После всех мыслимых и немыслимых сборов и моральных приготовлений, судовой врач уже спускался по трапу на пристань, как его нагнал мастер парусов.
— Эй, доктор Лауритц! Куда намылился такой красивый? Как собираешься оторваться на суше?
— Не то, чтобы оторваться... Я хочу заглянуть в одну часовую мастерскую, мне тут посоветовали.
— К часовщикам? Я с тобой! Может, тоже себе чего-нибудь прикуплю... Кстати, я уже показывал тебе свою коллекцию? — не дожидаясь ответа, который бы все равно оказался отрицательным, черноволосый парень выудил из кармана свои часы, совсем простенькие, которые лучше всего подошли бы, пожалуй, школяру из семейства средней руки... Но чем только они были дополнены! На маленьких кругленьких часиках болталась с полдюжины цепочек из разных металлов и больше десятка всевозможных брелоков, одни из которых напоминали дамские украшения, а некоторые — вообще какой-то хлам непонятного назначения... — Ну, каково?
— Здорово, — Ларри улыбнулся, подцепив пальцем и рассматривая повнимательней перламутровую ракушку, подвешенную на серебряной цепочке.
— Ага! Я в каждом порту приобретаю какую-нибудь эдакую штучку. Надеюсь, что и сейчас мне попадется что-нибудь интересненькое...
На пристани эти двое сразу миновали столпотворение девок, которые за ломаный грош согласны броситься на шею каждому моряку, как прождавшая его целый год любящая невеста, и барыг, готовых купить и тут же продать практически всё, что угодно. Прошли мимо внушительных механизмов, разгружающих суда, и по конструкции отдаленно напоминавших "журавли", которые прилаживают к некоторым колодцам в сельской местности для подъема ведер. По пути еще и пообедали чем-то невероятно острым, но очень вкусным в харчевне, мимо которой пройти мимо уже не смогли...
Когда молодые люди достигли, наконец, порога часовой мастерской, из нее как раз выходила какая-то молоденькая дамочка весьма приятной наружности, явно состоятельная и немаловажная персона, так как сам хозяин-мастер этой лавочки провожал ее до дверей и уважительно раскланивался на пороге, забавно потряхивая в воздухе тонкими, как паутинки, серебристо-серыми волосами. Дама же отвечала на его церемонный поклон лишь сдержанным вежливым кивком. В ней, должно быть, смешалось немало кровей, что и отразилось на ее экзотичной, но, одновременно, очень близкой к северным представлениям об идеалах красоты, внешности.
— Мадам, — проникнувшись важностью момента, Элоиз за неимением шляпы стянул с головы бандану, покрывавшую его роскошную шевелюру, широко улыбнулся и галантным жестом пропустил даму. Только в его сторону она даже не посмотрела, а уделила крупицу своего высокого внимания, почему-то, Лауритцу, растерянно замершему рядом со своим спутником, и даже одарила его очаровательно-загадочной полуулыбкой, прежде чем пройти мимо, шелестя пышными, развевающимися шелковыми юбками.
— Какая женщина... Я бы пересчитал ее юбчонки, — шепнул Эльза лекарю на ухо, когда прекрасная незнакомка удалилась.
— Тебе же говорили, что здесь это еще более не принято, чем где-либо еще. Поймают на распускании рук — церемониться не станут, как у нас, а сразу ампутируют что-нибудь.
— Да ладно тебе... Уж и помечтать нельзя. Я ж знаю, что тут красотки есть, да не про нашу честь... Хотя, тебе хорошо говорить, на тебя она та-ак посмотрела... Интересно, почему?.. Может быть, это все из-за докторской треуголки? Многим нравятся приезжие интеллигенты... Слушай, а давай мы тебя на невольничьем рынке продадим, а? Ты парень еще молодой, рыжий, это как бы в диковинку, еще и врач... Да я сорву на тебе большой куш! Нет, не хочешь? Ну, ладно... Доктор Ларри, а дай-ка мне свою шляпу поносить!
— Не дам, обойдешься, мастер Эльза.
— Ну и зануда. Зажимистый зануда.
Про них впору было писать новую сказку "Красавица и Зануда". Вернее, "Красотка"...и "Наседка", как в насмешку прозвала судового врача капитан Шивилла.
Хозяин часовой мастерской увидел в них (по крайней мере, в чистеньком и отутюженном паиньке-докторе) людей в меру состоятельных, поэтому сразу уделил максимум внимания лекарю, желавшему обзавестись часами. Рыжему гражданину Королевства показали много разных достойных образцов часового искусства, из драгоценного металла и из бронзы, стальных, похожих на какое-то оружие, и инкрустированных каменьями, как дамская брошь, со створками из черепахового панциря и слоновой кости... Ему все нравилось, но и, одновременно, все было что-то не то. Ничего не вдохновляло.
Говорили, что подходящие часы не нужно слишком тщательно искать, они должны найти тебя сами. Как только ты возьмешь их в руку, то сразу поймешь, что они должны принадлежать именно тебе, а не кому-то другому... Только если тебе их не подсунул на шестнадцатилетие отец, потому что посчитал, что именно их покупка будет рациональна для семейного бюджета. А ты взял и обрадовался вне зависимости от того, понравилось тебе, или нет, только из вежливости и ради того, чтобы не обидеть родителей...
Следующим в руки Лауритца попал гораздо более занятный хронометр. Судовой врач взвесил часы в руке, они были крупными — занимали почти всю ладонь, и довольно массивными. Впрочем, он ведь и не девица, чтобы гнаться за тонкостью и изяществом подобного аксессуара... Створки часов были выполнены из чуть тронутого чернением серебра, и с обеих сторон украшены гравировкой. В две окружности были заключены две перенесенных на плоскость полусферы, миниатюрное изображение карты звездного неба. В этот предмет Лауритц влюбился с первого взгляда и уже знал, что купит именно его, хотя еще даже и не взглянул на циферблат. Эту симпатию сразу заметил и часовых дел мастер.
— Хороший выбор, господин! Сразу видно, что вы ценитель по-настоящему уникальных вещей. Если вы возьмете эти часы, то не пожалеете. Видите, что они выглядят, почти как новые? Но на самом деле их корпусу уже больше ста лет, а чеканка на нем — копия античной карты, которая практически полностью совпадает с современными. Механизм же внутри новенький, я сам лично собирал его в начале года, так что эти часы исправно послужат и вам, и вашим сыновьям и внукам... Ну как, вы что-то решили, сэр?
— Да, мне, действительно, очень понравилось... — тихо проговорил Ларри, рассматривая поблескивающий циферблат, на котором отсчитывала секунды тонкая серебристая стрелка, а затем прислушался к мерному, успокаивающему тиканью. — Честно признаться, я не настолько хорошо разбираюсь в часах. Но я склонен полностью довериться вашему мнению. Мне вас посоветовала одн...один хороший человек, которому я тоже склонен верить.
— А кто, если не секрет? — поинтересовался часовщик. — Я едва ли не каждого своего клиента помню в лицо и по имени...
— Капитан Гайде, если вам это о чем-то скажет.
— О, как же, как же... Золотой аммонит с изумрудом в десять карат, конечно помню. Как же запамятовать такие роскошные часы...и такую женщину.
— Да, вы правы. Действительно роскош...ные у нее часы. А эти я буду брать, сколько они стоят?
Владелец мастерской не озвучил цену, а записал ее доктору на клочке бумаги. Лауритц был самую малость поражен, но согласился с тем, что хорошая вещь не может стоить гроши, и расплатился чистым золотом, которое пожаловала ему мадам-капитан. Серебряные часы, теперь уже полноправная собственность Лауритца Траинена, перекочевали к нему в правый жилетный карман, а цепочку он выпустил наружу и зацепил за пуговицу. В этот момент, стоя перед зеркалом, он испытал пусть мимолетное, но настоящее счастье.
— Ладно-ладно, ты красавица. Хватит перья распускать, — одернул его Элоиз, возвращая с небес на землю. — Пойдем уже, если ты купил все, что хотел.
Еще раз сердечно поблагодарив часовщика, лекарь покинул его лавку.
— А зацени теперь мою канительку! — молодой брюнет продемонстрировал тоненькую и короткую золотую цепочку, которую он уже прилаживал к своему хронометру.
— И когда ты успел?..
— Стянул, пока ты мастера отвлекал.
— Ты что?.. Ты ЧТО??? Так нельзя! Пошли обратно, ее нужно вернуть. Она же денег стоит, и немалых.
— Именно поэтому я и не собираюсь ничего возвращать, — недовольно фыркнул Элоиз. — Зануда. А знаешь, куда я теперь хочу тебя сводить? Ну, в первую очередь я, конечно, хочу сводить туда себя... В какой-нибудь хороший веселый дом.
— Я не думаю, что это очень удачная идея...
— Тогда ты сразу перестанешь ворчать и снова вспомнишь, что значит быть действительно довольным жизнью. Что ж я, не понимаю, что у нас негде, некогда и не с кем... Если вы только с Гайде не того, а то что-то ты частенько у нее бываешь в последнее время.
— Нет, — Ларри коротко и немного нервно рассмеялся, — мы с ней не "того" и не "этого". Ты, верно, шутишь... Ты хоть сам себе это представляешь?
— Да...да, пожалуй, с этим я загнул, — парень расхохотался. — Ладно, пойдем возвращать себе здоровый цвет лица. Только сначала дай мне примерить свою шляпу.
— Я уже сказал, что не дам. Шляпа — это святое.
Впрочем, в голове у Элоиза, как и в парусах, с которыми он возился круглые сутки, гулял ветер. Объяснять ему что-либо было бесполезно, если он что-то себе надумал, то обязательно сделает по-своему. Стоило Лауритцу буквально на секунду отвернуться, как парень аккуратно стащил с его головы треуголку и увенчал ею свои смоляно-черные, блестящие волосы
— Не возмущайся, дядя Ларри, — весело заговорил он, — мне ненадолго поносить. Чисто для завлечения девиц.
— Там, куда мы направляемся, — вздохнул Лауритц, не разделявший столь бурного веселья своего товарища, — для "завлечения" тебе ничего, кроме кошелька не потребуется...
— Да ладно тебе, выше нос! Не занудствуй, а то...
Он так и не успел договорить речь о последствиях докторского занудства. На пути молодых людей показалась запыхавшаяся девица в довольно экзотичном на их северный вкус платье, стремительно выбежавшая из здания, находившегося у них прямо по курсу. Судя по пучку разноцветных лент, постыдным стягом развевавшемуся над его входом, в нем легко можно было распознать публичный дом, и профессия всполошившейся девицы тоже не вызывала вопросов. Выглядела жрица любви так растерянно, словно не знала, куда ей бежать, но стоило ей лишь издалека приметить двух членов экипажа "Сколопендры", как она стремглав бросилась на них, и едва ли не налетела на парусных дел мастера.
— Доктор! — выдохнула она, хватая брюнета за руку и с неожиданной настойчивостью тут же попытавшись потащить его за собой. — Какая удача, доктор из Королевства!..
— О, вот оно! — подмигнул парень. — Что я говорил — стоило только надеть шляпу, как меня тут же все захотели!
— Доктор, пожалуйста, не откажите помочь. Одной из наших девочек очень нужен врач.
— Оу...послушай, красавица, вынужден тебя разочаровать. Я не врач, врач — он, — Элоиз вернул красноперую треуголку ее настоящему владельцу и, для пущей верности, демонстративно ткнул в его сторону пальцем. — Ларри, это уже по твоей части. Небось, какая девка на сносях...фе, какая мерзость. Впрочем, я бы тоже заглянул в это славное местечко, но только на правах гостя.
Девушка, которая поначалу, кажется, не совсем поняла, в чем дело, сориентировалась и ухватила за рукав рыжего. Ей было все равно, кого вести, лишь бы поскорее... И все трое поспешили под гостеприимные своды дома терпимости.
Практически с порога их встретила высокая, богато одетая мулатка неопределенного возраста — судя по всему, владелица данного заведения. Она сама взялась проводить Траинена наверх, в комнаты для посетителей, в то время как Красотка Эльза задержался внизу, где было пошумнее, да народу побольше.
— Да, это настоящий доктор, — вещал он, уже успев ухватить за талию одну девку посмазливей, — он со мной, это я его привел. Нет, сам я не врач, но тебя, сладенькая, осмотрю с удовольствием!..
Лауритц, тем временем, уже поднимался по скрипучей лестнице с едва ли не до блеска отполированными сотнями пар ног ступенями, вслед за темнокожей матроной.
— Что случилось? — сразу же перешел он к делу.
— Один клиент поранить мою девочку, — с акцентом заговорила бордельная хозяйка, выходя вперед и показывая судовому врачу дорогу. Они прошли по узкому коридору, по обе стороны которого располагались гостевые комнаты. Одни из них пустовали, а из-за других же запертых дверей доносились недвусмысленные звуки. — Марике, ей осемнадцать, славная крошка, очень умелая, пользоваться большую популярность. Этот мужчина выглядеть достойно и не предупреждать, что хотеть причинять женщинам боль. У нас не висеть на входе черные ленты, мы не предоставлять таких услуг! Он заплатить тройную цену, но покалечить Марике, — она распахнула дверь одной из спален, пропуская доктора вперед.
Внутри ему открылась следующая картина — трое работниц заведения испуганно окружали четвертую, которая лежала на постели, завернув обнаженное тело в окровавленную простыню, и рыдала в три ручья, прижимая правую руку к груди. Рядом с ней на полу стоял таз с водой, розовой от крови, видимо, подруги уже поухаживали за несчастной в меру своих сил.
— Кыш-кыш! — шикнула на них матрона. — Хватит тут торчать! Я привести настоящего врача. Идите работать, девочки. Бегите, клиенты ждать вас внизу!
— Ей уже получше, но она все время плачет... — шепнула одна из девушек, шурша подолом платья, проскользнув в дверь.
— Марике, не реви! — строго приказала хозяйка, когда все посторонние покинули комнату. — Тихо! Иначе ты мешать гостям в комнатах вокруг, — девушка утерла покрасневшие от слез глаза краем простыни и попыталась совладать с собой, но все еще продолжала судорожно всхлипывать. — Вот доктор...как ваше имя, господин?..
— Траинен.
— Расскажи ему, что случиться. За что он тебя так... Ты сделать что-то, что ему не понравиться? — в ответ на этот вопрос молодая блудница только разразилась новой волной рыданий, темнокожая женщина только руками всплеснула и закатила глаза. — Не реви, девочка моя. Не хотеть говорить — не говори. Потом... Пожалуйста, доктор.
Лауритц присел на край кровати и, стараясь лишний раз не смотреть в глаза своей пациентке, аккуратно взял ее за так неловко прижимаемую к корпусу руку. Конечность была замотана уже пропитавшимся кровью полотенцем, а когда врач его осторожно размотал, то увиденное даже его на секунду заставило вздрогнуть. Он, конечно, всякого успел насмотреться за время своей практики... Но каким же нужно было быть зверем, чтобы так поиздеваться над невинной...то есть, ни в чем не повинной, совсем юной девушкой?.. Кисть руки Марике была красной и липкой от крови, а ее безымянный палец был отрублен. Подчистую, до зверски раскуроченного сустава последней фаланги. Она вся тяжело пульсировала, нетрудно было представить, что бедная девочка сейчас не чувствует ничего, кроме боли...
— Силы небесные... — прошептал судовой врач, а затем добавил уже громко. — К сожалению, при мне нет никаких инструментов. Если можно, распорядитесь, чтобы сюда принесли горячую воду, соль и спирт...что-нибудь вроде рома, сгодится любой самогон. И чистую простынь на перевязку.
