Нечистик

— Милая, слетала б ты к черной хате. Авось уже вернуться можно? Кошечка ведьмака тебе все поведает.

Ворона не дожидаясь повторения просьбы, сорвалась с места и скрылась среди черно-рыжих стволов.

Нетипичный хоровод огибал свежую земляную насыпь. Ведьмак внимательно озирал могилку, где нашел упокоение упырь. Малк старался выявить: не осталась ли где-нибудь брешь, чрез которую нечистик смог бы вновь приняться за кровавое лиходейство. Волколак то и дело принюхивался — и чихал. Что крутилось в звериной голове, было неведомо.

— Кажись, все как надобно, — произнес юноша.

— И следов, что он оттуда выбирался, тоже нет.

— Странно. В чем же тогда дело?

— Дай как мне тот кусок мяса, что ты припас для нашего волколака.

Малк, будто извиняясь, что не догадался раньше, протянул учителю сумку:

— Все там.

— Сейчас выясним, — пообещал ведьмак, и близко не обратив внимания на упущение ученика.

Волк несмело заглотил предложенный кусок. Но... Ничего не произошло.

— Может, все-таки стоило прожевать? — высказал предположение сын мельника.

— Да нет. Это тут ни при чем.

— А что ж тогда?

— Видать, у нас предстоит еще одна работенка. Так я и думал, — подтвердил свои недавние догадки ведьмак.

— О чем ты?

— Похоже, мы имеем дело не с одним нечистиком. Вернее теперь уже с одним.

— Как это?

— Да наш упокоенный друг, оказывается, не был одинок в своей жажде крови, — ведьмак указал на могилу.

— Ты хочешь сказать, что по деревне гуляет еще один упырь? И это он высосал Андруся и его жену до смерти? — ужаснулся юноша.

— Да, — коротко бросил учитель. — И теперь нужно выяснить кто это и где он.

— А догадки есть?

— Есть.

Каруша оповестила о своем прибытии громким карканьем.

— Ну чего там, милая? Уже ушли?

— Ка-а-ар!

Конечно, Марыся ничего не уразумела. В отличие от ведьмака она не понимала языка птиц и зверей. Слишком большой платы требовало обретение этого умения, потому и мыслить об оном не хотелось. К тому ж люди никогда бы ни признали, что этот дар от светлых богов. Ведьмаков издревле считали порождением зла, хоть и бежали к ним за подмогой в миг отчаяния.

— Ой, смотрите! — запищала дочка вдовицы.

Ворожея оглянулась — по болотным кочкам волочилась кошка ведьмака. Зоркий глаз-уголек сразу приметил, что зверек сильно пострадал от огня.

— Ай-яй, кто ж это тебя так? Неужто хата сгорела?

Но обессиленное животное только и смогло, что плюхнуться наземь.

— Ну да ничего, я тебя выхожу.

Пожилая женщина с ловкостью молодухи металась по поляне, смешивая какие-то порошки да что-то нашептывая. Нарванные лоскуты из подстилки отлично сгодились для поддержки приложенного к обожженным бокам целебного зелья. Зверек не противился, с благодарностью взирая на знахарку.

— Это, конечно, не живая вода, но тоже добре лечит.

— Тетка Марыся, а кто это с ней сделал? Нечистик?

— Не ведаю, милая. Одно могу сказать точно, некуда нам теперь возвращаться. Придется здесь еще немного побыть.

Кошка одобрительно заурчала и кивнула вдруг сорвавшейся с ветки вороне, понесшей в клюве очередное послание.

— И кто же это? — задыхаясь от напряжения, спросил Малк.

— А вот пойдем, посмотрим.

Ведьмак широким шагом проследовал к центру кладбища. В голове сына мельника уже зрел ответ. Но юноша изо всех сил старался его не замечать. Не хотелось верить страшной разгадке. В конце концов, ее еще надобно доказать. Пусть это по-детски, но Малк ни за что не поверит, пока собственными глазами не увидит. Увы, учитель действительно встал аккурат напротив могилы, что была немногим старше той, которую этой ночью выкопал парень.

— Гурка?! — все еще надеясь на отрицательный ответ, спросил Малк.

— Гурка, — подтвердил ведьмак, обведя взглядом небольшую курганчик.

— Но...

— Суди сам. Лада пыталась остановить упыря — и была перевернута в пустельгу. Вернуть ее к прежней жизни можно только дав съесть кусок мяса того, кто ее заколдовал. Именно потому у тебя ничего не вышло. Не кровопивец с постоялого двора Ладу и волколака нашего обратил.

— Ну, а как же то, что видела Ядя? Зеленые глаза? Я точно ведаю: свои сапфировые очи Лада унаследовала именно от отца...

— Это всего лишь может означать, что либо Гурка вообще своих не пил, либо пил, но не один. Наоборот то, что упырь сосал кровь всех домочадцев, кроме хозяина избы, а Ладу вообще обратил в птицу, лишний раз указывает именно на Гурку. А та история с мужиками в лесу? Ты не думаешь, что как-то все странно там вышло? Почему нечистик только лесничего высмоктал до смерти? Скорее уж упырь-Гурка просто мертвяком с первым лучом пал.

— Что-то внутри мне подсказывает, что все это действительно так. Но все же маловато доказательств, тебе не кажется?

Учитель ответил не сразу:

— Ты прав. Именно это и удерживает меня от того, чтобы прямо сейчас расправиться с Гуркой.

— А как же ножи, что Гурка в лесу нашел? — осенило вдруг юношу.

— Сдается мне, что он их для отвода глаз притащил. Ведь упыри невероятно хитры. А Гурка и при жизни редкой сметливостью отличался.

Малк задумался.

— Послушай, учитель, а может нам его могилу раскопать?

— Это ничего не даст. Днем упыря никак не отличить от самого обычного мертвяка...

— А ночью уже может быть поздно, — нахмурившись, добавил юноша и тут же вспомнил, как пустельга-Лада убивалась на могилке отца. Неужели она тогда пыталась рассказать, кто на самом деле кровопивец? — Что ж тогда делать?

— Ждать.

— Пока он снова на кого-нибудь ни нападет?

Ведьмак кивнул:

— Пока ни попытается. Мы устроим ему засаду прямо здесь.

— А если наши догадки окажутся верны, как мы с ним справимся? Ведь ни кола, ни мака-самосея у нас боле нет.

— Да-а-а, — протянул учитель, — такой кол нам вряд ли удастся когда-нибудь достать.

Малк, вспомнив, как поддался праздному любопытству в Гиблом озере — и чуть ни погубил все дело, неожиданно нашел носки своих сапог невероятно интересными.

— Зато семена мака добыть можно, — мужчина слегка улыбнулся, заприметив заалевшие щеки ученика.

— Как? — мигом загорелся юноша.

— Ну, я думаю, в вашей деревне много у кого в закромах такое добро хранится.

— Да, но кто нам его даст? Тебя к селу на расстояние выпущенной стрелы не подпустят, а меня... Я ж теперь тоже с тобой — они это ведают.

— К Яде надобно идти. Она должна помочь.

— Бесполезно. Ее вряд ли мой отец из дому выпустит, еще чего доброго запугает, что ты придешь кровь пить у малышей.

— Тем лучше, пойдем в хату лесничего. В пустом доме нам будет легче и проще найти то, что нужно.

Учитель, ученик и двое обращенных направились к лесу — пробираться через деревню было нельзя. Хорошо, что хоть жилище Гурки находилось поодаль от ненужных глаз.

Они почти вплотную подошли к добротному дому покойного Гурки. Быстро поняв, что хата пустует, путники, стараясь оставаться незамеченными, проскользнули внутрь. Здесь все сохранилось так, как было после их битвы с нечистиком. Волколак опасливо вращал ушами. Да и Малк с ведьмаком не теряли бдительности: никак не получалось чувствовать себя в безопасности.

— Где они хранят зерно и прочие припасы?

— Точно не знаю, но Лада говорила, что в хате погребок имеется. А еще там, у хлева пристройка.

— Пойдем к хлеву. А ты, пожалуй, в лес вертайся. Да помоги Марысе с детьми. Им сейчас тяжко будет — хаты моей боле нет. И сюда покамест не приходи. Я сам дам знать, когда можно. Думаю, это случится скоро... Да, погоди, — ведьмак вошел в хлев лесничего и через пару мгновений вытащил оттуда четыре курицы, только-только придушенные. — Вот, две тебе, остальные ворожее отнесешь.

-Ты не серчай на меня Лада, да только эти куры сейчас им нужнее.

Птица тихонько крикнула, будто подтверждая правильность решения ведьмака. Лишь только волколачий хвост спрятался в лесу, Малк спросил:

— Учитель, а откуда тебе ведомо, что черной хаты боле нет?

— Все просто: с жилищем ведьмака случается тоже, что и с его хозяином. Я почти сгорел, вот и хате моей досталось не меньше.

— Но ты ведь жив.

— Ну, думаю, что и у нее пару стен уцелели, — грустно растолковал учитель. — Ладно, давай-ка поспешим. Нельзя нам тут долго.

Мужчины, еще раз оглядевшись, нырнули в пристройку. Сделана она была на славу: ни единой щели, внутри сухо и прохладно. Вряд ли сюда хотя бы одной мухе когда-нибудь удавалось попасть, не говоря уже о мышах. И снова ночное зрение пришлось к месту. Без него вряд ли получилось бы хоть что-то разглядеть. Семья лесничего не жила богато, особливо после ухода ее главы. Но скотину держали, огород возделывали, трудились от мала до велика, оттого и голода никогда не ведали. И все же Ядя долго была без мужа, тянула все на себе, а потому здесь имелось чем восхититься. Постройка полнилась пузатыми мешками и мешочками.

— Хороши хозяйки-то, — отметил учитель. — Все тут как надобно.

Юноша то и дело вертел головой, восхищаясь ухоженностью и ладностью закромов семьи лесничего.

— А вон и то, за чем мы сюда пожаловали, — мужчина сделал несколько шагов и подошел к левой стене.

На длинной полке в рядок, плотно друг к дружке жались небольшие мешочки. Ведьмак с первого раза нашел тот, что был им нужен.

— Надобно уходить, чую, сюда идут, — учитель ловко выскочил из постройки и нырнул в чащу. Юноша не отставал. Хата лесничего быстро скрылась из виду.

— Куда теперь?

— Давай к реке сходим. Обмоемся да сил перед засадой наберемся.

Спутники расположились на берегу реки в зарослях камыша со стороны леса. Уютным это слизковатое место язык не поворачивался назвать, но зато здесь их вряд ли кто-то обнаружил бы. Лада сидела на дереве неподалеку. В отличие от непутевого волколака, она научилась совсем неплохо охотиться. Правда, сырое мясо ей по-прежнему претило. И сейчас, именно благодаря сноровке пустельги, учителю с учеником предстояло отведать совсем недурной снеди.

Пока ведьмак обмывался и пытался хоть немного отстирать одежу от крови, Малк зажарил зайца. Конечно, если б получилось добыть соли, трапеза стала бы намного вкуснее. Однако запах и так сводил с ума, заставляя сглатывать слюнки. К тому ж в сумке лежал добрый ломоть хлеба, что дала мельничиха. Да квасок!

Учитель с учеником с удовольствием поели и решили немного покемарить, так как темнота покамест не собралась в гости. Пустельга сидела настороже.

— Ну, наконец-то ты вернулся. Я уж испереживалась вся. Где тебя нечистики носили? — Марыся больше делала вид, нежели ругалась на самом деле. Она и сама удивлялась, что волколак ее слушает и даже побаивается. Вот и сейчас, бросив ей под ноги две курицы, невесть где добытые, он сам подобно цепному псу лежал, тихонько поскуливая.

— Не ругай его, он хороший. Видишь, он нам поесть принес, — стала на защиту огромного волколака крохотная пятилетняя девочка. К ней мигом присоединились и прочие ребятишки.

— Ладно-ладно, не буду. Только боле от нас ни лапой! — все еще хмурилась лекарка. Но уже в следующее мгновение, ощипывая добычу, она довольно наблюдала за тем, как дети верещали от восторга, сидя на мохнатой спине. Ворожея в третий раз сыпнула в костерок немного забывай-травы и, вздыхая, молила богов, чтобы все это поскорее осталось в прошлом.

Малка разбудил разговор. Поначалу юноша решил, что ведьмак беседует с Ладой, но протяжное "К-а-ар" тут же дало знать об ошибке.

— Благодарствую, Каруша. Как дети?

— Ка-а-ар!

— А кошка уцелела?

— Ка-а-ар!

— Вот и добре. А хата эта мне теперь без надобности и жалеть о ней нечего — мой путь иной.

— Ка-ар!

— Ты все ж возвращайся к Марысе. Мы тут и сами управимся.

Ворона послушно поднялась в воздух и, бросив на прощание еще одно "Ка-а-ар", полетела обратно.

— Подтверждаются наши догадки, Малк. Читать умеешь?

Парень кивнул.

— Тогда на вот.

Юноша сразу узнал кусок бересты: на нем все еще виднелись слова, предназначавшиеся ворожее. Обратная же сторона рассказывала о том, что лекарка узнала от дочки вдовицы Марьяны. Парень обомлел. Вот и еще одна монетка упала в мешок вины Гурки. Но сердце все равно отчаянно отворачивалось от растущей кучи доказательств.

— Это что-то меняет?

— Нет, станем действовать по плану, — учитель уселся на траву и, смахнув с руки первого комара, всмотрелся в розовеющее небо. — Ждать осталось уже недолго.

Ведьмак оказался прав: день быстро стал сдавать ночи свои позиции, мнившиеся такими прочными. Хотя как всегда не прошло без небольшого боя, привычно закончившегося сумерками.

— Помни, нас не должны заметить, — учитель и Малк подходили к кладбищу. Кругом властвовала тишина, которую предвкушение встречи с нечистиком делало зловещей. Путники успешно миновали насыпь, укрывавшую кровопивца с постоялого двора, и вошли в черту, где покоились тела всех угодных богам людей. Ну, или почти всех.

— Учитель, а что..., — но, услышав позади себя звук чьего-то движения, Малк не закончил вопрос. Неужели упырь? Юноша обернулся. Перед ним выросла огромная фигура совершенно незнакомого гиганта. Защищаться было нечем — единственное оружие покоилось на поясе у ведьмака. Но сжавшиеся без приказа кулаки, обещали, что просто так не сдадутся.

— Глупо, очень глупо. Я ведь не один, — мужчина огромного роста улыбнулся, напомнив лису, загнавшую дичь в угол.

— Я думаю, что не стоит даже пытаться, — подтвердил кто-то еще.

— Не капризничайте, все кончено. Отдай меч, — прозвучал третий, удивительно певучий голос.

Однако сын мельника решил: его душа будет чувствовать себя намного спокойнее в Вырае, вспоминая о том, что тело сделало все возможное, чтобы с ней не расстаться.

— Стой, Малк, — вдруг произнес ведьмак, покорно отдавая колдовской клинок. — Не надобно.

— Но учитель...

— Нет.

С непередаваемым сожалением юноша разжал кулаки. Подошло еще три человека. И стоило телу чуть расслабиться, как глаза тут же рассмотрели тех, кто успел устроить засаду намного раньше. Оказалось, что это обычные люди, а никакие не упыри. Облачение и осанка выдавали воинов. А качество мечей, выдержка и поведение говорили о том, что эти бойцы участвовали в десятках, если ни сотнях сражений. Сомнений не осталось — прибыла княжеская дружина. Интересно, кто же из них сам князь?

— Надобно кое-что уточнить, — светловолосый мужчина приблизительно вдвое старше Малка, словно не говорил, а пел. — Ведьмак и сын мельника?

— Да, — холодно подтвердил учитель.

— Следуйте за нами.

— И без фокусов, — уточнил здоровяк.

— Дозвольте нам только кое-что сделать, — попросил юноша. — Поверьте, это для блага деревни и ее жителей.

— Вы уже достаточно сделали, — процедил коренастый бритоголовый воин с раскосыми глазами.

— Не груби, Алтам, — прогремел волот.

— Пойдемте в деревню, — певучее, но твердое приглашение не предполагало возражений.