Маска для Весов

— Хочешь сказать, все светские барышни терпели и не плакали?..

— Все. Воспитанные. Ревели глупенькие и невежественные, не получившие должного воспитания.

— А я что? Получила? — шмыгнула я носом.

— Ты получила больше — ангела-хранителя в моём лице, — гордо подняла голову Искандера. — Так вот. Я нашла тебе платье. Алый шёлк и кружева. Более того — к нему веер и красные туфельки.

— Бесплатно? — Я смогла даже усмехнуться.

— Как говорят в твоём времени, бесплатным бывает только сыр в мышеловке. Сними уличную одежду, убери из прихожей сумки и успокойся.

8.

— Ну, успокоилась. И что дальше?

Успокоилась — это: сварила суп, вымыла посуду, пробежалась по двум комнатам с пыльной тряпкой и пылесосом, полила все цветы, сняла и развесила-разложила по шкафам выстиранное вчера бельё. И только хлопнулась в кресло отдохнуть, как пропавшая было Искандера снова появилась.

— Ничего. Дай времени и течению событий идти своим чередом.

Искандера встала перед зеркалом шкафа — мне её отражения не видно, но девушка-призрак видит. Поправила волосы, а я с недоумением спросила:

— То есть мне ничего делать не надо?

— Нет. Не надо. Главное ты сделала — сильно помечтала о платье. Теперь дай возможность платью появиться. Просто время от времени не забывай думать о нём. Всё, я побежала дальше.

И шагнула в зеркало. Оставив меня несколько обалдевшей. А потом рассерженной. Хотя... Нет, а впрямь... Чего это я так волнуюсь, что мне придётся танцевать в старом платье, а не в новом? Ради какого-то типа, которого — дай Бог памяти — видела в жизни пару раз и который меня воспринимает лишь как потрясающий подарок небес — нештатную уборщицу?! И вообще. Я ещё подумаю, идти ли к нему на работу! Нет, мне хотелось бы денег побольше, но не таким же способом, когда всё будет напоминать, что я... что я...

Стоп. А что я? Я же не влюблена? Какое мне дело, каким образом и у кого зарабатывать? Главное, что у меня будут деньги и что хоть какое-то время я не буду думать о них. Или вопрос в другом? В том, на что толкает меня Искандера?

Вконец обозлившись, я села за старенький письменный стол и вынула тетрадку, из которой уже несколько лет подряд пыталась сделать личный дневник. И на первой открывшейся чистой странице написала: "Нужен ли мне Арсений?"

Ручка замерла, а потом с минуту утолщала завитушку вопросительного знака. Голова пустая. Совсем. Так что почти машинально вывела: "Не знаю".

Ну вот. Вообще прострация. Обычно доверишь бумаге наболевшее — и уже как-то лучше видишь, в чём проблема и как её решить. А сейчас...

Ну и ладно. Отступать я не собираюсь.

Провела под "не знаю" линию, а потом разделила лист пополам ровно по вертикали. Слева написала "за". Справа — "против". Посидела, подумала. "Против" пришло в голову сразу: не хочу менять привычки и собственный устоявшийся уют. Ведь что такое быть с Арсением, если он станет моим... э-э... Кстати, а как это дело назвать-то? Вопрос-то у меня, оказывается, очень легкомысленно поставлен: нужен ли мне... Ну, хорошо. Предположим, в качестве друга. Но только в начальной стадии: совместные прогулки, цветочки, духи — и что там ещё в арсенале современного ухажёра? Итак, предположим, стадия, когда мы будем везде вместе. Ключевые слова "везде вместе".

Я записала их в "против". Прочитала ещё раз — и волосы дыбом встали. В фигуральном смысле, конечно. Это что же получается?! Смысл тогда в моих двух работах, если я должна буду ему во всём соответствовать?! Да и о каких двух работах пойдёт речь — он же меня сразу уволит, когда я ему стану этой... ну, подругой.

Что такое "везде вместе"? Сплошные расходы. Это шмотки за бешеные бабки. А сейчас зима. И сколько это всего надо будет покупать?! Сапоги — как минимум две пары, на все случаи жизни. Зима-то у нас — то холодрыга, то оттепель. Зимнее пальто — и тоже не одно, и к нему разные прибамбасы: перчатки, шарфики, сумочки — и всё это, естественно, не с рынка! Но ведь и пальто на голое тело не наденешь... Ой...

Хватит! Я быстро и решительно записала ниже, подведя опять-таки черту: "Дело знакомства будет долгим и неопределённо долгим. За это время успеет решиться многое. В том числе и с одеждой. Может, мы подружимся только ближе к лету? И нужно ли новое вообще: Глебушка и не собирался со мной встречаться на людях. Может, и Арсений из таких? Тоже будет доволен только встречами где-нибудь в скверах или в скромных кафешках? И чего тогда психовать? Ещё ничего не решилось, а ты уже задаёшься вопросами "за и против". Рано. Вбей себе это в голову. Рано. Реально проблематичный вопрос: тебе и в самом деле хочется танцевать с ним в новом платье?"

И снова задумалась. Симпатичный. Руки сильные. Сразу ко мне потянулся...

Ну-у... Ладно, признаемся: нравится он мне. Пока. Не знаю, как насчёт пророчеств Искандеры, но мне бы хотелось подружиться с ним. Проблема — в каком образе? Изредка встречаться на базе байкеров под маской? Влюбить в себя в образе уборщицы? Как раньше, кстати, и задумывала...

Хотя... Хотя получится ли что-нибудь из той ситуации, что он сразу ко мне потянулся, тоже бабушка надвое сказала. Может, ему просто секса не хватает. Но... Вон у него какая гламурная девушка в секретаршах. Наверняка ведь спит с ней. Может, его на дичь потянуло — на потрёпанную, со сваливающейся на нос меховой кепкой? В смысле, гламурятинка надоела?

Последний вопрос записала — и обхохоталась. После чего решительно захлопнула тетрадь и пошла объедаться фруктами, притащенными с рынка. С книжкой в руках.

Заканчивала читать — позвонил Роман.

— Ну что? Я выспался. Давай заниматься?

— Давай, — согласилась я. — Ты прямо сейчас придёшь?

— Ага.

Образ ленивого парня настолько привычно реял перед моими глазами, что Роман меня ошеломил, пока мы с ним сидели за столом, изучая первый вариант теста.

Да с ним заниматься нечего! Он находил ответы на секунды позже меня! Ну, не все, конечно. Кое-что пришлось и объяснять. Но ведь на лету ловит!

Махом выполнив первые два блока, мы споткнулись на третьем. На сочинении. Я отсела в кресло и, терпеливо выслушав Ромкино нытьё и бурчание из-за проблемы, комментариев и выводов, получила-таки черновик текста. Теперь отсел он, негромко продолжая подвывать над собой, несчастным, который вечно мучается с сочинениями. И тут раздался звонок в дверь.

— Открою? — спросил Роман, вскакивая.

Я оглядела его: джинсы, широковатый джемпер, сам высокий, выглядит взросло, физиономия решительная. Голос низкий, почти мужской. Что ж, если это сосед-пьянчужка с этажа выше, Ромка — то, что надо.

— Открой. Только сильно не бей.

Роман засмеялся и вышел из комнаты. К разговору из прихожей я почти не прислушивалась. Тем более Роман вернулся быстро.

— Что там? — рассеянно спросила я, всё ещё ведя кончиком ручки по странице его опуса: всё никак не могла придумать, как изменить одну жуткую фразу, чтобы звучала по-человечески.

— Мужик какой-то, — свалившись в кресло, отозвался Роман. — Увидел меня, сказал, что ошибся квартирой, извинился и ушёл.

— Куда садишься! Быстро к столу и работаем. Я тут тебе вот что хочу исправить, но не могу. Помогай. Что за мысль выразить хотел?

И мы склонились над столом и пособиями.

Разогнувшись, мы обнаружили, что за окном стемнело и противоположный дом замелькал включенными люстрами и лампами. Ромка встал у окна.

— Хм... С седьмого этажа всё гораздо интересней выглядит, чем со второго. Яна, ты со мной сколько раз в неделю будешь заниматься?

— Если б ты спросил — в месяц, я бы поняла, — скептически отозвалась я, придвинула стул к подоконнику и, положив на него руки, уткнулась в них подбородком. Так и смотрели вместе на двор между домами.

— Думаешь, у меня хорошо получается?

— Теория, во всяком случае, на уровне. Сочинения вот...

— Ладно, тогда раз в неделю, — безапелляционно заявил мальчишка. — Кстати, мама говорила, у тебя до сих пор с работой туго. Хочешь, пацанов приведу из нашего класса к тебе на репетиторство? У нас желающих полно.

— А почему не девчонок?

— Девчонки все с репетиторами — уже с прошлого года.

Если учесть, что у меня уже две неплохие работы есть... Ну, почти есть... Но ведь до июня можно таким образом вообще обогатиться! На большие суммы за уборку покупать одежду, а на репетиторские — продукты и мелочь всякую. Вроде книг. Но... Слишком много времени занимать не хочется. Но деньги... Осталось-то каких-то пять месяцев до июня...

— А они как? — нерешительно спросила я. — Очень трудно с ними будет? Или как ты — всё знают, только подкорректировать? Троих бы я взяла.

— Яна, ты не забыла? Я, вообще-то, в лицее учусь, а нас там отбирали в классы по результатам экзаменов. Троих — как раз обеспечу. Пацаны классные. Все — мои друганы. Мы с ними ещё в одну секцию ходим. Ты по каким дням свободна?

— Лучше не в выходные, — быстро сказала я.

— Хорошо. — Ромка с деловитым видом что-то прикинул, приподняв брови, и кивнул: — Я им номер твоего домашнего дам. Они позвонят — и о времени с ними сама договариваешься. Пойдёт?

— Пойдёт, — с облегчением согласилась я, не подозревая, что вляпываюсь по полной.

Ромка ушёл, а я посмотрела на оставленные им деньги. Улыбнулась. Неужели в моей жизни и в самом деле начинает что-то меняться?

И подпрыгнула. Телефонный звонок.

— Яна, — позвал мягкий голос Инны. — У меня небольшой перерыв, после чего я в ателье не возвращаюсь. У тебя как сейчас со временем?

— Свободна. Хочешь приехать? Давай.

— Нет. То есть приехать хочу, но подумалось: когда мы с тобой у тёти Клавы были? Не хочешь к ней в гости?

— О! — обрадовалась я. — А ты на машине?

— Конечно. Я покупаю дамское вино и пару сыров, какие она любит. Хотела попросить: ты говорила — у вас хороший "Овощной", может, забежишь — возьмёшь винограду и ещё чего-нибудь вкусненького?

— Бегу. Ты куда подъедешь — к магазину или у остановки будешь ждать? Нет! Лучше жди у остановки. У магазина дорога так раскатана, что там машины с трудом стоят. Всё, я побежала одеваться — и в магазин.

— Хорошо, жду у остановки.

Я промчалась по квартире вихрем, переодеваясь на бегу и вспоминая, что хотела выбросить: уж если выходить, то хоть мусор прихватить с собой. Проскакала на одной ножке до ванной (один носок драным оказался), где досушивались носки (одинаковые — на всякий пожарный), и вспомнила, что теперь экономить на носках необязательно. Поскакала назад, в спальню, взять упаковку с новыми, чуть не натянула один новый на старый, но не драный. Похихикала — и чуть не шлёпнулась, попытавшись натянуть носок с какой-то штучкой в нём, которая крепит манжеты.

Ботиночки мои! Мягонькие и тёпленькие! Да ещё с батареи! Схватила деньги и помчалась по лестницам, у двери попрыгала немного, пока домофон лениво думал, открывать ли мне, нет ли. Эх, не умею ходить. Всё бы бегом. Ну и ладно. Сейчас как раз времени в обрез. Инна наверняка уже ждёт на другом конце дома, пока я бегу в магазин к противоположному торцу.

Уже с двумя сумками промчалась по дороге перед домом, спустилась к остановке, пробежала её. Инна гостеприимно раскрыла дверцу.

— Кидай сумки назад, — велела она.

— Со всего маху? — пошутила я.

Наконец я закрыла дверцу, и машина мягко тронулась с места. И только тут я засмеялась.

— Что-то вспомнилось? — улыбнулась Инна.

— Ага. День у меня какой-то... Не то что суматошный, но очень деятельный. И ещё. Инна, спасибо тебе огромнейшее. Такое впечатление, что ты устраиваешь начало моей новой жизни. Между прочим, мне сегодня предложили ещё одну работу.

— И, между прочим, я знаю, кто именно. Арсений Юрьевич. Угадала?

— Откуда ты знаешь? — поразилась я.

— А он сегодня подходил ко мне, просил, чтобы я тебя уговорила работать у него. Он сказал, что уже говорил с тобой, но, кажется, не слишком убедительно.

В первые мгновения я рассердилась. Не надо на меня давить! А потом подумала. Ну, если встать на его точку зрения...

— А кто у него убирался до сих пор?

— Он просил техничку с первого этажа. Но она не всегда может, а у тебя время для него очень удобное. Понимаешь, он не хочет, чтобы без него там убирались: в кабинете всё-таки бумаги всякие важные. И что ты решила, Яна?

— Ну, если он завтра подойдёт ещё раз, то соглашусь. Уж кому-кому, но мне от работы отказываться? Нонсенс, — пожала я плечами. И усмехнулась.

Дальше мы ехали, болтая об общих знакомых, делились информацией, кто о ком что знает. Уже без напряжения — с моей стороны, во всяком случае.

А вообще настроение — великолепное. Мы ехали к тёте Клаве — что может быть лучше этого?

Тётя Клава была нашей соседкой в Доме артиста. Ну, в бараке, который носил такое гордое название. Сейчас этого Дома и в помине нет. На его месте — огородно-садовое подворье женского монастыря, восстановленного совсем недавно. А раньше...

Эх, какой это был Дом... Сюда "ссылались" приехавшие на стажировку артисты и драматического, и музыкального театров. Тётя Клава была одной из первых его жительниц. Приехала из Одессы, из балетного училища, вышла здесь замуж, да так и осталась, когда муж умер. Не уехала, хотя в Одессе у неё многочисленная родня. Сейчас живёт на другом конце города. В двухкомнатной квартире. Двое её детей разлетелись по необъятным просторам России, но время от времени наезжают погостить у матери.

Тётя Клава ещё в нашем с Инной детстве была пенсионеркой, хотя на полставки и продолжала работать балетмейстером. В бараке она жила между нашими комнатками, так что прекрасно знала нас. С её протекции мы даже ходили заниматься в балетный класс. Правда, она совершенно спокойно принимала факт, что балерин из нас не сделать. Инна в ту пору была пышечкой, а я больше увлекалась гимнастикой и частенько висела на турниках нашего двора. Но, как говаривала тётя Клава, слава Богу, что хоть научила нас обеих ходить так, как должны ходить настоящие женщины, а не какие-то согбенные тётки с хозяйственными сумками.

Мы могли приезжать к ней в любое время, и в любое время нас встречала маленькая худощавая женщина с гордой осанкой.

Как это произошло и сейчас.

— Девочки! — радостно воскликнула тётя Клава. — Как я рада вас видеть! Раздевайтесь и проходите!

И она поспешила на кухню — готовить чай. А мы с завистью переглянулись: эту восьмидесятилетнюю даму со спины спокойно можно спутать с девицей, у которой завидная талия и уверенно расправленные плечи — чуть назад.

А мы сняли верхнюю одежду и пробежались по всем двум комнатам квартиры, трогая так хорошо с детства знакомую старинную мебель и словно здороваясь с нею, как и с картинами на стенах. Особенно почтительно мы стояли у портрета тёти Клавы — где она изображена художником одетой в восточный костюм из Равелевского балета "Болеро". Какая она всё-таки... И художник уловил это её обаяние сильной личности: прекрасная и загадочная, черноволосая девушка сидит на коленях, прикрываясь от зрителя краем покрывала, чуть исподлобья взглядывая огромными, слегка подведёнными глазами.