Полуобернувшись к Савиру, Гес приказал на языке бали:
— Ну, Исанар, начинай объяснения.
Брови командира пограничников взлетели втрое выше. Чтобы какой-то мальчишка с мечом — пусть сколь угодно хороший воин — приказывал МАГУ? Эхагес усмехнулся. То ли ещё будет!
Савир покосился на него, неохотно кивнул куда-то в середину между командиром и Гесом.
— Господин Халлет желает засвидетельствовать своё уважение доблестным воинам Союза, — пробормотал маг.
И узнать о судьбе одного из своих спутников, напомнил Эхагес.
— И узнать о судьбе одного из своих спутников, — послушно озвучил Савир.
— Хейги, сотник, — отрывисто представился командир пограничников. — Господин Летун — это, надо полагать, ты?
Гес кивнул. "А этот сотник ещё и языки знает", — удовлетворённо отметил страж. "Родина Савира лежит в тысячах йомов от Бали, но значение слова "Халлет" он вспомнил мгновенно. Интересно..."
— Маг?
— Да, сотник Хейги. Я маг. Можете спросить у своих магов.
— А твой спутник — это браконьер, которого недавно изловили мои люди.
— И это верно.
Командир покачал головой. Кто-то за спиной Эхагеса хихикнул.
— Закон Балийского Союза ясен и прям, — сказал сотник. — Ты хотел узнать, что будет с тем ублюдком? Его казнят.
Гес сделал вид, что раздумывает, затем сделал отрицательный жест.
— Не могу согласиться с таким решением, уважаемый сотник. Конечно, горы остались позади, и проводники мне больше не нужны. Но бросать своих всё равно не годится.
— Не слишком ли смело сказано, господин Летун?
Гес пожал плечами.
— Закон Бали суров с браконьерами, — заметил он, — но мы-то не браконьеры. Если закон не только суров, но и справедлив, нам нечего бояться.
— А вам известно, что нам здесь платят за каждого пойманного браконьера?
— Нет. Но разве это что-то меняет?
Сотник улыбнулся по-волчьи.
— Меняет, к сожалению. Взять их!
Хейги стоял в десяти и ещё трёх шагах от Эхагеса. Чтобы преодолеть это расстояние, Гесу потребовалось вдвое меньше времени, чем проходит между двумя ударами сердца. Сотник успел завести руку вверх и ухватиться за рукоять своего меча, но замер, глядя на клинок в руке Эхагеса, застывший в пальце от его кадыка.
— Стоять! — рявкнул Летун своим наилучшим командирским голосом. — Вы трое! Лысый, длинный и прочие! Думаете, если я повёрнут к вам спиной, то не знаю, чем вы заняты? Длинный! А ну опусти лук, три пинка тебе в промежность! И отойдите от моего мага!
Чувства стража подсказали ему, что Савир со своим лиданном, прикрывающим ему спину, и с рыжим браконьером осторожно передвигаются поближе к "господину Халлету" — защитнику и покровителю.
А означенный покровитель между тем опустил меч (но в ножны его не убрал) и улыбнулся слегка побледневшему сотнику.
— Ну что, проверка закончена? Или будут ещё?
Хейги ухмыльнулся — почти непринуждённо.
— Странный ты парень, Летун. Словно из другого мира.
— Догадливый ты... сотник.
Хейги прищурился. Эхагес кивнул значительно. И добавил:
— Найдётся у тебя в хозяйстве приличное вино?
Комната сотника не отличалась большими размерами. Стул, стол, полки со свитками, парой переплетённых книг привычного вида и какими-то коробками, стойка для брони и оружия в углу. Всё было ухожено и организовано, причём Гес крепко подозревал, что пыль со своих вещей Хейги стирает сам, не доверяя этого подчинённым. Однако при образцовом порядке места в помещении для четверых всё-таки хватало с трудом, так что, уступив стул Эхагесу, хозяин вынужденно присел на кровать, а одного из балийских магов посадил на сундук. Савиру пришлось остаться на ногах.
— Так, — Хейги твёрдой рукой разлил вино в две глиняные кружки и подвинул одну Гесу, а из другой пригубил сам. — Так. Знакомьтесь: Шнур, подмастерье.
Эхагес кивнул сидящему на сундуке бледному магу с глазами навыкате. Если Савир не соврал, то Шнур в иерархии магов Гратсдока, более-менее общепринятой, находился в самой что ни на есть середине. Повыше испытуемых и учеников, пониже мастеров и немногочисленных Великих Магов. Впрочем, для повышения в ранге требовалось не только умение, но и сила. Шнур, обделённый по части врождённого таланта, вполне мог по своим познаниям быть ровней Савиру.
— Предупреждаю: Шнур очень хорошо чувствует ложь. Очень.
— Вот и хорошо, — беззаботно улыбнулся Гес. — Я, знаете ли, тоже неплохо это умею. Что может быть лучше откровенного разговора?
Хейги нахмурился.
— Послушайте, господин Летун, мы здесь не для забав собрались. Мне предстоит решить, что с вами делать. Как я понимаю, вы направляетесь в глубину территории Бали?
— В данный момент — да.
— С какой целью?
— Я собираюсь отыскать одного человека, если это возможно, и раскрыть одну загадку. Со всей ответственностью заявляю, что никаких злоумышлений против Союза я не имею.
— Так. — Хейги побарабанил пальцами по столешнице. — Что вы можете сказать о ваших... спутниках?
— Насколько мне известно, они также не являются злоумышленниками. Мага Савира с его лиданном, что сейчас торчит за дверью, и двумя остальными я встретил не так давно по ту сторону гор. — Гес ухмыльнулся. — Начали они ещё почище вас, господин сотник. Без долгих разговоров. Впрочем, вооружённые разногласия быстро закончились; а поскольку я умею убеждать, Савир и трое других любезно согласились сопроводить меня до цивилизованных мест. То есть в Бали.
Слушая, Хейги морщился, но не перебивал.
— Итак, вы, господин сотник, имеете дело с мастером магии, бежавшим с родины из-за политических трений, в тонкости которых я, признаться, не вникал; с его вооружённой тенью; и, наконец, двумя бывшими браконьерами, охотниками за перьями. Я говорю — бывшими, потому что своим спутникам я нападать на пасситме не позволю никогда. А намерения в счёт не идут. Наконец, есть ещё я... Халлет, как меня называет Савир. Чужак. Пришелец из другого мира.
Хейги покосился на подмастерья.
— Он верит в то, что говорит, — сообщил Шнур. Голос у него оказался скрипучим и низким.
— Не только верю, но и могу доказать свои слова. Впрочем, это не важно. Важно одно: то решение, которое примете вы. Вы можете отпустить нас пятерых с миром и подорожной, а заодно, если сочтёте нужным — с парой своих людей в качестве конвоя. Вы можете задержать нас до прибытия начальства. Или, скорее, попытаться задержать. Во втором случае советую честно предупредить меня, что подорожной нам не дадут, тогда жертв и разрушений будет меньше.
— Угрожаешь?
— Предупреждаю. — Эхагес взял свою кружку, отпил, поставил обратно. — Я бы предпочёл миновать пост пограничников без тесного знакомства, но вот этот хорёк, Савир, аккуратненько так заколдовал одного из моих бывших браконьеров, чтобы тот попал к вам. За этот трюк я ещё с него спрошу, но дело-то сделано. — Поведя плечами, Гес сделал ещё один глоток вина и поморщился. — Слишком кислое. И ведь получше ничего нет, э?
— И как только ты догадался? — Хейги саркастически приподнял бровь. Потом посмотрел в низкое тусклое окошко, похожее скорее на сквозную нору в срубе землянки и в покрывающем её дёрне. — Так. Ты говорил о каком-то человеке и о какой-то загадке?
— Верно. Прозвище этого человека — Снежный Кот. — Рассказывая, Эхагес старательно искал с помощью "касания смысла" любые следы узнавания в умах сотника и Шнура. — Это длинная история. Если опустить лишние подробности — мы вместе с ним и ещё одним магом, путешествуя, оказались в здешних горах. Там мы встретили отшельника по имени Ворон, мастера иллюзий и других искусств. Снежный Кот остался при нём учеником, и что с ним стало дальше, я не знаю. Но хочу узнать, потому что когда мы вернулись навестить его, нашли только хладный труп Ворона. Даже очень хладный, если ты понимаешь, о чём я.
На имя "Ворон" отклика не было. Но на "мастера иллюзий" — наоборот. Да и странно было бы, если бы пограничники даже не слышали о таком соседе. Что до прозвища, то уж если Ворон скрывался от врага, то смена его являлась одной из необходимых и разумных мер безопасности.
— Этот Снежный Кот — друг или враг?
— Друг.
— Что ещё можешь о нём сказать?
Гес набросал словесный портрет Тиива, добавив:
— Возраст его тот же, что у меня, и движения схожи. Мы учились искусству боя у мастеров одной школы.
— А искусству магии?
— Это одно и то же, — слабо улыбнулся Эхагес. — Я полагаю не без причин, что тренировка тела может быть связана с тренировкой ума... во всяком случае, не мешать ей.
Хейги только головой покачал, ничего не сказав в ответ. Савир и Шнур тоже не раскрывали рты для возражений, хотя мысли у обоих так и сочились беззвучным протестом.
В комнате повисло молчание.
— Ладно, — сказал страж, прихлопнув ладонью по столу (сотник вздрогнул). — Чем без толку сидеть, покажи-ка мне, мастер Хейги, свои книги.
— Зачем?
— Надо же как-то провести время, пока второй твой маг связывается с начальством.
Сотник посмотрел на Геса довольно странно.
— Ты можешь чувствовать кристальную связь на расстоянии?
— Никогда не пробовал. Но ведь не почтовых голубей вы тут используете и не радио.
— Радио?
— Потом объясню, если напомнишь. А пока — книги.
Подборка оказалась любопытная. И кое-что говорила о своём владельце. "Порядок службы армейской" и двухтомные "Хроники земель и лет" некоего Аргани Рассказчика на бали, "Повести княжений" на каком-то другом наречии и, наконец, "Способы делания побед" на Древнем языке: тяжёлый том в толстом чёрном переплёте.
— Ты знаешь Древний язык?
Хейги кивнул коротко. Лицо его при этом было неподвижно, как маска.
— Немного.
"То есть намного больше, чем требуется от сотника. За что же тебя разжаловали?" Свыше получаса Хейги читал вслух "Способы делания", а Эхагес при помощи "касания смысла" вникал в значение непривычно звучащих слов. Чтобы запомнить как можно больше, он ввёл себя в подобие транса, при котором сознание разделилось на три независимых слоя. Откуда в нём взялось такое умение, страж уже и сам не мог сказать; во всяком случае, наставники на родине такому не учили.
Было ли это ещё одним признаком его превращения из воина, обученного магическим приёмам, в мага, знающего искусство боя? Гес ведь не просто представлялся магом, но и сам всё реже думал о себе просто как о Сером страже...
Шнур-подмастерье встрепенулся.
— Сотник, — сказал он, — для вас сообщение.
И Эхагес понял, что его ожидание закончилось.
"У островитян есть поговорка насчёт времени и ракушек. Мол, чем теплее воды, тем чаще надо чистить днище. У хозяек Столицы своя мудрость: чем чаще драишь, тем легче вернуть блеск.
Что до меня — если так будет продолжаться, я стану то ли коралловым рифом, то ли навечно чёрным котелком".
В круге частокола рядом с Гесом стояли не только Савир, его лиданн и оба браконьера: Блондин и Рыжий. Теперь компанию им составляли Шнур плюс пятеро пограничников — с виду все, как один, бывалые лесовики, воины и следопыты. Хейги не поскупился с сопровождающими, выделяя лучших.
Стоило вспомнить о командире поста, как сотник вышел из землянки. Повернулся, отдавая какие-то распоряжения; страж увидел, что за спиной у Хейги рядом с ножнами меча висит средних размеров котомка. Надо думать, Хейги умел собираться в дорогу и не взял с собой ничего лишнего. И ничего необходимого не забыл.
— Эй, сотник! Никак ты собрался с нами?
Хейги обратился лицом к Эхагесу.
— Приказ, — обронил он лаконично. А Гес задумался над очередной загадкой.
"Почему он солгал?"
Глава шестая.
Бег насквозь и мимо. Запахи. Звуки. Краски.
Ночами на черноте вверху проступают светляки. Далеко. Чужие, холодные. Среди деревьев суетится мелкая еда. Над озёрами и мокрой землёй, что поддаётся под лапой, собирается белая муть. Лучше огибать их стороной. Много мест, где деревья не растут. Там часто пахнет людьми, их жильём и их скотиной. От этого тоже лучше держаться в стороне. Помнишь? Лучше — прочь.
Дальше.
Когда светло, тоже можно бежать. А можно спать. Поймать еду, съесть, уснуть. Но только если рядом нет хозяев. Нюх помогает находить. Однажды хозяин разбудил. Сердился. Пришлось вспомнить, как кружатся. Хозяин не уходил. Большой, серый, сильный. Думал, что сильнее. Тогда пришлось вспомнить, как кидать огонь. Обожгла хозяину шкуру. Убежал. Потом бегал, недалеко — следил. Потом отстал. Хорошо. Но пришлось вспоминать. Плохо. Лучше избегать хозяев тоже.
Четыре ноги быстрее двух. И нюх тоньше. Зато когда на двух — яснее цель. Только сны... такие не хочется видеть. В них приходит голод, который не голод. Как будто содрали мех и кожу. Холодно. Больно. Лучше на четырёх. Меньше снов. Меньше мыслей. Легче.
День — ночь, день — ночь. Бег, охота, еда, сон, снова бег. Быстро, далеко. Хочется быстрее.
И цель уже близко.
Рейхи поселили в очень странном доме. Из общих соображений следовало бы называть его пещерой, но никакая пещера не может быть настолько уютной.
Снаружи дом выглядел в точности как небольшой округлый холм. С одной стороны сквозь плотный покров травы проглядывала каменная основа — там и следовало искать вход. Когда Рейхи в первый раз увидел косо вросший в склон валун высотой в семь локтей, то ничего, кроме камня, не видел. До тех пор, пока Смотрящий не повёл в воздухе рукой, а потом сказал:
— Положи на него ладонь и назови своё имя.
Рейхи сделал так — и прямо под его рукой часть валуна исчезла. В открывшийся проход мог, не сгибаясь, войти даже тастар.
— Теперь, — сказал Смотрящий, — дверь знает тебя. И всегда откроется, узнав тепло твоей руки и звук твоего голоса.
— Это магия?
— Конечно.
— А как камень исчезает? Или его на самом деле здесь нет?
— Камень здесь есть. И остаётся на своём месте, не сдвигаясь даже на волос. А куда он исчезает, когда открывается проход, ты поймёшь в должное время.
Внутри холм был изрыт так, что, наверно, наполовину состоял из пустоты. От входа ступени вели в длинный, шагов полтораста, прямой коридор. Но прежде чем Смотрящий провёл Рейхи до самого конца, он показал ему две вещи. В нише слева, озарённой слабым розовым свечением, можно было за несколько секунд обсохнуть, если снаружи лил дождь. Справа вдоль стены пол был покрыт колышущейся серебристой штукой, отдалённо напоминающей бешено кружащийся туман, а если по совести, не напоминающей ничего. Туда, сказал Смотрящий, надо опускать ноги, чтобы избавиться от грязи и пыли. Можно и руки опустить, ничего страшного. А теперь идём дальше. Видишь по сторонам неглубокие ниши? За ними — входы в отдельные помещения, пользоваться которыми может всякий. Пока в большей их части пусто, только внутри вот этого хранятся припасы. А вот в этой нише в самом конце надо познакомиться. Сделай, как со входом, помнишь? Ладонь и имя.
Рейхи сделал. Ниша стала проходом в небольшой зал.
Здесь всё оказалось иначе. Если в коридоре мягко светились камни пола, стен и сводчатого потолка, то в зале камни не рождали собственного света. Но вообще света было даже больше: его испускали плавающие под потолком сферы величиной с человеческую голову. Стены и потолок слегка бугристы, как в настоящей пещере; но ни в какой пещере камень не сверкает так своими гранями, показывая каждую прожилку и кристалл, словно отмытый дочиста, но ещё не успевший просохнуть. Пол же здесь был очень ровный, но не каменный, а покрытый толстым слоем пружинящего синевато-зелёного мха. (Позже Рейхи узнал, что такой мох здесь растёт везде, где живут или будут жить люди и тастары). В середине зала круглился бассейн с очень низкими стенками, и вода в нём бурлила, так как на его дне таился выход родника.
