свободу. Он попытается убить. Фантом на его месте, поступил бы так же.

Чтобы добраться до дома старухи, пришлось попетлять. Архата еле волочила ноги, но не жаловалась. Но усилия не пропали даром. В чехарде улиц — иногда Фантом всерьез верил, что высшие силы тасуют их, словно дощечки для игры в арак — удалось отыскать похожую, а остальное сделала память девчонки.

— Странная тишина, — сказала архата, обхватив себя за плечи.

Не сговариваясь, они выбрали место на другой стороне улицы, в тени облезлых деревьев. Чтобы не привлекать внимания, Фантом уселся на землю, стараясь подражать сидящему чуть вдалеке попрошайке.

— В минувший раз здесь было так же пусто.

— В минувший раз мы не оставили за собой гору трупов, — мрачно сказал Фантом. — За нами уже могут наблюдать. Если увидишь что-то подозрительное — сразу дай мне знать.

Фантом намеренно не стал говорить, что если неудачные похитители устроили за гостиницей слежку, то сразу же обратят внимание на странных незнакомцев. Обратят и, скорее всего, возьмут на прицел. Фантом не помнил, кем родился и что умел, не помнил, обучался ли чувствовать опасность и избегать ее, но что-то глубоко внутри подсказывало довериться чутью. Нюху зверя, который постоянно напоминал о себе.

Район как и раньше выглядел нелюдимым, но это не мешало случайным прохожим тревожить пыль его улиц. Посещали его большей частью такие же, как и они с Аккали, оборванцы. Изредка появлялись шлюхи, будоража запустение звоном браслетов, иногда — прокаженные, чьи тревожные колокольчики отпугивали даже бродячих животных. У одного проказа сожрала пол лица, у другой начал дробится нос.

— Зеленая порча, — произнес Фантом, провожая взглядом прокаженную.

— Что? — не поняла архата.

— Они больны зеленой порчей, — повторил Фантом. И вслед, скорее себе самому, чем ей, произнес: — Откуда я это знаю? Ни дьявола не помню, кто такой и где родился, но знаю о болячках.

— Ты не крейл и не архат, — сказала Аккали шепотом, будто боялась быть подслушанной. — Ты держал Скитальца и не поранился.

— Это странно?

— Никогда такого не видела прежде.

Она хотела сказать что-то еще, но неожиданная мука исказила ее лицо и девчонка, пошатнувшись, едва не упала. Фантом вовремя схватился и успел поймать ее за миг до падения. Какое-то время Аккали лежала без движения, лишь морщила лоб и кривилась от боли. Фантом похлопал ее по щекам, заставил посмотреть на себя.

— Это из-за отметин на твоей ноге? — озвучил догадку, гоня уверенность в собственной правоте.

— Да, — вымолвила она, порываясь встать.

В это время Фантом краем глаза заметил движение справа. Подавив сопротивление архаты, стиснул ее в объятиях, стараясь не упускать из виду внезапно и резво оживившегося попрошайку. Если раньше сидел бесформенной кучей, больше напоминая клубок тряпья, то теперь, распрямившись, словно переродился. "Попрошайка" оказался высоким, плечистым мужчиной неопределенного возраста. Тряпки свалились с него, словно черные листья, под которым обнаружилась мантия серого цвета. Кем бы ни был этот господин, на нищего он походил не более, чем старое вино на перегулявшую брагу.

Фантом буквально втиснулся спиной в стену. Аккали попыталась что-то сказать, но он запечатал ее рот ладонью. Бывший нищий преобразился настолько, что стал походить на эрб в куче навоза — чужеродно и нелогично. Не пустой забавы ради идут на такое оборотничество. Но Фантома больше заботило не то, ради чего он устроил маскарад, а причина, побудившая его прервать. С неба не грянул гром, не разверзлись небеса, но что-то все-таки заставило "нищего" оставить притворство.

Незнакомец рассеянно ощупал подворотню взглядом — больше для дела, чем опасаясь свидетелей. Не видеть, как минимум двух он не мог. На минуту Фантом поверил, что он самым нелюбезным способом попросит их убраться подобру-поздорову. Но тот направился к гостинице. Благородная серость его мантии степенно подметала за ним пыль.

— Фантом... — Аккали нашла способ вывернуться и, тяжело дыша, торопливо заговорила: — У него ... символ... как...

— Не спеши, — Фантом, уверившись, что незнакомцу в мантии нет до них дела, помог девушке сесть.

— На мантии этого человека... символ... я видела такой... — Она отчаянно задыхалась, на губах появилась розовая пена, но архата упрямо закончила. — Я видела такой же ... на мантии человека в пещере... где мы тебя... нашли. И еще...

На последнем слове она зашлась тяжелым кашлем. Но даже и это не заставило мужчину замедлиться или свернуть с намеченного пути. Что-то как будто заставляло его не обращать ни на что внимания. Еще немного — и он окажется около двери, которая, Фантом лишь теперь это заметил, чуть прикрыта. Как будто-то кто-то подал тайный знак гостеприимства. Или в гостинице хозяйничают голодранцы, не брезгующие подбирать крохи со стола покойницы.

— Иди, — Аккали слабо оттолкнула его от себя, — догони его.

— Я не оставлю тебя одну.

— Я не сбегу, — уверила она и из ее легких вырвалась новая порция кашля.

Архата бледнела прямо на глазах, не похоже, что притворяется слабой, пытаясь усыпить бдительность своего сторожа. Вряд ли способна идти, а далеко уползти не сможет. Наоборот — оставшись без охраны, она рискует больше. Как ни крути, а он лучшая компания, чем клетка, кандалы и работорговцы.

— Кричи так громко, как сможешь, — скороговоркой наставлял он, — постарайся никуда не деться до моего возвращения.

Она неопределенно мотнула головой.

Отвлекшись на изможденную архату, Фантом на время потерял незнакомца из виду. Настежь распахнутая дверь притона подсказывала, что он успел войти внутрь. Фантом метнулся следом, на ходу споткнувшись о трупный смрад. Разложение сочилось сквозь дверь лопнувшим гнойником.

Первое, что бросилось в глаза — распластанная старуха на полу. Кровь, в которой она лежала, походила на грязную тряпку с драными краями. На ней пировали мухи и черви. Часть жирующей братии жужжала над телом охранным дозором. Фантом перешагнул тело, осмотрелся. Ничего похожего на дверь и проход не нашел. Незнакомец мог подняться только наверх. Догадку подтвердил скрип половиц. Стараясь не выдать себя, Фантом поднялся следом. На полпути остановился, втянул голову в плечи. Но незнакомец и в этот раз не повернулся.

"Я не настолько ловок, чтобы не выдать себя, — размышлял Фантом, осторожно продолжив штурм лестницы, — так почему же ты упорно делаешь вид, что не заметил моего присутствия?".

Подобную странность могла объяснить лишь нарочитая игра. Человек знает, что за ним идут, но нарочно не дергается, очевидно, чтобы не спугнуть. Еще вопрос, кто кого выслеживает.

Фантом увернулся от шороха за какой-то миг до того, как над его ухом срезал арбалетный болт. Успел кубарем броситься в пол, кувыркнуться и повернуться лицом к стрелку. Фантом реально оценивал собственную скорость — арбалетчику не хватило бы времени перезарядить. Так и есть: худосочный в черном силуэт оставил надежду на еще один выстрел, уронил арбалет и скрылся на лестнице. Фантом не пытался догонять. Снова поддавшись чутью, избежал прямого удара под ребра. Отклонившись, перехватил руку нападающего и вывернул кисть. Незнакомец взвыл, предпринял отчаянную попытку вырваться. Фантом пресек ее, дернув руку на себя, и перехватил ее свободной рукой выше локтя.

— Дернись — и я сломаю ее, — предупредил холодно.

Человек не ответил, но попытался снова. Совсем идиот что ли? Фантом незамедлительно осуществил угрозу. Рука хрустнула, незнакомец в мантии закряхтел. Повернувшись, Фантом увидел его с зажатым между зубами красным, размером с монету, кругляшом.

— Стой!

От полученной затрещины незнакомца опрокинуло на спину. Фантом схватил его за грудки, приподнял голову, намереваясь пальцами разжать рот, но это уже не потребовалось. Лицо человека побагровело, кровь потекла сперва из носа, потом рта и ушей, а через миг стала проступать сквозь кожу. Минуты не прошло, как все его тело вздулось, вдвое прибавив в объеме. Кожа натянулась, скрадывая черты лица, превращая то, что было человеком в студень. Но человек продолжал дышать.