По меркам средневековья этих площадей хватит для развития города на многие столетия вперёд. Правда, это случится, если его правители будут разумными, граждане богатыми, а государство — объективно сильным. В противном случае, через несколько поколений оно канет в лету.

После падения Рима наступили времена тёмных веков, когда на просторах бывшей могущественной империи рождались и умирали сотни государств: княжеств, герцогств и королевств. Большинство из них, просуществовали одно, два или три поколения и по той или иной причине исчезали навсегда, упоминаясь в летописях лишь короткой строчкой своего названия. И ничего с этим не поделаешь, это объективная реальность, которой подвержены даже самые могущественные государства. Так было в прошлом, и так будет в будущем. Прекрасно понимаю, что детище, которое затеваю создать, тоже будет иметь своё начало и край, но очень хотелось бы, чтобы этот край стал не смертельным концом, а лишь ступенькой к более качественному и прогрессивному возрождению.

В XVIII веке указом императрицы Екатерины II эти земли были переданы в дар Запорожским казакам, массово переселявшимся из Приднепровья для защиты южных границ Империи. Нужно признать, что в ответной благодарности за богатые наделы, запорожцы стали самыми ярыми защитниками царского дома, и были ему преданы до самого конца. Именно они подняли эту целину и создали зачатки золотой житницы мирового значения, и чувствовали себя хозяевами земли до 1932 года, пока три четверти коренных казацких семей не были умерщвлены сталинским режимом во время голодомора. Впрочем, что-то мои мысли-скакуны ведут меня не в ту степь, нужно возвращаться на эту грешную землю.

Ещё раз окинул взглядом песчаный берег с лужайками зелёной травы, заметил густо заросшую кустарником и заполненную водой широкую и глубокую балку, тянущуюся с юга на север. Вполне возможно, что именно это место в будущем назовут Чебаклея (много леща — татар.), где балка считалась рекой и местом массового обитания крупного леща, где некогда построили Ханский городок, а затем и Ейск. Окончательно определившись с местом расположения своего будущего города, который начну строить года через два, я направил дромон на средину лимана к едва заметному вдали, темнеющему растительностью устью реки.

Помню, как в той жизни, посещая здешний, поистине благоприятный для здоровья курорт, женщины меня выгуляли по всем достопримечательностям, в том числе, провели и по краеведческому музею. Тогда слова гида влетели в одно ухо, а в другое вылетели, но вечером на яхте всё же интернет полистал, от нечего делать, интересуясь историей края, даже не представляя, что когда-нибудь это пригодится. И сейчас эти слова, этот текст, всплыли в памяти совершенно отчётливо.

Место, в будущем названое Чёрным бродом, через которое ногайцы и абреки ходили в набеги на русские земли, было передано под охрану Щербиновскому куреню, одному из сорока куреней запорожских казаков, переселившихся на Кубань в XVIII веке. Он был поставлен на ответственном участке, где те не раз вступали в схватки с абреками и дикими татарами. Судя по всему, эти земли в нынешние времена находятся под водой, далеко от берега. Кстати, о казаках. По официальной статистике, в 2011 году в станице Старощербиновская жило шестнадцать тысяч жителей, в 1931году — двадцать две с половиной тысячи, а к концу 1933 (после голодомора) — менее пяти тысяч.

Приблизительно в районе этой станицы ныне и было устье. Река Ея на картах будущего течёт извилистой змеёй, вот только крайней петли ныне ещё не было, здесь плескались воды лимана. Карты от Черноморского бассейна Кавказа до бассейна реки Дон включительно, я проштудировал очень скрупулёзно. В памяти чётко отпечатались все извилины дорог, рек и их притоков, а так же месторождения ценных ресурсов, в том числе золота. Однако, о недрах подумаю несколько позже, сейчас меня интересует более ценный ресурс — земля.

Взгляду открылось широкое, полноводное и чистое устье, заболоченных и заросших рогозой и тростником проток и в помине не было, Гид говорила, что местные жители раскопали в иле затонувшую галеру, мне тогда сложно было представить, чтобы по виденному в далёком будущем лягушатнику, ходило что-то солиднее плоскодонки. Глубины были такими, что даже к порту Ейска корабли с серьёзным водоизмещением не подходили, а перегружались через баржи. Тем не мене, мой дромон в устье вошёл уверенно.

— Приготовиться к бою! — воскликнул я, несмотря на то, что все воины и так были готовы: снарядились в доспехи, вооружились, а арбалеты держали заряженными. Повернулся и тихо сказал Зенону, будущему офицеру, а ныне молодому вахтенному помощнику, — Убери парус и ставь гребцов.

— Внимание! — заорал он, — Вахте убрать парус! Гребцы, вёсла на воду!

— Шевелись, бездельники! — с весёлыми нотками подключился боцман Актеон, — Лентяев на берег и в таверну не пущу!

Рейк немедленно опустился вниз и марсовые матросы не успели подвязать паруса, как в воду плюхнулись лопасти шести пар тяжёлых вёсел. Указав на просторное "окно" в камышах, приказал гребцам потихоньку двигаться в направлении виднеющегося в берегу разлома. Корабль вначале шуганул стаю непуганых гусей, которые даже не взлетели, а отплыли, и прямо на треть воткнулся бортами в этот овраг. Мне было удивительно, что при полной загрузке смогли причалить столь удачно. Правда, с отливом стало ясно, что "Ros" сидит не в воде, а до половины киля на суше, но этот момент уже никого не волновал, ибо сниматься немедленно нет необходимости. Мы прибыли.

Издали было заметно густую растительность на берегу, но то, что предстало наяву, превзошло все ожидания. Здесь были натурально непроходимые заросли орешника, колючего тёрна, шиповника и ежевики. Повсеместно росли деревья дикого миндаля, яблок и груш, маленькие и большие ивы, ольха, калина и просто огромные поднебесные тополя. От берега метров через сто всё это растительное чудо переходило в низенький кустарник, а ещё дальше — в дубраву. Даже отсюда было видно, что дубы не ниже тополей, а стволы — необъятные. В интернете читал, что в древности на водоразделах по всей территории Кубани росли лесные массивы, но почему-то не поверил, у меня эта местность ассоциировалась с бескрайней степью, поэтому за древесиной планировал подыматься по Кальмиусу или Дону. Впрочем, я и не планировал использовать её, как основной строительный материал, так что лес попытаюсь максимально сохранить.

— Декурионы Арес и Тимон, разрешаю размяться. Берёте трёх воинов каждый, еду, воду и отправляетесь на разведку. Арес — направо, Тимон — налево, — мельком взглянул на хронометр, отметив, что сейчас восемь утра, нашёл глазами командира морской пехоты и продолжил, — Феодоро, ты тоже отправляешься, берёшь одного своего бойца и двух гребцов и на лодке подымаетесь вверх по течению; идёте до полудня и ещё два часа. И смотрите во все глаза, чтобы вас не побили стрелами.

— Понятно, — довольно кивнул старый пират.

— Декурионы, идёте под прикрытием деревьев до полудня и ещё один час. В открытой степи не мельтешить. Всем вернуться засветло.

— Понял, понятно, — эти тоже не скрывали радости в глазах; первое серьёзное задание за две недели путешествий.

— Сеть заведи, — Феодоро толкнул локтём боцмана, — ухи охота.

— Далеко заводить не надо, — подсказал я, — Захвати пространство чистого от камыша "окна" и всё, здесь рыба должна быть прямо под берегом, особенно весной. Теперь, внимание всем! Никому никуда не разбредаться, всем быть в видимости корабля. Костров не жечь, пока не вернётся разведка, готовку пищи разрешаю только на корабельной плите. Актеону выставить посты, а остальным стираться, купаться и отдыхать.

"Уууу" — народ зашумел и полез в непроходимый кустарник, а я взял с собой Париса и Дайодороса, того самого, которого подстрелили в бою с вандалами, и отправился проводить разведчиков. Собственно, хотелось посмотреть, а куда же я прибыл?

И правда, чаща была труднопроходимой, элементы одежды и доспехов постоянно цеплялись за колючки. Рубить кусты, тем самым создавая шум, не решились, поэтому так и пробирались сто метров пути целых пятнадцать минут. Затем по свежему весеннему разнотравью вышли к дубраве.

— Давай-ка замеряем, — тихо сказал Парису.

— Как? — недоумённо спросил он.

— Обхватим, — я прилип к стволу и охватил руками, сколько смог, — Цепляйтесь за руки.

Парни быстро сообразили, и мы произвели замер: получилось три охвата и ещё с полметра. Гид откуда-то имела информацию, что в древности здесь росли дубы в пять охватов; теперь верю, вполне может быть. Дубрава росла полосой, размером метров в триста, деревья стояли редко, при этом ветки с молодыми листьями подножья огромных исполинов не затеняли. А дальше всё — начиналась чистая, открытая и бескрайняя зелёная степь.

Нет, не всё! То, что мы увидели, нормальному человеку сложно представить: по степи бродили тучные стада огромных туров, множество сайгаков, оленей и антилоп, табуны диких лошадей. А между ними бродили группки дроф. Говорил мне в детстве прадед, что мол, даже в его молодости зверья в степях и лесах было много больше, а папа над ним подшучивал:

— Не забудьте сказать, діду, що і вуста у дівок були солодші.

— Ай, всю живність вибили і потруїли, падлюки, — он отчаянно махнул рукой, затем на минуту задумался и добавил, — А вуста таки у дівок були солодші.

Да, занимаясь земледелием, поля нужно огородить серьёзно, особенно первые годы. Конечно, это излишние материальные и физические затраты, но животных массово уничтожать не будем. Естественно, с развитием сельского хозяйства дикое поголовье придётся подсократить, потому, как их сейчас не просто много, а на порядок больше даже самых смелых предположений современного человека.

— Вы старайтесь не пугать живность, — обратился к своим разведчикам, — Потому как местные, если они здесь есть, вас заметят быстро.

Разведчики разошлись, а мы ещё минут пятнадцать полюбовались окрестностями и вернулись к дромону. А здесь перья летало: народ потрошил гусей.

— Сеть тоже в нескольких местах колотит, — Актеон показал на поплавки.

— Что-то рано, и часа не прошло, — засомневался я.

— Нет, коммодоре, старого рыбака не обманешь, сеть будет не пустая.

— Тогда тяните.

Сеть и правда была не пустой: ближе к берегу сидело три осетра, размером до метра каждый, далее барахтались десятка четыре крупных окуней и без счёта краснопёрки, которой насыпали половину двухсотлитровой бочки. А может, она как-то по другому называется, потому как полуторакилограммовой краснопёрки никогда ранее не видел. И на последних метрах сети — двенадцать лещей, больших, как фанера. Да, недаром говорят, что до начала ХХ века Азовское море считалось самым продуктивным рыбным водоёмом в мире. Посмотреть на улов сбежались все колонисты. На удивлённых и радостных лицах их мысли можно было читать, как книгу: теперь уж точно, даже в неурожайный год, никто голодать не будет.

В-общем, обед, ужин и завтрак были богатыми. На их готовку решил выделить ряд специй для ухи, чем сильно удивил повариху Дорсию, кое-что из них она раньше не видела и не применяла.

Первой из разведки прибыла группа Ареса. Дозорные доложили, что через кустарник к лагерю ломятся разведчики ещё за десять минут до их прибытия.

— Что-то вы рано? — спросил я, определив, что время сейчас всего лишь полтретьего дня. Группа пришла, как минимум, часа на три раньше.

— Коммодоре, — начал Арес, — Милях в пяти отсюда на берегу лимана есть поселение вандалов.

— Когда мы плыли по лиману, то я что-то не заметил никаких поселений...

— Так из степи их домов тоже не видно, они находятся между деревьями.

— Почему ты решил, что это вандалы? По моим данным их здесь не может быть.

— Выглядят так же и разговаривают похоже, — ответил он.

— Вы что, подходили к поселению и вас собаки не слышали? Или у них нет собак?

— Есть собаки, но они вначале нас не слышали, — Арес смущённо пожал плечами и продолжил, — Мы увидели распаханное поле и сразу спрятались в лесу, а потом услышали стук молотков. Вон его послал на дерево, посмотреть, — толкнул молодого воина локтём и приказал, — Говори!

— Коммодоре, — с волнением сказал парень, он ранее ко мне никогда не обращался, — Меня подсадили на дуб и я влез на самую высокую ветку. Там огорожено забором три длинных дома, а вокруг них маленькие постройки. И такой же дуб посреди двора стоит, а на нём площадка привязана. Сверху стояли два воина и седой старик, и воины ему что-то на воду лимана показывали. Но я тоже смотрел и там ничего не видел.

— Дальше, — кивнул ему, понимая, что аборигены тогда обсуждали появление нашего дромона; не заметить его они не могли.

— А дальше прямо на нас вышли двое молодых вандалов, — продолжил Арес, — Увидели, что-то прокричали и убежали.

— Ага, — сказал молодой, — Эти подбежали к закрытым воротам, но им не открыли, а скинули канаты и втянули внутрь.

— Теперь скажи, сколько и кого ты видел?

— Ага, видел четыре десятка и ещё троих воинов молодых, все с копьями, а многие с луками. И два десятка совсем стариков. И это, коммодоре, прости меня, но женщин и детей я не смог пересчитать, — парень развёл руками, опустил глаза и покраснел, — Их было много. Они так быстро выскочили из этих маленьких домиков и забежали в один большой...

— Молодые воины, это какие?

— Такие, как я, — пятнадцатилетний парень ткнул себе пальцем в грудь, — Были моложе, были постарше.

— А такие, как Арес? — переспросил у него.

— Не-а, коммодоре, только один кузнец перестал стучать и вышел с мечом, — раздумывая, он почесал затылок, — И седые старики, но тоже все с копьями и щитами, а некоторые и с мечами.

— Это воинское поселение или мужицкое, как думаешь?

Тот пожал плечами и ответил:

— Пока не прибежали эти двое, то старики борону ремонтировали, а ещё двое в кузницу плуг тащили.

— Это готы, чудом оставшиеся в живых после нашествия гуннов, — уверенно сказал я и повернулся к Аресу, — Ты всё понял?

— Теперь понял! Деревня осталась без старших и мы их можем атаковать. Камнями из баллисты закидать, арбалетами побить, а остальных взять тёпленькими.

— А дальше? — спросил у него.

— А что дальше, коммодоре, — с недоумением спросил он и передёрнул плечами, — возьмём себе баб, сколько нужно, а остальных пленных продадим, рабы ныне дороги.

— Понятно! Все свободны, Арес, останься, — когда молодёжь разбежалась, я похлопал беспринципного разбойника по плечу и сказал, — Ты думай, прежде, чем говорить, тогда станешь первым декурионом, а через пару лет, глядишь, и префектом.

— Префектом, — он перекатил слово на языке, — Скажешь такое, коммодоре.

— Арес! — прервал его со злостью в голосе, — Мне не нужны бабы и рабы, мне нужны свободные арендаторы и воины. Воины! И не лично мне, а нам всем! На эти земли мы не пришли нахвататься и сбежать! А жить! Впрочем, — убавил тон, — бабы нам тоже нужны.

— И что делать, не будем атаковать?

— Подумаю, — успокоившись, ответил ему. — В любом случае все местные готы отойдут под мою руку; либо договорюсь, либо примучаю.