Равновесие

Не успела она даже подумать о том, для чего он это делает, как к нему подбежал Володя и тоже принялся чертить круг — с внешней стороны Владова круга, таким образом увеличивая его.

Вышел из машины Дмитрий, застыл рядом с Леной, тоже изумлённо приглядываясь к тому, что делают его недавние знакомцы.

Из последней машины выскочил Алексеич.

Оглянувшись на шелест и стук, девушка увидела: только что быстро закрывший дверцу машины Игорь встревоженно смотрит на неё. Нет, мимо. На Дмитрия.

— Бесконтактники! Быстро по краю круга в "лотос"! — на бегу закричал Алексеич, явно подгоняя ребят, которые уже и так мчались из своих машин к дороге. — Дмитрий, быстро на дорогу!

Тася остановилась рядом с Леной, прищурившись на Влада. Саша пробежал мимо всех и прыгнул в круг.

Дмитрий неуверенно шагнул к дороге. И внезапно согнулся, как от удара под дых. Изо рта, который он попытался было машинально закрыть ладонями, плеснуло кровью. Пока Лена с ужасом смотрела, как сквозь его пальцы продолжает выплёскивать кровь и он не знает, то ли продолжать держать ладони у рта, то ли сплёвывать, рядом с ним в два прыжка очутился Игорь и, взяв под локти, помог идти к дороге. Не просто помог. Скорее, почти приподнимал над землёй — и вообще, кажется, жалел, что нельзя схватить того в охапку и бегом, держа на руках, как ребёнка, донести до дороги.

И опять-таки буквально пара шагов — Игорь едва успел подхватить Дмитрия, у которого подломились ноги. Лена рванула к ним — поддержать Дмитрия под локоть с другой стороны. Тася — за нею, с предупреждением:

— Только в круг не заходи!

Они проволокли Дмитрия между бесконтактниками к кругу, где его, согнувшегося, вздрагивающего, как от невидимых ударов, и продолжающего плевать кровью, принял сначала Володя — с искажённым от мучительного сочувствия лицом, а потом — деловитый Саша, которому немедленно помог Влад.

Оглядевшись, в тот же круг вступил и Алексеич.

Немного испуганная стремительно сменяющимися событиями, Лена увидела, что в кругу Дмитрия подхватили — уже падающим. Мужчины осторожно, придерживая ему голову, положили его прямо на асфальт, и девушка, сама того не замечая, выдохнула: конец августа — пока тепло, а значит — полежит без страха заболеть. Но что с Дмитрием?

Руки-ноги Дмитрия медленно словно опали, расслабившись. Рядом с ним уселся на колени Саша, вытер ему лицо от крови и приподнял руки лежащего за запястья. Подкачивает силой?.. Остальные трое: Алексеич, Влад и Володя — только смотрели и время от времени... оглядывались? Как будто ждали, что вот-вот произойдёт ещё кое-что необычное и страшное.

Лена выдохнула. Кажется, с Дмитрием больше ничего не происходит. А что было-то? Почему она ничего не уловила? Никакого приближения агрессии не прочувствовала! И вообще... Дико как-то все эти лихорадочные действия в течение секунд смотрелись, когда фоном — безмятежный солнечный день... Не поднимая головы, Дмитрий что-то прошептал. Трое, стоящих рядом, резко развернулись к нему.

... — Почему ты не предупредил меня?

"Откуда мне знать? — угрюмо спросил "бессмертный". — Они могут приходить неожиданно. Забыл, как это было в первый раз?"

Бродяга устало зажмурился: ослепительный свет, бьющий в избу через дверной проём с сорванной дверью, он помнил в подробностях.

Тело уже не болело, и не осталось впечатления, что из него пытаются выбить дух. Бродяга чувствовал, что его держат за руки, вливая здоровые ощущения. Но открывать глаза не хотелось.

"Открой глаза, — посоветовал "бессмертный", внезапно приободрившийся. — Тут тебе такую защиту придумали, что боги добраться до нас не могут. Хм... Я и правда не думал, что твои защитники могут быть такими сильными".

Осторожно открыв глаза и тут же отвернувшись в сторону от ярких лучей солнца, бродяга напрягся. Саша, сидевший рядом на коленях, придержал его за спину и помог сесть. Ничего не понимая: неужели "бессмертный" прав — и он в безопасности? — Дмитрий обнаружил, что его перетащили в те самые двойные круги, которые чертили Влад и Володя на старой заброшенной дороге.

— Как себя чувствуешь? — спросил, наклонившись, Алексеич.

— Нормально, — прошептал он.

— Тебя больше не бьют?

— Они называют это "наказывать", — растянул он в усмешке сухие губы и поморщился. Пока лежал, струйка крови заползла за ухо, чего Саша не заметил и не вытер. Потёр сам — ладонью.

— Такие прямолинейные, — скептически пробормотал Алексеич и велел: — Вставай. Сейчас с этими типами поговорим.

Дмитрия подняли легко, потому что он, остерегаясь сначала, всё же уверился, что не чувствует ни боли, ни ушибов. Наконец он утвердился на ногах, получил салфетки самостоятельно вытереть остатки крови на лице. И выдохнул, неуверенно улыбаясь.

— Счастье твоё — увы! — долгим не будет, — предупредил Алексеич. — Сейчас мы сделаем небольшой проём для твоих богов. Возможно, они ещё не поняли — и могут снова ударить тебя. Понял? Но мы рядом. Залатаем. Положись на это. Приготовься. Готов? Открываю часть защиты. Тебе надо будет смотреть мне в глаза и сказать только одно слово: "Поговорить!" Не отводи глаз от меня, понял?

"Наивные..." — вздохнул "бессмертный".

— А вдруг получится? — с надеждой прошептал бродяга. И поднял глаза на Алексеича: — Открывайте.

Затаив дыхание и напрягшись в ожидании неминуемой боли, бродяга смотрел в глаза Алексеича. Тот положил руку на его плечо и предупредил:

— По кивку.

Бродяга приготовился — и выпалил:

— Поговорить!

Показалось или нет, что его лишь опахнуло чем-то ледяным, совсем не похожим на недавний тёплый ветер, который то и дело появлялся с ароматами из леска с другой стороны заброшенной дороги?.. Замер, пытаясь сообразить, чего добивается Алексеич, хотя подсознательно уже понял; но так хотелось выразить в словах, чтобы успокоиться!

Алексеич продолжал смотреть ему в глаза, и бродяга понял, что лучше не опускать своих. Одновременно тот продолжал держать руку на его плече. И вдруг сказал:

— Да, это мы.

Бродяга окаменел, сообразив, что Алексеич говорит с богами.

— Мы уже поняли, что происходит. Эти ваши вселенцы... Они разучились брать силу — так? В телах людей они учатся заново напитываться энергией мира... Я же говорил, что мы всё поняли правильно.

Он замолчал, глядя бродяге в глаза, но у Дмитрия появилось отчётливое впечатление, что он видит отнюдь не его глаза. Молчание длилось недолго.

— Нет. Я понимаю вашу поспешность. Но вы уверены, что с поспешным внедрением вы не дадите промашку? Мне кажется, есть возможность подселения ваших энергетиков в более мягком виде. Без жестокости по отношению к посреднику, с помощью которого вы вводите своих в наших людей. Он ведь тоже не железный. А если в следующий раз вы просто-напросто потеряете его? Человеческое тело, в отличие от духа, весьма хрупко.

Снова пауза, в течение которой, наблюдая за слепыми глазами Алексеича, бродяга понял, что боги, кажется, не просто возражают, но и угрожают. Несмотря на общий вид ослепших во внимании к кому-то невидимому глаз хозяина поместья, уловилось в их выражении насмешка — эмоциональное движение сильного человека.

— Нет. Я всего лишь хочу знать, как именно происходит подселение вашего энергособирателя в умирающего человека. Объясните технологию... Об этом не беспокойтесь. Пойму... Нет. Я вам не дам показать на нём. Мои люди будут сидеть до тех пор, пока мы не придём к согласию по всем вопросам, которые я задал.

Напряжённо вслушиваясь и стараясь расслышать невесомый бархат, которые слышит сейчас Алексеич, бродяга слышал лишь далёкий гул машин, шелест листьев и птичий пересвист... А ещё слышал, как стучит в уши кровь — оглушительно. Дмитрий понимал, что взбудоражен от понимания, что, возможно, именно Алексеич добьётся для него... свободы. Понимал и страшился. Откровенно трусил: а если не получится?

— Да. Теперь выслушайте меня. Процесс будет слегка замедленным. Но... Насколько я понял, вы специально, чтобы не угробить Дмитрия, находите человека только в два-три дня. Ну, чтобы Дмитрий успел восстановиться. Я же предлагаю вам находить всех, кто умирает и подходит под ваши пожелания... Да всех хоть за сутки! Вы понимаете? Вместо того чтобы процесс шёл ещё месяц, вы закончите с ним за сутки! — И вдруг насмешливо ухмыльнулся: — Что?! Вы пытаетесь меня шантажировать? Меня?! — Он даже засмеялся. — Главная моя особенность — разрушение. У вас с Дмитрием был уговор: он выполняет ваши распоряжения, после чего "бессмертный" будет удалён из него. Так? Скажите же мне, господа, что будет с вашими договорённостями, если я сам выведу "бессмертного" из него? Хотите, я расскажу, каким образом я это сделаю? Ах, вы уже считали моё свойство. Ну и? Вы ещё сомневаетесь в том, что я хочу помочь всем остаться при своих?

Бродяга уже обливался потом, от смятения то и дело сглатывая, но не отводя глаз от сумасшедших, уверенных глаз Алексеича. А может, он слишком самонадеян?

— Да. Мы возвращаемся, — спокойно сказал Алексеич и снял руку с плеча Дмитрия.

"Они согласились на его условия!" — удивлённо сказал "бессмертный".

Будто оттаивая от ледяной оцепенелости, бродяга посмотрел на бесконтактников, всё ещё сидевших за краями мелового круга. Странные мысли и чувства всколыхнулись, когда крепкие парни и мужчины начали вставать с асфальта и спокойно уходить к машинам. Признательность. Защищённость.

— Дмитрий! — окликнул его Володя, только что помогавший Владу "разорвать" круг, затирая пучком сорванных трав мел на дороге. — Давай-ка я тебя осмотрю, насколько сильно тебе попало. — И, обхлопывая уже привычно для Дмитрия воздух вокруг него, медленно, словно прислушиваясь, сказал: — Серьёзных внутренних повреждений нет. А вот ушибы имеются. Ничего страшного. Саша поможет подлечиться. Ты прислушивайся к нему. Учись сам себя восстанавливать.

— Не пугай человека, — улыбаясь, сказал рыжеватый Саша. — Если подбадривать придётся даже в течение суток, в энерговампира превратиться всё равно не успеет.

— Одиннадцать человек за сутки, — прошептал бродяга, глядя в спину Алексеича, который задумчиво рассматривал деревья.

Не оборачиваясь, тот негромко сказал:

— Не впечатляйся. Теперь нас будут специально предупреждать. За несколько минут до факта смерти. Не понадобится даже твоё предвидение. Это раз. Лена продолжит держать тебя за руку. Это два. Боли больше не будет для вас обоих. Только неприятные ощущения. Ребята-бесконтактники получили представление о виде энергии, связанной со смертью тех, кто умирает одновременно с тобой. Теперь эта энергия будет приходить к тебе очищенной, как через мелкое сито. Это три. Более подробно объяснять сейчас не буду. Когда всё закончится и захочешь узнать — расскажу. Пока же ты не знаком со спецификой бесконтактного владения энергией. Будет интерес — поработаем. Хотя мне интересно было бы развить твоё предвидение. А пока — иди отдыхать. И пусть Лена тебя успокоит — до уверенности, что теперь будет всё просто отлично.

— Я немного слышал про городскую спираль, — неловко сказал Дмитрий, понимая, что вторгается в область, абсолютно ему незнакомую. — А если, дойдя до конца, они что-нибудь сделают с городом?

— Дружище, — наконец обернулся к нему Алексеич. — Лена мне рассказала свой сон о том месте, которое умирает без взаимодействия энергий. Она подтвердила, что эти "лешие", как она их называет, не накопители, как мы раньше думали. Они собиратели и преобразователи, которые разучились как собирать, так и преобразовывать. В их мире есть силы, нужные для возрождения. Только "лешие" собирать их не могут. Добравшись до центра нашей спирали, последние, свежие внедренцы получат опыт первых. И покинут тела людей. Просто — до примитива. И пусть тебя поддерживает мысль, что завтра-послезавтра ты вернёшься в привычную жизнь.

"Если бы всё так просто", — вздохнул "бессмертный".

Бродяга отмолчался. Ему почему-то показалось, что Алексеич чего-то не договаривает.

22

Как не договаривал и он сам.

Нет ничего страшней чужой смерти, чью боль поневоле забираешь у умирающего.

Казалось бы...

Ан нет. Есть кое-что пострашней. Ожидание этой боли.

... Как только стемнело, круги ада закончились. Боги не любят работать без света.

Пришлось возвращаться в снятую квартиру. Ложиться спать...

На соседней кровати, у стены напротив, лежал Алексеич.

Бродяга знал, что он тоже не спит.

Усмехнулся. Его караулит. Хотя... Почему он молчит? Устал. Не физически. Морально. Денёк был сумасшедший. Кроме первой женщины, пришлось вытаскивать ещё восьмерых. Никогда не думал, что столько смертей может быть на одной линии — линии спирали. Привык, что боги обычно ведут одну смерть раз в два-три дня. А тут... И дорожные происшествия, и бытовые смерти. Кровавый калейдоскоп... Из всего, что сейчас ярче всего вспоминалось, — скорая из кардиологии, зажатая в пробке, а ней совсем молодая женщина с обширным инфарктом; старик, не сумевший дотянуться до столика, где лежало его лекарство от тахикардии; маршрутка врезалась в грузовик, который, перестраиваясь, не уступил ей дорогу... На завтра остались три смерти.

Как только он подумал об этом, мысль потянула за собой воспоминания. Два года, проведённые в странной сюрреалистической жизни, навалились, не давая отвлекаться от них, словно кто-то взял его за шкиряк и носом тыкал в те события... Он поспешно вызвал перед глазами лицо повзрослевшего без него сына. Пашка... В последнее время только его лицо и его радостно взглянувшие раз глаза вытаскивали из адовой пучины неотвязных воспоминаний...

... Теперь боли нет.

Но то, что вот-вот произойдёт...

"Поговорить бы", — прошептал "бессмертный".

Чего это он — шепотом? Прекрасно знает, что Алексеич его-то не услышит.

Кровать мягкая. На хороших пружинах. Бродяга бесшумно откинул одеяло и встал. Прислушался к дыханию лежащего напротив человека. Не изменилось, хотя бродяга знал о нём, что он чувствителен к движению в пространстве. Алексеич не любит задавать лишних вопросов и вмешиваться, если его не просят. Последнее при условии, что ситуация не экстремальная.

Едва дыша, бродяга, всё ещё изображая, что он боится разбудить спящего, который только изображает, что спит, нагнулся в сторону и взял с тумбочки сигареты и зажигалку. По коврику с затёртостями — два шага к балкону. Дверь приоткрыта. Перешагнул порог. Аккуратно и тихо закрыл за собой, благо что дверь по старинке закрывалась в мягкие утеплители. Обернувшись к застеклённой стене балкона, открыл раму. Всё. Теперь Алексеич решит, что он вышел покурить, и мешать на это время не будет. Курева не переносит, но терпит, когда курят другие.

Свежий воздух, смешиваясь с горьковатым дымком, обвевал лицо. Двор внизу казался бездонным и уютно безграничным. Луна уже ушла, и мелкие облака рвано темнели в глубоко синем небе.

— Ну? О чём ты хочешь поговорить? — прошептал бродяга.

"Ты знаешь, что будет со мной, когда они меня заполучат?"

— Знаю.

"И ты допустишь это?"

— Ты целый год возил меня мордой по всем помойкам, пока эти боги не поймали тебя во мне. Ты вышвырнул меня из моей упорядоченной жизни и сделал из меня... изгоя. Из-за тебя потом мне пришлось переживать все эти смерти. А теперь ты говоришь, что я чего-то не должен допустить из того, что они сделают с тобой?