Чужак ответил сразу, не пытаясь что-либо утаить.
— Верховный первым понял, что творится с Вороном. И даже как будто узнал старого врага сквозь покровы чужой плоти. А ты?
— Я... моя Основа — сопряжения. Довольно специальная область, не самая популярная.
"А точнее, никому не интересная".
— То есть?
Искра замялась.
— Это что-то вроде сложных расчётов. Частицы искусства сопряжений используются почти во всех прикладных областях магии. Чаще всего — интуитивно. А я занимаюсь сопряжениями в целом. И на том уровне, когда выкладки можно записать, применяя специальную нотацию. — "Которую я заимствовала у магов Империи". — Записанную структуру заклятия можно проверить на совместимость, наличие лишних звеньев, на... — внезапно Искра словно споткнулась и разом утратила три четверти оживления. — Неважно.
— Неважно? — переспросил Летун. На его лице появилось странное выражение, которое — Искра боялась поверить себе — больше всего походило на внезапный неподдельный интерес. Иными словами, на то, чего от коллег по Ордену она отчаялась дождаться ещё двадцать лет назад. — А нет ли у тебя каких-нибудь старых записей на эту тему? Попроще?
— Есть. Только они не очень-то просты...
— Ничего. Попробую разобраться.
Откуда было знать Искре, что в последнее время Эхагес был крайне озабочен созданием заклятий, использующих его Мощь? Подключение Мощи к заклятиям обычной магии его уже не удовлетворяло. Прямое управление Мощью без заклятий, изысканное примерно в той же мере, как тычок в зубы — тоже.
Как воин, Гес хорошо понимал: дело не в том, чем и с какой силой бить, а в том, куда и как.
Кстати, то, что Могучие вообще могли влиять на реальность чистой волей, объяснялось тем громадным резервом грубой силы, который имелся в их распоряжении. Если бы так же, одной только силой, лишённой утончённости и не упорядоченной какой-либо системой, действовали обычные маги, предел их способностей оказался бы весьма... тесен. Пожалуй, в него входили бы лишь некоторые сенсорные эффекты, левитация мелких лёгких предметов (птичьих перьев, скажем), вызывание огня (желательно — в сухом труте или на фитиле свечи) да ещё, может быть, ускоренное заживление мелких царапин.
Связываться с Могучими расы пелэ, по-прежнему рассчитывая на чистое везение да на внезапность, было сущим безумием. В схватке с равными помимо силы требуется хоть какое-то умение. Говоря проще — заклятия, изначально рассчитанные на наличие почти бесконечного резерва энергии. Нащупывать их методом проб? Что ж, обычные заклятья обычных магов — в своих истоках — плоды именно этой ветви дерева Знаний. Но у Эхагеса не было лишней тысячи лет на эксперименты. Даже лишнего года не было.
И поэтому Искра с её сопряжениями...
Взращивание хрупких предвкушений прервалось из-за появления Ворона. Именно Ворона, а не Серого стража по имени Тиив, прозванного Снежным Котом.
— Здравствуйте, Искра, Летун.
— И ты... здравствуй.
Если бы Эхагес полагался только на видимость, он бы нипочём не узнал принесённого Волной незнакомца. Кинжально узкое лицо (хотя морщин на нём немного, каким-то образом ясно: его владелец прожил значительно больше половины отпущенного срока); блестящие и твёрдые камешки глаз под смоляными бровями, зачёсанные назад тёмные волосы...
И подчёркивающие уровень притязаний богатые полночно-чёрные одежды, "скромно" украшенные несколькими предметами вроде Сферы Видений.
— Удивляешься, страж? — прищурился Тиив совсем по-прежнему — и незнакомо. Новое лицо исказило прищур, сделав озорное прицельным, заставляя гадать, какой четвёртый-пятый смыслы кроются за этой простой вроде бы мимикой.
— Да, удивляюсь.
— А не надо бы, — обронил Тиив безо всяких прищуров. — Здешние, из Ордена, считают молодёжь вроде нас за перегной. Пока, мол, что-то вырастет... приходится рядиться под старика, чтобы не доказывать всякий раз отдельно, что уже не молокосос.
— Но при чём тут я?
— Не догадываешься? Ой ли?
Ворон (или всё-таки Тиив?) заговорил резко. Без особой злости — но горечь в его голосе била Эхагеса куда больнее.
— Я ведь по сию пору не знаю, как попасть домой. Видно, ты решил, что подозрительным личностям вроде меня на Равнинах не место. Ну а я решил, что раз мой товарищ делает такие намёки, надо обосноваться там, куда забросила судьба. Как выяснилось, правильно решил. Если б я вознамерился просто ждать тебя... Может, скажешь, что ни о чём таком не думал?
Искра тактично скрылась куда-то. Впрочем, подумал Летун, вряд ли она ушла так далеко, что не слышит беседы.
— Я не тастар, чтобы всё время думать, — вздохнул он. — Хочешь честно? Когда я уходил, я был на тебя зол. За Верховного. И я не доверял тебе так, как раньше, до Триглавого пика. Но ещё я был... я хотел разобраться в себе.
Глаза Тиива на мгновение расширились. Приступ понимания.
— Я поднял на тебя руку, — тихо сказал Гес. — Тогда я первый раз в жизни убил... причём не кого-нибудь, а другого стража. Своего друга. Брата.
— Так ведь тому была причина. И ты меня исцелил. И я ведь уже не был стражем...
— Да при чём тут это? — взорвался Летун. Опустил глаза. Помолчал. — Извини. Наверно, я тоже не могу больше называть себя Серым стражем. После...
Тиив шагнул вперёд и положил руки на плечи товарища.
— Нет, дружище. Не говори так. Ты — страж, уж поверь мне. Только ты ушёл по этой дороге намного дальше и быстрее, чем получалось у кого-либо до тебя. Да, ты остаёшься Серым стражем. А вот я... — Тень на лице, складка у губ. — Я — Ворон, новый Верховный Магистр.
— Кто?
Улыбка Тиива горчила.
— Это долгая история. Впрочем, время у меня есть. Ты никуда не торопишься?
— Н-нет...
— Вот и хорошо. — Ворон добавил обманчиво обыденным голосом. — Кому ещё, кроме тебя, я могу рассказать... обо всём?
Оказалось, что одна из драгоценных магических цацек, висевших на Вороне, хранила в себе урезанную версию Волны. Сильно урезанную: попасть куда-либо с её помощью было можно, лишь зная структурирующий контур всего действия и умея задавать внешние координаты. Эхагес мог сотворить Волну, что он и делал не раз и не два; но разъять это заклятье на две половины и одну из половин втиснуть в искусно сработанный амулет? Такое было далеко за пределами его познаний.
Видно, учитель и впрямь дал Тииву много больше, чем другим случайным гостям.
Только не похоже, чтобы Снежный Кот стал от этого много счастливее. А уж сам учитель, маг-калека... эх!
— Мы — в Сэнт Бали, — сообщил Тиив, когда Волна отхлынула, сворачивая свою силовую основу обратно в амулет. — Здесь есть заведение, где нам никто не помешает.
— Хочешь блеснуть своим новым положением?
— Не без того. Хотя лично я без этого блеска с радостью бы обошёлся.
Стоило зайти в то самое "заведение" и посмотреть, как лебезит перед Вороном прислуга во главе с хозяйкой, и недоумение Эхагеса исчезло без следа. Действительно, такой блеск более всего походил на чересчур роскошный пиршественный стол. Попробуешь съесть всё и сразу — лопнешь. Хорошо ещё, что Ворон быстро вытребовал отдельный кабинет, добавив, чтобы "не совались, пока не позовут".
— Вот так и живу, — заметил он со смесью смущения и усталости. — Подожди ещё немного, я выставлю защиту.
— Не проще ли тогда было поговорить где-нибудь на природе?
Сосредоточенный на каких-то сложных и трудоёмких действиях с амулетами, Ворон не ответил. А Эхагес подумал, что его друг действительно изменился. Вместо решения самого простого, какое выбрал бы он до Триглавого пика, новый Тиив старательно играет взятую на себя роль Верховного. Роль, не им написанную.
Вот Пламенный — тот на троне Равнин не играл, а жил. Впрочем... за сто лет Владыка мог просто переписать обязанности правителя "под себя". Имел и право, и возможность.
— Готово, — сообщил Ворон, откидываясь на спинку мягкого полукресла. — Голова пухнет от всего этого копошения. Устал я, Гес... слушай, а ты-то как живёшь?
Летун пожал плечами.
— Да вот живу как-то...
— Я в прошлый раз так и не спросил. Каэзга вы одолели?
— Угу. Одолел. Я теперь, как ты мог заметить, тоже Могучий.
— А как это вышло?
— Подарок. Вроде того, который нам Ворон сделал. На одной из верхних граней есть такая, хм... такое существо — Наследница. Она и поспособствовала. Оделила частью своего... наследия.
— Пламенному тоже Мощь досталась?
— Нет. Ему — нет. Впрочем, сейчас он бы от неё не отказался. Ты знаешь, что он затеял? Ни много ни мало — переселение последних тастаров из Краалта.
— Вы и туда добрались?
— Не сразу. Я ведь тебе ещё про Лаэ не рассказал...
Эхагес принялся рассказывать про Лаэ и всё остальное, от души надеясь, что Ворон про Наследницу и дарование Мощи больше не вспомнит. Друг или нет, а прежнего доверия к нему страж не испытывал.
Кроме того, Тиив и без Мощи неплохо устроился.
— ...Верховным? Я? Довольно просто. Есть такая почти традиция: убивший предыдущего Верховного занимает его место... — Ворон скорчил что-то вроде пародии на улыбку. — А если без шуток, я обсудил эту авантюру с Искрой. Она меня всецело поддержала, поскольку хочет стать полноправным членом внутреннего круга Ордена. Она на самом деле достойна этого. И по дару, и по опыту. Всё, что ей мешает — возраст и пол. Магистры внутреннего круга — сборище старых бородатых интриганов. Нет, в самом деле! Среди них две трети носят бороду, и нет ни одного, кто был бы моложе ста лет. Ну, кроме меня, конечно. И — ни единой женщины. Женщинам, видите ли, природа не позволяет достичь в магии подлинных высот.
— Тебя послушать, — хмыкнул Летун, уплетая что-то мясное в умеренно остром соусе, — такое положение дел тебя задевает лично.
Ответом было презрительное фырканье.
— Меня, — отпарировал Тиив, — задевает прежде всего невероятная косность Магистров. Их эгоизм, мелочность, подлость... весь этот набор гадских свойств. От слова "гады", сиречь "пресмыкающиеся". О да, меня это задевает, и я собираюсь круто изменить такое положение дел. Не в один миг, конечно. Но почему бы не начать с введения во внутренний круг пяти-шести кандидаток, достойных высшего посвящения?
— Которые, если дело выгорит, станут твоими союзниками.
— Не станут. — Вздох. — Ни один маг из старшего поколения магов Гратсдока не станет мне настоящим союзником. Даже Искра. Они отравлены властью, интригами и жаждой могущества, все до одного. К счастью, я намного моложе их всех и могу успеть воспитать себе смену, если постараюсь. Владыка изменил Равнины за сто лет, могу попытаться и я... если только попытка эта не убьёт меня до отпущенного природой срока.
Эхагес посмотрел на Ворона по-новому.
— Удачи тебе, — искренне пожелал он. — Удачи... страж.
Тиив махнул рукой.
— Какое там! Я уже восемь с лишним декад, два месяца по-здешнему, меча в руки не брал.
— Меч — не главное.
— Ну... может быть, и так. Вот только...
Летун поощрительно приподнял бровь. Ворон с усилием признался:
— Я тоже отравлен властью. Думаешь, мне не нравится быть Верховным? Наоборот! Мне это нравится, да ещё как! Мне радостно глядеть свысока на толпу Магистров, зная, что я сильнее любого из них и что умею тоже больше. И то, что я могу без труда пережить их всех — о, в этом есть своя особая сладость... Сила! Могущество! Ты был зол на меня за то, что я убил прежнего Верховного. А знаешь ли ты, сколько смертных приговоров я подписал только за последние три дня? Не знаешь. Да и откуда тебе знать об этом?.. Не-е-ет, Гес, я уже не страж. Я — правитель... а правитель убивает намного больше любого воина. Он должен убивать! И всей разницы — в выборе, кого предпочесть и кем пожертвовать...
По лицу Эхагеса скользнула судорога мгновенной муки. Но Тиив не прервал монолога. Он слишком глубоко погрузился в свою собственную боль, чтобы замечать чужую.
— Через месяц начнётся очередная война с Карун Теном. Всего через месяц, Гес. А я по сию пору понятия не имею, как её избежать. Просто не вижу способа. Во всяком случае, такого, который стоил бы меньшего числа жизней. Единственное, что пришло мне в голову — поставить начальником войск Союза Хейги. Он-то уж сбережёт жизни балийцев... убив больше тенийцев. А торговые гильдии Карун Тена и их знать, как всегда, останутся невредимы! Самое большее — немного похудеют от контрибуций, полную тяжесть которых, как всегда, понесёт на своём намозоленном горбу простой люд...
Тиив говорил то быстрее, то медленнее, говорил печально и гневно, горько и презрительно. А Гес слушал его — и не знал, что сказать. Просто не знал.
"Если бы здесь был Владыка... если бы..."
Неожиданно для самого Эхагеса внутри словно лопнуло что-то.
"Нет! Хватит прятаться за спиной Пламенного! Хватит!
Проклятье, почему Тиив может решать за себя сам, а я не могу?! Неужели я до сих пор не повзрослел? Чего мне не хватает?"
— Эй, Гес? Эй! Что с тобой?
Прикрыть глаза. Вдохнуть. Выдохнуть. Открыть глаза.
— Со мной всё хорошо. Правда.
"У тех, с кем всё хорошо, в расширенных зрачках не бушует белое пламя", — подумал Тиив.
Но промолчал.
Он поймал себя на том, что больше не видит в существе по ту сторону стола кого-то близкого и знакомого. Новый Эхагес мало походил на старого друга, бок о бок с которым они так решительно и просто шагнули в неизвестность следом за Владыкой. С этим, новым Эхагесом можно было поговорить на родном языке (поправка: на родном языке Тиива). Ещё можно было повернуться к нему спиной, не опасаясь удара... И — не более того.
Не более.
"Зря я разоткровенничался. Зря. Что ему в моих печалях?" Но об этом Верховный Магистр Ворон промолчал тоже.
Вместо этого он спросил:
— Ну, будем прощаться? Заглядывай при случае, — добавил он без особого напора, вежливо и вполне формально.
— Да, конечно, — ответил Летун с похожей интонацией.
И исчез. Был — нет.
Снова, как и в прошлый раз, не оставив Ворону координат Равнин.
Глава семнадцатая.
Вестник прилетел ночью. Бурый, услышав его, вышел из дома, чтобы встретить гостя.
Короткий сдвоенный крик, похожий на лай, улетел в тёмную высь. Падающий на землю частый высокий треск стал чаще: Вестник снижался, с осторожной придирчивостью перебирая эхо-картины места посадки. Но на полпути к земле он отклонился от прямой.
И выбрал одиноко торчащий валун в большом отдалении.
Бурый фыркнул, однако пошёл к валуну. Спустя время приблизился, сел на землю, склонив набок большую голову.
— Рад слышать твою тень, Отшельник-у-Края, — тонко проскрипел Вестник.
— И я рад твоему полёту, Взмывающий Высоко, — ответил Бурый. — Почему ты не сел на мой дом, как прежде?
— Что сделали с твоим домом?
— Отблагодарили за приют. Это не злая магия.
— Это чужая магия.
— Да. Ты прежде слышал ли такую, Взмывающий Высоко?
— Нет. Такую — нет. О похожей — слышал: братья мои летают далеко. Но в мире теперь стало много чужой магии. Очень много. И очень разной.
