Шестая симфония

— Канзаки ближе лететь, и она знает, где искать, — пояснила она. Акселератор, нахально занявший место главы длинного стола, скривился.

Придётся ждать, как же неуважительно со стороны героя.

Шокухо внимательно поглядела на него, но сильнейший эспер никуда не сдвинулся, и это успокоило. Как ни крути, но если бы Акселератор не пришёл или встал в оппозицию, то любой вариант договора терял смысл.

Она взглянула в телефон, где уже была открыта памятка всего, на что ей пожаловался Тома. Если хотя бы один из пунктов удастся выдать хотя бы одному из семёрки...

Тома, не задерживайся там, пожалуйста.

Камисато не умел драться. Даже без сравнения с Томой. И сейчас уже лежал на мостовой, тяжело дыша.

Тома встал над ним, сжимая кулаки и словно бы слыша некий тихий, почти невидимый голосок, идущий откуда-то изнутри.

Враг беззащитен. И оторвался от всех своих девушек, иначе бы те уже выпрыгнули. Вокруг вообще удивительно никого нет, все в школе и на работе. Всего-то и надо... нет, никто не говорит о "убивать". Просто избить. Избить так, чтобы больше не рисковал даже высунуться. Пусть его заберут, вылечат любовью сотни девушек, а там сам не захочет их лишаться, что бы ни говорил.

Это самое разумное. Все останутся живы, конфликт угаснет. Его сестра ещё как-нибудь вылезет, но без возможной поддержки брата не составить труда науськать на неё пятиуровневых. В безумие он всё равно не впадёт, его девушки присмотрят.

Абсолютно правильно и разумно. И противник-то не пятый уровень, не Магический Бог. Самый обычный парень, пусть с необычной правой рукой... и если он, Тома, продолжит медлить, то Камисато воспользуется этой рукой.

Но Тома продолжал медлить. Ибо в воображении вновь и вновь крутилось изображение того, как он подходит к лежащему Камисато, опускается на корточки, поднимает кулак и начинает бить. Бить, пока лежащий перед ним парень, просто оказавшийся по другую сторону похожей ситуации, не перестанет просить о пощаде.

Вот это действительно грань. Самая настоящая. И перейти её...

Камисато приподнялся на локте. Посмотрел на Тому. И сказал — практически сплюнул:

— Так вот какая она теперь... но это ничего не меняет...

Тома сначала не понял, о чём он. А затем ощутил, что Отинус напрямую переползла ему за шею, прячась от чужих взглядов.

Капюшон слетел за время недолгой драки.

Держался все эти дни — и слетел в самый неудачный момент.

Вот и всё. Теперь уже грань или не грань, но Камисато надо одолеть. Иначе он ещё и разболтает всем...

Тома занёс кулак, но Камисато уже вставал — и уклонился от удара, едва не рухнув вновь. Тома размахнулся ещё раз, и теперь сам едва не упал, ибо противник резко перекатился и теперь успешно поднялся, сразу бросившись в атаку.

Тень? Всё ещё отвёрнута. Значит, опасно лишь прикосновение, а Камисато по старой доброй традиции целится в лицо. Поднырнуть под кулак и...

— Желаешь ли ты лучшего мира?

Как и ожидалось. Тома слегка пригнулся, напряг правую руку. В последний момент отклониться, кулак Камисато пройдёт мимо, а сам он получит в живот или солнечное сплетение. А далее ещё и ещё, сбивая настрой, мешая сконцентрироваться, вселяя страх...

Но Камисато ударил не по лицу. Его кулак опустился вниз, целясь ровно...

Ровно в его правую руку.

Удар вышел слабым.

Просто-таки смехотворным.

Но прикосновения хватило, чтобы правая рука моментально исчезла, кровь хлынула на мостовую и теперь уже Тома упал. Камисато опустил кулак, посмотрел на противника и едва ли не с отчаянием сказал:

— Подожди, я сейчас вызову помощь... и прости, но если не убивать тебя, то остаётся лишь это... и...

Он шагнул, явно целясь к чудом удержавшейся на плече Отинус — и застыл.

Похоже, тоже уловил это.

Дракона не появилось. Но что-то возникло вместо него, и Тома явственно это чувствовал. Нечто невидимое, пока что колеблющееся... и ничуть не менее опасное.

Оно сделало бросок — и правая рука Камисато разлетелась клочьями плоти. Тот опять рухнул, закричал от жуткой боли, а Тома уже вставал. Невидимая сила, мгновенно успокоившись, нарисовала очертания руки и промчалась чёрным контуром, обволакивая себя плотью.

Как новенькая. Тома повертел рукой перед глазами, проверяя сам не зная что, и вновь посмотрел на Камисато. Тот полз, стона от боли, и вокруг по-прежнему никого.

— Что дальше? — спросил он; Камисато не ответил, всего лишь отполз на пару метров и застыл, прекратив стонать.

А затем резко встал.

Его утерянная было правая рука светилась белым, также возвращая себе форму.

И Камисато уже поднимал её.

— Желаешь ли ты...

Тома посмотрел под ноги и всё сразу понял.

Его провели.

Стонущий от боли Камисато отполз так, чтобы его тень сменила направление. И теперь падала ровно на него.

Рука уже поднята. Слова начаты.

Времени нет.

Всё, что осталось — быстро схватить Отинус, бросить её за спину, в надежде хоть как-то спасти.

Богиня полетела, сама не осознав этого. Всё, что она видела — спину одетого в куртку парня, за капюшоном которой пряталась всё это время опустошающей бесполезности.

Она попыталась крикнуть, остановить, признаться...

— ...лучшего мира?

Отинус рухнула на мостовую.

А Камидзе Тома исчез.

Только правая рука шлёпнулась рядом, едва не забрызгав кровью.

И сразу за ней — угрожающе высокая фигура врага. Шагнувшая к ней с безжалостно занесённой рукой, готовящими вырваться словами, и Отинус заперебирала крохотными ножками, путаясь в плаще, пытаясь вскочить и отчётливо понимая, что не успеет даже шагнуть...

Десятки металлических нитей просвистели над ней, яростным роем впились в Камисато, начали обвязывать в прочный кокон. Канзаки неслась к ним, с занесённым клинком и ненавистью во взгляде.

А навстречу ей с неба ударил хор десятков голосов:

— НЕ ТРОГАЙ КАМИСАТО-САНА!

Шокухо вновь позвонила Канзаки, но та долго не отвечала, и от этого сердце начало сжиматься. Она поняла, что произошло страшное, ещё до того, как святая наконец прокричала на том конце:

— Шокухо, живо стягивай всех к кладбищу! Тому убили!

Затем что-то взорвалось, и связь прервалась.

— Тому убили? — тупо спросила она уже замолчавший наушник, и вокруг зашевелились.

— Что? — резко побледневшая Мисака схватила её за плечо. — Что с Томой?

— Тому убили, — отстранённо ответила Шокухо. — У кладбища.

Кто-то распахнул дверь — пинком. Застучал костыль, а затем Мугино рявкнула на краю сознания:

— Хамазура, собирай машину и обзванивай всех! У нас новый заказ! Живее!

— Кайби, я полетел, — Кайкине вошёл прямо в стену, девушка не успела и слова сказать. Костыль простучал мимо, Мисака сжала плечо и отпустила, а следом раздалось "сестрица, подожди!".

Почему все уходят? Что произошло? Всё в порядке. Канзаки просто пошутила. Она ведь известная шутница... всегда хохмит и разыгрывает...

Кажется, ей... нехорошо...

— Эй, аккуратнее! — Шокухо обнаружила, что падает на стол, но кто-то удержал её в паре сантиметров от твёрдого дерева. Голос Гунхи. — Слушай, давай я сейчас врачей вызову... да прямо Гекоте-сенсею позвоню... и посижу с тобой, хорошо? А то это... нельзя сейчас тебя одну оставлять.

Одну? Но она ведь не одна. У неё есть Тома. Она не одна.

Она не одна?

Все разбежались с такой скоростью, что когда Акселератор вышел наружу, то увидел лишь летящую меж небоскрёбами, окружённую молниями фигурку, рядом с которой появлялась и исчезала ещё одна.

Камидзе Тома умер.

Скорее всего, чья-то дрянная шутка. В Академия-сити не было злодея, масштаб которого может убить Камидзе Тому. Акселератор знал бы о нём. Надо срочно найти этого шутника и как следует с ним потолковать.

Давно он не пытал людей...

— Вот, так с запахом гораздо лучше.

Смуглая среброволосая девушка вновь была тут, теперь со спортивной сумкой через плечо, и смотрела в том же направлении. Акселератор уставился на неё, а затем процедил:

— Ты, случаем, не моя личная галлюцинация?

— А что, парень, тебе так будет гораздо удобнее, не так ли? — хмыкнула та. — Рассматривай как хочешь, мы оба знаем, что тебя заботит совсем не этот вопрос.

— А что же меня заботит? — Акселератор полностью развернулся к ней. Девушка поправила выбившиеся из-под прозрачного капюшона волосы, улыбнулась и ответила:

— Ты ведь обожаешь его, не так ли?

— Что...

— Не в любовном смысле, остынь. Обожаешь как героя, который заехал по роже тебе и многим другим, тем самым спасая чужие жизни. Изменяя тех, кто вокруг него, своей героической аурой — и мы оба знаем, что я говорю это серьёзно, не так ли? И ты хочешь, чтобы это продолжалось, не так ли? Чтобы герой менял мир к лучшему и далее. Поэтому ты уступаешь ему, поддаёшься, сдерживаешься, колеблешься. Ты хочешь, чтобы герой продолжал существовать, не так ли?

Акселератор уставился на ухмыляющуюся девушку, а затем прошептал:

— Ты задаёшь невероятно глупые вопросы, — он отвернулся и взглянул на город, освещённый висящим в зените солнцем. Небоскрёбы сверкали в своём величии, сеть монорельсов казалась пересекающей самой себя, как и едущие по ней поезда, а огромные ветряки без устали вертелись, снабжая энергией поднявшегося сильного ветра мир будущего. — Разумеется, я хочу. А кто не хочет?

Объятая молнией Мисака уже исчезла вдали.

— Все хотят, чтобы герой существовал. Чтобы невинные были спасены, преступники наказаны, справедливость восторжествовала. Чтобы у каждого был шанс на протянутую с желанием помочь руку. Это мечты абсолютного большинства, за исключением тех, чьи мерзкие делишки этот самый герой разрушит. Но и те, возможно... — он сжал костыль. — Возможно, надеются, что однажды кто-то сможет остановить их и указать другой, верный путь.

— Вот только герой уязвим, не так ли? — в голосе девушки теперь слышался холод. — Куда уязвимее чем даже те, кого он спасает. Ведь они сталкиваются со злом однажды, и это становится чернейшим моментом жизни, в то время как герой видит его каждый день. Каждый час. Каждую секунду. И даже если он выходит целым и невредимым, то картины горя и разрушения оставляют шрамы в душе. А каждая ошибка давит непосильным грузом. И каждый раз герой всё больше и больше желает лучшего мира. Но что он может сделать для этого? Брать власть в свои руки? Но на честном пути ему придётся начать лгать, изворачиваться, очаровывать и доказывать, что он вытащил ребёнка из горящего дома не ради рейтингов, не так ли? А силовой путь принесёт лишь ненависть, и самому герою встанет поперёк горла, калеча его душу. Но если он вовсе откажется от власти, то будет подвергаться критике за это, и сам себя будет спрашивать, правильно ли сделал. Герой сильнее всех нас, но и удары получает постоянно, и лучшего мира желает больше остальных, и однажды всё это сломает его. Как сломало сейчас, не так ли?

Акселератор вновь рывком развернулся к ней, но девушка лишь улыбалась, а ветер трепал её серебристые волосы.

— Он действительно умер?

Она не сразу ответила, вместо этого превратив улыбку в безумный оскал. А затем прошептала:

— Что ты сделаешь, когда герой сломается?

Огромная металлическая ящерица неслась по городу, не обращая никакого внимания на происходящее. Автомобили она просто огибала, патрули Правосудия игнорировала, редкие всплески сил даже не замечала.

— Подождите ещё немного, Камисато-сан! — внутри Эльза задрала его рубашку, позволяя одной из девушек обработать раны. — Скоро мы прибудем на место!

— Кто сражается? — под шумок его закрепили на носилках, уже пропитавшихся кровью, и оставалось лишь беспомощно трепыхаться.

— Не обращайте внимания, Камисато-сан, — Эллен тоже была здесь, и от неё уже несло каким-то препаратом. — Мы со всем разберёмся. Давайте-ка вас усыпим...

Ящерица затряслась, электрические разряды побежали по её внутренностям. Эльза успела отдать приказы — и тут целые куски обшивки начали вылетать, разрушая механического монстра.

Мисака спрыгнула на ящерицу, вырывая из неё листы металла и тут же закручивая их в смертоносные копья. Одним разрядом она оторвала целую лапу, окончательно прервав бег, и подняла руку.

— Сестрица! — Куроко появилась сзади и уцепилась за руку. — Что ты намерена сделать?

— Добраться вон до того ублюдка! — зарычала Мисака, показывая на Камисато, которого бережно выносили из обломков ящерицы. — И поджарить его как следует!

— Сестрица! — Куроко повисла на руке, обхватив её. — Ты же Правосудие!

— Он убил Тому!

— Мы ещё не знаем, что точно произошло, сестрица! И пока не узнаем — он невиновен! Не заставляй...

Мисака попыталась стряхнуть подругу, даже заискрила — Куроко вздрогнула, но лишь сильнее обхватила руку.

— Не заставляй меня вновь тебя арестовывать, сестрица!

Они замерли, посмотрев друг другу в глаза, а затем Мисака уже спокойнее произнесла:

— Он уходит.

— Далеко не уйдёт, — Кайкине появился рядом с ними, и его крылья ударили в группу прицелившихся было девушек. Всевозможные снаряды завязли в белых полосах, а те, кого они коснулись, мгновенно свалились на асфальт.

— Они, разумеется, живы, — пояснил Кайкине, выцеливая убегающих с Камисато. — Я же больше не монстр.

Группе от этого было не легче: красноволосая девушка прикоснулась к пустому месту, открывая лазурь портала, а все остальные закрыли Камисато собой.

— Эллен! — крикнула Эльза, увидев, что девушка в халате отошла в сторону.

— Уводи его, Эльза. Я прикрою, — та вынула из кармана склянку с чем-то серым и взболтала её. — Ну, начнём.

— Канзаки, как ты там? — Серья стукнулась об борт автомобиля на резком повороте, но даже не поморщилась, сосредоточившись на гарнитуре, где с тяжёлым дыханием ответили:

— Сбежала. Их оказалось слишком много, а я ещё чуть не потеряла над собой контроль.

— Отинус жива?

— Жива и со мной. И это... — Канзаки помолчала пару секунд. — Я забрала руку Томы.

— От... — у Серьи аж голос дрогнул. — От него осталась только рука?

— Да, — святая тоже сказала это так, будто вот-вот разрыдается. — Правая...

— Возвращайся в особняк и сразу её в холод. Только не показывай Индекс... вообще никому. Отинус может поговорить?

— Да, сейчас я её закреплю...

— Можете брать любую плату за устранение Камисато, — Серья в ожидании повернулась к Мугино, сидящей рядом. Та мрачно смотрела в окно и никак не отреагировала, даже когда Хамазура вновь закрутил руль, чуть не переворачивая машину.

И было от чего: фургон едва не раздавила гигантская нога. Девушка, втрое возвышающаяся над всевозможными ресторанчиками, спешила к полю боя, без усилий неся за собой оторванный ветряк как дубину.

— Супер! — Кинухата даже высунулась посмотреть, пока Куроёри от страха схватилась за Такицубо.

— Отинус? — Серья вернулась к своему разговору. — Выкладывай всё, что произошло.

— Мы уже всё сделали! — крикнула девушка в одеяниях жрицы и обнажённым клинком, когда Эльза с Камисато вывалились из портала. — Все жители дома усыплены! Оборона готова!