Происходи все в конце ХХ или в начале XXI века, газетчики и иные представители средств массовой информации сравнили бы ход событий с разгоном гоночного болида. Но в сороковые годы автогонки еще не обрели той популярности, которой стали пользоваться позже.
В день похорон фюрера Германии началась мощная артподготовка. На первую линию обороны вермахта обрушилась вся мощь французской артиллерии. Одновременно правительство Великобритании, так и не достигнув соглашения о перемирии, получило его де-факто. По английским войскам не стреляли, а равно их не бомбили. Возможно, это объяснялось голым прагматизмом командиров германских частей: британские войсковые колонны направлялись в противоположную от фронта сторону. Кстати, Уинстон Черчилль, будучи Первым лордом Адмиралтейства, яростно сопротивлялся попыткам заключить такое соглашение. Английский экспедиционный корпус в полном составе двинулся на эвакуацию в сторону Гавра. Железнодорожный вариант транспортировки войск был затруднителен, так что англичане ехали на грузовиках, причем своих. Однако подводный флот Германии, терзавший британские морские перевозки, продолжал свою работу. Примечательно, что не попал под атаку ни один корабль Королевского флота.
Нельзя сказать, что французское наступление шло празднично. Мы не уверены, что этот эпитет вообще применим к военным действиям. Но можно утверждать, что прорыв первой линии обороны французы провели в соответствии с планом — ну, может, с небольшим опозданием. Но вот после этого продвижение наступающей стороны замедлилось.
Немцы установили на угрожаемом участке всю артиллерию, которой располагал вермахт в этой полосе. В ход пошли даже трофеи польского похода, а те, в свою очередь, включали в себя антиквариат времен еще до Великой войны. Но отменная организация артиллерийского огня, в том числе контрбатарейные мероприятия, позволили достаточно быстро уменьшить французское преимущество, а то и вовсе свести его к нулю.
Сыграла свою роль авиация. Основные французские истребители 'моран-сольнье' уступали Ме-109Е и по максимальной скорости, и по скороподъемности. А их высокая требовательность к квалификации летчика приводила к неоправданно большим небоевым потерям. Пикирующие бомбардировщики 'луар-ньюпор' по своим летным характеристикам вполне могли бы конкурировать с прославленными уже тогда Ю-87, но армейское руководство не рассматривало этот класс бомбардировщиков в качестве действенных авиасредств поля боя. В результате в течение буквально трех дней воздушным преимуществом завладели уже немцы и не упускали его вплоть до окончания конфликта.
Атаки танковых частей французской армии также не были свободны от тактических ошибок. Полагаясь на толщину брони — а у массового танка S-35 она превосходила таковую у немецкой 'тройки' — и ее рациональные углы наклона, французы наступали с почти равномерным распределением бронетехники по фронту. В результате подбитые танки замирали (или даже горели), не доползя до линии траншей, попытки танкового прорыва тормозились, немецкая оборона гнулась, трещала, но держалась.
Одновременно немецкие 'штуки', пользуясь слабым истребительным и зенитным противодействием, долбили войсковые колонны на марше, разносили речные переправы, рвали артиллерийские позиции.
Практическим результатом французского наступления явился почти классический позиционный тупик с той лишь разницей, что наступать французы уже не могли, а немцы не хотели, имея другие планы.
— Вы ошиблись в вашем прогнозе, Сергей Васильевич, — произнес нарком внутренних дел мягким тоном. — Вот полученные вчера сведения.
Рославлев проглядел поданный лист. Тут все было однозначно. Тот английский конвой, который рассматривался как направляющийся в Басру, на самом деле застрял на Мальте полностью, включая не только авианосец и корабли сопровождения, но и танкеры.
— Да, вы правы, Лаврентий Павлович, я переоценил оперативность действий англичан. И рад, что ошибся: у нас будет больше запас времени на подготовку надлежащего ответа. Если, конечно, налет вообще состоится.
Слово взял Сталин:
— На вас поступила жалоба, товарищ Александров.
— Опять? От кого? И на что?
— От вашей охраны. Они полагают, что вы пренебрегаете собственным здоровьем, и это может стать серьезным препятствием в вашей дальнейшей деятельности.
Рославлев умел думать быстро.
— Надо думать, это тот случай с подводными лодками?
Сталин и Берия синхронно кивнули.
— Прежде всего обязан поблагодарить ваших сотрудников, товарищ Берия, они свое дело знают прекрасно, и помощь оказали оперативно. Хотя лекарство я принял незамедлительно; возможно, моя охрана этого не заметила. Однако считаю, что мои действия имеют под собой основание. Не спорю, матрицирование подводной лодки — задача не из легких, а если их требуется четыре, то тем более, но примите во внимание, товарищи: я обязан был принять все меры по сохранению секретности. И посчитал, что единомоментный акт матрикации обеспечит меньшую вероятность утечки данных.
— Есть мнение, что люди товарища Берия лучше разбираются в вопросах сохранения секретности, чем вы. И впредь просим вас согласовывать ваши действия с охраной.
В тот момент Рославлев подумал, что по тону голоса хозяина кабинета нельзя угадать, какого рода эмоции он испытывает, если вообще испытывает. Разумеется, ответ был предсказуем.
— Конечно, я так и буду делать.
Дальше разговор пошел о приоритетах в матрикации. Через сорок минут Сталин подвел итог:
— Думается, что направление ваших действий, товарищи, ясно. Теперь выслушаем других докладчиков.
Последовал звонок секретарю и распоряжение:
— Товарищ Поскребышев, пригласите Вячеслава Михайловича, а также Бориса Михайловича.
Двое вызванных вошли.
— Товарищ Молотов, вам слово. Изложите последние новости.
Должно быть, наркоминдел не просто знал, о чем надо докладывать — он также понимал, на чем надо делать особый упор. Наверное, поэтому доклад был хорош не только по содержанию, но и по форме.
Молотов закончил выступление словами:
— ...иначе говоря, анализ прессы показывает, что если со стороны Франции господствует мнение, что войну нужно вести до победного конца, то британские газеты осторожно подталкивают читателя к мысли о компромиссе или даже сепаратном мире. Впрочем, никаких официальных документов на этот счет в мой наркомат не поступало. Однако по косвенным дипломатическим признакам можно сделать вывод, что руководство Великобритании настроено на конфронтацию с СССР, в том числе на вооруженный конфликт.
— Вопросы? Кто хочет выступить? Товарищ Александров?
— Если не возражаете, товарищи, я бы сделал это после доклада маршала Шапошникова.
— Тогда мы вас слушаем, Борис Михайлович.
Начальник Генштаба изложил положение дел быстро и понятно. В качестве вывода маршал осторожно предположил, что эту кампанию Франция уже проигрывает и, вполне возможно, проиграет.
Данные Шапошникова были неполны: он пока что ничего не знал об арденнском прорыве фон Рунштедта. Иначе предположение о французском поражении обратилось бы в уверенность.
Сталин предложил выступать по докладу. Встал коринженер.
— Я согласен с мнением Бориса Михайловича о незавидном положении Франции. Больше скажу, по данным наших аналитиков, возможно контрнаступление германских войск прорывом через Арденны... вот здесь. В обход линии Мажино. Считается, что местность там непроходима для танков, но это не так.
При этих словах начальник Генштаба почувствовал невидимый укус ревности, хотя ничем этого не показал. Шапошников не поверил, что в аппарате у коринженера столь блистательные аналитики. И уж точно любой анализ обязан опираться на факты. Скорее всего, у этого человека есть своя разведсеть — и не из слабых.
А товарищ Александров продолжал:
— Еще один фактор, играющий против Франции: настроения рядового и сержантского состава, а также младших офицеров. Они, а не генералы несли основные потери при Вердене и Сомме. Отступление, начавшись, быстро перейдет в неуправляемую стадию. Таковое вполне возможно, если прорыв, о котором я говорил, состоится.
— Слишком много 'если', — вежливо, но твердо перебил маршал.
— Нам стало достоверно известно о существовании подобного плана, — столь же твердо ответил коринженер. — Так что полагаю этот прорыв, а вместе с тем и поражение Франции более чем возможными. Но есть некая важная деталь.
Шапоников еще раз отметил высочайшую информированность выступающего. А тот продолжал:
— Наши аналитики полагали возможным, — при этих словах Сталин вместе с Берия синхронно усмехнулись, хотя в теме совещания ничего смешного не было, — что немецкое наступление пойдет также на Голландию, Люксембург и Бельгию. Этого не произошло. Особо примечательным мне кажется то, что не был захвачен Антверпен.
Удивились все, но выступающий предупредил вопросы:
— Насколько мне известно, не только широкая публика, но и военные Европы большей частью не знакомы вот с каким фактом. Британское Адмиралтейство чрезвычайно трепетно относится к тому, кто владеет этим городом. Бельгия не в счет, понятно. Но оккупация Антверпена какой-либо из европейских держав автоматически означает войну Англии с этой державой. Флотское начальство Британии полагает, что владение Антверпеном дает возможность атаковать непосредственно английскую территорию, имею в виду Британские острова. А коль скоро Германия вообще не вторглась в Бельгию, то это может означать, что немецкое политическое руководство, кто бы ни был в его главе, настроено на компромисс с Великобританией. Повторяю, может быть, а не наверняка.
Хотел содокладчик или нет, но слова прозвучали грозно. Сидевшие за столом переглянулись.
— И еще должен предостеречь, товарищи. Вы думаете, что националистическая настроенность Германии может стать опасной для СССР даже после смерти Гитлера. Это правда, но не вся правда. Гитлер создатель националистической партии с соответствующей идеологией, но он был всего лишь прилежным учеником своих европейских предшественников. Воззрения относительно неполноценности славянских народов и необходимости их истребления бытовали в Германии еще в середине прошлого века. Теорию под это подвел не немец, а француз Гобино, а развил ее англичанин Чемберлен. По этой причине не исключается создание общеевропейской коалиции против СССР. Следовательно, наша задача: сделать так, чтобы в Европе никто не посмел бы и квакнуть о возможности войны с Советским Союзом. В том числе наш нынешний сосед Германия.
Глава 16
Упрямый коринженер не отступился от своего замысла. Буквально в день выписки из больницы он собрал всех четырех командиров 'ниночек' в здании генштаба. К их некоторому удивлению, там присутствовал младший лейтенант госбезопасности.
Александров не замедлил дать объяснения:
— Этот товарищ будет защищать меня от моих же попыток перетрудиться. Напугал я охрану недавно, когда попал в больницу... — и без всяких околичностей продолжил, — товарищи, я бы мог приказать вам, но предпочитаю сначала выслушать ваше мнение. Все вы ознакомились с новыми подлодками... вчерне. Верно?
Четверка ожидаемо кивнула.
— Подумав, я решил разделить ваш дивизион. Две на две. Вот в чем будет разница. Две подлодки будут вести разведку. Перехват чужих радиограмм, разведка минных полей. Возможно также дежурство у чужого порта с отслеживанием: кто, куда и с какой целью идет. Запись характерных шумов от любых типов кораблей потенциального противника. Нет, я неправильно выразился: потенциальных противников. Ну, и своих, понятное дело. Следовательно, этому экипажу будет приказано усиленно изучать всю электронную начинку в ущерб торпедным стрельбам. Полностью вы за те самые два месяца не справитесь, но хотя бы в первом приближении что-то да сможете. Вторая пара будет ударной. В задачу экипажей войдет усиленное изучение торпед — они необычные, вы это уже знаете, — а также отработка маневривания. Учебные стрельбы в большом количестве, ясное дело. Словом, все, чтобы успешно выйти в атаку и завершить ее должным образом. Если боестолкновение случится, конечно. И тоже два месяца. Прошу учесть, товарищи: выполнение задач для обеих пар будет критически важным. Сделаю все, от меня зависящее, чтобы в случае успеха вас не обошли званиями и наградами.
Почему-то ни на одной морской физиономии не появилась улыбка радостного предвкушения.
Старик продолжил:
— Предлагаю немедленно переговорить друг с другом и разобраться: кто куда. Даю на это полчаса. Если вы не достигнете соглашения, я просто прикажу. И еще одно. Как только определится, какая лодка для чего, приказываю хорошенько прошерстить экипажи. Уверен, что предстоит обмен. Ну, что-то вроде: меняю грамотного торпедиста на ушастого акустика... вы меня поняли? В части квалификации личного состава вам всем карты в руки.
Тут же обозначились понимающие кивки. Это было насквозь логично.
— Вопросы?
Рославлеву показалось, что Фисанович и Видяев подняли руки одновременно. Оба явно не забыли курсантские времена.
— Спрашивайте, Федор Алексеевич.
— Торпедное вооружение раздведывательной лодке оставят?
— Полный комплект, Федор Алексеевич. Не исключаю возможность того, что разведчику придется выходить в атаку. Но только в самом крайнем случае! Задача у разведки какая? Незаметно прийти, увидеть, услышать, вернуться, доложить. Израиль Ильич?
— Товарищ коринженер, почему вы считаете, что экипажи не успеют освоить лодки за два месяца?
Не было сказано вслух, но прозвучало телепатически: 'Вы же не моряк'.
— Это не я так считаю, а умные люди, куда опытнее меня. Они вообще посоветовали не ставить задачу обучения за два месяца. А один даже утверждал, что и двух лет будет мало. Я бы с ними согласился, но... очень надо по международной обстановке. Второе обстоятельство: обучение пройдет не в полном объеме, а так, как уже говорилось: со специализацией. Это намного облегчит труд. И третье соображение: я просто в вас верю. В моих глазах вы не подводники... — на всех четырех лицах проступило сначала непонимание, а потом возмущение, — ...на самом деле вы самые лучшие подводники из всех, каких я сумел найти. Итак, начинаем обсуждение. Время пошло.
Хитровыделанный комплимент произвел нужное действие.
Не желая давить своим присутствием, тот, кого называли инженером-контрабандистом, вышел из комнаты. А через полчаса было объявлено достижение соглашения. В разведку пошли Фисанович и Видяев. Остальным досталась, как выразился коринженер, 'торпедная работа'.
— Напоследок маленький совет от бывшего преподавателя. Магомед Иманутдинович, Иван Александрович: не пытайтесь в процессе обучения выжать из людей максимальную скорость стрельб. Эти торпеды необычные, вы уже знаете. Так вот: отрабатывайте как можно более тщательную установку БИУСа. Отрядите специального контролера за этим. Помните: торпеды эти умные, но... дуры набитые, они ж пойдут не туда, куда вам надо, а туда, куда их направят.
Улыбки на эту остроту продлились меньше секунды.
