Мертвые не разговаривают

Странно, что с такими повреждениями (буквально весь перемотан бинтами) он еще способен не то что двигаться, но даже просто быть в сознании.

Обожженный повернулся к Андрею. Глаза под бинтовой маской сузились.

— Ты! — прорычал он, вытянув руку. — Ты во всем виноват.

Из соседней комнаты появились две сестры и Вячеслав. Здоровяк был обнажен по пояс, его раненая рука блестела от мази. Лицо бледное, болезненное.

Константин Иванович повернулся на звук, снова зарычал.

— Опять ты! — в тон ему ответил Вячеслав и отодвинул в сторону сестер.

Обожженный среагировал на удивление быстро. Развернулся, подхватил стоявшее тут же мягкое кресло — и запустил им в противника. Вячеслав только успел поднять руки. Его снесло, с силой вбило обратно в палату. Сестры бросились на пол, завизжали. Их вроде бы не задело.

Андрей метнулся к обезумевшему пациенту. Выложенный плиткой гладкий пол сам подсказал стратегию действий: свалить в подкате. Отличная идея, но неожиданные последствия. От удара по ногам противник повалился лицом вниз. Он даже не выставил перед собой руки — так и рухнул на камень. Раздался влажный чавкающий звук. Что-то хрустнуло. Андрей быстро запрыгнул ему на спину, заломил назад руки. Не тут-то было. Обожженный человек будто бы удесятерил свои силы. Он без видимых усилий дернулся, извернулся — и Андрей оказался рядом на полу. Торопливый перекат, чтобы уйти от удара рукой. Хорошо еще, что сила не подкреплена скоростью.

Садануть воскресшего из наркотического сна по лицу. Кулак смачно врезался в скулу. Теперь отпрыгнуть, разорвать дистанцию.

Противник начал подниматься. Андрей кружил возле него. Бил отрывисто, хлестко. Но обожженный будто не чувствовал боли. Повязки на его лице пропитались кровью. Он не рычал, молча хватал руками воздух, пытаясь дотянуться до обидчика.

— Успокойся, — не надеясь на результат, бросил Андрей.

Окровавленный пациент, которого впору помещать в изолятор, наступал медленно, но неотвратимо. Ширины больничного коридора не хватало для свободного маневрирования. А потому тот шел, раскинув руки в стороны и принимая все удары.

Долго такой танец продолжаться не мог. Оказаться зажатым в угол Андрею не улыбалось. Что, если боксерская груша вдруг ожила и намеревается ответить вам за все те удары, что вы нанесли по ней за долгие часы тренировок?

Пропустив увесистую оплеуху, Андрей смог обогнуть обожженного противника и зайти тому за спину. Удушающий захват сложился сам собой. В голове после оплеухи сильно шумело, но уже через секунду этот шум беспокоить перестал.

Противник сначала попытался сорвать захват, но после пары неудачных взмахов с разбегу приложился спиной о стену. Зубы Андрея клацнули, немного прикусили язык, отчего перед глазами полетели черные мухи. Тело на мгновение онемело, руки чуть не разжались. И все же он терпел. Терпел, когда им, словно тараном, молотили в стены. Терпел, когда уже задыхающийся и плюющийся кровью противник рухнул на пол и принялся кататься. Рыча и отплевываясь кровью.

Казалось, схватка длится часы, хотя на деле прошло не больше трех минут.

Обожженный пациент затих как раз тогда, когда пришел в себя и выбрался из палаты Вячеслав. Покачивающийся на нетвердых ногах, с кровоточащим рассечением на лице, он выглядел побитым волком, готовым к бою с любым противником.

Андрей с трудом скинул тело поверженного противника с себя, глубоко вздохнул. Отлично сходил, проверил друзей — ничего не скажешь. По коридору уже шумели женские голоса.

— Вколите ему что-нибудь, — бросил Андрей в никуда и махнул рукой на бесчувственное тело Константина Ивановича. — А то снова очухается. А кстати, что с ним? Почему такой шустрый? — он сел на полу, прислонился к стене. Прохлада камня приятно разливалась по спине. Руки дрожали. Язык отчетливо саднил. Плохо — распухнет так, что шепелявить начнешь.

Сквозь разрастающуюся толпу медицинского персонала протиснулась Настя. Она бросилась рядом с Андреем на колени, куском бинта промокнула ему рот. Бинт окрасился алым.

— Вот куда ты лезешь?! — почти прокричала она. — Больше всех надо? А если бы он тебя прибил?!

Ее голос срывался. По щекам катились слезы.

— Дурак, — усмехнулся Андрей. — Уже не переделать.

— Дурак и есть! — она всхлипывала, не стесняясь слез. Обеспокоенная, а оттого еще больше испуганная.

Что-то не так. Возле тела Константина Ивановича нарастала суета. Две сестры куда-то убежали.

Андрей нахмурился, попытался вслушаться в гомон.

— Дефибриллятор... ножницы...

В горле встал ком.

Настя затихла, как мышь. Даже плакать перестала.

Продолжая опираться о стену, Андрей поднялся, подошел к телу недавнего противника.

— Что с ним? — спросил сидящую на коленях сестру.

Та подняла на него взгляд.

— Остановка сердца.

На несколько секунд Андрей выпал из реальности. В ушах зазвенело, окружающие шумы стихли, растянулись.

Остановка сердца...

— Он умер? — задал глупый вопрос. Спросил просто потому, что надо было что-то спросить. Вынырнуть из густого ступора.

Сестра не ответила. Ей принесли ножницы, и она принялась разрезать бинты на груди пациента. Вскоре в коридоре появился дефибриллятор.

Искусственное дыхание, непрямой массаж сердца, разряд...

Андрей не очень хорошо помнил очередность протекающих перед ним событий. Он будто выпал из них.

Снова и снова. Попытка, еще попытка.

— Нет... — стоящая на коленях сестра покачала головой, отложила электроды. На ее лице не дрогнул ни один мускул. Или хорошая выдержка, или уже привыкла.

— И так слишком долго пожил, гнида! — раздался тихий голос Вячеслава. Андрей резко обернулся. Здоровяк стоял в шаге от него. Лицо искажено смесью ненависти и брезгливости. — Жаль, ты опередил меня. Ну да хрен с ним. Главное — подох, тварь.

— Зачет говоришь так? — из-за спины Андрея вышла Настя. — Ему так же не повезло, как и нам.

Неужели страх прошел? Держится прямо, не истерит, как только что.

— Ему не повезло родиться алкашом и мудаком! — выплюнул Вячеслав.

— Себя послушай, — проговорил Андрей. — Как разговариваешь? Не позволяй ярости взять верх над разумом. Посмотри на него, — указал рукой на бездыханное тело. — Он тоже лишился рассудка. Хочешь пойти по его стопам?

— Тебе что-то не нравится? — Вячеслав оскалился. — Угрожаешь мне?! — в его глазах бушевала ярость. — Между прочим, это ты мог бы сейчас быть на моем месте. Это тебе могли размазывать по руке вонючую дрянь. На тебе бы набухали вонючие гнойные пузыри, как на каком-нибудь дохлом зомбаке.

— Ты о чем?

— Если бы не я, этот ублюдок, — он сплюнул в сторону Константина Ивановича, — поджарил бы твой зад. Так что не надо указывать, как мне разговаривать!

— За помощь спасибо... Просто пойми, сейчас разговариваешь не ты, а кто-то, кто проник в твою голову из кошмара. Он сводит тебя с ума.

— Пошел ты со своими призраками! — Вячеслав шагнул к Андрею, встал к нему вплотную. — Это ты наводишь панику. Откуда я знаю, что ты не специально нас сюда завез?! Мы ехали правильно, пока ты не сел за руль.

— Это же глупость! — вскрикнула Настя.

— Помолчи, — остановил ее Андрей, видя, что девушка хочет сказать что-то еще.

— Вот-вот, лучше помалкивай... — процедил Вячеслав.

Андрей заметил, что собеседник смотрит через его плечо, осторожно обернулся. Из палаты, откуда недавно выскочил разъяренный обожженный пациент, под руки выводили женщину в белом халате. Ее лицо покрывала обильно пропитавшаяся кровью бинтовая повязка. Женщина с трудом переставляла ноги, ее глаза застилала мутная поволока. Дышала она громко, с какими-то булькающими звуками.

— Но с бабами обращаться ублюдок умел!

Андрей снова перевел взгляд на Вячеслава. Тот смотрел с явным одобрением.

— Пойдем отсюда, — тронул Настю за руку. — И так привлекли слишком много внимания. Разорались на всю больницу.

— Куда это ты намылился? — ощерился Вячеслав.

С улицы послышался звук приближающейся сирены. Еще несколько секунд — и сирена замерла у входа в стационар, стихла. Торопливые шаги возвестили о прибытии местной полиции во главе с уже знакомым Андрею руководителем следственной оперативной группы, с которым он разговаривал в мотеле — как раз после стычки с обезумевшим Константином Ивановичем.

— Снова вы, — проговорил Антон Викторович. Он не спрашивал, а констатировал факт. Никакого удивления. — До сих пор не уехали?

— Не можем, — сказал Андрей.

— Понимаете, у нас хороший городок. Тихий. Мы рады гостям, но не любим шума. Вы же принесли с собой большой сумбур.

— А я просил сопроводить нас из города.

— И что?

— Ничего, как видите.

— Ну, теперь-то вам придется задержаться, — оперативник осмотрелся, вздохнул. По всей видимости, убийство как таковое его беспокоило не очень сильно. Либо же всецело доверял своим сотрудникам, которые уже рассредоточились по стационару. — Убийство — не шутка. Вы дрались?

— Да. Но...

— Разберемся. В отделении. Там же подробнее расскажете о своих проблемах с передвижением по нашим местам.

Антон Викторович остановил пробегавшего мимо сотрудника:

— Забери пару свидетелей. Мы поедем. Подъезжайте, как закончите.

— Но ему нельзя в участок, — снова показалась Настя.

— Почему?

— Ему некогда... — она смутилась, но взгляд не отвела.

— Действительно? Ничего, для беседы со мной несколько минут найдется.

Девушка посмотрела на Андрея. В ее глазах застыла растерянность. Похоже, страх начал возвращаться.

— Тогда я поеду с вами, — надтреснутым голосом проговорила она.

Оперативник придирчиво окинул ее взглядом.

— Вы не в себе. Здесь для вас самое место.

— Все нормально, — Андрей взял Настю за руку. — Времени вагон. В дороге до участка вздремну. Все равно должен был уходить.

Взгляд Насти прояснился — она поняла услышанное верно. Но понимание всколыхнуло в ней новую волну ужаса. Ужаса остаться снова одной. Похоже, даже среди персонала больницы она чувствовала себя брошенной.

— Надо, Настюх, — Андрей посмотрел девушке в глаза. — Ты же понимаешь. Держись подальше от Вяча, — последнюю реплику прошептал так, чтобы услышала только собеседница. — Надеюсь, за ним присмотрят. Я не задержусь. Обещаю. Веришь?

Настя кивнула, попыталась улыбнуться. Улыбка вышла натянутой, кривой.

— И еще — постарайся не оставаться одна. Попросись в сестринскую, в палату к больным. Куда-то, где есть жизнь, где разговаривают.

Она кивнула, высвободила руку.

— Как на войну провожает, — усмехнулся Антон Викторович. — Да вернется твой ненаглядный. Хотя убийство... нехорошо.

Андрей кивнул Насте, бросил косой взгляд на Вячеслава, стоявшего в стороне, и направился к выходу. Здоровяк уже не пытался сдерживать бьющее изнутри безумие. Если Настя борется и готова признать свою слабость, то от Вяча ждать подобного уже не приходится. Хотелось верить, что он не успеет натворить бед, пока не разрешится вопрос с возвращением в реальный мир. Но стимулов действовать максимально быстро заметно прибавилось.

А пока надо постараться успокоить дыхание. Схватка выбросила в кровь добрую порцию адреналина, а шок от осознания убийства усугубил его действие. Сердце до сих пор колотилось кузнечным молотом, активно качая кровь. Уснуть в таком состоянии получится вряд ли. Надо успокоиться. И как можно скорее.

Он ошибся. Усталость обрушилась уже через пару минут, после того как сел в полицейский Ford. Странно, Андрей думал, что его повезут в обычном Автозаке или чем-то подобном. Ан нет. Вполне приличная легковая модель представительского класса — комфортная, с приятным запахом в салоне. Из всех атрибутов полицейской машины — 'боевая раскраска' снаружи, видеорегистратор внутри и прочная сетка, разделяющая салон надвое.

Андрей сел на заднее сидение. Вот и посмотрел на мир в клеточку. Пока едешь — есть время подумать о своем будущем. Хотя в такой машине и таких условиях о будущем не думалось. Машина не производила впечатления автомобиля служителя правопорядка. Почти не производила. Андрей не знал, чего не хватает для придания ей должной атмосферы. А может быть, просто нужна модель попроще.

— Можно вопрос? — спросил Андрей.

— Конечно.

— Около мотеля 'Отдохнем' работает дворник. Я его видел и в городе. Такой, с жидкими длинными волосами. Сутулится.

— Знаю-знаю.

— Могу я узнать, как его зовут?

— Зачем вам?

— Он очень напоминает мне одного человека. Кстати, из ваших... из органов.

— И что?

— Очень уж сходство сильное. Может, родственники. Всегда хорошо иметь в чужом городе кого-то, с кем связывает пусть и дальнее, но знакомство.

— Ну и какая фамилия у вашего человека? — скучающе вздохнул оперативник.

— Владимир Рогожкин... — Андрей затаил дыхание.

Несколько секунд в машине царило молчание. Антон Викторович спокойно вел машину, будто и не слышал ответа.

— Вы меня разыгрываете? — наконец спросил он.

— И в мыслях не было.

— Вы назвали имя того человека, о котором спрашиваете. Вот и я спрашиваю — вы меня разыгрываете? У меня тоже есть чувство юмора. Но всему есть границы.

Андрей молчал, судорожно осмысливая услышанное. Как такое может быть? Уважаемый человек из прошлого города оказывается в настоящем обычным дворником — забитым и серым. Всякое бывает, конечно. Но как вообще понимать разделение одного города на две части? В одной части прогресс не остановился, и люди кажутся вполне счастливыми, если не брать в расчет несчастного дворника. В другой же мир выглядит так, словно пережил ядерную зиму. Оба мира живые и вроде как настоящие. В какой же верить?

Усталость брала свое. Глаза закрылись, несмотря на все усилия оставаться бодрым. В салоне машины было тепло, даже душно. Мысли начали путаться. Оперативник что-то спрашивал. Андрей что-то отвечал, не особенно вслушиваясь. Засыпая, отчетливо понимал — еще одного круга между городами он себе позволить не может. Слишком резкие изменения произошли в поведении Насти и Вячеслава за короткое время. Слишком опасные.

Из манящей полудремы его выхватил резкий звук бьющегося стекла. Андрей открыл глаза, закашлялся. В салоне автомобиля стоял густой смог. Пахло чем-то химическим, ядовитым. Глаза тут же защипало.

В передний капот машины что-то ударилось. Звук бьющегося стекла совпал с яркой огненной вспышкой, различимой даже сквозь дымовую завесу. Снаружи раздались радостные вопли.

Андрей снова закашлялся. Похоже, его собрались сжечь заживо. Снова призраки? В плотном дыму ничего не разглядеть. Но на переднем сиденье никого нет. Значит, все же кошмар?

Следующая бутылка угодила прямиком в боковое окно, со стороны водителя. Большей частью вспышка родилась снаружи. Внутрь залетела уже пылающая волна. В лицо ударило жаром. Дым рассеялся, но дышать от этого легче не стало.

Андрей прикрыл глаза рукой. Бушующее пламя ослепляло. Еще с полминуты, и он останется здесь навсегда — обугленный кусок плоти, вплавленный в металл.

Рвануться к своей двери, дернуть за ручку. Ничего. Заперто, а фиксатора нет. То же самое и с другой стороны. Похоже, европейские конструкторы не предусмотрели варианта, когда пассажир захочет выбраться из запертой машины. Подыхай, если пульт управления остался у водителя, а к его месту никак не пробраться. Хотя, конечно, для полицейской машины, в которой предполагается перевозить задержанных, решение самое правильное.