Маска для Весов

— А база — это где?

— Пацан, а ты не слишком много хочешь? — спросил Лёшка удивлённо.

— А это плохо — многого хотеть? — В мечтательных глазах боевого ангела поблёскивали такие чёртики, что я не выдержала — засмеялась.

— Боюсь, это будет закрытая вечеринка — только для взрослых, — сообщила я.

— Нам по семнадцать есть. Правда, Ромыч? — вызывающе сказал Дима. — Можем и паспорта с собой принести.

— Закрытая — в том смысле, что у неё есть хозяин, — попыталась я объяснить подробнее. — И всё зависит от него. И потом. Дима, ты и в самом деле не слишком много хочешь? Сначала научись танцевать танго по-настоящему, а потом уж...

— Не изображайте из себя вредную учительницу, — ответил этот нахал, — после нашего танца я вам всё равно не поверю!

Лёшка только крякнул — и загрохотал, засмеялся.

Дима, кажется, вошёл в роль. У подъезда он первым вышел, обошёл машину, открыл дверцу и чуть не вынул меня из салона. Но когда мальчишка предложил мне руку, я остановила его.

— Подожди чуть-чуть.

Арсения нет. В конце дороги перед домом даже машин нет ни одной, среди которых пряталась его машина два часа назад. Настроение резко упало. Он понял, что меня нет дома, и даже не позвонил, чтобы узнать, где я. Хотя его мобильник лежит в моей сумочке... Дима нетерпеливо дёрнул локтем.

— Мы идём?

— Идём, — вздохнула я.

Мальчишка посмотрел в конец дома. Тоже проницательный.

— Его нет? Как вы узнали? Машин нет?

— Да, машин нет, — чуть задержав вздох, ответила я.

— Это с ним вы были, пока танцевали со мной?

Ну вот как такому ответить? Я попрощалась с Лёшкой — завтра увидимся только тогда, когда он приедет за мной на мотоцикле... Роман подхватил меня под локоть с другой стороны. Хотя мальчишки уже знали, что прятать меня не от кого, они продолжали играть в понравившуюся им шпионскую игру.

Поднимаясь по первой лестнице к лифту, я вдруг подумала, что именно Дима — развязный и нахальный тип — единственный из всей Ромкиной компании обращается ко мне на "вы". Что из этого — я не знаю, но показалось странным. Может, подумалось об этом, из-за того что не хотелось думать, где сейчас находится Арсений, если Искандера прямым текстом заявила, что по вечерам его дома не бывает.

У своих дверей попрощалась с довольными "до смерти" мальчишками, которые ещё собирались посидеть у Ромки и обсудить увиденное, и зашла домой.

Десятый час... Инны ещё нет. Наверное, со своим Глебушкой сидит где-нибудь, болтает. Как быстро я стала называть его в мыслях, думая об Инне, "своим". По отношению к подруге... Мама смотрит сериалы.

Я подтянула джинсы и с ногами села в кресло. В соседнем кресле — мобильник Арсения. Позвонить? Подождать, пока позвонит сам? Обняла колени.

— Искандера... Поговори со мной...

Тишина. Своевольная девушка-призрак не откликнулась.

Снова посмотрела на мобильник. Впору песенку выучить. "Позвони мне, позвони..." Блин, Арсений, если ты не позвонишь, я завтра на базу точно не приеду. Откинулась на высокую спинку кресла. Зажмурилась. Арсений. Сосредоточенное лицо, пасмурные глаза. Позвони мне! Иначе я и правда не приду!..

Глупая... Не прийти — подвести всех тех, кто старался мне помогать. Подвести тех, кто хочет красивого зрелища, греющего сердце и ласкающего душу... Никитос, Андрюха с Ленуськой... Лёшка... Байкеры-айкидоисты со своими девушками ...

Позвони мне, чёрт бы тебя!..

В кресле я подпрыгнула так, что чуть не подвернула поджатую под себя ногу. Взмокшими от перепуга пальцами схватила телефон, тут же чуть не выскользнувший.

— Привет. Ты ещё не спишь? — спросил низкий голос, от глубины которого я передёрнула плечами.

20.

Наверное, я молчала слишком долго, потому что он переспросил:

— Алло, Яна? Ты меня слышишь?

Я неловко вытащила из-под себя ноги и села в кресле нормально. Попробуй тут ответить ему сразу, если вдруг нахлынуло: Дима со мной танцевал последний танец — а я "ушла" к Арсению, а теперь... Теперь я вспоминаю, как Арсений вёл меня в танго — плотно, постоянно прижимая к себе, как впервые заговорил со мной, поцеловав: "Шампанское и шоколад..." А потом, в машине, — его запахи. Он будто метил меня — своими прикосновениями, дыханием. Он будто обволакивал меня собой. И... Для меня его слишком много. Или слишком — мало?

Прочистив горло, я всё-таки ответила:

— Привет. Чем занимаешься?

— Сижу в кресле. У друзей. Звоню тебе. А ты? Чем занимаешься ты?

— Тоже сижу в кресле, — сказала я и подтянула одну ногу — уткнуться в колено подбородком. — А зачем ты звонишь? Что-то интересное хочешь рассказать?

— Ничего интересного. У меня был скучный рабочий день — и ничего более. А что? У тебя было что-то, из-за чего ты спрашиваешь об интересном?

Странный разговор. Он позвонил — и не знает, о чём говорить. А я... Пусть бы даже таблицу умножения рассказывал — слушала бы его голос.

— Ну, кое-что было. Наблюдала драку ангела, представителя боевого самбо, с представителем айкидо.

— Ты смотришь смешанные единоборства? — с недоумением спросил он. — И почему ангел? Или ты видела настоящий бой?

— Меня сегодня пригласили в подвал, где занимаются айкидоисты. А сопровождал меня спортсмен из секции боевого самбо. Ну и... Стоило мне отвернуться, как самбист сцепился с айкидоистом. Как здорово они дрались!

— Так... — задумчиво сказал Арсений. — Тебя сопровождал ангел-самбист. В качестве телохранителя? Или в каком-то ином качестве?

— И в том, и в другом, — небрежно ответила я, еле сдерживая улыбку.

Арсений помолчал, а я прикусила губу, чтобы не рассмеяться. А потом вдруг представила, что не просто обнимаю ногу, а опираюсь ею на его ногу, а его ладонь на моей спине, и я прижимаюсь к его груди, обнимая... Из головы сразу вылетели все воспоминания о сегодняшнем вечере. Хочу вечера завтрашнего! Побыстрей! Пожалуйста, побыстрей... Мне так хочется оказаться в его сильных руках. Не-ет, с ним, как с Леонидом, экспериментировать не буду — пусть ведёт именно он, Арсений!

— Может, расскажешь подробней? — несколько суховато предложил Арсений.

— Ничего особенного. Моих учеников пригласили в тот подвал (подробности, кто кого пригласил, а кто и сам напросился, не всем ведь интересны? Главное — факт. Так что почти не соврала!), а среди них есть мальчик с ангельской внешностью. Один айкидоист и проехался по поводу его внешности, а мальчик ответил. Если б их не растащили, я бы досмотрела драку — Димка дрался великолепно!

— Димка, как понимаю, твой ученик, — так же задумчиво и с облегчением, которое я расслышала даже не прислушиваясь, уточнил Арсений.

— Ага, — откликнулась я, уже сожалея, что слишком быстро "раскололась". И снова втащила на кресло вторую ногу, обнимала теперь оба колена и представляла, что он сидит позади, обнимая меня, а я — прислонилась к его плечу... Со вздохом прислонилась к высокой спинке кресла.

— Секунду, — сказал Арсений — и некоторое время я слушала тишину. Затем он снова появился: — Сел не совсем удобно. Ты в таких боях разбираешься? Может, расскажешь, как всё происходило?

"Сел не совсем удобно"? Что он имеет в виду?

И вдруг я поняла — что. Он там, у себя, неизвестно где, сидел спокойно, а я представила, что откинулась на его плечо, прислонилась к нему... Вот он и пересел удобней. Может, сидел ссутулившись, а теперь выпрямился — с опорой на спинку кресла. От неожиданности я только начала садиться ровнее, как — хмыкнула. И села: колено левой ноги опустила на подлокотник кресла, локоть правой руки — с мобильником — упёрла в колено правой. Ну что ж. Расскажем, если по второму разу просят.

— В боях не разбираюсь. Просто мне показалось, что Дима дрался красиво. Их четверо мальчишек, — сказала я с улыбкой, представив, как он обнял меня одной рукой и поддерживает за плечо, плотнее прижимая к себе. — Они друзья. Ходят в одну секцию — боевого самбо. И все четверо ходят теперь ко мне на репетиторство. Помнишь, ты подвёз меня на рынок в первый раз? Ну, во вторник? А потом я пошла домой, но не одна: меня сопровождал Роман — мой сосед со второго этажа. — Может, я придумала, может, у меня тактильные иллюзии пошли, но мне показалось — или спиной почуяла, что Арсений напрягся. — После обеда он и был первым на репетиторстве. — Арсений обмяк.

Потом-то я поняла, что у него, позвонившего, была та же цель, что у меня, — слушать мой голос...

Дальше я начала рассказывать о ребятах вообще, пытаясь смешно описать каждого, и Арсений посмеялся, пока я красочно живописала портрет Павлика. Но когда вернулась к Диме... Когда начала повествовать, как мальчишка галантно за мной ухаживал, вживую ощутила, что Арсений не только напрягся, но стал, мягко говоря, менее расположенным к лёгкому разговору. А меня понесло. Умом я понимала, что делаю что-то не то, но язык оказался без костей. Мой восторг зашкаливал, когда я описывала ухаживания Димки.

Когда я ощутила, что Арсений еле сдерживается, чтобы не оборвать меня, до меня дошло, что именно делаю: пытаюсь отомстить ему — за то, что не знаю, где он сейчас и почему не дома. Что мне хочется довести его до белого каления. Потому что он где-то там, а я здесь. Потому что он не тяготится тем одиночеством, которое я только что очень остро ощущала... Пусть он мне и позвонил...

И, поняв всё это, сама себя оборвала на полуслове.

Прошло, наверное, с полминуты, прежде чем он ровно спросил:

— Почему ты не договорила?

— Потому что мне хочется, чтобы ты разозлился, — бросила я и только хотела отключиться — палец уже на кнопке, как на заднем плане, в пространстве его трубки, услышала приглушённый женский смех, потом высокий женский голос позвал: "Арсений, ты долго ещё?" И — лёгкая музыка. Палец вжал кнопку мобильника — продолжил ранее задуманное движение, прежде чем я поняла, что делаю.

Он больше не позвонит! Как бы мне этого не хотелось! Зачем я это сделала?! А зачем это сделал он? Где он сейчас — так мне и не сказал. Небось, в ресторане — утончённо пытается совладать со своими эмоциями. У него там музыка, женщины, ему весело... А мне соврал, что у друзей... Ну и фиг с ним! Мне и тут хорошо — без его звонков!.. Я швырнула его мобильник в соседнее кресло и заплакала, а потом и зарыдала, уткнувшись в ладони. Мама не услышит — у неё телевизор, за двумя дверьми от моей спальни. Да ещё это кресло — сразу за шкафом приткнулось...

Так что я вволю наплакалась — до опухших красных глаз, до насморочно распухшего носа, до укрепившейся кривой маски отчаяния...

Отревевшись вдосталь, я некоторое время сидела в странно опустевшем пространстве, время от времени шмыгая носом. Обычно, наплакавшись, я быстро успокаиваюсь. Но сейчас происходило нечто иное. Я ощутила, как мышцы лица вдруг словно судорогой свело — и не отпускает. Не могу ни улыбнуться — пусть даже искусственной улыбкой — поднять уголки губ, ни просто расслабить рта.

Снова зазвонил мобильный Арсения. Дождавшись, когда ему надоест ждать, я поставила телефон на "тишину". Его звонки — ещё один шаг к пропасти всепоглощающей обиды. Потому что мобильник звонил, а я чувствовала вокруг себя пустоту: Арсений "ушёл". Он звонит, лишь бы узнать, почему я ему нагрубила.

Ну и пошёл он!..

Завтра приберусь у Инны, а если он ключей не оставит — плакать не стану. И вообще, это только мои проблемы: теперь я отчётливо сознавала, что влюбилась в Арсения по уши. А он — нет. Сначала увидел во мне что-то родное — внешне. А стоило мне взбрыкнуть — и он... Он бросил меня. Будем называть вещи своими именами.

Поцелуи в машине не в счёт. В машине целовались не влюблённые, а мужчина и женщина. Условный рефлекс самца и самки, оказавшихся в опасной близости.

Брошенная. Поэтому вокруг меня пустота. Пустыня.

Мне вдруг стало душно. Быстро подошла к окну, открыла форточку и с минуту глотала подмороженно острый воздух.

Этого мало.

Закрыла форточку и заглянула к маме.

— Мам, не хочешь перед сном погулять?

— Какое перед сном? — удивилась мама. — Время — еле-еле десять. У меня сейчас сериал начнётся, а потом надо криминальные новости посмотреть.

— Надо! — передразнила я. — А то они без тебя неправильно их покажут, да? Мам, ну пошли, погуляем! Тыщу лет вместе не гуляли!

Мама здорово растерялась, чем меня же здорово пристыдила. Вздохнув, я сказала:

— Ладно, я посижу на детской площадке с полчаса, а потом вернусь.

— Будут звонить — так и говорить? — с облегчением спросила мама.

— Угу. Так и говорить.

Через дорогу перед подъездами я поднялась по лестнице, ещё утром дочиста освобождённой от снега, на детскую площадку и села на маленькую карусель-вертушку, чуть сбоку от тропинки к соседнему дому: карусель похожа на деревянную лепёшку, которую надо раскручивать, держась за поручни, крестом установленные на ней. Машинально отталкиваясь то одной, то другой ногой, я бездумно следила за тенями в освещённых окнах своего дома, за редко проезжающими по дороге машинами, за редкими в этот час прохожими: некоторые из них шли из магазина с остановки и поднимались по той же лестнице, что и я, только сразу направлялись к дому напротив. Или, наоборот, шли от дома, чтобы пройти дорогу перед нашим домом — и дальше, к остановке.

В себя пришла, когда хлопнула дверь моего подъезда и дорогу к лестнице быстро перешли две фигуры — высокая и пониже. Они было прошли мимо карусели, но внезапно тот, пониже, резко повернулся к карусели, а высокий, ни слова не говоря, поспешил за ним. Первый подошедший, очутившись рядом со мной, удивлённо засвистел.

— Яна? — удивился и Роман.

— Что вы здесь делаете? — спросил Дима. — Ждёте кого-то?

Про мальчишек, которые хотели посидеть у Романа, чтобы обменяться впечатлениями, я и забыла. Как и про то, что Дима живёт как раз в этом доме — напротив нашего с Романом. Странно, как Димка узнал меня? Я ведь в куртке и в кепке на этот раз.

— Дышу свежим воздухом перед сном, — спокойно ответила я. И поймала в перчатку мохнатую снежинку. Снег падал негусто, но исподволь и не спеша лепил вокруг тишину.

— Кайф! Я тоже хочу!

Дима сел справа, Роман — слева. Сначала они взахлёб рассказали, как и что им понравилось в спортивном зале, потом объявили, что дома у Ромыча зря времени не теряли и уже знают, что такое Старая Трасса. И что самый кайф — старший брат Игоря обещал завтра отвезти туда всю компанию.

Слишком усталая от переживаний, я сказал только, что, возможно, как раз завтра меня на Старой Трассе и не будет.

И тут выяснилась ужасающая вещь.

— В смысле — Яны не будет? — спокойно уточнил Димка. — А нам и Ваня подойдёт.

— Роман! — слабо возмутилась я. — Эх ты, предатель!

Мой сосед виновато потупился, а Дима тут же вступился за него.

— Яна, вы его не ругайте, ладно? Он не виноват, что я так здорово умею выспрашивать. Он ведь даже и не понял, что проболтался.

Интересно. Вступившись за друга, Дима и не подумал взять вину на себя или хоть как-то себя обелить. Самоуверенный.

— А почему вы не придёте? — легко спросил Дима.

— Не скажу.