Впрочем, долго думать мне не дают, дверь с грохотом распахивается, и в комнату врывается страшный старикан с перекошенной от злобы физиономией, которую и так портит огромный шрам, пересекающий всё лицо. Я узнаю его — он был тогда в плену вместе с Алексом, но в тот момент выглядел более смирным.

— Алекс! Я не поверил, когда узнал, что ты возишься с нечистью! Ты опустился до жиреющего обывателя. В университете происходят страшные вещи, а ты греешь и отпаиваешь всякую мерзость! — Озверевший священник срывает с нас одеяло и приходит в ещё большую ярость, увидев наши тесно сплетенные, обнаженные тела. Он тут же хватает меня за волосы и внимательно смотрит мне в глаза, словно пытаясь что-то выяснить для себя. Затем молча разжимает мне челюсти и бесцеремонно запихивает в рот палец, проводя им по языку и нёбу. После этого он с силой, причиняя боль, сдавливает и щипает кожу на моих руках. Закончив унизительный осмотр, священник скидывает меня с тела Алекса на кровать и, глядя на старосту, жестко произносит:

— Через две минуты жду внизу возле входа! — Резко повернувшись, он покидает мою комнату.

Алекс, лежавший без движения и, казалось, не подававший признаков жизни, быстро вскакивает и, мгновенно одевшись, вылетает за ним. Я не уверен, слышал ли Алекс тихое 'прости', произнесенное Дериком ему вслед. Не знаю, что там произойдет между озлобленным священником и Алексом, но сегодня я впервые чувствовал бешеный стук сердца нашего всегда ледяного старосты...

* * *

— Не переживай за него, Рич. Сикхт, конечно, гад, но любит его по-своему. — Дерик подходит ко мне и заставляет пить тёплую, солоноватую воду. — Они с Алексом родственники. Причём единственные. Отец Алекса — родной брат Сикхта. Его вместе с женой жестоко убили вампиры. Алексу тогда четыре года было. Сикхт спас его от смерти и воспитал. Да, святой отец ненавидит таких, как ты. Понятно, что и Алекс тоже. Правда в отличие от наставника он осознаёт, что не все вампиры убийцы, а это сильно не нравится приёмному отцу. Говорят, он Алекса прямо из рук убийцы вырвал, от пережитого шока тот даже разговаривать не мог... немым был почти десять лет. Зато Сикхт его настоящим мужчиной вырастил! Все на нашего Алекса похожими хотят стать. Так что своих плетей он как всегда огребёт, но он парень сильный, выдюжит, уже не впервой... — Дерик вздыхает и ставит на стол уже почти пустую чашку, а я снова проваливаюсь в сон...

* * *

Монастырь Сен-Грегори.

Сикхт в ярости влетает в свой кабинет, за ним входит Алекс, натянувший на лицо маску полного безразличия. Он пытается примирить себя с неизбежностью нового наказания, но неожиданно священник успокаивается и, сев за стол, говорит потерянным, расстроенным голосом:

— Алекс, я разочарован в тебе... и не только я... Ты предал память своих родителей. До сегодняшнего дня я был уверен, что ты станешь достойной заменой своему отцу, но я ошибся... Не вижу смысла даже назначать наказания. Тебе больше нет никакого доверия, я зря надеялся на твою преданность нашему делу. Твой отец не заслуживает подобного сына. Души твоих родителей останутся не упокоенными, а для таких есть место только в чистилище. Они будут бродить вечно по нашему миру, изредка спускаясь на землю. И будут они молиться, чтобы их отправили в ад — лишь бы не обрекали на вечность в чистилище. И в их муках будешь виноват только ты, их единственный и любимый сын. Отныне я больше не хочу тебя видеть, убирайся с моих глаз, грешник!

Алекс бледнеет и опускается на колени:

— Святой отец, я виновен, позвольте мне понести наказание!

— Алекс, мне жаль, но пока ты не очистишься от скверны, что прикасалась к тебе сегодня, я не могу назвать тебя сыном. — Каждое слово словно ножом режет сердце послушника, заставляя его плакать кровавыми слезами раскаяния. — Только одно может вернуть тебе доброе имя... раздави гадёныша! Заставь его покинуть стены университета, опозорь и унизь, растопчи его гордость и любовь, а затем сделай своим рабом. Ты сохранил ошейник, который я дал тебе для твоего будущего раба?

Алекс вскидывает голову и смотрит в глаза своему духовному отцу, он не может поверить услышанному. С другой стороны он понимает, что лишь выполнение этого приказа вернёт ему доверие своего единственного родственника, того, кому он обязан своей жизнью...

* * *

Алекс давно уже ушёл, а Сикхт до сих пор не может прийти в себя. Со вчерашнего дня произошло несколько непредсказуемых событий, которые больно ударили по самолюбию орденца. Особенно чувствительной оказалась непонятная подмена грязного вампира доктором Орелли, преданным святому делу и лично Сикхту. Это невероятный в своей наглости удар по репутации Ордена и Церкви. К сожалению, расследование этого дела пока ничего не даёт. Доктор Орелли со вчерашнего дня находится в самом лучшем госпитале, но его состояние до сих пор нестабильно. И это с его-то регенерацией и отличным уходом! Более того, оно ухудшается, чего никак не должно происходить. Врачи пытаются как-то объяснить его состояние: 'скорее всего — это обострение из-за стресса и давнишнего, вялотекущего, а потому необнаруженного ранее заболевания'. Причём никто точно не может определить течение этой болезни и её последствия, но Орелли мучается от болей, находясь практически в пограничном состоянии. Опрашивать его бесполезно, речь он совсем не понимает...

Сикхт злится, что один из самых верных соратников оказался в тяжёлом состоянии. И это накануне долгожданных выборов, когда на Орелли возлагаются очень большие надежды. Такого преданного ордену охотника и замечательного воспитателя нового поколения сложно найти. Поэтому Сикхту остаётся только надеяться на улучшение состояния здоровья Орелли...

В довершение ко всему ещё и его любимец — Секка — замешан во всей этой грязной истории, а Алекс и мелкий вампир с ещё десятком студентов получили неоспоримое алиби. К сожалению, все улики в организации крупномасштабной диареи указывают именно на Секку. Однако выглядят они крайне подозрительными! Не мог Секка прятать в своей сумке пустые пачки из-под неопургена и носить с собой почти два дня пустой тюбик клея. Кто-то явно пытается или подставить Секку, или замести следы. Но кто?! Вот это пока самая сложная задача. Как и то, куда исчезли оба вампира — подопытный из лаборатории университета и подаренный, что был у Орелли дома. Сикхт мог бы обвинить Джорджа, но тот явно не знал о произошедшей замене, его чувства были слишком натуральны, так невозможно сыграть. Да и Орелли все же хороший боец, он никого не подпустил бы к себе так близко, не дал бы без боя зафиксировать себя в станке и тем более нанести грим. Следов же сопротивления нет, словно он добровольно залез в это сооружение.

Честно говоря, Сикхт хотел бы обвинить во всём мелкого кровососа, особенно потому, что подобная мерзость победила на ринге 'Арены' Алекса... но эта мразь действительно обезвожена, что подтвердилось лично произведённым осмотром. Если бы не эти два осталопа, вампир бы уже вчера вечером сдох, что совсем не согласуется с явно продуманным похищением жертвы и её подменой на Орелли. Впрочем, нечистый ещё пожалеет, что выжил, как и Алекс, что его спас...

* * *

Оштинский университет. Ричард.

Я только недавно начал задумываться о своём отношении к Алексу. В последнее время он сильно изменился... а может, это я раньше старался не замечать его положительных качеств. Наш староста так заботлив и внимателен ко мне, что теперь я испытываю угрызения совести. Мне стыдно за ту проделку с суперклеем, но боюсь, Алекс не примет моих извинений, несмотря на мое болезненное состояние.

Ошибка при использовании эльфийской магии чуть не стоила мне жизни, и я до сих пор никак не поправлюсь. Алекс даже врача ко мне привёл, и тот предписал аж целую неделю постельного режима. Наш староста сам ухаживает за мной! Выпаивает меня солоноватой тёплой водой и приносит диетическое питание.

Последний раз таким беспомощным я помню себя в замке лорда Родригеса, когда Боаса заставили присматривать за мной. Алекс же всё делает сам, он и Дерику запретил появляться, сказав, что справится без его помощи. Тот правда вначале повозмущался, что это эгоистично, но потом смирился и сейчас почти не приходит. Мне почему-то кажется, что они поругались — возможно, из-за меня. При мне они почти не общаются и словно избегают смотреть друг на друга. Из-за этого меня совесть гложет. Кроме того, они оба ещё и диареей по моей вине мучились, пока врачи не выяснили причину и не оказали им помощь. Я думаю, что нравлюсь Алексу. Он такой собственник! Дерик просто заходит ненадолго в гости, а Алекс проводит со мной почти всё свободное время. Он так внимателен и осторожен со мной, словно я хрупкая драгоценность... С одной стороны, это бесит — я не игрушка в конце концов, а с другой стороны, очень приятно, что ты кому-то нужен. Самое же паршивое, что когда я вечером остаюсь один, то возникает ощущение какой-то пустоты и одиночества. Мне самому не верится, но я каждый раз с нетерпением жду утра, когда смогу услышать уже привычное: 'Мелкий, это я!'

От этой небрежно сказанной фразы становится тепло в груди и появляется чувство защищённости. Я уже не обижаюсь на 'мелкого' и не обращаю внимания на внешнюю холодность охотника, он действительно смог перебороть свою ненависть — по крайней мере, ко мне. И очень хочется верить, что я ему всё же небезразличен. Он даже называет меня красивым! Он единственный, кто так говорит обо мне, и я к этому постепенно привыкаю, надеясь, что его слова искренние. Кроме него и Дерика у меня сейчас никого нет. Конечно, есть ещё Эрни, но он слишком далеко, да и я ему ничего не сказал о своей болезни — не хочу расстраивать. Он так счастлив! До сих пор не может поверить , что они с Вайсеном сочетались браком. Эрни прислал мне сообщение о свадьбе, а потом закидал фотографиями. В общем, теперь я могу не переживать за его безопасность. Плохо только, что они аж на целый год уехали в свадебное путешествие и так и не сказали куда. Но Эрни обещал, что иногда будет звонить. Я рад, что у моего лорда всё хорошо, а теперь и у меня появился заботливый друг.

После болезни опять усилилось проклятие наложника, и по ночам меня мучают ужасные сны. Пока ещё я могу всё это терпеть и поэтому не говорю о своих неприятностях Алексу, но думаю, что если его попросить, он пойдёт мне на встречу и сможет помочь. Он мне нравится всё больше и больше, и хочется верить, что это чувство взаимно, а раз так, то не страшно попасть под влияние того, кто волнуется и переживает за тебя... Я заметил, что когда Алекс считает, что я не смотрю на него, у него изменяется взгляд. Он словно раскаивается за что-то передо мной и даже жалеет. Мне тоже стыдно за свои прежние выходки, и я собираюсь с духом, чтобы извиниться перед ним...

* * *

Монастырь Сен-Грегори.

Сикхт ещё никогда не чувствовал себя таким беспомощным и злым. Все надежды на избрание своего человека руководителем основного учебного учреждения страны пошли прахом. Смерть Орелли была страшной. Никто из врачей так и не смог поставить точный диагноз, и вскрытие не прояснило её природу. Причина смертельной болезни, вызывающей распухание лимфоузлов, изъязвление желудочно-кишечного тракта и нарушение кровообращения сердца и мозга, осталась не разгадана. Сикхт не привык так легко отступать от намеченной цели, но сейчас сложилась отвратительная ситуация, даже Секку пришлось забрать из университета. Если бы только Орелли был жив! Сикхту почти удалось замять официальное расследование, но смерть одного из виднейших преподавателей не могла остаться незамеченной. Сбежались все стервятники и подняли шумиху вокруг неё. Много грязи полилось как на Орелли и Сикхта, так и на Церковь! Вразуми их всех Господь! Большей мерзости, чем демократия нынешнего правительства и объявление толерантности по отношению к нечистым, ещё не изобретено Сатаной. Сколько крику поднялось, что Церковь и, в частности, сам Сикхт благословляют на насилие! Ведь это обычная ложь мерзких грешников! Церковь должна предавать Геенне огненной бездушных тварей, совращающих людей и охотников с пути истинного. Сикхту становится душно от этих мыслей, немерено вылилось злобы от нечестивцев, а тут как назло заговорили о бракосочетании Вайсена с кровососом, и тупое быдло решило, что это новый писк моды. Высокопоставленные охотники и люди стали подавать заявления на заключение браков с вампирами. Только за последние несколько дней их подали сотни пар! И ладно бы только однополые, так нет, они ещё и ублюдков нарожают, таких же, как сын Джорджа! Сикхт не может найти себе места и меряет шагами кабинет. Теперь и Секка стал проблемой, его требуют отдать под мирской суд, а он слишком много знает о делах ордена и Орелли. Хорошо, что через парламент удалось провести закон о наказании духовных лиц судом Церковным. Пусть всё уляжется, тогда Секку можно будет снова восстановить в университете. Может этот перспективный молодой охотник поможет со смещением ректора с должности. К сожалению, это произойдёт очень не скоро...

* * *

Оштинский университет. Алекс.

Алекс до сих пор не может понять, как поддался на уговоры Дерика о спасении этого кровососа. Из-за проявленного малодушия дядюшка нашел повод для очередного воспитания жестокости. Присутствие на пропущенном занятии было бы и то менее болезненным. По-крайней мере, там все действуют как в стае и не в состоянии проследить друг за другом. Честно говоря, Алексу никогда не нравилось насилие, и до сих пор он обычно его избегал — в общем-то, довольно успешно. Помощь умирающему вампирёнышу неожиданно обернулась против него самого... Алекс стоял перед болезненным выбором. Он может потерять единственного родственника, который спас его почти ценой своей жизни. Алекс не может этого допустить. Ведь жуткий шрам через всё лицо Сикхт получил именно тогда, сражаясь с убийцами его родителей и потом спасая самого Алекса из горящего дома. Пусть дядя и применяет жестокие наказания, но делает это для воспитания характера и силы духа самого Алекса, чтобы он стал достойным продолжателем дела своего отца.

Правда теперь дядя по-настоящему разочаровался в своём племяннике. Алексу придётся переступить через жалость и сострадание, чтобы вернуть доверие единственного родного человека, посвятившего ему всю свою жизнь...

Поэтому он и пытается завоевать доверие нежити, и у него это неплохо получается. Вампир поверил, что о нём заботятся и переживают за него, но чем больше он открывается перед Алексом, тем тяжелее становится на сердце. Мелкий словно расцвёл, как неказистый колючий кактус. Они иногда поражают своими огромными, хрупкими, благоухающими цветами, отвлекающими на себя всё внимание и скрывающими все недостатки некрасивого стебля.

Алексу больно думать о том дне, когда вампирёныш поймёт, для чего добивались его любви... но тогда уже будет поздно. Как же не хочется видеть его униженным и раздавленным! Однако на одной чаше весов доверие и гордость дяди, а на другой — любовь существа, родичи которого возможно уничтожили его семью. Выбор, между тем, существует только один. И Алекс его уже сделал. Он пройдёт этот путь до самого конца, чего бы это ему не стоило...