Египет. Легенда затерянной пирамиды

Вдали пылит колесница. Следом несется царская охрана. Чтобы это могла значить? Если бы фараон хотел посетить строительство, их заставили бы трудиться втрое дольше вчера. Да и сегодня!

Тем временем, отсюда, сверху, отлично видны костры с огромными котлами, в которых готовится овощная похлебка. А значит, перерыв на обед вот-вот объявят!

Со всей силы, что еще осталась в его измученном, уставшем за эти месяцы, теле, он наваливается на огромный деревянный рычаг.

— И раз! И раз! Веселее, черви ленивые!

Медленно, но верно, каменная глыба встает потихоньку на свое место.

— Навались! Еще немного!

Раздается странный треск. Упор вырывается из рук. Он не успевает отскочить, врезается в соседа. А рычаг скользит вниз...

Как во сне, очень медленно, мужчина смотрит на падение здоровенной лесины. Вокруг люди пытаются отхлынуть от удара в разные стороны. Сталкиваются, врезаясь, друг в друга...

Он еще успел услышать несколько криков, ругань надсмотрщиков, успел подумать, что надо бы убраться с пути деревянной махины...

Но убираться было некуда! В последней попытке избежать боли, он по-детски, поджал пальцы ног...

И удивился. Почти не больно! Хотя, отлично видел, что ноги ободраны, а рычаг впечатал их в каменную глыбу внизу...

— Господин! Господин! — истошный крик летел через все пространство стройки. Имхотеп уже и сам спешил к месту происшествия.

Он выскочил из своей палатки, где просматривал чертежи и планы, еще раз сверяя сроки окончания строительства, споря с помощниками, едва почувствовав странную волну, что прошлась по рабочему лагерю, всколыхнув предчувствие несчастья и вызвав почти физическое ощущение близкой боли и мурашки на теле.

Отбросив планы, под удивленные взгляды Маруда и Али, чати буквально вылетел из своей палатки и помчался к высокой гробнице, в которой оканчивали возводить последнюю ступень. Из палатки выглянуло изумленное лицо Али, первого помощника Имхотепа. по опыту зная, что что-то случилось, этот немолодой мужчина пытался разглядеть причину, заставившую патрона нестись со скоростью, взбесившейся кобылы, совсем не подобающей его возрасту и сану.

И он заметил ее. То есть, он выглянул как раз вовремя, чтобы увидеть, как толпа крестьян, работавших на самой вершине пирамиды и сейчас подгонявших на место очередной каменный блок, вздрогнула, как земля, изрыгая из себя несколько человек. Раздался то ли вскрик, то ли общий стон.

А Имхотеп уже бежал по насыпи к вершине, что-то крича тем, кто стоял внизу. Еще не понимая, что произошло, они с изумлением наблюдали за теми, кто барахтался, пытаясь удержаться на верхнем краю, беспомощно зовя тех, кто остался сверху, отодвигаясь, наступая на руки цепляющимся и рискуя слететь вниз, срывая несчастных. То на тех, кто, не сумев удержаться, падал и оставался лежать на нижних ступенях грудой странно изогнутого, кое-где еще пытающегося шевелиться, мяса...

Лицо Али вытянулось. Он вздрогнул и тоже рванулся из палатки к ближайшей кучке людей, на ходу раздавая приказы.

— Ты — беги за госпожой Нефрет! Она ученица Имхотепа, будет ему помогать. Знаешь, где она? — Получив утвердительный кивок, он поворачивается к следующему.

— Вы — двое, хватайте ноги в руки и стрелой к храму, пусть готовятся принять раненных, да пусть пришлют сюда бинты!

— Вы: ты, ты и ты, возьмите еще парочку и бегите к Самуду. У него в палатке стоят носилки от прошлого несчастного случая. Хватайте их и, быстрее ветра, наверх, к чати! Ясно?

— Ясно!

— Хорошо! Ты — куда рванулся? Стоять! Имхотеп любопытных терпеть не может!

— Я работал при храме. Помогал жрицам лечить...

— Что? Понимаешь в ранах? Тогда заскочи в палатку чати, скажи Маруду, пусть даст тебе сундучок Имхотепа, ему понадобятся инструменты! Отнесешь!

— Ах, разорви меня Сахмет! Забыл! Ты! Возьми пяток людей и помоги принести носилки из храма! Живо! Живо!

— Ты, ты и ты! За мной! Помогите разогнать толпу, они только мешают. Вперед! К раненным не прикасаться! Никого, кроме жрецов, к пострадавшим не подпускать!

Шум. Гам. Грохот. Брань. Чьи-то всхлипы. Несколько женщин заголосили. Их тут же оттащили к котлам с едой, велев кормить людей и не путаться под ногами.

К пирамиде, белой тенью уже спешила Нефрет. За ней неслись несколько человек с носилками и бинтами, у подножия она столкнулась с человеком, что нес сундучок Имхотепа, кивнула, что-то говоря надсмотрщикам, и исчезла в толпе, проталкиваясь к вершине. Ее аккуратная головка замелькала среди крестьян, в толпу которых она ныряла, как в воду.

Имхотеп протолкался сквозь толпу наверху, еле увернувшись от кнута надсмотрщика, которым тот пытался навести порядок. То бишь, заставить всех разойтись по местам. Что, однако, ему не удавалось сделать, так как народ разбирало любопытство

— Азим! — Имхотеп перехватил кнут в воздухе, — Прекрати! Они же ничего не чувствуют! Разгоняй руками и словами. Да не бей никого! Нам хватит и тех. что пострадали от рычага. И осторожнее толкайся! Там со стены люди попадали, могут и еще жертвы быть. Организуй их, пусть идут на обед. И польза, и мешать не будут!

Надсмотрщик кивнул. Замотав кнут, сунул его за пояс и повернулся к людям.

— Что не ясно? Чати сказал: всем обедать! Значит, марш жрать! Что? Оглохли? Шевели копытами, — он толкнул ближайшего, следующий получил подзатыльник. — Живо! Живо! Шевелись! Марш отсюда!

Толпа двинулась. Рядом, один за другим, возникали надсмотрщики с других участков работы, присланные сюда Марудом. Снизу летел голос Али.

— Быстрее! Спокойно! Ничего страшного! Мы сейчас разберемся! Вы — успокойтесь! Раненными занимается госпожа Нефрет и сам Имхотеп! Все будет хорошо! Те, кто чувствует боль, или у кого идет кровь. Внимание! Если вы можете ходить — идите в храм сами. Жрецы уже предупреждены. Они готовы помочь вам! Если не можете идти, отходите вправо. Сюда, ко мне. Здесь стоят люди с носилками. О вас позаботятся! Сразу же предупреждаю! Притворщики и обманщики получат 20 палок!

Голос старшего помощника звенел над стройкой, и странно было, что этот звонкий голос принадлежит мужчине уже в годах. Его слушались, потому что привыкли к этому за долгие годы строительства.

Люди двигались в направлении котлов с похлебкой, послушно выстраиваясь в очередь. Кто-то оживленно обсуждал случившееся. Кто-то потрясенно молчал, вспоминая, как смерть заглянула в глаза, хищно улыбнулась, потрогала холодной рукой сердце и отвернулась, спеша к кому-то другому. Некоторые возбужденно молились, славя богов и обещая щедрые дары за спасение.

Лагерь гудел, как развороченный улей.

Жизнь продолжалась!

* * *

Боль! Как больно! Все пульсировало, дрожало, ревело от боли! Звук, свет. движение рядом и внутри — все вызывало новые волны боли! Заставляло вздрагивать от острых ощущений, и эти вздрагивания вызывали новые приступы боли. И так по кругу, и так по нарастающей.

— Спокойно! Сейчас будет легче! Тихо, мальчик! Тихо! Ну, будь мужчиной! Сейчас я сниму боль. Будет легче! Сейчас...

Голос пришел откуда-то извне? Или он просто звучит в голове? Пытаюсь открыть глаза, но солнце режет по зрачкам светом, как ножом! Почему так больно? Я ударился головой? Да, похоже! Так. Почему раскалывается голова, мне ясно...

А почему пульсирует болью все тело? Ощущение такое, как будто по мне стадо быков пронеслось. Или все же? Да нет! Я же не в поле! Я.... Где я? Что случилось? Мы тащили...

На стройке! Я строю гробницу Джосера! Вспомнил! И что дальше? Мы тащили.... И глыба сорвалась? Да нет! Не может быть! Я шел впереди, а значит, пострадать не мог. Глыба пошла бы вниз, а не наверх.

Тогда что? Мы заканчиваем. Так вчера говорил Имхотеп... Имхотеп! Что-то знакомое...

— Держись, малыш! — боль отпускает, потихоньку уходя из ног, — держись! Вот так. Хорошо!

Имхотеп! открываю глаза и вижу его. Большая рука вытирает пот с высокого лба, оставляя на челе кровавый след. Это моя кровь? Лицо его сосредоточено. Вот он вскидывает глаза и смотрит на меня...

До чего же хорошие у него глаза! Добрые, мудрые. Забавно! Я и не видел, что они — черные, как ночь! Но, ведь я никогда и не подходил к нему так близко.... А ресницы длинные...

Как у женщины. Почему он так странно улыбается мне? Я уже видел эту улыбку... Он... Он...жалеет меня?

— Прости, сынок! Я снял боль. Но, не уверен, что смогу спасти твои ноги...

Ноги? Ноги... Рычаг!" Огромный деревянный рычаг, который мы использовали, чтобы подвинуть на место глыбу, что тащили все утро наверх...

Он сломался! Да! Вспомнил! Рычаг сломался! Да! И эта лесина упала! Я помню.... Упала... Я.... Я был рядом!.. Она... Ноги ободраны! А ведь было совсем не больно.... Да и сейчас боли нет! Что же чати меня жалеет?..

Лицо.... Как красива! Я знаю ее... как же? Нефрет! Она — ученица чати! Я видел... Почему она плачет?... Плачет... Что?... Ноги?... Ноги! Мои ноги.... Не чувствую....

Вспомнил! О, боги! Рычаг раздавил их! Он упал прямо мне на ноги! Помогите!.. Помогите! А — а — а...

Чати покачал головой. Проведя рукой перед глазами, бьющегося от ужаса, юноши, он отключил его, позволив несчастному соскользнуть в спасительное забытье.

Ноги были раздавлены, смяты, расплющены! От них не осталось ничего! Здесь не поможет и сама Сахмет! Придется удалять!

Он снял боль. Затянул перекрученную веревку вокруг одной из ног, с благодарностью кивая Нефрет, что уже закончила перетягивать вторую. Чуть ниже колена...

Бедная девочка! Ее слезы капают на страшные раны, но голос тверд. Все правильно! На носилки его и в храм! Здесь для него уже ничего не сделаешь...

Имхотеп, качая головой, перешел к следующему. Здесь все гораздо хуже. Ему уже ничем не помочь! Мужчина, в момент разлома, поскользнулся и попал под вес рычага почти весь. Сломан хребет. Ноги, живот, грудь — сплошная кровавая каша.

Его вытащили. И он до сих пор жив. Пытается что-то говорить, кровь идет горлом и мешает ему. Имхотеп посмотрел на Нефрет, что уже садилась возле умирающего. Ореол силы, что окружал ее нежным солнечным сиянием, сейчас был виден невооруженным взглядом. Он вызывал удивленные, завистливые, испуганные взгляды окружающих. Девочка светилась, облегчая несчастному последние минуты жизни. Слезу катились по нежному лицу.

Чати на миг встретился с ее заплаканными глазами, его уже тянули к другому крестьянину, что от удара взлетел, как и еще несколько человек, стоявших посередине, близ места разлома. Их, спружинивший обломок, буквально выбросил вверх. Подлетев на несколько метров, они рухнули вниз, на головы тем, кто пытался отшатнуться из-под падающего бревна, ломая и калеча. Ломаясь и калечась сами.

Он улыбнулся ей и удивленно замер, не сразу начиная движение к пострадавшему. Сквозь нежное лицо девочки на него глянула сама Сахмет!

Маг машинально присел возле пострадавшего, осматривая. Руки сами знали, что делать. Жгут. Обезболивание. Ладони уже покалывает. Достал из принесенного сундучка амулет. Надел. Почувствовал, как сила, что хранилась в кристалле, разливается по телу. Вправил кость. Закрепил. Две палки и тщательно обмотать. Следующий!

Руки делали ставшую привычной, за прошедшие годы стройки, работу. Механически выполняя все, что нужно. Он шептал слова заговоров, слова утешения и ободрения. Улыбался кому-то, кого-то осматривал...

А мозг бился в удивлении. Лик Сахмет! Невозможно! Немыслимо! Лик богини при лечении может быть виден лишь у.... Так — так! Девочка! Сладкая моя, нежная девочка! Кто же ты?

Кровь брызнула в лицо. Попала в глаза. Вздрогнул, отбрасывая мысли, сосредоточился на том, что делал. Челюсть была не просто сломана — вбита вверх черепа. Язык откушен. Не пришить! Увы! Что еще? Зубы раскрошились.... Пробили небо.... Щеки порваны...

Этот лучше. У предыдущего было ударом сломано основание черепа. Ему помочь я уже не мог. А этот ничего! Говорить, конечно, толком не сможет.... Но жизнь я ему сохраню!

Усыпить. Дать знак Али: "На носилки!". Следующий! Вниз! Вниз, вниз. Там те, кто упал, сорвавшись с самого верха. Их до сих пор еще не трогали, дожидаясь прихода чати или Нефрет.

Он прошел мимо предпоследней ступени, заметив возле Али, белую столу Нефрет. Вернее окровавленную, потому что девушка осмотрела уже более десяти — пятнадцати пострадавших, трем из них облегчая боль при уходе на Запад. Сейчас она занималась мужчиной, которого ударом рычага выбросило вверх и вбок. Он упал вниз, не долетев до мягкой земли, сильно ударившись о камень гробницы.

Кивнув неожиданному помощнику, что притащил его сундучок с инструментами и хорошо помогал ему при осмотре пациентов, чати заспешил вниз, к тем, кто лежал на земле. Довольный мужичок, засеменил следом, испытывая райское наслаждение от возможности понаблюдать и поучиться на работе одного из лучших врачей Египта.

Пока Имхотеп обходил пирамиду, мимо него пронесли несколько носилок, накрытых простынями. Эти — уже отмучились. Их семьям выплатят компенсацию. Он поискал глазами Маруда. Заметил и, мысленно коснулся его плеча. С такого расстояния все равно не докричишься.

Младший помощник обернулся, отлично зная это ощущение: патрон зовет! Поискал взглядом человека с поднятой вверх рукой. Кивнул, показывая, что видит его. Чати показал на носилки с погибшими и снова на Маруда. Тот в ответ снова кивнул: "Понял. Разберусь!".

Немного успокоенный (одной проблемой меньше!), жрец двинулся дальше. Прибежавший жрец указывал дорогу. Они прошли мимо небольшой группы людей, которым местные жрецы оказывали первую помощь. Здесь были те, кто мог самостоятельно передвигаться. Имхотеп осмотрелся, потянулся мыслью к одному из ближайших жрецов Сахмет и двинулся дальше. Парочка переломов, ободранные руки — ноги. Выбитые зубы. Ничего страшного! С этим они справятся сами!

Нефрет склонилась над стонавшим мужчиной. Ему было лет тридцать и, судя по одежде, он был горожанином. Парик слетел при взлете и, упав, пострадавший не просто ударился — сорвал кусок кожи. Под головой была целая лужа крови. Плечо неестественно вывернуто. Из сломанной руки торчит кость, омываемая, бьющей из рваной вены, кровью. Ноги разбиты. Возможно два — три перелома. Но, это не главное!

Она касается ног, которые не двигаются, нажимает пальцами на вывихнутый палец, вправляя его на место. Так и есть! Он не чувствует боли в ногах! Сломан позвоночник?

Но, все по порядку! Сначала остановить кровь. Где раньше? на руке! Там самая обильная кровопотеря, если не считать головы. Как там говорили в храме? Если не дать ей вытечь — он умрет? Что ж, пусть течет. Пока! Он ударился головой, туда попали песок и пыль. Пусть кровь смоет все, только чуть приподнять голову...

— Держи вот так! — она хватает стоящего рядом Маруда, притягивает его руку вниз, заставляя опуститься на колени, и перекладывает ему на ладонь окровавленный затылок. Затем склоняется над рукой. С усилием вправляет плечо.

"Теперь, осторожно, девочка! Очень осторожно!" Кость вставлена на место. Одну руку Нефрет кладет на пульсирующий фонтанчик. Другой, пачкая столу и шею, хватает кулон, что подарил ей Имхотеп, после первого занятия, когда узнал, что она работала при больнице храма и умеет лечить. Он как-то увидел, как она оказывает первую помощь камнетесу, резец которого сорвался, распоров строителю бедро. С тех пор у нее и появился кулон с огромным каплевидным аметистом, который она каждое утро клала на солнце — заряжаться, и каждый вечер в воду — для очищения.