Равновесие

1

Тёмное утро августа. Дождь, который устал лить... Сидя на обломке дорожного бордюра, прикрывшись дырявым пакетом от дождя, бродяга смотрел на собак. А свора смотрела на него: одичалые глаза слезятся от гноя, челюсти чуть не каждой второй то и дело подрагивают, когда сглатывается голодная слюна...

Ноги, в разношенных ботинках, пока ещё скромно требующих каши, но уже смачно хлюпающих от воды, бродяга удобно устроил на кромке обшарпанного асфальтового куска, на мягкой подстилке мусора и подтоптанной травы и листьев. Мечтал посидеть, отдохнуть, но... Время раннего утра, когда улицы пустынны, когда редкий прохожий сонно и недовольно плетётся по бесконечным пешеходным дорогам к троллейбусным остановкам, когда тревога от пригнувшегося тёмного неба вкрадчиво переходит к состоянию, в котором не хватает лишь толчка, для того чтобы взорваться, — это время безнаказанности для бродячих собак. Бродяга знал, что в любую секунду все эти шавки: от громадной чёрно-рыжей псины, стоящей во главе своры, до самой вшивой мелочи, которая на всякий случай отирается позади всех, чтоб не сожрали "свои же", — могут кинуться на него. Без звука. Не, порычат, конечно, грызясь над ним, но...

А то, ради чего он сюда пришёл, никогда не было мало-мальски... Каким? Он даже не знал, как это назвать... Мысли разъезжались. Чтобы сосредоточиться, он снова взглянул на псов — ни один не сел, все на ногах. На лапах. Если его привели сюда из-за них, вопрос стоит просто: будет ли он драться с ними? Мда... Вопрос простой. Личного ответа, из свободного выбора, нет. И, кажется, не будет. Будет чужой, навязанный. Драться с псами придётся.

... Когда я почти умер, жизнь стала проще, а я сложней. И в то же время примитивней.

Странный расклад. Как все парадоксы, в сущности.

Но парадоксальность ситуации тем и хороша, что эти стороны моего нынешнего существования естественно связаны.

Можно (смешное слово — "можно" — в такой ситуации) уйти из дома. Навсегда. И никто не заметит твоего исчезновения. Впрочем, некоторое время будут искать, потому что банально не хочется самим платить за квартиру и оплачивать все привычные расходы, ведь из-за исчезновения главы семьи надо переоформлять множество документов, связанных с тем-то и с тем-то. Переоформлять придётся. Чтобы сократить расходы на бренное существование оставшихся в доме бренных тел. Жизнь... Но это потом. Без меня. Привязок к дому и этим живым не было и нет. Сейчас — тем более. Уже полгода моего бродяжничества. Или месяц? Год? Не знаю. Иногда кажется, я всю жизнь такой, а то, что было до этого, — призрачный пустой сон ни о чём, время от времени мелькающий полустёртыми эпизодами перед глазами...

Лишь один вопрос из любопытства: а были ли эти привязки?

Вопрос — и тот риторический.

Пару раз, мне казалось, я видел этих людей, которые в моём прошлом назывались членами моей семьи. Странное впечатление...

... Как едет пространство перед глазами... От боли, от голода...

Если и пытаюсь соображать что-то, то в редкие проблески сознания.

Чаще вижу мир сквозь мутную плёнку, которая не смаргивается... И вижу его бездумно, потому что думать больно, будто кто-то не хочет, чтобы я приходил в сознание.

... Измениться легко.

Ранее быть отглаженным, выбритым типом в идеально подогнанном по фигуре костюме, сияющем от чистоты. Тот прошлый "я" умел говорить по какой-то маленькой коробке, сидеть за какой-то вычислительной штукой и пялиться в нечто, кажется называемое экраном... А сейчас я стал грязным тем, что банально называется вонючим отбросом общества; с глазами, больными от всякой, как думают обыватели, явно принимаемой дряни. Ко мне никто не подойдёт, чтобы попытаться узнать, а не был ли этот дурно пахнущий обломок достойным членом общества... Что и хорошо...

Потому что глаза мои больны не от "всякой дряни".

Чёрт, как разъезжаются мысли...

Как и мои обветренные, опухшие от жёстких прикусываний губы постоянно разъезжаются в идиотской ухмылке, отчего они снова и снова лопаются с резкой короткой болью, и на подбородок снова и снова течёт щекочущая кровь. Весело... Быть носителем чужого мира. Быть окнами-глазами чужого мира. И — больно: иметь слишком узкие окна для нередких попыток прорваться... Или мне это только кажется. Но в этом случае не сошёл ли я с ума?.. Весёлый сходняк.

Когда на меня накатывает — то есть тот мир совершает попытки прорваться, рядом со мной лучше не находиться. Похож на беглеца из жёлтого дома, которого в неподходящий момент застал приступ. В момент пика, когда обычно в палату вбегают санитары и делают всё, чтобы усмирить без лекарств. Пытаются. И тогда чувствуется их жалость. Кто-то может возмутиться — жалость? Когда дюжий скуловорот едва сдерживается от желания убить несчастного больного человека?.. Я считаю это жалостью. Видеть, что происходит с человеком воочию, когда его ломает чисто физически, а катушки его сознания уже не только размотаны, но и трещат каркасами — вот-вот сломаются... Тогда желание убить — это милосердие.

Впрочем, всё это лишь рассуждения человека, для которого действия санитаров при буйном больном — миф, навязанный фильмами.

Ненавижу свои глаза.

Однажды я видел их отражение в луже. Когда на меня накатило.

Кровавые — от попыток прорваться. Внутренних попыток. Тех, кто смотрит через меня. Тех, кто смотрит мной.

Пробовал тереть глаза. Дали под дых. Нет, не дали. Будто кишку дёрнули изнутри.

Боль, короткая, но раздирающая... До слёз, брызнувших из глаз. Раньше читал такое в книгах, считал — придумывают. Нет. Есть такое. Слёзы... А потом глухая тьма... Наказали меня так — понял потом.

Больше я не пытался увидеть себя, своё лицо. Знаю, что зарос щетиной, хотя время от времени кромсаю где-то найденной заточкой нечто, уже похожее на бороду. Ну... Когда сознание яснеет. В последнее время. И притом с толикой удивления смотрю на нож в своей руке. Странное впечатление...

Но ощущение, когда мной смотрят, не запомнить нельзя. Глаза болезненно набухают до состояния, когда вот-вот лопнут... И закрыть веками — невозможно.

Не лопнули. Те, которые смотрят, сообразили, что потеряют единственное окно в наш мир, если глаз у меня не будет. Это, наверное, произошло в тот момент, когда глаза не выдержали давления — и видимое теми, другими мирами, поплыло, постепенно мутнея. Правда, они всё равно не оставляют попыток прорваться...

Но хуже, что тот мир, или тот, кто смотрит из того мира, может командовать мной.

Узнал об этом, когда полицейские меня в очередной раз замели в "обезьянник". Эту историю, которая потом повторялась во многих снах, как прилипчивый кошмар, как бред сбрендившего, я расскажу, но позже.

Опускался я общественными слоями города быстро. Сначала от "родного" центра постепенно ушёл к его нижнему краю, потом дополз до самого дна. Наверное, потратил неделю. Шёл ночами. В светлое время отсыпался и прятался. Если фактически, то шёл из центра довольно большого и шумного города — к его окраинам, к старому, умирающему городу, который вот-вот пропадёт с лица земли под натиском новостроек...

... Голова болит... Затылок будто подыхает под натиском дряни, рвущейся из позвонков, а иногда пульс колоколом начинает бить в виски.

Произошло это так...

Ну, это... Вторжение... В меня.

Я возвращался с работы домой. Доехал до магазина, вышел купить продукты, список которых перечислили мне по мобильному. Привычно. Какого-то продукта здесь не нашлось. Пришлось пройти чуть дальше, в соседний магазинчик. Прошёл под одним из не самых людных переходов, и под аркой, где было не то что темно, а просто бесконечно темно, меня ударили по голове.

Теперь-то я знаю, что никто не бил меня по голове. Это они... Прорвались в мою голову. Чужаки, которые увидели наш мир и захотели смотреть дальше — ну, это я так думал одно время... Пришёл в себя глухой ночью. Сидел, опустив голову и привалившись к стене той же самой арки. Наверное, здорово походил на мертвеца, каковым меня и посчитали, почему и обходили за километр. Ни полиции, ни скорой не вызвали... А что? Мало ли какая мертвечина валяется в тёмном переходе... Или утешали себя, что алкаш залёг. Типа, придёт в себя, протрезвеет — сам уползёт...

Сейчас я не удивляюсь, что ко мне той ночью крадучись приблизились двое. Оглядевшись, присели и быстро обыскали. Один из них, взявшись за мои волосы, рывком поднял мне голову, нюхнул и негромко сказал:

— Странно... Не пьян вроде.

— Сердце прихватило, — спокойно отозвался второй, засовывая добычу в карман. — Или по мозгам вдарило. — И деловито добавил: — Добивать будем?

— На фига... Пусть лежит. Он нас и не видел — по темноте. Сам сдохнет.

Они ушли.

Только вот... Первый был не прав. Я отчётливо видел обоих, несмотря на кромешный мрак под аркой. Но что хуже... для них. Я запомнил обоих. Как потом запоминал всех тех, с кем сталкивался в новом, странном, подобии жизни... Они ушли.

А я понял, что не могу идти домой. Я понял, что не знаю, что такое дом. Я понял, что мне плевать на дом. Я понял, что боюсь дома, как клетки, из которой... не выдраться. Мне нужна свобода. "Им" — нужна свобода.

"Они" не пустили меня доползти до дома.

Очень любознательными оказались.

Иногда я думаю: а если бы меня нашли тогда? Если бы в одно из прояснений сознания, освобождённого от этих "их", я дополз бы до дому? Мне кажется, сбылось бы предсказание того грабителя: "Сам сдохнет".

Обезьянник. Это уже было месяца через три, когда я спустился в городские трущобы. Полицейские здесь сильно отличались от тех, к кому я привык наверху. Часто видел их здесь, в пригороде... Эти грубые мужики делали такую работу, что в прорывах собственного сознания я начинал уважать их... Спецназ, привыкший работать в экстремальных условиях. Не до сантиментов...

... Опять всё путается.

В последнее время бывали моменты, когда, казалось, я мог вырваться из-под тотального контроля чужого мира. Но чуть успокаивался, голова взрывалась от боли...

И ещё. Нельзя было останавливаться. Меня с самого начала гнали, как какую-то безропотную скотину. Вперёд и вперёд... Стоило остановиться — и тут же боль. Стоило подумать о сопротивлении — тут же шмыгал и плевался кровью. Не сразу дошло, что они не только в глаза влезли, но и в мозги. А ещё нельзя было смотреть только на одно: башкой приходилось вертеть постоянно — они разглядывали чуждый им мир.

Потом они выяснили, что тело, в которое вторглись, надо бы подкармливать.

От голода я свалился. Пока меня гнали, успевал лишь напиться воды из луж — благо осень... Ага, всё-таки осенью это случилось. А однажды ударило болью, от которой перед глазами ослепительно вспыхнуло и застыло... Но встать я уже не мог. От меня остались кости, обдёрнутые дряблой кожей, и всё это засунуто в заскорузлый от грязи мешок, бывший когда-то офисным костюмом.

И они "отошли". То ли приглядеться, то ли и в самом деле поняли, что делают что-то не то... Но "отошли", и я сумел поднять голову. Узкий переулок. Старые кирпичные дома, двух-трёхэтажки, вперемежку с деревянными развалюхами. Мусорные кучи вперемешку с дерьмом, наваленные на щербатый, подгнивший снизу забор. Грязь после недавнего дождя. Меня это уже не смущало. Оголодавшее, в паре шагов от смерти, но свирепо желавшее жить, живое существо во мне подняло голову. Существо — на грани между человеком и зверем. Сознание, освобождённое хотя бы внешне от присутствия чуждого мира, твердило, что человек жив. Но голод взывал к зверю, вытаскивая его из остатков человеческого...

Я всегда брёл ближе к домам или к заборам... Потому что так обзор — для этих — лучше. И можно, падая, удариться спиной о стену, но удержаться на ногах. Поэтому и падал у стен. Как сейчас. В состоянии, когда перед глазами всё не то что плывёт, но заносится чёрным, я затих, безвольно распластавшись на асфальтовых обломках. Полулёжа. Спиной к стене — рука вытянута в сторону. Коленом в грязь.

Еда появилась не сразу. Мутный взгляд глаз, перед которыми изорванное в клочья пространство всё ещё качалось и не могло остановиться, тоже не сразу зафиксировал, что рядом что-то изменилось. Я видел что-то ещё более тёмное — во мраке переулка, где над дорогой согнулись столбы с разбитыми лампами. Но осознать, что это, не мог. Как и разглядеть. Пока крыса не осмелилась и не тяпнула меня. Резкая, пронизывающая боль проткнула меня с головы до пяток раскалённым металлическим прутом: помойный зверь, осмелев от моей неподвижности, куснул за мякоть между большим и указательным пальцами.

Рефлекторная судорога заставила меня сжать обмякшие было пальцы. Крыса забилась, отчаянно вереща. А мой зверь, вытеснивший человека, понял лишь одно — добыча! Пальцы конвульсивно сжались ещё сильней. Сумели приблизить бьющуюся, выскальзывающую крысу к стене. Повезло — тоже тощая, иначе выскользнула бы. А так — вжал пальцы между рёбрами тощего хребта... Сил ударить — нет. Пришлось вмять её острую голову в стену и медленно, обеими руками вжимая её в нестроганую доску забора мордой, опустить, словно пытаясь написать на стене нечто, фразу... Крыса замолкла сразу. Недавно сильное, вёрткое, тело расслабилось, и секунды спустя я высосал её, постанывая от наслаждения, а под конец вздыхая от удовольствия... Когда кровь закончилась, я начал чистить крысу от шкурки. Это было тяжело, но я словно выворачивал тело зверя, вгрызаясь вовнутрь. Не выдержал... И сумел сожрать всё, кроме самой шкурки и костей, — шкурку оставил. На всякий случай сунул в карман грязного, давно запаршивевшего пиджака... Помню, как нечаянно прокусил крысиный кишечник и долго плевался, слабо воя уже от бешенства... Зато уже сидел, опираясь на стену. Хотя вой был слаб... Сожрать-то я сожрал, но чужая плоть ещё не стала моей силой.

Они, наверное, с тех пор решили, что кормить меня можно только у мусорных куч. Ну и тащили к ним, когда краем моих глаз замечали искомое.

Им почему-то не понравилось в нормальном городе, ну в центре, где я обычно... существовал... На дне человеческого существования интересней показалось... Я — интересней. На самом дне... В те же минуты прояснения, которые теперь были гораздо чаще, я пытался связаться с ними. Я вытаскивал глянцевые журналы из мусорных контейнеров, садился у стены. Давал уроки языка. Открывал страницу, тыкал пальцем в рисунок, в предмет на нём и называл его. В башке замирало, глаза не пухли. Мне казалось, там пытались сообразить, что я им показываю и зачем.

Они не связались. Может, разум не тот, что человеческий. Хотя что-то поняли. По-своему. После нудных, дурных уроков с усвоением названий предметов меня то и дело заставляли разглядывать эти предметы. Это как в поезде детишки: едут, и то один, то другой толкает в бок соседа с радостным воплем: "Смотри, вон будка! А вон домик!" Всё, что я видел, но не фиксировал краем глаза, видели они и властно поворачивали мои глаза смотреть туда, куда им захотелось.

Но вскоре я понял, что им не интересен мой мир. Их интересовал я. А мой мир стал лишь приложением ко мне. Частью изучения меня.

Правда, понял я это как-то... теми же рваными эпизодами воспоминаний.

Потому что прошло какое-то время, и эти начали экспериментировать со мной, с моими мозгами. И, кажется, с моим сознанием. Типа, в каких условиях живу. И в каких условиях такое, как я, могло появиться. И выжить.

Так я сначала решил.

А кто бы решил иначе?

Затем... Я начал видеть сны.

Ощущение, как будто из гнили, в которую превратились мои, уже почти не подчиняющиеся мне мозги, начали извлекать... ну... что-то вроде дисков с записью — и врубать их на полную мощность. Я не видел этих снов — я жил в них.

Первый сон сбил меня с ног, когда в предвечерних осенних сумерках я пробирался трущобами: овраги, избы, кирпичные дома, вздыбившиеся трещины асфальта, вляпанного в грязь после недавно прошедшего ливня; свалки, худые кошки, своры насторожённых собак, в глазах которых я читал, что вот это исхудавшее тело, которое едва передвигается на ногах, — точняк жратва. Пару раз наткнулся (а может, мне только показалось) на полузаваленные мусором трупы. Но терять было нечего: я обыскивал их или одежду, которая там валялась, и забирал найденные и бережно завёрнутые в тряпицу куски съедобного, сейчас уже заплесневелые...

В глаза швырнуло чёрным, когда я нагнулся за каким-то предметом, отдалённо похожим на консервную банку...

... Я стоял, одетый в какие-то шкуры, на шее висело что-то длинное и побрякивающее, и мощно, сноровисто махал дубиной — длинной такой, мокро хлюпающей, когда попадал по телам и головам снующих вокруг меня... Господи... Это не люди!.. А потом что-то свистнуло у моего виска — и темнота.

Пока я "смотрел" этот сон, лёжа у зловонной кучи, бродячие псины стащили из моей ладони последнюю тряпку с заплесневелым хлебом и дрались за неё в отдалении, в то время как другие собирались поужинать мной. Меня в том сне убили вовремя: одна рука была вытянута в сторону, и слегка оттянувшийся рукав очень удобно для бродяг оставил на виду часть руки, чуть не до локтя. Так что одновременно с ударом по башке "там" я закричал от боли, когда слюнявые зубы впились в мою плоть. Но тень того "я", который дрался во сне, всё ещё витала рядом. Я напрягся — псина рычала, не в силах отказаться от крови и свежего мяса, — и неожиданно для себя легко вскинул ноги. Один ботинок ударил по морде бродячего пса — другой по шейным позвонкам, благо зверь опустил башку, тряся ею и моей рукой. Мой болезненный крик превратился в хриплое рычание, когда пёс завизжал и захлюпал кровью... Нет, вру: он не визжал — взвизгнул раз, а потом упал, хлюпая, — и пошли судороги. Зубы на моей кисти разжались, и я ногами отбросил бьющуюся в конвульсиях псину — навстречу обрадованным сородичам, которые с рычанием окружили умирающее тело... Пришлось отвернуться...

Потом собраться с силами и подняться — благо те отступили. Правда, глаза мои время от времени пытались повернуть. Но на этот раз я был сильней — с их всемилостивейшего позволения. Поэтому я встал, сунул в рот упруго-сухой до изогнутости хлеб и смягчил его слюной, медленно иссасывая напоминание о сытости, перемешанное с вкрадчиво острым привкусом отравы — плесень уже тронула корочку...

И пошёл дальше, с трудом находя на дороге такие места, где можно вытянуть из грязи ногу и всё-таки остаться в ботинке.

И у начала улицы меня загребли в здешний участковый пункт, в обезьянник, где уже сидели два алкаша и трое бугаёв, слегка выпивших, которые этих алкашей... ну-у... третировали. Всего лишь комната с лавками по стенам. Впрочем, и сам пункт был всего лишь двухэтажным домом, пустоватым, прохладным и пахнущим застарелой масляной краской, такими же застарелыми потом и мочой.

Внешне я выглядел, наверное, жалким даже в большей степени, чем те два алкаша. А слабость так привлекательна, когда хочется самовыразиться. Ну, свои комплексы побаловать... И бугаи, даже не переглядываясь, пошли ко мне, лежащему. Меня-то в эту комнату забросили так, что я на ногах не удержался. Подняться не успел...

Для начала они выбили из меня возможность кричать. Мог только кашлять кровью, задыхаясь от удара под дых. Много ли ослабевшему надо... Потом... Потом я увидел их глаза — может, в таком состоянии и придумалось что-то про кровавый отсвет в глазах... Тут ведь ещё и лампочка тусклая... Затем я услышал сквозь напряжённо болезненное гудение в ушибленной голове то самое побрякивание, которое слышал в том коротком сне. Побрякивание чего-то, что свисало во сне с моей шеи. Услышал по нарастающей... И встал на ноги. Благо шли те неспешно: куда деваться жертве в этой комнатушке.

Сознание того меня, который был когда-то в наглаженном костюме и выбрит до блеска, урывками сумело впихнуться в то, что я делал на уровне... Даже не знаю, каком. Памяти, может... Того сна. Сознание остатками цивилизованного человека не дало мне их убить. Хотя тот я, который постоянно слышал порой беспорядочное побрякивание, сумел не только внезапно для троих стать мясорубкой, переломавшей им конечности: в побрякивании я слышал желание убить... Смешное в этой ситуации слово — "слышал". Я хотел убить, как хотел бы дышать, задыхаясь от нехватки воздуха. У меня руки дрожали — вру, тряслись от желания убить... Я так этого хотел, что внутренне плакал и рычал от бешеного желания, стискивая зубы. Но удавка остаточной человечности держала жёстко.

А потом побрякивание стало ритмичным, и я подошёл к двери, не глядя, а лишь краем глаза фиксируя тех двух алкашей, которые втиснулись телами в угол и отворачивались, вроде как: мы ничего не видели — Бога ради, не трогай нас!

К двери я даже не прикоснулся. Встал перед ней и взглянул на металлический прямоугольник с отверстием для ключа. Послышались щелчки, звенящий грохот упавшего на пол металлического предмета, и я вышел. Не останавливаясь, прошёл помещение и оказался в коротком коридоре, где меня тоже никто не остановил. Вспоминая потом этот путь, я сообразил, что не остановили по одной причине: меня не видели. Ещё позже сообразил: меня не видели, потому что я этого не хотел. А ещё потому, что на шее у меня побрякивало что-то невидимое даже для меня.

Тьма... Она не дала мне рассмотреть, куда я двинулся, выйдя из участка... Но побрякивание я продолжал слышать.

Очнулся лежащим ничком на сухом деревянном полу, чьи половицы, толстые, со стёртой краской, выгибались так, что в их дыры могла бы протиснуться крыса. Только крыс здесь нет. Дом, заброшенный. Одна из тех изб, каких полно бывает в дальнем пригороде, который сносится из-за подступающих городских строек.

Полежав и поняв, что мне дали роздых — редкое прояснение сознания, встал и осмотрелся. Темно и тихо. В одном углу железная койка. Голая, сетка ржавая, но переночевать можно. В растрескавшиеся рамы со стёклами, которые вот-вот выпадут, вливался лишь холодный лунный свет. Какая-то тень метнулась в стороне — ухватил её краем глаза. Резко развернулся. Никого. Тихо. Зрение начало приходить в норму — и я понял, что за тень: на стене висело старое зеркало. Волнистое и покрытое чёрными пятнами.

Словно так и надо, я прищёлкнул пальцами. И даже не удивился, не взглянул на пламя, взвившееся между средним и большим пальцами, небольшое, как от свечи. Зато присмотрелся к стеклу, в котором я отражался до пояса. Ранее короткие — что я ещё помнил, зачёсанные назад, сейчас волосы, как у пьяного хиппи, грязные и тяжёлые от этой грязи, свисали прямо на лицо, прикрывая волчий взгляд небольших, неразличимо тёмных глаз. Лицо, заросшее щетиной до неузнаваемости, худое от голода, несло отпечаток странного презрения... К чему бы только?.. К кому?.. К самому себе? Или я хотел, чтобы это выражение было, а на деле черты кривило, отражая, старое зеркальное стекло?

Но почему-то этот взгляд исподлобья ударил по сердцу. Ты знаешь этот взгляд!..

Отвернулся к койке, грузно сел.

Начали возвращаться ощущения. Посмотрел на руки. Грязные и липкие. От засыхающей крови. Бездумно вытер ладони о штаны, которые и так много чего перетерпели... Есть хочется. Сглотнул. И тяжело ухмыльнулся. Надеюсь, не оттого, что только что поохотился. Пусть и вынужденно... Слово "поохотился" мелькнуло странным эхом, но разбираться в нём не стал. Посмотрел на сегодняшнее своё ложе. Устал. Подспудный страх не давал лечь немедленно: проснусь ли в том же сознании, что сейчас?

Почему? Почему я боялся потерять это сознание? Оно ведь не принадлежало тому, кто был раньше... Тому, кто был одним из многих в деловых костюмах...

Но переждать ночь надо.

Под моим весом металлическая сетка койки прогнулась с еле слышным скрежетом. Не расслабляясь, я вытянулся, некоторое время смотрел на прогнувшийся ко мне потолок, а потом всё же закрыл глаза. Некоторое время вдыхал застарелый запах пыли, нанесённой в дом грязи и прогнившего, крашенного масляной краской дерева, а потом, несмотря на застоявшийся в помещении стылый холод, ушёл в сон...

2

— Привет, булочка!

Она, мрачная после бессонной ночи, покосилась на него: у-у, надо же было с ним встретиться именно сейчас на крыльце! И хмуро ответила, встряхнув зонт от воды:

— Привет, кекс!

Игорь предупредительно распахнул перед Леной дверь в дом. Пропустив её мимо себя, вороша свои тёмные волосы и ладонью сбивая с них капли, в спину спросил:

— А что так — грустно?

— Ничего. Погода такая. — Ответ она придумала не сразу, лишь собравшись с силами и заставив себя говорить. И тут же, опережая его, спросила: — Ты куда? В тренажёрный?

— Ага. А ты?

— В медитацию.

— Ты — в зал для медитаций? Что ты-то там забыла? Тебе бы лучше в тренажёрный — со мной. Вес бы сбавила, а то и мышцы укрепила бы. Знаешь — какая была бы! Конфетка!

— А тебе не всё ли равно? — буркнула она, даже не пытаясь отрезать что-то на "конфетку", а только изо всех сил мечтая, чтобы он немедленно свалил в тренажёрный зал и оставил её в покое.

— Знаешь... — Он раздражающе внимательно разглядывал её. — С тобой, будь ты бесконтактницей, я бы сейчас постарался не связываться.

— Это комплимент или издёвка?

— Лена, что случилось? Ты агрессивна.

— Я человек. Может же у меня быть и другое настроение, кроме ангельского терпения и дурацкой радости! — уже рявкнула она. И не пожалела о своём рявканье, как бывало иногда, когда срывалась. — Может, мне тоже хочется бывать иногда агрессивной! Надоело умилительно хлопать глазками, чтобы все вокруг счастливыми были!

— Понял. Не дурак, — спокойно откликнулся Игорь, и вот теперь ей стало стыдно.

Но всё равно насупилась и быстро, чтобы не нагрубить ещё больше, ушла по коридору, ведущему к залу для медитаций.

Зал был нужен не совсем по назначению. Лена хотела выспаться, но не хотела, чтобы об этом знали. В "лотосе", конечно, ей, нетренированной, не посидеть, но на коленях вполне, вполне... Прежде чем зайти в зал, переоделась в раздевалке при нём. Развесила по краям шкафчика и на дверце мокрую после дождя одежду, расчесала светлые волосы, чтобы распушились и высохли. За это время убедилась, что в помещении никого нет — утро же. Плотно закрыла дверь — и наревелась всласть.

В зале, успокоенная и уже с высохшими глазами, включила музыку и села на колени... Задремала сразу, но глубокий сон шёл плохо. А потом Лена учуяла что-то странное — какой-то сладковатый запах, узнала дымный привкус горящей свечи. Где-то в дремотном забытье подумалось, что кто-то вошёл в зал и тоже сидит, медитируя. И этот кто-то любит при этом жечь ароматические свечи. Думая об этих свечах, и уснула.

... — Лена...

Девушка вздохнула и подняла голову.

Игорь. Сидит перед ней на корточках, вглядываясь в лицо.

— Чё надо? — хмуро спросила она.

— Мне ничего, — меланхолично ответил он. — Алексеич зовёт.

Он встал на ноги и даже спрашивать не стал, помочь ли ей. Аккуратно взялся за её локти и легко поднял. Если он и побывал в тренажёрном зале, то успел переодеться. Снова в обычных джинсах и в летнем джемпере. Осмотрел её придирчиво и предупредил:

— В кабинете будет не только Алексеич. Переоденься. И носик попудри.

— Почему носик? — вяло после сна возмутилась Лена.

Игорь хмыкнул и легонько ткнул в вышеназванный.

— Потому что.

И ушёл, пока возмущённая девушка подбирала слова обругать его.

Если бы парень сказал, что её просто ждут, Лена бы засела в раздевалке надолго. Ну, хотя бы чтоб позлить его. Но Алексеич... Как сказала одна знакомая — другие весовые категории. Так что девушка стремительно переоделась и обновила боевую раскраску, чтобы спрятать запавшие после плача глаза и мешки под ними.

Игорь терпеливо ждал у дверей в раздевалку.

— А кто там будет? — спросила Лена, поспевая за ним, длинноногим по коридору.

— Не знаю. Один перец какой-то там уже сидит. Но, кажется, один из наших. А может, не из наших, но я его, кажется, у нас несколько раз видел.

— Есть хочу, — невпопад сказала Лена.

— Хочешь, потом сбегаем в кафе? Тут неподалёку открытое армянское есть. Знаешь, какие у них шашлыки в бандере делают? Ммм...

— Игорь, если ты хоть слово ещё скажешь про шашлык, я из тебя его сделаю!

— Не выспалась, — сделал вывод парень.

— А... а ты откуда знаешь?!

— Алексеич сказал, что заходил к тебе. Ты заснуть не могла (Лена остановилась и закрыла лицо ладонями, пряча вспыхнувший на щеках румянец), и он зажёг тебе пару свечей. Ну, чего остановилась? Идём. И так опаздываем.

Пока дошли до кабинета, Лена успокоилась. Могла бы сообразить сразу, что хозяин дома по-звериному чует малейшую неправильность в ауре собственного жилища. Ладно. Если он позаботился о ней, значит, ничего страшного. Но на будущее надо бы учесть. Алексеич одно и то же замечание своим ребятам не делает. Забота заботой, но команды должны состоять из тех, кто сразу усваивает урок.

Игорь снова пропустил её вперёд, в кабинет, где хозяин пока отсутствовал. А потом, когда девушка шагнула и остановилась, выглядывая место, куда сесть, парень, снова придержав под локоть, направил её в дальний угол. Здесь стояли низкие кресла, а перед ними журнальный столик, куда Лена положила свою сумочку. И огляделась, после чего сразу успокоилась. Место было примечательно тем, что с обеих сторон от кресел здесь стояли кадки с фикусом, чьи ветви нависали над сидящими. Если сидеть тихонько и скромно — никто в кабинете на них двоих не обратит внимания.

Чувствуя себя в уютном гнёздышке, Лена даже улыбнулась. Почти как в детстве, когда играешь в какие-нибудь догонялки и прячешься от водящего с радостным воплем: "Я в домике! Я в домике!"

Она посмотрела на Игоря. Он сидел спокойно, не думая о каких-то дурацких детских играх, зато внимательно осматривался. Точней — смотрел в противоположный угол, где тоже в "домике", по впечатлениям, прятался тот самый незнакомец, о котором парень уже говорил. Лена с интересом заглянула в угол и столкнулась взглядом с мужчиной, который в этот момент тоже поднял глаза на них.

— Здравствуйте.

Низкий голос заставил девушку машинально откликнуться и поздороваться сразу за себя с Игорем. Чем-то мужчина был схож с парнем. Даже одет так же — в джинсы и в лёгкую куртку, сейчас расстёгнутую, так что из-под неё виднеется лёгкий джемперок. Такой же высокий и темноволосый. Только гораздо старше. Стрижка короткая, по вискам — видимая даже через весь кабинет проседь. Лицо скуластое, голодное, словно работал всю ночь, как и девушка, и не успел забежать куда-нибудь поесть. Но, приветливо улыбнувшись, мужчина преобразился. Морщинки, собравшиеся у глаз, заставили Лену улыбнуться в ответ.

Стук и небольшой треск. Она обернулась к Игорю. Тот, абсолютно серьёзный, не глядя на неё, пододвинул своё кресло ближе. Сначала она не поняла. Быстрый взгляд на незнакомого мужчину — тот опустил глаза, затаённо улыбаясь. Поняла. Игорь — ревнует?!

Теперь Лена с огромным интересом взглянула на симпатичного незнакомца. А что? Ревновать к такому можно... Но... Игорь? Или это командная солидарность, когда в узкое пространство объединённых чем-то людей чужака допускать не хочется? Ой, как интересно!.. Когда незнакомец уставился на дверь кабинета, Игорь что-то еле слышно проворчал. Лена тоже опустила глаза. Теперь она не чувствовала себя пышечкой-булочкой. Теперь она ощущала волнение светской львицы, которая обнаружила потенциальную добычу, когда игра в "третий лишний" оказалась весьма кстати... Минуты, правда, хватило, чтобы прийти в себя и посмеяться над собственными устремлениями. Глупости всё это. Она здесь не для того, чтобы напропалую флиртовать с двумя мужчинами. Да и с одним — смысл? Со своим личным-то не разобралась...

Додумать не успела.

Дверь кабинета распахнулась, и в кабинет вошли трое — незнакомая женщина, сопровождаемая такими же незнакомыми мужчинами. За ними — хозяин дома. Алексеич оглядел всех "прячущихся" по "домикам" и, ухмыльнувшись, поздоровался. Удивлённые гости поневоле тоже поздоровались с присутствующими. Лене даже показалось, что кое-кто из них хотел возмутиться по поводу "посторонних" при беседе, но Алексеич быстро переключил внимание гостей на себя. Лишь раз взглянул на Лену. Та тихонько кивнула и с расслабленной улыбкой откинулась в кресле, распространяя вокруг себя волну эмпатии.

Боковым зрением она отметила, что и Игорь успокоился.

Гостей хозяин дома усадил в кресла перед столом.

— Я вас слушаю. — Гости молчали, переглядываясь, и Алексеич, нисколько не смущаясь, продолжил: — Вы позвонили вчера, сказали, что у вас есть дело, которое оказалось не по зубам полиции. Я понял — вы считаете, что дело это связано с паранормальностью. Прошу вас, расскажите мне об этом деле чуть подробней, чем по телефону.

Гости молчали. Игорь, жёстко изучавший всех троих, кивнул Лене и чуть не губами прошептал:

— Женщина слабей.

Эмпатка кивнула и сосредоточила волну воздействия на гостье.

— Два года назад пропал мой муж, — твёрдо сказала женщина, слегка рыхловатая брюнетка, со стильной, ухоженной стрижкой, в деловом брючном костюме серого цвета, оживляла который лишь маленькая брошь на лацкане жакета. — У него своя фирма. И для нас, для семьи, он пропал очень не вовремя. Сын, — кивок в сторону долговязого угрюмого парня с тёмными патлами свисающих на лицо волос, — ещё не вошёл в курс дела. Ему рано таким заниматься. Мой брат, — кивок на высокого мужчину в светлом костюме, — тоже не вполне разбирается в бизнесе. И предприятие постепенно разваливается. Мы сейчас с трудом удерживаем его на плаву. Все деньги... — Она поморщилась. — Вместо того чтобы получать прибыль, мы все деньги вкладываем в это предприятие. Муж начинал своё предприятие с нуля, и все тонкости ведения дел знал только он. Мы разобрались с бумагами, но вести дело так, как это делал он, у нас не получается. Мы на грани разорения.

— Что говорит полиция?

— Там считают, что мужа в городе нет.

— Вы говорите так, словно точно знаете, что он в городе.

— Он в городе, — сухо ответила женщина. — Мы несколько раз видели его. Опустился ужасно. Возможно, он потерял память.

— Почему же вы обратились ко мне?

— Дмитрий... — Женщина замолчала, будто ей не понравилось, как она произнесла это имя. — Дмитрий исчезает. Полиция несколько раз выезжала по нашему вызову, но на том месте, где мы видели моего мужа, никого не находили. Мы уже стали посмешищем для полицейских. Они убеждены, что мы играем в какую-то свою игру.

Лена чуть не фыркнула. Сегодня целый день упоминается игра... Что бы это значило? Или никакого значения в этом нет? Простое совпадение? Вряд ли... Женщина ей не понравилась. Искать мужа только ради фирмы. Ну-ну. Наверное, жили на грани развода, ну и потом... Интересно, что скажет им Алексеич?

— Что значит — исчезает? — бесстрастно спросил хозяин дома.

— Это значит, что он заходит в какое-то замкнутое пространство, в котором мы его сторожим до приезда полиции, а потом его не находят.

— Замкнутое пространство? Например?

— В последний раз мы видели его входящим во двор продуктового магазина, — вмешался её брат. — Тот со всех сторон загорожен высоким металлическим забором. Мы упросили администрацию магазина проверить двор. Их охранники были так любезны, что выполнили нашу просьбу. Кроме грузчиков и рабочих, никого не нашли. Если вы думаете, что мы не сообразили проверить подвал на выход через него, то мы проверили и подвал тоже. Он оказался без выхода на улицу.

— То есть вы считаете, что он прячется, потому что потерял память, — задумчиво сказал Алексеич. — Вы пробовали окликать его по имени?

— Естественно. Он сразу уходит.

— Ну а если предположить, что он ушёл не просто, потеряв память? Что могло заставить уйти его из семьи?

— Ничего! — категорично заявил брат. — В семье хорошие, даже прекрасные отношения. Дом — великолепный. Работа ему всегда нравилась. Сам себе начальник, сам себе хозяин — плохо ли? Только потеря памяти — и ничего больше! Вы — возьмётесь за это дело? Это срочно!

— Фотографии? — снова равнодушно спросил Алексеич.

Женщина с сомнением посмотрела на него и открыла сумочку, поставленную на колени. Небольшая стопка бумаг вскоре оказалась на столе.

— Как вы ведёте дела? — поинтересовалась она. — Вот моя визитная карточка. Здесь все телефоны. Вы оповещаете о ходе дела? Или звоните, когда есть какой-то результат?

Пока шёл уже сугубо деловой разговор, Лена обратила внимание на патлатого парня, который не произнёс ни слова, пока сидел. Но, кажется, сам того не замечая, постепенно сутулился всё больше. Девушка даже вздрогнула, когда мать (ощущение — не глядя) стукнула его по спине, наверное, таким образом напоминая, чтобы сын сидел прямо. Кажется, парень с трудом удержался, чтобы не огрызнуться. Потом исподлобья огляделся... Лена не успела отвести глаза, и он уставился прямо на неё — глазами, в которых плескалась такая ненависть, что она не сразу потом собралась с силами, изумлённая. "Успокойся..." — мирно посоветовала она, буквально окутывая парня облаком эмпатии.

Поддался легко. А девушка отметила, что он слишком нестабилен в эмоциях. Интересно, сколько ему? Лет восемнадцать есть? Любопытно, почему он так... злится? Может, в этой семье, кроме пропавшего мужа, есть и другие проблемы?

Алексеич тем временем договорился о деталях и поднялся.

Гости правильно поняли хозяина дома и, взрослые — негромко переговариваясь между собой, пошли к двери — патлатый парень позади всех. Перед тем как перешагнуть порог, он оглянулся на Лену. Девушка с трудом удержалась, чтобы машинально не поцеловать свою ладошку, посылая ему воздушный поцелуй. Всего лишь чуть улыбнулась, передавая незримый посыл: всё будет замечательно — успокойся! И эхом от уходящего — глубокий вздох... Лена вздохнула сама. Переживает...

Игорь покосился на девушку, и Лена с трудом удержалась от детского желания показать ему язык.

Дверь закрылась, и хозяин кабинета, выждав секунды, кивнул на освободившиеся кресла перед собой.

— Садитесь. — Когда все трое выполнили его предложение, Алексеич сел сам. — Времени на знакомство у вас не было. Поэтому я вас представлю друг другу. Влад. Мой хороший товарищ, который работает сам по себе. Изредка, по моей просьбе, занимается теми делами, в которых он спец. Лена — эмпат. Игорь — бесконтактник. Видящий боевую агрессивную ауру.

— Влад, а вы в каких делах спец? — наивно глядя на мужчину, спросила Лена. Но улыбка простушки на её губах продержалась недолго: отклика на эмпатию, которая его должна была расположить к себе, она не почувствовала. И рассердилась: это уже третий, считая Алексеича, человек, которого она "пробить" не может!

— Ну, вот в этом деле, например, немного соображаю, — откликнулся Влад.

— Не трать на него силы, — посоветовал Алексеич девушке. — Его иной раз и я пробить не могу. Хотя... — он насмешливо уставился на Влада. — Есть у него одно уязвимое местечко.

Тот улыбнулся спокойно. Лена вообще заметила, что он двигается и реагирует на всё довольно неспешно. Словно безмятежный тигр.

— И какое же это?

— Без свидетелей, — заявил хозяин дома. — А то покажу ребятам, и где гарантия, что ты их однажды не доведёшь до белого каления и они не воспользуются твоей ахиллесовой пятой? Итак, на некоторое время вам придётся собраться в группу. Другого такого спеца мы не найдём по этому делу. Влад — мастер-пространственник.

Игорь и Лена переглянулись. Оба только смутно догадывались, что это такое.

— Это значит, — тихо объяснил Влад, — что иногда я могу заметить прореху в пространстве и попробовать войти в неё.

— Сейчас Влад пока свободен от дел, которые требуют работы всей его группы, — продолжил Алексеич. — Поэтому он согласился помочь нам в этом деле. Вы все слышали, что случилось с пропавшим человеком. Есть подозрение, что этот человек, возможно, неосознанно использует прорехи в пространстве и таким образом уходит от тех, кто пытается его нагнать. И всё-таки подозреваю, что моя версия насчёт потери памяти тоже имеет основание. Жена пропавшего оставила нам и карту города с обозначениями тех мест, где его... якобы видели. Говорю "якобы", потому что версия полиции — человек погиб, но тела не нашли. И эта версия тоже имеет право на истину, пока не доказано обратное.

— Льдянов знает? — спросил Влад.

— Знает.

Олег Льдянов, бывший работник полиции — ныне хозяин частного охранного агентства, довольно часто сотрудничал с командами Алексеича. Его имя в устах Влада заставило Игоря более уважительно взглянуть на мужчину. Лена улыбнулась. Как мало мужчинам надо, чтобы изменить друг к другу отношение.

— С чего начнём? — спросил Игорь.

— С того, что немедленно покинете мой кабинет, — заявил Алексеич. — Я дал вам дело. Дал к нему все материалы. Дальше разбирайтесь сами. До свидания.

Они вышли из кабинета, остановились посмотреть друг на друга.

Лена подумала: "Если они сейчас быстро не решат, с чего начинать, я помашу им ручкой и побегу домой. Есть хочу!"

— Здесь неподалёку есть небольшое армянское кафе... — начал Влад.

Девушка не выдержала и засмеялась, а Игорь ухмыльнулся.

Через минут двадцать они сидели за столиком, ели салаты и поглядывали на стойку, откуда им должны были принести горячее. Последнее было очень даже важно, учитывая дождь, под которым всем троим пришлось пробежать, добираясь до кафе с автостоянки, расположенной через дорогу от него. Одновременно на столике были разложены две карты города. Карты были необычными: во-первых, они были принтерными увеличенными копиями, во-вторых, места встреч с пропавшим мужем были скрупулёзно обозначены датами.

— Хм... Смотрите-ка, — сказал Игорь, сдвинув брови и постукивая кончиком вилки по столу. — А ведь если соединить эти линии, получится спираль.

— Слишком натянуто, — разочарованно сказала Лена. — Пробелов между точками слишком много. И что нам эта спираль может дать?

— Как что? На второй карте эта спираль раскручивается в другую сторону. Смотри. Видишь? Из центра города он постепенно снова уходит к окраинам. Значит, можно определить, где мужик появится в следующий раз. И встретить его.

— А он возьмёт и сбежит. И вообще всё это за уши притянуто. Как мы будем искать его — я даже не представляю.

— Я немного представляю, — задумчиво сказал Влад. — Для начала надо бы посмотреть все эти места, где он уходил от тех, кто пытался его остановить. Поездим, посмотрим. Если он и впрямь использовал для ухода прорехи в пространстве, значит, придётся вызывать мою жену. Она пока с детьми в деревне. — На удивлённые взгляды Влад объяснил: — Она лучший, из экстрасенсов, кого я знаю — из тех, кто умеет работать по фотографиям. А у нас этих снимков — вагон и маленькая тележка. Если он легко использует эти прорехи, будет удобно, если мы постоянно будем знать место его появления и в следующий раз.

И снова разложил на столе фотографии пропавшего Дмитрия.

Лена взяла одну из них, пригляделась. Мужчина на фотографии был невысоким, большелобым, из-за чего небольшие глаза в тяжёлых веках смотрели пристально и как-то устало. "А может, мне кажется, что устало, потому что я сама в последнее время замотанная", — вздохнула девушка. Пропавший ей понравился. И не потому, что симпатичен. Мужчина не был красив. Но было в нём нечто, что привлекало внимание к его лицу, к глазам. Сама же себе Лена призналась, что этот Дмитрий понравился ей именно потому, что жена слишком равнодушно говорила о нём, больше упирая на то, что без него семейный бизнес с трудом держится на плаву. "То есть, если быть честной, — решила Лена, глядя на Дмитрия, — он мне нравится потому, что я его пожалела..."

— Лена!..

Она с трудом перевела взгляд на Игоря. Тот смотрел как-то испытующе.

— Что?

— Горячее принесли, — объяснил Игорь, кивая на стол. — Дай фотографии. Мы решили их поделить, чтобы запомнить пропавшего. И ещё. Кажется, ты кое-что прослушала. После обеда мы хотим съездить на место, где впервые Дмитрия видели. У тебя как со временем? Ты выспалась? — И объяснил уже для Влада: — Она работает ночной нянечкой, не всегда успевает высыпаться.

"Если бы только высыпаться не успевала", — про себя вздохнула Лена. Но прикинув время и то, что придётся сидеть в съемной квартире с двумя другими девушками, она подумала, что вариант, предложенный мужчинами, гораздо лучше.

— Отосплюсь ещё, — сказала она. — Я тоже хочу с вами на то место. А вдруг там что-нибудь интересное найдём?

3

Этот сон оказался не длинней предыдущего.

Скрестив ноги, я сидел на развилке дорог. Вокруг пустыня. В смысле — пустынно. Хотя по сторонам дорог разбросано много чего: и леса, и сквозь деревья видневшиеся луга, а то и строения. На самом перекрёстке было пустынно. И тихо. Так, как будто мир умер... Но по сторонам я не смотрел. Я опустил глаза на содержимое внутри круга, в центре которого сидел. Невнятные знаки, начертанные чьей-то рукой, образовали призрачно-зелёную паутину, которая не давала мне вырваться из этого круга. Так я знал во сне. А когда шевельнул правой рукой в попытке что-то сделать с этими знаками, звякнула толстая цепь, чей будто чугунный наручник давил кисть к земле...

Из круга я так и не смог выйти.

... Ночь впервые дала мне настоящий отдых и поутру возвращение в отчётливое сознание. Но это сознание оказалось странным. Я всё понимал. Всё видел чётко и ясно. Как будто закончилась тягучая болезнь, в которой колышешься, слабый и постоянно раздражённый от бессилия. Но чувствовал себя другим. Успокаивал себя тем, что человек, пробродяживший столько времени, как я, и не мог бы чувствовать себя иначе. Впервые задумался, не попытаться ли вернуться в нормальную жизнь... Странно притом, что не проснулся тогдашний лощёный "я" и не возрыдал от себя, заскорузлого от грязи... Но притом же... Зеркало на стене тянуло к себе неудержимо.

Волчий взгляд остался. Хуже — приобрёл злой огонёк голодного зверя. Чувствовал я себя сильным и жилистым, как... человек, долгое время промышлявший только охотой. В лесу, который сгорел.

Я сглотнул. И отвернулся.

Здешних мусорных куч для меня не хватает.

Меня затрясло, когда я понял, что только что мысленно сказал. От смеха затрясло... Непроизвольный оскал — это я сморщился в ухмылке, из-за которой снова треснула нижняя губа и... И подумал о том, что неплохо бы в этой избе под снос остаться на пару дней. Поохотиться на бродячих собак, которых здесь прорва — брошенных хозяевами после переезда в высотки. Отъесться.

Слизнул струйку крови, пробиравшуюся по подбородку, застревая в щетине.

Так вернуться, или поискать жратву?

Старательно давя мысль, что те, лезущие изнутри в мои глаза, могут заставить меня снова следовать их указаниям, я обернулся к койке, на которой проспал ночь. И увидел.

Спинка кроватная... Нет, не спинка. Металлические дротики, вдетые в дутые, полые дуги. Подошёл. Один из них сжал, подвигал. Качается. Слабо завинчен. Примерился: стопа умещается между дротиками. Ботинки раздолбанные, но подошва ещё ничего. Ударил ногой, отбивая нижнюю перекладину вниз. Туго шло. Но шло... Совсем немного напора — и дротики вышли сами. Взмок, остался без сил, сердце моталось — вот-вот разорвётся от напряга, но вынул все.

Грязные пальцы, кости с подвысохшей плотью на них, чуть дрожа от недавнего усилия, жадно перебирали добычу, примериваясь к ней, к её тяжести, к её удобству. Как к оружию — понял чуть позже. Свалился у стены. Ноги тоже дрожали. Перед глазами плыло, но не оттого, что вернулись те, кто вверг меня в это состояние жизни. Плыло, потому что голоден и устал от физического напряга. И хотелось есть. Так хотелось, что от одной мысли голова поехала... нет, поехало пространство перед глазами... Потом вспомнил о крысиной шкурке, припрятанной в кармане, чуть ожил...

Замер на полувздохе: кто-то негромко и пока неразборчиво говорил за дверью, постепенно приближаясь — судя по нарастанию звука... Шевельнуться боялся. Сидел всё так же, прислонившись к стене, к выпуклым, чёрным от старости и дыма брёвнам, отчётливо чувствовал запах заплесневевшей, седой от паутины пакли, торчащей между ними.

Это я так думал — походя о себе, что сидел... На деле — уже не просто сидел, а до судороги сжимал в кулаках дротики. Встать боялся. Половицы скрипели, а иной раз с таким кряканьем, что я сам вздрагивал, пока ходил... Но сейчас... Поза. Когда понял, как сижу, не то что встревожился, а удивился. Но как-то размыто. На полное удивление сосредоточенности не хватило.

Готовый прыгнуть. Одна рука согнута — локтем в паклю, ладонь для упора в бревно. Нога медленно едет чуть вбок — для упора, когда настанет время прыгать в сторону. Напряжён так, что холодный пот быстрыми каплями падает на горячие ключицы... В общем, если что — не встать, а сразу прыгнуть.

Дверь отворилась, как будто пинком её.

Вошли — я узнал сразу. Даже не стал осмыслять, точно ли это они — те двое, что ограбили лежащего под аркой. Осмыслил лишь, что в избе темно — для них, пришедших с осеннего солнца. Дверь-то за ними закрылась — неохотно и не сразу.

Прыгнул мгновением позже. Как только узнал. Прыгнул не к ним, а встать на ноги. Метнул один дротик — возможно мне только показалось, что глаз первого чавкнул... А пока второй пытался осознать, что происходит, целясь из оружия, которое плясало в его руке, тычась в стороны, я проскочил те шесть шагов, которые нас разделяли, и ударил вторым дротиком в заикающийся рот.

Ударил сбоку и сверху вниз — так, что пригвоздил его к стене: пробившая череп часть дротика прошла дальше и застряла в пакле между брёвнами.

Острие у металлического прута отсутствовало.

Вопросом: "Откуда у меня такая сила?" я так и не успел задаться.

Смотрел на упавший пистолет и думал только одно: "Наконец-то..."

— ... Лот 6Д 360!

— Продано!

После этих слов, раздавшихся неизвестно откуда и неизвестно откуда мне знакомых, напугавших меня до уср..., я упал на пистолет, как на последнее, что может сохранить мне жизнь. Но поднять его не успел, только больно ударил пальцы о рукоять. Последнее, что помню... Закрытая до сих пор этими двоими, дверь распахнулась и с грохотом полетела в избу с хлипких петель — а хлынувшая из неё волна сумасшедшего белого света выстрелила не только по глазам, но и по голове.

Взяли меня тёпленьким. Били так, что на остатках сознания был уверен — убьют.

Ничего — выжил.

Хуже, что вспомнил. Вспомнил то, что не должен был вспоминать, потому что это чужое воспоминание, не моё...

Но вспомнил. Легко.

Артефакт. Живому нельзя прикоснуться к нему. Живой прикоснулся. Живой не должен был получить того, что даёт артефакт. Живой получил.

Я не хочу помнить об этом... Не хочу!.. Выдерите это из моей головы! С мясом, с частью мозгов, но я буду счастлив без нечеловеческого в моей голове, ну пожалуйста-а!! Я не хочу-у... Вой, вырвавшийся из утробы, убиваемой, раздираемой, когда выть нельзя, потому что... дышать нечем... Оставили в покое. Отошли.

Кому... Кому меня на этот раз продали?

И что ему нужно от меня...

"Ты кто?"

"Я бессмертный..." — Рыдающий голос прогнусавил глупые слова и всхлипнул.

"А такое бывает — бессмертие?"

"Бывает. Только вот бессмертие моё — ворованное..."

"И что из того?"

"Я заперт в тебе. До этого сбежал из другого тела".

Пауза.

"Ты перебираешься из тела в тело?"

"Да. Чтобы не поймали".

Пауза.

"А сейчас тебя поймали".

"Вместе с тобой! Вместе!.. Но так не бывает, чтобы вместе... не бывает-е!!"

"Хорош визжать, скотина... Значит, это ты выдавливал мои глаза?"

"Я не выдавливал!! Я смотрел! Я понять не мог, что это за мир, я думал здесь спрятаться! Ты не должен был остаться в этом теле! Не должен! Я бы заменил тебя, вписался в здешнюю жизнь!.. А ты всё не уходил и не уходил!"

"Заткнись!.. Тебя поймали и продали вместе со мной. Что это значит?"

"Я буду рабом в твоём теле... — Новое рыдание. — Вечным рабом!"

"Чьим?"

Пауза.

"Такие эфемерные, как ты, называют их богами".

Презрение, жирной плёнкой всплывшее на поверхности уже приевшегося нытья, заставило меня шевельнуться. Ах ты ж... Сволочь...

"Они нас слышат?"

"Конечно".

"Эй, вы... Боги, блин... Что нужно сделать, чтобы этот свалил от меня? Чтоб моё тело осталось мне же?"

"Что ты делаешь?! Что ты делаешь?!"

"Хороший вопрос... — Шёпот, бархатно-невесомый, отовсюду и ниоткуда ниспадал на измученное тело мягким и нехолодным снегом. — Хороший урок... Если физическое тело пройдёт сквозь ад спиральной смерти, если ты выживешь — будешь жить срок, положенный тебе по времяисчислению Земли. Согласен ли ты, эфемерный (он, этот фиг знает кто, выделил обращение не только паузами, но оттенком странной, прозрачной насмешки), на это условие?"

Ишь... Голос, слышимый отовсюду. Как бесплотный. А били по-настоящему...

"Не-ет!! Не соглашайся!!"

Лежавший на животе, я с трудом напрягся и, стискивая ноющие зубы, заставил переломанное тело лечь набок. Отвечать этим... в положении мордой в пол? Ни за что. Ничего не слыша из-за оглушительного протестующего визга, рвущегося из-под черепной коробки, выдохнул:

— Да.

"Не-е-ет!!"

Ослепительный свет, видимый сквозь веки, которые я так открыть и не смог, пропал. Вместе с ним пропали остатки воя в моей башке, которую я не удержал, и она грохнулась ухом в холодный пол... Без сна, просто давая покой уставшему от передряг телу, я до вечера пролежал в пустом заброшенном доме, в компании с двумя трупами.

Когда в доме постепенно исчез паутинно-пыльный свет солнца, а от углов полезли чёрные тени, я подтащил к лицу руку и отбитыми пальцами соскрёб с глаз засохшую кровь, постанывая от боли, когда корка цеплялась за сломанные ногти. Прошептал, по ощущениям, бумажными губами:

— Сны... Это были твои тела?

"Да, — покорно и сразу откликнулся "бессмертный". — Но они меня всегда искали и находили быстро. Я думал, что с тобой получится лучше..."

— Не п... . Придумаем что-нибудь... Отобьёмся.

"Ты ничего не понимаешь. От них не отделаться".

— Мудак... Тебе... радоваться бы... что не понимаю.

"Как это?"

— Подожди чуток...

Собственное тело пришлось собирать по кусочкам: руку к себе, ноги к стене для упора, сжались мышцы солнечного сплетения — рывками подтащил себя к брёвнам, сел.

Больше лежать нельзя. Холодно. Можно вообще не встать... Дышал мелкими вдохами-выдохами.

— Они будут... здесь? Всегда?

"Нет. Боги набросили на нас информационную сеть. Будут следить по ней".

— А... Тогда ладно. Жить... можно.

"Ты не представляешь, на что согласился".

— Мне... плевать на... что будет. Я... жрать хочу.

"Но ты..."

— Пасть... закрой.

Заткнулся наконец.

А я сумел, опираясь на выпуклые брёвна, встать. Потом, будто арестант, долго ходил по избе, наваливаясь на стену, пока взвывшие при первом движении мышцы не затупели в ходьбе. Этот мудак, который сидел в моих мозгах...

"Не ругайся", — угрюмо сказали.

— Пока... и не начинал.

Нашагавшись, встал у окна, чуть сбоку, чтобы нечаянный прохожий не разглядел, и уставился на два тела, лежащих на полу. Шмыгнул носом, непроизвольно сжимая плечи от промозглого воздуха, свободно входящего теперь в избу через выбитую дверь.

— А с тебя... есть какой-нибудь... прок?

"От тебе подобных со мной уходить легко".

— И всё? Ну, ладно. Потом... разберёмся.

Помогая себе руками, я сполз по стеночке и очутился рядом с первым мертвецом. Брезгливо глядя на него, долго дышал со свистом, размышляя о собственной брезгливости и внутренне усмехаясь ей. Наконец, сморщившись, вцепился в куртку трупа и подтащил себя к нему. Снова пауза. Я вспоминал, как эти двое обыскивали меня. Когда-то. Хорошие люди. Не добили. Как я их... Ощерился в угрюмой ухмылке.

До позднего вечера, пока в избе свет не пропал, я успел многое: переоделся в чистое, тяпнул из чекушки, найденной у первого, "молочка от бешеной коровки"; закусил смятым плавленым сырком, найденным в кармане другого... И почувствовал счастье, когда пальцы в нагрудном кармане присвоенной куртки наткнулись на пачку сигарет.

Трупы спихнул в подпол. Тряпьё, которое осталось, бросил на койку.

Двигаться уже легче. О единственном пожалел — нельзя взять с собой дротики.

— Ну что... Выходим? С чего всё начнётся?

"Спираль будет сжиматься. Потом — наоборот. Иногда я смогу тебя предупреждать о приближении испытания. Но чаще — нет. Тебе придётся самому приноравливаться угадывать приближение спиральной смерти".

— Надо... так надо.

Тупые от боли, от страха, от голода мозги выдали в воображении не картину смерти в какой-то спирали, а соображение о том, что смерть будет неполной. Раз кто-то проходил её: "... тело пройдёт физический ад", значит, есть шанс уцелеть.

... Но прошло трое суток, прежде чем я понял, что такое ад спиральной смерти.

Первая смерть ждала меня на приличной городской улице и чем-то было похожа на отголосок той, что подозревали во мне те двое, которых я убил.

Уже забывший о бредовой мысли про какую-то спиральную смерть, я сидел на скамейке, рядом с детской площадкой, и дремал, сытый и по-своему даже счастливый. "Бессмертный" больше не лез изучать мой мир, сидел смирно, а в кустах, которыми густо оброс металлический забор площадки, я обнаружил мирно дрыхнущего алкаша. Быстрый обыск его карманов — и мои съестные припасы пополнились хлебной горбушкой и размазанным по ней куском солёного сала. Поскольку у меня появились финансы, конфискованные у трупов, я позволил себе наведаться в аптеку и сумел привести себя в более или менее приличное состояние, при котором не приходилось ходить, охая на каждом шагу. Оказывается, что это счастье — двигаться, не думая о боли.

Так что я сидел, в полудрёме наслаждался сытным ужином на свежем воздухе, одновременно раскуривая сигарету... Скамья хороша была тем, что расположена в углу, в зарослях крапивы и какого-то низкого кустарника. Половина её, сломанная, осела на землю, так что никто не покушался занять её или согнать с неё подозрительного алкаша.

На площадке, благо день в разгаре, носились писклявые дети, на которых покрикивали голосистые мамаши. Курили подростки, прячась в высоких кустах, у старой деревянной площадки, на которых раньше выступали всякие кандидаты...

Забыв о сигарете в размякших пальцах, я загляделся на одного, напомнившего о сыне. Такой же патлатый и злой, каким я запомнил своего пацана, встретив в первые полгода скитаний на улице и спрятавшись от него... Этот даже говорил так — сплошным матом, ни единого живого слова. Ну, пока мать не слышит... Как будто почувствовав мой взгляд, пацан волком взглянул на меня, а потом отвернулся, сморщившись и смачно сплюнув в сторону... Похож...

Но вспоминать прошлое не хотелось, и я перевёл взгляд на улицу, видимую сквозь решётки забора. Обычная улица спального района: лениво двигающиеся перед домами машины, редкие прохожие; старухи, сидящие на скамейках, бодро промывающие кости всем мимо проходящим соседкам.

"Приготовься", — бесстрастно сказал "бессмертный".

— К чему? — машинально откликнулся я.

Сигарета, поднесённая было к губам, выпала из резко занемевших пальцев. Резкая судорога в левой руке была так сильна и внезапна, что свет перед глазами померк в мгновение. А потом я умирал от тяжелейшей боли в груди, причём не только задыхаясь, но чувствуя при том, что меня тошнит... Какое — чувствуя, когда я чуть не задохнулся от рвоты, свалившись ничком у скамьи... А потом... А потом была смерть, когда последней мыслью было недоумение: "Но мне же обещали!" А что обещали? Уже не помнил...

И вдруг меня выдернули из сумасшедшего бреда, из грязи собственной рвоты!

Я снова сидел на скамье и оторопело смотрел на сигарету в своих пальцах. А вокруг был мирный солнечный день. Со мной всё было в порядке, никакой боли, никакой рвоты... Поднял глаза — пацан оглянулся на меня...

"Вставай, — велел "бессмертный", — и прыгай за скамью!"

— Что?..

Но тело послушной марионеткой выполнило все распоряжения сидящего в моих мозгах. Как последний дурак, я прыгнул в крапиву — на чистейший асфальт. Ноги отбил — понял с недоумением и уже страхом. Огляделся. Стою у какого-то дома

"Быстро в подъезд! Он ещё жив!"

Ничего не понимая, тем не менее выполнил приказ. Рванул в открытую дверь — повезло: домофон то ли сломан, то ли его вообще не существовало. Добежал до площадки второго этажа, а там человек — смотрит на меня недоумённо, спускаясь мимо меня же. Мужик лет под сорок, примерно мой ровесник.

"Звони в квартиру слева — там живёт медсестра!"

Успел не только ткнуть в кнопку звонка, но и развернуться к тому, проходившему мимо, когда тот издал странный звук и всем телом прислонился к стене, пока ещё изумлённо глядя на свою левую руку, повисшую плетью. А сам уже падал, потому что ноги подгибались, и пришлось прыгать к нему, чтобы башку ещё не разбил. А тут открылась дверь, и женский голос строго сказал:

— Кто ещё здесь балуется?

— Помогите, человеку плохо!

— Господи... Александр Михалыч?.. Что с вами?

Женщина бросилась ко мне, поддержала мужика с другой стороны... На её крик из квартиры вылетел муж. Соседа срочно доставили в квартиру, не обращая внимания на меня... Что было очень кстати: я снова переживал тот кромешный болевой ужас, который накрыл меня, когда я сидел на скамье... Правда, теперь я успел добраться до подоконника в подъезде, навалиться на него всем телом, благо широкий...

— И что теперь? — хрипло выдохнул я. — Что дальше?

"Следующая смерть. — "Бессмертный" словно пожал плечами. — Но, если она произойдёт там, где не будет никакой помощи, выбираться придётся тебе самому".

— То есть?

"Тебе придётся научиться уходить в слои времени и пространства, чтобы попасть в точку, когда смерть только-только начнёт подходить к тебе — к тому человеку, чьи ощущения ты будешь испытывать. Это и есть ад спиральной смерти. Не все выдерживают его. Не так страшна смерть, как ожидание боли. И ещё. Если помощи не будет, тебе придётся пережить настоящую смерть. — И после недолгого молчания спросил: — И как? Ты всё ещё доволен, что согласился на условия богов?"

В ответ я повернулся, опираясь на подоконник, и, представив, что этот засранец рядом, медленно и заикаясь, но выговорил все матерные слова, которые помнил. И, лишь успокоив душу, сумел задать вопрос:

— Слышь, ты... "бессмертный". А что лучше-то? Ты же не хотел быть рабом!

Он промолчал.

Но учить начал.

Вскоре я научился не только уходить в слои реальности прошлого. Я научился по первым признакам отличать смерть одного типа от другого. Я умирал не только от инфарктов. Меня убивали в драках с поножовщиной. Я резал себе вены, прыгал с мостов и глотал таблетки. Сжигал мозги на наркотическом передозе. Я кашлял кровью, когда печень не выдерживала последнего стакана водяры. Я засыпал, замерзая...

А этот "бессмертный" гад каждый раз удивлялся, что я ещё не сошёл с ума.

Сбрендить нетрудно. Количество смертей на один, отдельно взятый город, меня не просто поражало... Нет, я понимал, что многие смерти проходили мимо меня. Что мне выдали шанс спиральной смерти только определённого пошиба. Вот разгадать бы, какого именно... Что ещё удивляло... Несмотря на то что теперь мозги мне никто не морочил, домой меня почему-то не тянуло. Я будто стал частью самого города, с каждой состоявшейся или несостоявшейся смертью пытаясь разгадать тайну тех смертей, которые "выпали" на мою долю.

В последнее время мне показалось, я уловил некую закономерность в тех смертях, что приходится переживать. И я уже точно знаю, почему именно эти смерти насмешливые чужие боги "навешали" на меня. "Бессмертный" пока не знает. Я решил не говорить ему, благо кое-чего он не вычисляет из моих мыслей. Скажу тогда, когда точно уверюсь в том, что понял.

А пока... Он сидит на бордюре — для голодных псов преградой к переполненному мусорному контейнеру. И очень хорошо понимает их голод. И не боится его, хотя надо бы: голод бродячих похож на тонкую ниточку кипятка, который льётся на истончившийся лёд последних запретов, удерживающих зверьё от нападения на человека. Он шмыгнул носом. Холодно. Утром-то — голодному и промокшему ещё под ночным дождём.

Подумав, он очень медленно, без резких движений встал и так же медленно, мелким шагом попятился в сторону от контейнеров. Там был небольшой приступок — кирпичная ограда, чтобы мусор из переполненных ящиков не вываливался на дорогу. Только сейчас не хватало одного контейнера, и место внутри ограды было свободно. Туда-то он снова и сел. И вроде как не мешал псам, и вроде как можно дождаться, пока первая хозяйка, или кто там будет, вытащит мусорный мешок или пакет, в котором можно будет порыться. А если среди тех, кто выносит мусор, сердобольные найдутся, которые, например, собак прикармливают, вообще счастье: своры к тому времени не будет, и он сможет забрать чёрствый хлеб.

Пока он размышлял на привычные темы, чёрно-рыжая псина оказалась наверху контейнера, чья крышка была едва-едва прикрыта, и принялась быстро и сильно ворошить мусор, сбрасывая его вниз — к носам, нетерпеливо распихивающим пакеты в поисках съестного. Вот на мгновения псина замерла, покосившись на такого же бездомного бродягу, но тот сидел спокойно и ничем не показывал, что может быть опасным для псов.

4

За десертом Лена додумалась до вопроса:

— Две карты города. И столько дат! Это когда же они успевали за пропавшим бегать и следить, если ещё и пытались его фирму удержать на плаву?

— Они и не следили, — тихо и уже привычно низким голосом откликнулся Влад. — Они нанимали частных детективов или фирмачей, а те, напав на след, звонили хозяйке. Кто из семьи мог, тот и приезжал. Все считали, что Дмитрий, увидев кого-то из своих, заговорит с ним, но — увы.

— Откуда вы знаете про детективов? — подозрительно спросил Игорь.

— Давай на "ты"? — рассеянно предложил тот. — А про детективов знаю, потому как у самого лицензия частного детектива. И эти трое меня не обошли своим вниманием, пока искали главу семьи. Когда услышал, что беглец исчезает, предложил им обратиться к Алексеичу.

— Но они на тебя даже не смотрели! — не удержалась девушка.

Влад спокойно улыбнулся.

— Стать невидимкой несложно. Особенно если люди расположены не обращать внимания на тех, кого нанимают.

— Мне кажется, тебя не заметить трудно, — уже задумчиво покачала головой Лена.

У Игоря почему-то лицо сразу приняло странное выражение. Безнадёги. Чего это он? Не понравилось, что Влад в ответ на реплику снова улыбнулся?.. Ага! Влад улыбнулся, значит, не рассердится, если она ещё немного полюбопытствует.

— Влад, но если и тебя нанимали, если ты мастер-пространственник, почему ты не схватил этого Дмитрия? Ну, или прошёл бы за ним по этим прорехам и поймал, вытащил его и допросил, чего он убегает?

— Это дело не единоличное, командное. Чтобы хотя бы поговорить с беглецом (а я про себя так его называю), мне нужно несколько человек. В первую очередь — именно вы.

— Почему?

Показалось или нет, что Игорь смотрит на неё уже с благодарностью? Ох уж эти мужчины! Вечно боятся лишний вопрос задать, чтобы потом не сочли болтуном! А ведь в таких делах лишних вопросов не бывает!.. Прежде чем Влад ответил, Лена успела заметить ещё, что Игорь как-то странно выглядит. Словно задумался над каким-то необычным вопросом. Что это с ним?

— Во-первых, мне нужен боец-бесконтактник. Я сам работаю бесконтактно, но, если придётся одновременно держать слои пространства и посылать энергию, это будет охота на двух зайцев. Во-вторых, я пока не знаю, что с Дмитрием. Есть подозрение, что памяти он не терял. Может, ему надоела однообразная жизнь и захотелось неожиданного? Испытать себя, начав жить с нуля? Но почему тогда он не уходит из города? Пока я не знаю, что с ним, в команде востребован эмпат. Алексеич сказал, что ты у него лучшая.

— Спасибо, — пробормотала Лена, горячо надеясь, что собственные щёки полыхают только в её воображении.

— Ну а в-третьих, возможно, придётся звать на помощь не только жену (её Тасей зовут), но и кое-кого, с кем я уже успел поработать в команде. Есть пара таких ребят.

Услышав последнюю фразу, Лена опустила глаза на высокий стакан с мороженым, не видя его. Всего несколько месяцев назад Игорь и она тоже были частью, как надеялись, сплочённой команды, пусть и очень малочисленной. И жаль, что так вышло, и радостно за тех, из-за кого команда распалась... Про себя Лена решила: если с нынешним делом пойдёт что-то не так, она позвонит ребятам, позовёт их на помощь. А что? Если Влад думает о тех, с кем рядом участвовал в каких-то крутых делах, почему бы ей не подумать о тех, кого близко, по совместному делу, знает она?

Настойчивое, пусть и мягкое внимание заставило её взглянуть на Игоря. Тот как-то исподтишка улыбался — даже не ей, а в пространство. Раскрывшись внутренне ему навстречу, девушка сообразила, что он подумал о том же.

Мужчины между тем начали обсуждение по карте.

Лена, поедая мороженое, уловила момент, когда оба сосредоточили внимание на последних местах появления пропавшего человека, и раскрылась полностью. Ментальные блоки от излишнего проникновения в её личное пространство Алексеич научил девушку делать в первый же урок. Ведь когда она впервые пришла к нему, её восприятие других людей и их эмоций было таким мощным и росло с такой скоростью, что она задыхалась в чужих чувствах и настроении.

Влад был спокоен, но это чувство у него связано с ощущением каменной стены за его спиной. Внутри этой стены, словно в узкой полости, сквозняком бродили некоторые тревожные мысли, но они были мелкими и связанными с тем, что именно он сейчас увлечённо обсуждал с Игорем. Игорь же будто недавно погасил бушующий огонь в самом себе и настроился на преодоление поставленной цели — как это ни официально звучит. Где-то по краям этой настроенности витало небольшое беспокойство. Лена "копнула" глубже и захлопала глазами: он беспокоится о ней? С чего бы это? Ведь они не виделись... Девушка призадумалась. Точно — с мая. Сначала, значит, он о ней не думал, а теперь вдруг думает? Ага... Сообразила. Корпоративная ревность. Боится, что Влад ей интересней будет, чем он, недавний член команды.

Для многих эмпатов работа строилась на чистых ощущениях, воспринятых от тех, кто рядом. Лена являлась эмпатом и правда высшего уровня. Это значило, что она могла бы видеть даже ауру, если бы не сосредоточилась на ментальном изучении сугубо своей специализации. Для неё эмпатия строилась многоуровневым представлением. Верхний слой самый грубый. Она чувствовала другого человека. Второй слой — чуть глубже. Лена видела эмпатию. Для неё эта впечатление было сродни изучению хиромантии. Эмпатия появлялась перед глазами как призрачные линии расплавленного в огне воздуха. А девушка рассматривала эти линии и улавливала определённые знаки. Как хироманты прочитывали по ладони прямые и волнистые линии, треугольники, углы и тому подобное, так Лена умела отличать друг от друга быстро меняющиеся в пространстве эмпатические линии. И последний — третий, деятельный уровень эмпатии. Умение влиять, усиливая нужную эмоцию. Даже неразблокированная, девушка могла оказывать воздействие на человека, когда это было необходимо. Чаще — успокаивать его, снимая ненужную агрессию. Но иногда подталкивать к необходимости что-то сделать. Как с той женщиной-клиентом. Нужен был немедленный рассказ. Трое колебались. Из них двое знали главное. Игорь подсказал, что больше всего хочется немедленно объясниться женщине. Лена усилила это желание — желание ещё раз поведать о своих бедах и проблемах и таким образом облегчить в очередной раз душу. Что ж. На времени сэкономили.

— ... И к чему пришли? — спросил Игорь, выпрямляясь и прислоняясь к спинке стула. Смотрел он в упор на Влада. Тот и ответил.

— Если ты спрашиваешь только меня, я предложил бы съездить к последним местам его... — Он слегка споткнулся и договорил: — Появления. Лена, твои предложения?

— Время есть, — задумчиво сказала девушка. — Согласна.

— Тогда и я. — Игорь помолчал и спросил: — Мы оба на машинах. Как добираемся?

И оба взглянули на Лену.

— Я с тобой, — невозмутимо сказала она.

Под тем же дождём добежали до стоянки перед кафе — Лена под курткой вместе с довольным Игорем. Нырнув в его машину, девушка удобно уселась и счастливо сказала:

— Здесь тепло!

Дождавшись, когда Влад выведет свою машину, и следуя за ним, Игорь помялся и спросил:

— А почему со мной?

— Ну, судя по всему, завтра его жена будет с нами, — легкомысленно сказала Лена. — Чего мне прыгать из машины в машину?

— Только из-за этого... — пробормотал Игорь.

Он сказал это спокойно, но каплю обиды в его состоянии Лена рассмотрела. Приподняла бровь и свысока, хоть и шутливо сказала:

— А ты хотел бы, чтобы я сидела рядом с тобой из-за твоей прекрасной машины?

Игорь промолчал. Девушка пожала плечами и сообщила:

— Я всегда буду входить в твою прекрасную машину с огромным удовольствием, о мой герой, если однажды ты снова покажешь класс, как было весной.

— Лен, ты эмпат. Почему тебе так хочется, чтобы я устроил драку?

— Потому что это красиво, — подумав, сказала девушка. — Потому что тот азарт, который я испытываю, когда ты дерёшься, помогает мне справиться с той кучей отрицательных эмоций, которые я набираю за день.

— Я тебя сегодня провожу до дома.

Лена озадаченно замолчала. Покосилась на парня, хотела промолчать, но любопытство дёрнуло-таки за язык.

— Зачем?

— Ну, поменьше отрицательных эмоций — меньше желания сидеть со мной только из-за того, что я дерусь.

— Игорь, ты бесконтактник! — возмутилась Лена. — Разве тебе драться не хочется?

— Умение драться и желание — разные вещи, — неторопливо сказал Игорь.

— Но разве ты не испытываешь азарта, когда дерёшься?

— Бой и драка — разные вещи.

— Слушай, ты специально решил меня сегодня поучать, как последнюю дурочку? — уже обиделась девушка. — Постоянно мне что-то объясняешь, а чётко на вопрос не хочешь ответить. Вот. Простой вопрос: ты испытываешь азарт?

— На тренировках — нет. Азарт — это чаще разрушительная сила. Слышала такое выражение — "азарт кружит голову"? Ну вот. Так оно и есть.

— Но ты сильный! Разве тебе не хочется прочувствовать, какой ты сильный? В бою или в драке — знать, что ты сильней... это же обалденное чувство!

— А потом приходит какой-то врач по имени Володя, смотрит на тебя, как на боксёрскую "грушу", и выбивает из тебя всё, что ты чувствовал, — улыбаясь, сказал Игорь.

— Ну тебя... Вечно всё испортишь, — вздохнула девушка. — Я тут о красоте, а ты про Володю. Ну и что, что Володя? Алексеич всё равно сильней.

— Я тебе сейчас одну штуку скажу, — таинственно сказал Игорь вполголоса — так, что Лена поневоле склонилась к нему. — Есть человек, который посильней Алексеича будет.

— И кто это? — скептически спросила Лена.

— А перед нами едет.

— Влад? Честно?

— Угу. Мне Володя рассказывал про него. Алексеич его только раз завалил — и то, после ментальной подножки исподтишка.

— Значит, с ним ты не справишься, — задумчиво сказала девушка.

Игорь закатил глаза, но Лена насмешливо подтолкнула его.

— Следи за дорогой, философ!

Нужное место оказалось вторым мостом из трёх, будто волны летящих друг за другом. Пришлось остановиться на повороте и дальше идти до середины моста. Идти надо было по пешеходной дорожке на двоих, так что естественным образом получилось, что впереди очутился Влад, а Игорь с Леной шли за ним, как за ведущим. Впрочем, на деле так оно и было. Вот только...

— Влад, подожди! — крикнула Лена, резко остановившись и удерживая за руку Игоря. — Подожди немного!

Тот вернулся быстро, внимательно глядя на неё, и кивнул:

— Что-то почувствовала?

— Да. — Она вытащила ладонь с полусогнутой руки Игоря и повернулась к перилам моста. — Сильное желание умереть... Кажется, здесь недавно стоял человек, который хотел покончить с собой. — Девушка нахмурилась, пытаясь уловить эманации, оставшиеся после несостоявшейся трагедии. Кинув взгляд на низкие тучи, которые временно, кажется, перестали моросить дождиком, девушка неуверенно положила руки над перилами, не касаясь их, потом чуть подвинула ладони, словно прислушивалась к ним, но в то же время сохраняя пустое пространство между своими руками и мокрой чёрной поверхностью перил. — Да, это здесь. Только вот... — Она изо всех сил насупилась, пытаясь понять. — Только вот впечатление странное. Как будто по времени один и тот же человек решался на самоубийство дважды... — Она растерянно оглянулась на мужчин. — Причём первое самоубийство... произошло? Человек погиб, а потом он снова размышляет о смерти?! Я не понимаю. Так... не бывает!

— Покажи, — подвинулся к ней заинтересовавшийся Влад.

Он не стал спрашивать, куда надо смотреть. Прищурился на место и кивнул себе, словно соглашаясь с самим собой.

— Агрессию вижу, — монотонно от сосредоточенности, фокусируя взгляд на том же месте, сказал Игорь.

— Ага. Вот он, след нашей пропажи, — пробормотал Влад. — Ну-ка, Лена, посмотри-ка. Фотографию помнишь?

— Помню. — Лена осторожно потрогала воздух чуть дальше от перил, где только что нашла ментальные следы присутствия самоубийцы. — Он подходил к этому человеку и разговаривал с ним.

— Первое самоубийство произошло до или после разговора?

— До.

— Уверена?

— Да. — Лена не обиделась на уточнение. Понимала, что её открытие слишком поразительно даже для сведущих в паранормальных делах.

— Хм. Человек самоубился, а потом стоял, размышлял, убиться ещё раз или нет, а потом к нему подходит наш Дмитрий и дружески болтает с ним. Ещё хм... Теперь я. Отойдите чуток. — Влад выждал и предупредил: — Слишком многого не ждите. Народу здесь уже достаточно прошло, чтобы следы замазать.

Снова заморосил дождь. Но все трое на него внимания не обращали. Только Лена раз взглянула на довольно оживлённое движение на мосту, представила, какое мимолётное развлечение сейчас получают пассажиры и водители проносящегося транспорта: стоит мужик на пешеходной дорожке моста, ощупывает воздух руками, а двое стоят рядом и таращатся на него, как на святого, объявляющего истину.

— Есть... — негромко сказал Влад. — Есть рваное пространство. Пока трудно определить, ушёл ли он вообще туда, прошёл ли часть его, чтобы потом вернуться, но Дмитрий явно не обычный человек.

— И что мы получили?

— Пока... лишь желание проверить другие места, где его видели. С точки зрения встреч Дмитрия с другими людьми это дело пока, кажется, не рассматривали.

— А он точно здесь был? — шмыгнув носом, спросил Игорь.

— Ты задаёшь странный вопрос, — удивилась Лена. — Мы же только что... Да и ты...

— Понял, — сказал Влад. — Ну-ка, у кого карта? Игорь, дружище, ты прав. Его засекли, когда он подходил к бензоколонке. — И кивнул на неё, расположенную в конце пешеходной дорожки, на небольшом взгорке. — Пройдёмся?

Они прошлись. Но очень медленно, даже несмотря на возобновившийся дождик, мелкие капли которого на лице здорово раздражали. Особенно с пронизывающим на мосту, на открытом пространстве ветром. Девушка, во всяком случае, сердито решила: лучше бы ливень хлестанул! Чем эти надоедливые микроскопические капелюхи.

Пока под нарастающим дождём, словно услышавшим чаяния девушки, трое добежали до крыши бензоколонки, Влад насчитал ещё два прокола в пространстве. Явно озадаченный, он стоял ближе к краю, в то время как двое быстро сбегали к киоску и взяли горячего кофе. Вручая Владу взятый и для него стаканчик, Лена спросила:

— Ты выглядишь... так, как будто чему-то не веришь.

— Проколы в пространстве странные. По первому впечатлению, Дмитрий ушёл в первый из них, вернулся из второго не один. Ну, третий-то понятен — сбежал от преследующих его детективов. — Влад снова, словно прислушиваясь, отхлебнул кофе, пожал плечами. — Чтобы ходить в пространстве, энергии надо много. Мой опыт — это несколько секунд. После которых, честно говоря, чувствую себя выжатым лимоном. А Дмитрий несколько раз вошёл и вышел. В небольшой промежуток времени. И всё ещё гуляет по городу. Силён.

— Машины теперь на той стороне остались, — вроде невпопад сказал Игорь и вздохнул. — И дождь не перестаёт.

— Кофе допьём — перестанет, — уверенно сказала Лена, которая тоже усиленно размышляла, как бы побыстрей попасть на новое место с карты.

Они вернулись к машинам минут через двадцать — под притихшим дождём. И снова Влад повёл их в следующее место.

Оно оказалось неподалёку. На стыке двух мостов — близко к перекрёстку.

Вышли из машин, припаркованных у магазина, прихватили с собой зонты. А дождь съехидничал и прекратился. Даже солнце выглянуло.

Но ничего. Прогулялись к небольшому мемориалу при старом, уже закрытом кладбище. Длинная асфальтовая дорожка между клумбами уходила в кустарниковую аллею. Влад оглянулся.

— Его видели здесь в толпе народа. День был довольно жаркий, и многие здесь гуляли — деревья же, тень есть. А ближе к вечеру Дмитрий появился.

— А где именно? — спросила Лена.

— Скамейка вон та — видите? Он сидел на ней, когда его засекли.

Сейчас на этом месте никого не было из-за дождя. И девушка решительно направилась к скамье. Сначала встала у края, прислушиваясь и присматриваясь, потом медленно прошла параллельно сиденью, слегка приподняв руку над нею. Резко остановилась. Вернулась на шаг назад.

— Может, это даже и смешно, — медленно сказала она. — В смысле чёрный юмор такой... Но здесь сидел кто-то, кто был на грани смерти. Но самой смерти не было. Такое впечатление, что здесь была драка. Агрессии много. Игорь, подтверди.

— Подтверждаю, — отозвался парень, внимательно оглядывая скамью. — Следы уходят, но пока ещё картина видна. Агрессивные линии очень ломаные и неуверенные. По пьяни подрались? Вполне возможно.

— И что? Дмитрий вмешался в драку, а потом ушёл?

— Влад, давай съездим в третье место, где видели Дмитрия? — нетерпеливо предложила Лена. — А то у меня и в самом деле возникают подозрения, что он появляется всегда там, где умирают. Или возможно умрут. Странно всё это.

Третье место оказалось зеркальной картинкой первого: Дмитрий появился в момент смерти человека, потом вынырнул из пространства с этим человеком, а потом снова ушёл в слои пространства, сбегая от преследователей.

Трое сидели в небольшом кафе, снова отогреваясь кофе, недолго.

— Итак, завтра встречаемся там же, у моста, — сказал Влад. — Я приеду уже не один, с Тасей. Будем искать Дмитрия целенаправленно — по фотографиям. Как у вас со временем?

— Я приеду, — сказал Игорь. — Лена, за тобой заехать?

— Да.

— Отдохнуть успеешь?

— Успею, — буркнула она. И тут же поинтересовалась: — А сейчас довезёшь?

— Довезу, конечно.

Они распрощались с Владом и поехали к Лене. Время обеденное. Девушка немного удивилась, когда Игорь спросил, уже остановившись у подъезда:

— Во сколько выходишь на работу?

— Мне к восьми, так что обычно около семи.

— Я подъеду к этому времени.

— Зачем? — не поняла девушка.

— Алексеич велел тебя сопровождать везде, где требуется поездка.

— Ничего не понимаю. Зачем? Только на эти дни?

— Он не сказал, насколько я тебе понадоблюсь. Но сказал, что поездки связаны с твоим мироощущением. И с твоей специализацией. Я тоже ничего не понял, но у меня время есть — буду возить тебя, — деловито закончил Игорь.

— Странно, — опять пробормотала Лена. И вышла из машины. — Спасибо. До вечера?

— До вечера.

У двери в подъезд она обернулась посмотреть, как он разворачивается, чтобы выехать со двора. Только достала домофонный ключ, как руки опустились. Могла бы догадаться раньше. Ну, Алексеич!.. Лена вляпалась в историю. Правда, до сих пор думала, что может и сама с нею справиться. Но, если Алексеич заботится таким образом, значит, ему кажется, что девушке грозит беда?

— Ну, беда — это навряд ли, — проворчала она, входя в подъезд. — Но этот хитрый тип явно не хочет, чтобы я отвлекалась на постороннее, по его мнению.

Постояв у окна на площадке с почтовыми ящиками, Лена вздохнула.

Вляпалась она в довольно-таки тривиальную историю для человека, который имеет дело с детьми. Работала-то в элитном детском саду. В частном, разумеется. И некий богатый папаша решил, что хорошенькая пухленькая блондинка не откажется некоторое время "разнообразить" свою и его жизнь постельными приключениями. Вот так грубо. И напрямую. Папаша был молодым и настойчивым. Лена от него бегала, как могла. Но что хуже всего — приходилось тратить огромное количество сил третьего уровня эмпатии, чтобы успокоить папашу и не встать перед проблемой увольнения. Папаша-то был не просто папашей, а одним из совладельцев детского сада. Приходилось вертеться и крутиться, чтобы не поддаться чуть не угрозам и в то же время быть корректной.

В последнее время Лена чуть не приползала домой именно из-за этого — из-за напрасной потери сил. Пожаловаться на пристающего мужчину она не могла: главный владелец детского сада ему доверял, в чём она, однажды нечаянно подслушав разговор, убедилась.

Поднимаясь по лестницам, девушка размышляла: Алексеич приставил Игоря к ней, потому что считал, что присутствие Игоря в качестве "её молодого человека" сможет сдержать приставания богатого молодчика? Хорошо бы. Но ведь тот может выкинуть финт — и выбросить её с работы? Или... Поживём — увидим.

Лена усмехнулась, представив, что именно сейчас она сумеет добиться того, чего делать Игорь не хочет. А вдруг повезёт — и он будет драться?

Но вопрос, который она старательно прятала от себя, всё же вылезал на поверхность: а если её уволят? Где она сможет ещё найти работу, которая позволяет ей без помех участвовать в деятельности команд Алексеича?

А когда дошагала до своего этажа (специально пошла, чтобы развеяться, а не лифтом поехала!), внезапно придумала ловушку для Дмитрия. Интересно, согласятся ли завтра на эту штуку Игорь и Влад? А ловушка простейшая. По тому пути, который вычислили мужчины, Дмитрий и в самом деле пойдёт. А если поставить на нём ментально-эмпатический блок? Ну, чтобы Дмитрий наткнулся на него? Прислонившись к стене, Лена пыталась "увидеть", каким должен быть блок-ловушка. Отрицательная эмпатия с максимумом агрессии, предупреждающая, что вот-вот в этом месте умрёт человек.

5

Дождь прошёл, засияло солнце, и свора ушла, после того как дорожка к мусорным ящикам стала слишком оживлённой. Место у контейнеров стало самым холодным, потому что оказалось в тени дома... Оглядевшись, бродяга вздохнул. Самое активное время утра прошло. Его успели накормить тем, что хотели и в самом деле предложить собакам. Теперь пошли домохозяйки, а среди них не самые приветливые, которые не только ворчали так, чтобы он слышал, но и вопили, порой вставая — руки в боки, благо подходили к контейнерам не в одиночку, а чаще — с дворничихой, умеющей орать так, что только в ушах звенит.

Поэтому он встал с приступка и ушёл за дом. Стороной без подъездов дом смотрел сияющими от солнца окнами на покатый овраг, через который провис транспортный мост.

"Посмотри-ка... — будто сам вглядываясь вдаль, сказал "бессмертный". — Там, на мосту, будто твой выход ищут. Разве в твоём мире есть такие существа, которые умеют сами ходить пространствами?"

— Ты уверен, что именно это там проделывают? — бесстрастно спросил он, поневоле глядя туда, куда направили его глаза, и наблюдая за тремя фигурками, совсем микроскопическими отсюда, от дома.

"Уверен", — задумчиво откликнулся "бессмертный".

Бродяга присел на полуразрушенную лестницу запасного выхода из дома.

Он — не видел. Поэтому факт, подсказанный "бессмертным", сначала был воспринят спокойно. И стал всего лишь толчком для ленивого поддразнивания сидящего в голове. Привычно вслух он спросил:

— Знал бы ты раньше о существовании таких... существ в моём мире, ты бы попробовал к ним подобраться? Ну, чтобы захватить тело?

"Нет".

— Что так категорично?

"Судя по их личному полю, они бы меня легко выбросили".

— То есть они сильные.

"Да".

— Но, захвати ты их в собственное владение, ты оказался бы сильней своих... богов?

"Не знаю. Мне это теперь неинтересно".

— Всё ещё думаешь, что с тобой будет, когда я освобожусь от твоего присутствия?

"Думать не приходится. Я знаю, что будет. Стану частью артефакта. Деталью".

— Но не личностью.

"У вас, людей, есть сильное выражение. Не сыпь мне соль на рану".

— Из моих мозгов вытащил?

"Бессмертный" промолчал.

А бродяга откинулся на ступени за спиной, подставляя лицо солнцу.

Каждодневное ожидание боли и смерти немного затупило сознание, хоть и оставляло обострённым ощущения, связанные с процессом умирания... Но сейчас реплика "бессмертного" о людях на мосту раздражала, словно надоедливая муха, пытающаяся сесть на кожу. Вроде пока и не кусает, но почему-то впечатление... Может, потому, что теперь он знал, что именно ждёт его в конце той убийственной спирали, предназначенной для него?.. Иногда, думая о себе и своей ситуации, он представлял, что идёт по пятам Смерти, а она небрежно подкидывает ему порченый товар, типа: захочешь — спасай, нет — так фиг с ними. И с тобой. Глупо. Но что может быть глупей и страшней его положения?

И всё-таки раздражало.

Он скривился и повернул голову, чтобы не смотреть на мост.

Целый год, с момента, как его отпустили по дороге Лазаря, поднимающего умирающих, вместо того чтобы воскреснуть самому, он слепо выполнял предназначенное... И думал только об одном: быстрей бы всё закончилось. Но сейчас...

Что-то кольнуло в сердце... Потом он понял, на что смотрит. Часовня внизу, далеко в стороне от моста. При дороге, соединяющей несколько улиц... Он побирался, нищенствовал, никогда не думая, что выпрашивать — это унижает. Он ухмыльнулся. А что скажут святые отцы, расскажи он им о себе? Воспримут психом? Побирушкой, который пытается разжалобить? Пьянчугой, который видит чертей уже и трезвым?

"Ты куда?" — с недоумением спросил "бессмертный".

— К часовне.

"Зачем? Нам надо дождаться..."

— Знаешь, надоело. Ты прекрасно понимаешь: случись что — мне всё равно придётся пережидать всю эту бодягу со смертью, а потом выходить на уровень, где человек ещё будет жив. Так чего ждать? Сейчас сбегаю к часовне. Посмотрю, что там интересного. Если за это время кто-то даст дуба, вернусь в прошлое, когда он ещё жив.

"Я давно ждал, когда ты сообразишь про ожидание".

— А чего не подсказал?

"Когда не ждёшь — это обязательная смерть. Не забудь, что я переживаю её вместе с тобой. Мне тоже больно. И всё-таки — зачем тебе туда?"

— А вдруг... — снова ухмыльнулся он. — А вдруг я там получу откровение? Пара монет у меня есть. Свечки куплю, поставлю за душу свою грешную, а там... Может, и сам пойму, зачем я туда попёрся.

По зелёному склону он быстро добрался до пешеходной дорожки параллельно проезжей части и встал у перехода, дожидаясь, когда рядом появится серьёзная мамаша с коляской. Ну, чтоб для одного не останавливать всю эту машинную волну. Женщина, когда подошла к переходу, с сомнением покосилась на него, а потом глаза стали отстранёнными. И он чутьём привычного зверя почуял: молодая женщина вспоминает, что у неё в кошельке из мелочи.

"Спасибо, дорогуша, — за мысль о том..."

Машины остановились — и он быстро пошёл вперёд, не оглядываясь.

Чем-то эта встреча задела его. В отличие от себя того, что очнулся в заброшенном доме, он сейчас выглядел, конечно, диковатей, мягко говоря: на босу ногу разбитые сандалии, выуженные из мусорного ящика недавно, ещё недели две потерпят, да и штаны не свалятся, благодаря продетой в поясные петли верёвке; кожаная куртка на голое тело тоже неплохо выглядит ещё — правда, и он сознавал это, для лета видок, наверное, необычный. Впрочем, и лето необычное — холодноватое, с постоянными дождями. Кожаная куртка, пусть и перетрескавшаяся, выручала и в дождь, и в холод... Но встреча с женщиной задела. До какого-то странного впечатления, когда не хочется, чтобы люди смотрели с... жалостью?

На другой стороне дороги он свернул к дорожке в часовню, невольно потрогав свою голову и подбородок. Колючий. Опять борода лезет. Не далее как дня три назад снял заточкой на ощупь всю растительность с головы и с лица, а уже... А эта, с коляской, не испугалась. Пожалела. Хоть, наверное, и похож на недавнего зека.

Пришлось спуститься ещё немного — по отдельной тропке, ведущей к широкому крыльцу часовни, на ступенях которой сидели "свои" бомжи, выпрашивающие милостыню в довольно богатом спальном районе. Искоса замечая испитые, опухшие лица, выставленные напоказ лохмотья или убожество грязных тел, он невольно расправлял плечи, чувствуя враждебность в провожающих его в храм взглядах. Эти не хотели бы появления нового рта в обжитой кормушке. Под прицелом больных, угрюмых глаз и в волне недовольного ропота он взошёл на крыльцо, остро ощущая до сих не прочувствованную тяжесть заточки в кармане штанов.

С нищими в городе он уже встречался. Чаще всего они работали бригадами. Его, как выглядевшего здоровым, но отчего-то побирающимся, в определённых местах не любили. Гоняли, если могли. Если не встречались взглядом в упор. Встречались — уходили сразу сами. Иной раз он думал, что двойной взгляд, его и "бессмертного", возможно, или тяжёл, или откровенно страшен... Пара драк была. Заточкой не пользовался. Чаще отбивался кулаками-ногами — старые навыки, из прошлой жизни, всё ещё шли в ход.

Что интересно для него... Никогда никто из нищих не становился тем, кого ему пришлось бы спасать... Но это так, к слову.

Он взялся за толстую резную ручку и с усилием отворил дверь. На него, стоящего на влажном прохладном, несмотря на солнце, воздухе, изнутри пахнуло сухим свечным дымом, щекочущим нос ароматом кадила и запахом просушенного дерева и ткани. Он вошёл, придержав за собой дверь, чтобы не хлопнуть.

Служба закончилась. Священник стоял у стены, внимательно слушая старую женщину, явно из активных пенсионерок, которая вполголоса, но с видимым возмущением что-то рассказывала ему. Неслышно по помещению юркала старушка, которая то и дело застывала перед высокими подсвечниками, или снимая нагар с горящих свечей, убирая ли огарки догоревших...

Справа на входе был небольшой киоск. Бродяга нагнулся с деньгами к окошечку и получил две свечи. Когда он подошёл к большому подсвечнику, легко уловил на себе оценивающий взгляд священника, хоть и брошенный мимоходом. Но женщина его держала своим причитанием. Не подошёл. Бродяга развернулся к подсвечнику и зажёг свечи, с трудом найдя затем место, куда вставить их. И замер совершенно с пустой головой. О чём молиться крещёному? Чего просить? И стоит ли просить, если знаешь свою судьбу? Пока шёл к часовне, столько мыслей клубилось несвязных. А сейчас — пусто. Только смотреть хочется на огонь, подрагивающий и потрескивающий из-за небольших сквозняков. Жёлтый, прозрачный, изредка вспыхивающий искрами.

"Это ваше место поклонения силам?"

— Угу...

"Мне помолчать?"

Он промолчал сам, и "бессмертный" заткнулся.

Бродяга поднял глаза и наткнулся на взгляд — для кого-то сострадающий, для него — насмешливый. Некоторое время смотрел на лик, постепенно понимая, что в нём не простая насмешка, а усталая. И предложил, сам усмехаясь своей просьбе: "Вразуми!"

И остался стоять, следя за постепенно тающими свечами. Шустрая бабулька, бегавшая вокруг да около, то и дело возмущённо поглядывала на него, но он не уходил, прекрасно зная, что уйдёт — она немедленно снимет все свечи, а ему вдруг так захотелось, чтобы его две сгорели полностью...

"Мы... не слышим тебя..." — прошелестело опадающим пеплом.

Снова обернулся священник — на этот раз какой-то встревоженный, но смотрел уже не на странного бродягу, поставившего свечи. Точней не смотрел — осматривался.

Отведя глаза от сияющего в подсвечнике огня, бродяга тоже не сразу понял, что происходит. Но в часовне свет, щедро вливающийся из высоких и широких окон, неожиданно темнел, а в помещение, прогретое как живым огнём, так и солнцем, откуда-то понизу вползали волны холода... И рост тьмы начинался тоже с пола. С небольших, сначала обычных сумерек, которых здесь было множество.

"Что происходит?" — тревожно спросил "бессмертный".

— Кажется, мы с тобой что-то нарушили, — прошептал бродяга, глядя, как с пола поднимаются струйки чёрного дыма. Они обволакивали его ноги, но на уровне колена внезапно дёргались, словно не могли пройти выше определённой границы.

Старая женщина то ли испугалась, то ли закончила рассказывать о своих горестях — и вышла. Священник, высокий толстощёкий мужчина, встал возле входной двери и медленно оглядывал часовню. Выглянула из киоска женщина в чёрном платке, обеспокоенно спросила:

— Отец Михаил, что?

— Сейчас, Маруся... — сосредоточенно сказал тот.

Поглядывая на бродягу, он быстро прошёл на середину помещения и, пожав плечами, быстро замахал кадилом, бормоча что-то, наверное, из молитв.

Бродяга решился. Он повернулся к двери и торопливо зашагал на выход. Но не выдержал: то ли любопытство заело, то ли серьёзно захотелось узнать, но он остановился, чтобы дотронуться до широкого рукава рясы.

— Что... мне делать?

Священник взглянул на него. Смешное толстощёкое лицо довольно молодого ещё человека чуть за тридцать дрогнуло. Смеётся? Устал отвечать на один и тот же вопрос? Да и ответит ли?

— Не сдаваться, — ответил он. — Бог помогает деятельным.

И пошёл дальше, помахивая кадилом с дёргающимися, взвивающимися по сторонам воронками ароматного дыма.

Бродяга закрыл за собой дверь.

Расхожий ответ. Скажем так, удобный ответ на все случаи жизни.

Но странно подходящий к его ситуации.

Он вышел из маленького дворика, окружённого невысокой оградой, под тем же обстрелом враждебных глаз, свернул к дорожке на дороге кверху, к тому самому дому...

Чужая смерть настигла его в момент, когда крыльцо часовни скрылось за кустами шиповника, растущими вокруг ограды. Он рухнул на колени, ещё машинально стараясь удержаться, но упал ничком. Съёжился, нет — скорчился, пряча руки-ноги внутри себя, словно пытался согреться... Согреться... Такого с ним ещё не было. Он словно разделился на три части, считая "бессмертного", причём две части были "свои", но одна какая-то бессмысленная, а вторая умирала вместе с первой и не понимала: что это за необычная смерть? Он умирал, постепенно остывая, словно замерзал в снегу. И не сопротивлялся этому. Но такого быть не может! Лето... Глупые мысли в страшный момент. "Деятельным..." Слово эхом скользнуло в сознание, которое ещё было его, но оно словно сближалось с тем, умирающим наяву, по-настоящему.

"Дом... Надо возвращаться к дому", — беспокойно подсказал "бессмертный".

Бродяга с усилием поднял сопротивляющуюся руку...

И свалился с приступка при мусорном контейнере. Утро.

— Но мы здесь были — и ничего...

"Ищи".

Псины оглядывались и начинали закипать злобой: бродяга всё-таки решился поживиться тем же, что и они. Скалились, предупреждая... А он, перебрав мусор по верхам, не веря самому себе, вдруг озлился и схватился за край контейнера, Напрягшись, просто-напросто опрокинул его, вываливая всё сразу. Собаки подскочили к дармовой жратве, которую теперь и добывать не надо. Он буквально залез в этот мусор сам и руками вытаскивал всю вонючую хрень, уже понимая, что именно сейчас появится на свет, но отказываясь верить, что в современном городе такое может случиться.

Полотенце, свёрнутое в скатку, просто само выпало к его ногам, проскочив мимо рук. Он подхватил его осторожно и с теми же предосторожностями размотал и тут же прижал к себе холодеющее, поразительно маленькое тельце. Почувствовал, что его сердце раздирает боль возмущения — не умирающего выброшенного младенца, его самого.

"Деятельным..."

Он бросил взгляд на мусор, вокруг которого грызлись собаки, понимая, что надо бы пошустрей сматываться с этого места, пока не прискакала та вопящая дворничиха. И так вон на него уставились двое-трое, вставшие неподалёку. Он не разбирал фигур — не до них... Нагнулся, схватил какую-то смятую длинную толстую одёжку и, прижимая к себе тельце младенца, укрытое (закрытое?) этой одёжкой, быстро пошёл со двора.

"Ах, деятельным..." — мысленно сквозь зубы повторял он, стремительно шагая по пешеходной дорожке к мосту. Зарядил мелкий дождь, укрывший его и его добычу, которая даже не пискнула — давно, наверное, лежала... По времени, рассуждал он, те трое на мосту были примерно где-то до дождя. Значит, их следы должны остаться. Что ж, хоть сегодня не надо будет беспокоиться, как быть со спасённым. На ходу, пользуясь серыми струями дождя, которые не позволяли со стороны разглядеть, что именно он делает, бродяга совсем размотал полотенце и голым прижал ребёнка к себе, к своей горячей от движения коже.

До места, где стояли те трое, он почти добежал.

Узнал сразу. Неделю назад отсюда решился спрыгнуть парнишка. Помешать не успел. Какие-то мудаки задержали в начале моста. Начали издеваться над его уголовным видом, не пуская его дальше, потому что видели, как он торопится. Игра такая. Игрушечка, блин... А там — человек прыгал с моста... И он "упал" вместе с ним. Испытывая боль убиваемого не один раз об стену, глотая хлынувшую из горла кровь и видя, как его собственные кости протыкают кожу... Испугались, что сочтут убийцами, отпустили. Поздно... Когда пришёл в себя — перешёл по слоям пространства в другое время, назад, догнал парня ещё на подходе к мосту, плакал, умолял, просил, рассказывал, как это будет больно, требовал — тряс за грудки, чтобы тот сказал, чего ради порешил с жизнью проститься... Ещё один дурак... Незачем жить ему, блин...

— А ты поищи! — яростно посоветовал ему.

— Что — искать? — испуганно спросил тот.

— А чего ради жить — поищи! Тогда и будет тебе ответ — зачем!

Уговорил... Смешно и удивительно, но парень поверил, что надо искать, изучать жизнь, пока не найдёшь эту треклятую цель...

... Добежав до середины моста, он закрутил головой, судорожно прижимая к себе лёгкое тельце. Так, где это было... Ага, вот оно, то место. Теперь надо определить, что этих троих объединяет. Единственное, в чём он был сведущ, — в пространстве, которое можно пройти и которое у каждого своё. Это объединяющее пространство и начал искать.

"Зачем тебе это?"

— А что? Предлагаешь ребёнка бросить где-нибудь, чтобы его нашли именно так? А если не найдут — и по второму разу начну из-за малыша умирать? Тебе понравилось — коченеть постепенно? Ну вот... А здесь. Ты сам сказал, что они возможно, ищут меня.

"Но тебе нельзя..."

— Уговора не было, как я должен идти по спиральной смерти! Один — или с кем-то! Бродягой — или отцом семейства!

"Но подразумевалось!"

— Вслух сказано не было! Значит, я волен интерпретировать... — Он прислушался к самому себе и фыркнул: ну и заговорил!.. И тут же испугался, склонил голову, прислушиваясь к маленькому тёплому комочку, притиснутому к груди... И как с ним обращаться?!

Но он может только одно — и это одно сделает!

Быстро. Нашёл пространство, связующее троих, и отодвинул слои.

Крыльцо довольно просторного дома. На площадке напротив — машины. Но они сейчас неинтересны. Интересней — вэб-камеры на крыльце, под крышей. Бродяга, закрыв лицо ладонью, поплотней укутал неподвижного, безмолвного, но пока живого младенца в драную рубаху, найденную в мусорке, и положил его рядом с дверью — так, чтобы его не зашибли при выходе и чтобы был виден на камере. Ткнул в кнопку звонка — и отодвинул слои реальности, уходя в настоящее.

Выпал в кусты шиповника. Некоторое время недоверчиво прислушивался к себе. Жив? Руки медленно расслабились. Жив. В смысле ребёнок жив. И чувствует себя комфортно... Выдохнув, он сумел сесть. Глянул на дорожку и понял, что ноги ещё онемелые от холода. Надо отсидеться, пока тело не придёт в норму. Только одно место — солнечное сплетение — горячее. Там, где он прижимал к себе новорождённого.

Он пододвинулся к решётке ограды и задумался.

"Пора идти", — напомнил "бессмертный".

— Зачем? — негромко спросил он. — Практика только что показала, что смерть можно пережить с любого места, а потом спасти человека.

"Но иногда мы успевали прийти на помощь вовремя, — возразил "бессмертный", — и тогда физический ужас проходил мимо".

— Хорошо. Встану и пойду, но только после того как ты ответишь на мой вопрос: что это было — в часовне?

"Боги вслепую искали тебя. — После недолгого молчания (наверное, подумал хорошенько) сказал "бессмертный". — Храмы здесь, насколько я понял, строятся на местах выхода чистой силы. Она омывала тебя внутри помещения, и боги потеряли твой след, хотя знали, что ты здесь. Поэтому они послали ищеек найти тебя и вывести отсюда".

— То есть сейчас они нас слышат?

"Гарантировать не могу. Что ты собираешься делать?"

— Ребёнок будет моим знаком SOS. И я собираюсь набросать этих знаков в тот дом побольше. Если будет возможность. Если там и правда умеющие люди, они сообразят дело и найдут меня.

"Но зачем?!"

— Я не уверен, что правильно понял твоих богов. Так что... — он криво ухмыльнулся. — На Бога надейся, а сам не плошай. Причём ты сам мне подсказал эту штуку — ну, насчёт того, что эти трое меня ищут.

"Тогда почему бы тебе самому не пойти к ним? Это было бы быстрей и легче!"

— Ага. Подойти к ним, начать рассказывать, что со мной, — и внезапно свалить, потому что начнётся умирание на стороне? Нет, пусть уж они сами...

"В общем-то, ты прав, — задумчиво сказал "бессмертный". — И тогда боги не будут слишком уж придираться, что ты сошёл с дороги, придуманной ими для тебя. Э... Кажется, мы собираемся драться".

Проминаемая под тяжёлыми ногами трава и равномерный шелест и топот нарастали, заглушая монотонный звук проезжающих по близкой отсюда дороге машин.

Трое остановились перед сидящим бродягой.

Бывшие грузчики с недалёкого отсюда рынка. Спившиеся... Такие бить будут — только держись...

— Здесь он, падла, — лениво сказал, повернувшись чуть в сторону, один из троих. — Разлёгся, понимаешь... Отдыхает, что ли, на нашем месте... Эй, паря! Помрёшь — отдохнёшь, а пока...

А пока бродяга начал смеяться. Он сидел, опираясь на руки, выставленные немного за спину, и уже хохотал: "помрёшь — отдохнёшь!" Какие весёлые слова он услышал!

Несколько шагов, оставшиеся этим дойти до него, бродяга использовал довольно энергично, вскочив на ноги и сжав в руках заточку — лезвием назад. И ощерился в лицо изумлённым алкашам, внезапно из несчастного, забитого бомжа превращаясь в опасного зверя, умеющего драться.

Последняя рациональная мысль, прежде чем боевая ярость заволокла и глаза, и сознание: "Деятельным помогает — говоришь?" И что-то там ещё о том, что едва он попробовал быть деятельным, как жизнь немедленно активно повернулась к нему лицом. Прекрасным лицом, которое уже заставляет жить и драться каждую секунду бытия.

6

Детский сад размещался в доме ещё дореволюционной постройки. Здание, обветшалое за время использования в советские времена, нынешние владельцы превратили в настоящий дворец, скромный по размерам, но солидный по отделке. Особенно нравилось Лене крыльцо, прикрытое от дождей и других непогод закрытыми стенами с вертикальными застеклёнными окнами в пол. По бокам от окна — скамья. Иногда, приезжая раньше времени на работу, Лена любила здесь посидеть.

И сейчас, попрощавшись с Игорем, который и в самом деле привёз её, как обещал, она посмотрела на часы и быстро зашла в закуток, где скамья пряталась от входной двери за толстенной колонной крыльца. Привычно поддёрнув чёрные брюки, она уселась и задумалась. Игорю Лена свою идею высказала в поездке — насчёт ментальной ловушки для пропавшего человека. Он обещал подумать. И добавил, что неплохо бы посоветоваться с Владом. С последним Лена согласилась. Она уже знала, что спонтанная идея, которая неплохо выглядит, когда впервые её обдумываешь, часто оказывается настоящим пшиком, если к ней критически подойдут со стороны.

Да и сейчас, серьёзно обдумывая собственную мысль, девушка начинала признавать, что выглядит идея уже сейчас так себе, а что самое ужасное — плохо с точки зрения эмпата.

— Прячешься? — самодовольно спросили от колонны.

Лена подпрыгнула на скамье от неожиданности.

Мягкие брюки серого цвета, свободный летний джемпер — серо-белого, идеально начищенные туфли — Аркадий являл собой едва ли не образец джентльмена, благоухая ко всему прочему дорогим парфюмом.

Появился он не вовремя. Больше всего девушку поразило в ситуации, что она разозлилась на него, потому что он прервал её размышления. А ведь тренированный эмпат... Когда она снова собралась с мыслями, сообразила, в чём дело: она была на пороге понимания, чем была плоха её затея с ловушкой, а теперь... вспомнит ли? Придётся идти на поклон к кому-нибудь из ребят в доме Алексеича и просить, чтобы помогли вспомнить цепочку рассуждений. Ведь в деле поиска и возвращения человека в семью эти размышления важны. Наверное, придётся обратиться к врачу Володе. Несмотря на его всегда рассеянный вид, он разбирается в таких вещах лучше всех.

— Даже не поздоровалась, — буркнул Аркадий и сел на скамью рядом.

— Здравствуйте, Аркадий Семёнович, — ровно сказала Лена, напрягшись, чтобы уловить момент и сбежать, чтобы он не сумел поймать её за рукав. Одновременно она полностью открылась для волны эмпатии, которая должна была ввести его в состояние равнодушия к ней. К сожалению, он был очень силён в своей самоуверенности, и пробить его можно было, но при этом здорово выдохшись. "Эту бы силу — да на благое дело!" — хмуро подумала Лена.

— Семёнович? С чего бы это, когда мы давно на "ты"? — недовольно спросил тот.

— Насчёт "мы" не знаю, но я вам пока не тыкала. — Поняв, что не сбежать, девушка положила ногу на ногу и скрестила руки с опорой на колене. Естественная защита.

И вся естественная защита пошла прахом, когда Аркадий лениво вытянул руку по спинке скамьи и принялся поигрывать её волосами, торчащими из делового "хвостика".

— Слушай, Лена, я не понимаю, почему ты меня воспринимаешь каким-то врагом? То, что я сделал тебе предложение напрямую о близких отношениях, тебя испугало? Ты красива, ты свободна. Я тоже симпатичен. — Он оглянулся. Лена сообразила: ищет зеркало — самовлюблённый дурак! — Мы современные люди, чтобы уметь не обращать внимания на условности в лице моего положения. Ко всему прочему я богат и могу помочь с жильём, чтобы тебе не нервничать в компании ещё двух баб.

— С чего вы решили, что я нервничаю? Это мои подруги! И прекрасно с ними общаюсь, — равнодушно сказала девушка, понимая, что он заставляет её разговаривать — и почему-то каким-то образом заставляет её чуть не оправдываться. — Аркадий Семёнович, я очень довольна своей жизнью и не собираюсь менять её в следующие несколько лет.

С какой-то тоской девушка вдруг решила, что назавтра обязательно сходит в парикмахерскую, коротко пострижётся, затем перекрасится в жгучую брюнетку и начнёт носить строгие деловые костюмы, как у той дамы, жены пропавшего Дмитрия. А ещё надо забежать в оптику и спросить, не ли каких очков поуродливей, хоть и близорукостью не страдает. И от этого перечисления того, что придётся сделать, подступило отчаяние, хотя она прекрасно понимала, что надо быть спокойной, спокойной! Иначе он и в самом деле сумеет переломить её сопротивление. Но она устала!.. Устала отбиваться от его притязаний на её тело, от его уверенности, что все бабы одинаковы — и, если дала одна, то даст и любая!

Мелькнула мысль встать, прорваться мимо и немедленно положить заявление об уходе на стол директора детского сада... Почему она сегодня такая слабая?..

А он что-то продолжал говорить, и девушка всё-таки взяла в себя в руки, прислушалась. О себе любимом. О своём богатстве и своём влиянии.

Лена уловила момент, когда он увлёкся, с наслаждением перебирая дифирамбы самому себе, сжала зубы и приготовилась. Так нельзя. Так не подобает эмпату. Но у неё нет иного выхода при его силе... Сейчас она ударит, чтобы пробить его естественный блок и просто-напросто уничтожит всё его влечение к ней...

В следующий момент она от неожиданности ахнула и откинулась на спинку скамьи. В уютный до недавнего времени закуток ворвался какой-то долговязый парень и, не останавливаясь, схватил Аркадия за шкирку, а потом сжал в кулаки на его плечах джемпер, приподнявшийся так, что оголился живот Аркадия, и принялся с яростью трясти его, вставшего и растерявшегося от внезапной атаки.

Пискнув от ужаса, Лена быстро поджала ноги и толчками отодвинулась от уже дерущихся мужчин. Парень ей показался чем-то знакомым, но кто он?

Оказавшись на краю скамьи, Лена ринулась с неё бежать к входной двери, к вахтёру и к охране. У самой двери врезалась в кого-то каменного, по впечатлениям.

— Что случилось? — быстро спросил Игорь.

— Дерутся!

— А ты почему...

— Измотал — этот! — выдохнула она.

— Понял. Всё сейчас будет ништяк. Эй, вы, двое! — шагнув за колонну, внезапно властно прикрикнул он.

На властный тон среагировал только Аркадий, застыв на месте, чем незамедлительно воспользовался долговязый, врезав ему по ногам. Лена взвизгнула, когда Аркадий грохнулся на пол мешком.

— Беги за вахтой — или кто там у вас, — спокойно посоветовал Игорь, не оглядываясь.

Она влетела в вестибюль детского сада, смутно вдруг припоминая, что Игорь еле удерживается от усмешки. От усмешки — в такой ситуации?!

— Палыч, там дерутся! — кинулась она к столу вахтёра.

— Кто?! — поразился Григорьев, главный совладелец заведения, спускавшийся по боковой лестнице к тому же столу вахты.

— Аркадий с каким-то!

— Аркадий?! А что он вообще здесь делает?! В это время?!

Григорьев выскочил следом за вахтёром на крыльцо. Лена обернулась на хлопнувшую дверь в полной прострации. Ужас какой-то! С другой стороны, пусть Григорьев и выясняет, откуда здесь появился Аркадий... Дверь между тем спокойно отворилась, впуская вопли, хрипы, глухой стук, и в вестибюль, улыбаясь, вошёл Игорь.

— Ну у вас и детский сад, — покачал он головой. — С тобой-то как? Успокоилась?

Девушка ладонями закрыла рот. "Плакать или смеяться?" — на полном серьёзе размышляла она, пока глаза наполнялись слезами.

Игорь вздохнул и подошёл. Через секунды глаза Лены высохли. Как будто так и надо, парень прижал её к себе и погладил по спине.

— За шею обнять не забудь, — напомнил он.

И девушка подняла руки, обняла его, ткнувшись ухом в его тенниску. Стоять, набираясь сил у него, было тепло и уютно. Как и чувствовать силу его рук, обнимающих и крепко, и достаточно осторожно. И плевать на всё и на всех, кто только что вошёл в вестибюль, и остановился, ошарашенно созерцая их объятие. Она-то знает... Ой... Что это делает Игорь? Разве он не видит, как вошла целая толпень?

Игорь мягко положил ладонь на её затылок и чуть, совсем чуть-чуть прижал её голову к себе... Вовремя — сначала подумалось. Ну, чтобы её глаз никто не увидел.

А потом стало всё равно — пусть видят. Впечатление, что Игорь — надёжная скала среди бушующего моря, становилось всё сильней, и девушка сама крепче сжала руки, обнимая его. И стыдно не было...

Потом Лена почувствовала, как он расслабил руки, и сама опустила свои, шагнула от него и бросила взгляд на входную дверь. Возле неё уже никого. Несмело обведя ищущим взглядом вестибюль, девушка замерла. Вахтёр стоял рядом со своим столом, за котором сидел Григорьев, и оба что-то вполголоса обсуждали. Прямо на ступенях первой лестницы от входа в вестибюль сидел тот самый долговязый парень, сумрачно уставившись в пол. Аркадия нигде не видно.

Лена вздохнула и виновато подошла к столу вахтёра.

Григорьев поднял на неё глаза.

— Объясниться можешь? — вполне доброжелательно спросил он.

Она дёрнулась посмотреть на Игоря и внезапно обнаружила его рядом.

— В вашем кабинете, Андрей Витальевич, — сказал Игорь.

У вахтёра глаза были-и...

Оглянувшись, Лена тоже округлила глаза — уже на другое: долговязый парень неохотно встал и тоже направился следом за ними.

В кабинете Григорьева Лена выяснила поразившую её и даже чем-то возмутившую вещь: её приняли в этот частный детский сад по рекомендации Алексеича!

Она сидела в кресле, пододвинутом Игорем к столу главного совладельца, и только хлопала глазами. Наконец сумела выдавить:

— Но... как это?

— Леночка, у нас собраны дети весьма значительных и богатых людей города, — добродушно заметил Григорьев. — Неужели тебя удивляет, что нанимаем мы людей для работы здесь по рекомендациям тех, кто заслуживает доверия? Со стороны у нас никого нет. Все свои. Поэтому мне бы хотелось, чтобы ты объяснила откровенно, что именно произошло на крыльце.

Девушка упрямо наклонила голову. Ну и что, что свои? Всё равно она и Аркадий — две разные величины! Если даже она расскажет всё так, как есть, а этот пижон выдвинет свою версию, то поверят ему, а не ей.

— Этот... — хрипло сказали из угла, где возле кадки с каким-то кустом, на стуле, пристроился долговязый. — Приставал к ней.

— Аркадий? — уточнил Григорьев.

— Ага.

— Поэтому ты сцепился с ним?

— Ага.

— Павел, будь добр в следующий раз решать такие вопросы цивилизованно.

— Ага.

Долговязый в очередной раз буркнул своё "ага!", и Лена вдруг узнала его — это сын пропавшего Дмитрия! Каким образом... Впрочем... Связь прослеживалась легко: частный детский сад существует с давних пор — неудивительно, что Павел, перешедший в выпускной класс, успел здесь побывать.

— Прекрасно. Этот момент мы осветили, — благодушно сказал Григорьев. — Так. С чем явился ты, Игорь?

— Мне нужна Лена, — спокойно откликнулся парень. — По просьбе Алексеича. Не сегодняшней ночью, но на некоторое время после её смены. Дня на три.

— То есть сегодняшнюю смену она отработает, — уточнил Григорьев и вздохнул. — Жаль, директор ушёл, придётся перезвонить ему, чтобы изменил график дежурства. Так, и этот рабочий момент решили. Павел, теперь ты. Каким образом появился здесь ты? Вечером, да ещё в таком нелюбимом тобой раньше месте?

— Захотелось, — с вызовом сказал лохматый Павел и шмыгнул носом.

— Похвальное желание — появиться там, откуда ты всегда буквально рвался домой. И всё же?

— Если этот ещё к ней подойдёт, я... ему... морду лица...

Лена не хотела. Рот раскрылся сам. Что происходит? Да этот мальчишка сдурел, что ли? Нет, она бы и сама, будь умелым бойцом, как Игорь, тоже помечтала бы набить...

— Ну что ж... У Лены полчаса свободного времени до начала работы, — взглянув на часы, сказал Григорьев. — У нас есть рекреация на втором этаже обсудить вопросы, которые вы не хотели бы обсуждать при мне. До свидания.

Игорь поднялся первым, предложив руку совершенно растерянной девушке, и попрощался. Задержав взгляд на Павле, ему кивнул, и тот немедленно встал со стула.

В известной Лене рекреации, где расположился зелёный уголок с небольшим бассейном, все трое уселись на низкие скамеечки, поставленные углом напротив бассейна. Насторожённо глядя на мужчин, девушка помалкивала, не зная, с чего начать в этой странной ситуации. Начал Игорь.

— Павел, какого чёрта ты сюда явился?

Блеснули диковатые глаза из-под лохм. Парень промолчал, только снова шмыгнул.

Лена взглянула на судорожно сжатые кулаки Павла и вздохнула. Дотянувшись до его руки, она положила пальцы на его кисть. Павел быстро отдёрнул руку и спрятал за спину. Девушка усмехнулась. Она уже считала с него эмоции и теперь могла просчитать все его движения.

— Ты следил за мной с Игорем с самого начала, потому что думал — мы поедем сразу искать твоего отца?

Парень утвердительно мотнул головой.

— А потом следил, пока Игорь вёз меня сюда. Удивился, наверное, да?

— Ага, — хмуро сказал Павел. — Я не знал, что ты... вы тут. Работаешь. Когда Аркашку увидел, блин... Сразу понял. Аркашка — он такой... Лось. Слов не понимает.

— И что? Теперь каждый раз будешь меня сторожить? — поразилась она.

— Теперь — нет, — хмуро ответил парень. Потом поднял глаза на Игоря и, неожиданно засияв, восхищённо ухмыльнулся. — Теперь — точно нет.

Игорь только вздохнул и "залюбовался" рыбками в бассейне.

Прикинув, Лена сообразила, что вожделенную ею драку видел Павел. И приглушила сначала вздох зависти, а потом — и скептицизма. Но увидеть Аркадия в состоянии, в котором он ушёл после "беседы" с Игорем, хотелось ну очень!

Потом успокоенный Павел посидел с ними ещё немного, после чего, проявив неожиданный такт, попрощался и ушёл, шаркая по полу кроссовками.

— И... что это было? — тихо спросила Лена, глядя ему вслед.

— Ничего особенного, — сказал Игорь и наконец взглянул на неё. — Почему ты раньше не сказала, что у тебя на работе личные проблемы?

— Когда — раньше? — слабо возмутилась Лена. — Группа распалась. Мы и друг друга-то видим мельком. А ты хочешь, чтобы я тебе о таком рассказывала!

— А что тут такого? — не понял Игорь. — Подошла бы, сказала — типа: Игорёк, тут ко мне одна мокрица клеится. Стукни его — типа, пожалуйста. А то слов он не понимает, как выразился твой добровольный телохранитель.

— Игорь, ты себя слышишь? — скептически переспросила девушка. — Это ты сейчас предполагаешь такую ситуацию. А подойди я к тебе на самом деле...

Игорь вдруг взял её ладошку и словно побаюкал в своих ладонях.

— Знаешь, что плохо в нашем положении? — задумчиво спросил он, не отпуская её ладони. — Мы все слишком сильные и закрытые. Мы можем стебаться над отношениями, в душе желая их, но не в силах признаться в чём-то. Мы смотрим друг на друга и ничего не видим. Ведь нас у Алексеича учат в первую очередь прятать свои эмоции. Ставить защитные блоки. Иначе мы уязвимы. Но за блоками привыкаешь прятаться. И становишься уязвимым уже в другом вопросе.

Она вопросительно смотрела на него некоторое время, но Игорь явно закончил философствовать, и девушка осторожно вытянула ладонь из его тёплых пальцев. Несмотря на то что ладонь оставалась в его руках несколько минут, ничего считать с парня Лена не сумела — с теми его блоками, о которых он и говорил. Поняла только, что он поделился давно обдуманной проблемой. Напустил — туману-то...

— Давай об этом потом, — на всякий случай мягко предложила она. — Ты тоже приехал довольно неожиданно. Что-то случилось? С Дмитрием?

Парень хмыкнул, свободно прислонился к стене.

— Да нет, пока ничего. Никаких новостей от него. Новость есть по нашему расследованию. Влад связался с женой. Она завтра приедет. Ещё он предложил взять с собой одного парня, с кем работал. Твоя идея не прошла. С ловушкой. Влад предложил для начала выяснить, что же именно делает Дмитрий. Поговорить с теми людьми, с которыми он общался. До встречи с ним узнать, что заставляет его таиться от семьи. Так что начинаем завтра, с обеда.

— Почему не с утра?

— Тася, жена Влада, приезжает ближе к обеду.

Лена про себя улыбнулась. Она-то почти уверена была, что он скажет — из-за её ночной смены. Потом снова посмотрела на часы, видневшиеся на одной из стен коридора.

— И с чего начнём?

— Тася поищет Дмитрия по фотографиям. Причём она умеет искать во времени — то есть мы попробуем определить, что значат двойные смерти рядом с ним. А потом надо будет говорить с людьми — и тут основной упор будет на твою работу.

— Ясно. Игорь, мне пора.

— Понял. До завтра.

— Я провожу тебя до вестибюля.

Потом Лена вернулась в свою круглосуточную группу-пятидневку. Сегодня ей добавили ещё одного подопечного. В детском саду мало было групп, которые оставались на ночь — всего две. Но иногда в них появлялись дети, которых просто было необходимо оставить в заведении на ночь. Например, предстояли неожиданные для родителей поездки.

Воспитательница, передававшая дежурство, предупредила, что новенькая девочка из дневной группы довольно капризная и дома не привыкла засыпать в определённое время. Остальные дети уже готовы ко сну.

Закрыв за воспитательницей дверь, Лена немедленно прошла в комнату группы. Кровать для новенькой увидела сразу: для таких ставили запасную ближе к столу ночной нянечки. Малышка сидела на краю кровати и пыталась разговаривать с соседкой. А та ныла, засыпая, пока наконец не увидела Лену, после чего повернулась на другой бок и затихла. А девушка присела рядом с новенькой.

— Ну, привет. Меня зовут Лена. А тебя?

— Меня тоже, — захлопала на неё удивлёнными глазами девочка.

По странно звонкому голосу, словно она недавно кричала, по недовольно кривящимся губам Лена определила, что девочка очень взволнованна. Движения вообще очень нервные. Лена прекрасно знала, что многие родители не любят оставлять детей в ночных группах. А уж дети, которые впервые остаются в круглосуточной группе, обычно нервничают. И если девочку оставили здесь неожиданно, значит, тому предшествовало чрезвычайное происшествие. Наверняка с нервотрёпкой.

Оглядевшись, девушка заметила, что многие из детей уже спят, а некоторые начинают засыпать. Время — за девять вечера. Привычка у многих выработалась. Её малолетняя тёзка может помешать заснуть. Значит...

— Лена, пойдём-ка в кабинет, — склонилась девушка к малышке. — У меня там есть очень вкусные печеньки. Чаю попьём. Хочешь?

— Хочу.

Девушка накинула на малышку кофточку с охапки вещей на стульчике и повела за собой. Дверь в кабинет всё равно остаётся открытой, так что Лена в любом случае будет в курсе, что происходит в общей комнате группы.

Заняв для начала малышку чаем с обещанным печеньем, болтая с нею обо всём на свете, начиная со знакомства с личной куклой, принесённой сюда же, Лена быстро выяснила, почему девочка оказалась в круглосуточной группе. Кажется, родителям сообщили о смерти кого-то из родственников вне города, а брать с собой девочку в поездку никак было нельзя. Быстро договорились с воспитателями и привезли протестующую малышку сюда.

Выйдя в очередной раз присмотреться к спящим детям, Лена вернулась в кабинет и принялась успокаивать малолетнюю тёзку. Со стороны это выглядело, как обычное общение двух подружек, только разнящихся по возрасту. И лишь опытный психолог или такой же эмпат, как Лена-старшая могли бы увидеть некоторые особенности.

Девушка то и дело касалась малышки: сначала вообще предложила расчесаться, потом довольно часто проводила по голове ладонью, бралась за ручонки. Кроме этого, Лена разговаривала с девочкой тихо и умиротворяюще, отнюдь не быстро, а даже медлительно. Ещё большое значение имела улыбка. Надо было улыбаться едва-едва.

Вскоре она добилась своего. Малышка начала засыпать прямо за столом. Лена спокойно встала со своего места и подвинула свой стул к её. Ещё пять минут — и девушка осторожно подняла на руки спящую девочку и уложила на постель, прикрыла одеялом.

Иногда, когда она думала, что из-за Аркадия ей придётся уволиться, в душе начинал звучать более здравомыслящий голос. Она ценный работник — именно потому, что умеет, без давления, успокаивать круглосуточную группу. Только в её дежурство группа крепко спит и не капризничает, как бывает у других ночных нянечек... Именно это убеждение и помогало держаться... А теперь. Она улыбнулась, сидя на корточках перед кроватью своей тёзки. Теперь, когда всё раскрылось, кажется, ей больше не придётся быть пессимисткой.

Вернувшись в кабинет воспитателей, Лена задержалась у порога, глядя на группу и не видя её. Что хотел ей сказать Игорь? О чём он говорил, рассуждая о закрытости и о защитных блоках?.. Ничего не сообразив, Лена вошла в кабинет и села за столом, с которого уже убрала все следы вечернего чаепития. Книга, приготовленная на ночь, переехала из сумки на стол.

За всё дежурство просыпались только трое-четверо — в основном бегали в уборную. Маленькая тёзка тоже раз проснулась — с хныканьем. Но Лена сразу сообразила: малышка проснулась в незнакомом месте. Подошла к ней, посидела рядом, поговорила. Потом они сходили в туалет — вместе, чтобы нестрашно было. И потом маленькая Лена спала до утра.

Утром передала дежурство пришедшему воспитателю, отчиталась о ночных происшествиях и со спокойной совестью побрела домой — спать. Нисколько не удивилась при виде машины Игоря рядом с территорией детского сада. Не стала дожидаться, пока он её позовёт. Подошла сама — тем более что он уже ждал её у открытой дверцы.

И вот тут-то до неё дошло.

Прикусив губу, Лена села назад, тяжело борясь с дремотой и пытаясь собрать мысли. Победа осталась за сонным состоянием. Но, выходя из машины, Лена мысленно пообещала Игорю подумать над его словами.

7

Чем хороши "хрущёвские" дома — под многими из них есть подвалы с сараями для хозяйственных нужд жильцов. А поскольку они есть, понизу таких домов всегда найдутся подвальные окошки, в которые с удовольствием шастают любопытные и играющие дети, а с особым удовольствием — коты и кошки. И время от времени бомжи. У этого конкретного дома было приятное дополнение к окошкам. Сторона без подъездов выходила на довольно заросший газон с густыми кустами. То есть можно прыгнуть в подвал, а потом вылезти из него втихую.

Вытянувшись из окна, бродяга сполз на асфальтированную полоску, окружавшую дом, а затем уселся на неё. Огляделся. Утро. Тишина. Напротив мелькают в ветвях кустов люди, идущие по тротуару, а ещё дальше, на дороге, носятся машины. Бродяга шмыгнул и вздохнул. Пальцы дрогнули... Вчера повезло у мусорки. Ещё и сегодня можно попировать. Он осторожно раскрыл пакетик, вынутый из кармана куртки. Сглотнул голодную слюну, чуткими ноздрями поймав слабый хлебный запах. Поспешно выловил и пакетика сухой кусочек. Сладкий вкус сытости на языке...

"Ты как-то размышлял о том, что твоя семья тебе всегда была чужой, — заметил "бессмертный". — Сейчас это видно особенно отчётливо. Ты и без семьи доволен".

— Неа... Это уже в прошлом. Сейчас я хочу вернуться. Но не каким-то придатком к чему-то невообразимому, чтобы пугать своих умиранием чуть не каждый день. Нормальным главой семьи. Человеком. Для чего мне нужно кое-что узнать.

"Ты странно говоришь, — с едва уловимой толикой удивления сказал "бессмертный" и, по впечатлениям, вздохнул. — Никогда тебя таким не видел".

— Ребёнок умирал без мучений, — скорее себе, чем ему, объяснил бродяга. — Не пришлось долго приходить в себя. Мозги прояснели, и, кажется, начинаю соображать. Ну, а пока есть чем думать, давай-ка поговорим. Слышь, "бессмертный", а что происходит во временном промежутке между смертью и выходом в прошлое?

"Ты высказался парадоксально. Разве может быть такой промежуток?"

— Время само по себе парадоксально. — Он прожевал хлебную корку. — Ну ладно... Судя по тому, что ты констатировал, но не ответил, ответа ты не знаешь. Личный вопрос, "бессмертный". Эти, как ты их называешь, боги пообещали мне свободу от тебя после спиральной смерти. А куда денешься ты? Без физического тела?

"В этом мире тел много..."

— Нет, "бессмертный", вопрос прозвучал, возможно, неверно. Давай абстрагируемся от вопроса о физическом теле. Что станется с тобой, если ты на время останешься... ну в чистом виде?

Показалось, или почудилось, что "бессмертный" улыбнулся?

"Сгусток разумной энергии — вот мой чистый вид".

— Не верю.

"Почему?"

— Ты слишком эмоционален. — Он усмехнулся, вспоминая вчерашнюю драку у часовни, когда с трудом сумел снова остановить внутреннего зверя и не дать убить тех троих. — Так что случится с тобой, останься ты без меня?

"Два варианта. — "Бессмертный" выдохнул это так обречённо, словно решился. — Первый — боги меня хватают и отправляют туда, куда им нужно. Второй — я нахожу себе подобных и становлюсь свободным от метки проданного. На твой незаданный вопрос отвечу сразу: такие, как я, есть. Их немного. Если я их найду раньше, чем меня поймают, они защитят меня".

— А зачем нужна спиральная смерть? Чтобы освободиться от тебя — это нужно мне. А зачем это нужно богам?

"Я это знаю, — прошептал "бессмертный", — но моё знание блокировано".

Бродяга посмотрел на пакетик, поднятый перед глазами... Жить можно. Неизвестно, когда он начнёт умирать в следующий раз, но пока можно заняться делами.

— "Бессмертный", а ты можешь проводить меня к кому-нибудь из тех, кого я спас? Сумеешь найти? Или такое тебе не под силу?

"Зачем?"

— Интересно взглянуть хотя бы на двух-трёх человек, — задумчиво сказал он.

... К обеду Лена чувствовала себя проснувшейся и готовой к новым приключениям. Ну и к работе. Позвонил Игорь, сказал, что ждёт у подъезда. Попрощавшись с одной из девушек, с которой снимала квартиру, Лена поспешила в лифт, а потом бежала по ступеням лестницы и любовалась, как струится вокруг коленей подол платья мягких, оранжево-коричневых оттенков — любимое платье, когда надо у кого-то перетрясти душу. Ну, в качестве эмпата, конечно.

Уже в машине Лена скромно поинтересовалась у Игоря, который встретил её явление из подъезда внешне невозмутимо, но заблестевшие глаза всё равно выдали, что заинтересованно:

— Мы едем опять к мосту?

— Нет. Договорились встретиться с Владом у сквера недалеко от дома Алексеича. Он сказал, что приедет с Тасей. Это его жена. И будет ещё один человек из его команды, с кем он уже работал.

— Странно. Я думала, что он сам из команды Алексеича.

— Нет. Он работает сам по себе, но иногда помогает Алексеичу или выполняет его поручения — по своей специализации. Мастеров-пространственников мало.

Освоившись с её присутствием, Игорь отвечал неохотно. Лена поняла бы его, если б он был сосредоточен на уличном движении, но парень свободно поглядывал вокруг. Сначала она немного обиделась: оделась ради него в такое платье, что сама себе в нём нравится, в такие туфельки на каблучке, а он... Но, осторожно "прощупав" его, девушка поняла: парень погружён в думы о чём-то, что его очень сильно занимает. И решила не вмешиваться в его мыслительный процесс, хотя поболтать хотелось. Мужчина. Пусть думает. Она ехидно улыбнулась: ему полезно.

Повернув к скверу, Игорь остановил машину. Припрятав шаловливую улыбку, Лена сделала вид, что продолжает с интересом поглядывать по сторонам. Парень спокойно обошёл машину и подал девушке руку, помогая выйти. Абсолютно довольная, Лена в последний раз взглянула на себя в боковое зеркальце, решила, что просто очаровательна, и обернулась.

Влад возвышался у машины напротив. Рядом с ним стояла молодая женщина, плотная на вид, какая-то очень крепкая и решительная. Невысокая. Уж на что Лена не слишком долговяза, но эта женщина гораздо ниже. Одета, в отличие от Лены, простенько — в джинсы и скромную блузку, обута в разношенные, явно очень удобные туфли. Девушка даже удивилась: Влад в её глазах выглядел аристократом, и она ожидала увидеть его жену такой же аристократкой — модно одетой статуэткой с фигуркой супермодели, а тут... Слегка сутулится, скептически поглядывает кругом. Сама русоголовая, с простенькой стрижкой, глазища только потрясающие — серые и какие-то... очень славянские. Зато... Как смотрит на неё, взглядывая, Влад... Лене стало завидно.

— Привет, — сказала она, оказавшись рядом. — Я Лена.

— Добрый день, — сказал Влад и представил жену: — Татьяна. Предпочитает — Тася.

— Привет, — сказала Тася и пожала Лене руку.

Хватка была сильной, но женщина быстро отпустила её ладонь и улыбнулась. Лене понравилось, когда такой формы знакомства она не любила. Уверенность — вот, что испытывала жена Влада. И эту уверенность Лена прочувствовала отлично.

— А это третий член нашей бывшей команды — Саша.

И только после сказанного Владом Лена увидела темноволосого, с чуть заметной рыжиной, человека, который скромно притулился чуть дальше, буквально в нескольких шагах от Влада. Он кивнул, большерото улыбаясь всем. Лена тоже кивнула, изумившись про себя: настоящий человек-невидимка! Каким образом он сумел оказаться невидимым, если стоял тут же? Чисто профессионально заинтересовавшись, девушка пообещала себе попробовать "прощупать" его, когда он будет чем-то сильно занят. Наверняка занимается какими-то эзотерическими дисциплинами?

— С чего начнём? — спросила Тася.

— Сначала хочу сообщить о происшествии. Дмитрий вчера появился у дома Алексеича. Подбросил ребёнка...

— Что-о?.. — поразилась Лена.

Игорь качнулся к Владу, словно тоже хотел переспросить, но удержался.

— Ребёнка осмотрел врач Володя. Сказал то же самое, что Лена: ребёнок умер — от холода, а потом Дмитрий вернул его из прошлого живым. На камере момент подбрасывания остался. Дмитрий выглядит... ну-у... скажем так, стопроцентным нищим, но в то же время нормальным человеком, который прекрасно осознаёт, что делает. Так как что первым делом... Мы с Сашей сегодня утром пробежались по нескольким точкам, где видели пропавшего Дмитрия. Все эти точки содержат тревогу в пространстве. Поэтому сейчас мы попробуем ещё раз туда наведаться, чтобы эти точки просмотрела Лена.

— А те три, которые мы вчера же смотрели? — спросила девушка.

— Нет, их не будем. О них мы уже знаем. Нам интересно посмотреть, есть ли смерти и воскрешения в тех точках, что сегодня проверили. Если будут совпадения, пойдём по тем людям, которые там были. И третьим этапом работы — Тася попробует разыскать Дмитрия. По фотографиям.

— По машинам? — спросил Игорь, с лица которого до сих пор не сошла оторопь после сообщения о ребёнке.

— По машинам...

— Э-эй, подождите меня! Подождите!

Крик издалека заставил всех оглянуться. Лена ахнула: от остановки к ним по тротуару бежал Павел! Этот ещё откуда взялся?!

Кажется, удивились все. Во всяком случае, когда мальчишка остановился рядом и согнулся с опорой на колени отдышаться, Тася простецки спросила:

— А ты кто такой?

Мальчишка разогнулся и чуть не зверем посмотрел на неё. Поневоле сосредоточенная на нём, Лена сообразила: Тася выглядит простушкой, поэтому Павел не воспринял женщину как важное лицо в компании "серьёзных" людей. Он воспринимает её тёткой, которая пытается командовать им — причём ни с того ни с сего. Поэтому мгновенно задичился. Но вот его лицо начало изменяться. Все вокруг молчат. Компания-то необычная, а "выступающей" женщине замечаний никто не делает. Значит... Мальчишка сдвинул брови — и сомневаясь, и уже побаиваясь, что он сделал что-то не то.

— Я Павел. Я с вами, — уже тревожно сказал он, отбрасывая волосы с лица.

Все переглянулись.

— Объяснит мне кто-нибудь, что за Павел? — настойчиво добивалась ответа Тася.

— Сын пропавшего, — спокойно сказал Влад.

Тяжёлая ситуация. Взять мальчишку с собой — постоянно испытывать напряжение: а вдруг пацан, когда отец внезапно окажется рядом, сорвётся и сломает необходимую на тот момент ситуацию? С другой стороны... А если Павел и впрямь понадобится?.. С третьей, этот упёртый чертёнок, выследивший их сейчас, может и в дальнейшем неожиданно очутиться на месте встречи их команды с его отцом и напортачить.

Влад шагнул к мальчишке.

— Обещай, что будешь слушать меня беспрекословно. От и до.

Павел метнул взгляд по сторонам. Все стояли неподвижно, ждали.

— Буду, — буркнул он.

— Так, куда мы его? — в воздух спросил Влад. — У нас две машины... Игорь?

— Ладно, пусть к нам, — неохотно сказал парень.

Но Лена мгновенно почувствовала в его голосе ликующие нотки. Что это с ним? Уставилась на парня вовремя — успела перехватить его насторожённый взгляд на Сашу. "Ага, вот в чём дело! — самодовольно ухмыльнулась Лена. — Лучше Павел в нашей машине, чем таинственный и непонятный Саша, который может привлечь моё внимание! Ммм, как приятно, оказывается, когда тебя не только ревнуют, но и стараются создать обстановку, при которой обрывают мне все возможности ближе познакомиться с кем-то со стороны. Ну-ну..."

Лена скромно опустила глаза и, стараясь выглядеть беспристрастной, пошла в машину. Несмотря на некоторый легкомысленный настрой, она уже работала. Для начала она сумела определиться со взаимосвязями нынешней команды и признала, что собрались люди интересные. Не считая одного мальчишки-джокера. Впрочем, и его джокерство предсказуемо. Он благороден — по-мальчишески — и слегка порывист. Но слово, данное Владу, будет держать твёрдо. И не только потому, что уже сейчас надеется увидеть отца, но и потому, что вокруг люди необычные. И не хочется выглядеть дурачком в их глазах.

На первом месте, где они остановились, Лене привелось наблюдать смешную сценку. Когда вся их толпа подошла к небольшой площади перед драмтеатром, Павел вдруг уставился на Сашу, который что-то негромко сказал Владу. Сначала даже Лена не поняла, почему мальчишка так смотрит на рыжеволосого, а потом сообразила: Павел не увидел Сашу при первой встрече! И сейчас не понимает, кто это такой и откуда взялся.

Лена подумала-продумала и порешила: Саша получает от неё кодовое прозвище "ниндзя". Будет так его звать про себя и в разговоре, например, с Игорем. Ну, чтобы Игорь не расслаблялся в отношениях с нею.

— Так, с чего начнём здесь? — оглядываясь, спросила Тася.

— Лена, иди сюда, — позвал Влад. — Примерно здесь Дмитрия видели. Можешь найти точку его интереса?

— Я пока погуляю, — сказала девушка и побрела к центру площади.

Краем глаза заметила, что за нею было зашагал Павел, но его сразу остановили.

Сейчас девушка была рада, что успела "пристреляться", как сама называла это действо. "Пристрелка" начиналась с обычного присматривания за окружающими людьми и приводила к тому, что в нужный момент Лена становилась очень чуткой к эмоциям. Легкомысленная игра в эмпатическую угадайку, когда она определяла настроение и эмоции команды, быстро обострила её восприимчивость.

Прогулочным шагом девушка пересекла площадь по диагонали, прошла часть по кромке, затем, уступив машине, выезжающей из ворот хозяйственного двора театра, снова по диагонали прошагала уже к границе площади и проезжей части. Замерла на какое-то мгновение, отошла в сторону, снова вернулась к этой границе.

Не спеша подошёл Влад. Остальные дожидались у машин.

— Что-нибудь есть?

— Похоже, женщину сбило машиной, — всё ещё чутко прислушиваясь к остаточным эмоциям, проговорила Лена. — Здесь движение большое. Даже площадь постоянно машины проезжают. Наверное, или она сама не заметила, или водитель зазевался... Да, умерла не сразу. Какие-то секунды жила... А потом...

— Ясно. Прокол я чувствую. Он близко с нами. Довольно сильный прокол был. Недавно начал пропадать. След чёткий. Он опять уходил...

Влад оглянулся. Лена проследила его взгляд. Сначала он оценивающе взглянул на здание театра, затем перевёл взгляд на обычный жилой дом через дорогу. Правда, первый этаж этого дома занимали всякие торговые заведения, а на торце помещалось кафе "Антракт". Правильно, как ещё назвать кафе, расположенное рядом с театром?

— Пойдём, я провожу тебя до наших, — негромко сказал Влад и даже предложил ей руку. Больше он ничего не сказал. Но довёл девушку до команды и кивнул Игорю и Саше, чтобы шли с ним.

Все трое деловым шагом отправились к кафе. Сообразив, что именно они хотят, Лена пригляделась: да, рядом с вывеской кафе еле виднеется вэб-камера. Кажется, им повезло, и они могут узнать кое-что напрямую и, если повезёт, по сведениям полиции.

— Придётся Льдянова просить, — хмыкнула Тася. Наверное, она тоже размышляла примерно как Лена, потому что добавила: — У него до сих пор связи в полиции...

Павел взглянул на обеих. Рот дрогнул. Но мальчишка упрямо промолчал.

Мужчин не было долго.

Вернулись весьма и весьма разочарованные.

— Ну? Что там? — нетерпеливо спросила Тася.

— Звоним Льдянову, — пожал плечами Влад. — Никакого ДТП, никаких происшествий вообще не было. Камера не фиксировала ничьих смертей.

Лена чуть не застонала про себя: так правильно же! Дмитрий переиграл ситуацию — и, естественно, что ЧП не произошло!

Пока Влад звонил Льдянову, чтобы им разрешили просмотреть записи с вэб-камеры за определённое число и время, Лена ещё раз сходила к тому месту — под охраной Игоря и Саши. На этот раз она просто мысленно "сфотографировала" эмоции женщины и тут же попыталась воспроизвести её портрет. У Лены получилась обычная женщина, которая пересекала площадь, добираясь до остановки с работы. Вполне возможно, шла из магазина — девушка оглянулась на тот же дом с кафе.

— Всё, договорились. — Довольный Влад убрал мобильник. — Ждём полчаса, а потом идём в кафе и снова просим показать запись. И будет возможность — перекинем на мобильный телефон нужные кадры. Если даже ДТП не было, Дмитрий и та женщина всё равно окажутся на записи.

Чтобы зря времени не терять, ждать решились в том же кафе.

Когда вошли, внутри оказалось не только помещение для тех, кто хочет основательно поесть, но и отдельный зал для желающих насладиться кофе или другими напитками с выпечкой, например. Вся команда оккупировала один столик в этом зале.

— А зачем вам эта женщина? — осмелился всё-таки спросить Павел.

— Мы поговорим с нею. Узнаем, что она помнит о твоём отце и каким она его помнит. Если, конечно, ситуация была такой, что он активно вмешался в происшествие, — объяснил Влад. — Если с нею и в самом деле всё хорошо, от неё всё равно можем найти какую-то ниточку к нему.

— Он спасает людей? — с недоумением проговорил мальчишка. — Он в городе, но не приходит домой? Почему?

— Вот это мы в первую очередь и хотим выяснить.

К Владу подошёл официант и тихо предложил пойти за ним.

Вся команда притихла, с интересом ожидая возвращения своего главного. Только Тася, абсолютно спокойная, заказала ещё кофе и с удовольствием ела фирменное пирожное заведения. Лена поглядывала на неё с интересом — Тася не просто жена Влада, у неё двое детей, но, кажется, от первого брака. Судя по эмпатическим нитям между ними, дети неплохо вписались в новый брак матери.

Появился Влад не сразу. Игорь успел разговориться с "ниндзя" Сашей о Льдянове, Лена и Тася вовсю обсуждали тренировочные залы в доме Алексеича, а Павел с огромным интересом слушал и тех, и других. При виде Влада, спешащего к ним с мобильным в руках, все как-то сразу поняли, что поход увенчался успехом.

— ДТП не было, — подтвердил Влад, садясь рядом с женой. — Но была пара секунд, когда Дмитрий и женщина смотрели в глаза друг другу.

— Можно? — жадно выдохнул мальчишка.

А Лена вдруг с жалостью вспомнила, что Дмитрий пропал два года назад.

Павел вцепился в мобильник со специально оставленными для него нужными кадрами так, что пальцы напряглись до предела. Он вглядывался в отца, а Лена смотрела на мальчишку — со странной мыслью: а ведь в его возрасте, возрасте школьника, изменяются быстро. Вон, какой рослый, долговязый. Наверняка в последний год вытянулся. А узнает ли сына Дмитрий, когда увидит его? Да и... Ушёл он из семьи, занимался ли кто-нибудь из взрослых Павлом? Обросший, как дикарь. Небось, раньше такого себе не позволял...

С огромным сожалением Павел отдал мобильник. Пока остальные разглядывали кадры записи, Влад помедлил и спросил Павла:

— У тебя телефон с интернетом? Почта есть?

— Да.

— По дороге я сброшу тебе кадры с отцом. Дай только мне свой логин.

Облегчение мальчишки, кажется, все ощутили живо. Не только Лена.

Когда экран мобильного оказался перед нею, она с нетерпением вцепилась в телефон. Размер конечно, маловат, но лицо Дмитрия виднелось отчётливо. Правда, больше всего Лену поразила его голова. Мужчину как будто небрежно обрили и совсем недавно. Выглядел, как недавний арестант. Худой к тому же. Глаза дикие. Но более того — усталые. Смертельно. Как будто умер он сам... Лена, не замечая, всё ниже и ниже склонялась над мобильником, который сама же положила на стол. Она не замечала так же, что сидевшая рядом Тася осторожно отодвинулась, чтобы не мешать эмпату.

Наконец Лена вздохнула и отёрла лицо ладонями, жмуря уставшие от напряжения глаза. Отдышавшись, она сипло сказала:

— Хотите — верьте, хотите — нет... Дмитрий умирает сам. Вместе с теми, кого спасает. Потом, на последних секундах перед смертью он уходит в прокол в прошлое и помогает жертве не умереть.

— Откуда ты знаешь? — вырвалось у Павла.

— Последние эмоции идентичны тем, что испытывает жертва. То есть Дмитрий умирает одновременно с жертвой и той же смертью.

Сидящие за столиком переглянулись.

— Что ж... — кажется, прикидывая дальнейшее, выговорил Влад. — Тогда... Тогда меняем наш план и в первую очередь идём допрашивать, если получится, ту женщину. Адреса её, естественно, у нас нет. Тася, ты как? Сумеешь от площади по этим кадрам отыскать её?

— Не знаю, — твёрдо сказала Тася. — Выйдем на площадь — посмотрим. Главное, что изображение чёткое. Может, и получится. Идём?

— Идём.

Они сделали то же, что и с Леной: остались на краю площади, а Тася с мобильным в руках пошла к тому краю, где указала место Лена. Сначала Тася шла неуверенно. Добравшись до места, некоторое время с сомнением присматривалась то к телефону, то к месту... Но потом она взглянула на остановку, её спина выпрямилась, и Лена первой сообразила, что "след" взят. Судя по всему, дальше придётся пройти какое-то расстояние. И уж потом, когда выяснят, где именно эта женщина живёт, будет легче ориентироваться с поиском Дмитрия. Но...

— Она села или на троллейбус, или на автобус, — сказала вернувшаяся Тася. — Придётся ехать и выходить на каждой остановке, пока не найдём. На транспорте слишком накладно. Есть идеи?

— Садишься в машину, и едем, — велел Влад и оглядел всех. — Только не разбегаться, хорошо? Всем быть рядом и не отходить ни на шаг друг от друга. Мы не знаем, с чем столкнулись. Хотелось бы быть уверенным, что смогу защитить в случае чего.

После этих слов Игорь немедленно расправил плечи, а "ниндзя" Саша снова притаился. Лена перехватила взгляд Павла на них: зависть и, кажется, решение каким-то образом изменить свою жизнь.

8

Чтобы найти женщину, сбитую машиной и живой выведенную Дмитрием из слоёв прошлого, пришлось потрудиться. Сначала из машины выходила только Тася и сверяла слегка смазанный снимок с вэб-камеры и ментальное пространство каждой из длинной череды остановок.

Но через несколько остановок обозлилась Лена. Обозлилась как-то иррационально. Ей показалось, что Тася слишком долго возиться с определением, была ли здесь эта женщина, не было ли её. Девушка всё понимала: и что остановки — самое гиблое место для определения ментального следа человека, и что Тася работает с неотчётливым снимком, а это довольно тяжело даже для опытного экстрасенса. Но Алексеич не зря повторял: "Импровизируйте! Смешивайте техники, смешивайте приёмы!"

Чисто интуитивно в следующий раз Лена решительно вышла из машины.

— Ты куда? — удивился Игорь.

— К Тасе, — лаконично ответила она, не оглядываясь.

— Сиди! — услышала она его повелительное за спиной и поняла, что Павел хотел выйти следом. — Помешаешь.

— Но она...

— Работа здесь тонкая. Сделаешь что не так, подумаешь что не так — провалишь дело.

И за спиной замолчали.

Лена только хмыкнула.

Оказавшись рядом с Тасей, которая мельком глянула на неё и снова принялась сосредоточенно рассматривать пространство остановки, стоя ближе к переходу, для начала Лена попыталась смотреть вместе с нею. На навес не смотрели — наверняка искомая женщина обходила его. Не получилось. Всё равно слишком долго. Вернулись в машины. Павел снова хотел что-то спросить, и снова оборвал его Игорь, предложив в следующую остановку пересесть на переднее сиденье.

— Пусть Лена посидит, подумает.

Девушка покосилась на него. Шутит? Кажется, серьёзен. Впрочем, он всегда серьёзен, если дело касается какого-нибудь поиска.

Но к следующей остановке Лена примерно сообразила, чем она может помочь Тасе.

Выйдя снова следом — почти одновременно на этот раз, они дождались, пока отъедет троллейбус, и Лена позвала:

— Тася! Посмотри на меня.

— И? — с любопытством спросила женщина, с улыбкой глядя на неё.

Лена улыбнулась сама и открыла все блоки нараспашку, благо стояла близко.

Скептическая усмешка, которая чувствовалась даже в улыбке Таси, смягчилась. Кажется, женщина пока этого сама не поняла. Что ж, главное, что Лена изменения на эмпатическом уровне уловила сразу, считав, — и сказала:

— Вот теперь ещё раз попробуй.

Смысл открытых блоков был в следующем: Тася с первого раза очень сосредоточенно сканировала остановки, тем самым зажимая собственный "взгляд". Теперь она расслабилась. Оглядев пространство остановки, она обернулась и уже удивлённо сказала:

— Ты как это сделала? Я будто ярче стала видеть.

— Релакс, — фыркнула Лена.

Тася кивнула, снова оглянулась на остановку и пожала плечами. Пусто. Обе сели по машинам и снова вышли на следующей остановке.

Нашли спустя ещё три остановки. Сначала замерла Тася. Стоявшая рядом Лена проследила её взгляд и обрадовалась.

— Точно!

Хотя Тася не сказала ни слова. Но отчётливый отпечаток основной эмпатической характеристики женщины, который Лена запомнила наизусть, виднелся в пространстве чётко и повторенный множество раз... Что ж... За остановочным навесом высился двухэтажный продовольственный магазин. Справа от него, параллельно дороге, небольшие дома-высотки, уходящие чуть наверх. Слева, куда и ходила от остановки искомая, начинался двенадцатиэтажный дом. Прикинув размеры, Лена решила, что подъездов семь-восемь будет. Если, конечно, это дом той самой женщины. Может, она просто ходила по дороге перед домом, а потом уходила дальше, вглубь микрорайона?

— Ну что? — спросила, не глядя, Тася. — Мы пешком, они — за нами?

— Можно и так, — пробормотала Лена, чувствуя охотничий азарт.

Кратко доложили в машины положение и зашагали внутри ментально-эмпатического следа женщины.

Время послеобеденное. Перед подъездами, на скамейках, пенсионерки да молодые мамы с колясками — кроме тех, кто вместе с детьми сидел возле песочниц и качелей. Поглядывая вокруг с интересом — в этой части города никогда не бывала, Лена любовалась на примыкающие к дому газоны. Они были не узкие, как это часто бывает, а довольно просторные, и густели чуть не в рост взрослого человека высокими декоративными травами и цветами. Не слишком увлекающаяся посадками, девушка, тем не менее, вспомнила, что вот эти, разноцветные — "китайская ромашка" (второго названия не вспомнила, как ни старалась), вот эти — календула, то есть ноготки. И обрадовалась при виде бархатцев любимого цвета — малиново-коричневого.

Машины команды ползли позади, благо движения на дороге перед домом было мало, а те машины, что изредка попадались навстречу, легко могли разойтись — ширина оказалась в две полосы... Лена уже решила, что женщина живёт в другом доме, но Тася наконец остановилась перед последним подъездом и прищурилась на дверь. Кивнула, кажется, себе, видимо мысленно подтверждая видение... Здесь даже скамейки нет, как у той, что только что прошли... Обе поднялись на приподъездную площадку

Машины тоже застыли напротив подъезда. Тася поколебалась, а потом вернулась к машине мужа и что-то спросила. Тот сунул в приоткрытое окно стопку каких-то бумаг. Дожидаясь Таси и оттого медленно шагая к подъездной двери, Лена раздумывала: "Надо бы Игоря попросить открыть дверь. Домофон он быстро вырубит на несколько секунд, а нам много и не надо..."

Но будто в ответ на мысли о том, как попасть в подъезд, открылась дверь, и вышел какой-то мужчина. При виде идущих навстречу женщин он машинально придержал закрывающуюся дверь, спокойно ожидая, когда они, заспешив, дойдут... Вежливый.

Лена ещё успела подумать: "С перепою мужик, что ли?" Очень уж небритым и неухоженным выглядел незнакомец ...

Тася вдруг чуть не споткнулась. Девушка, привыкшая, что идёт синхронно с нею, тоже встала на месте. Сначала мельком взгляд на женщину: что, мол? Куда смотришь?.. И сама увидела... Мужик, забывшись, отпустил дверь, которая теперь медленно закрывалась. Будто мгновенно окаменел. Глаза застыли на одной точке. И эта точка явно находилась за их спинами.

Лена машинально оглянулась. Из машины Игоря вылетел чем-то ошеломлённый Павел. Замер, глядя на неизвестного, а потом быстро, наверное занервничав, зачесал пальцами свои тёмные лохмы назад, открывая лицо.

В недоумении Лена снова посмотрела на "мужика". Тот не шевелился, но теперь Лена знала, что он немигающе смотрит на Павла. Что происходит? Они знакомы?..

Сердце ухнуло в пропасть и заболело, едва девушка сосредоточилась на лице незнакомца. Сама того не осознавая, всеми чувствами Лена потянулась к неизвестному. Слёзы брызнули сами по себе, и девушка, скривившись от пронзительной горечи и острой тоски, заморгала, стараясь разлепить мокрые ресницы и рассмотреть, что же происходит.

Она не должна была услышать этого призрачного шёпота, но, уже настроенная на одну эмпато-волну с незнакомцем, больше услышала, чем считала с обескровленных, почти белых губ растерянное: "Пашка..."

— Папа? — звонко и тревожно откликнулся мальчишка.

"Мужик" стремительно спрыгнул с плиты подъездного крыльца на тротуар, а с него — в травы газона, как в первые мгновения показалось... Мимо остолбеневших, не знающих куда глядеть в первую очередь, женщин промчался Влад. За ним — Саша, который прыгнул следом. Оба пропали. Цветы на газоне даже не шелохнулись...

Добежали Игорь и Павел. Игорь было сразу кинулся к Лене, обнял, потом испугался чего-то и, не отпуская девушки, обернулся к газону...

— Почему?! — так же звонко, на грани слёз спросил мальчишка, с великой обидой глядя на газон. — Почему он ушёл?! Он же узнал меня!

Вздохнула Тася, шагнула к Павлу ближе, обняла за пояс. Маленькая рядом с ним, но мальчишка немедленно вцепился в её плечи.

— Сейчас Влад с Сашей вернутся — всё узнаем, — просто сказала Тася. — А я думаю, отец тебя от чего-то бережёт, поэтому сбежал.

— Почему ты думаешь, что Влад прямо сейчас вернётся?

— В слойном пространстве он долго находиться не может. Тем более с Сашей. Тот вообще непонятно чего сиганул в кусты. По инерции, что ли? — недовольно сказала Тася, всматриваясь в пёструю газонную зелень.

Стараясь сделать так, чтобы Игорь не выпустил её из своих неуверенных объятий, Лена отвернулась, быстро восстанавливая эмпатические блоки вокруг себя: мальчишку трясло так, что она сама начинала трястись вместе с ним, чувствуя приближение тошноты. И поэтому она беззастенчиво пользовалась защитой парня и его силами, сознавая, что он и сам щедро делиться с нею. Ещё немного — и источник тошноты: сильная обида, непонимание и отчаяние — постепенно ослабели. Лена кивнула Игорю. Он выпустил её из рук, и девушка, не подходя к мальчишке, "обволокла" его покоем.

Когда на площадке снова появился Влад, Павел успокоился, но от Таси не отходил.

Влад появился сначала ощутимо злой. Может, оттого что почти тащил на себе Сашу. А тот задыхался, бледный, еле стоя на ногах. Игорь немедленно оставил Лену — оглянувшись на неё: "Ты как? Всё хорошо? Обойдёшься без меня?" Она кивнула, и парень быстро сжал руку Саши. На привычном эмпатическом уровне девушка видела, как он делится энергией, как на глазах возвращаются краски на посеревшее лицо "ниндзя". Осторожно прощупав его, Лена ощутила лишь пустоту. Кажется, мужчины не смогли добраться куда бы то ни было.

— Вы не догнали его? — безнадёжно спросил Павел, кажется сам того не замечая, продолжая держаться за руку Таси.

— Если б мы знали, куда он уходит, догнали бы, — спокойно сказал Влад.

Он взглянул на Тасю. Она только улыбнулась в ответ. И Лена заметила, что после этой улыбки мужчина опустил плечи.

— Может, он здесь живёт? — с надеждой предположил Павел.

— Это было бы слишком замечательное совпадение, — сказал Влад, искоса поглядывая на подъездную дверь.

Наконец, когда все успокоились, женщины успели поймать момент, когда из подъезда снова выходили, и вошли в дом.

— Теперь я легче различаю его след, — задумчиво сказала Тася. — И он, этот след, пока и впрямь идёт туда же, куда ведёт след той женщины. Может, Павлик прав?

— Тася, а мы ведь не подумали... — Лена даже взглянула на лестницу, остановившись у двери в лифт. — А что мы скажем той женщине? Ну, когда войдём?

— Нашла проблему, — отмахнулась Тася, усмехаясь. И показала те самые листы, которые ей дал Влад из машины. Сначала Лена решила, что видит рекламки, потом, после внимательного вглядывания, обнаружила религиозные журнальчики, довольно потрёпанные. — Мы с тобой сейчас изобразим двух сектанток. Я начну — ты подыгрывай. А ещё лучше, если буду говорить только я, а ты — изучай. Нам нужно всего пару минут — на неё посмотреть. Дай Бог, чтобы повезло, и она оказалась дома.

Ехать на лифте, чтобы останавливаться на каждом этаже и проверять наличие следа, не пришлось. Тася уверенно сказала, что след чётко идёт к лестнице. Лена проверила по-своему и признала её правоту. Некоторое время, пока поднимались, она посомневалась. А вдруг женщина не впустит их в квартиру? Посмотрит через "глазок", скажет, что незнакомые и что таких не пускает, а тем более — с разговорами такими... Да ещё... Лена улыбнулась: Тася-то идёт уверенно, но бывают ли такие женщины-сектантки — в джинсах, в джемперах? Насколько помнила девушка, чаще они ходят в скромных платьях или в скромных же костюмах.

Третий этаж преподнёс сюрприз.

— Ничего себе, — прошептала не менее изумлённая Тася, стоя у двери в нужную им квартиру. — Он только что был здесь! Дальше его следов нет! Ты можешь определить, что здесь было? С каким настроем?

И попятилась, освобождая место для осмотра.

Лена внимательно обследовала дверь. Внешне — всё в порядке. Металлическая, со скромным квадратиком номера; сбоку, на косяке, скромный кружок с кнопкой звонка. Затем просмотрела маленькое пространство с точки зрения эмпатии. Еле сдержанное волнение. Тревога, беспокойство. Толика страха. Всё — с этой стороны. Со стороны лестничной площадки. Почему ни одной эмпатической зацепки со стороны квартиры?

— Такое впечатление, что Дмитрий разговаривал с пустотой, — невольно прошептала Лена. — Или разговаривал с кем-то, но не с женщиной. Тогда, возможно, её нет дома. Он очень беспокоился, наверное, до разговора, а потом, когда понял...

— Ничего не поняла, — тихо сказала Тася. — Ну, давай я позвоню.

Лена отступила, стараясь спрятаться, стать незаметной.

Несмотря на ситуацию, чуть не расхохоталась. Она не видела, как внешне преобразилась Тася, но почуяла изменения в её эмпатическом слое. Женщина внезапно стала бодрой и жизнерадостной. Такой... Ну, какой-то бодряческой.

Жим на кнопку звонка.

Спрашивать, "кто там", не стали. Сразу открыли дверь.

— Здравствуйте! — доброжелательно запела Тася — чувствительно широко и чуть не сладко улыбаясь. — Ой, как мы рады, что вы дома! Милая, как вы думаете, можно ли в этом мире быть оторванной от мыслей о Боге? Что вы думаете об одиночестве?

Лена глянула через её плечо.

За порогом квартиры стояла странная женщина. Халат, тапочки — всё указывало, что, возможно, они оторвали её от работы на кухне. Но... Внезапно для себя Лена передёрнула плечами. У неё лицо спящего без снов человека. Невыразительное, без единого намёка, что оно может изображать улыбку или морщиться в плаче. Кукла. Глаза оцепенелые, как на фотографии. Внутри которой холодно. Пусто... Додумать не успела.

— Что вам надо? — размеренно и без интонаций спросила женщина.

"Размеренно". Так, наверное, раскачивается маятник настенных часов. Без единой вопросительной нотки, с паузами на каждом слоге. "Тик. Так. Тик-так". Лена в смятении подумала, что этой женщине абсолютно всё равно, открывать ли дверь проповедницам, или бандитам. И тем, и другим она задаст тот же вопрос без волнения, без чувства. И задан был вопрос настолько странным тоном. Она что — не слышала или не поняла, что проговаривает Тася?

Тася тоже замолчала. Она всматривалась в женщину так внимательно, что даже ссутулилась в напряжении. Тоже заметила неладное?

Молчание, возникшее неожиданно, совершенно не впечатлило женщину. Она продолжала стоять и остекленело смотрела в глаза Таси, в упор не замечая Лены, выглядывавшей из-за её плеча... И так же внезапно Тася уже погасшим, каким-то усталым голосом произнесла:

— А что надо тебе?

Женщина равнодушно подняла руку. Дверь хлопнула.

А Тася задышала быстро-быстро, будто вылетела откуда-то из другого места, а до него бежала изо всех сил. Выругалась матом сквозь зубы, отдышалась — Лена не выдержала, взяла её под руку, а то показалось, что женщина вот-вот упадёт. Взяла и подвела к перилам лестницы, по которой дошли сюда.

— Вот чего он испугался, — на выдохе прошептала Тася. — Лен, пошли отсюда. И прости за мат. Давно не поминала — с времён, как на заводе работала.

Всё ещё поддерживая под руку Тасю, Лена помогла ей дойти до подъездной двери. Пока шли, девушка всё думала: да, ничего удивительного, что Дмитрий испугался. Судя по следам у двери, он был здесь лишь раз, то есть до их прихода только что. Если он пришёл навестить спасённую и увидел её такой, какой восприняла её Лена... Она сама испугалась до чёртиков — призналась себе девушка. Никогда ещё не видела пустых людей без единой зацепки за эмоции.

Когда дверь раскрылась, Тася резко выпрямилась и твёрдо шагнула через порог. А у машин она сказала Владу:

— Уезжаем отсюда, находим местечко поболтать. Всё — там.

"Местечко" нашлось в парке неподалёку. В середине оказалась сцена с рядами сидений, а близко к ней — киоск с выпечкой и напитками. Присели на последние места двух рядов, чтобы разговаривать и видеть друг друга. Сверху нависали ветви деревьев, спасая от слишком яркого полуденного солнца. Здесь Тася и Лена, жадно отхлёбывая горячий кофе, рассказали о том, что видели... А потом команда принялась за обсуждение, в котором Лена поняла одно: вслух высказываются не только различные версии, но и делаются попытки понять, как вести, в сущности, расследование далее. Началось с мальчишки. Павел, с трудом старавшийся не показать, как он обижен, жалобно (с голосом не справился) спросил сразу всех:

— И что? Тупик?

— Почему? — удивился Влад. — Наоборот. Теперь у нас есть конкретная задача — поискать остальных спасённых твоим отцом и определить, все ли они такие. По сути, надо было бы порасспросить жителей этого дома, какой раньше была женщина. Ведь люди, например, после клинической смерти, часто изменяются. Меняется характер, отношение к жизни. Может, и с этой женщиной так?

— Не знаю, не знаю, — покачала головой Тася. — Люди меняются — это да. Но чтобы менялись так, словно у них стёрли вообще все чувства. Как-то настораживает это.

— Неплохо бы Саше с Игорем съездить в поместье Алексеича, — задумчиво сказал Влад, словно и не расслышал жены.

— Зачем? — поднял голову Саша, с особой жадностью накинувшийся на пирожные. Лена уже прощупала его: быстро восстанавливал энергию.

— Это всего лишь пожелание. Игорь нужен, чтобы отвезти тебя. А для обоих два задания. Первое — надо осмотреться у Володи. Второе — узнать у того же Володи насчёт ребёнка. Алексеича в момент появления подкидыша в поместье не было. Именно Володя быстро вызвал как скорую, так и полицию. Он видел подкидыша — должен помнить, какое поле у ребёнка было. Если примерно то же самое, что у этой женщины... Будем искать дальше. Игорь, просьба такая: узнай, где именно нашли на крыльце ребёнка. Ты видишь ауру — приглядись к месту. Может, что интересное заметишь... Да, Павел, заруби на носу: к отцу не подходить, пока сам к тебе не подойдёт.

— Почему? — поразился мальчишка.

— Впечатление, что он ограждает тебя и твоих родных от общения с собой, чувствуя, что представляет собой опасность.

Тася, сидевшая задумавшись, негромко, словно вспомнив, проворчала:

— Эта чертовка ещё и энергию тянула.

— Ты про ту женщину? — уточнил Влад и сам задумался. А потом вслух начал размышлять. — Подытожим: лучшим вариантом для нас будет найти большинство из тех, кого спас Дмитрий. Это нереально. Ведь мы представляем, какую площадь от всего города придётся пробегать. Во-вторых, поскольку мы знаем примерный путь Дмитрия, на линии спирали надо будет оставить для него вещи. Не для ловушки, как предложила Лена. Для попытки связаться с ним. Это могут быть одежда, продукты, деньги. Судя по его виду, он явно нуждается. И вещи для него, вынужденного нищенствовать, будут в самый раз. Но среди вещей надо бы оставлять записки с просьбой связаться с нами. А если это невозможно, хотя бы письменно, в тех же наших записках, объяснить, что именно происходит. С ним и с теми, кого он спасает. Если спасает.

— Ты уверен, что он пойдёт на сотрудничество? — спросил внимательно слушавший Игорь, сидевший рядом с Леной и державший ещё один стаканчик с кофе, на который она уже с хищным интересом поглядывала.

— Уверен. Что мы узнали прямо сейчас? Он был в той квартире — точней, ему открыли дверь, но не впустили, как и наших дам. Он испугался того, что увидел. А если это так, значит, он исполнитель, вынужденный подчиняться кому-то или чему-то. Узнать бы, чем его шантажируют. Или кем.

— А как сделать так, чтобы вещи, предназначенные для него, получил именно он? — спросил Павел. — Если сунуть в кусты, например, как он узнает, что в них что-то лежит, приготовленное для него? Пройдёт мимо. А то кто-нибудь и вместо него заберёт. Что будем делать? Как подсовывать?

Все замолкли, прикидывая особенности новой операции.

Лена отобрала стаканчик у Игоря и приникла к краю. Она всё не могла напиться после встречи с "той" женщиной.

— Могу сделать эмпатическую привязку, — отдышавшись, после того как выдула полстаканчика, сказала она. — Легко. Только мне нужны будут несколько вещей твоего отца, Павел. Осталось в доме что-то его? Из личных предметов, к которым он часто притрагивался? Это может быть не обязательно одежда. Любой предмет — вплоть до зубной щётки. Но для лучшего исполнения привязки — тот предмет, с которым у него связано яркое и долгое чувство.

Павел нахмурился. После недолгого молчания признался:

— Сразу сказать не могу. До завтра подождёт?

— Так завтра и начнём, — заметил Влад. — Ты успеешь посмотреть?

— Дома в его кабинет мало заходят. Чаще он работал в офисе. Значит, в кабинете и посмотрю.

— Если вспомнишь и найдёшь нужную вещь, идеальным вариантом будет, если ты не дотронешься до неё, — предупредила Лена. — Надень на руку пакетик какой-нибудь и возьми пакетиком, а потом в него же и положи.

К концу разговора Павел заметно успокоился. Девушка почувствовала его уже деловой настрой и усмехнулась: правильно — нечего злиться на весь мир и на отдельно взятого человека. Работать надо. Результата больше.

Перебрав ещё несколько вариантов дальнейшей работы, все согласились, что надо немедленно ехать к Алексеичу. Информация, негласно и даже бессловесно полученная "дамами" от "той" женщины, оказалась слишком важной.

Перед тем как сесть в машину, Влад вздохнул.

— Если честно, неплохо бы посмотреть первого спасённого. Отличается ли он от этой женщины? Впрочем, это пожелание из разряда тех... — Он помолчал, видимо, не зная, как сформулировать мысль. — Нет, в первую очередь надо узнать, что с большинством...

Лена с сожалением посмотрела на деревья парка. Ещё бы немножко посидеть здесь. Тепло и уютно. Но потом вспомнила голодные глаза Дмитрия. Потрясённые глаза человека, узнавшего среди незнакомых людей сына... И первой села в машину.

9

Бессмысленный бег по слоям внепространства — то ли времени, то ли простого перемещения из одной точки в неизвестную. Будто из одного облака подвижного бело-серого тумана в другое. Лишь однажды мелькнула мысль, что заблудиться-то он не боится, но... а если вдруг?.. Всё перебило одно желание: "Подальше от того места!"

"Остановись!!"

Что-то ударило под ноги — и он сразу потерял равновесие, суматошно замахал руками. Тыльной стороной ладоней сильно ударился обо что-то твёрдое и грохнулся — показалось, будто обрушился старым домом — по частям, набок, опять-таки ударившись не только ногами, но и руками. Застыл — лёжа, ничего не понимая, ничего не соображая, часто дыша от бега, сам не замечая собственного мысленного воя, а перед глазами всё ещё лениво крутился белёсый туман, который время от времени рвано расползался, и тогда в обрывках проскальзывали чистые цвета реальности. Всё чаще, всё пространней... Потом перед глазами перестало мельтешить.

Он открыл глаза. Темно, но всё видно. Сверху свет. Перед носом — каменная кладка. Когда перед глазами прояснело, понял, не просто каменная. Кирпичная. С невольным стоном сумел поднять голову, поражаясь, что не свернул шею при падении. Будто бортик кирпичного бассейна — высотой на полметра. Тесный. Упёрся ногами в близкую стенку напротив, сумел сесть. Увидел. Но чтобы воплотить в слова, в понимание, пришлось сидеть долго. "Все мозги отбил", — безразлично подумал, наконец восприняв, что он находится у мусорных контейнеров. Тех самых, из одного из которых вытащил мёртвого младенца.

"Никогда не видел тебя таким", — равнодушно заметил "бессмертный".

Он промолчал. Привык говорить вслух. А сейчас двигать губами не хотелось. Лишь сплюнул кровь — и то, движение отдалось болью во всём теле... Слишком сильное чувствовал ошеломление. По частям, отбитым, чудом не переломанным, заставил себя вылезть из кирпичной коробки и сесть на одну его сторону, ближе к стене дома. Чтобы не свалиться. Прислонился боком... Равнодушно взглянул на ладони в продольных царапинах. Надо бы кровь остановить, которая медленно их заливала. И забыл...

Когда он изредка вспоминал о семье, в воображении представала смутная картинка с тремя фигурами.

Он сам всегда впереди — отчётливой фигурой на свету, отчётливым портретом, в красках. Чуть в стороне и за спиной — жена. Смутный силуэт. Лицо трудно вспоминалось. Набор определённых черт. Но она всегда рядом. Неотступно. Всегда чуть отчуждённо. Когда вспоминал о ребёнке, о сыне, видел полутёмное просторное помещение — и в самом тёмном углу стол, за которым сидит мальчишка. Он круглолицый, щекастый, плотный. Насупленный. С коротким ёжиком тёмных волос.

... Он прерывисто выдохнул... И только что он видел... Высокий, длинный парень, худой, будто его не кормят. У него невообразимо для того мальчишки, которого он смутно помнит, неряшливые длинные волосы. Чуть не патлы. А может, патлы и есть... И... парень узнал — первым. Он вылетел из чужой машины, не спуская взгляда — вперившись прямо в его глаза. Он спросил: "Папа?" не потому, что хотел удостовериться. Он спросил, удивлённый и обрадованный, так как не ожидал увидеть его. Слишком неожиданная встреча. И он сказал "папа!", потому что хотел сказать это слово...

Сколько ему сейчас? Два года прошло... Совсем взрослый... И откуда-то сверху тихо ответили на его мимоходом и впустую заданный вопрос: "Самый возраст, когда рядом нужен отец..."

"Ты вышел не там, — напомнил "бессмертный". — Пора возвращаться к точке, откуда тебя позовут".

"Вышел не там..." — Он покрутил эту мысль и так и этак. Остановка не та. Да, наверное, смешно. Только вот рот всё ещё как замороженный после укола, застыл и шевелиться не хочет, чтобы хоть чуть ухмыльнуться, как чувствуется настроение в душе. И руки не поднять, чтобы вытереть с подбородка кровь, которую полностью сплюнуть не сумел. "Расклеился", — подумалось сторонне.

— "Бессмертный"... — Губами еле-еле, но пошевелил-таки. — Я хотел накидать знаков о себе — туда, в тот дом, которым связаны те трое... Могло ли быть такое, что мой сын... Встреча с ним... Это ответ... на моё желание?

"Не знаю".

Прислушавшись к своему дыханию, сообразил, что успокоился.

— Однажды я задавал тебе этот вопрос. Что будет, если я не спасу умирающего? Сдохну сам? Вместе с тобой?

"Ты постоянно спрашиваешь у меня о том, чего я не знаю, — с лёгким раздражением ответил "бессмертный". — Вместо этого попробовал бы практически узнать об этом. Если не побоишься попасть в ад бесконечной боли".

Он с силой протёр лицо ладонями.

— Ты меня запугиваешь.

"Зачем? — По впечатлениям, "бессмертный" пожал плечами. — Я тебя не понимаю. Нам осталось совсем немного — дойти до центра города. И будешь свободен. А ты хочешь экспериментировать с заранее болезненными последствиями".

— Нет, ты меня точно запугиваешь, — удивлённый открытием, сказал он. — Ты настаиваешь, чтобы я дошёл до конца, как безропотный... пёс на поводке. Не даёшь даже попробовать отойти от схемы назначенного мне пути. Почему?

"Потому что до конца нашего пути осталось чуть-чуть! — уже со злобой сказал "бессмертный". — Потому что мне светит хоть что-то, чем быть просто голосом, застрявшим в твоих мозгах! А вдруг я стану полноценной личностью? И тут вдруг ты начинаешь взбрыкивать! Что тебя... — "Бессмертный" осёкся. — Ты встретил сына. Это изменило тебя? Но ведь ты всегда думал о семье как о чужих тебе людях?"

Бродяга промолчал. Но запретил себе даже мысленно думать о том, что он сделает, когда снова начнётся чужая смерть. А пока...

— Ты можешь мне объяснить, что с той женщиной, которую я спас от машины?

"А что с ней?" — угрюмо отозвался "бессмертный".

Внимательно прислушавшись к интонациям его вопроса, бродяга понял, что "бессмертный" не сумеет ответить. Либо опять скажет, что он, возможно, знает, но знание заблокировано...

— ... Алкаш проклятый!.. — медленно выговаривая и со злостью сказали рядом.

Он с трудом поднял веки, болезненно сухие и тяжёлые.

Напротив него стояла глубокая старуха. Наверное, лет под восемьдесят. Длинное, прямоугольное лицо безжалостно источено морщинами. Запавшие большие глаза недовольно вглядываются в него. Седые волосы торчат из-под почти свалившегося на плечи платка. Сама еле стоит, опираясь на палку. На сгибе локтя висит большая кожаная сумка-кошёлка. То ли халат на старухе пёстрый, то ли платье такое свободное... Бродяга не успел решить, да и зачем?.. И чего встала перед ним?

Ответом внезапно ударило по глазам — и сильно. Поплыли-замелькали фрагменты, кадры, будто из каких-то забытых фильмов. Замелькали не один за другим, а словно перемежаемые чёрными лентами плёнки. И всего сильней повторялись кадры: старуха опускает руку, по ней съезжает сумка, старуха лезет в сумку и достаёт...

— Держи, алкаш... — сказала старуха с непередаваемым презрением и сбросила на его колени пачку кефира, потом последовала буханка хлеба. — Ходят тут, бродят, христарадники... Будто в войну какую... Лодыри. И кто вас только... — Она медлительно развернулась и, продолжая бормотать, заковыляла прочь от мусорки — к дому напротив.

Он конвульсивно обнял её щедрое подаяние, словно защищая от дождя, и, обмерев, продолжал бессмысленно смотреть, как она подходит к небольшой лестнице, по которой идёт, вставая на каждую ступень отдельно, отдыхая на ней... Как из кустов выбегает рыжая кошка, чтобы областиться о её ноги, в то же время успевая удрать от них, словно слишком хорошо зная неуклюжесть старухи.

"Как... Как ты это сделал?"

Он досмотрел, как старуха исчезает за кустами сирени, и сглотнул.

— Не знаю.

"Как это не "знаю"?! Ты заранее видел, что она сделает, — и не знаешь, как это увидел?! Что это вообще такое? Почему раньше этого не было?!"

И вот тут он начал трястись от смеха, то и дело всхлипывая от боли в разбитом падением теле. Когда успокоился, попробовал глубоко вздохнуть. Получилось.

— Слышь, "бессмертный"... Иногда человек, которому дали по башке, начинает предвидеть. Я врезался в кирпич. Кажется, получил возможность видеть недалёкое будущее. А может, враки всё это... — Он застыл взглядом на кустах, потом опустил глаза на хлеб. — А может...

"Что? Договаривай!"

— Может... Нет. Вряд ли. Она сама подошла ко мне. Пока не подошла — я и не предполагал, что она рядом.

"Ты подумал, что внушил ей — и она подчинилась?"

— Подумал.

Он с кряхтеньем, снова напомнившим старуху, встал, сунул пакет с кефиром в карман куртки, а мягкий хлеб начал разламывать по кусочку, бережно подставляя ладонь под крошки и жадно поедая его, свежий, пахнущий сытостью и счастьем. И побрёл дальше. Обогнув дом, остановился. Здесь, на торце, окон нет. Нескольких шагов хватило, чтобы понять: неплохо бы постоять, а лучше и вообще присесть. Но он прислонился к стене дома, забывшись, дожёвывая кусок хлеба... Снова плеснуло: сын, повзрослевший, вылетает из чужой машины — и глаза у него...

В висок укололо... Перед собственными глазами неожиданно упала тьма, а ней замельтешило, завертело воронкой... Он увидел самого себя, в чёрных вихрях бегущего на помощь (он это знал!) женщине, которая вот-вот умрёт, а та встаёт на колени и вдруг оборачивается к незаметной сначала фигуре рядом — она лежит неподвижно (мужчина?); женские пальцы резко удлиняются, превращаясь в тонкие кривые лезвия, женщина, пригнувшись, будто боясь и в то же время зная, что спаситель заметит, исподтишка смыкает пальцы-лезвия на шее лежащего неизвестного, и бродяга отчаянно кричит, потому что голова сына падает на асфальт, ухом приникая к поверхности дороги, открытая шея темнеет от крови, а длинные волосы пропитываются чернотой, наливаясь влажностью крови...

С коротким стоном он трёт свои глаза и яростно качает головой. Мимо по дороге идут люди, стараясь обойти его подальше, а он не замечает.

"Что опять происходит?" — в страхе спрашивает "бессмертный".

Бродяга долго молчит и смотрит в пустоту. Потом хрипло говорит:

— Пока не пойму, что делаю, больше я ни за кем в прошлое нырять не буду.

"Думаешь, последнее видение и в самом деле связано с твоим сыном?"

— Я... решил. Пройду по всем тем, кого спас. Если пойму, что они не представляют собой опасности, то есть не похожи на ту бабу, которая нам открыла дверь... Тогда вернусь к этому пути.

... Они въехали в поместье Алексеича на тех же двух машинах, а потом ввалились в его дом всей компанией. И как-то так получилось, что и далее они везде мотались именно всей командой.

Сначала ввалились к Алексеичу и выяснили, что он куда-то срочно уехал на встречу. Потом — к Володе, чтобы показать ему Сашу, который после краткого путешествия в слои пространства держался только на кратковременных энергетиках, типа сладких продуктов, или на порциях силы, которыми делились с ним Влад и Игорь. "Женщин и детей" к этому делу не подпустили. На что "дитё" Павел даже обиделся, потому что, как выяснилось, держался из последних сил, а теперь заявил, что он тоже хочет выучиться чему-нибудь паранормальному. Выразил он это так, что смеяться над ним никто не стал:

— Я тоже хочу отца искать по-настоящему!

Володя смотрел на вторгшихся в его небольшой кабинет в некотором обалдении и только было открыл рот, как Влад остановил его, привычно тихо объяснив:

— Володя, всё понимаю. Да, мы мешаем, нас много. Но Алексеича на месте нет, а ответы на некоторые вопросы можешь дать только ты. А у нас к тебе куча вопросов. Терпи. Не уйдём, пока всё не выясним.

Некоторое время суматохи вокруг Саши, суматохи, в которой команда больше активно мешала, чем помогала — до тех пор, пока Володя, несвойственно собственной репутации абсолютно спокойного человека, не рявкнул на всех сразу, а потом Влад сказал:

— Володя... Пока Саша восстанавливается, пожалуйста, взгляни на нашу карту. Ты умеешь очень близко к реальному подсказать настоящее и будущее местонахождение человека. Тася-то может по фотографии определить место в настоящем. Но нам сейчас нужно будущее. Мы хотим подбросить на пути Дмитрия вещи и записки. Вот та карта, где он спирально идёт по городу. Лена сделает так, чтобы ему захотелось подойти к вещам. Нам же необходимо, чтобы Дмитрий шёл близко к тайникам.

Как всегда неспешно, Володя положил на стол отданную ему "спиральную" карту передвижений Дмитрия. Он, вернувшись к привычному покою, действовал так вяло, что Павел (улыбнулась Лена) скептически скривился, хотя до этого момента едва не подпрыгивал от нетерпения...

Тася стояла рядом, готовая в любую секунду подать врачу фотографию Дмитрия.

Разгладив линии сгиба на карте, Володя со вздохом окинул её взглядом — и внезапно замер, напрягшийся, странно похожий на зверя, напавшего на след желанной, но опасной добычи. Это было так неожиданно, что команда Влада притихла, глядя то выжидательно на врача, то удивлённо на карту. На языке всех вертелось: "Что же ты там увидел?" И боялись даже репликой сбить его... со следа.

Первым не выдержал Влад. Он осмотрел Володю, кивнул, будто самому себе. Словно сообразил, как надо смотреть на карту. И тоже склонился над столом.

Лене немедленно захотелось стукнуть обоих, уже что-то понявших, но замолчавших не вовремя... Кажется, её желание разделял только Павел. Осторожно заглянувший через плечо Влада, Игорь затем тихо отошёл к кушетке и устроился на ней. Поймав взгляд Лены, он беззвучно похлопал рукой по сиденью кушетки и кивнул. Лена решительно помотала головой... Саша, с закрытыми глазами, всё ещё неподвижно сидел в "лотосе", как сразу же, после беглого осмотра, велел ему врач.

Наконец мужчины переглянулись. Тася, стоявшая рядом с Владом, на радость всем остальным, тут же спросила:

— И что это такое? Я вижу, но не понимаю этих двойных линий.

— Весьма, весьма любопытно, — задумчиво сказал Володя. — Раньше мы как-то и не думали смотреть на это... Надо поторопить Алексеича, чтобы он со своей встречей разделался побыстрей.

— Володь, не тяни, — требовательно сказала Тася, и Лена с огромной благодарностью взглянула на неё. — Что мы нашли на карте?

— Эта карта... Ну-у, в общем... Спираль — это не просто места, где видели Дмитрия. Это, как сейчас выясняется, энергетическая структура нашего города. Вот. Посмотрите сюда. Это старый центр города. Одновременно источник энергии. Помните, как густо там стоят дома? Очень плотно. Ко всему прочему там постоянно идёт строительство новых домов. Высотных. И, несмотря на то что строят там отнюдь не дешёвые квартиры, народ мгновенно скупает новострой. То есть люди стремятся жить на этом месте, потому что здесь большой выход энергии, а значит, здесь жить хочется. А теперь представьте, как падает в спокойную воду капля. От неё идут круги. Такие круги, но не равные, а спиралью, идут как раз от старого центра города. Это энергетические круги, которые питают город. Именно по ним идёт Дмитрий.

— И что это значит?

— Пока не знаю. Расскажите мне всё, что успели узнать о Дмитрии. Теперь, когда появился новый факт потенциальной угрозы городу, будем рассматривать всё связанное с этим человеком через призму этого факта.

— Почему ты думаешь, что это угроза? — вмешался Игорь. — Человек всего лишь идёт по спирали и помогает погибающим вернуться к жизни.

— В начале разговора вы сами сказали, что только что видели спасённую им женщину и что она выглядит довольно странно. Это уже повод говорить о безопасности города. Кстати, оставьте адрес этой женщины. Мы потом сходим к ней.

Лена внимательно взглянула на Володю. Кажется, под "мы" он имеет в виду себя и Алексеича?

— Володя, но ведь ты держал в руках ребёнка, — напомнила Тася. — Что с ним? Ты смотрел на его поле?

— Честно говоря, — смутился врач, — меня больше интересовало его физическое состояние, чем... — Он поджал губы, будто озарённый какой-то интересной мыслью. — Хм... Может сработать, — пробормотал он, рассеянно подходя к другому столу и поднимая мобильник. — Катя? Это Володя. Насколько я знаю, утренний ребёнок-подкидыш попал в твоё отделение?.. У тебя есть возможность с мобильным телефоном в руках подойти к этому ребёнку и потрогать его, ну взять за ручку, например? Он ведь не в реанимации?..

Все молча и с тревогой ожидали развития событий.

Игорь, например, даже не заметил, что крепко сжал ладонь Лены. Но девушка не возражала. Хлынувшая в её ладонь эмпато-информация ей понравилась.

— Ага, — оживился Володя. — Ну-ка, давай, подержи ребёнка за ручку. — Он замолчал, явно ментально прислушиваясь к собственным ощущениям. А потом сел на стул. — Катя, спасибо. Я потом ещё раз перезвоню. Пока моя рекомендация такова: попробуйте найти помещение для этого ребёнка, где не будет иных пациентов. Да-да. Ты не ослышалась.

Он опустил голову, размышляя и поигрывая, наверное сам того не замечая, мобильником.

— Что там было? — не выдержал Павел.

— Ребёнок активно тянет энергию, хотя в принципе он этого делать не должен — слишком слаб для такого процесса. Возможно, это чисто физиологическое явление после возвращения к жизни. Возможно — нет. Постараюсь сегодня же сам посетить его и посмотреть, чтобы убедиться... — Он замолчал и вздохнул. Посмотрел на мобильный. Взял, посмотрел на экран и неуверенно ткнул в кнопку. — Ну, бери же трубку...

Притихшая команда смотрела на Володю. Неизвестно, как остальные, но Лена уже поняла, что он звонит Алексеичу.

— Алексеич, у нас... — начал было Володя и замолк, слушая. А потом поднял глаза на входную дверь, и та открылась.

Вошёл Алексеич — коренастый, плотный, с проницательными глазами, которые не просто видели всех, но и сканировали мгновенно. Привычная усмешка, обычно словно прилипшая к его губам, на этот раз скривилась в тяжёлую ухмылку.

— Приветствую всех, — тяжеловато сказал он. — Так, ребята, давайте мне всю инфу. Дело, кажется, будет не только вашим. Сколько вы человек нашли, спасённых Дмитрием?

— Шестерых, — ответил Влад.

— Карта при вас?

Алексеича немедленно ознакомили с неожиданным открытием спирального центра города, а потом с адресами примерных спасённых. Он сразу перезвонил кому-то и потребовал сделать ему ещё одну карту города.

Наверное, распечатали на принтере. Принесли быстро — какой-то парнишка, вихрастый, но делового вида. Лена ещё подумала, почему Алексеич не предложил Володе сделать распечатку, но огляделась и сообразила: их компания тому виной. Слишком много людей, работающих в эзотерических дисциплинах практически, — вдобавок к Володе и самому хозяину дома, чтобы техника работала при них. А этот парнишка (она осторожно, когда он проходил мимо, сняла с него эмпато-информацию) не был эзотериком. Наверное, в отдельной части дома, защищённой от здешних ребят, он и в самом деле работал именно программистом или ещё кем при компьютерах.

Парнишка уходил, когда Алексеич нетерпеливо разложил обе карты на столе — спиральную и обычную. И зарычал, явно что-то заметив сразу... Тихо и с нетерпением. И затих, жадно сравнивая.

В кабинете Володи все затаились, по впечатлению, чтобы не мешать Алексеичу.

Лицо у него, сосредоточенного на картах, стало жёстким.

— Что, вы сказали, он делает, когда идёт по спирали?

— Спасает людей, — отозвался Влад. — Он оказывается близко к тем, кто погибает. Или уже погиб. Или просто умер. Уходит в прошлое, выводит оттуда живых, меняя ситуацию.

— Насущный вопрос: людей в городе, по сводкам, погибает до шестидесяти человек в сутки. Это только те, кто умирает неестественной смертью — не от болезней или от старости. Дмитрий помогает выжить одному-трём людям в неделю. Спрашивается, почему он помогает тем, кто попадается ему только по линии спирали? И почему именно эти люди становятся энерговампирами? Взгляните — те, кто видит. Вот карта, которую мне только что принесли. Видите — какие ровные линии энергетической спирали города? А теперь — карта со следами Дмитрия. Ну? Разница видна?

— Линии утончаются, — помедлив, сказала Тася и испытующе взглянула на Алексеича. — Версия первая: Дмитрий спасает людей, но для их выживания нужно гораздо больше естественной энергии, чем для обычного человека.

— Хорошо, — согласился хозяин поместья. — Версия неплохая. Варианты есть?

— Чтобы вернуть их, он уходит в прошлое, — задумчиво сказал Влад. — Может, изменения энергетической спирали города связаны с изменением естественного хода событий в самом городе? Ведь, уходя в прошлое, Дмитрий меняет реальность?

— Тоже неплохо...

— Почему вы сами не ответите на этот вопрос? — вмешалась Лена, со страхом считывая с Алексеича, не закрывшегося от тревоги, неуверенность и боязнь что-то сформулировать такое, что ему самому не понравится. — Почему бы вам не пойти к Дмитрию и не посмотреть на него напрямую?

— Есть впечатление, что его ведут силы. И очень мощные, — вздохнул Алексеич. — Это впечатление складывается из следующего: я уже пытался пробить его защиту, чтобы понять, что он делает. Защита непробиваема. И это не его защита. Второе. Если я подойду к нему сейчас, где гарантия, что он не уйдёт в прошлое? И кто скажет, что это будет за прошлое? Вон, — кивнул он на Влада, — уже сбегали — туда, не знаю куда. Не поймали и сами вернулись в состоянии слабости. Не-ет... Его надо приучить к мысли, что мы — помощь для него. Поэтому, считаю, Лена, ты права. Надо раскладывать на его пути вещи, записки. И приучать к мысли, что он должен встретиться и поговорить. И чем быстрей, тем лучше.

— Почему? — влез Павел.

— До центра города ему осталось всего ничего.

— Ребята, — насторожённо сказал Володя и взлохматил свои белые волосы. — Изменение в планах.

— Что? — Все бросились к столу с картами, которые врач до сих пор скрупулёзно осматривал.

— Дмитрий идёт не к центру. Он идёт обратно по той же спирали.

10

Пока все ошеломлённо переглядывались, Лена засмотрелась на Алексеича. Тот словно оцепенел, но эмпато-линии вокруг него из волнообразных, неустойчивых резко начали выправляться в самую настоящую, чуть не кристаллическую структуру. И, когда эта структура приобрела геометрически правильные линии кристаллической решётки множества впаянных друг в друга призрачных кубов, Алексеич ожил.

— Лену сопровождают Игорь и Саша. С вами же Павел. Быстро в машину. Как только съедете со двора, позвоните. Получите инструкции. Быстро!

Все четверо пролетели по коридорам дома, выскочили во двор и кинулись к машине. Впереди сели Игорь и Саша. Едва усевшись на заднее сиденье, чуть не столкнувшись с запыхавшимся мальчишкой, Лена немедленно прозвонилась начальству, поставив мобильный на громкую связь.

— Мы выезжаем!

— Ребята, вы отправляетесь на мост. С Дмитрием что-то случилось. Он идёт очень медленно и тяжело. Ему до моста более получаса. Вы должны успеть на его пути спрятать записку. Надеюсь, в машине найдётся бумага и ручка?

— Найдётся, — откликнулся Игорь.

— Дайте всё мальчику. Пусть пишет отцу.

— А что писать? — растерялся Павел, которому немедленно передали блокнот и ручку.

— Напиши следующее: пусть оставит эту записку здесь же, на мосту. Или в любом другом удобном для него месте. И пусть ответит, что мешает ему вернуться. Какая помощь нужна и что вообще происходит. Если он, конечно, понимает, что происходит. Ручку, кстати, там же оставьте. Пиши, Павел. А остальные пока думают, что положить лично для Дмитрия рядом с запиской. Дальше. Пока вы там добираетесь, Влад и Тася тоже выезжают. Володя нашёл оптимальный вариант пути, по которому пойдёт Дмитрий, если он вернётся к спиральным линиям. Влад должен найти место для второго тайника, где будет то же самое. Все эти находки — подсказки Дмитрию, что с ним общаются люди, которые могут помочь. И главное — которые поверят всему, что он расскажет. Теперь Лена. Как только закончите с мостом и будет ясно, что Дмитрий в контакт не будет вступать, созванивайтесь с Владом и приезжайте к нему, чтобы установить и в его тайнике эмпато-приманку. Ну что? Придумали, что положить вместе с запиской?

— Мне кажется, лучше всего деньги, — задумчиво прикинула Лена. — Дмитрий выглядит голодным. Да и вообще деньги — вещь мелкая, но необходимая во всех смыслах. Особенно для него.

— У меня есть, — сказал Павел. — Мама даёт, а я почти не трачу. Положим деньги.

Он был так серьёзен и так сосредоточен над запиской, что никто не усмехнулся его уверенному тону.

— Хорошо, — сказал Алексеич. — Ещё раз напоминаю о мерах безопасности. Пока сам не подойдёт, к нему не приближаться. Павел, понял?

— Понял, — вздохнул мальчишка.

Пока гнали до моста, записку сочиняли все вместе, стараясь текст сделать кратким и информативным. В конце концов, получилось следующее: "Папа, есть люди, которые могут помочь тебе. Люди, в чей дом ты подбросил спасённого ребёнка. Что нужно, чтобы ты вернулся домой? Если хочешь помощи, сразу после моста стоит чёрная машина — джип. В ней те люди и я. Если не хочешь, чтобы тебе помогали, мы из машины не выйдем, когда ты будешь проходить мимо. В таком случае напиши, что тебе нужно ещё из вещей и сколько ещё денег. В следующий раз оставим тебе всё, что надо, в другом месте. Деньги могу оставлять, сколько попросишь. Павел". Записку тщательно сложили в несколько раз, сунув в неё деньги, а потом этот самодельный конверт вместе с ручкой завернули в прозрачный продуктовый пакетик.

— А зачем надо было писать про ребёнка? — спросил Павел, наблюдая, как Лена осторожно подклеивает скотчем пакетик.

— У него ситуация очень необычная, паранормальная, — сказал Игорь. — Если мы сообразили связать твоего отца с этим ребёнком, если сообразили, как сделать, чтобы эту записку он нашёл, он будет знать, на что мы способны в его ситуации. Он будет знать, что имеет дело с людьми, которые не будут называть его обманщиком, если он расскажет нам странные, для обычных людей невероятные вещи.

Они договорились, что машину Игорь поставит и в самом деле неподалёку от улицы, которая спускается к городской реке и к мосту. На повороте дороги из переулка. И будут ждать решения Дмитрия.

Лена сидела, не вмешиваясь в разговоры всех в машине, кто горячо обсуждал различные варианты будущего события. Думала. Внезапно для себя высказала вслух:

— Почему он оставил ребёнка на крыльце у Алексеича?

— То есть? — обернулся к ней Саша.

— Он мог пройти слоями пространства и выйти к больнице — например, скорой помощи. Он вообще мог оставить ребёнка там. Откуда он знает про Алексеича?

После короткого молчания Игорь неуверенно сказал:

— А вдруг он его раньше знал?

— У Алексеича память фотографическая. Дмитрия он до сих пор не знал.

— Спросим Алексеича? — предложил Саша.

— Нет. Если спросим, он ответит, что Дмитрия не знал, — рассеянно сказала Лена. — Ребята, мне кажется, когда мы — я, Игорь и Влад, — были на мосту в прошлый раз, он нас видел. Причём не только видел, но и связал нас единым местом обитания. Поэтому и подбросил ребёнка именно туда.

— Что мы имеем... — медленно сказал Игорь. — Он связывает наши пространства. Павел, отец увлекался чем-нибудь эзотерическим?

— Не знаю. Он всегда... — Мальчишка запнулся и покраснел — Он всегда занимался своими делами, но не говорил о них...

Лена втихомолку вздохнула. Кажется, Павел хотел сказать, что отцу-бизнесмену было вечно не до сына... Между тем Игорь, кажется, что-то заподозрил:

— Лена, ты что-то придумала?

— Ну-у...

— Рассказывай.

— Это только предположение, — предупредила девушка. — Я наложу на пакет эмпато-приманку, чтобы Дмитрий не прошёл мимо него. Наложу таким образом, чтобы он сразу понял, что пакет оставлен именно для него. И вернусь. Ребята, не посчитайте сумасшедшей, но мне хочется пройти потом мимо него, пока он разглядывает записку.

— Опять не понял. Каким образом?

— Чтобы не спугнуть, дождусь, пока он вытащит записку и начнёт читать. И пойду (естественно, так, чтобы он не понял, что от машины) мимо него. Как посторонний человек, как обычный прохожий.

— Хочешь посмотреть на него поблизости? — понимающе спросил Игорь.

Саша, всё ещё сидевший повернувшись к ней лицом, хмыкнул.

— Ты же говоришь, что он примерно знает вас. Как же ты прохожим пройдёшь?

— Сменить эмпато-характеристики легко, — фыркнула Лена в ответ. — Он нас видел издалека. Узнать может только по тем эмоциям, которые я испытывала на мосту, и месту, которое нас соединяет. По дороге к нему я надену эмпатическую иллюзию и буду усердно думать о другом месте, представляя его в воображении. Его внимание будет ослаблено чтением записки, так что он меня не узнает.

— Дело тонкое, — скептически сказал Игорь. — Идея мне нравится, но вот воплощение... Лена, ты не будешь возражать, если перезвонимся с Алексеичем?

Алексеич категорически заявил:

— Нет! И нет! Я тебе за каким чёртом столько кавалеров дал — и, между прочим, двух отличных бойцов? Чтобы мой лучший эмпат был в полной безопасности! А теперь ты предлагаешь...

— Алексеич. На мосту не будет никого — и тогда я пойду, — сказала девушка. — Если я замечу, что там появился кто-то ещё, кроме Дмитрия, я сломя голову побегу к нашей машине. А мои кавалеры побегут мне навстречу. Кавалеры, подтвердите! Успеем объединиться. Зато я буду знать чуть больше того, что есть сейчас у нас на Дмитрия. Дорожка по мосту — два метра шириной. Я не только коснусь его личного пространства. Я войду в него и узнаю столько!.. Я ж для дела хочу пройтись!

Мобильник замолчал. Игорь гнал машину, насколько это возможно в районе жилых домов. До моста оставалось немного. Лена смотрела на вечереющие улицы и не видела их, сосредоточенно поджав губы... Алексеич нехотя сказал:

— Ладно. Иди.

Перехватив в интонациях злость начальства на себя (его ведь тоже это мучает — в интересах дела узнать побольше! Но и опасение за сотрудника очень реальное!), Лена усмехнулась и спокойно сказала:

— Спасибо.

И последние минуты до остановки занималась наложением эмпато-приманки на пакет. Предупреждённый Павел не мешал, хотя его густым, пусть и невидимым облаком окутывало любопытство, что же именно и как она делает.

Машина юркнула в переулок. Там, чуть подальше, развернулась и, осторожно, на небольшой скорости, дойдя до поворота, притаилась ближе к обочине.

Звонок от Алексеича.

— Он подошёл к остановке, с которой начинается спуск к мосту. Ему надо будет пройти конец улицы до перекрёстка с той стороны. А потом уже начать спуск к мосту. Идёт всё ещё медленно. Успеете положить записку?

Лена выдохнула и протянула записку Саше. По дороге договорились, что именно он положит пакетик для Дмитрия в углубление между столбиками перил. Несмотря на недавний спад сил, сейчас парень был в хорошей форме. Саша выхватил пакетик из рук Лены и немедленно бросился к мосту — сначала бегом, благо кусты прикрывали эту часть дороги, а потом уже спокойным шагом.

Павел приник к открытому боковому окну машины. Выходить и наблюдать за Дмитрием напрямую не решались. Мало ли кто ещё за ним следит!.. Сейчас же хорошо именно то, что Саши в тот момент, когда Дмитрий троих из команды засёк, с ними не было. Всё, что надо сделать Саше, — это быстро положить пакет и вернуться. При виде уходящего человека Дмитрий ничего не заподозрит. По мостам ходят часто. Вон и на противоположной стороне двое прогуливаются — парочка с собакой...

Саша остановился в условленном месте, не спеша нагнулся и так же не спеша пошёл назад. Прогуливается человек и прогуливается. Очутившись снова в закрытом кустами месте, он рванул к машине.

Быстро открылась дверца, Саша шлёпнулся на сиденье. Улыбнулся, запыхавшись:

— Как будто в казаки-разбойники сыграл! Или в догонялки...

— Идёт, — напряжённо сказал Игорь. — Лена... Готова к выходу?

— Подождём немного. Как только наклонится за пакетиком...

Затаив дыхание, они наблюдали за невысоким отсюда человеком, который шёл не быстро, но как-то упрямо. Как будто его уговаривали не идти, приводили железные доводы, а он сопротивлялся им только движением, не умея отстаивать свои идеи. И шёл лишь из упрямства.

— Прошёл... — разочарованно прошептал Павел.

Лена усмехнулась. Конечно, пройдёт.

Почти не мигала. И губы невольно расплылись в победной улыбке, когда Дмитрий замедлил шаг. Потом встал, не оборачиваясь. Как человек, что-то вспомнивший не до конца. Например, выключил ли он свет перед выходом из квартиры?.. Взял ли ключи, выходя из дома, пока его провожали... Потом он чуть повернул голову. Теперь — будто его позвали. Или позвали кого-то, но, возможно, и его?..

Обернулся к перилам моста. Постоял так, разглядывая зелёный от деревьев и кустов глубокий овраг, словно скатывающийся с обеих сторон к реке. И, наконец, всем телом повернулся и тяжеловато шагнул назад — в сторону, откуда шёл. Медленно, сомневаясь, сделал ещё шаг.

— Всё. Ребята, я побежала, — жарко сказала Лена, чувствуя азарт охотника и боязливый азарт зверя, которому надо пробежать мимо охотника.

— Удачи...

Игорь. "Спасибо", — прошептала одними губами, без звука.

По дороге сорвала пару ромашек. Сама она в платье, с миниатюрной сумочкой на ремне через плечо. Образ спешащей куда-то романтичной девушки закончен. Дмитрий точно не должен обратить на неё внимания.

Он уже распаковал записку и читал её, обернувшись к тем же перилам. Так увлёкся, что даже не взглянул на прохожую. За несколько шагов до мужчины Лена раскрылась полностью, одновременно натянув на себя придуманную маску. Мало ли что увлечён чтением, а вдруг?.. Но "вдруг" оказалось для неё. Когда она шагнула в его пространство, близко-близко — так, что локтем, повисшим с опорой на сумочку, задела рукав его куртки, она будто вошла в пустоту. Ну... Она попыталась не вздрогнуть. Как будто внезапно вошла в комнату, в которой нет пола! Несколько шагов в пустом пространстве — хорошо, по инерции! Когда вышла, с трудом удержалась от дрожи и сильнейшего желания обернуться. Но прошла дальше. И тут же сообразила, что договорилась с ребятами плохо: и как теперь возвращаться?

А потом похвалила себя, что взяла сумочку. В ней денег на проезд хватит. И помчалась наверх, на ближайшую остановку, одновременно закрывая все свои защитные блоки. Успела перебежать на перекрёстке дорогу и вбежать в троллейбус. Одна остановка. Через мост. А потом снова перебежать дорогу и спуститься к ребятам.

Так и сделала. Но бежать к ребятам не пришлось. Пришлось прятаться под навесом остановки. Дмитрий быстро и решительно шёл навстречу. У неё даже плечи опустились. Таким сильным оказалось разочарование... Не подошёл к машине, хотя знал, что в ней сидит сын! Что это значит? Неужели Алексеич прав, и Дмитрий защищает сына от чего-то опасного? Но написал ли он что-нибудь в записке? Взял ли денег?

Неужели она так верила, что он обязательно придёт к ним?

Дождавшись, когда он скроется на следующем перекрёстке после остановки, Лена побежала к своим... К машине приблизилась вместе с Сашей — только с разных сторон.

— Ну? Что там? — нетерпеливо выпалил Павел, едва не подпрыгивающий, держась за ручку приоткрытой дверцы.

— Не смотрел ещё, — добродушно отозвался Саша и сразу протянул ему развёрнутый пакет с видимой внутри бумагой.

Мальчишка вытряхнул почему-то укороченный и кривой листок и на лету поймал выпавшую авторучку.

— Деньги взял, — констатировал Игорь, пока Павел жадно вчитывался в короткие строки отцовского ответа.

"И не только деньги", — заглядывая в записку и стараясь разглядеть её содержимое, подумала Лена. Листок оказался разорванным пополам. Строк Павла не было. Приписка гласила следующее: "Помощь не нужна. Сам справлюсь. Пашка, не смей ввязываться в это дело!"

— У него что — привычка такая? Писать только на чистом листе? — удивился Саша.

Никто не ответил — лишняя, да и ненужная информация.

Только Лена вздохнула: наверное, Дмитрий взял часть записки, чтобы всегда иметь с собой строки, написанные рукой сына.

— А что у тебя? — спросил Игорь, снова садясь за руль: предстояла поездка к Владу и Тасе, приготовившим свою часть приманки — ближе к центру города.

— Слишком много всего, — ответила Лена. — Пусть Алексеич разбирается. Для меня это слишком сложно. — И забрала клочок бумаги у Павла. Пока записку не затискали, девушка намеревалась проверить её на основные эмоции писавшего.

Чтобы Павел, снова сидящий рядом, лишних вопросов не задавал, она сделала вид, что перечитывает строки. И постаралась не слишком проникаться главным чувством, которым бумага была почти пропитана. Тоской...

Записку потом отдали Павлу. Не потому что он просил — он пытался молчать, но так явно обрадовался, когда ему её вручили. Просто с записки уже нечего было снять. Лена постаралась выжать из неё всё. Вечер наступил поздний, и стемнело быстро от набежавших к ночи туч. Сначала на двух машинах отвезли Павла домой, пообещав поутру снова встретиться, а потом рванули в поместье Алексеича.

Для этого дела выделили комнату из пустующих гостевых. Получился чуть не штаб, естественно, во главе с Алексеичем. Команду, приехавшую с заданий, опросили, как всё прошло, чуть не до последних мелочей. А команда, потрясённая количеством народу, бегавшего по кабинету — кого только Алексеич не привлёк для работы! — отвечала, тараща глаза на всех. Ну, ещё глаза таращили от усталости. И вообще... Спать хотелось.

В суматохе, пока разбирались, кто здесь чем занимается, Алексеич увёл Лену в соседнюю комнату, где усадил её за стол. Сели они друг против друга, и хозяин поместья, ничего не говоря, взялся за ладони девушки и закрыл глаза. Чтобы не мешать ему снимать информацию, Лена тоже зажмурилась. С закрытыми глазами, она тем не менее, чувствовала, что Алексеич не только изучает информацию, полученную, когда она окунулась в информационный слой Дмитрия, но и снимает её. И становилось легче. Спокойней. И даже появилась какая-то уверенность, что теперь, когда Алексеич знает всё, будет гораздо легче.

Наконец он убрал руки, посидел, глядя в стол, и вздохнул.

— Пойдём. Теперь я покажу вам кое-что.

Они вернулись в гостевую-кабинет, и Алексеич выгнал всех, кроме команды Влада.

Собрав команду за столом, где для них приготовили поздний и оттого лёгкий ужин, хозяин поместья снова вздохнул и сказал:

— Мы на этот раз столкнулись с очень странной проблемой. — Усмехнулся. — Единственное, что пока радует, она тоже основана на работе с энергией. Вот, посмотрите. Мы сделали ещё несколько карт, пока вы ездили на задания. Итак... Я разослал людей, и мы получаем такой результат. Года два назад Дмитрий попал в передрягу. Мы нашли место, где он оставил свою машину, и проследили его путь из города в пригород. Обычных следов нет. Шли по ментально-энергетическим. Выяснили, что он шёл, если можно так выразиться в бессознательном состоянии. Точней же — его вели. Вела некая сущность, вселившаяся в него в тот момент, когда он шёл к одному из магазинов. Она довела его до пригородной деревни. Там есть несколько брошенных хозяевами изб. В одной из них Дмитрий начал приходить в себя, когда его ментально атаковали. Его пытались убить. А чтобы было ясно, почему пытались убить, надо сказать, что та сущность, которая в него вселилась, сущность, чужеродная нашему миру, близка по своему строению тем, кто атаковал. Именно эту сущность и пытались выдворить из тела Дмитрия, но что-то произошло, и Дмитрий начал своё шествие по спирали. Эта сущность до сих пор в нём. Последнее подтвердилось Леной, которая сняла с Дмитрия эмпато-информацию. Эта сущность — энергетический сгусток. И что интересно — этот сгусток им не руководит, как раньше я предполагал. Этот сгусток всего лишь помогает ему проходить слоями временного пространства. По Дмитрию пока всё. Теперь дальше. Разосланные по линиям спирали ребята отыскали старые следы Дмитрия, исходя из расчёта, что он оставлял после себя рваные следы в пространстве. Выяснилась очень интересная вещь опять-таки. Все люди, которых спас Дмитрий, теперь сильные энерговампиры и пустые личности в смысле эмпатии. То есть все они теперь лишены эмоций. Они прекрасно помнят себя как личности. Но их поведение резко отличается от того, каким оно было ранее. Об этом говорят не только родственники, но и соседи, знакомые и коллеги. Да, они продолжают обычную жизнь. Но находится рядом с ними смерти подобно. Их сторонятся, насколько могут. Тяжелей всего родственникам, семьям. Многие из тех, кто слишком близок энерговампирам, страдает не только в эмоциональном плане, но и слабеет. Сначала ментально, потом физически. Им как будто перекрывают энергопровод. Смерти в таких семьях уже были. Мы пока начали расследовать их именно с точки зрения ослабления умерших энергетически. Сами же воскрешённые поразительно здоровы. И есть пара наблюдений (на скорую руку, конечно), что несколько из энерговампиров вылечили те болячки, которые были у умерших. — Он приподнялся и расстелил на столе новую карту города. — Взгляните. Вот центр города. Вот последний воскресший — ребёнок. Дмитрий воскрешает не так часто. Но за спиной остаётся солидная армия людей, которых людьми назвать трудно. Ему, судя по всему, осталось воскресить ещё троих. Вопрос довольно странный намечается. И что будет потом?

— Алексеич, ты хочешь остановить его? — спокойно спросил Влад. — Я имею в виду — остановить чисто физически и выяснить, что происходит?

— Есть такая мысль. — Хозяин поместья задумчиво посмотрел на карту. — Есть. Хотя, мне кажется, Дмитрий сам заинтересовался, что происходит на самом деле. Что-то с ним опять произошло, отчего он начинает больше походить на человека, чем на ту унылую фигуру, которая ранее мне виделась ведомой. За это говорит его появление у дверей той женщины, воскрешённой. И его попытка обратить на себя наше внимание, подложив нам сегодняшнего подкидыша.

— С чего начнём?

— Двигается он сейчас медлительно. Это нам на руку. Когда он завтра подойдёт к вашей второй приманке, мы просто-напросто... — Хозяин дома задумался и поправился: — Я просто-напросто подойду к нему и заставлю поговорить со мной. Не захочет... — Алексеич покривился. — Не захочет — ему просто придётся... В общем, если раз его взяли в плен — говоря высоким штилем, ему придётся перетерпеть новое пленение. Есть какие-то другие идеи?

— Обдумать бы всё сказанное, — покачал головой Влад. — А то ты вывалил на нас всё, и теперь думай. В общем, дай нам время хоть до утра.

— Бери, — снова впадая в задумчивость, пробормотал Алексеич.

Лена остро пожалела его. Ему-то ещё раньше пришлось перелопатить такой жуткий груз информации, что девушка даже поёжилась, представив, сколько он воспринял. Сидевший рядом Игорь шёпотом предложил:

— Может, останемся сегодня здесь, в гостевых? Чтобы завтра время на поездки не тратить? Или не хочешь? Тогда отвезу домой.

— Хочу. Надо бы разобраться в картах и в передвижениях Дмитрия.

Они разбирались — вместе с оставшимися тут же Владом и Тасей. Саша уехал. Ему с утра на работу... Городские карты оказали на Лену тягостное действие. Она уставала на глазах. Вскоре даже Влад не выдержал и тихонько велел Игорю проводить девушку в выделенную ей комнату. Игорь не возражал: он посмотрел на Лену, улыбнулся её закрытым глазам, а потом легко поднял на руки. И вышел из комнаты. Пока он нёс её по коридору, она, уткнувшись носом в его ключицу, что-то буркнула и вздохнула. Улыбаясь (ему показалось, что он расслышал: "О, мой герой!"), он осторожно положил девушку на постель и, сняв с неё туфельки, укрыл одеялом.

Когда он вернулся в кабинет, там задрёмывала Тася, прислонившись к плечу мужа. Влад, выглядевший довольно бодрым, сосредоточенно всматривался в карту, на которой что-то было вычерчено. Он поднял запавшие глаза на Игоря, только хотел было что-то сказать, как дверь кабинета снова открылась, и вошёл один из наблюдателей за передвижениями Дмитрия по городу.

— Ребята, — тихо сказал он. — Дмитрий снова прошёл пространством на то же место, где утром нашёл младенца. Повторно. Есть впечатление, что не сам. Его буквально вышвырнуло туда. Алексеича я не нашёл. Передадите ему информацию, лады?

11

Алексеич пришёл в "штаб" через полчаса после сообщения о Дмитрии. Свежий, будто только что встал после крепкого, здорового сна. Узнав о выбросе Дмитрия из пространства, мгновенно стал бесстрастным, будто игрок-покерист, и прогнал всех спать.

В комнату наблюдателей, сосредоточенно следивших по картам за передвижениями Дмитрия, он вошёл стремительно, но почти бесшумно. Здесь сидели двое. Один машинально поигрывал карандашом, вглядываясь в карту перед собой, другой чесал наморщенный лоб, тоже машинально рисуя круги на одном и том же месте карты. Наблюдатели вроде пристально смотрели на карты, но взгляд обоих расплывался, не доходя до поверхности бумаг, ярко освещённых настольными лампами.

Один, не оглядываясь на вошедшего и продолжая сонно смотреть на свою карту, безразлично сказал:

— В районе, где он пропал, появилась странная энергетическая активность. Сначала она сконцентрировалась в одной точке, а после исчезновения Дмитрия постепенно рассеялась. — Наблюдатель помолчал, а потом так же монотонно добавил: — Точней... Разошлась. В обратную сторону его обычного пути.

Алексеич не ответил, подошёл к говорившему, встал за его стулом и вгляделся в карту. Потом молча же подошёл ко второму. Тот тоже не обернулся. Только ткнул пальцем в нужное место. Алексеич кивнул, зная, что наблюдатель не увидит его кивка. Присмотрелся к указанному месту.

— Спит?

— Спит.

— Иди тоже спать.

Второй наблюдатель встал со стула и, пошатываясь, ушёл. Первый продолжал рассеянно смотреть на карту. Алексеич встал рядом, некоторое время приглядывался к месту, которое тот всё ещё держал под визуальным контролем. Тихо велел:

— Позови бесконтактников. Потом иди спать.

— Спасибо.

Наблюдатель сначала проморгался, а потом неуверенно вышел из комнаты.

Вошли трое высоких ребят — один из них Володя.

— Что?

— Съездите сюда. Посмотрите, что здесь такое.

— Ясно, — забрав карту, сказал Володя и кивнул своим ребятам. — Идём.

А хозяин поместья, посидев в одиночестве, сдвинул брови, размышляя над происходящим, потом успокоенно встал и вышел из комнаты. По коридору он шёл недолго. Остановился перед комнатой, где спала Лена, поднял ладонь параллельно двери и замер. Потом осторожно вошёл и сразу приблизился к кровати, на которой спала девушка. В комнате горел ночник. Алексеич знал, что Лена любит ночное освещение, потому что плохо со сна ориентируется в месте, где проснулась. Она решила жить вне дома совсем недавно — знал он. Часто оставалась на ночные дежурства в детском саду. Поменяла уже две квартиры, которые снимала. Неудивительно, что иногда до испуга дело доходило, когда просыпалась неожиданно и видела чужое помещение.

Он хмыкнул про себя. Лена спала, полностью закрывшись. То есть лежала на спине, жёстко вытянувшись в напряжённую струну. Даже руки закинула за голову — прямые. Но и руки, и ноги скрещены. Руки — в запястьях, с которых многие гадальщики считывают информацию, а ноги — в щиколотках. Сама же была тоже очень напряжена. Рот твёрдо сжат, а брови хмуро сдвинуты до двух глубоких морщинок между ними. Кажется, девушка немного замёрзла. Дыхание было немного сопящим. Алексеич, таясь, натянул на неё тонкое одеяло, которое слезло сбоку. Снова застыл, дожидаясь, пока потревоженная его движением Лена снова не успокоится. Дыхание стало глубоким и тихим. Но поза оставалась напряжённой.

Больше всего привлекли внимание Алексеича запавшие, будто после плача, глаза девушки. Приглядевшись, он понял, что девушка не хмурится, как сначала показалось. Нет, она и в самом деле плакала недавно, перемежая отчаяние и, как ни странно, злость. Правда, кажется, разбуди её — она скажет, что никакого плача не было. Но что же она переживала во сне?

Если это был сон...

Хозяин поместья встал у изголовья спящей, мягко опустился на колени и прижался лбом к открытой кисти девушки. Через пять минут осторожно встал на ноги и вышел из комнаты. Постоял немного в коридоре, потом, будто очнувшись, огляделся и, пройдя пару шагов, остановился перед дверью в другую комнату. Постучал.

Минута... Дверь открылась, открывая пустой проём. Хмыкнули сбоку, за дверью, а потом перед хозяином появился Игорь, тоже спокойный и словно и не спавший.

— Игорь, иди в комнату к Лене, — тихо велел Алексеич. — На тебе её охрана. Охранять будешь как зеницу ока. Понял?

— Понял.

Проследив, чтобы парень выполнил его распоряжение, Алексеич вернулся в комнату наблюдателей и стал ждать. Только раз коротко повернул голову к двери.

— Доброй ночи.

— Доброй, — проворчал он, дремотно глядя, как Влад бесшумно пересекает комнату, чтобы сесть напротив. — Чего не спишь?

— А всё уже. Знаешь ведь...

Про десять-пятнадцать минут глубокого сна не только знали. Практиковали часто.

— Алексеич, с чем мы на этот раз столкнулись?

Извечная усмешка хозяина поместья не дрогнула, когда он хладнокровно сказал:

— Боюсь, на этот раз с нечеловеческим.

— Как ты думаешь, почему он не вернулся домой? К семье? Почему не решился даже встретиться и поговорить с сыном?

— Я думаю... — медленно сказал Алексеич. — Думаю, он защищает семью от того, что в нём, и того, что он вынужден делать.

В комнату вошёл Володя.

— Мы посмотрели, что там было. Это и правда очень сильная энергетическая активность. Интересного много. Одно только поразительней всего. Это энергетика не наша. Ещё точней — не земная. Она отражает живое, но это живое Земле не принадлежит.

— С определением, с чем мы там столкнулись, подождём, — проворчал, вставая, Алексеич. — А пока Влад — за руль. Володя — с нами. Едем.

... Встреча с сыном укрепила в мысли, что нужно обязательно найти всех спасённых и понять, что происходит. Эта же мысль заставила ещё решительней искать встречи с парнем, несостоявшимся самоубийцей. Первым спасённым на пути назад. Ну, не считая младенца... Он был твёрдо уверен, что ему достаточно будет взглянуть на парня — и сразу всё станет ясно. И даже не стал раздумывать, как найти "самоубийцу". "Бессмертный" поможет. В крайнем случае, он попробует свою внезапную способность к предвидению. Два раза получилось. Почему бы не получиться третьему разу?

После перекрёстка он завернул налево. Место незнакомое, никогда здесь не был. Сначала прошёл жилой дом на углу улицы, затем небольшую площадь перед старым кинотеатром. Затем пришлось пройти два жилых дома, близко стоящих к тротуару.

— Ты мне даже подсказывать не будешь?

"Ты же сам всё знаешь и чувствуешь, — буркнул "бессмертный" и вздохнул. — Ладно. Ты прошёл. Вернись к перекрёстку и подойди к остановке".

— Он живёт в доме рядом с остановкой?

"Ты его встретишь там", — уже совсем мрачно бросил "бессмертный".

— Встретишь? Он что... ждёт меня? Ну, ладно.

И он зашагал обратно.

У низкого забора, огораживавшего газон вокруг дома, он остановился и, оглядевшись, шагнул в тень между двумя зданиями. Да, вечер поздний, но народ на улицах ещё есть. И... бродяга почему-то не хотел доедать свою нечаянную добычу от строгой старухи при всех, кто ни встретится. В темноте он быстро вынул остатки кефира, с удовольствием доел хлеб — непривычно мягкий, испытывая странное чувство радости при воспоминании, что в кармане лежат деньги, на которые завтра он сможет купить что-то более основательное и сытное.

Постоял немного и пошёл дальше, чувствуя, как отяжелели ноги от съеденного... По пути размышлял о том, что сегодня он пережил один из самых странных дней в своей бродяжьей жизни. День начался потрясением — он увидел сына, а закончился смешанным чувством стыда и какого-то тепла: он, не оглядываясь, прошёл мимо машины, в которой сидел сын. А в кармане грязной, заношенной куртки лежит записка, написанная рукой Пашки... Мимо машины бродяга постарался пройти деловым шагом, непривычно выпрямив спину. Мелькнула даже радость, что уже вечер и не так видно, в какое убожество он превратился.

Он мотнул головой и перешёл дорогу. Остановка, неохотно указанная "бессмертным", находилась всего на расстоянии одного дома от перекрёстка.

"Прости", — угрюмо сказал "бессмертный".

— За что? — не понял бродяга.

На остановке было людно. Подошёл троллейбус, пока бродяга шагал... Остановился, забрал пассажиров. Но, когда транспорт уезжал, людей на остановке словно и не убавилось. От этого ли, от чего другого, но от уходящего троллейбуса осталось неуютное впечатление светло-жёлтой прямоугольной пустоты, плавно уходящей в темноту.

Он шагнул на площадку перед навесом. И чуть не упал назад, забывшись и попятившись от направленного внимания сразу нескольких человек.

Впереди стоял, как и обещал "бессмертный", парень-самоубийца. За ним — чуть не толпа людей с одинаковым выражением абсолютного безразличия на лицах. Это было видно даже в полутьме, когда сумрак, подчёркнутый единственным фонарём, глубоко прописывает все черты лица. Бродяга, чувствуя, как больно заколотилось сердце, начал узнавать собравшихся. Сразу за "самоубийцей", чуть справа от него, девочка, убитая упавшим на неё камнем с крыши старого дома-развалюхи. Слева — женщина, которую он навестил сегодня днём. За ними — мужчина, тучный, но при этом с худым морщинистым лицом. Алкаш, вошедший в забегаловку и выпивший свой последний в жизни стакан водки. Он ещё успел выйти за дверь бара. Упал прямо под ноги бродяге...

Он перестал тревожно шарить по лицам тех, кто за спиной парня. Взглянул в его невидимые глаза — парень стоял под фонарём. Глаза скрыты. Вместо них будто чёрные провалы. Но взгляд бродяга ощущал отчётливо.

— Возвращайся на свой путь, — равнодушно сказал "самоубийца". — Ты обещал пройти его до конца.

— Но я хочу...

— Твои желания в расчёт никто не собирается принимать. Возвращайся.

— Что будет, если я откажусь возвращаться, пока не пойму...

Последние слова он договаривал еле-еле и резко оборвал фразу на половине, оглядываясь и покрываясь мурашками от внезапного движения: спасённые им медленно окружали его, отстранённо бесстрастные и оттого жуткие... Первая мысль мелькнула, как ни странно, всё же боевая: попробовать раскидать их и... Остановила вторая мысль: он же хотел узнать... Судорожно выдохнул. Узнал, что хотел.

Если он ещё надеялся, что та женщина, которая сейчас смотрит на него безразличными глазами, — единственная странность во всём происходящем, то сейчас отчётливо увидел, что этих пугающих людей (спасёнными он теперь их и в мыслях называть не мог) странность как раз объединяет.

И тут же мысленно решил, что струсил. Обозвал странностью то, что присуще им всем... Додумать не успел.

— Возвращайся... — прошептал "самоубийца".

"Держись!" — предостерегающе вскрикнул "бессмертный".

По лицу хлестнуло ледяным порывом ветра. Бродяга только и успел вскинуть ладони к лицу и почувствовать, как асфальт резко пропал из-под ног. Тот самый асфальт, на котором, как только что казалось, он стоял крепко и весомо. А потом он закричал от горячей боли, когда по тыльной стороне ладоней словно прошлись крупным наждаком. "Не опускай ладоней от лица! Не опускай!"

Но время оказалось милостивым к нему. Ледяной холод исчез. Тело, потерявшее равновесие, грохнулось на асфальт. Но он был готов к этому и успел расслабиться... Ушибы пришлись на бок. Но сломать вроде ничего не сломал.

"Кажется, в последнее время это счастье — что жив остался", — зло решил он, пытаясь встать. Хотелось выть или хоть стонать от боли, но ушибленное тело не давало возможности даже охнуть.

На этот раз его скинули опять к мусорным контейнерам.

Перевернувшись на живот и осознав факт мусорки, он некоторое время лежал неподвижно, а потом всё-таки захохотал. Это была почти судорога смеха, злого и насмешливого в полном мраке. Что-то порскнуло от контейнеров, когда он издал-таки первый звук, и бродяга даже пожалел кошку или собаку, напуганную им...

А отсмеявшись, услышал безнадёжное: "Держись..." И насторожился.

Шаги идущих к мусорным ящикам в глухой темноте этого места, на торце дома, слышны были так, что он расслышал каждый раздавленный под подошвой идущих мелкий предмет, каждое привизгивание песка... Даже отлетевшую (пнули нечаянно) жестянку, которая, подпрыгивая, катилась долго-долго...

"Гады..."

Это он только и подумал, когда окружившие его парни без долгих разговоров, как и далее молча, начали бить лежащее перед ними беспомощное тело ногами. И снова скрючился и закрыл лицо руками...

Темнота не только перед глазами... Она разверзлась и в душе, когда погасло сознание. Но, когда очнулся, боком прибитый ногами к пристенку, за которым стояли мусорные контейнеры, это слово стало первым, которое он вразумительно мысленно произнёс: "Гады... Не своими ногами, так нашли других..." Подразумевал (причём совершенно уверенный в том), что обычных парней, возможно из этого же дома, каким-то образом "спасённые" заставили его "вразумить".

"Зато у тебя есть повод отлежаться", — угрюмо возразил "бессмертный".

— Это... ты мне подсказываешь... что я могу отказаться... — Он почувствовал, как дёрнулась губа, и кровь щекочуще потекла по подбородку.

"Да".

Он тяжело перевалился набок.

— А они... тебя не услышат?

"Нет. Они считают, что наказали тебя достаточно".

Бродяга скривил губы. Насмешка ощущалась, но выразить её не мог.

"Ты чего?"

— У меня есть... деньги, но я... — Он сумел поднять руку, пальцами поднимая с лица отросшие волосы, и застыл, вспоминая тот же самый жест, замеченный у сына.

"Почему ты стараешься говорить вслух? Говорил бы мысленно. Знаешь ведь, что я тебя услышу и так!"

— Не заставят, — процедил он сквозь зубы. — Буду говорить так, как хочу. А не так, как хотят они.

Но подумал, не давая "бессмертному" влезть в свои мысли, о том, что придётся до утра валяться здесь, у ящиков, "наслаждаясь" вонючими ароматами и, возможно, постепенно проникаясь ночным холодом — дай-то Бог, не до простуды... А что... Вполне.

По стенам торца дома проехались белые полосы от машинных фар. По глазам ударил яркий свет — зажмуриться он не успел. Обозлился, что стал слишком чувствителен из-за слабости. И, едва подумалось, как он вдруг озадачился: а ведь боль сейчас ощутимо легче переносится. Странно...

Только бы из машины его не заметили. Мало ли кто в ней... Может, снова подослали...

Но машина остановилась рядом с ним.

Не успел он подумать, что водитель хочет, наверное, что-то выбросить в контейнер, как мотор заглох совсем, а из машины торопливо вышли. Судя по звукам, трое.

— Вот он, — сказали из темноты, и бродяга сжался в ожидании того, что ему ещё предстоит. — Дмитрий, не бойся. Помочь пришли.

Он сжался ещё больше. Знают по имени? И впервые заговорил мысленно, как того давно хотел "бессмертный": "Ты можешь узнать, кто они?"

"Один из них был на мосту. Один из троих".

Чёрная, плохо различимая (освещённая машина за спиной человека) тень присела перед ним на корточки.

— Так. Дрался? Или напали на тебя?

Что сказать в ответ? Когда не знаешь, точно ли хотят помочь... Тьма и резкий свет сбивают с толку, как боль и недоверие...

— Володя, прекрати болтовню. Работай. Лене плохо.

— Дмитрий, сейчас будет несколько неприятных минут. По мышцам пройдёт болевая волна. Перетерпи, — сказал тот, который сидел на корточках и которого назвали Володей. — Это пройдёт быстро.

Отозваться он не мог. Хотя внутренняя усмешка и пыталась скривить его губы. А разве не смешно — "перетерпи"? После двух лет терпения. Он вздохнул и напрягся. Это ответ на его подкидыша. Придётся потерпеть... Может, и правда, помогут.

Пока ничего страшного не происходило. Человек, почти невидимый, но, кажется, светловолосый, положил руки на его плечи. Ладони были тёплые — и за одно это прикосновение в прохладную ночь бродяга был уже благодарен.

А потом через плечи в разбитое тело рвануло!.. Впечатление... будто чужие ладони на плечах взорвались! И осколками, острыми, рвущими, бросились в тело. Его затрясло, разбрасывая на раскромсанные части, в которых хозяйничали эти острейшие осколки, лихорадочно тычась во все стороны. Он будто взрывался сам, всё ещё ощущая эти ладони на своих плечах. А потом кто-то схватил его за голову, придерживая, — и бродяга сквозь разрывающую тело боль преисполнился благодарности, что хоть сейчас не будет биться башкой о кирпичную стенку или об асфальт!..

Очнулся сидящим, прислонившись к кирпичному пристенку. Сначала не понял... Пришлось вмешаться "бессмертному", чтобы он принял неожиданное.

"Они сняли с тебя боль и добавили силы для заживления ушибов", — с огромным изумлением сообщил "бессмертный".

"Что?!"

— Дмитрий, ты в состоянии объяснить, что происходит? — сказал третий, кажется, не принимавший участия в... лечении. Он говорил медлительно, но весомо. Да и выглядел достаточно внушительно — при том, что был, кажется, не очень высок и довольно плотен. — Мы немного помогли тебе. Испытывать боли ты не будешь, хотя синяков и кровоподтёков тебе не залечили. Но на этот раз все повреждения пройдут быстро.

— Если б только синяки, — проворчал светловолосый, которого бродяга всё никак не мог разглядеть полностью. — У него рёбра сломаны... Как только вообще ходит?

— Володя, забудь, сейчас не до того, — недовольно сказал третий. И присел рядом. — Дмитрий, ещё раз: что происходит? Почему спасённые тобой выглядят, как... зомби? Хоть и разговаривают, — вынужденно поправился третий.

— Я... не знаю, — с опаской, что снова причинит себе боль, отозвался бродяга. Но боли не было, и он с радостным изумлением воспринял эту новость.

— Если хочешь, мы можем привезти тебя в нормальный дом, где тебя полностью осмотрит врач и поможет заживить все раны, все болячки, — предложил человек, стоящий на ногах. — Любая помощь — в любом виде. Только объясни, что происходит.

— Я уже сказал, что не знаю, — мгновенно раздражаясь, сказал бродяга.

— Ты ходишь по слоям пространства...

"Они тоже умеют, хоть и не все. Я как-то не ожидал, что среди людей есть умеющие это, — с интересом заметил "бессмертный". — Но на их условия не соглашайся. Те, умершие, придут и к их дому, чтобы заставить тебя продолжать свой путь до конца".

"Как будто сон, и муторный, и обогревающий, — мысленно вздохнул бродяга. — Слышь, "бессмертный"... Ты же говорил, что от меня пока отвернулись — решив, что я получил, осознал, что наказан. Так, может?.."

"Не стоит, — вздохнул и "бессмертный". — Они продолжают следить за местом. Стоит тебе от него отойти — тут же проверят, что с тобой..."

— С кем ты разговариваешь? — неожиданно спросил третий. — Я вижу нечто в твоём поле, но не понимаю, что это. Оно живое?

"Э-э... — внезапно веселея, сказал бродяга. — "Бессмертный", ты живое? Эй, чего молчишь? Обалдел, что ли?"

"Не совсем, — явно приходя в себя от оторопи, откликнулся "бессмертный". — Я... не ожидал, что меня заметят!"

"И что теперь? Сказать о тебе или промолчать?"

"Можно подумать, что ты обо мне что-то знаешь", — проворчал "бессмертный".

— Я не знаю, кто это. Но однажды он вошёл в мою башку, а потом мне пришлось идти с ним, выполняя приказы тех, кто купил его во мне, — с некоторым высокомерием сказал бродяга, втихомолку ожидая реакции на своё: а вот попробуйте разгадать моё косноязычие!

— Из-за него, значит, ты в таком состоянии, — заключил третий.

Бродяга притих. Он не ожидал, что его так быстро раскусят.

— Ладно, шут с тобой... — спокойно сказал третий. — Давай-ка мы тебя сейчас посадим в машину. Посидишь в ней, отдохнёшь. Может, и поспишь немного. Не бойся. Никуда не повезём. Не хотим оставлять на ночь на земле. Есть хочешь?

— В машину не сяду... Горячего бы чего-нибудь выпить. — Неожиданно для себя бродяга сглотнул. И жалко улыбнулся, уже не опасаясь за разбитые губы. — Кофе бы... Есть так не хочется, как горячего кофе напиться.

Через минуты он сидел на кирпичной стенке, с наслаждением пил из одноразового стаканчика кофе, который ему подливал из термоса светловолосый врач, и скупо рассказывал о том, что с ним было. Выложив, что знал, он поинтересовался:

— А вы кто?

— Твоя семья ищет тебя. Обратились к нам, — сказал плотный крепыш. — Моя фамилия — Алексеич. Я веду в городе школу эзотериков. Заодно мы с ребятами проводим расследования, связанные с делами, которые так или иначе затрагивают экстрасенсорику. То, что ты нам сейчас рассказал, мы уже знаем в общих чертах. Мы только не понимаем конечной цели происходящего. Ты возвращаешь из прошлого не тех людей, которыми они были, умирая. Вопрос — зачем ты их возвращаешь? — думаю, нет смысла задавать. Но неужели ты не знаешь, к чему всё это приведёт?

— Нет, не знаю, — покачал головой бродяга.

— Ладно. Сумеем договориться о сотрудничестве?

— Смотря о каком, — осторожно сказал бродяга. Ему казалось, что эти трое слишком быстро перешли к деловому настрою... Впрочем, будь он на их месте... И, впрочем, надо бы выслушать, что они предлагают.

— Связь, — сказал Алексеич. — Я привёз тебе мобильный с новой симкой. Здесь мои номера. Номер врача Володи — на всякий случай. Будет возможность сказать о чём-то, что тебя взволнует. Сказать о чём-то новом — звони. Позвать на помощь — звони. Согласен на такое сотрудничество?

— Согласен, — сказал бродяга.

12

Лена вздохнула и проснулась. Потолкала кулачком, взбивая, подушку, которую слишком умяла за время сна, и повернулась набок. И округлила глаза. Напротив её кровати, в кресле, полулежал спящий Игорь. На шелестящее движение он сонно открыл слипающиеся веки. И непонимающе заморгал. На неё же.

Девушка проснулась мгновенно.

— А почему не рядом со мной и где ты посеял свой меч? — с огромным интересом спросила она, не поднимая головы от подушки.

Парень ошалело заморгал.

— Первую часть я понял, — медлительно признался он. — Но насчёт меча...

Замолк, будто прислушиваясь, и насупился. Лена с любопытством ждала. Он с силой протёр лицо ладонями и вздохнул.

— То есть я уже не просто твой герой, но и рыцарь?

— Если сомневаешься, могу связать рубаху под кольчугу, — пообещала Лена. — Толстой пряжей и на толстых спицах.

— Меч я добуду, — угрожающе сказал он, — но класть его между нами не собираюсь.

Девушка приподнялась на локте, загоревшимися глазами уставившись на него и не обращая внимания, что её короткая русая коса свесилась с плеча.

— Почему?!

— Хм, если я твой герой, почему я должен тебя везти кому-то? — И, помолчав, добавил: — Так что для ясности предупреждаю сразу: никаких мечей между нами! Только один — и только при мне. — Он наклонился к ней и чуть дёрнул за кончик косы. — Поняла?

— Поняла, мой герой!

Он вдруг быстро прикусил нижнюю губу. Виновато улыбнулся.

— Лена...

— Что?

— К чёрту метафоры... Выходи за меня.

Лена не спеша отбросила одеяло, благо спала одетая. Села. Вглядевшись в глаза парня, снова откинувшегося на спинку кресла, но не расслабленно, а уже выжидательно, девушка спросила:

— Ты серьёзно?

— Да.

— Но... — Она задумалась, одновременно изучая его спокойное лицо.

— Когда наша майская группа распалась, я решил, что всё придумал. Про нас с тобой. И обрадовался, что тебя видеть больше не буду. Но, когда мог, каждый день ездил в здешние залы заниматься. И всё думал: а вдруг ты тоже придёшь? Ну, вдруг Алексеич вызовет? Сначала думал, что это привычка — видеть тебя. Сейчас понял — нет.

— Мы за это время виделись всего пару раз, — пробурчала Лена, — и каждый раз ты обзывал меня булочкой и советовал сбавить вес.

Он не смутился, как она ожидала.

— Это единственная тема, которая нас объединяла, — слабо усмехнулся он. — Говорить я не мастак. И всё время боялся, что ты согласишься и начнёшь ходить в тренажёрный зал. И хотел, чтоб ты ходила. Ты мне нравишься... ну, булочкой. Но, если б ходила в зал, я бы видел тебя чаще... Ну? Что с моим предложением?

— Если ты был не уверен, почему предложил сейчас?

— Понимаешь, что плохо с такими, как мы с тобой? — Кажется, он заговорил о том, что обдумывал не раз. — Мы закрыты защитными блоками друг от друга. Другие, я видел, тянутся друг к другу. Неосознанно. А мы всё смеёмся. Приходится присматриваться, чтобы понять. Слушать. Ночью я видел, как ты засыпала всё глубже. Это произошло, после того как ты один раз открыла глаза и поняла, что я рядом. Ты доверилась мне так сильно, что уснула очень крепко. А утром ты сказала про меч между нами. Если б ты не заговорила о нём... Я бы промолчал. Но ты...

Насупившись, Лена посмотрела на свои руки. Так, значит, булочка его не смущает... А ведь он прав, говоря о защитных блоках. Человек с такой защитой, как у неё, например, может сколько угодно гореть любовью — и никто этого не заметит. Но — опять-таки... Слишком всё неожиданно.

— Ты... только предложил мне, — с сомнением произнесла она, — а о чувствах ничего не сказал. Но ведь обычно... наоборот?

— Я хочу, чтобы ты знала... — Он замолк, поморщился и выпалил: — Я хочу сказать тебе о своей любви, но только мне хочется услышать это в ответ на признание. А ты ещё не готова сказать мне...

У девушки создалось странное впечатление: они с Игорем одновременно ищут друг друга в темноте, идут на голоса друг друга, но очень опасаются, что эти голоса — чужих. И поэтому побаиваются идти напрямую, и всё получается в обход и в обход... И ещё. Где-то на краю общих размышлений Лены болталась странная мысль: то, что Игорь называет предложением, с его стороны похоже на желание "застолбить участок". Неизвестно, каким образом всплыла эта мысль и что вообще значит это выражение... Кажется, он заранее объявил её как личную собственность? Кхм... Пока она не дозрела.

— Лена.

— Что?

Игорь сел на край кресла и взял её вялую ладошку.

— Я пока не готов сказать вслух о себе. Но ты-то можешь... — Он глубоко вздохнул.

И открыл собственную защиту.

Сначала Лена скептически смотрела, как он закрыл глаза. Затем неторопливо положила ладошку на его ладонь и с интересом окунулась в его личную, до сих пор закрытую для всех эмпато-информацию. Эта информация лгать не могла. Впитывая её, девушка спустя секунды уловила, что невольно улыбается, чего, в общем-то, не ожидала. Но направленные на неё чувства Игоря: желание уберечь, волна нежности и восхищения, а потом перекрывающее всё и вся чувство острого собственничества и даже пока не обоснованной ревности — всё это заставляло... Лена с трудом пришла в себя от наваждения, от впервые уловленного и впитанного любовного чувства, направленного только на неё.

— Ты хочешь, чтобы я знала о тебе, — с тем же трудом выговорила она. — Ты хочешь, чтобы я разобралась в себе... Чёрт... Как это тяжело и в самом деле. Ладно, я согласна. — И спохватилась: — Согласна на период разборок с собой знать о твоём предложении!

Игорь мягко засиял улыбкой.

А вот улыбка Лены вдруг, наоборот, сошла с губ. Промелькнувшее соображение заставило осторожно вытащить ладошку из его ладони.

— Игорь, а как ты очутился здесь, в этой комнате?

— Алексеич велел, чтобы я тебя охранял, — безмятежно откликнулся парень.

Алексеич велел охранять её в собственном доме, который стараниями не только хозяина, но и всех, кто сюда ходит, давно превращён в ментальную крепость?! Лена рассвирепела, торопливо закрываясь от Игоря. Правда, тот всё равно заметил и слегка встревожился.

— Лена, ты что?

— Ничего, — процедила она сквозь зубы. "Ну, Алексеич! Убью заразу!"

Только она хотела обратиться к Игорю с просьбой оставить её, чтобы она могла умыться, переодеться и так далее — то бишь подготовиться к трудовому дню, как в дверь постучали.

Игорь мгновенно превратился в тяжёлого медведя, который легкой волной поднялся с кресла и беззвучно очутился рядом с дверью. "Не убью", — решила Лена, с восхищением следя за его передвижениями.

— Кто там? — громко спросила девушка, после того как Игорь вопросительно обернулся к ней.

— Ребята, мы выходим через полчаса, — сказала Тася за дверью. — Доброго утра, — добавила она, явно уже удаляясь по коридору, чтобы разбудить кого-то ещё.

Парень снова улыбнулся.

— Я к себе, но, если что, кричи, — без тени усмешки сказал он.

— Ага, — сказала Лена, закрыла за ним дверь и задумалась, рассеянно кружа по комнате и собираясь на автомате.

Понимает ли он, что и ему, и ей после такого признания и предложения будет не совсем удобно общаться? Чёртов Алексеич!.. Умница Алексеич!.. Сообразил же, как заставить Игоря открыться ей! А ей-то теперь что делать? Как разговаривать с Игорем, зная, что он... э... имеет на неё виды?

— У-у, Алексеич, — прошептала она, быстро расплетая короткую косу и расчёсывая волосы. — Надо же было именно сейчас...

Как ни странно, общаться было всё так же легко. И даже как-то более свободно стало. То ли оттого, что Лена подглядывала за Тасей, как она небрежно и шутя болтает с Владом, которого все знающие побаивались. То ли оттого, что Игорь не изменился в поведении — не стал больше собственником, чем был до сих пор. "А он был?" — уже в смятении подумала Лена.

От ненужных размышлений спасла работа.

Через полчаса вышли не на улицу, чтобы опять куда-то мчаться, а собрались в кабинете у Алексеича. Втихомолку приглядываясь, Лена убедилась, что начальство не собирается торжествующе ухмыляться тому, что Игорь сел рядом с нею.

Пока собирались все остальные — то есть ждали лишь одного Сашу (Павел уже сидел за столом, ближе к начальству), Алексеич будто мимоходом глянул на Лену и велел:

— Соберись!

Девушка вздохнула и закрылась полностью.

— Из-за чего? — вполголоса спросил Игорь, склонившись к ней.

— Не из-за тебя.

— Счастье.

Она подозрительно посмотрела в его глаза. Он был серьёзен, хотя в глубине взгляда плясали чертенята. Так ей показалось. Решила не обижаться, а будет момент — что-нибудь ляпнуть невпопад. Чтоб ему стыдно стало. Ну, что она такая — говорить не умеет. И сразу подумала: "Хм... А с чего мне хочется всех их злить? Я что? И правда злая? С чего бы это? Вроде предложение сделали — летать должна? Или не должна?"

— Лена, а ты не могла бы держать свои эмоции при себе? — спокойно спросил Влад с другого конца стола.

— Всё хорошо, — сказала Тася. — Лен, успокойся.

Вот теперь девушка пришла в самое настоящее смятение. Это что же? Её чувства прорываются через её эмпатические блоки?!

— Лена, прости, — покаянно выговорил Игорь, встревоженно глядя на неё.

— Всё нормально.

Она уставилась на поверхность стола и принялась разглядывать древесные разводы на столешнице, сосредоточившись только на них и заставляя себя думать, на что похожи фигурки из них. Потом подняла голову и наткнулась на одобрительный взгляд Алексеича. Выдохнула. Эмоциональная атмосфера в кабинете установилась ровной и деловой.

Быстро вошёл Саша. Поздоровался и сел, уже привычно незаметный.

— Итак, господа... — начал Алексеич. — У нас теперь есть не только карта со спиралью, по которой идёт Дмитрий, но и точки на ней — это Володя сумел определить местожительство всех тех, кто был спасён Дмитрием. Сейчас наши ребята уточняют адреса. Начнём поиск всех спасённых и сканирование каждого. Нам надо определить, все ли они похожи на тех, скажем так, свежих спасённых. Или с ними уже произошли изменения, свидетельствующие, что они нормальные граждане нашего мира.

— Нашего мира? — не выдержал Игорь.

— Да. Мы уже можем говорить о том, что происходящее — дело рук представителей не нашего паранормального мира. С чем мы столкнулись — с параллельной вселенной, с сущностями ли другого, инопланетного, мира, не знаю. Первая и наиглавнейшая наша цель — обезопасить нас самих от того, что пытаются сделать на Земле эти неизвестные нам паранормалы. Пока можно говорить о потенциальной их работе. Они собирают энергию. Чистейшей воды грубость: они не лишают нашего города энергии — с их точки зрения. Они просто используют её, перекачивая. Вопрос — куда. Практическая задача перед нами: выяснить, что возможно сделать, чтобы остановить этот поток... зомби.

— Зомби не разговаривают, — возразил Павел, испуганно поглядывая вокруг.

— Словом "зомби" сейчас я обозначаю человека, который не просто ведёт себя неадекватно, но и является носителем определённой задачи, к которой идёт напролом. Задачи наших зомби — поглощение энергии города. Наша задача — оградить город от них. Сейчас вы едете... — Он оглянулся на вошедшего Володю, заметно усталого, будто не спавшего ночь. Тот передал начальству какие-то бумаги, и Алексеич кивком отпустил его. — Что на сегодня. Вы едете близко к пригороду. Оттуда Дмитрий начал свой путь к центру города. Там и появился первый зомби. Вы находите его и обследуете. Меня интересует всё. Похож ли этот человек на человека по физическим и эмоциональным реакциям. Что говорят о нём соседи. Сильно ли изменился с того момента, как он прочувствовал смерть. Особое внимание уделите признакам энерговампиризма. Если только признак будет уловлен, он будет главным знаком, что перед вами всё-таки зомби, а не человек. Всё. Вот карты с адресами. Поезжайте. Удачи.

Карты раздали всем. Лена, получив свою, пригляделась, выходя. Игорь вёл её под руку, и она не боялась налететь на кого-нибудь или на что-нибудь. Карта занимала половину листа. Вторую половину занимал столбик с адресами.

— Откуда у них адреса? — удивилась девушка. — Ещё вчера даже не помышляли о них, а сегодня их столько!

Оглянулся идущий впереди Влад.

— Мы ночью поработали немного. Сопоставили ауру Дмитрия и его следы на спирали. А дальше работал Володя. Ну, вы знаете, как. Слегка модернизированный маятник отметил все адреса на карте. Наши ребята из компьютерного отдела уточнили эти адреса на увеличенных картах. Нам оставалось только записывать.

— А откуда вам известна аура Дмитрия?

— Спроси у Алексеича, — миролюбиво предложил Влад.

Тася, шедшая с ним тоже под руку, на повороте обернулась и подмигнула:

— Держись, подруга! Скооперируемся — мы этих мужиков быстро раскусим. Только сначала подумаем как.

Лена засмеялась, а Влад сверху вниз посмотрел на жену. С каким выражением взглянула Тася на него — Лена уже не видела, но показалось, женщина с трудом удержалась, чтобы не показать ему язык.

Голодом морить никого не стали. Сначала заехали в кафе, где заняли один столик на всех. И Павла тоже не стали морить ожиданием. Рассказали ему то, что стало новостью и для остальных.

— Ночью мы добрались до твоего отца, — сказал Влад. — Мы — это Алексеич, Володя и я. Дмитрий просил сказать, что ничего ему пока не надо передавать. Денег тоже. Того, что ты оставил ему, Павел, хватит надолго. При нынешних его запросах. От него личная просьба: пока он со всем не разобрался, к нему лучше не приближаться. Вчера вы нарушили кое-что из наших правил. — Он спокойно взглянул на Лену. — Не надо было проходить мимо него. Ты задела его?

Девушка тяжело вздохнула.

— Чуточку.

— Ладно, с тобой потом разберёмся, — усмехнулся Влад. — В общем, такая проблема образовалась. Игорь будет постоянно рядом с Леной, потому что у Дмитрия есть спутник. Его менталом Лену задело основательно. И наша эмпат теперь ещё ко всему прочему стала нашим связником с этим спутником.

— Как это? — насторожённо спросил Игорь. — И что за спутник у Дмитрия?

— Мы пока не определили, что он собой представляет.

— Ну хоть что-то скажите, — попросил побледневший Павел.

— Напугали мальчишку, — проворчала в сторону Тася.

— Он помогает Дмитрию переходить слоями подпространства. Попадать из настоящего в прошлое, — глядя на Павла, объяснил Влад. — Ничего страшного. Лене пока надо запомнить: если она почувствует что-то необычное, немедленно сказать об этом мне.

— А что необычное? — с недоумением спросила Лена.

— Странное, раньше не бывавшее, по впечатлению, чувство. Или хочется что-то сделать неожиданное.

У Лены осталось неясное ощущение, что Влад недоговаривает. Девушка выслушала ещё кое-что из новостей, к концу которых пришла к выводу: надо улучить момент, остаться рядом с Владом и выспросить у него подотошней, что там, со спутником Дмитрия. Не замечая того, она то и дело ёжилась, пока в её размышления не вмешался Игорь.

— Ничего не бойся, — напомнил он.

Вроде ничего и не сказал особого. Но девушка поняла, что ей не хватало именно таких слов. "Или слов от Игоря?" — пожала она плечами.

Позавтракали быстро. Быстро расселись по машинам. Едва каждая поехала, включили громкую связь. Командовал Влад.

— К первому зомби идём я и Лена.

— Я с вами, — напомнил Игорь. — Алексеич велел мне охранять эмпата.

— В любом случае все остальные будут на подхвате и готовыми вмешаться в любой момент. Все поняли?

— Все.

— Запоминаем. Первого зовут Александр Михайлович. Он умер от инфаркта.

Павел, сидевший рядом с Леной, передёрнул плечами. Лена придержала вздох: мальчишка помнил, что отец переживал смерть каждого из зомби.

Утренняя дорога по городу была тяжела. Народ стремился на работу, хозяйки — по магазинам. Движение было весьма активным. Влад, ехавший впереди, видимо, решил, что теряет время. Его машина вильнула в переулок. А потом, где-то через полчаса, даже Игорь удивился:

— Я не знал, что так можно сократить путь!

Вскоре выбрались на дорогу в пригород, не доезжая — вывернули в следующий переулок и оказались перед нужным домом. Даже Лена затаила дыхание при взгляде на дом. И как дальше? Звонить в домофон, потом подниматься на нужный этаж и звонить уже в квартиру? А если не пустят? И ведь будут правы. Они же не официальные лица.

Остановились напротив дома. Удобно здесь было для машин — площадка через дорогу от дома. Сейчас она не занята — наверное, потому что многие автовладельцы уехали на работу. Две чужие машины легко нашли место.

— Подъезд в конце дома, — сказал вышедший из машины Влад и оглянулся. — Лена, идём. Игорь, слишком близко не иди за нею.

Дом был очень длинный, отчего располагал аркой в середине. Тёмное отверстие сразу напомнило Лене о том, где нашли первый след Дмитрия. И девушка резко вспомнила. Спутник Дмитрия! Это то самое существо, о котором говорил Алексеич! Вот кого подцепила Лена, задев Дмитрия!.. Уже что-то — решила девушка. Будет время — и обдумать можно, и Влада потормошить. А пока...

— Сто семьдесят вторая квартира, — осматриваясь, сказал Влад. — Нам в ту сторону.

И они пошли немного вниз — к последнему подъезду дома.

Людей было немного. Гуляли опять-таки молодые мамы с колясками или женщины в возрасте — с малышами, которых, видимо, не смогли устроить в детские сады. На скамьях у некоторых подъездов сидели старики и старухи. У нужного подъезда на скамейке сидел старик, а рядом стояла женщина — наверное, из магазина. Она поставила на скамью тяжёлую сумку и рылась в ней. Возможно, не могла найти ключей.

Старик сидел спокойно, глядя на соседний газон. Весь какой-то торжественно печальный в своём помятом, когда-то деловом чёрном костюме. В толстых тапках — наверное, ноги больные...

— Простите, вы из этого подъезда? — обратилась Лена к женщине.

Та с трудом разогнулась.

— Да, из этого. Ищите кого-то?

— Нам нужен Александр Михайлович.

— А-а... — Женщина посмотрела на старика и, вздохнув, сказала: — Александр Михалыч, вас ищут. А по какому вопросу-то?

Старик даже глаз не поднял, услышав своё имя.

Лена торопливо (эх, не подумали с самого начала о причине поиска!) сказала:

— Нет, нам нужен не этот человек. Наш Александр Михалыч помладше будет. — И тут же с наивностью спросила, мягко посылая женщине эмпатическую волну доверия: — А почему этот ваш Александр Михалыч молчит? На имя не откликается?

— Да он инфаркт пережил, — оживившись, сказала женщина. — Думали — уж всё, помрёт. А он выжил. Повезло ему очень. В подъезде с сердцем плохо стало, а там какой-то мужик позвал на помощь. А у нас медсестра живёт — она-то знает, как помогать, когда с сердцем плохо. И помогла. Да только после этого случая Александр Михалыч как вышел из больницы, как будто совсем другим стал. Всех узнаёт, но говорить не говорит ни с кем. Всех сторонится... Да и сам. Что-то нехорошее с ним. Рядом стоять... — Женщина осеклась и внезапно вынула из сумки ключи. — Ой, ключи нашлись! Ну, я пошла.

Когда дверь закрылась за нею, Влад быстро перевёл взгляд на Лену.

— Она хотела сказать — неприятно, — задумчиво сказала девушка.

— Э... Лена, ты ведь рядом с ним стоишь, — напомнил Влад. — Он тебя слышит.

— Ну и фиг с ним, — спокойно сказала девушка. — И пусть слышит. Всё равно мои слова никаких эмоций у него не вызывают. Я уже сколько стою рядом... Он должен был взволноваться, когда эта дама рассказывала про инфаркт. Ведь она невольно напоминала о болезненных для него минутах. А у него даже дыхание не изменилось. Эй. — Лена присела перед стариком на корточки. Пристально всмотрелась в полузакрытые веками глаза. — Уважаемый Александр Михайлович, вы меня слышите?

Старик не дрогнул.

— А ведь та женщина разговаривала с вами, — чуть не шёпотом сказал Влад. — Почему же он даже не говорит? Хоть бы ответил что... Может, попробовать обратить его внимание на нас контактно?

— В смысле — дотронуться до него?

— Ну да...

— Влад, я дотронусь до плеча, но следи за мной, ладно?

Лена облизала губы, внимательно оглядела старика. Теперь всё то, о чём говорила ушедшая женщина, предстало в чётком виде. Лицо старика было тяжёлым от неподвижности. Такими бывают лица людей, которые мало разговаривают, мало чувствуют. Застылая маска... Попробовав эмпатически пробиться сквозь эту маску, Лена вздохнула. Непробиваема. Что ж... Она осторожно опустила ладонь на плечо старика. Даже не вздрогнул от чужого прикосновения. Лена осторожно подвигала его плечо...

И провалилась в пустоту, в которой работало что-то очень мощное и равнодушное. Не пришлось закрывать глаза, чтобы прочувствовать эту мощь. Хуже, что рядом с этой работающей мощью становилось... холодно. Лена ещё чувствовала рядом стоящего Влада, чувствовала его беспокойство, перерастающее в тревогу. Но почему-то становилось всё равно. Она стояла, ощущая, как ей передаётся безразличие старика, и поверхностно думала о том, что эмоции — это слишком громоздко... Странная мысль. Но справедливая.

13

Она оцепенело шагнула и села рядом со стариком, не убирая ладони с его плеча.

Услышала далёкий-далёкий взволнованный голос Игоря:

— Он опутал её! Разорви эту связь!

— Не на-до, — по слогам выговорила она, с трудом поднимая отяжелевшие губы. — Не ме-шай.

— Не мешай ей, — почти одновременно сказали совсем близко, чуть не над головой, и она узнала Влада и преисполнилась благодарности к ним обоим. И за то, что испугались за неё, и за то, что поняли.

Она смотрела и не видела того, что видели они, встревоженно стоящие рядом. Для неё старик исчез. Вместо него рядом с Леной сидело странное существо. Девушка наблюдала за ним боковым зрением, отчётливо сознавая, что, поверни глаза в его сторону, снова увидит всего лишь старика в старом чёрном костюме.

Но пока это было... существо. У него оказалась бесформенная голова. Будто лепили её из глины или пластилина, а она всё не получалась и не получалась желаемой формы. И тогда демиург разозлился и, от безнадёги, раздражённо обшлёпав всё ещё податливый материал теми же мокрыми руками — уже не глядя, бросил испорченную заготовку в угол мастерской... И ладонь девушки опиралась не просто на подплечник пиджака, а на... Лена забыла, как называется орех, покрытый будто растительной шерстью. Но, если бы она держала его в руках, кажется, тактильное ощущение было бы именно таким: кожа касается тонкого плеча, жёсткого, как засохшая деревяшка, и косматого от твёрдой колючей шерсти. Тем не менее, плеча живого, тёплого под ладонью.

Существо повернуло голову так плавно, словно где-то включили кнопку.

Лена всё тем же боковым зрением, чувствуя себя сидящей перед микроскопом, изучала: большие тёмные глаза — какие-то безвольные и без единого намёка на осмысленность; нос — треугольник-пирамидка, опять-таки точно приклеенный или прилепленный к чему пришлось на этой части головы. Ноздрей не видно. Рот — безгубый. Лицо — та же кора, заросшая твёрдой, даже жёсткой шерстью коричневого цвета.

Но Лена не была бы спецом, если бы даже в состоянии оцепенения не вспомнила о главном. Впрочем, это главное она всегда машинально использовала. Запустив эмпато-щуп вокруг тела существа, девушка попыталась уловить хоть малейший проблеск его эмоций. Отклика нет. Тогда Лена осторожно открылась. Теперь, свободная для проникновения в собственное энергополе любой эмоции, самой плохо уловимой. Это был чистой воды эксперимент. Она не боялась, что до неё дойдут чувства тех кто стоит рядом, или тех, кто проходит мимо скамьи, поневоле любопытствуя, хоть и не останавливаясь. Существо, едва она положила руку человеческой оболочке, оградило её странным щитом от мира тех, кому она принадлежала. Лена не знала — зачем. Но использовала этот щит как стену — лабораторную.

Поймала! Стараясь сама не проявлять эмоций, чтобы не спугнуть своим волнением того, кто выделил микроскопическую эманацию слабого интереса, она осторожно принялась изучать ход этого чувства и тем самым искать его проявителя.

... Влад вдруг сел на корточки, не дотрагиваясь до девушки. Замер. Затем медленно выпрямился, не спуская глаз с Лены. Игорь подался было к нему с вопросом, застывшим на губах: "Что произошло?" Но Влад коротко оглянулся.

— Саша!

Рыжеволосый парень мгновенно очутился рядом.

— Изолируем обоих!

Не обращая внимания на редких прохожих, таращившихся на них с дороги перед домом, двое быстро принялись обхлопывать ладонями пространство вокруг старика и девушки. Приглядевшись, Игорь примкнул к ним, вливая собственную силу в стену, которую создавал Влад. Тася стояла, выжидательно посматривая на мужа и держа за руку Павла, который было открыл рот, но после резкого пожатия женщины тоже встал на месте, кажется даже пытаясь не дышать.

Игорь, как бесконтактник, умел видеть агрессивные ментальные линии. В основном занимался, работая только с ними. Сейчас он понимал, что Влад обнаружил какое-то изменение в поле двоих, сидящих на скамье, но что именно он увидел? Зачем надо блокировать их? Ответы будут получены позже, а как хочется знать именно сейчас, не будет ли опасным блок для Лены!..

Наконец Влад кивнул всем отойти. И снова потянулись долгие минуты ожидания.

... Лена, держась за плечо старика, встала. Тот не пошевельнулся. Но девушка глядела на него так полусонно и в то же время так внимательно, что и остальные члены команды не спускали с него глаз. Старик пошевельнулся и встал, будто движение Лены разбудило его. Ни на кого не глядя, он тяжело повернулся к подъездной двери и зашаркал ногами. Впечатление оставалось такое, что он не сумеет открыть дверь... Но медленно поднялась рука, длинный морщинистый палец потыкал в кнопки домофона. Секунды спустя старик зашаркал в подъезд.

— Ребята, — не отрывая взгляда от закрытой двери, будто побаиваясь, что старик вернётся и услышит, заговорщицким тоном сказала девушка, — а ведь тот, который настоящий Александр Михалыч, он до сих пор внутри! Он совсем слабый, но пока держится. Это раз. Два. Они все, которые не настоящие, соединены между собой. Они живые, но до такой степени бесчувственны, что похожи на роботов. Единственная эмоция — всепоглощающий голод. Энергетический.

— Две личности... — вдумчиво проговорил Влад. — Занявшая место Александра Михалыча — очень сильная?

— Нет. Впечатление, что она держится только потому, что соединена с остальными.

— Есть интуитивное впечатление, что будет, после того вся цепочка спасённых доберётся до центра спирали?

— Нет, — неуверенно ответила Лена, прислушиваясь к себе. — Но они все очень стремятся туда. Причём с таким желанием... Как танки... Будто от этого их жизнь зависит. Нынешняя.

— А что? — вздохнул Игорь. — Может, так оно и есть?

— И ещё... — рассеянно сказала девушка, всё ещё не глядя ни на кого, а только прислушиваясь к чему-то далёкому. — Складывается впечатление, что они очень старые. Ну, изнутри как будто мумии из музея.

— Так. Алексеич со своими уже изучает версию, что они взаимосвязаны, — сказал Влад, испытующе глядя на Лену. — Лена, а ты не почувствовала ничего, что может быть... Нет, не так. Ты сейчас вышла из контакта с этим стариком. Ты не чувствуешь, что он, возможно, как-то прицепился к тебе? Ты не оставила в его поле своего ментального или эмпатического следа, которым он может воспользоваться, чтобы найти тебя потом?

— Нет. Зато я знаю, что он живёт один, потому что никто рядом с ним жить не может, — доложила Лена. — Ну, я имею в виду родственников. Мне кажется, надо бы посетить всех, чтобы посмотреть, что происходит с людьми, когда они вынуждены жить рядом с этими... я даже теперь не знаю, как их называть. Есть подозрение, что он тянул с них энергию.

— А на чём это подозрение базируется? — спросил Саша, который втихомолку собирал энергию с блока вокруг скамейки.

— Был момент, — медленно сказала девушка, — когда он попытался тащить с меня.

— Ты закончил? — спросил Влад у Саши.

— Да, всё собрал.

— Посидим немного, — предложил Влад, а когда все уселись, добавил: — Лена отдохнёт — и едем дальше, уже целенаправленно собирать информацию. Лена, а ты его самого видела?

— Видела. На лешего похож. Как будто из дерева вырезан и весь косматый.

Павел не выдержал, рассмеялся. Наверное, представил мысленно, как это выглядит. Остальные тоже посмеялись, а Лена, сидевшая, тесно прижимаясь к Игорю, под его рукой, начала приходить в себя по-настоящему, с удивлением понимая, что она здорово замёрзла. Тихонько вжав пальцы к ладошке, обнаружила, что кончики пальцев и правда холодные. Странно. Вроде она точно не поддавалась на провокацию, и старик точно не должен был тянуть с неё силу. Или это из-за того, что она долго сидела неподвижно?

Кажется, Игорь заметил, что она делает. Большущей своей ладонью осторожно сжал её пальцы в кулачишко, который потом и начал греть в собственном кулаке. Лена улыбнулась. Горячий!

— Значит, проблема ещё и в том, что надо проверить всех оборотней на вторую личность? — пробормотал тем временем задумавшийся Влад.

— К этому Алексеича надо приплести, — предложила Тася. — Кто у нас сильный экзорцист? Да и разрушитель он сам по себе неплохой.

— Проблема, — покачал головой Влад. — А если мы вторженца выкинем, выживет ли вторая личность? Личность настоящего хозяина тела? А если умерший раз — умрёт по второму разу? Если вторженец только и заставляет его жить? Тут тысячи раз надо всё посмотреть и подумать хорошенько, прежде чем действовать.

— Пока мы изучим, они уже к центру подойдут, — проворчал Игорь.

— Хм... А что ты предлагаешь делать? — усмехнулась Тася. — Найти что-то на них криминальное и всех арестовать, согнать в одно помещение — и изучать таким образом? Принудительно?

Не слишком громкий звон Владова мобильника заставил всех замолчал.

— Алексеич, — предупредил он и спросил того: — Что там у вас?.. — Лицо Влада внезапно обострилось, и на нём появилось странное выражение недоверия и... зависти. — Понял. — Он убрал мобильный телефон и, глядя на асфальт перед скамьёй, усмехнулся: — Разрушитель... Чёрт, мне тоже хочется... Хотя бы посмотреть...

— Влад, или говоришь, что там, или я перезваниваю Алексеичу! — пригрозила Тася. — Мы тут от любопытства умираем, а он — хоть бы хны!

— Он с ребятами в центре спирали, — словно сам удивляясь собственным словам, сказал Влад. — Пытается заблокировать энергетическую спираль сверху, по поверхности города, чтобы она пошла под землёй.

— Что? Как это? — поразилась Тася.

— Такое возможно? — не выдержал и Игорь.

— Возможно — это ещё не значит, что им хватит сил это сделать. — Влад покусал нижнюю губу, улыбаясь как-то беспомощно. — Но... мне тоже туда хочется!

— Но! — недовольно сказала Тася. — У нас своя задача. Не увлекайся!

— А мне хочется увлечься, — задумчиво сказала Лена. — Тоже поэкспериментировать.

— С чем? — спросил Павел. Мальчишка сидел, выглядя почему-то очень усталым. Хотя, впрочем, что уж тут — почему-то...

— Я видела, как бесконтактники дерутся, — сказала девушка. — Иногда они собирают энергию в плотный снаряд и примитивно бьют им противника. Интересно, что будет, если закинуть эмпато-снаряд в тело такого оборотня? Особенно если учесть, что оборотень не испытывает эмоций.

Вся компания переглянулась. Глаза загорелись у всех, кроме Павла, который ещё плохо представлял себе энергетические техники.

— Ну, — сказала улыбающаяся Тася. — Здесь несколько вариантов. Может... — Она вдруг осеклась. — А если... — Поморщившись, она наконец сформулировала: — А если твой эмпато-снаряд поможет... не знаю, как это назвать... Поможет тому, кто таится внутри оборотня, человеку? Слушай, Лен, а этот твой эмпато-снаряд — он ведь тоже сила? Ну, энергию я имею в виду?

— Да, конечно, — с любопытством прислушиваясь к Тасе, согласилась девушка. — Интересно, я думала о другом, но ты сразу сообразила увидеть третье.

— Э, дамы, — встревожился Влад. — Вы не слишком увлекаетесь?

— Мы? — удивилась Тася. — Если б мы с Леной сбежали от вас и принялись за опыты с оборотнями самостоятельно — вот тогда бы было, что увлеклись. Но вы же рядом? Вы же не допустите, чтобы дело получилось пустышкой! Слушайте, кто там у нас на очереди? Может, попробовать со следующим оборотнем?

— Мы вроде договорились называть их зомби, — напомнил Игорь.

— Да плевать, чать! Всё равно ж понятно, о чём речь, — отмахнулась Тася, заинтригованная открывающимися возможностями для эксперимента. — Влад, ну-ка, глянь, кто там следующий.

— Тася, ты не забывай, что эти оборотни все разные, — уже серьёзно напомнил Влад. — Ты, вчерашняя женщина, она ведь была в полном сознании, хоть и вела себя странно.

— А что? Мы только запустим в человека такой эмпато-снаряд — и всё. Мне кажется, они не должны будут видеть, что это от нас. Влад, ну давай — попробуем! Все же на месте, — продолжала уговаривать мужа Тася, чьи глаза уже азартно горели. — Прикроете, если что! Мне кажется, такой эксперимент на пользу делу будет. Ну?

— Не нукай, не запрягла ещё... — недовольно сказал Влад. — Это большой риск, понимаешь? Без остальных я один не могу решать и давать на это добро.

— А этот... эксперимент папу не затронет? — обеспокоенно спросил Павел.

— Блокировать подопытного, — предложил Игорь. — Ну, как мы сейчас изолировали от всех Лену и старика. Блокировать, Лена закинет эмпато-снаряд в оборотня, посмотрим, что с ним будет, — и снова разблокируем изоляцию.

— От тебя не ожидал, — покачал головой Влад. Помолчал, потом кивнул, будто соглашаясь с собой, и снова взялся за мобильник. — Алексеич, не отвлеку? Тут наши дамы предложили кое-что. — И пересказал это кое-что, описав предложенные процессы более упорядоченно...

Пока он ждал ответа, Павел и Саша, сидевшие на одном конце скамьи, тихо заговорили о чём-то. Прислушавшись, Лена хмыкнула: рыжий рассказывал, с чего он начинал свой путь в практической эзотерике, а мальчишка жадно внимал ему. В общем, пока Алексеич откликнулся, эти двое договорились уже сегодня после задания посидеть в тренажёрных залах, где тренируются бесконтактники.

— Думаешь? — с небольшим сомнением переспросил по телефону Влад. — Ладно. — Он огляделся. — Алексеич считает, что идея неплохая, особенно при условии блокирования эксперимента. Лично я подозреваю, что считает он так из-за слишком больших энергетических затрат с блокированием центра спирали. Если мы сможем что-то нарушить в цепочке спиральных оборотней, это будет легче.

— А кто у нас следующий по списку? — загорелась Тася, радостно переглядываясь с довольной Леной.

— Боюсь, что этот человек из тех, кто может говорить и действовать, — сказал Влад. — Наркоман. Бывший. Умер от передоза. Медленная смерть.

— Папе пришлось очень плохо? — тихо спросил Павел.

— Да, — спокойно сказал Влад.

Лена поняла его. Не надо бы, чтобы мальчишка сильно переживал из-за этой смерти. Если он начнёт понимать, каково отцу приходилось всё это время, понимать, что Дмитрию приходилось умирать в муках, неизвестно, как это отразиться на психике парня. Всё-таки ему всего семнадцать... Впрочем, мысль о том, что отцу может быть плохо, кажется и заставила Павла просить Сашу, чтобы научиться хоть чему-то.

Вскоре все снова рассредоточились по машинам. Алексеич, как оказалось, велел Владу забрать его откуда-то из старого центра, чтобы потом проследить за экспериментом. Поехали сначала туда, потому что начальство было не на своей машине. Игорь немного нервничал, когда пришлось в свою машину, кроме Павла, посадить и Сашу. Но народ на заднем сиденье был так занят, что Игорь успокоился, а Лена только смешливо прислушивалась к разговору за спиной.

— А ты можешь от пули блок поставить? — увлечённо спрашивал Павел. — Ну, вот в тебя стреляют, ты можешь пулю остановить?

— Если заранее знать, отвести её, изменив траекторию, могу, — чуть улыбаясь, сказал Саша. — Остановить — моей силы не хватит.

— А чьей хватит? — настаивал мальчишка.

— Наверное, Игорь может? — пожал плечами Саша. — Игорь, слышь? Может бесконтактник в стрельбе выжить?

— Если только Влад? Володя? — вслух размышлял Игорь, тоже заинтересованный постановкой вопроса. — Честно говоря, никогда о такой ситуации не думал. Надо бы попробовать однажды тоже поэкспериментировать с выстрелами.

— Что? — изумилась Лена. — С ума сошли? Всё Алексеичу расскажу!

Но возмущаться до конца не дал Павел. Новое имя — новый вопрос:

— А этот ваш Алексеич — он может остановить пулю?

Лена не выдержала — развернулась:

— Паш, а почему ты вообще заговорил о пулях?

— Мне кажется, это самое-самое, если владеешь энергией.

— Самое-самое — это не владение энергией, — ухмыльнулся Игорь. — А умение ею распорядиться. Пользоваться ею. Насчёт Алексеича — вполне возможно, что он-то может. А ещё... Был недавно с нами один колдун молодой. У него вот силища была — правда, такая, стихийная. Он пока ещё только учится ею манипулировать. Но... — Игорь задумался. — Лен, как думаешь, Радим бы остановил пулю?

— Наташа рассказывала, когда его силу только-только разблокировали, машины вокруг летали, людей с ног сбивало, — вспомнила Лена. — Не скажу, что сумеет, но потенциал у него явно есть. Для того чтобы пули останавливать, — уточнила она.

— Значит, учиться надо? — разочарованно произнёс Павел.

— Если хочешь быть профессионалом, — равнодушно сказал Игорь.

Лена поняла парня: её тоже не привлекали люди, которые пытались получить желаемое на халяву, а кажется, именно это хотел узнать мальчишка. О том, что достаточно иметь силу, чтобы делать невероятные вещи. Или они предвзяты к Павлу, выросшему в семье с довольно сильным достатком?

Но любопытство продолжало снедать мальчишку.

— Игорь, — тихонько позвал он парня. — А почему машины летали?

— Радим тогда ещё не умел ставить блок собственным силам.

— А это обязательно?

Игорь поднял глаза к зеркальцу. Необидно улыбнулся.

— Разблокируй я свои защиты, машина кокнется, и никуда поехать не сможем.

Лена опустила глаза, стараясь не расхохотаться над непроизвольно открытым ртом Павла и его круглыми глазами, которыми он недоверчиво всматривался в Игоря. Наконец мальчишка пришёл в себя, откинулся на спинку сиденья.

— То есть когда вы говорили про этого колдуна, у которого машины летали, вы не врали? Да? Это было на самом деле?

— Было, — подтвердила Лена. — Между прочим, он с Наташей, одной из наших, сюда до сих пор приезжает — к Алексеичу, продолжает учёбу. Если хочешь, можем познакомить. Радим — вообще, личность интересная.

Центр спирали приходился на край сквера, который углом упирался в перекрёсток. Алексеич сидел на скамейке под ветвями разросшейся сирени. Неподалёку стоял Володя, неожиданно бледный и едва держащийся на ногах — даже на невнимательный взгляд со стороны. Когда команда Влада подошла к скамейке, Тася испуганно спросила у Алексеича, кивая на врача:

— Что? Так всё плохо?

— Не сказать бы, что всё, — устало сказал Алексеич., когда обе "дамы" сели по сторонам от него. — Мы тут тоже... свои эксперименты проводим. Главная проблема: с энергией спирали в резонанс попасть не можем. Отталкивает. Отторжение очень сильное. Сейчас бьёмся именно над этой задачей, иначе нам не то что блокировать ход спирали — даже мало-мальски на неё не повлиять. Ребята, — кивнул он на соседнюю скамейку, где вповалку полулежали трое, несмотря на укоризненные взгляды каких-то старушек напротив и двух молодых женщин с колясками, — выдохлись по полной. А тут ещё Дмитрий... Есть подозрение, что он что-то скрывает.

Саша после реплики Алексеича о выдохшихся бесконтактниках сразу повернулся и пошёл к ним. Лена удивлённо посмотрела ему вслед. Зачем он туда пошёл?

— Я разговаривал с Владом, спрашивал, почему Саша в его команде, хотя он бесконтактник довольно слабый, — тихо поделился Игорь, склонившийся над нею. — Он сказал, что Саша — сильный энергодонор. Он идеально накапливает и уплотняет энергию вокруг себя. Помнишь, в прошлый раз легко пришёл в себя после прогулки за Дмитрием по слоям пространства? Оно самое.

— Понятно, — сказала девушка, приглядываясь, как Саша садится рядом с одним из бесконтактников и берёт его за запястье.

— Вы разговаривали с отцом?! — поразился Павел, когда до него дошло, о чём говорит Алексеич. — Когда?!

— Ночью, — с лёгким раздражением ответил Алексеич. — Был энергетический скачок по городу. Мы обнаружили его присутствие в одном месте и съездили туда. Володя подлатал его немного. Заодно поговорили. Кое-какие белые пятна в этой истории закрыли.

— А почему вы решили, что он что-то утаивает? — спросил Павел.

Лена внезапно отвлеклась, нечаянно заметив: Тася, нахмурившись на Алексеича, задумалась, а потом вопросительно взглянула на Влада. Тот вздохнул и виновато улыбнулся. Девушка, стараясь сделать это незаметно, сосредоточилась на призрачном облаке вокруг Влада — эмпато-слое, поспешно собирая с него эмпато-информацию. Мужчину застали врасплох, и он чувствует невольную вину перед женой, что не предупредил её о чём-то или не рассказал ей чего-то, — так что информацию удалось снять быстро. И Лена хмыкнула, не зная, злиться ли ей, как злится Тася на мужа, или сохранять спокойствие: Дмитрия ночью посетили не только Алексеич с Володей.

Она помотала головой, отстраняясь и от эмпато-информации, и от своих чувств, связанных с новостями. Вовремя. "Вернувшись" к разговору, она услышала, как Павел с надеждой предложил начальству:

— А давайте в следующий раз я поеду с вами? Отец меня увидит — и всё расскажет, что нужно.

Алексеич взглянул было на него скептически, но, кажется, разглядел и большое желание помочь, и тайную надежду ещё раз увидеть отца. С сожалением сказал:

— Увы... С этим придётся подождать. Если мы явимся сейчас к нему с тобой, он посчитает, что мы тебя не бережём, и напрочь откажется сотрудничать с нами. А сейчас мне бы хотелось поговорить с Леной.

Начальство поняли правильно. Отошли все.

— Ты уверена, что хочешь провести тот эксперимент, о котором рассказал мне Влад?

— Хочу. Что мы теряем? Существо, которое я видела, безэмоциональное, но живое. А если попытаться насытить его человеческими эмоциями, заставить чувствовать?

— То есть цель твоего эксперимента — заставить оборотня почувствовать?

— Да. Я попробую пробить его эмпатически и заставлю чувствовать.

— Что тебе нужно для этого?

— Мне нужна уверенность. Хотелось бы на всякий случай, чтобы вокруг меня была защита. Энергетическая, естественно. Сумеете мне это обеспечить?

— Лена, ты мой лучший эмпат. Я бы гарантировал, что сумею обеспечить защиту, если б знал возможности оборотней. Но у нас слишком мало информации о них.

— Я знаю ваши силы. Имею представления о силах наших ребят, — спокойно сказала девушка. — Этого мне хватит. Для уверенности. Вы, главное, сделайте мне эту защиту. Если она даже и будет пробиваемой, думаю, нескольких секунд мне будет достаточно, чтобы эмпатически "удрать" из энергополя оборотня.

14

Странный мужик Алексеич всё-таки уговорил сесть в машину и поспать хотя бы с часок в тепле и под охраной. Больше бродяга не колебался. Как не довериться, если почувствовал себя почти здоровым после страшного милосердия сильных рук врача, которого Алексеич назвал Володей?

Проснулся сам, часа через полтора, и сразу вышел к мужикам, которые сидели на том же кирпичном пристенке и вполголоса разговаривали. Бродяга даже стрельнул сигаретку у седого Влада, который сидел чуть на отшибе, чтобы дым не мешал остальным. Правда, Алексеич поворчал что-то насчёт дымокуров, но что его ворчание в сравнении со счастьем выкурить нормальный табачок хорошей сигареты, а не подобранного на дороге, часто скукоженного и плоского от времени "бычка"? А тут — целая сигарета, да ещё взятая у человека, который понимает и не брезгует поделиться с бомжем.

А ещё есть счастье посидеть с людьми, которые всё про него знают и готовы помочь. Правда, это счастье длилось недолго: "бессмертный" напомнил, что вот-вот будет "включена" информационная сеть "богов". С первыми признаками рассвета Алексеич велел бродяге снова топать в машину и побриться чем Бог послал. Бог оказался щедрым товарищем и послал, кроме бритвенного станка, тюбик с пеной, лосьон и салфетки. Бродяга брился, глядясь в машинное зеркальце и, кажется, всем телом чувствовал, как отвисает карман со складным ножом, который до сих пор служил ему бритвой. И усмехался. Освежённый лосьоном, он взглянул в зеркальце... Горечи, затаившейся в уголках губ, убрать не сумел.

Затем он допил остатки кофе из термоса, и трое уехали.

Тоскливое впечатление потери — появившееся и растущее при взгляде на удаляющуюся машину... Будто нормальная человеческая жизнь коснулась его плеча и, не успел он обернуться, ушла, не попрощавшись... Но потом бродяга вспомнил, что у него есть деньги. Алексеич сказал: "Твой сын свои карманные оставил". Эти слова, едва он их вспомнил, вызвали слабую внутреннюю усмешку. Сын, которого он раньше и не замечал, воспринимая лишь как обязательную видимость семейной жизни для бизнесмена, хотел хоть что-то делать для отца — и сделал.

Бродяга встал с пристенка вокруг мусорных контейнеров и пошёл за дом — к лестнице запасного выхода, где вчера сидел, глядя на мост и на часовню... Не надо сейчас думать о сыне. Мысли о нём ведут к слабости, которая размягчает. Слабость — это слишком большая роскошь для человека, который знает, что скоро в очередной раз умрёт — вместе с кем-то. Но так и не привык умирать.

На лестнице он плотней запахнулся в куртку и снова задремал. "Бессмертный" молчал. Значит, время следующей смерти ещё не пришло.

Утро началось с нового счастья. Небо заволокло тучами.

Сначала бродяга этого счастья не понял, только хмуро покосился на низкое из-за тёмно-серых туч небо... "Бессмертный" вывел из дремоты, сказав: "Тебе пора идти". Сердце замерло и, дёргаясь, отчаянно забилось от привычных слов. Как и бродяга, так и "бессмертный" не знал, когда именно должен умереть следующий человек на их пути. Но что вместе с тем идёт, отлично знали оба.

Бродяга вышел на дорогу и поплёлся пешеходной дорожкой параллельно колонне машин всех тех, кто с утра спешил на работу. И через пару шагов понял, как здорово, что небо полностью в тучах.

В круглосуточном продуктовом магазине с гордым наименованием "Минимаркет", при остановке, из-за небесной пасмури горел свет. Но из-за того, что солнце всё-таки уже появилось, бродя и блуждая где-то за облаками, освещение внутри магазина было каким-то тёмным. Немного в таком свете разглядишь. И бомжацкая куртка, а также отвислые штаны стали выглядеть как на обычном покупателе. Например, человек возвращается с "ночной". Бродяга, пока сонная и усталая продавщица, приглядевшись к нему, не начала ругаться и гнать его, быстро вытащил деньги и, держа их в руках напоказ, начал рассматривать витрины. Зациклив её взгляд на деньгах, а не на своём внешнем виде, он уже спокойно прошёлся по маленькому помещению. Кроме продуктов, взял сигареты и зажигалку, некоторое время смотрел на полки со спиртным, потом вспомнил, что денег маловато останется и что неизвестно, когда ему сумеют помочь. И успокоился. Закинув продукты в пакет, а кое-что рассовав по карманам, он спокойно вышел, довольный, что в плохом свете продавщица разглядела лишь деньги в его руках, но не общий бомжацкий облик. "А может, и рассмотрела, — чуть позже думал он, неспешно шагая по тротуару и выглядывая место, где бы присесть. — Повезло, что был недолго в магазине и успел выйти до появления других покупателей. И спасибо Алексеичу, что догадался взять бритву".

В отличие от обычных бомжей города, он так и не научился устраивать "пикник" прямо на том месте, где его застал голод. И не то чтобы мешала полиция, которая гоняла бродяг с мест, слишком публичных. Сам понять не мог, почему так не мог поступить. Врождённое чувство неловкости? Размышляя сейчас, когда машинально оглядывал улицу в поисках места, более или менее закрытого от глаз посторонних, он решил: нет, скорее, подспудная боязнь, что полиция не только заметёт его, но и заставит вернуться домой. А он страшно боялся, что те, которые высокомерно называли себя богами, могут использовать шантаж семьёй, если он вдруг всё-таки упрётся и не захочет пойти дальше.

Отойти от дороги он не мог. "Бессмертный" сказал, что требуется идти рядом с ней. Прикинув возможности, понял, что надо искать глухой остановочный навес и устраиваться на "обед" в уголке. Так он уже делал несколько раз. Посмотрев на экране оставленного ему мобильника время, обнаружил, что уже двенадцатый час. В это время на остановках народу мало, так что устроиться внутри навеса нетрудно — без опасности нарваться на какую-нибудь добродетельную бабу, которая начнёт ругаться из-за грязного бомжа, а то и стыдить его... Он усмехнулся: в общем, поесть не даст.

Остановка обнаружилась неподалёку. Причём, пока он дошёл до неё, на небе воссияло солнце, и стало как-то веселей. Так что он и в самом деле довольно удобно устроился в уголке, невольно подыгрывая двум ожидающим транспорта, типа: я тоже жду, но только такого транспорта, который редко ходит. В солнечном свету уголок остановки оказался достаточно тёмным, и на забившегося бродягу внимания не обращали. Убедившись в этом, он быстро принялся за еду... Вскоре опустошённые пакетики и бумаги он смял и выбросил в мусорную урну тут же, на остановке.

И понял, что поел зря. Да ещё так плотно.

Судорога ненависти мгновенно исказила его лицо. "Бессмертный" же предупредил! А он прошляпил. Смысл в его потраченных деньгах и съеденных вкусностях?.. Если сейчас будет очередная смерть, в процессе которой он наверняка потеряет всё только что спешно проглоченное? А потом дошёл абсурд ситуации. Он уже не думает о том, что сейчас, возможно, произойдёт и как это будет убийственно больно. Он думает о напрасной трате денег!

С трудом заставил себя думать о чём угодно, кроме денег.

— "Бессмертный", — негромко сказал он, когда очередной троллейбус унёс в своём чреве ещё двоих. — Ты до сих пор не знаешь, что будет, когда мы дойдём до центра?

"С тобой — неизвестно, — буркнул "бессмертный". — Со мной — ясно. Меня засунут куда-нибудь, снова в какой-нибудь артефакт, и будут использовать всякий раз, когда понадоблюсь..."

— А предположения? — спросил бродяга, прищурившись на пешеходную дорожку на той стороне дороги.

"Думаешь — были бы, я бы озвучил? — неохотно сказал "бессмертный" и со вздохом признался: — На моём сознании что-то вроде ментальной удавки. Попробуй я что-то сказать тебе из того, что для тебя важно, мне не дадут выговорить это. Я в большей степени раб, чем бы думаешь..."

— Они сейчас нас слушают?

"Нет... Хм. Понял. Ты думал, эта информация из запретных? — поинтересовался "бессмертный". — Думал, я не смогу ответить?"

— Была такая мысль.

Подошёл троллейбус, и бродяга переключился на выходивших пассажиров. Он старательно разглядывал каждого, только бы не думать о будущей смерти. И завидовал. Завидовал озабоченности вышедших ежеминутной суетой, которая заставляла их сосредотачиваться на мелочах, что предстоит ещё сделать. Завидовал лицам, безмятежным и в то же время неосознанно деловым. У всех. Что у малявки, вышедшей чуть не вприпрыжку, несмотря на явно тяжёлый рюкзачок за спиной и сумку, похоже, с обувью, в руке. Что — у женщины, лет пятидесяти, которая тащила две сумки, толстые от продуктов, — возможно, она побывала на рынке: из одной из сумок высовывается пакет с яблоками и пучок зелени. Что (бродяга мгновенно водвинулся в угол навеса) — у молодого полицейского, который с деловым и хмурым видом сразу пошёл к переходу, шагах в двадцати от остановки.

Малявка подбежала к скамье навеса и, не обращая внимания на бродягу, скинула со спины рюкзачок, покопалась в нём и с радостной улыбкой вынула круглый леденец на палочке. Немедленно засунув его в рот, она быстро привела рюкзачок в порядок и помчалась за женщиной к тому же переходу.

Бродяга улыбнулся девчушке вслед — и замер.

Зрение будто раздвоилось.

Девочка ещё бежала — всё так же, вприпрыжку... Но тенью, тоже раздвоившейся, бежала уже впереди женщины — полицейский перешёл дорогу раньше, и поток машин продолжил своё течение.

К переходу машины подъезжали в две полосы с обеих сторон.

Девочка обогнула женщину и прыгнула с тротуара на проезжую часть. Первая машина затормозила. Вторая выскочила из-за неё... Пронзительно закричала, срывая голос, женщина, так и не успевшая опустить ногу с тротуара на дорогу, а тело девочки невероятно легко, словно мягкую игрушку, взметнуло от бока летящей второй машины...

Он сам не понял, в какой момент оказался на ногах.

Что происходит?!

Почему же он не умирает вместе с дев...

Девочка спокойно догоняла женщину с сумками.

Держась за металлический столб одной рукой, на ногах, подгибающихся от только что пережитого ужаса, бродяга, не веря глазам, смотрел на девочку, которая остановилась на пару секунд, чтобы поправить сползающий с плеча ремень рюкзачка.

Ещё несколько шагов — и она окажется у бордюра, разграничившего тротуар и дорогу с машинами.

Что он видел?..

И понял!

Постоянно занятый мыслями о будущей смерти, он, кажется, подсознательно пытался представить, какой она будет и кто станет жертвой. И сработал тот внезапный дар пророчества!

Он рванул от остановки — не думая, что именно делает.

Он кинулся следом за девчонкой, движимый только одним стремлением.

Девочка прыгнула на дорогу.

Машина, подъезжавшая к переходу, затормозила.

Дежавю ударило по сердцу и будто вбросило в тело адреналин.

Бродяга пронёсся мимо ахнувшей женщины с сумками.

Вторая машина догоняла первую — на скорости. Кажется, её водитель решил, что девчонка идёт достаточно медленно и что он успеет проскочить перед ней. Или вообще не видел её — та слишком маленького росточка. Он-то, возможно, видел только женщину — именно она до недавнего времени шла впереди.

Два сумасшедших прыжка — и бродяга вбросил руку вперёд, хватаясь за рюкзачок и разворачивая лёгкое тельце к себе — в самый последний момент. Удивлённая девчонка, сбитая с ног резким рывком назад, ещё только начала оборачиваться и кричать, падая, как перед ними свистнула машина. Секундой позже бродяга вцепился в плечо малышки, задохнувшейся от ужаса — успела разглядеть пролетевшую машину, и буквально влепил её в себя, ойкнувшую скорее от неожиданности, но не от страха. Испугаться чужого человека не успела.

За неё испугалась женщина с сумками. Отчаянный крик, но не такой безнадёжный и пронзительный, каким слышал его в своём предвидении бродяга. Он уже быстро развернулся и с сердцем, скачущим от осознания, что именно сделал, шагал назад — туда, где его теперь ждала та женщина, всё ещё кричавшая и плакавшая за двоих, и куда бежал, захлопнув дверцу, водитель той машины, первой, которая остановилась на переходе.

А движение снова встало, оттого что с той, противоположной стороны дороги бежал белый от страха полицейский, который уже не спешил по делам.

Бродяга прижимал к себе изумлённую, так ничего и не понявшую девчонку, слышал вопли "бессмертного": "Что ты наделал?! Ты должен был дождаться, пока она умрёт под колёсами!" И улыбался. Женщина, покинувшая свои тяжёлые сумки, подбежала к нему, судорожно гладила хлопавшую глазами девочку по голове и причитала:

— Господи! Господи, чуть не погибла! Да кто ж таким людям позволяет садиться за руль?! Идиот! Псих! Прав таким бы не давать! Бедная девочка! Чуть под колёсами не погибла! Ужас! Ужас!

А подбежавший полицейский растерянно твердил, что он всё видел и успел заснять мобильным телефоном номер той иномарки, которая нарушила все дорожные правила... А водитель остановившейся машины стоял рядом и не мог даже говорить, только глядел то на девочку, которую бродяга спустил на землю, то на неожиданного спасителя.

Когда все начали успокаиваться и бродяга понял, что его вот-вот заметут, он быстро вынул мобильный, собираясь звонить Алексеичу, поскольку припомнил его слова: "Позвать на помощь — звони". Помощь сейчас была бы как нельзя кстати.

Но позвонить не успел.

Ещё одна машина встала за машиной того, растерянного водителя. Из неё быстро вышел Алексеич и какой-то невысокий темноволосый крепыш с цепкими голубыми глазами. Чуть с заминкой из той же машины появился врач Володя. Все трое быстро подошли к небольшой толпе, в центре которой стояла уже испуганная девочка, которая из выкриков поняла, что чудом не умерла. Она стояла, вымученно крутя в руке сумку, похлопывая её по ноге, и бродяга вдруг ласково подумал, что девочка неплохо держится для своих годков: не кричит и не плачет при взрослых, которые так внимательны к ней. Другая бы разрыдалась от одного участия к ней.

А потом встревожился: а вдруг в машине Алексеича сын?

А дальше началось то, что можно назвать "берём ситуацию в свои руки".

Первым в круг прорвался Володя.

— Что случилось? Никто не пострадал? Я врач!

На светловолосого врача накинулись с объяснениями сразу все. Тот, уловив главное, присел перед ошеломлённой девочкой и начал расспрашивать, как она себя чувствует. Бродяга с непроницаемо спокойным лицом шагнул назад. За спиной полицейского встали Алексеич и тот голубоглазый. Въедливый взгляд незнакомца скользнул по лицу бродяги, и у того осталось отчётливое впечатление, что его сфотографировали. Далее острый взгляд сместился — и опять бродяга прочувствовал его значение: я тебя не видел.

Алексеич глаз не опускал. Шевельнул бровями.

Поймёт ли? Бродяга покосился в сторону.

Алексеич снова шевельнул бровью, словно указывая куда-то вбок. Кивнул.

Бродяга едва-едва усмехнулся.

Голубоглазый быстро принялся опрашивать свидетелей, помогая полицейскому, который, будучи молодым, слишком явно растерялся и не знал, с чего начать.

Новый шаг для отступления. И, пока все сосредоточились на девочке и на враче с голубоглазым крепышом, бродяга обошёл вдвое увеличившуюся толпу и пересёк дорогу, скрывшись затем за кустами, растущими между дорогой и тротуаром.

Как они узнали до звонка и был ли в Алексеичевой машине его сын?

Эти два вопроса мучили его, пока он быстро шагал вперёд.

Разрулили ситуацию и помогли уйти — хорошо, но... Вечное "но".

Он прошёл дом, прежде чем очнулся "бессмертный".

"И что нам теперь делать?"

— Это риторический вопрос, или ты серьёзно хочешь знать мой ответ? — негромко спросил бродяга, и проходившая мимо него девица, испуганно взглянув на него, ускорила шаг. Мигом сообразив, он вынул мобильник Алексеича и прижал его к уху, не включая. Говорящих на ходу по мобильному много. Теперь он привлекать ненужного внимания не будет. "Надо же, — внутренне ухмыльнулся он, — говорю с "бессмертным" по телефону. Ирония, однако ж..." И покачал головой на ситуацию.

Внутренний же собеседник молчал, и бродяге пришлось подтолкнуть его.

— Куда пропал, "бессмертный"? Тоже разговариваешь — по собственному мобильному?

"У тебя опять сработало предвидение". Это был не вопрос. Констатация факта.

— И что? Считаешь — надо было переждать? Хладнокровно дождаться, пока ребёнок погибнет? Я б тогда себя точно убийцей почувствовал. Да и, честно говоря, я в тот момент и не подумал, что надо бездействовать. Такие минуты рассудок отключают напрочь. Все действия только на эмоциях.

"То есть ты даже не подумал, что боги могут тебя наказать?"

— "Бессмертный", какие тут мысли о богах? — раздражённо отозвался бродяга. Он прошагал половину следующего жилого дома и, заметив, что здание заканчивается пристроем с высоким крыльцом, поспешил к нему. — Когда видение промелькнуло, а потом я увидел реальность, мысль была только одна: ребёнок не должен погибнуть.

"Но почему? — настаивал "бессмертный". — Этот ребёнок тебе никто! Или люди настолько примитивны, что у них до сих пор действуют инстинкты сохранения рода? Поэтому ты спас ребёнка?"

— Думай, что хочешь, — пробормотал бродяга. Слова "бессмертного" о примитивности человечества сначала покоробили его, а потом, наоборот, привели в хорошее настроение. Он добрался до пристроя, выяснил, что это аптека, и сел на углу крыльца. Лестница в пять ступеней находилась на приличном расстоянии от него, как и входная дверь. Здесь он мог спокойно говорить вслух и без телефона, и его всё равно не услышали бы. Единственное, что пока не нравилось в этом сидении на краю крыльца, — ноги начало трясти крупной дрожью. Последствия адреналинового выброса?

"При чём тут я? — рассерженно бросил "бессмертный". — Это они хотят узнать причину, по которой ты прервал спиральную смерть!"

— Они из меня скоро философа сделают, — вполголоса и в сторону сказал бродяга и с тоской (чему тут же невольно улыбнулся) вспомнил, что в кармане куртки лежит пакет с остатками батона и колбасы. Причём всё это теперь можно съесть спокойно, без опаски, что придётся принудительно расстаться со съеденным. — Для нормального человека любая жизнь драгоценна. Жизнь другого человека. Жизнь зверя или птицы.

Он договаривал, когда вдруг в полной мере сообразил: его собственные мучения отодвинулись на неопределённый срок! И это было такое облегчение — понять! Потом снова вспомнил своё видение смерти — и передёрнул плечами от запоздалого страха, представив какой удар бы получил, сбитый с ног машиной. А ведь девочка и впрямь совсем маленькая. Хрупкая, слабая — в сравнении с ним, со взрослым. Там, где он мог бы отделаться синяками и кровоподтёками (в лучшем случае, конечно), она... Он судорожно выдохнул. Нет! Не думать о том, что могло бы произойти. Лучше радоваться тому, что совместная смерть на этот раз обошла обоих.

"Ты прервал цикличность, — сказал "бессмертный". — Боги велели вернуться к тому дому, где ты нашёл младенца. Будешь дожидаться случая, пока тебе не найдут новую жертву".

— Ладно, — откликнулся бродяга равнодушно, хотя внутри всё замерло: он наконец получил ответ на вопрос, который страшился задавать: не сами ли те боги устраивают все эти смертельные случаи? Итак, теперь он знает, что они ждут. Неизвестно для чего, но им нужны естественные смерти. — Я вернусь, только посижу немного, чтобы ноги перестали дрожать. Ну, и позвоню Алексеичу. Тебе не любопытно, почему он так быстро появился на месте происшествия?

"Ты прав. Мне тоже интересно".

— "Бессмертный", передав тебе сообщение, боги ушли с линии наблюдения?

"Ушли. Ты не хочешь, чтобы они тебя слышали?"

— Не хочу. Хотя бы некоторое время. — Он посидел, глядя на открытую телефонную книгу и нажал кнопку. Ещё пожалел, что слишком рано нажал. Нет, он знал, что Алексеич ответит в любом случае, даже если ещё не ушёл от той остановки. Но не знал, как начинать разговор о том, что сильно интересовало. — А... Это я. Как вы узнали?

— Мы ехали проводить небольшой эксперимент, — спокойно объяснил Алексеич, словно ожидал этого вопроса. — По дороге заглянули в карту ваших передвижений. На этом самом месте внезапно появилась энергетическая вспышка. Но смерти не было. Кое-кому показалось, что произошло нечто, что выбивалось из колеи. Я вызвал одного нашего хорошего знакомого — бывшего полицейского. На всякий случай. Перехватил его на дороге, и мы приехали, как мне показалось, очень вовремя.

— Согласен, — с притаённой улыбкой ответил на незаданный вопрос бродяга.

— Вы нам не объясните, что произошло, Дмитрий?

Он никогда не любил открывать собеседникам слишком много информации. Но сейчас, кажется, была иная ситуация. Именно этому человеку, Алексеичу, надо было открыться. Так твердила интуиция.

— С недавних пор у меня появилась способность предвидеть, — неохотно сказал он.

— Вы увидели эту ситуацию? — потрясённо спросил Алексеич, и бродяга удивился. Ему казалось, что этот человек не умеет удивляться.

— Ну да... Увидел. И успел.

— Хм. Это надо обдумать. Неожиданный фактор. Да, судя по карте, вы возвращаетесь к тому пункту, который у вас был ночью?

— Да.

— Совет: пройдите ещё немного той же дорогой, которой вы шли до сих пор. И не забывайте, что мы на связи. Звоните сразу, если что.

— У меня ещё вопрос... — Он сказал и пожалел, что слова вырвались.

Выждав паузу, Алексеич сказал сам:

— Надеюсь, я правильно понял вашу нерешительность. Нет. Павла с нами нет.

Отключившись, бродяга посидел немного на бетоне, пытаясь понять, зачем Алексеич посылает его дальше. Первым не выдержал "бессмертный".

"Неужели тебе неинтересно?" — нетерпеливо спросил он.

— Хм... Я не думал, что и ты можешь быть таким заинтригованным, — усмехнулся бродяга и встал на ноги. Те больше не дрожали, и бродяга не совсем уверенно пошёл дальше по тротуару. Третий дом был похож на первый после остановки. Нет такого количества магазинов, как у второго. И здесь пешеходная дорожка была не асфальтированная, а выложенная плитами. И с обеих сторон её окружали довольно густые кусты. И, когда к одному из них бродягу буквально потянуло, он остановился, нахмурившись. А потом, просветлев и уже улыбаясь, он нагнулся и вытащил следующий свёрток, оставленный для него.

15

Тревогу поднял Володя, который в машине сидел позади, уже успокоенный и набравший силу. От донорства Саши он отказался, едва услышал об эксперименте, предложенном Леной. Он лишь попросил буквально три минуты и сразу сел на зелёную траву газона, скрестив ноги, благо сквер пустовал и посторонних не ожидалось.

... Итак, Володя сидел и в который раз тщательно рассматривал спиральную карту с передвижениями Дмитрия. Остальные сидели тихо, как мыши, боясь спугнуть: чем больше врач вглядывался в карту и чаще проходил глазами спираль, тем быстрей находил дома с теми, кого спас Дмитрий. Адреса найденных тут же быстро записывал на обратной стороне листа... И внезапно схватился за мобильник. Телефон, по недавнему выражению Игоря, мгновенно кокнулся: светловолосый врач слишком неожиданно увидел нечто, что его резко взволновало, энергетические защиты ослабли, и выплеск энергии "заткнул" мобильный. Техника полетела, как говорят. Так что сидевший рядом ошарашенный Павел получил наглядное представление о том, что бывает, когда защита так себе.

Звонить пришлось по своему телефону Лене — в машину Влада, к Алексеичу.

Через пару минут после звонка машины компании свернули в нужный переулок, где врача и хозяина поместья ждал на своей "мазде" Олег Льдянов. Оба пересели к Олегу, а озадаченная мгновенными изменениями и перемещениями команда получила ценные указания уже из уносящейся "мазды": всем надлежало ехать по найденному адресу наркомана и следить за ним и его поведением, пока не вернётся Алексеич. И никакой самодеятельности и отсебятины!

— А если его нет? — спросил обескураженный Павел. — Ну, если наркомана нет дома? Или вы думаете, что он в таком же состоянии, что тот старик? И почему Алексеич думает, что за ним можно наблюдать? А вдруг он сидит дома?

— Первое: Алексеич зря говорить не будет, — сказал Игорь, уже успокоившийся после неожиданностей. — Второе: если Алексеич что-то говорит, спорить смысла нет. Он всегда прав. В сущности эти два положения взаимосвязаны. Так что...

Мобильник, поставленный на громкую связь, голосом Влада сообщил, что у них есть время заскочить в одно хорошее кафе и пообедать, а потом настанет пора отправляться по адресу. И две машины вывернулись из переулка и влились в общий поток транспорта на дороге.

... Район проживания наркомана оказался рабочим. То есть старые пятиэтажки здесь соседствовали с только что выстроенными высотками. Несколько длинных улиц заканчивались, упираясь в бесконечные стены завода с солидной проходной посередине.

Нужная пятиэтажка утопала в зелени: старые деревья будто вырастали из густых кустов — в основном чёрной рябины и шиповника. Здесь у каждого подъезда были две скамейки. На нововведения указывало лишь явно недавнее появление через дорогу от дома отдельных мест для личных машин, асфальтированных, да не просто так, а с проложенными по поверхности шинами — наверное, чтобы колёса машин не скользили зимой. Автовладельцы даже посадили кустики вокруг этих мест. Лена признала, что ей нравится такая забота о газоне, который пришлось немного потеснить из-за личных парковочных мест.

— Третий подъезд, — сказал Влад, когда они всей командой устроились на скамье дома напротив. Скамья оказалась в уголке детской площадки, которая неплохо вписалась в целую рощу. Детям пришельцы не мешали — да и было детишек человек пять: с азартными воплями носились по всей площадке, играя в догонялки, или пытались съезжать по старой металлической горке.

— Сидит, — спокойно откликнулся Игорь.

Павел встрепенулся, быстро, но безрезультатно обшаривая глазами все подъезды, пока Саша не тронул его за рукав и не кивнул в нужную сторону.

Время — четвёртый час. Народу на скамейках, вообще-то, довольно много. В основном, пенсионерки, люди с работы, дети. У этого подъезда две скамейки — и обе почти пустовали. Почти — на одной сидел, ссутулясь, парень. В джинсах и неожиданно в кожаной куртке, будто замёрз в достаточно ещё тёплый летний день. Несмотря на то что солнце сейчас щедро грело именно эту сторону дома. Лица парня не видно. Он ёжился, словно спрятав опущенную голову в приподнятых плечах, сунув руки в карманы куртки. Только пряди русых волос еле шевелились под лёгким ветерком, то и дело шелестящим листьями кустов.

— Агрессии нет, — заметил Игорь.

— Да, с ним то же, что и со стариком, — добавил Влад, пристально вглядывающийся в парня.

— Эксперимент провести легко, — задумчиво сказала Тася. — К нему, кажется, вряд ли кто подсядет, да и вряд ли заинтересуется, что рядом с ним кто-то сядет.

— Только вот... — начал Влад и замолчал, напряжённо о чём-то размышляя. Паузы была недолгой — возмутиться из-за недоговорённости не успели. — Мне сейчас такая мысль пришла... А ведь разница между первыми спасёнными Дмитрием и последними не просто в том, что женщина говорит, а старик — нет. Точней, всё зависит от времени. Пройдёт определённый временной промежуток — и женщина перестанет говорить.

— Тогда экспериментов надо провести два, — сказала Лена. — Надо будет посмотреть на эмоциональность ту женщину и попробовать найти в ней того "лешего". Ну и, если уж пошла такая пьянка, можно и с нею попробовать опыт введения эмпато-снаряда. Заодно посмотрим на разницу. Авось, можно что-то сделать, чтобы порвать спираль.

— Ты думаешь, она опасна? — спросил Игорь.

— Она мне не нравится, — откровенно сказала Лена. — Мало того что она идёт параллельно энергетической спирали города, так теперь ещё и люди на ней становятся оборотнями. С начинкой.

— Папа не виноват, — хмуро сказал Павел, то и дело скашиваясь на наркомана. Напрямую он смотреть на него почему-то не мог. А натыкаясь взглядом на понурую фигуру, вздрагивал и отворачивался.

— А никто и не говорит о вине Дмитрия.

Все замолчали, а Лена вдруг грустно подумала, что ей хочется прямо сейчас бежать к парню и не впихивать в него эмпато-снаряд из уплотнённых эмоций, а окутать его облаком ободряющей или утешающей эмпатии. Таким он на этой скамейке выглядел одиноким. Отчуждённо одиноким в отношении к миру вокруг.

И подумалось вдруг странное: а может, и хорошо, что эти оборотни не испытывают эмоций? Каково им было бы — мало того, что в другом мире, так ещё и в чужом теле, где оттеснённая в сторону человеческая душа тихонько плачет, осознав своё страшное положение?.. Девушка незаметно вздохнула. Нет, она опять смотрит на это дело именно с человеческой точки зрения... С чуждой этим оборотням. Да, чуждая точка зрения — она потому такая, что её можно и не понять, и не принять. Особенно, если она выглядит агрессивной, как сейчас... Даже холодно стало от той бездны, когда она поняла, насколько чуждый человечеству разум, возможно, повстречался им...

Зябко передёрнув плечами, Лена подсунула ладонь под локоть Игоря, а потом и вовсе обняла эту руку, прислонившись к плечу парня. Парень, не глядя, прижал её ладонь локтем к своему горячему боку, будто сразу понял, что девушка замёрзла.

Приехал Алексеич. Машина остановилась поодаль, но Володя сразу взглянул на неё, и вся компания с облегчением выдохнула, когда из машины показалось начальство. Льдянов, привёзший его, сразу уехал. Едва Алексеич дошёл до скамьи, Павел тут же вскочил ему навстречу. Сделал несколько неуверенных шагов. Встал на месте.

— Что с папой?

Удивлённое начальство тоже остановилось.

— Почему ты решил, что я уезжал из-за твоего отца?

— Ну, я не совсем дурак, — насупился мальчишка. — Володя сидел с картой. Ну, я сразу понял, что он что-то увидел.

— Вон как... — с небольшой толикой разочарования протянул Алексеич.

Саша улыбнулся. Он первым понял, в чём суть разочарования. Начальство решило, что появляется новый эзотерик.

Светловолосый врач только хмыкнул. А Лена присмотрелась: может, Павла успокоить надо? Нет, он и сам неплохо держится. А излишне подкармливать его эмпатией — приучать, как к лекарству: в следующий раз сам не справится.

— Ничего особенного не произошло, — поняв, что мальчишка угадал причину его отъезда чисто по внешним признакам, ответил Алексеич. — Твой отец идёт по привычному для него пути. Но... У тех, кто его вёл, произошёл небольшой сбой, и он возвращается туда, где был до сих пор.

— А что за сбой? — уже со страхом спросил Павел.

— Ничего такого, из-за чего стоило бы волноваться. Зато мы успели передать ему, чтобы он прошёл ещё немного вперёд. Он забрал нашу следующую заначку для него. Голодать теперь не будет, — улыбнулся он, и мальчишка с ощущаемым облегчением сел на скамью. — Ну, что тут у вас?

— Парня нашли. Сидит — вон.

Алексеич, сразу став предельно серьёзным (последнее разве только портил лицевой нерв, заставлявший его усмехаться в любой ситуации), подошёл к краю скамью и отсюда присмотрелся к указанному подъезду. Постояв некоторое время настолько неподвижно, что его можно было бы принять за статую, он обернулся.

— Что-нибудь интересное произошло, пока вы за ним наблюдали?

— Пока нет, — сказал Влад. — Такое впечатление, что его вынесли, как манекен, посадили на скамью, и он сидит с утра до сих пор. Но зато у нас появилась интересная теория. Мы начали с конца — то есть с первых спасённых Дмитрием. И первые двое выглядят таким образом. Женщина — одна из последних, и она пока говорит. Пройдёт время — то самое количество, что для этих двоих, и она станет такой же — молчаливой и похожей на манекен. То есть... Если исходить из наблюдений, эти, первые, будут плохо поддаваться на придуманный нами эксперимент с эмпато-снарядом.

Лена удивлённо посмотрела на Влада. Додумал, пока остальные просто сидели и ждали Алексеича? С другой стороны, Влад прав. Если те, кто требует от Дмитрия проходить спираль, что-то затеяли, что первые люди, попавшиеся на этом пути, наверняка и в самом деле должны сильно отличаться от последних. А... если в последних нет "леших"? Если людей готовят стать... для "леших" сосудами?.. И ведь они пока понимают всё и говорят!.. Девушка сжала руки — так захотелось немедленно снова позвонить в дверь той женщины! И просканировать её в поисках "лешего"!

— Интересная версия, — задумчиво сказал Алексеич, снова переведя взгляд на наркомана, застывшего на скамье. — Обмозгуем позже, когда наблюдений наберём достаточно. А пока не будем уходить от выбранного плана. Лена, прошу. — И он приглашающе согнул руку.

— А можно мне с вами? — нерешительно спросил Игорь.

— Нет. Случись что с нами, ты сможешь помочь и на расстоянии.

Парень вздохнул, а Павел завистливо покосился на него.

— Алексеич, а если я — для поддержки? — предложила Тася.

— Сидите, — бросил тот и повёл Лену к подъезду.

Девушка только смущённо опустила глаза. Приятно, когда о тебе так беспокоятся. Она прекрасно понимала, что все предложили свою помощь именно ей. Волновались из-за неё, даже несмотря на наличие рядом с нею Алексеича.

По дороге Алексеич напомнил:

— Давай-ка определимся, что делаем в первую очередь. Думаю, для начала ты позовёшь его — посмотрим, среагирует ли он на имя. Потом посмотришь, нет ли в нём оборотня. Потом поищешь, слышен ли голос... — Он сам прервался, необычно сострадательно и в то время зло поморщившись: — Слышен ли голос человека, которого стараются замещать тем существом — "лешим". И уже потом посмотрим, посылать ли тот снаряд эмоций, который ты придумала. Согласна с таким распорядком действий?

— Согласна, — сказала Лена, не спуская глаз с парня на скамье. Дом, к которому они направлялись, был расположен чуть в низине, и тропка, слегка облагороженная битым кирпичом, заставляла идти не очень быстро. Времени для наблюдений хватало и сейчас.

Когда они подошли ближе, пересекая дорогу перед домом, девушка поймала беглые взгляды людей от других приподъездных площадок. Незнакомцы, которые идут напрямую к странному парню, привлекли внимание сразу.

— Не отвлекайся, — сказал Алексеич и небрежно махнул рукой.

Ещё пара шагов — и Лена обнаружила, что на них не только не смотрят, но и не пытаются смотреть. Кажется, Алексеич накинул на них обоих какой-то ментальный покров, помогающий стать невидимым, кроме своих, естественно.

В личном пространстве оборотня оба, чувствительные к изменениям в эмоциях, сразу почувствовали странную картину: звуки вечера и двора не пропали, но словно отодвинулись куда-то далеко.

Сели не так, как предполагала Лена. Она-то думала, что они окажутся с обеих сторон от наркомана, но Алексеич выждал, пока девушка сядет ближе к парню, как ей удобней для работы, и сел рядом с ней. Секунды спустя Лена сообразила: ему так легче контролировать ситуацию и вытаскивать её, если что. И полностью сосредоточилась на "испытуемом", успокоенная сильной защитой, которую без слов обещало присутствие начальства.

Заглянув в лицо парня, Лена поняла, что перед нею тип девичьего любимчика. Попытавшись представить себе, каким был бы парень, оживлённый и подверженный смене настроений, она увидела симпатичное округлое лицо мягких очертаний, с большими глазами, с почти идеальным прямым носом и красивым ртом, который сейчас немного прятался в щетине. "Любопытно, — рассеянно подумала Лена. — Судя по величине щетины, он время от времени бреется. Или бреют его?"

— Денис! — негромко позвала она.

Парень не шелохнулся. Потухшим взглядом смотрел на асфальт перед собой и смаргивал только изредка — видимо, чтобы увлажнить глаза. Девушка оглянулась на Алексеича: ситуация, как с Александром Михалычем. Он кивнул.

Замирая от напряжения и опаски, Лена осторожно положила ладонь на плечо Дениса. С трудом остановила собственную дрожь, почувствовав кожей сухость и жёсткость косматой кожи существа, которое пряталось внутри человеческой оболочки и которое снова напомнило сучковатое дерево, обросшее мхом.

Голосом, лишённым эмоций из-за того же напряжения, она медленно выговорила:

— "Леший".

Оборачиваться не стала. Алексеич прекрасно её понял.

Увеличив эмпато-проникновение, Лена будто спустилась в пропасть. Для лучшей сосредоточенности закрыла глаза и прислушалась. Сначала слышала отдалённые голоса и звуки улицы, а потом всё отъехало в сторону, и Лена уловила голос человека, попавшего в странную ловушку. Тоскливое поскуливание. Наверное, Денис думает, что попал в ад специально для наркоманов.

Рука дёрнулась. Чисто машинально Лене захотелось послать импульс утешения. Заставила себя остановиться. Человек, отодвинутый в собственном теле, свыкся с этим ужасом, привык к нему. Утешение — это надежда, что что-то может измениться. А если надежда станет обманом? Ведь девушка не может гарантировать, что сумеет помочь. Тогда ад покажется бедолаге ещё страшней.

— Голос Дениса есть. Запускаю щуп-проверку, отреагирует ли он на эмоции, — монотонно сказал Лена.

Перевела внимание на "Лешего". Благо что Алексеич рядом, тоже попробовала для начала запустить что-то вроде эмпато-щупа с концентратом радости, пытаясь его просунуть в голову "лешего". Никакой реакции. Ни "леший" не среагировал, ни парень. Девушка сменила эмоцию. На этот раз попробовала окружить странное существо тревогой. Тишина. Напоследок, вздохнув, оттого что ничего не получается, она опробовала ужас.

И сильно вздрогнула, когда "леший" пошевельнулся. Чуть не подскочила на скамье. Алексеич за спиной немедленно спросил:

— Лена, ты меня слышишь?

— Да. "Леший" показал реакцию на ужас.

Девушка почувствовала, что начальство заинтересовалось. За эмоцией заинтересованности постепенно последовало чувство расчётливости. И она не удивилась, когда Алексеич предложил:

— Попробуй по одному все негативные чувства. Был ужас. Теперь дай безнадёгу.

Лена снова сосредоточилась и послала сигнал полной безнадёги, присовокупив к ней большую степень отчаяния. Существо заворочалось и снова, будто обессилев от этого движения, затихло. Девушка немедленно пересказала происходящее Алексеичу.

— Хм... Значит, не хочет. Ладно. Проводи свой эксперимент. Ничего не бойся. Я рядом, за тобой. Не забывай об этом.

Облизав пересохшие от напряжения губы, Лена собралась с силами и резко обрушила на голову "лешего" целый спектр эмоций, компактно "уложенный" в мысленное нечто, похожее на снаряд, каким она себе его представляла.

Существо задёргалось так, что парень на скамье затрясся от мелкой дрожи. Но, всё ещё державшаяся за его плечо, девушка с изумлением услышала далёкий, словно эхо во сне, крик: "Помогите! Помогите мне! Я здесь! Я здесь!"

— Денис кричит! — ахнула она, открыв глаза. — Он среагировал на снаряд! И крик уже ближе! Как будто... как будто...

— Как будто ты разбудила его? — помог Алексеич. — Реакция "лешего", Лена! Что он почувствовал?

— Слабое беспокойство.

— Уже что-то. Ты очень устала?

— Ну... Нет. Наоборот! У меня эйфория, — решительно сказала девушка. И обернулась, сняв ладонь с плеча Дениса, чьё тело (странно даже выговорить такое — его тело) наконец успокоилось и перестало трястись. — Вы имеете в виду, что можно прямо сейчас поехать к той женщине, которая спаслась из-под колёс?

— Нет. У нас есть следующий после неё спасённый. Младенца мы проверить пока не можем. Но парень-самоубийца... — Алексеич усмехнулся. — Он у нас самый свежий экземпляр для проверки. Так что...

— А Денис? — Лена посмотрела в непроницаемые глаза начальства. — Мы так и оставим его здесь в таком состоянии? Ведь надо что-то делать, пока он откликается! Голос-то уже ближе! И я различила осмысленные слова! Алексеич!

— Пока мы ничего не можем сделать, — уже безрадостно сказал тот. — Чтобы не ошибиться в помощи всем таким людям, нам надо точно знать, что именно с ними, с оборотнями, происходит. Пока не проверим нескольких человек, пока не уловим хоть какую-то закономерность, мы не имеем права экспериментировать только с одним. Ошибиться нам никак нельзя, Лена.

— Влад забыл сказать про ещё одно отличие, — невпопад вспомнила девушка. — Та женщина тянула энергию так, что стоять рядом с нею было невозможно. Эти двое, старик и наркоман, тоже тянут, но уже не отчётливо. С ними стоять рядом только неприятно, как выразилась соседка старика. — Она взглянула на оборотня рядом с которым сидела. — Да, с этим рядом уже легче.

— Предположить нетрудно, что оборотни, адаптируясь к человеческому телу, начинают черпать энергию, как и сами люди черпают из всего, что их окружает... Ну что, Лена, пора идти к ребятам. К машинам...

Он не договорил. Бывший наркоман и нынешний оборотень медленно — показалось, с неслышным скрипом, повернул к ним голову. От заледеневшей маски покоя, веяло странным высокомерием, которого Лена как эмоцию не прочувствовала. Значит, это всего лишь внешний признак лица Дениса в спокойном состоянии. Девушка неожиданно вспомнила, как однажды рассматривала альбом с фотографиями скульптур и как её внимание привлекала статуэтка, подписанная "Гений пространства". Её тогда поразило — само слово "гений", использованное в необычном значении "покровитель" или "дух чего-то". Как поразил и взгляд вылепленной фигурки. Скульптор, создавший голову прекрасного ангела, особенно подчеркнул отрешённость пустых глаз гения.

А сейчас эти глаза, отрешённые, но то и дело вспыхивающие проблесками осмысленности, тут же пропадающими, упёрлись в глаза девушки. И смотреть, как сменяются тупость и осознание, было жутковато.

Алексеич быстро встал — видела она боковым зрением, — цепко следя за происходящим.

— Ты чувствуешь его?

— Голод. Но уже не такой, как у тех, кого видели раньше. У этого голода появились оттенки. — Не отводя глаз, Лена зорко наблюдала за каменным лицом "лешего". И решилась: — А если всё-таки попробовать хорошие, светлые эмоции? Мне кажется, он и ждёт, и боится их.

— Сумеешь послать ему ощущение счастья?

Счастье... Высокая степень радости и блаженства...

Не смаргивая тупо внимательного взгляда оборотня, девушка для лучшей передачи эмоции вслепую взяла его за руку. Просто положила пальцы на открытое запястье, обнажившееся, пока оборотень сидел, засунув руки в карманы куртки. На ощупь кожа была холодной. Но это не обязательно аномалия. Парень просидел во дворе довольно долго.

Лена собралась с духом, вспомнила все счастливые образы из своей копилки, которую наполняла ещё со времён учёбы на эмпата. Затем вспомнила ощущение личного счастья — и послала целевую эмпатическую волну "лешему". Не человеческой оболочке.

Золотистое сияние мягко окутало и засветилось в сухих космах вокруг "лешего".

Денис словно оцепенел, но "леший" в нём с усилием поднял голову, и его большие тёмные глаза замерцали и полыхнули призрачно-чёрным пламенем. Раз. Два... Погасли.

Алексеич попятился.

Оборотень встал, будто со свёрнутой головой, потом сдвинул её прямо и размеренно зашаркал к подъездной двери. Шёл он, словно сомневался, надо ли идти, а Лена, округлив глаза, наблюдала поразительную картину: Денис рвался к ней с криком о помощи. "Леший" заставлял его уходить, но!.. "Лешему" самому хотелось остаться — рядом с девушкой!

— Это безумие... — прошептал Алексеич. Кажется, он тоже понял происходящее, как противодействие двух существ, причём противодействие второго было самому себе!

Хлопнула подъездная дверь.

Лена медленно выдохнула.

— Кажется, мы что-то разбудили, — задумчиво сказал Алексеич. — Но что? Ну-ка, вставай — и быстро идём к машине. Сейчас самое интересное должен сказать Володя. Что-то мне подсказывает, что на карте следования Дмитрия начинают происходить какие-то изменения. И что виной этим изменениям — твоё вмешательство во внутреннее пространство этого оборотня.

— Алексеич, — благо что он тащил её, уцепившуюся за его локоть, она могла даже не смотреть под ноги. — Я успела подсмотреть одну странную вещь. Тоже бы неплохо проверить в следующий раз целенаправленно.

— И что это за вещь?

— Мне показалось, что "леший" — очень древнее существо.

— Настолько древнее, что закостенело, как дерево, — пробормотал Алексеич, наверное, вспомнив её слова о том, как внешне выглядит "леший".

16

Парень-самоубийца, темноволосый, невысокий и худощавый, лет слегка за двадцать, по своему состоянию оказался на том же уровне, что и женщина, погибшая под колёсами машины. Возможно, разница и была. Ведь женщину тогда ещё не догадались проверять эмпато-проникновением до внутреннего слоя, где должно появляться второе существо. На этот раз подтвердилась теория Влада. "Лешего" внутри парня не оказалось. Зато появилось чужеродное поле, намекающее на скорое появление нежеланного жильца в человеке. Лене дотронуться до парня не удалось, но рядом стоял Алексеич, который и "просканировал" его.

Парень оказался помягче той женщины, не смотрел жёстко и разговаривал более или менее доброжелательно, но уже все его движения были такими, словно он, начав жест, мгновенно застывал, отчего потом с отчётливо видимым усилием заканчивал его. Он ещё умел чуть-чуть улыбаться, с трудом раздвигая уголки губ, но рядом с ним Лена продержаться долго не могла: этот — энергию тянул так, что ноги подкашивались, а солнечное сплетение, несмотря на укреплённый самим Алексеичем блок, ныло до тошноты, словно именно отсюда тянули кишки.

Разговаривали они с самоубийцей тоже на лестничной площадке, так что назад Алексеич повёл спотыкающуюся от слабости девушку, держа её под руку, — донором, быстро и мощно отдавая на ходу энергию. Эмпато-снаряд, который Лена послала парню в самом начале разговора, опустошил её, так как парень вместе с этим снарядом, сам того не зная, сожрал и довольно много её жизненных сил.

Благо всего лишь третий этаж — спускались по лестницам. Попытайся они войти в лифт — застряли бы. На эмпатическом уровне девушка видела энергетический вихрь вокруг начальства, пока он подпитывал её своей силой. Тот же вихрь легко сломал бы механизм лифта. В лучшем случае — отключил бы электричество.

Пройдя первую лестницу, Алексеич подхватил Лену под мышки и усадил её на узкий подоконник.

— Удержишься?

— Удержусь, — буркнула девушка, плечом приваливаясь к стене.

Алексеич в задумчивости прислонился к подоконнику рядом же.

— Призрак "лешего" побледнел после запуска твоего снаряда.

— И что это значит? — безразлично спросила Лена.

— Понятия не имею. И энергию парень перестал тянуть так безжалостно, как тянул в начале разговора.

— Я не смогу за короткое время собрать эмпато-снаряды для всех, — предупредила девушка и повозилась, стараясь сесть удобней. — Сил не хватит.

— И не нужно. — Алексеич прикипел взглядом к полу. — Нужно было бы, я тебе этих сил дал бы достаточно. Но пока восстанавливайся сама, без привыкания к чужой. Время есть. Сейчас самое интересное нам скажут Володя и сам Дмитрий.

Лена помолчала немного, шмыгнула носом и сказала:

— Володя посмотрит, как изменяется спиральная карта. А что может сказать Дмитрий? Он же не знает и не чувствует происходящего.

— А вот об этом мы пока точно не знаем, — отозвался Алексеич, не поднимая головы. — Надо будет поинтересоваться, было ли у него сегодня что-то необычное.

Лена вдруг фыркнула. Алексеич покосился, спросил:

— Ну и чего?

— За два дня успели пообщаться с четырьмя трупами.

Сказала и замолчала. Начальство умное — поймёт.

Алексеич посопел немного и уточнил:

— С пятью. Младенца забыла.

— Алексеич, — притихнув после нервного веселья, спросила девушка. — А они не умрут потом?

— Ты имеешь в виду, когда в них "леших" не будет? Не знаю, Лена. Свет пока только забрезжил впереди. Мы что-то знаем на фактическом материале. Эксперимент прошёл и дал результаты. Но что они значат — эти результаты? Без Дмитрия нам этого не понять... Отдохнула? Спускайся с подоконника. Пора к машинам.

Пока проходили последние лестницы к выходу из подъезда, Лена вспомнила ледяной холод последних минут беседы с самоубийцей. Тот холод, в котором она продрогла так, словно выскочила в зимний день на улицу в одном домашнем халатике. Несмотря на поддержку Алексеича, эта промозглая стужа будто заледенила кровь внутри рук и ног — и так захотелось тепла!.. Так отчаянно, что, когда вышли на крыльцо, девушка замерла, закрыв глаза и ловя последние лучи вечернего солнца, ощутимо тёплые. Как-то стороной почувствовала, что Алексеич прошёл мимо, но обидеться не успела, что он оставил её. Быстрые шаги — почти бег, и она очутилась в горячих руках Игоря.

— Булочка, ты что?! Разве так можно?! — ужасался он, сильно прижимая её к себе. — Тебя как будто из холодильника вытащили!

— А что? — пробурчала она, сначала просто обнимая его, горячего, а потом сцепив руки у него за спиной, чтобы не сразу отпустил от себя. — Булочкам обязательно только из печки можно, что ли? Может, меня сохранить хотели, а холодильник — самое то для хлебушка. Игорь, у тебя кофе есть? Или выдули всё?

— Есть-есть! — Он покачал её немного в стороны, словно маленькую, и наклонился над нею, касаясь подбородком головы.

Так стало ещё теплей, и Лена сердито подумала, что он специально так делает, чтобы ей не хотелось идти к машине по прохладце и дожидаться, пока вынут термос с кофе и напоят, согреют её. И со вздохом ещё крепче прильнула к нему, большому и упоительно горячему, как печка. И снова сердито подумала — уже об Алексеиче и ребятах из команды: "Попробует он только позвать нас! Пусть едут куда хотят — без нас! Нам и без них хорошо! Тепло!"

Игорь стоял спиной к их машинам, и Лена блаженно охнула, когда его тёплые губы неуверенно коснулись её виска. "Догадался, наконец", — жмурясь от его осторожной нежности, недовольно и радостно думала она, подняв к нему лицо и подставляя под его поцелуи. Чувствовала она себя разморённой в тепле кошкой, мягкой и уютной для поглаживаний, хотя Игорь не пытался трогать её, разве что не выпускал из объятий.

Он же первым вздохнул.

— Пора. Заждались нас, наверное.

Она, открыв рот, блаженно прочувствовала его горячее дыхание на своей щеке.

— Там холодно, — капризно сказала она.

— Давай я тебя на руки — и в машину? — смеясь, предложил он.

Она посомневалась — и расцепила пальцы за его спиной. Нет. То, что он может её на руки и так далее, — это она знала. Было уже такое. Придётся идти... Игорь, как будто почувствовал колебания девушки, властно обнял её одной рукой за талию, без всякого смущения прижав к себе, и повёл к машинам. "Интересно, — сморщив носик, размышляла о ситуации Лена. — Есть моменты, когда мужчина должен решать за тебя, — и это, оказывается, неплохо. И вообще, мелочи между нами — это так интересно. А вот любопытно — он мне кофе точно даст?"

С этими сумбурными мыслями она села в машину, уже пришедшая в себя настолько, чтобы смело встретить вопросительные взгляды Павла и Саши.

— Со мной всё в порядке, — заявила она. — А если хотите, чтобы я была ещё и довольной, мне, пожалуйста, кофе, ясно?

Без слов девушку снабдили кофе. Потом из другой машины позвонил Алексеич и велел разъезжаться по домам — отдохнуть, если, конечно, кто не захочет до утра к нему в поместье. И машины помчались в разные стороны. Когда развезли Сашу и Павла, договорившись, где с ними встретиться завтра утром, Игорь спросил, не глядя на неё:

— Ты сейчас домой?

— Домой, — подтвердила Лена и добавила: — Надеюсь, ты меня дождёшься? Соберу сумку с самыми необходимыми вещами — и сразу к тебе.

Он замер, а потом медленно, будто боясь спугнуть, повернулся к ней.

— Ты же сказал — домой, — объяснила девушка. — А я живу на съёмной квартире. Так что домой — это к тебе. Ну? Поехали?

Полюбовавшись на его ошеломлённое лицо (и замирая от страха), она вздохнула.

— Ладно, я всё поняла и...

— Пойдём вместе, — твёрдо сказал он. — А то вдруг по дороге передумаешь? Или, что ещё хлеще, — потеряешься где-нибудь? А так я хоть пригожусь вещички таскать.

Лена отвернулась, чтобы он не видел, как её губы неудержимо расплываются в идиотски радостной улыбке. А едва он остановил у её дома, вышла и, не дожидаясь, пока выйдет Игорь, деловито зашагала к двери подъезда.

... Сначала бродяга прикупил в придорожном киоске продуктов, а потом вернулся к той лестнице за домом, с видом на мост, но уселся не на ней чтобы не смущать жильцов, которым он виден из окон, а рядом с нею. Дом "обегала" асфальтовая полоса, сейчас нагретая солнцем, так что устроился бродяга с комфортом.

— "Бессмертный"...

"М?"

— Если эта смерть не стала реальной, у меня есть два-три дня? Да? Ну пока не найдут новую жертву?

"Возможно".

— Длинное слово... Ты боишься?

"Бессмертный" промолчал. Но бродяга и впрямь уловил в его односложном ответе страх. Чего боится "бессмертный"? Ведь он находится в чужом теле, и потерять его — наверное, не такая уж трагедия?

Бродяга с удовольствием выпил кефира из открытой картонной пачки и не спеша принялся за остальное. Наевшись, он аккуратно сложил всё в пакет, некоторое время смотрел на мелкое мельтешение на мосту и незаметно задремал.

... Сначала в его дрёме мельтешили всё те же машины, и он ещё слышал их общий несмолкаемый гул, а потом пересвист птиц стал как-то ближе, превращаясь в нечто успокоительное... А потом всё стихло. И резко упала тьма.

Он понял, что время ближе к полуночи. И встал. Обошёл дом. Навстречу ему лился поток белого света луны. На улицах стояла странная, вкрадчивая тишина. Всё прозрачно и далеко видно вокруг, но почему-то казалось, что тишина похожа на туман. Это из-за него пропадали все привычные звуки города — машинное гудение, редкие голоса, шелест ветра в ветвях деревьев...

Дверь ближайшего подъезда оказалась распахнутой настежь.

Его это не удивило.

Так нужно.

Он вошёл в подъезд и принялся подниматься по лестницам. Дом насторожённо вслушивался в его шаги. Бродяга ощущал это внимание и пытался сказать, что он не опасен, но дом не выдавал себя и продолжал молчать. Двенадцать этажей... Ближе к последнему бродяга услышал странный всхлип. И тишина. Будто кто-то плакал втихомолку, а всхлип вырвался — и плачущий заткнулся. Лишь бы бродяга не расслышал.

Бродяга остановился. И почувствовал странное давление, пока ещё мягкое, в спину.

Кто-то хотел, чтобы он продолжил путь.

— "Бессмертный", почему...

Прорвавшийся всхлип заставил замолчать. Так это "бессмертный" плачет?

— Что происходит?

В спину толкнули так, что он чуть не упал на ступени лестницы. Успел схватиться за перила. И вынужденно сделал шаг, поднявшись на первую ступень.

Бархатный невесомый шёпот заструился вокруг него:

— Иди-и...

Бродяга, немного испуганный — давно он не слышал этого невесомого и страшного бархата! — немедленно подчинился ему. Но долгое время одиночества проскочило в неожиданном для него самого вопросе:

— А зачем мне туда?

И сам понял, что вопрос глупый: наверняка "боги" нашли ещё одного... будущего мертвеца. И он заторопился, боясь, что смерть неизвестного пока человека произойдёт, когда его сомнительный спаситель на ступенях. Покатится с них во время чужой смерти — не дай Бог, позвоночник сломает. "Инстинкты самосохранения", — кривя губы, думал бродяга, быстро завершив свой путь и оглядываясь.

Площадка. Три двери. Металлическая лестница на крышу.

В спину толкнули.

— На лестницу? — удивлённо спросил он. А потом пожал плечами, поморщившись от предстоящей боли: ещё один самоубийца? Что ж... Придётся пережить...

И поднялся по лестнице, открыл замок, дёрнув за него в уверенности, что он не заперт. Так и оказалось. Держа замок в руках, бродяга вылез на крышу и положил замок рядом с люком. Потом отошёл немного от него и огляделся. Пусто. Подскажут — нет?

В спину — словно порывом ветра. В нужную сторону?

Он, недоумевая, снова огляделся и не увидел на крыше ни одной человеческой фигуры. Может, кто-нибудь сидит за высокими кирпичными трубами? Неуверенно сделав шаг, бродяга внезапно оцепенел. Перед глазами по-прежнему пустая крыша. Но конечности отказали... Он понял, что не чувствует их. Что происходит?

А потом... Он ощутил, как одну его ногу сдвинули с места. Когда тяжесть тела вынужденно переместилась на ногу, выдвинутую вперёд, его заставили переступить другой ногой. Теперь он стоял, как обычно просто стоит человек. Едва успел привыкнуть к этой позе, ничего не понимающий, ногу снова передвинули.

— "Бессмертный", я не понимаю!..

Но услышал тот же всхлип — и сообразил, что "бессмертный" прячется и всхлипывает не плача — от ужаса.

А потом дошло. Если ему передвигают ноги, значит, сейчас будет нечто, чего бы он по доброй воле не сделал бы никогда. И он затаил дыхание, уже испуганно глядя, куда его насильно ведут.

Привели к краю крыши. Она была огорожена лишь низким бордюром.

Бродяга покачнулся, когда его ногу заставили приподнять — и зависнуть над краем ночной бездны.

Двенадцать этажей.

Пустой двор перед домом, освещённый двумя фонарями: один светил сбоку, другой — от противоположного дома. Пустота отсюда казалась чистой. Не видно ни мусора на асфальте, ни пыли — ничего. И поэтому пустота казалась беспощадной. Они собираются сбросить его? Почему?!

— В следующий раз дождись... — бархатно сказали вокруг и нигде.

А потом сильным толчком в грудь его отшатнуло от края крыши.

Исхитрившись, чтобы плашмя не рухнуть на спину, он упал на бедро. И тут же схватился за сердце, которое билось так болезненно, словно собиралось разорвать грудную клетку. Дышать пришлось мелко и часто, потому что обычное, нормальное дыхание отдавалось режущей болью в теле... Осторожно прилёг набок. А потом, когда продышался, перевернулся на спину. Холодное чёрное небо с горстью белых звёзд быстро заставило отвести глаза от бездонного пространства, чья пропасть была такой откровенно бесконечной, что даже затошнило, едва представил, что он не на крыше, а в этой пустоте.

"В следующий раз дождись..."

Он понял, что это значит. Урок, чтобы не забывался, для чего он здесь.

Напрягшись, он поднялся на ноги.

В спину больше не толкало. И ноги подчинялись привычно.

Бродяга поплёлся к люку.

Захватив замок, он закрыл за собой дверцу-люк и встал на площадке двенадцатого этажа, рассеянно глядя на двери и не видя их. Если в следующий раз он позволит человеку не умереть... Если остановит его на пути к смерти... Умрёт сам.

Он дошёл до первого этажа и слабо удивился, почему подъездная дверь закрыта.

А потом сильно вздрогнул — и проснулся.

Из окон на него лился вечерний свет люстр и ламп. От моста ярко горели разноцветные фонари. И бродяга сидел там, где его застал сон, — на асфальтовой полоске вокруг дома... Нашарив пакет со съестным, он нашёл бутылку с минералкой и, открыв её, выхлестал воду полностью. Пил жадно — до такой степени, что пару раз начинал кашлять, поперхнувшись. Сжав бутылку за горлышко, он некоторое время бездумно смотрел на сияющий огнями мост.

— Они ушли?

"Ушли".

— Ты очень испугался?

"Да. Меня после твоей смерти могут рассеять в пространстве".

— Такое возможно? — слабо удивился он.

"Они сказали. И сказали — как. Им это сделать легко. В следующий раз ты должен дать... тем, кому нужно, умереть. Я... не хочу умирать!"

— Боги... — тихо выговорил он. — А ведут себя как обычные шантажисты... — И криво ухмыльнулся. — Никакого воспитания... Взяли и влезли в чужой сон. Да ещё с угрозами.

"Рад, что ты можешь с юмором воспринимать ситуацию".

— Ну да... Это называется юмор висельника.

Бродяга застыл, задумавшись, глядя на мост и не видя его.

Что страшней? Пережить чужую смерть как свою? Или знать, что человек сейчас погибнет — и не прийти к нему на помощь?

Хрен редьки не слаще. Но страшней второе. Эгоистичней. Знать, что придётся переживать чужую смерть... Знать!.. И бездействовать.

Теперь не поможет никто.

Он машинально вынул из кармана мобильник. Позвонить Алексеичу?.. Экран телефона засветился, едва он нечаянно коснулся его пальцами. Половина девятого.

Может, Алексеич сумеет разобраться в ситуации? Он, кажется, мужик башковитый. Но как и чем он поможет... Безнадёга...

Краем глаза бродяга уловил, как неожиданно задвигались тени на стене лестницы, слева от которой он сидел. Быстро повернулся к ней всем телом. Тени исчезли. Слабый отзвук лишь дошёл: он будто увидел фрагмент фильма с подъезжающими машинами. Не сразу, но сообразил, что опять увидел результат своего дара.

Оживился. Быстро поднял пакет с продуктами, сунул телефон в карман и поспешил во двор дома, куда должны явиться машины в одной из которых будет Алексеич.

У знакомого бордюра-пристенка вокруг мусорных контейнеров он очутился раньше. Ещё смущённо подумал: а вдруг он неправильно понял то своё видение? Но с интересом, перед которым померк даже страх перед будущей болью, уставился на дорогу к дому.

Пожалел, что не посмотрел снова на часы мобильника. Можно было бы проверить, в течение какого времени исполняется предвиденное. Или здесь нет зависимости и всегда будет по-разному?

Машин на этот раз и впрямь было две. Одна остановилась рядом с газоном подальше и напротив контейнеров, другая — тесно к мусоркам, так что случайная машина какого-нибудь запоздалого жильца могла свободно проехать между ними.

Первая мысль с надеждой: "Может, они снова со мной на всю ночь?" И только сейчас понял, как устал от двухгодичного одиночества, когда хочется выговориться, да что там — выговориться... Когда хочется поговорить, но не найти человека, который поверит в дикую, ненормальную историю с какими-то богами и "бессмертным".

Глухо щёлкнуло. Из машины вышел Алексеич.

— Добрый вечер, Дмитрий.

— Добрый... — невольно улыбаясь, поздоровался он. Приехали. К нему.

— Специально нас ждал — или как?

— Увидел пару минут назад, — уже с открытой улыбкой сказал он, наслаждаясь ситуацией, когда можно говорить необычно, но эти-то — понимают! Он даже не ожидал, что будет так откровенно радоваться приехавшим. Даже недавняя мучительная проблема нехотя отошла в сторону перед лицом тех, рядом с которыми он чувствовал себя человеком.

— Вот как, — ответно улыбнулся Алексеич, присаживаясь рядом. — Ужинал?

— Да, спасибо.

— Ну, думаю, от горячего кофе не откажешься.

— Нет, не откажусь.

— Что случилось?

Бродяга замер. Радость схлынула, оставив тревогу.

— А что должно было случиться?

— Я вижу человеческую ауру, — объяснил Алексеич. — Ты буквально весь переливаешься цветами и оттенками беспокойства, страха. Причём всё, что тебя беспокоит, произошло недавно.

Он подал бродяге стаканчик с кофе, и тот принял его, не мешкая. Приникнув к краю, осторожно цедил горячее и поглядывал, как из машин выходят остальные, озираясь и вроде как лениво. Но бродяга чувствовал в них насторожённость опытных в охране людей с необычными качествами. Успокоившись, он словно вернулся к общению один на один, когда можно никого не опасаться.

— Сегодня в мой сон боги вложили предупреждение, — сказал он, покручивая стаканчик и глядя, как в свете фонаря в нём мелькает маслянистый маленький круговорот. — Мне запрещено спасать человека, если я увижу его смерть заранее. Если ослушаюсь, меня убьют. И... Честно говоря, я теперь... — И замолчал в отчаянной надежде, что Алексеич поймёт.

Понял.

— Расскажи, как у тебя происходит предвидение, — предложил он.

— Ну как... Вот с вами сейчас... Подумал о тебе, что ты, возможно, знаешь, как справиться с ситуацией. И тут же увидел на стене, как две машины едут сюда. И подспудно понял, что в одной из них ты. Я был за домом и сразу собрался, пошёл сюда.

— А сегодняшнее предвидение с девочкой под колёсами? Ты видел часть происшествия или полное?

— Полное.

— Сколько проходит времени от предвидения до его проявления?

— С девочкой времени было мало, — сказал он, вспоминая. — Несколько секунд. От силы минута. Сейчас, с вами, временной промежуток был больше.

— Так... Этот, который внутри тебя, он понимает, когда мы разговариваем?

— Да.

— Последний вопрос. Ты так и не узнал, что надо этим богам?

— Нет.

Алексеич встал и отошёл к машине. Там включили внутренний свет. Бродяга, не вставая, следил, как Алексеич склонился над чем-то и, кажется, что-то пишет. Вернувшись к нему, Алексеич показал лист бумаги и посветил на него.

"Этот внутренний твой умеет читать? Кивни, если так".

Бродяга помотал головой. Посмотрев на него некоторое время, Алексеич вернулся к машине и вышел с новым листом. "С сегодняшнего вечера за тобой будут ходить. Не оглядывайся на них. Забудь, что они есть. Если будет предвидение, смотри только на жертву. Этого достаточно, чтобы мои ребята попробовали ей помочь".

Он кивнул, не совсем поверив написанному. А потом, к его радости, Алексеич остался поболтать о том о сём. И бродяга практически подтвердил для себя мысль, что это счастье — находиться рядом с теми, кто понимает тебя с полуслова.

17

... Алексеич не зря прикрикнул на врача побыстрей помочь избитому бродяге, упомянув, что эмпату прямо сейчас плохо, пока плохо чувствует себя Дмитрий.

Связь между Дмитрием и девушкой появилась в тот момент, когда девушка, нарушив инструкции начальства, на свой страх и риск прошла мимо бродяги, задев его даже чисто физически, не говоря уже о ментальном контакте. В группе об этой связи знали. И Лену часто проверяли на защищённость. Но даже защищённая энергоблоками, девушка иной раз смутно, а иногда отчётливо ощущала как состояние Дмитрия, так и его эмоции.

Но никто не ожидал, что не Дмитрий, а перепуганный событиями "бессмертный" и уставшая за день девушка могут вступить в тесный ментальный контакт...

... Игорь открыл дверь и пропустил Лену мимо себя. Она прошла вперёд несколько шагов и озадаченно уставилась на просторную прихожую.

— Ничего себе у тебя дом...

— Две комнаты, просто очень просторные. До прошлого года здесь жили и родители, — откликнулся парень. — Но старший брат упросил их переехать к нему, в пригород. Он с женой довольно часто уезжает за границу по делам, а детей оставлять не с кем. Сюда — не привезёшь: школу менять не хочется, а отсюда ездить далеко. Да и квартира там не в пример этой, пусть и двухкомнатной, огромная. Брат сказал, что хочет, чтобы родители остались у него: слишком уж пусто у них.

— Игорь, ты не ругайся, только я что-то выдохлась, — смущённо призналась Лена.

— Ничего страшного, булочка, — успокоил её парень. — Я тоже с ног валюсь. Сейчас приведём себя в порядок, поужинаем — и дрыхнуть.

— А, тогда неплохо. Давай, показывай, где у тебя тут ванная комната.

Когда Игорь вошёл в комнату, чтобы позвать Лену ужинать, она крепко спала, забравшись с ногами в большое и глубокое кресло. Парень посмотрел-посмотрел на неё, уютно устроившуюся под громадным пледом, затем осторожно поднял девушку на руки и перенёс на кровать, расстеленную заранее.

Ужин постепенно остывал. Пристроившись рядом с Леной, Игорь обнял подушку вместе с нею, сцепив пальцы, и мгновенно уснул.

Сцепленные пальцы опытного бесконтактника гарантировали девушке энергетическую защиту. Но не всегда ментальную. Рассеянная в пространстве эмпато-информация оказалась ей доступна. А ужас, овладевший "бессмертным", легко раскрыл существо. Теперь "бессмертный" стал похож на старый дырявый мяч, наполненный водой. Вода сочилась. А девушка, даже во сне напряжённо сосредоточенная на странном и беспокойном деле, легко уловила нужный источник эмпато-информации и тут же инстинктивно настроилась на него.

... Она открыла глаза.

Помнила, что шла с закрытыми, держась за тончайшую эмпатическую нить страха, намереваясь дойти до конца и найти испуганного человека, чтобы помочь ему. Но нить оборвалась. Пришлось глаза открыть. И заморгать изо всех сил, чтобы понять, не спит ли она до сих пор.

Вокруг — она огляделась — пустыня. Не холодно и не тепло. Температура такая непонятная, что девушка постепенно переставала чувствовать собственное тело. Передёрнув плечами, она решила, что здешняя температура соответствует температуре её собственной. Поймав себя на этом бегло проскочившем слове — "здешняя", Лена снова заставила себя оглядеться. Пустыня никуда не исчезла.

Теперь она обратила внимание, что за одежда на ней. Какая-то серая свободная хламида, похожая на грубую ночнушку, длиной чуть ниже колена. Ноги босые, и пальцы почти исчезли под мягкой мукой белой пыли. Едва Лена попробовала сделать шаг, пыль подтвердила, что она очень похожа на муку, взлетев легчайшим облачком.

Правда, мягкая пыль была только на поверхности того места, на котором она стояла. Чуть побольше постоять (а Лена попробовала) — и ноги, медленно то ли проваливающиеся, то ли оседающие под грузом хозяйки, упирались в нечто твёрдое.

Но куда идти?

Лена вздохнула и решила, что идти в таком случае можно куда угодно. Если она в таком странном месте одна, никто не может ею командовать. Дивясь странным мыслям, ничуть не ужасаясь пустыне, она решительно зашагала "пойди туда — не знаю, куда"... Внутренне она подозревала, что действует в осознанном сне. Но почему её сон настолько необычен? Когда раньше она пробовала осознанный сон, он был переполнен действующими лицами. А здесь... Она остановилась. Хм... Кажется, впереди что-то появилось, кроме ровной поверхности белой пыли.

"Ты забыла взглянуть на небо", — будто прошептали со стороны.

— А чего на него глядеть? — ворчливо возразила девушка. — И так ясно, что ничего хорошего я там не увижу.

Но вразрез своим словам подняла глаза.

Не ошиблась. Неба, в сущности, не было. Точней, с ним было то же, что с температурой: по цвету оно так сливалось с пустыней, что глазам, пытавшимся найти линию горизонта, становилось больно. Так что Лена опустила глаза на свои ноги, чтобы они отдохнули на видимом движении, а потом снова устремила их на то место, которое отличалось от пустыни предметностью, правда, далёкой и плохо различимой. И Лена решительно зашлёпала дальше. Ноги, теперь ощущавшие, что идут по мягкому и по твёрдому под этим мягким, успокоили дезориентированное бесцветьем тело. И паника подспудно поднимавшаяся у храбрящейся девушки, из-за того что ощущения тела то и дело пропадали, немного улеглась.

Если сначала Лена машинально пыталась искать следы на этом мягкой пыли, то отказалась от этого бесполезного занятия быстро: ветра не чувствовалось, но пыль разравнивалась быстро, скрывая её следы — она обернулась специально посмотреть.

Кажется, она пошла в нужную сторону. Пейзаж всё ещё не менялся, разве что продолжал приманивать уставший от равнодушной пустоты глаз деталями, появившимися и уже никуда не исчезающими. Зато под ногами мука сменилась на кое-что посущественней. Теперь она не была однородной. Из-под ног то и дело вспархивали хлопья, которые медленно затем оседали. Лена даже остановилась, чтобы нагнуться и попробовать поймать пару хлопьев. Любопытно стало, что это такое. Но эта парочка мгновенно распалась в пыль и с сухих пальцев слетела под ноги же.

"Необычный сон, — дремотно размышляла Лена. — О чём он? О пустыне в моей душе? О пустоте, о тупике, в который мы зашли, не понимая, что именно происходит и во что вляпался Дмитрий?"

Но предметы, плохо видимые издалека, постепенно начинали обретать. Приглядевшись, девушка поняла, что перед нею какие-то постройки, полузасыпанные той же мягкой пылью. Лена попыталась прибавить шагу, но быстро отказалась — от того же равнодушия, которым была пропитана пустыня. Рассуждала так: "Всё равно же иду. Чего торопиться? Всё успею рассмотреть..."

А когда постройки, больше похожие на плиты, которые использовали при строительстве (наверное) пирамид, стали реальными, Лена почувствовала некоторую тревогу. Проанализировав собственные впечатления, она внезапно выяснила, что место и "дорога", по которой она шла, здорово притупили её чувства — особенно осторожность, присущую любому живому существу. Нет, всё правильно — это сон. Но ведь даже во сне она раньше всегда ощущала адекватные эмоции.

Теперь, когда Лена, наконец отрешившись от тупого равнодушия, наведённого на неё странным местом, ожила и начала думать, она в первую очередь уже с беспокойством огляделась. Стало страшно — как тому, по чьей эмпатической нити она шла до сих пор.

Но за спиной всё та же белёсая пустыня.

Может, бояться не стоит?

Ведь она в любой момент может проснуться и прекратить эту нудятину?

Уже нерешительно она приблизилась к первой плите и остановилась. Ого... Ничего себе плиточка — размером с футбольное поле!

Ну? И зачем она здесь? Существа (она уже уверилась, что эмпатическая нить не принадлежит человеку), которое привело её сюда, нигде не видно. Правда, она была благодарна ему, что он вывел её сюда, где глазу есть за что зацепиться. Плита, где-то с метр высотой, под слоем пыли и хлопьев, манила подняться. С некоторыми сомнениями Лена всё же забралась на неё: села, как на скамью, а потом перекинула ноги и поднялась. И что — идти дальше? Но куда? Этих плит здесь — до чёрта!..

Немного рассердившись на непонятки, Лена вспомнила, что нить ещё не закончилась. Существо где-то здесь. Так что девушка пожала плечами и продолжила шагать по направлению "нити Ариадны" в этом безразличном к пришельцам мире.

Новое слово в размышлениях заставило её прислушаться. Мир? Другой мир?

Но когда она настроилась сосредоточиться на новой мысли, ей помешали.

Сначала она обнаружила, что нить утолщилась. Обрадовалась даже. Значит, скоро будет либо место, куда её ведут, либо то самое существо.

Зашагала быстрей, то и дело взметая ногами клубы пыли и замечая, что хлопья стали чуть более серыми. Вскоре громадная плита закончилась, и Лена перепрыгнула на следующую. Эта плита оказалась хороша для обзора. Девушка воспользовалась оказией остановиться и присмотреться, куда она ведёт. Через две-три плиты появилось нечто определённое — какой-то столб посередине одной из плит. Кажется, эмпатическая нить вела к нему.

Теперь, когда появилась цель, Лена не пошла, а побежала. В дороге она внезапно обнаружила потрясающую вещь: серая ночнушка на ней во время бега хлопала по ногам, как и полагается одеянию, но ощущения холодка или движения воздуха не было. Девушка озадаченно сжала губы: полное впечатление вакуума, каким она его представляет. Но ведь она дышит? Или... ей так только кажется?

Но снова додумать не дали.

Чем ближе, тем чётче становились очертания столба. Он был невысок, чуть выше самой бегуньи. И очень, несмотря на малый рост, похож на обычный столб. Может, это стела? Посвящённая чему-нибудь или кому-нибудь? Интересно, а где существо, оставившее эмпатическую нить? Наверное, оно спряталось за столбом?

Когда до столба осталось шагов десять, девушка начала различать на нём узоры. Это Лену заинтересовало так, что она прибавила ходу — и скоро уже стояла прямо перед столбом. Как обычно во сне, она не запыхалась. Промелькнула мысль, что она и правда не дышит, если не задыхается от бега.

С минуту, наверное, она обходила столб. Искомое существо не нашла. Нить словно оборвалась, когда девушка достигла своей цели. Впрочем, Лена не жалела об этом. Узоры на столбе интриговали. В фигурках, выбитых на нём, она угадывала сходство с фигурками из египетских пирамид. Графические люди несли что-то на вытянутых руках, шли они строем и на равном расстоянии друг от друга.

Потом она сообразила взглянуть на столб с точки зрения ментальности — и заметила вокруг него защитный слой, который — она потрогала! — не допускал живому прикоснуться к нему.

Обойдя столб несколько раз и постаравшись разгадать хоть что-то, девушка чуть не подпрыгнула от странного звука за спиной. До сих пор она даже своих шагов не слышала, даже шелеста ночнушки, а тут — настоящий звук!

Что-то глухо стукнуло.

Прижавшись спиной к упругому слою защиты вокруг столба, Лена с изумлением следила, как к ней со всех сторон подходят "лешие"!

До сих пор она видела их статичными. Словно сидящими в теле человека. А здесь они — ходили! Правда, очень неуверенно, раскачиваясь на ходу — вот-вот упадут.

Самое поразительное, что страха перед ними Лена не испытывала. Может, оттого что помнила, что видит их в осознанном сне? Может, потому что в яви они оказались небольшого росточка — как детишки лет десяти? Или оттого что она опять не чувствовала от них никаких эмоций?

А внешне они здесь оказались такими же, какими она их видела в людях, спасённых Дмитрием: всё такими же заросшими древесным коричневым мхом — сейчас для глаза это было даже приятно в общей бесцветности, такими же корявыми. "Лешие" ковыляли по соседним плитам, с трудом прыгая с них, а потом забираясь на "её" плиту. Шаркающими конечностями они целыми вихрями вздымали белёсую пыль, которая сразу опускалась, словно бессильно опадая. Наконец Лена поняла, что все они и в самом деле идут к ней — или к столбу. Они появлялись будто из-под земли, а то и из-под плит.

Всё ещё прижимаясь спиной к упругой защите, девушка невольно раз за разом обходила столб. Ничего угрожающего в приближающихся фигурах она не замечала, как ни вглядывалась. Они казались слишком... беспомощными. Хуже — выглядели так, будто из долгое время продержали в плену — без условий для жизни, без пищи и воды, отчего они и закостенели, а потом выкинули — за ненадобностью.

Когда новые "лешие" перестали появляться, а остальные лишь продолжили путь к столбу, девушка насчитала около тридцати еле плетущихся фигур.

Ближайший "леший" неторопливо ковылял уже метрах в пяти от Лены, когда на границах плиты со столбом началось новое движение. На сей раз резкое и стремительное.

Лена вздрогнула, когда белёсая пыль буквально взорвалась, а из её веерных брызг блеснуло что-то прозрачное и явно имеющее форму — правда, очень пластичную. Пыль не успела улечься, как на край плиты грузно шлёпнулось существо величиной с троллейбус, наверное. Как минимум. В первые секунды его появления Лена даже испугалась за него, ведь оно было похоже на воздушный шар, наполненный водой! Настоящая амёба! Как бы не разорвалась при падении!

Но не прошло и минуты, как девушка оцепенела от ужаса: новое существо мягко и тяжело покатилось от края плиты — и задавило ближайшего к ней "лешего". Более того — "амёба" замерла над ним! Лена, сама того не замечая, прижала руку к разболевшемуся сердцу: девушка воочию видела, как "амёба" переваривала пойманного "лешего"!

Вот теперь она уловила эмоции!

Умирающий в чреве "амёбы" "леший" страдал от страшной боли, пока его заливало жидкостью, похожей на желудочную, как понимала девушка.

Но в полной мере все первичные эмоции заживо пожираемого существа Лена не успела воспринять.

Слева снова взорвалась белая пыль — и появилась новая "амёба".

"Лешие" чувствительно заторопились к столбу, но их движение даже не напоминало бега, а новая "амёба" прытко подпрыгивала в перекатах, охотясь на неповоротливую добычу.

Лена не выдержала. Она ничего не понимала, но перед её глазами происходила трагедия, когда громадные зверюги мгновенно ловили беззащитных "леших". Она сорвалась от столба и помчалась к тому существу, которое слишком близко находилось на охотничьей тропе "амёбы". Подол ночнушки мешал бежать изо всех сил. Недолго думая, она задрала его так, что дальше бежала, будто в шортах. Мешала поверхность плиты: пыль заставляла скользить и бояться падения.

Девушка пробежала мимо ковыляющих фигур — и те вроде даже не обратили на неё внимания. "Амёба", кажется, углядела бегунью и заторопилась. Чем ближе к ней, тем отчётливей Лена чувствовала её жадный, всепоглощающий голод.

Тёмные безвольные глаза "лешего" взглянули безразлично, и Лена решильно схватила его под мышки и кинулась назад, к столбу.

Теперь она была уверена, что он — спасение.

"Леший" оказался совсем лёгоньким и не мешал себя спасать, просто обвиснув в руках девушки. Это оказалось почему-то и трогательно, и смешно. Если бы не шлепки "амёбы" за спиной. Лена прекрасно понимала: попади и она под эту аморфную груду, переварят и её. Но пока девушка мчалась на опережение. По дороге назад она подхватила второго "лешего" и легко понесла и его. Странное ощущение... Словно тащила детей или игрушечных медвежат.

Пролетела мимо нескольких существ, которые равномерно плелись уже не в силах хоть сколько-то поторопиться. Её же скорости придал ускорение ещё один взрыв пыли — уже на краю плиты за столбом. И понеслось. "Лешие" ковыляли, а Лена, взмокшая от пота и страха, носилась кругом столба и собирала их, оставляя затем на месте, к которому они шли. Она уже забыла, что именно эти существа внедрялись в людей и заставляли их превращаться во что-то неуклюжее и невообразимое. Сейчас для неё важным стало лишь одно — спасти их от агрессивных "амёб".

Когда она собрала всех, кого сумела спасти, и пересчитала их, выяснилось, что из тридцати "леших" осталось лишь двенадцать. Зато на плите замерло что-то около десяти "амёб", доедающих пойманных.

"Лешие" стояли неподвижно и смотрели на девушку, будто именно от неё ждали каких-то приказов (а сумеют ли выполнить?) или действия, которое поможет им. Или смотрели, словно спрашивая: а дальше-то что?

Пока "амёбы" переваривали свою лёгкую добычу, Лена попробовала ментально посмотреть защиту столба. А вдруг разглядит, что внутри него? Она уже почувствовала, что он полый.

Увидела. Не поняла, что это такое. Но на эмпатическом уровне восприняла, что внутреннее надо уберечь от "амёб". Как и самих "леших".

— Зачем же вы ведь шли к столбу своему, чёрт бы вас драл?! — обозлилась Лена. — Ну, сделайте же что-нибудь и сами!

Один из "леших" словно среагировал на её возмущение и... шагнул в защиту. И пропал. Будто вошёл в столб. Хотя... Возможно, так и было. Другие "лешие" медлительно разворачивались — до сих пор стояли, бесстрастно глазея на девушку, — и тоже пропадали в столбе. Последний торчал рядом с Леной, словно контролируя безопасное проникновение вовнутрь своих сородичей.

А потом снова медлительно поднял голову, и тёмные глаза блеснули, когда существо, как на шарнирах, повернулся, не поворачивая головы, к столбу. Лене показалось, она поняла: "леший" и хотел бы, но не мог провести её в столб, чтобы спасти от "амёб". Но перед тем как уйти, "леший" всё-таки кое-что сделал. Он осторожно сомкнул длинные пальцы-сучки на её запястье и заставил положить руку на упругую защиту вокруг столба.

Глазом моргнуть не успела — "леший" пропал. А под ладонью упругая защита ощутимо загудела. И ладони стало щекотно от вибрации... Прижимаясь к столбу, чувствуя себя брошенной теми, кого спасала, — и ведь претензий не предъявишь к этим беспомощным! — Лена, набычившись, смотрела, как первые три "амёбы" пришли в движение.

— И не думайте, что дамся просто так! — зло сказала она, слыша, как собственный голос глохнет в странной тишине.

Наконец она обратила на это внимание. Да, тишина наступила странная. Она слышала шлепки приближающихся пожирателей, но не слышала себя. Гудение защиты — сообразила она. Кажется, её тоже пытаются спрятать от "амёб"... Но как эти корявые игрушечные мишки помогут ей?

— Это последние... — прошелестел в воздухе бархатный голос, невесомый и рассеянный в пространстве. — Последние хранители этого умирающего мира.

Раздражённая происходящим, оттого ничего не боясь, Лена спросила в воздух:

— То есть если они умрут, умрёт этот мир?

"Амёба" подпрыгнула и свалилась так близко, что Лена почуяла её зловонный запах. Так близко, что, пожелай она дотронуться, только руку протяни... Окаменев и подняв руки — ладонями закрыть рот от крика, девушка разглядывала прозрачное существо, внутри которого медленно плавали части "лешего". Её даже показалось, она различает его недопереваренные конечности...

— Силы не осталось... — бархатно прошелестело вокруг.

И она заплакала, потому что поняла. Поняла всю жестокость — и её необходимость. Поняла зависимость этого мира от того, что сейчас происходит с Дмитрием.

Безысходность...

... Она расплакалась, как в далёком детстве, от обиды, и кто-то большой и сильный нагнулся над нею, испуганно пытаясь утешить её...

— Лена, Лена, проснись! Всё нормально! Всё хорошо!

— Всё плохо-о... — простонала она, понимая безнадёжность своего плача, но слёз остановить не могла.

Игорь помог ей сесть на постели, укрыл одеялом.

— Что-то приснилось? Принести водички попить?

— Игорь, прости, что я та-ак...

— Глупая, можешь хоть так, хоть по-другому. Только расскажи, что приснилось, и успокойся.

— Легко сказать — успокойся, — сердито пробормотала она. Вытерла пододеяльником мокрое от слёз лицо и спросила: — А который час?

— Утро. Седьмой, — сказал Игорь. Помолчал и грустно добавил: — А мы даже не поужинали.

Они посидели, глядя друг на друга — и начали смеяться. Он — негромко и явно над собой. Она сквозь недавние слёзы — над всеми ситуациями сразу. А когда успокоились, парень сказал:

— Беру на себя руководство по режиму дня. Два пункта: первый — быстро привели себя в порядок. Второй — быстро помчались к Алексеичу. Судя по всему, сон был в тему. Я прав?

— Прав, — шмыгнув, сказала Лена.

Он наклонился поцеловать её и встал с постели.

— Всё. Пошёл на кухню смотреть, что из вчерашнего ужина можно превратить в сегодняшний завтрак. Одевайся. Насколько я понял, уснуть всё равно не удастся. Пока в поместье едем, поспишь в машине, если что.

— Ладно, — вздохнула Лена.

И посмотрела вслед уходящему с благодарностью. Может, Игорь только в начале их отношений будет таким внимательным и терпеливым, но уже сейчас это здорово помогает. Неизвестно, как сложится их жизнь дальше и будет ли у них нечто совместное, но главное то, что он понимает её. Или им обоим повезло, что они практически занимаются одним и тем же делом?.. Лена вздохнула и встала с кровати.

По дороге к поместью Алексеича она всё-таки рассказала Игорю собственный сон. Он выслушал внимательно. И спросил:

— Есть мысли, каким образом тебя туда занесло?

— Есть. Была эмпатическая нить, за которой я шла. И эта нить, насколько я понимаю, сотворена тем существом, которое мы заметили в Дмитрии. — Лена задумчиво посмотрела вперёд. — Мне бы сейчас очень хотелось поговорить с Дмитрием и выяснить подробней, что за существо в нём сидит. Мне кажется, он знает о его присутствии. А если он сможет хоть что-то рассказать, легче будет понять происходящее со всеми теми людьми, которых Дмитрий спас.

— Сдаётся мне, всё дело в силе, — тоже задумчиво сказал Игорь. — Где-то читал, что любому миру, кроме обычной энергии обязательно нужна энергия живой мысли. И, если она пропадает — ну, ментальность то есть, то мир может умереть. Постепенно деградируя. Вполне возможно, мы столкнулись именно с этой ситуацией.

18

На торце этого дома окон нет, и ночной порой здесь была бы обволакивающе чёрная тьма, не дотянись сюда редкие огни из других домов или свет фар... Из второй машины, стоящей поодаль, так никто и не вышел. Хотя, когда мимо проезжали другие машины, бродяга видел в салоне две неподвижные фигуры. Уловив его невольное внимание, Алексеич объяснил:

— Это ребята Володи. Они будут попарно ходить за тобой. Дежурить.

— А почему они не выходят? — спросил бродяга, снова наблюдая, как в свете фар очередной разворачивающейся машины в салоне снова возникли неопределённые силуэты "дежурных".

— Чтобы ты их не узнал, когда надо будет. Ну, и не отвлёкся в нужный момент. Ну и ещё одно — чтобы твои кукольники не поняли, что тебе помогают... — Алексеич замолчал. Он сидел рядом, на том же бордюре вокруг мусорных ящиков. — Мы предполагаем, что эти тоже предвидят. Находят будущего потенциального покойника и подставляют тебя ближе к нему. Но предвидение — штука такая, что стопроцентной гарантии на будущее никто не даст. События изменяются на раз. Мне кажется, на первых порах нашей совместной работы боги-кукольники сочтут вмешательство наших ребят за естественный ход событий. А потом придумаем ещё что-нибудь. Может, повезёт — и узнаем, зачем им вообще всё это.

— Значит, как только меня поведут к месту, я должен буду идти, как обычно?

— Да. И, как только сработает предвидение, твоя задача — смотреть только на жертву. Наши ребята будут тебя сопровождать таким образом, чтобы заметить всё: и время, когда тебя настигнет предвидение; и твой взгляд, направленный на нужного человека.

— Это трудно.

Но непроизвольно он уже улыбался, пусть и недоверчиво. Несмелая надежда, что боль чужой смерти его больше не коснётся, жёстко впустила свои корни в его душу. Да и ощущения уже были иными. Пашка привёз из дома и передал отцу через Алексеича необходимые вещи и обувь. Как только наступила полночь, бродягу отвезли в чей-то дом неподалёку отмыться. Сейчас он чувствовал себя человеком. Курил, ладонью отгоняя от Алексеича дым — уже зная, что тот не любит курильщиков; время от времени открывал термос с горячим кофе. И снова возвращался к мысли о том, что боли больше не будет.

— Спать-то тебе не пора ли? — спросил, усмехаясь, Алексеич.

— Может, и пора... — Бродяга вздохнул. — Только чую — не заснуть. Я, конечно, эгоист. Но так давно не говорил нормально с человеком... Прости. Если задерживаю...

— Не беспокойся. Сейчас у меня только одно дело — ты и мой город.

Бродяга покосился на него, но не удивился. Он уже с первой встречи чувствовал в этом человеке затаённую мощь. Даже не силу, а именно мощь. И теперь даже не вслушивался в интонации, пытаясь понять, правду ли он говорит, утешает ли. Сильный человек лгать не будет.

Он раскурил следующую сигарету.

— Нервничаешь? — не глядя, спросил Алексеич. Он смотрел в небо над соседним домом, где на чёрно-синем небе мерцали звёзды, еле видные из-за немного численного света фонарей и дорожных огней.

— Есть такое.

— Что будешь делать, когда всё закончится?

— Отвлекаешь?.. — сейчас усмехнулся уже бродяга и затянулся. — Что... Надо будет вернуться в семью и перевести фирму на брата жены. Ввести в курс дела, чтобы был руководителем и не напортачил. Потом уйду.

— Уйдёшь? — переспросил Алексеич, но особого удивления в его голосе бродяга не услышал. Тот как будто или знал, что так будет, или всё понял.

— Да. Уйду. После того, что было в эти два года... — Бродяга замолк, вспоминая избу на снос и два трупа в подполе; свою кровь на щербатом полу этой избы, когда боги едва не убили его, желая уничтожить физическое тело, в котором прятался "бессмертный". — Это... странно — жить нормальной жизнью.

— А не думал, что — привыкнешь? — задумчиво спросил Алексеич. — Пока вводишь в курс дела, пока общаешься с женой и сыном?

— Может, загадываю зря, но... Нет. Одному легче.

— Но сын? — настаивал Алексеич. — Ему год — и он закончит школу. Что потом? Самое время, чтобы отец был рядом.

Некоторое время бродяга молчал. К чему подталкивает его этот сильный человек? К мысли о том, что его желание уйти из семьи — желание эгоиста? Но ведь он и так уточнил это... И внезапно сильно и ярко — лицо сына... Там, когда он вышел на крыльцо дома. Лицо, вспыхнувшее узнаванием и радостью...

Защемило что-то на душе. Стало неясным далёким то будущее, которое он определил для себя когда-то, мечтая, что всё-таки останется в живых.

— Время есть... — пересохшими губами сказал он. — И ещё неизвестно, получится ли... Получится ли...

Он не договорил, уставившись в смутно-серый в темноте асфальт.

Докурил, и Алексеич спокойно спросил:

— А хотелось бы поспать? Могу устроить.

— Хотелось бы, — почти передразнил его бродяга.

Алексеич только улыбнулся — видимо, на раздражённые нотки в голосе, и бродяга неожиданно зевнул — да так резко и сильно, что не успел прикрыть рот ладонью...

— Иди в машину, — вслед ему, вставшему, велел Алексеич. — И спи. Завтра трудный день. Хотя есть у меня мысля, что если спираль сейчас идёт строго одновременно с дорогой, то все дорожные происшествия будут твои. А значит, и моим ребятам легче — с дорожно-то транспортными...

... "Бессмертный" позвал его утром, едва солнце пробилось на горизонт, а потом пыталось вылезти из красновато-синих туч. Бродяга успел и в самом деле выспаться. Алексеич вытащил его из машины за полчаса до зова и дал возможность позавтракать, пока боги не коснулись информационной сети и не узнали, что их поднадзорный общается с теми, с кем строжайше нельзя...

Он шёл по пешеходной дорожке, параллельно дороге, запруженной машинами, и с внезапным напряжением ожидал, что же ему приготовили боги и сумеют ли ребята Алексеича отодвинуть его от этой потенциальной смерти. Шёл не спеша, стараясь успокоиться, но уже привычно настраиваясь на то, что будет всё вдруг и... болезненно. Стараясь переломить самого себя и с горечью ухмыляясь своим ожиданиям.

Наконец он полностью отдался ритму спокойных (торопиться он не желал!) шагов, начал забываться в этом монотонном и размеренном движении. Кроме того, он воспользовался советом Алексеича, данным перед тем, как уехать:

— Будешь нервничать — рассматривай дорогу.

И бродяга, зажав все мысли в единый узел, принялся наблюдать за дорогой, за людьми на тех остановках, которые проходил, а то и, переполненные утренним народом, обходил. Вскоре он не то что успокоился, но обратил внимание, что идёт навстречу поднимающемуся солнцу. Вот именно это открытие и заставило его упорядочить взбудораженное дыхание.

Затем размышления машинально, независимо от него перешли к мыслям о сыне. Даже не спрашивая, бродяга понял, что Алексеич и его команды в основном общаются с Пашкой — с Павлом, как частенько тот повторяет. Понятно, почему не с матерью. Жена бы сразу захотела встретиться с ним, но, кажется, то, что он найден, от неё пока держится в тайне. Последнее тоже понятно. Но сын... Это он сам так быстро откликнулся на предложение Алексеича поработать с ним? Или Пашка сам навязался?.. Спрашивать напрямик бродяга не решился — что-то останавливало. Боязнь, что Алексеич начнёт серьёзный разговор о сыне?.. Но кое-что ему понравилось. Сын не шляется бездельником по городским улицам с такими же, как он, лохматыми хипарями. И не выглядит недовольным, что ему приходится быть среди тех, кто ищет его отца. Ишь... Вещи привёз. А сначала так вообще деньги отдал...

Потом он спохватился.

Нет, забудь о Пашке. Сейчас надо идти и думать не о себе и не о невольно прикипающих к нему, одиночке, проблемах общения с собственной семьёй.

Сейчас надо думать о том, что его ожидает в случае смерти кого-то пока неизвестного на дороге... После нескольких случаев предвидения бродяга уже сообразил, что главное в этом, пока новом для него деле — это думать зацикленно на будущем.

Впереди перекрёсток. Один из самых крупных и оживлённых в городе. Неужели кого-то опять собьют при переходе?

Он даже невольно ускорил шаг.

"Охота же тебе спешить", — угрюмо заметил "бессмертный".

— Ты как будто не выспался, — заметил бродяга.

"Ты давно прекрасно знаешь, что спать я не умею. Мне это не нужно".

— Ладно. Вернёмся к нашим баранам. Значит, предлагаешь не спешить? Или просто ворчишь?

"Я слышал, о чём ты говорил с этими людьми ночью".

— И прочитал ту запись, которую мне показали?

"Нет".

— Ты передашь своим богам наш разговор?

"Я уже не раз говорил тебе, что передавать мне и не надо. Всё, что я слышу и вижу, боги считывают с меня через информационную сеть".

— Тогда я не понимаю, зачем ты вообще заговорил со мной сейчас.

"Эти люди, которые приезжают к тебе ночью... Они подобны богам. Их сила богоподобна..."

— В твоей реплике отчётливо слышится "но". Договаривай.

"Есть два "но". Сила их огромна, да и сами они пытаются упорядочить её. Но она всё равно хаотична. Второе "но". Привычные мне боги бестелесны. Они сгусток энергии. Может, плоть этих ночных людей мешает им упорядочить их силу?"

— Вопрос философский, потому что не проверить, — уже насмешливо заметил бродяга. — Вот и поразмышляй над ним. Заодно и меня отвлекать не будешь.

"Бессмертный" послушно заткнулся.

И бродяга снова, на автомате передвигая ноги, машинально принялся считать время до приближения к каждому следующему столбу — до перекрёстка, идя навстречу солнцу, которое всё не хотело полностью вылезать из мрачноватых облаков. Он шагал и старался предугадать, где и каким будет ДТП.

Он подходил к открытому месту самого перекрёстка, машинально всматриваясь, какой горит свет при переходе, когда его внимание привлёк резкий диссонанс в ровном движении встречных машин на противоположной стороне. Немного сверху, потому что здесь дорога была неровной — чуть на возвышенности. Так что бродяга видел всё в деталях.

В ближайшем переулке выходящем на трассу, терпеливо ждала момента въехать в общий поток светлая, кажется, серого цвета, машина. Уловив просвет, водитель уверенно газанул, сворачивая. Тот же просвет одновременно с ним углядел мотоциклист, подъезжающий, лавируя между машинами, вставшими на красный свет. Его "конь" взревел мотором и ринулся вперёд — в потенциально свободный коридор.

Бродяга замер на полушаге.

Водитель серой машины, наверное, заметил мотоциклиста в боковом зеркальце. Остановиться в плотном потоке машин, дружно рванувших на зелёный свет, не было никакой возможности. Мотоциклист затормозить не успевал. И в отчаянии водитель на полной скорости бросил машину в сторону. На бордюр. Прямиком в столб.

Бродяга очнулся и понял, что с трудом дышит... Машины шли ровным потоком.

Сколько времени осталось до события, которое он только что видел?

... Ему не сказали одной детали операции.

Алексеич предусмотрительно опасался неизвестного ему существа, прячущегося в Дмитрии и имеющего неопределённые способности, кроме помощи Дмитрию в прохождении в слоях прошлого и настоящего. Окрестив существо шпионом, Алексеич разработал дежурство при бродяге таким образом, чтобы существо не знало главного.

Не двое дежурных следили за бродягой.

Две команды. Причём сейчас одна из первых дежурящих на четырёх машинах ползла в потоке машин, а несколько человек, стараясь не глядеть на преследуемого, чтобы их не засекли, двигались неподалёку.

В одной из машин, на заднем сидении, расположилась Тася, вызванная из дома ранним утром. Естественно, за рулём был Влад. Куда она без него? Рядом с Тасей сидел Саша — с мобильным в руках, готовый немедленно звонить туда, куда ему было сказано. В руках Тася крепко держала фотографию Дмитрия.

— Предвидение началось! — охрипло от волнения быстро сказала она.

Саша немедленно перезвонил сразу троим.

— Куда он смотрит? — спросил Влад, который на данный момент встал на перекрёстке и старательно не смотрел на Дмитрия, который только что волочил ноги — и внезапно застыл на месте.

— В противоположную сторону.

Теперь Саша молчал, только напряжённо держал мобильный у рта женщины, чтобы все слышали её слова.

— Он смотрит на верхнюю часть дороги. — Тася облизала губы. — Он смотрит на переулок. Там машина?

— Пока нет, — отозвались из одной из машин. — О, появилась!

— Тася, можешь больше не смотреть, — сказали из другой машины. Володя. — Дальше мы сами. Алексеич со мной.

— А, тогда понятно, — со вздохом облегчения сказала Тася и снова посмотрела на фотографию Дмитрия. Переживать то, что переживал сейчас этот мужчина, она не хотела бы... Но представить происходящее в его душе ей, впечатлительной, было нетрудно. Ожидание чужой смерти. Сама чужая смерть. Надо бы спросить Алексеича, сколько человек, сами того не желая, заставили Дмитрия умирать...

... Алексеич, высаженный Володей в том самом переулке, стоял рядом с машиной, стараясь разгадать, каким образом произойдёт несчастье — и с кем. Пока вычисляли начало предвидения, он ещё размышлял о том, каково это — попробовать предупредить чью-то смерть. И стоит ли это делать. Пути Господни неисповедимы — и кто он, Алексеич, такой, чтобы вмешиваться в дела Господа?

Но сейчас, когда стало известно место будущей смерти, Алексеич был жёстко сосредоточен лишь на одном — на поиске человека, с которым должно случиться несчастье.

Поиск этот лёгок для человека, который умеет видеть.

Сначала было предположение, что человек в машине, только что остановившейся у края дороги, собьёт кого-то. Но быстро просматривая все варианты развития событий, Алексеич приходил к выводу, что жертвой может быть и водитель. И он цепко взглянул на него, присев на слегка согнутых ногах. Вовремя. То, что сначала показалось обычной тенью в машине — в утренний час бывает такое, — темнело мгновенно и сильно вокруг головы водителя. Едва Алексеич определился, что умрёт именно водитель, он заметил, что руки будущей жертвы ДТП напряглись. И понял, что это последний момент.

— Эй, приятель, — вальяжно обратился он к водителю. Тот, сидевший с опущенным стеклом, вздрогнул и обернулся. Ещё секунда — и на лице водителя появилась обида: он не успел вписаться в поток машин. — У тебя колесо в порядке?

Водитель посидел-посидел и вышел посмотреть, на какое колесо ему указывает чудак человек. Мимо промчался с жутким рёвом мотоциклист. И водитель вдруг замер, глядя ему вслед. А потом выругался, оглянулся на Алексеича и пожал плечами.

— Фиг знает, что за... — начал он, а потом махнул рукой и сел в машину.

— И всё... — прошептал Алексеич, чувствуя, как колотится сердце. — Вот и всё.

... Бродяга, сильно прижимая ладони к лицу, провёл сверху вниз. Частящего дыхания успокоить не мог. Ждал. На всякий случай даже отошёл ближе к газону, где росла ровная зелёная трава. Если упадёт — соломки, блин, подложит... Чтоб мягче...

Он стоял, не решаясь даже вытащить мобильный и посмотреть, сколько же он уже стоит, когда вместе со следующей волной машин на зелёный свет на трёхполосье проехал единственный мотоциклист. А наверху — нет никакой тревоги. Ни остановленных машин, ни полицейской сигналки. Не видно скопления вынужденно остановившихся машин...

Неужели Алексеич сумел сдержать обещание?

На ватных ногах бродяга поспешил вперёд — параллельно тем же машинам пересечь дорогу, пока горит зелёный. Ему просто необходимо добраться до несостоявшегося места происшествия, чтобы убедиться, что все ощущения чужой смерти сегодня ему снова не грозят. На ходу вынул мобильный телефон — не звонить Алексеичу, а посмотреть на часы. Хотя чего смотреть?.. Предвидение появилось ещё до зелёного света. Задолго до него. А сейчас он переходит дорогу. Минуты три. Или чуть больше.

Жаль, что ещё сегодня нельзя увидеться с Алексеичем и порасспросить его.

"Что случилось? — спросил "бессмертный". — Мне показалось, что именно сейчас ты должен был умереть вместо кого-то".

— Я тоже так думал... — пробормотал бродяга. И, медленно прошёл мимо переулка через дорогу, где и начиналась несостоявшаяся трагедия, с трудом отвернувшись от знакомой фигуры, но успев отметить, что узкая полоска газона не тронута никакими следами, а у столба не торчит носом в него серая машина. — "Бессмертный", а что будет, если смерти, найденные богами, не случатся?

"Будешь вечно возвращаться к тому дому, пока боги не выполнят то, чего ради они заставили тебя идти спиральной смертью", — невесело хмыкнул "бессмертный".

— А если ты спросишь богов, для чего это им нужно? Они тебе ответят?

"Не понимаю. Что значит — спросишь?"

— Ну, предположим, мне надоело идти вперёд, не зная цели.

"Ну, пока первый приказ, который я тебе сейчас передам, гласит следующее: тебе велено вернуться к тому же дому. — "Бессмертный" помолчал, а когда бродяга неохотно повернулся, добавил: — Если ты не переживёшь смерть, будешь до конца жизни топтаться на месте. Тебе бы этого хотелось?"

— "Бессмертный", мне этого точно не хочется. Но хочется хоть какой-то определённости, — резко сказал бродяга, даже не обращая внимания на шарахнувшегося от него мужчину в деловом костюме. — Например, сколько раз мне ещё умирать? Хоть это-то они могут мне сказать? Может, мне легче будет перенести чужую смерть, хотя бы в случае, если я буду это знать?

"Я могу сказать это вслух, чтобы попало в информационную сеть, — по впечатлениям "бессмертный" пожал плечами. — Но дать гарантию, что они откликнутся с определённым ответом, у меня нет. — А помолчав, спросил: — Смерть предотвратили твои ночные гости?"

— Ты понимаешь, что этими словами, попадающими в ту самую сеть, ты выдаёшь меня?

"При чём тут выдаёшь? — неохотно сказал "бессмертный". — Ты же тоже не спрашивал меня, хочу ли я в тебе торчать, пока ты умираешь спиральной смертью".

— Возвращаешься к вопросу о курице и яйце? — нехорошо прищурился бродяга. — К дурацкому вопросу, кто первый начал?

"Не желаешь слушать — промолчу", — хмуро сказал "бессмертный".

— Последний раз спрашиваю: скажут ли боги, сколько мне осталось пережить смертей, чтобы всё это закончилось?

"Спрошу. Но сам понимаешь..."

— Понимаю...

... Алексеич взглянул на свои ладони. Энергии он потерял довольно много — лишь из-за того, что больше переволновался, чем из-за того, что сделал нечто, спасшее человека — и не одного... Подошёл Володя.

— Алексеич, звонили из поместья. Приехали Игорь с Леной. Очень встревоженные. Говорят, у них информация по делу. Очень важная.

— Едем. Передай остальным, пусть при Дмитрии оставят теперь двоих. Хватит для простого оповещения.

Он сел в машину, и Володя повёз его в поместье. Сидя у окна, Алексеич всё смотрел на машины вокруг и думал о том, как себя сейчас чувствует Дмитрий. И, если честно, ощущал странное опустошение. А что, если они не сумеют найти другого способа убежать от смерти, одновременно остановив её? Неужели Дмитрию придётся постоянно сидеть в одном и том же месте, в непрерывном страхе, что однажды у него, Алексеича, ничего не получится?..

К чёрту вопросы, заставляющие чувствовать неуверенность!

Лучше углубиться в вопросы, которые помогут понять, что делать дальше.

Несмотря на отличный результат первого использования предвидения, Алексеич не собирался останавливаться на достигнутом.

Он спокойно смотрел, как движется мимо него город, как Володя легко и непринуждённо ведёт машину... Въезд во двор поместья — и Алексеич, забыв о своём желании быть спокойным, вылетел из салона.

— Где они? — бросил он вышедшему Владу, который приехал раньше и теперь наслаждался сигаретой.

— В твоём кабинете.

Он даже себе не хотел признаваться, что ожидает от Лены какого-то откровения. Но тем не менее — ожидал.

Быстро и сильно рванул дверь кабинета.

Встревоженное лицо девушки, которую негромко утешала Тася, — первое, что он увидел. Тревога и утешение — кажется, Лена и впрямь приехала с интересными новостями.

— Их осталось двенадцать! — выпалила девушка, быстро приближаясь к хозяину поместья. — Я видела сон! Их мир умирает! Они внедряются в людей, чтобы набрать силы! Если Дмитрий не будет умирать вместе с ними, они заставят его! Иначе умрут сами!

— Так, — повеселев, сказал Алексеич, обеими руками взяв девушку за плечи и вглядываясь в её глаза. — Ты мне сейчас весь дом переполошишь своим настроением. Ну-ка, успокоилась! Быстро. И — рассказывай подробно. Что видела? Каким образом?

После получаса допроса Алексеич задумчиво осел в своём кресле.

— Хм... Всё дело упирается в Дмитрия.

— Нет. Не всё, — уже бесстрастно сказала Лена. — Есть ещё один нюанс.

— Я не разрешаю тебе это делать, — точно так же бесстрастно сказал Игорь. — Это слишком опасно и может сказаться на психике. Не говоря уже о твоих чувствах.

— Есть что-то, чего ты мне ещё не сказала? — спросил Алексеич.

— Есть, — сказала Лена и вздохнула, обернувшись к Игорю. — Прости, но сделать это придётся. Дмитрий на грани, хотя выглядит неплохо для своего положения. Но без помощи он вот-вот сорвётся. Столько смертей пережить... Я вообще не понимаю, как он до сих пор не сошёл с ума. Так что не надо останавливать меня на полпути. Я решила — я сделаю это.

— Решительно как, — заметил Алексеич. — А теперь, пожалуйста, — конкретику. Что ты хочешь сделать?

19

Некоторое время девушка собиралась с мыслями, а потом сказала:

— Я хочу взять на себя половину его эмпатии, когда он умирает.

Игорь опустил голову, слишком явно злой, чтобы что-то сказать без последствий. Хорошо, что он это понимал, промолчал. Лена покосилась на него. Тратить эмпатию на него не собиралась. Сам придёт в себя.

— Так, все успокоились и сели, — негромко сказал Алексеич. Он ткнул в кнопку на столе: — Лидия, принеси нам кофе. И чаю. — И уже всем сказал: — Надо поговорить, пока Павла нет. Но не на повышенных тонах. Попробуем суммировать всё, что у нас есть, и попытаемся предложение Лены приспособить к обстоятельствам.

Принесли кофейник, чашки и заварочный чайник. Их поставили на те же два журнальных столика, вокруг которых и расселись.

Когда присутствующие освоились с небольшим перерывом, Алексеич сказал:

— Насколько я понимаю, у нас довольно сложный вопрос. Точней, их несколько. В связи с новостями от Лены, понятно, что так называемые боги не отступятся от Дмитрия, пока он не выполнит всё, что ему навязано. Вопрос первый: что ожидает его в конце этой работы? Далее. Лена, кажется, предлагает, чтобы Дмитрий закончил дело, но хочет взять на себя часть его эмоций, чтобы облегчить ему переживание смерти. Вопрос: сумеет ли Дмитрий пережить последние двенадцать смертей? Даже с помощью нашего эмпата? Володя, что скажешь?

Светловолосый врач прикусил губу, глядя в пол. После недолгого молчания тяжело выговорил:

— Я не уверен... У Дмитрия плохо с сердцем. Он пропустил через себя столько фантомной боли, что даже смягчённое потрясение грозит ему инфарктом. Два микроинфаркта он уже перенёс. Я их, конечно, "заштопал", но сейчас Дмитрий уязвим гораздо сильней. Ведь он поверил, что ему станет легче, что он, возможно, не будет больше испытывать боли... Каждая следующая смерть будет бить его сильней прежнего. И потрясение от новой боли, которая обрушится на него, если мы не успеем в следующий раз (а такое вполне реально), может убить его. По-настоящему. Так что у меня тоже предложение. Надо попробовать связаться с этими богами, устроить переговоры и узнать, почему им нужно именно таким образом внедрять своих "леших" в умирающих людей. И что можно сделать, чтобы не погиб Дмитрий. И можно ли будет Лене помочь Дмитрию, переложив на свои плечи половину его, то есть чужих, эмоций.

Алексеич задумчиво добавил:

— Кстати, хороший вопрос: почему процедура внедрения происходит именно так?

Сидевший до сих пор тихо, но слушавший внимательно, Саша повозился, устраиваясь удобней в своём кресле, и сказал:

— А ещё интересно бы узнать, не грозит ли чем-нибудь вся эта операция городу. Точней его энергетике. Я заинтересованное лицо. Привык собирать силу в любой момент и в ограниченное время.

— Вот-вот, — поддержала Тася. — Я тоже хотела про это спросить. И я тоже лицо заинтересованное. У меня семья. — И улыбнулась, когда сидящий Влад осторожно пожал ей руку. — И мне хотелось бы жить в городе, где с людьми ничего страшного не произойдёт. Меня интересует, что будет со спасёнными Дмитрия потом, когда всё закончится. Предположим, эти "лешие" наберут энергии и уберутся. А люди? Чего-то мне не нравится мысль, что по моему городу будут расхаживать какие-нибудь зомби. Они и сейчас-то... Жуть наводят своим видом.

— Лена, — обратился Алексеич к девушке, которая сидела в одном кресле с Игорем, но на этот раз оба сидели друг к другу чуть боком. — Ты эмпат. Ты не только чувствуешь эмоции живых, но часто, какое-то время спустя после общения с ними, получаешь остаточную эмпато-информацию. Ты не пробовала понять назначение "леших", внедрённых в человеческие тела? Причём с точки зрения нечаянно наведённого сна?

И все в кабинете затихли.

Лена поставила чашку с кофе на столик и откинулась на кресельную спинку. Стороной она знала, что все затаили дыхание, чтобы не мешать ей.

— Тася во многом права. Есть такое впечатление, что "леший" должен с помощью человека набрать именно личную энергию. Больше этого он и не думает брать. А вот когда наберёт её в нужном количестве — соразмеримо с собственным накопительным объёмом, он покинет человеческое тело. То есть городской спирали они не вычерпают. Я поняла их так... — она задумалась. — Они сами по себе сосуды, которые в своём мире одряхлели настолько, что перестали воспринимать силу. А в человеческих телах, очень молодых — в сравнении с ними по космическим меркам, силу им легче набрать.

— То есть назначение "леших" в том, что они набирают силу, и этого достаточно, чтобы они сумели возродить собственный мир? — медленно уточнил Алексеич. — Типа, они без энергии спят или постепенно умирают, а наберись силы — вместе с ними возрождается их мир?

— Ну... Да. Примерно так.

В кабинете воцарилось молчание. Алексеич, ссутулившись, скрещёнными руками на стол, смотрел в пространство, словно забывшись. Не поднимая на девушку глаз, он легко произнёс:

— Значит, ты хочешь взять на себя половину эмпатии Дмитрия. Ну... Вроде как готова к ней.

— Да, — насторожённо сказала она. А насторожилась Лена, потому что лицо начальства стало жёстким и... беспощадным. Попытавшись вычислить, что именно он думает или хотя бы ощущает, она упёрлась в стену.

Последнее изменение в настроении Алексеича уловили и все присутствующие в кабинете. Даже Игорь забеспокоился и быстро сел в кресле, развернувшись всем телом к Лене, чтобы она чувствовала его защиту в случае чего. На это предупреждающее движение бесконтактника, готового защищать, в лице Алексеича, поднявшего спокойные глаза, не дрогнула ни одна чёрточка.

— Последние два случая с Дмитрием. — Начальство заговорило монотонно, и, хотя оно будто объявило название фильма, от бесцветного тона его голоса мурашки побежали по спине, а в помещении словно опустилась студёная изморозь. — Сначала маленькую худенькую девочку сбила машина. На полном ходу девочку ударило в бок. Ударило по всему телу. А поскольку весу в ней — шиш да маленько, её сильно подбросило — и она с высоты упала всем телом, а потом и головой. Об асфальт.

Будучи в защищённом месте, где всегда чувствовала безопасность, Лена даже не подумала проверить личные блоки. Смотрела сейчас на Алексеича, как кролик на удава, поэтому мимо её внимания прошло, что у всех мужчин в кабинете, кроме начальства, лица страдальчески исказились от боли, которую ощущала лишь сама эмпатка. От той самой боли, которую девушка испытала, всего лишь представив в воображении и прочувствовав, что стоит за размеренно-монотонными словами Алексеича. И только стонущий всхлип Таси заставил Лену дёрнуться и опомниться.

— Закройся! — велел Алексеич. А когда девушка испуганно и ёжась от прочувствованной, пока придуманной воображением боли, "закрывалась", а потом вытирала слёзы, он всё так же безразлично сказал: — Случай сегодняшний. Я созвонился с Дмитрием, когда ехали назад... Мотоциклист для водителя "хонды" появился слишком неожиданно. Чтобы не задавить его, водитель машины без раздумий свернул в сторону. И врезался в столб. Несколько секунд, со смятой в лепёшку грудью и с разбитой головой, водитель ещё жил. А ещё спустя пару секунд машина взорвалась. Дмитрий сказал, что, возможно, оглушённый водитель сгорел заживо. И дай Бог, чтобы он был бы в это время в бессознательном состоянии.

Алексеич замолчал, не спуская проникающего взгляда с зажавшейся Лены, которую уже обнимал, закрывая от всех, Игорь.

Уже все поняли, зачем Алексеич рассказывает в страшных подробностях эти ужастики. Никто не перебивал начальства, не возмущался, что он рассказывает детали потенциальных смертей при женщинах.

Одно дело — героически бросаться на действие, которого не видишь в деталях. Одно дело — поддаться искушению жалости и милосердия... Но что будет с человеком, когда его окунёт в ужас, который фантомно переломает ему кости и заставит пережить все муки ада? Что будет, если Лена не сумеет взять ту самую половину смертельной эмпатии на себя? Пока известно только одно: Дмитрию снова придётся переживать всё в одиночку. А в придачу к его робкой радости, что всё осталось позади, это будет ударом. И вторым фактором, который сделает его ещё более уязвимым.

Бойтесь первых порывов...

Вот что имел в виду Алексеич.

Слёзы мгновенно высохли.

— Кроме всего прочего, я ещё и упрямая, — сквозь зубы процедила Лена. — И вы прекрасно знаете, что я не "лилейно-нежная февочка" вам какая-нибудь. Я сильная. И, если решилась на что-то, пройду до конца.

— Спасибо, Лена, — после недолгого молчания глаза в глаза отозвался Алексеич. — Именно этого я хотел услышать.

Напряжённая рука Игоря на её плече обмякла. Но из объятий он девушку не выпустил. А Лена, стараясь удержать лёгкую улыбку с толикой хулиганского презрения к опасности (кого только в поместье Алексеича пыталась обмануть?), уже свободней прислонилась к нему, стараясь успокоить расходившееся сердце.

— А с чего начнём? — спросил Володя. — Наладим связь с богами? Или попробуем допросить "бессмертного"?

И все посмотрели на начальство. Начальство сидело с миной заядлого игрока в покер. Лена исподтишка попробовала прочитать его эмоции. Фиг... Алексеич только покосился на неё и снова ушёл в себя. А через некоторое время, когда все уже и вздохнуть боялись, чтобы не помешать, сказал:

— Две промашки. Боги наткнулись на неожиданное. Сначала человек, который до сих пор покорно исполнял обещание, бросился спасать жертву, подсказанную предвидением. Потом в естественный ход прогнозируемых ими событий вмешался ничтожный процент случайности (в виде нас, но пока они об этом не знают), который не дал событиям пройти неконтролируемо. Это первое. Второе. Боги не будут с нами говорить, если захотим того мы. Они считают нас слишком примитивными.

— С чего бы это? — не выдержал Влад.

— Дмитрий рассказывал, что было, когда он дал согласие на спиральную смерть. Он сказал им, что хочет избавиться от "бессмертного". Но на деле он его пожалел. Боги это знают. Для них любая сильная эмоция — слабость. А значит — примитивизм. Отсюда вывод. Надо заставить их пойти на контакт с нами.

— И каким образом?

— Отодвинем в сторону предвидение Дмитрия. — Алексеич сощурился, размышляя, хотя Лене показалось, что для себя он уже всё решил. — То есть мы его посмотрим и хотя бы морально приготовимся к тому, что ждёт Дмитрия и Лену. Да и они... тоже. Затем посмотрим на результат. Произойдёт ли перемещение "лешего" в тело погибшего, но воскрешённого человека, вытащенного из недавнего прошлого. Если произойдёт, идём дальше и работаем с другими одиннадцатью "лешими", пока не столкнёмся с необходимостью что-то предпринять в самом конце. Если этот финал окажется для Дмитрия... отрицательным.

— А если результат будет отрицательным? — снова не выдержал Влад. — Если перемещения не произойдёт, а Дмитрий и Лена испытают все эмоции умирающего?

— Тогда богам придётся снизойти к нам. Потому что в тот момент, когда они попытаются наказать Дмитрия, как сделали это однажды руками обычных людей, рядом с Дмитрием будем мы. И не дадим этим богам нажать на винтик, каковым они считают Дмитрия. Вот тогда поговорим и узнаем весь механизм перемещения "леших", а также — можно ли этот механизм смягчить.

— С чего начнём? — с тревогой спросила Тася, сочувственно поглядывая на Лену.

— Информационная сеть богов работает только в дневное время. Возможно, они сегодня ещё успеют найти следующую жертву. Так что я, Влад и Лена прямиком едем к Дмитрию и сидим с ним весь день. Дежурим. В ожидании следующего задания.

— Игорь, — сказал Игорь. И безразлично добавил, непроизвольно крепче обнимая девушку, притаившуюся под его рукой: — Если вы упомянули о попытке наказания, бесконтактник рядом будет не лишним.

— Ты пристрастен, — заметил Алексеич напрямую. — Ты готов поклясться, что не будешь вмешиваться, если с Леной будет плохо?

— Тогда еду и я, — сказал из своего угла Саша. — Такая экстремальная ситуация. Думаю, энерго-донор понадобится.

— Алексеич, — ласково позвала Тася. — Неужто ты думал, что мы все будем сидеть, сложив лапки, и ждать этого твоего треклятого результата? Неа. Едем вместе. У нас тут такая связка людей, что мы все дополняем друг друга. И замещаем, если что. Не берём только Павла. Мальчишку надо чем-то занять у тебя в поместье. Из любого другого места он сбежит и помчится к отцу, если узнает, что мы все там.

— Хорошо, — согласился Алексеич. — Как только появится Павел, мы отправим его к аналитикам. Пусть определяют, нет ли у него каких экстрасенсорных способностей... Лидия, слышала? Найди кого-нибудь, чтобы мальчишку встретили и проводили к аналитикам. Пусть засадят за тесты. А потом... Чтоб не сбежал, пусть отправят в зал к бесконтактникам. Драки любой пацан уважает.

... Он сидел на том же месте, на лестнице запасного выхода за домом. С ощущением полного тупика. Нет, он был рад, что выдались дни, когда он смог вздохнуть свободно и не испытывать боли. Но, следя за движением солнца, за бликами на невидимой отсюда воды под мостом, рассеянно размышлял о том, сколько он сможет продержаться, прежде чем боги изобретут что-то новенькое, и снова начнётся дорога боли.

Чистая одежда. Нормальная еда каждый день. Даже помыться удалось...

Но ведь это не может длиться бесконечно.

— "Бессмертный", поговори со мной.

"О чём, человек?"

— До того, как ты оказался заперт во мне, ты обладал странной силой: едва я вспоминал твои сны, как тут же становился сильней. Тот сон... С побрякиванием. В кого ты вселялся? Кто были те чудовища, которые лезли на тебя?

"Один из миров, где существа были разумны, но разумны младенчески. Вы, люди, назвали бы то существо, в котором я пытался прятаться, шаманом. Он спасал своё племя от чудищ — порождения того же мира. Для этих чудищ племя было лёгкой добычей. Но шаман уже успел понять некоторые принципы силы. И это помогало ему защищать своё племя".

— Откуда у меня стойкое впечатление, что не последнюю роль сыграл в спасении племени и ты?

"А что мне оставалось делать? — откликнулся "бессмертный". — Спасая его племя, я спасал шамана. А уж спасая шамана — спасал самого себя. Я ведь надеялся остаться там надолго. Уж очень интересный был мир".

— Принцип разумного эгоизма, — задумчиво проговорил бродяга. — Но ты так и не ответил: почему я мог использовать ту силу, что была у шамана?

"Ну, я же не просто энергетический сгусток, как ты иногда обо мне думаешь".

— Договаривай.

"Всё просто. Я посылал импульс своей памяти в твои мышцы, заставляя их двигаться в шаманском ритме. Ты становился шаманом. Ты становился... — "Бессмертный" споткнулся, и удивлённый бродяга услышал явное смущение в его следующих словах: — Ты становился тем существом, название которому я нашёл в твоей памяти. Берсерком. И, как тот шаман, ты мог влиять на живых, на людей, с расстояния".

Он не стал вспоминать, как убил тех двоих. Он вспомнил другое. Полицейский участок в пригороде. "Бессмертный" заставил его тогда подняться, невзирая на боль — били-то бугаи на полном серьёзе.

— Ты хотел, чтобы я убил их, — утвердительно сказал он.

"Конечно, — удивился "бессмертный". — Иначе бы они убили тебя".

— То, что я их не убил... Это ты отступил?

"Нет. Это была твоя воля, которую я не сумел переломить... — И поспешно добавил: — Но сила, которую я пробуждал в тебе, складывалась из моих воспоминаний!"

Бродяга замолчал, пытаясь уловить ту мысль, которую он сначала призрачно вроде поймал, но не сумел собрать воедино мысли и вздохнул... Судьба такая, значит, сидеть на месте и дожидаться — воли богов. Чужих.

— "Бессмертный", а ты можешь действовать в пределах только одного существа? Ну, или скажем, только одного мира?

"Нет. Могу и вне этого мира. Только не вижу смысла в этом. Боги меня всё равно отловят..."

— Ты всегда такой пессимист?

"Бессмертный" отмолчался.

Бродяга вздохнул и сумел ухмыльнуться. Сценка из категории пушкинского "Мне скучно, бес!" Что ж. Занятно. Есть материал, над которым можно поразмыслить, чтобы разогнать свой собственный депрессняк.

Поразмыслить не удалось. Зазвонил мобильный Алексеича.

— Ты где, Дмитрий?

— Здесь же у дома.

— Давай выходи к обычному месту встречи. Мы тебя ждём здесь.

И отключился.

Хмыкнув, бродяга поспешно собрался, горя любопытством: кто эти — мы? Он снова приехал с тем молчаливым Владом и врачом Володей? И что они ещё задумали?.. Сложив в пакет свои немногочисленные манатки, вытащенные из-за настроя на долгое сидение на месте, он заспешил, обрадованный мыслью, что пообщается с людьми, не зацикливаясь на тяжёлых и порой тёмных мыслях о жизни и смерти.

Выйдя из-за угла дома, он обнаружил, что через дорогу напротив мусорных контейнеров стоят аж три машины — все с раскрытыми дверцами. А на приступке-бордюре привычно сидит сам Алексеич. Посомневавшись, бродяга присел рядом.

— И что? Почему вы здесь? Мой стукач доложит же.

— А нам того и надо. Дмитрий. У нас предложение. Я уже говорил, что среди моих ребят есть люди с разными талантами. Хочу представить тебе Лену.

Он помахал рукой — и из последней машины вышла светловолосая полная девушка. Она быстро подошла к ним и, нисколько не стесняясь, села с другой стороны от бродяги.

— Ты видел её однажды. На мосту. Помнишь? Именно из-за неё ты оставил спасённого младенца у нас.

— Ага, привет, — с любопытством, которого и не думал скрывать, сказал бродяга.

— Привет.

Она выговорила всего лишь слово, но бродяга внезапно словно шагнул в цветущий сад, где пахло одновременно и только распустившимися цветами, и свежей, молоденькой травой, и спелыми яблоками. Он словно шагнул в райский сад, где его обласкало сияющее солнце и обвеяло тёплым ветерком!..

Он неприлично уставился на улыбавшуюся девушку, хлопая глазами от странного чувства недоумения и непонятой радости. Внутри ощутимо почувствовалось, как поперхнулся "бессмертный".

— Лена — эмпат, — услышал он насмешливый голос Алексеича. — Девушка сейчас практикует на тебе ощущение симпатии к себе и радости. Для быстрого и бесхлопотного знакомства.

— Что значит — эмпат? — отдышавшись, спросил он девушку.

— Это значит, я чувствую тебя со всеми твоими раздраями, — ответила та. — Поэтому я окутываю тебя эмпатией радости, чтобы ты отвлёкся от своих горестей. Воздействие будет недолгим. Мне нужно чтобы ты быстро переключился на то, что я тебе сейчас буду рассказывать. Чтобы ты воспринял серьёзно мой рассказ. Чувствуешь себя успокоенным?

Прислушавшись к своим ощущениям, бродяга понял, что он, скорее, чувствует себя взволнованным, но взволнованным счастливым впечатлением. Но кивнул.

— Когда ты забирал наш первый свёрток на мосту, я прошла мимо тебя, — сказала Лена. — Ты не заметил, потому что читал нашу записку. Записку от твоего сына. Я прошла слишком близко и нечаянно задела тебя. То есть вошла в физический контакт. Но, как выяснилось, я вошла в контакт не только с тобой, но с "бессмертным".

Он услышал, как у "бессмертного" снова перехватило дыхание — если такое у него вообще есть... Посидев немного, бродяга воспользовался паузой и сказал вслух (а куда деваться, если они всё равно уже знают):

— "Бессмертный", ты знал про контакт?

"Знал, — безмерно удивлённый, ответил тот. — Но я не понял, что она умеет... такое".

— Он знал? — переспросила девушка и сама подтвердила: — Знал. Теперь о том, почему я заговорила об этом контакте. Прошлой ночью твой "бессмертный" ослабил свои силовые поля — и мне приснился сон.

Она коротко рассказала сон про иной мир и его обитателей.

— Я не совсем поняла, что это были за существа, которые я назвала "амёбами", — с полувопросительными интонациями сказала она.

Правильно поняв её, бродяга спросил:

— "Бессмертный"? — И, выслушав, ответил: — "Амёбы" — это шакалы, пожиратели умирающих миров. Они готовят смерть мира, убирая последних живых.

— То есть они не представители этого мира? — спросила Лена.

— Нет. Они междупространственники, — после паузы — видимо после выслушивания "бессмертного" сказал бродяга. — Они приходят в любой мир очищать его от слабых. Или побуждая сопротивляться им — и тем самым восстанавливать свой мир.

— Ясно. — Девушка глубоко вздохнула и выпалила: — Дмитрий, осталось двенадцать "леших". Боги не откажутся помогать этому миру, и вам всё равно придётся умирать. Но теперь вместе с вами буду умирать я. Я умею брать чужие эмоции. И я готова взять часть твоих чувств, которые ты испытываешь во время чужой смерти, чтобы помочь тебе побыстрей закончить спираль.

Бродяга заглянул в её глаза. Девушка говорила серьёзно. Он немного подумал, точней — представил всё то, через что ей придётся пройти...

— Алексеич, а с предвидением что? Ты считаешь, что спасение заранее не поможет?

— Я боюсь другого. Боги твои могут додуматься до другого способа заставить тебя умирать. А нас рядом не будет. Я бы не хотел для Лены такого способа решать твои проблемы, но она предложила сама. И считает, что её сил хватит. — Он помолчал, не глядя на них обоих. — Хватит на то, чтобы пережить это. Спроси у "бессмертного", передаст ли он это богам?

— Они сами с него считывают. Рано или поздно.

— Будем надеяться, что на этот раз будет поздно, — ровно сказал Алексеич. — Надо проверить, как всё пройдёт. И честно говоря, очень жалею, что твоим помощником в этом деле буду не я. И ещё. Видишь эти три машины? Там сидят мои ребята. Это не те, что следили за тобой и предотвращали ту аварию. Эти ребята готовы в любой момент прийти тебе на помощь. Если вдруг почувствуешь, что тебе плохо, что слабеешь, — говори сразу. Поскольку Лена будет занята вместе с тобой одним делом, она не сразу сумеет откликнуться на слабость. А среди этих ребят есть такие, которые могут помочь. Только позови.

20

Больше всего тяготила неизвестность, будут ли ещё сегодня смерти на городской спирали.

Когда Алексеич поморщился, оглядывая замкнутый двор, бродяга предложил снова переместиться за дом. Тот стоял на склоне, полого спускаясь к оврагу с городской речкой.

Они не стали устраиваться у самого дома. Отошли чуть ниже, присели на взятые с собой из машин коврики и какие-то куски клеёнки, устроившись, как на пикнике.

Парня Лены бродяга угадал сразу. Да и чего гадать... Высокий, темноволосый, тот, едва все трое встали с бордюра-ограды, сразу заторопился к девушке. Та пошла рядом с ним, а бродяга — с Алексеичем, обсуждая примерный план действий, в случае когда "бессмертный" объявит о следующей смерти. Уже расположившись на коврике, бездумно глядя на зелёный склон, на корявую нить речки внизу, бродяга сам не заметил, как замолчал, перестав поддерживать разговор.

Алексеич оторвал его от бездумного созерцания только раз.

— Сколько человек... было?

— Сто двадцать семь. Помню каждого...

Алексеич кивнул и ушёл куда-то.

К вечеру, когда стало ясно, что новой смерти не будет, Алексеич объявил, что в доме, напротив того, где сидел, дожидаясь своей участи, бродяга, нашлась двухкомнатная квартира, которую сдают внаём. И он договорился с хозяином, что с неделю в ней будут жить несколько человек. Опасавшийся, что из-за него целой ораве людей придётся ночевать без удобств, бродяга вздохнул с облегчением.

В квартире он огляделся... И стало очень тяжело.

Привыкший бродить по городу, часто спать там, куда есть возможность проникнуть, он вдруг понял, что квартира похожа на клетку. Он походил по комнатам, где всё было чисто и в то же время пустовато: хозяева часто сдавали её квартирантам, — и остановился у окна. Здесь стало легче. Он смотрел на замкнутое сумрачными тенями пространство вечерней улицы, на белый свет фонарей, на жёлтые светлячки окон в доме напротив, в подвале которого ему не раз пришлось ночевать, — на привычную жизнь, неожиданно оставленную за стенами... И пытался понять: так нравится ли ему, что сегодня он проведёт ночь с комфортом?.. Сухие губы дрогнули в едва заметной усмешке. Встречный вопрос: а не развивается ли у него клаустрофобия?

Вздрогнув, он услышал задорный голос Лены, доносившийся из прихожей:

— Иди-иди! Список у тебя большой — не забудь ничего!

Обернулся он вовремя. В комнату вошёл Алексеич.

— Сейчас Игорь сбегает за продуктами, Лена быстро сготовит нам ужин, а потом они съездят домой за необходимыми вещами для временного проживания здесь. И уж потом все — спать. Здесь останемся вчетвером: в той комнате Лена с Игорем, здесь мы. Перед сном Лена проведёт небольшой сеанс с тобой, чтоб ты спал крепко. Остальные снова соберутся ближе к утру.

— Я думал — буду здесь один, — удивлённо сказал бродяга.

— Не получится, — покачал головой Алексеич. — Мне нужна эта ночь и другие, если те будут. Ночь — такое время суток, что живые существа расслабляются в защите и уюте. Лена с Игорем нужны, если "бессмертный" тебя поведёт дальше с самого утра... Ты-то спи, а я попробую поговорить с твоим "бессмертным". Мне нужно хоть за что-то зацепиться, чтобы поговорить с твоими богами.

В бродяге проснулось любопытство.

— Ты ведь тоже экстрасенс, — полувопросительно сказал он. — Я заметил, что у всех есть какая-то специализация. Ты хочешь использовать что-то, что умеешь лучше всех?

— Хуже, — тяжело ухмыльнулся Алексеич. — Я не просто хочу, я готов использовать то, что умею. Но мне нужно кое-что уточнить. Поэтому я должен поговорить с твоим "бессмертным", пока ты спишь. Ты привык к нему. Попроси я тебя поговорить с ним на определённую тему, ты не сможешь задать ему нужный вопрос. Или не услышишь нужного ответа. Я же его плохо знаю. Как и он меня. Поэтому я смогу спросить его. Или узнать всё, что интересует меня.

Бродяга промолчал. Он заметил, что Алексеич напрямую, по сути, не ответил ему. Он понял это как опасение. Нежелание заранее проболтаться в незримом присутствии "бессмертного". Что ж... Дело есть дело. На такое недоверие не обидишься.

Когда настало время сеанса с Леной, бродяга поймал себя на мысли, что хочет попросить девушку снова подарить ему впечатление райского блаженства — умиротворение с привкусом холодного аромата яблоневых лепестков. Но девушка присела на стул у кровати, где он лежал, и бродяга, ожидавший чего-то хорошего, быстро поддался всего лишь расслабляющей эмпатии, вызывающей дремоту, а затем и глубокий сон. Впрочем, уплывая в эту тёплую дремоту, бродяга успел мысленно улыбнуться...

... Проснулся утром — и шарахнулся к стене, не понимая, где он и каким образом очутился в этой светлой от солнца комнате.

— Доброе утро, — услышал ворчливое и увидел Алексеича, который сидел на диване напротив. — Выспался?

Успокаивая взбудораженное сердце, бродяга сел удобней и тут же с тревогой спросил:

— Ну что? Получилось — поговорить?

— Получилось, — успокаивающе сказал Алексеич. — Не боись. У нас теперь в арсенале весьма действенный шантаж, если вам с Леной не удастся скооперироваться во внедрении "лешего" в человека, которому предстоит смерть.

— Да? — не зная, что именно спрашивать, отозвался он. — И как мы теперь?..

— Дмитрий... — Алексеич смотрел на него испытующе и даже с каким-то сочувствием. — Здесь вопрос выбора. Ты — главный в этой истории. Тебе и решать. Есть два выхода из ситуации. Первый: я вывожу тебя из игры — и тот мир умирает, а мёртвые, которых ты спас, навсегда остаются существами, похожими на зомби. Второй выход: ты продолжаешь умирать, Лена тебе помогает — и ты внедряешь последние двенадцать существ в людей, которые могут умереть, но не умрут, если в них окажутся "лешие". Суммируем. За тобой выбор: или я прямо сейчас освобождаю тебя от необходимости умирать, или ты продолжаешь облегчённый вариант совместной смерти.

— Прямо сейчас...

Бродяга смотрел в глаза этого странного человека, который так легко пообещал освобождение от боли и смерти последних двух лет. И видел, что тот серьёзен.

— Не торопись, — негромко сказал Алексеич. — У тебя есть время. До момента, когда "бессмертный" скажет, что пора снова умирать.

Склонив голову: он будто прочитал мысли! — бродяга выдохнул и только сейчас вдумался в то, что ему сказали.

— Я... подумаю, — угрюмо сказал он.

Думать пришлось двое суток.

Квартира, которой он сначала боялся, превратилась в нору, где бродяга укрывался от мира и самого себя. Жизнь здесь началась размеренная и предугадываемая. Вскоре даже появилось расписание: с утра приходил Володя, лечил его какими-то снадобьями и используя бесконтактный массаж; потом появлялся Саша, который учил его собирать силу — они сидели на балконе, Саша в "лотосе" — он на коленях; к обязательному "тихому часу" днём и к ночному сну бродягу готовила эмпат Лена, причём готовила не только собственными силами, но и учила его самого использовать техники расслабления, чтобы не подсел на чужую силу и воздействие. Но главное — они все с ним разговаривали. Рассказывали какие-то истории из жизни; объясняли всё, чего он не совсем понимал; болтали о событиях, которые раньше проходили мимо него — в снятой квартире был телевизор, и он с интересом смотрел новости, которые можно не только узнать, но и тут же обсудить. Впечатление было, будто его приучали к мысли о скором возвращении в обычную жизнь. Его даже разговорили на тему собственной фирмы...

Утро третьего дня...

"Пора", — сказал "бессмертный" очень напряжённым голосом.

Бродяга огляделся. Алексеич вышел умываться.

— Что случилось? Ты никогда так не говорил... — вполголоса сказал он.

"Предчувствия плохие... Ты решил?"

— А ты знаешь об этом?

"Как не знать. Боги были заняты поиском новой смерти и пока не проглядывали информационную сеть. Они пока не знают. И что ты? Что решил?"

Никогда бы не подумал, что однажды он сделает такой жест... Но быстро поднял ладони закрыть лицо, запустив пальцы в отросшие волосы.

— Я не знаю... Не знаю, что делать...

Сердце забилось так больно, что он с еле понимаемой усмешкой подумал, что сам сдохнет от невозможности выбора — от инфаркта, например... Чёрт... за что ему такое — выбирать между собственной жизнью и смертью неведомого ему мира, о котором он никогда больше не узнает, да и не знает он которого... За что ему дали этот выбор? Ведь — больно!! Больно...

Бродяга растерянно стоял посреди комнаты и пытался решить, но вместо этого он лишь вспоминал — боль и тех людей, которые умирали. Он и правда помнил их всех. Всех. Он мог перечислить каждого — не зная имён, описать каждого, какой внешности и как они были одеты в момент смерти... И — впереди двенадцать человек, которые безвозвратно умрут, если он не поможет им. Плевать на умирающий мир! Умирают здесь и сейчас двенадцать человек!.. Но... Он застыл на месте, едва не рыча, едва не плача со зла на себя и на Алексеича, который дал ему такое искушение, как свободный выбор... Жаль, что он поверил этому человеку. Жаль, что он так поверил в этого человека... За что?! Он слишком слаб, чтобы выбирать!

Задыхаясь от нелепости ситуации, в которую никогда не думал попасть, держа руку на расходившемся сердце, он смотрел на утреннее солнце, лениво играющее золотистыми пылинками, кожей босых ног ощущал прохладу ветерка с балкона... А в это время где-то ходит человек, который, ничего не подозревая, умрёт через следующие несколько минут.

— Что-то случилось? — насторожённо спросил вошедший Алексеич.

Бродяга уже знал, что он очень чувствителен к эмоциям — почти как эмпат. Собрался с силами, воздвигая вокруг себя энергетическую преграду, которой его научил рыжеватый Саша, и спокойно сказал:

— Время. Пора выходить и идти к следующему.

Он знал, что его энергоблок слаб от неумения. Бесстрастное лицо Алексеича подтвердило, что тот чувствует его ненависть, которую сложно скрыть. Бродяга отвернулся и принялся одеваться. Уже одетый, он безнадёжно подумал: "А ведь мужик беспощаден. Лены-то ему не жаль?" И жалко скривился, понимая, что ищет повода, чтобы попросить прекратить эту спиральную смерть, ссылаясь на жалость к другому.

Лена сама подошла к нему — и он ощутил уверенность, которой она укутала его.

— За меня не бойся, — сказала она и взяла его под руку.

Словно супружеская пара, они вышли из подъезда — мужчины за ними. На пороге встретились с Владом и Тасей, которые тут же присоединились к Алексеичу и Игорю в их "прогулке". Чуть поотстав от ведущей пары — так, чтобы не мешать, все четверо шли, негромко о чём-то переговариваясь. Лена шагала рядом с бродягой легко и непринуждённо, а он всё больше тревожился, что именно ей попадёт больше той боли...

— Дмитрий, не думай об этом.

— О чём?

— О той боли, которая меня ожидает.

— Ты считываешь мысли?

— Нет, эмоции. Сейчас — тревога. Боль в ней проскальзывает эхом. Я её улавливаю.

— Не могу... Не думать. Это... Пристало и всё.

Девушка испытующе заглянула ему в лицо.

— Если хочешь смягчить будущую боль, сосредоточься на попытке предугадать, что за смерть нас ожидает, — потрясающе спокойно сказала она. — Если мы об этом будем знать, легче её будет пережить. Сосредоточься на своём предвидении. Что ты увидишь — то и расскажешь мне в подробностях. А вдруг я сумею смягчить боль, предшествующую смерти?

— Ты думаешь... — начал он, со страхом глядя в безмятежное лицо девушки.

— Дмитрий, — не дождавшись его реплики, сказала она. — Я не дура, которая очертя голову лезет в неведомое. Что такое смерть — знаю. Как знаю, и что такое боль. Я работала в больницах — по протекции Алексеича. Присутствовала рядом с людьми, которые испытывали боль, и рядом с людьми, которые умирали. Помнишь, как я использовала на тебе эмпатию умиротворения? Да, я эмпат-миротворец. Но в моём арсенале, как любит говорить Алексеич, есть и снаряд отрицательных эмоций. Так что... Забудь обо мне — и думай о том, что нас ждёт. Я поддерживаю тебя под руку. Забудь, что я рядом. Нам нужно твоё предвидение. Настройся на будущее. — И ободряюще улыбнулась ему.

От неожиданности он улыбнулся в ответ. И перевёл взгляд вдаль.

... Эмпат-миротворец, который в своём арсенале хранит настоящее оружие.

Лена усмехнулась. Даже Игорь пока не знает: Алексеич использовал её дар в таких делах, что она сама до сих пор не верит, как могла быть сильной. Самое страшное дело было, когда ей пришлось присутствовать при аресте съехавшего с катушек алкаша, только что убившего свою семью и готового убить последнего — собственного ребёнка, мальчика лет шести. Точней — пришлось присутствовать не при аресте, а при захвате сумасшедшего убийцы. Она тогда дежурила по три часа в скорой помощи, в приёмной. И навидалась, начувствовалась... И в одно из дежурств за ней приехали полицейские от Алексеича и, предупредив, что по дороге расскажут всё, буквально выволокли из больницы. А уже в жилом доме, где разворачивалась смертельная трагедия, она почувствовала себя убийцей, обрушив только что собранные в концентрат эмоции смерти и боли на психа, который пытался убить своего сына. Мальчика спасти удалось. А плачущего убийцу уводили, поддерживая по руки: сам идти не мог — ноги всё ещё подламывались от ужаса. Лена "забрала" эмоции мальчика и окунула в них мужчину... Она знала, что это несравнимо с тем, что сейчас должна будет испытать на себе лично. Но верила, что успеет в самый опасный момент смягчить ту боль, которую должна будет испытать на пару с Дмитрием.

Они вышли к дороге.

Время утреннее — народу мало. Дети — видимо, в школу. Взрослые — деловито на работу. Самые маленькие, жёстко ведомые в детские сады, недовольно и плаксиво что-то лепетали — не выспавшись...

Сначала Лена вспомнила предположение Алексеича, что в основном все смерти будут дорожными. Но Дмитрий неожиданно свернул к пешеходной дорожке, ведущей переулком к двум другим домам. Ещё несколько десятков шагов, и девушка почувствовала, как его рука отяжелела — он опёрся на неё. Мельком взглянув ему в лицо, она машинально кивнула: глаза слепо уставились в пространство, а вокруг него самого призрачные волны эмпатии колыхались с отчётливой неуверенностью.

Он наблюдает своё предвидение.

Осознав, Лена постаралась идти спокойно, чтобы, выйдя из этого состояния, он от неожиданности не споткнулся. Монотонный шаг не должен его напугать — его, вдруг вернувшегося из будущего. Теперь она шла, то и дело поглядывая на него, и старалась "услышать" его... Пока — испуг. Он вышел на провидческий уровень — и его напугало то, что он видит. Но он продолжает наблюдать — его глаза, слепые, оттого что он видит не здесь и не сейчас, двигаются: то опускаются, то впиваются в нечто, что находится на небольшом расстоянии от пола, то снова опускаются к самому низу. Дыхание учащённое, неглубокое... Время провидца уходит. Дыхание выравнивается, глаза оживают.

Останавливаться резко нельзя. Испугается — с сердцем может быть плохо. Про то, что с сердцем у Дмитрия нелады, Лена "подсмотрела" из действий Володи, который колдовал именно над этой зоной, когда приходил "подлечить болячки". Но, не останавливаясь, Лена осторожно замедляла шаг, чтобы к мгновению, когда Дмитрий очнётся, он крепко держался на ногах. Одновременно она так же осторожно посылала ему умиротворение в обычных дозах... И поймала момент, когда глаза полностью вернулись в режим обычного видения. Доза деловитости утишила неравномерный пульс Дмитрия.

— Что ты видел?

— Человек поскользнулся на плохо закреплённом коврике, — медленно сказал Дмитрий, удивлённо осматриваясь — прошли-то довольно много, — и кивая подошедшим четверым. — Женщина. Упала. В руках спички — хотела плиту зажечь. Газовую. Рычажок остался в положении "включено". Она без сознания. Дышит газом. Рядом от зажжённой спички дымится тот самый коврик. Она... задохнётся от дыма и газа.

— Тася! — негромкий, но повелительный голос Влада.

Он взял жену за руку, и оба огляделись. Лена с надеждой смотрела на них. Может, удастся предупредить смерть? Неужели боги на этот раз специально придумали найти смерть в таком месте, чтобы Дмитрий не успел помочь умирающему, узнав о том в своём предвидении? Чтобы у него не было искушения помочь?

— Здесь! — быстро сказала Тася, указывая на дом, который сейчас стоял к ним торцом.

И все поспешили к нему.

... "Не успеешь", — безнадёжно сказал "бессмертный".

— Плевать, — прошептал бродяга. — Всё равно легче, чем в одиночку.

Он, сам того не замечая, вцепился в руку девушки, которая уже стала для него точкой покоя. Инстинктивно боялся выпустить её руку...

Дверь подъезда открыли легко. Набрали номер квартиры — одной из тех, что были указаны на стене дома, и Лена нежным голосом попросила впустить их. А потом вошли в подъезд. Лифт оказался сломанным. Начали подниматься — Тася предупредила, что этаж — восьмой... Бродяга ощущал себя, словно стоял на краю крыши и сопротивлялся сильному ветру. На третьем этаже он решился. Поскольку почти бежали, а девушка запыхалась, он осторожно расслабил пальцы. Если смерть настигнет, он сам переживёт её, не подставляя эту девушку. Ей и так уже не по себе. Не надо быть эмпатом, чтобы понять это.

На четвёртом этаже стало ясно, что не успели. Всем весом своего тела бродяга рухнул на плитки лестничной площадки, выпустив руку Лены и с всхлипом втягивая воздух. Скорчившись на полу и умирая от нехватки воздуха, продолжая втягивать ядовитый дым и газ, скапливающийся на полу, не в силах полностью открыть слезящиеся глаза, он внезапно почувствовал, что дышать стало легче, а его бьющаяся по холодному полу рука упала на плитки и только дрожит. Сумел открыть глаза. Рядом лежала девушка, обеими руками держась за его руку и судорожно втягивая воздух. Она даже сумела злобно прошипеть:

— Не смей выпускать моей руки! Понял?

А потом началось что-то несусветное.

Их обоих, замерших на ледяном полу не в силах подняться, взяли за подмышки и поставили на ноги. Он уже машинально огляделся — девушка продолжала держаться за его руку — и, не оглядываясь на всех тех, кто был рядом с ними, потащил её за собой — в стену с электрическим щитом.

... Четверо переглянулись.

— Итак, что-то не то идёт, — жёстко сказал Алексеич. — Влад? Мы с Тасей наверх, в ту квартиру. Сумеешь проникнуть следом за Дмитрием?

— Сумею.

— Возьми с собой Игоря. Он там нужен будет.

— Предвидение?

— Да. Чую, что-то не то идёт. Тася — идём!

... Вынырнув из пространства в прошлое, Дмитрий и Лена очутились перед закрытой дверью. Не отпуская его руки, девушка спросила:

— Это здесь?

— Да. Только я не знаю, как нам туда попасть. Кажется, что-то должно было произойти, и дверь должна была быть открытой. Но этого не произошло. Наверное, из-за того что я с тобой — одна смерть на двоих. — Он говорил сипло — из-за недавнего отравления, пусть и фантомного.

— А может, она ещё не умерла? Может, откроет? А вдруг её заставит очнуться звонок? — Лена в отчаянии позвонила в дверь. Еле слышный из подъездного коридора, звонок прозвенел печальной трелью.

— Не услышит, — покачал головой Дмитрий.

— Вышибить! Не металлическая! — со злостью сказала девушка. И бедром толкнулась в дверь. Но дверь не дрогнула.

— А ну, отойдите! — велели за спиной.

Игорь, только что державшийся за плечо Влада, проведшего его, шагнул к ним и за рукава оттянул обоих от двери. Быстро вглядевшись, он поднял ладонь на небольшом расстоянии от замка. Что-то глухо щёлкнуло, а потом парень снова велел:

— Подальше!

И развернувшись боком, врезал по дверному замку ногой. Дверь отшатнулась назад, а потом снова дёрнулась вперёд. Игорь объяснил, пропуская всех мимо себя:

— Здесь, кроме замка, ещё и крючок был. Пришлось...

Но Дмитрий уже бежал в комнаты. Застыл на пороге одной, суматошно оглядываясь. Лена, побежавшая было следом, остановилась и уверенно свернула в другой короткий коридор, откуда крикнула:

— У нас такой же планировки квартира! Кухня здесь! И... Здесь она!

Все побежали на её крик. Влад перескочил через лежащее на полу тело, которое Лена уже пыталась поднять — к ней на помощь кинулся Игорь. Женщина оказалась очень грузной, и, едва её усадили пока на полу, Влад успел выключить газовую плиту, а Дмитрий распахнул окна.

— Что-то я себя так глупо чувствую, — смущённо сказал Влад, поливая из большого чайника активно дымящийся коврик.

Дмитрий и Игорь, бросившиеся встать с обеих сторон от женщины, потерявшей сознание, подняли её на ноги и потащили в комнаты. Лена огляделась и, хмуро покосившись на Влада, скатала коврик, после чего запихнула его в мусорное ведро, найденное под кухонной раковиной.

— Чувствую себя не умней тебя, — сообщила девушка и поспешила к мужчинам, которые пытались привести женщину в сознание.

— Жить будет, — коротко сказал Игорь и огляделся. — Нам не пора?

— Вы уверены? — спросила девушка, рассматривая женщину, которая выглядела спящей. — Переломов нет? Всё с нею нормально?

— Всё-всё, — торопливо сказал Дмитрий. — Уходим. Иначе столкнёмся во времени. Она и так сейчас гадать будет, с чего вдруг прилегла, когда только что на кухне была.

Он снова схватился за руку Лены и поспешил из комнат — в коридор подъезда, всё к тому же щитку. Влад и Игорь — за ними.

Они буквально вывалились из пространства прошлого к двоим, которые терпеливо ожидали их на лестничной площадке.

Алексеич оглядел их, выдохнул и спросил:

— Ну, как там было?

А выслушав лихорадочный пересказ событий сразу от всех четверых, заключил:

— Вот как, значит... Если смертельная боль на двоих... Кое-что начинает усложнять выход в прошлое. Ну... Ничего. С этим мы справимся. А теперь, дети мои, работаем так. Нам надо, чтобы боги снизошли до нас. Следующей смерти не будет. Ясно?

21

Легонько покашливая, Дмитрий сразу пошёл за Алексеичем. Лена удивлённо посмотрела ему вслед — до сих пор сипит? И внезапно пошатнулась, когда лестничная площадка перед глазами коварно и быстро поехала перед глазами. Игорь успел поймать её, схватив за талию.

— Ты что?!

— Отравление газом, — обернувшись, привычно тихо заметил Влад. — Фантомные признаки остались. Те самые, которые она разделила с Дмитрием. Ладно ещё, что мы в квартире долго не были. Могли бы по второму разу отравиться. Сначала не заметили, пока возились с женщиной, а теперь — вот, пожалуйста... Сейчас на свежий воздух выйдем — легче будет. Платочек ей дай. Лена, ты чувствуешь, что у тебя слёзы всё ещё текут?

— Ага, — шмыгнув носом, отозвалась девушка. — Забыли спросить Дмитрия, долго ли всё это будет ощущаться.

— Ле-ен, — намекающе протянул Игорь, — а ты и впрямь собираешься всеми этими признаками мучиться?

— А что? — с вызовом вскинула подбородок девушка и снова, уже демонстративно шмыгнула попротивней. — Хочешь сказать, тебе неприятно смотреть, как я страдаю?

— Лена, — миролюбиво сказал Игорь. — Мне не то что неприятно. Мне — непонятно. Ну сделай же что-нибудь, чтобы не быть такой позеленевшей. Ты мне в нормальном, здоровом виде больше нравишься.

Девушка даже рот открыла, краснея. Ну и... Ну вот... Сумел же он пристыдить, а?!

Она же экстрасенсорными техниками занимается — и не подумала, чтобы снять всего лишь фантомные признаки отравления! Фу-у... Стыдобища-то... Это Дмитрию позволено, пока не научили, а она...

Кажется, Игорь уловил её понимание.

— Я веду тебя за руку, чтобы не отвлекалась, а ты быстренько приходишь в себя, — предложил он.

Лена с благодарностью оперлась на его руку. К третьему этажу она пришла в себя и уже побежала рядом с ним. Смутное впечатление, что нужно поторопиться, облекло чёткую форму решительно настроенного Алексеича на приподъездной площадке, рядом с которой стояла целая колонна из пяти машин.

— Быстро! Быстро по машинам! — командовал хозяин поместья. — Бегом! Лена с Дмитрием в одну машину! Живо!

Девушка окинула взглядом все машины — кое-кого из водителей, кто, дожидаясь своих пассажиров, стоял рядом с дверцами, узнала мельком: ребята из поместья и, кажется, все бесконтактники. Любопытно, что задумал Алексеич, если заранее вызвал их, да ещё на машинах? Заранее... Ничего себе — расчёт.

Дмитрия увидела выглядывающим из второй машины и поспешила к нему, машинально не отпуская руки Игоря: "Куда он без меня!" Ничего — разместились втроём. Игорь — впереди, рядом с водителем.

Быстро позакрывались дверцы машин, и маленькая кавалькада помчалась со двора на центральную трассу. Лена очутилась на заднем сиденье, плечо к плечу с Дмитрием. Тому прийти в себя, кажется, уже помог Алексеич. Так что сейчас Дмитрий сидел, время от времени отпивая из стаканчика, судя по бодрящему запаху, кофе и всё ещё слегка откашливался. Девушка закончила незримую для непосвящённых работу над собственным состоянием, вытащила из сумочки зеркальце и радостно улыбнулась себе: "Не зелёная!" И лишь затем начала прикидывать, что именно задумал Алексеич. Но разгадать хозяина поместья было трудно. Естественно, понятно, что вся заваруха поднялась из-за Дмитрия и его контактов какого-то там уровня. Но что конкретно происходит? Не выдержав, девушка спросила:

— Дмитрий, а Алексеич что-то сказал насчёт поездки? Ну, зачем всё это?

— Нет. Только велел садиться по машинам. Кофе будешь?

— Не отказалась бы.

Водитель вынул целую стопку новых стаканчиков, а Игорь протянул их Лене.

Смягчив горло глотком горячего кофе — тоже, небось, Алексеич велел привезти! — Лена посидела-посидела, задумчиво глядя вперёд, на мелькающие улицы, потом вздохнула. Расслабив пальцы, нервно сжимающие ремень сумочки, она начала быстро и волнообразно расслаблять всё тело: с пальцев ног до кожи лица, — пока не достигла полной релаксации, полной, насколько возможно в данном положении. Немного пришлось повозиться с затвердевшими от напряжения подбородком и губами, но и это преодолелось... Затем взглянула на водителя. Игорь — лучший бесконтактник в поместье. После него лучший — Володя. Ну, не считая самого Алексеича. Значит, этот еле знакомый ей парень, сидящий за рулём, слабей Игоря. Попробовать?

И Лена попробовала. Рассеяв свой сосредоточенный взгляд, который — она знала — бесконтактники ощущают сразу, она мягко окутала водителя облаком умиротворяющей, доброжелательной эмпатии. Довольно усмехнулась, когда плечи парня расслабились. Затем проследила призрачные волны вокруг головы парня, зацепилась взглядом за те, которые указывают на мысли человека о себе, считала конфигурацию имени водителя и, чуть не мурлыкая, сказала:

— Михаил, а что приготовили в поместье к нашему приезду?

— О, мы знакомы? — поразился парень, поглядывая в верхнее зеркальце.

"Новичок!" — снисходительно улыбнулась девушка, заметив, что спина Игоря вздрогнула — от сдерживаемого им смеха?

— Конечно, — с напором сказала Лена, одновременно добавляя дружеской эмпатии. — Заниматься в одном поместье и не быть знакомыми — нонсенс! Вы ведь в тренажёрном зале занимаетесь, а я частенько туда бегаю — к Игорю. — И она улыбнулась в верхнее зеркальце, когда парень выпрямил спину и скосился встретиться с нею взглядом. — Может, и не разговаривали напрямую, но имена я запоминаю с лёту.

— Алексеич сказал, чтобы вас сразу везли к пустырю за садом, — доверительно сказал парень. — А зачем — не говорил.

— Ну, он всегда так, — успокоительно сказала Лена и добавила: — Спасибо, Михаил.

Игорь тихонько кашлянул. И сказал, будто в никуда:

— Мата Хари, да?

Дмитрий сидел бесстрастный, с полузакрытыми глазами. Теперь, когда Лена вполовину представляла, через что ему приходится проходить, она вдруг подумала: "А выдержу ли я остальные одиннадцать смертей? Эта ещё мы "попали" на смерть человека, который умирал, будучи без сознания и часть его состояния прошла мимо нас... А если бы въяве пришлось задыхаться?" И тут она вспомнила то, что её интересовало с самого начала, но времени спросить не было.

— Дмитрий, а почему она упала?

— Коврик под её ногой. Он поехал на скользких плитках пола, когда она повернулась со спичками к плите.

— Такая мелочь... — пробормотала девушка. И добавила растерянно: — А ведь она уже включила газ. И коврик тлел. В любой момент всё могло взлететь в воздух. Это что...

Дмитрий опустил глаза.

— Всё правильно, — негромко сказал он. — Таким образом мы получили бы ещё несколько естественных смертей.

— Но ведь ты же всё равно уходил бы в прошлое, чтобы спасти её!

— Я мог забыть что-нибудь. Например, не сообразил бы сразу выключить газ, бросившись заниматься только женщиной.

— Но ведь и ты мог... — Теперь Лена повернулась сесть так, чтобы разговаривать с Дмитрием и смотреть ему в глаза. И, глядя на его осунувшееся лицо, усталое от потрясений из-за недавнего происшествия, она додумала: "Мог не только умереть при взрыве. А если бы сердце не выдержало?"

— Нет. Расчёт строился на том, что сначала я оттащу её в другую комнату, а потом вернусь закрыть газ и открыть окно. Но опоздаю — и тогда газ рванёт. Им надо добрать количество смертей. Я в расчёт не входил. Как труп. Я входил в расчёт, что переживу ещё несколько смертей, и они будут ближе к намеченной цели. Одним махом... Расчёта не было, что я буду на этот раз не один. — Он осторожно взял руку Лены и бережно укрыл её своей ладонью. — Прости, что дал тебе пережить такое.

— Не прощу, — твёрдо сказала Лена. — Не смей в следующий раз отпускать мою руку!

Он только усмехнулся, качнул её ладонь, и она вытянула пальцы.

Следующий час прошёл в молчании, пока машины дружно не свернули к старой дороге на пустыре. Солнце уже снисходительно и свысока сияло на землю, и девушка даже порадовалась, что удалось побывать вне города.

Но, оторвавшись от созерцания природных красот, она вдруг подумала, что не зря же Алексеич скомандовал ехать всем именно сюда. Ну-ка... Что за настроение царит сейчас по всей их маленькой колонне? Закрыв глаза, она ощутила сильнейшую тревогу и беспокойство, а также нетерпение — кажется, побыстрей доехать. Первая привычная, даже машинальная мысль попробовать успокоить всех (на что силы имеются), ускользнула под потоком мыслей о том, что впереди автоколонну ждёт что-то чрезвычайное. И надо бы сначала узнать, что именно там, куда требует ехать Алексеич, произойдёт.

Пришлось дожидаться остановки.

Пустырь за обширным садом Алексеича представлял собой с одной стороны луговину, по которой когда-то проходила деревенская асфальтированная дорога, а с другой — небольшой ряд деревьев. Дорога когда-то давно виляла между несколькими пригородными деревнями, пока не была построена новая, которая ровно прошла по всем деревням, отчего сократилось время поездок и отпала необходимость в старой трассе. Сейчас по бывшей сельской дороге чаще ездили те, кто хотел не сократить путь, а погулять по живописным местам, где можно и пикник устроить, или гоняли мальчишки-велосипедисты — особенно по воскресным дням. Глубоких рытвин на ней до сих пор почти нет. Асфальт проложили толстый и по хорошему камню. Единственно только — дорога с обочин постепенно зарастала жёсткой травой, которая исподволь, не спеша взламывала асфальт на куски и трещинами пробиралась к середине асфальта. Но гладких, ровных мест для быстрой езды на дороге оставалось много.

Машины буквально ворвались на эту дорогу, а потом, чуть-чуть сбавив скорость, быстро останавливались на пологой обочине, после чего из них мгновенно кто-то вылетал — в основном бесконтактники.

Лена сначала не поняла. Выбравшись из салона, она с недоумением смотрела, как первым снова на дорогу выскочил Влад. Очутившись посередине, на самом ровном месте, он нагнулся и, кажется, мелом, правда, не совсем белым, а в крапинку и будто испачканным чем-то тёмным, быстро, даже лихорадочно начал чертить довольно большой круг, чуть не на ширину дороги. Двигался он всем телом, будто изображал из себя циркуль.

Не успела она даже подумать о том, для чего он это делает, как к нему подбежал Володя и тоже принялся чертить круг — с внешней стороны Владова круга, таким образом увеличивая его.

Вышел из машины Дмитрий, застыл рядом с Леной, тоже изумлённо приглядываясь к тому, что делают его недавние знакомцы.

Из последней машины выскочил Алексеич.

Оглянувшись на шелест и стук, девушка увидела: только что быстро закрывший дверцу машины Игорь встревоженно смотрит на неё. Нет, мимо. На Дмитрия.

— Бесконтактники! Быстро по краю круга в "лотос"! — на бегу закричал Алексеич, явно подгоняя ребят, которые уже и так мчались из своих машин к дороге. — Дмитрий, быстро на дорогу!

Тася остановилась рядом с Леной, прищурившись на Влада. Саша пробежал мимо всех и прыгнул в круг.

Дмитрий неуверенно шагнул к дороге. И внезапно согнулся, как от удара под дых. Изо рта, который он попытался было машинально закрыть ладонями, плеснуло кровью. Пока Лена с ужасом смотрела, как сквозь его пальцы продолжает выплёскивать кровь и он не знает, то ли продолжать держать ладони у рта, то ли сплёвывать, рядом с ним в два прыжка очутился Игорь и, взяв под локти, помог идти к дороге. Не просто помог. Скорее, почти приподнимал над землёй — и вообще, кажется, жалел, что нельзя схватить того в охапку и бегом, держа на руках, как ребёнка, донести до дороги.

И опять-таки буквально пара шагов — Игорь едва успел подхватить Дмитрия, у которого подломились ноги. Лена рванула к ним — поддержать Дмитрия под локоть с другой стороны. Тася — за нею, с предупреждением:

— Только в круг не заходи!

Они проволокли Дмитрия между бесконтактниками к кругу, где его, согнувшегося, вздрагивающего, как от невидимых ударов, и продолжающего плевать кровью, принял сначала Володя — с искажённым от мучительного сочувствия лицом, а потом — деловитый Саша, которому немедленно помог Влад.

Оглядевшись, в тот же круг вступил и Алексеич.

Немного испуганная стремительно сменяющимися событиями, Лена увидела, что в кругу Дмитрия подхватили — уже падающим. Мужчины осторожно, придерживая ему голову, положили его прямо на асфальт, и девушка, сама того не замечая, выдохнула: конец августа — пока тепло, а значит — полежит без страха заболеть. Но что с Дмитрием?

Руки-ноги Дмитрия медленно словно опали, расслабившись. Рядом с ним уселся на колени Саша, вытер ему лицо от крови и приподнял руки лежащего за запястья. Подкачивает силой?.. Остальные трое: Алексеич, Влад и Володя — только смотрели и время от времени... оглядывались? Как будто ждали, что вот-вот произойдёт ещё кое-что необычное и страшное.

Лена выдохнула. Кажется, с Дмитрием больше ничего не происходит. А что было-то? Почему она ничего не уловила? Никакого приближения агрессии не прочувствовала! И вообще... Дико как-то все эти лихорадочные действия в течение секунд смотрелись, когда фоном — безмятежный солнечный день... Не поднимая головы, Дмитрий что-то прошептал. Трое, стоящих рядом, резко развернулись к нему.

... — Почему ты не предупредил меня?

"Откуда мне знать? — угрюмо спросил "бессмертный". — Они могут приходить неожиданно. Забыл, как это было в первый раз?"

Бродяга устало зажмурился: ослепительный свет, бьющий в избу через дверной проём с сорванной дверью, он помнил в подробностях.

Тело уже не болело, и не осталось впечатления, что из него пытаются выбить дух. Бродяга чувствовал, что его держат за руки, вливая здоровые ощущения. Но открывать глаза не хотелось.

"Открой глаза, — посоветовал "бессмертный", внезапно приободрившийся. — Тут тебе такую защиту придумали, что боги добраться до нас не могут. Хм... Я и правда не думал, что твои защитники могут быть такими сильными".

Осторожно открыв глаза и тут же отвернувшись в сторону от ярких лучей солнца, бродяга напрягся. Саша, сидевший рядом на коленях, придержал его за спину и помог сесть. Ничего не понимая: неужели "бессмертный" прав — и он в безопасности? — Дмитрий обнаружил, что его перетащили в те самые двойные круги, которые чертили Влад и Володя на старой заброшенной дороге.

— Как себя чувствуешь? — спросил, наклонившись, Алексеич.

— Нормально, — прошептал он.

— Тебя больше не бьют?

— Они называют это "наказывать", — растянул он в усмешке сухие губы и поморщился. Пока лежал, струйка крови заползла за ухо, чего Саша не заметил и не вытер. Потёр сам — ладонью.

— Такие прямолинейные, — скептически пробормотал Алексеич и велел: — Вставай. Сейчас с этими типами поговорим.

Дмитрия подняли легко, потому что он, остерегаясь сначала, всё же уверился, что не чувствует ни боли, ни ушибов. Наконец он утвердился на ногах, получил салфетки самостоятельно вытереть остатки крови на лице. И выдохнул, неуверенно улыбаясь.

— Счастье твоё — увы! — долгим не будет, — предупредил Алексеич. — Сейчас мы сделаем небольшой проём для твоих богов. Возможно, они ещё не поняли — и могут снова ударить тебя. Понял? Но мы рядом. Залатаем. Положись на это. Приготовься. Готов? Открываю часть защиты. Тебе надо будет смотреть мне в глаза и сказать только одно слово: "Поговорить!" Не отводи глаз от меня, понял?

"Наивные..." — вздохнул "бессмертный".

— А вдруг получится? — с надеждой прошептал бродяга. И поднял глаза на Алексеича: — Открывайте.

Затаив дыхание и напрягшись в ожидании неминуемой боли, бродяга смотрел в глаза Алексеича. Тот положил руку на его плечо и предупредил:

— По кивку.

Бродяга приготовился — и выпалил:

— Поговорить!

Показалось или нет, что его лишь опахнуло чем-то ледяным, совсем не похожим на недавний тёплый ветер, который то и дело появлялся с ароматами из леска с другой стороны заброшенной дороги?.. Замер, пытаясь сообразить, чего добивается Алексеич, хотя подсознательно уже понял; но так хотелось выразить в словах, чтобы успокоиться!

Алексеич продолжал смотреть ему в глаза, и бродяга понял, что лучше не опускать своих. Одновременно тот продолжал держать руку на его плече. И вдруг сказал:

— Да, это мы.

Бродяга окаменел, сообразив, что Алексеич говорит с богами.

— Мы уже поняли, что происходит. Эти ваши вселенцы... Они разучились брать силу — так? В телах людей они учатся заново напитываться энергией мира... Я же говорил, что мы всё поняли правильно.

Он замолчал, глядя бродяге в глаза, но у Дмитрия появилось отчётливое впечатление, что он видит отнюдь не его глаза. Молчание длилось недолго.

— Нет. Я понимаю вашу поспешность. Но вы уверены, что с поспешным внедрением вы не дадите промашку? Мне кажется, есть возможность подселения ваших энергетиков в более мягком виде. Без жестокости по отношению к посреднику, с помощью которого вы вводите своих в наших людей. Он ведь тоже не железный. А если в следующий раз вы просто-напросто потеряете его? Человеческое тело, в отличие от духа, весьма хрупко.

Снова пауза, в течение которой, наблюдая за слепыми глазами Алексеича, бродяга понял, что боги, кажется, не просто возражают, но и угрожают. Несмотря на общий вид ослепших во внимании к кому-то невидимому глаз хозяина поместья, уловилось в их выражении насмешка — эмоциональное движение сильного человека.

— Нет. Я всего лишь хочу знать, как именно происходит подселение вашего энергособирателя в умирающего человека. Объясните технологию... Об этом не беспокойтесь. Пойму... Нет. Я вам не дам показать на нём. Мои люди будут сидеть до тех пор, пока мы не придём к согласию по всем вопросам, которые я задал.

Напряжённо вслушиваясь и стараясь расслышать невесомый бархат, которые слышит сейчас Алексеич, бродяга слышал лишь далёкий гул машин, шелест листьев и птичий пересвист... А ещё слышал, как стучит в уши кровь — оглушительно. Дмитрий понимал, что взбудоражен от понимания, что, возможно, именно Алексеич добьётся для него... свободы. Понимал и страшился. Откровенно трусил: а если не получится?

— Да. Теперь выслушайте меня. Процесс будет слегка замедленным. Но... Насколько я понял, вы специально, чтобы не угробить Дмитрия, находите человека только в два-три дня. Ну, чтобы Дмитрий успел восстановиться. Я же предлагаю вам находить всех, кто умирает и подходит под ваши пожелания... Да всех хоть за сутки! Вы понимаете? Вместо того чтобы процесс шёл ещё месяц, вы закончите с ним за сутки! — И вдруг насмешливо ухмыльнулся: — Что?! Вы пытаетесь меня шантажировать? Меня?! — Он даже засмеялся. — Главная моя особенность — разрушение. У вас с Дмитрием был уговор: он выполняет ваши распоряжения, после чего "бессмертный" будет удалён из него. Так? Скажите же мне, господа, что будет с вашими договорённостями, если я сам выведу "бессмертного" из него? Хотите, я расскажу, каким образом я это сделаю? Ах, вы уже считали моё свойство. Ну и? Вы ещё сомневаетесь в том, что я хочу помочь всем остаться при своих?

Бродяга уже обливался потом, от смятения то и дело сглатывая, но не отводя глаз от сумасшедших, уверенных глаз Алексеича. А может, он слишком самонадеян?

— Да. Мы возвращаемся, — спокойно сказал Алексеич и снял руку с плеча Дмитрия.

"Они согласились на его условия!" — удивлённо сказал "бессмертный".

Будто оттаивая от ледяной оцепенелости, бродяга посмотрел на бесконтактников, всё ещё сидевших за краями мелового круга. Странные мысли и чувства всколыхнулись, когда крепкие парни и мужчины начали вставать с асфальта и спокойно уходить к машинам. Признательность. Защищённость.

— Дмитрий! — окликнул его Володя, только что помогавший Владу "разорвать" круг, затирая пучком сорванных трав мел на дороге. — Давай-ка я тебя осмотрю, насколько сильно тебе попало. — И, обхлопывая уже привычно для Дмитрия воздух вокруг него, медленно, словно прислушиваясь, сказал: — Серьёзных внутренних повреждений нет. А вот ушибы имеются. Ничего страшного. Саша поможет подлечиться. Ты прислушивайся к нему. Учись сам себя восстанавливать.

— Не пугай человека, — улыбаясь, сказал рыжеватый Саша. — Если подбадривать придётся даже в течение суток, в энерговампира превратиться всё равно не успеет.

— Одиннадцать человек за сутки, — прошептал бродяга, глядя в спину Алексеича, который задумчиво рассматривал деревья.

Не оборачиваясь, тот негромко сказал:

— Не впечатляйся. Теперь нас будут специально предупреждать. За несколько минут до факта смерти. Не понадобится даже твоё предвидение. Это раз. Лена продолжит держать тебя за руку. Это два. Боли больше не будет для вас обоих. Только неприятные ощущения. Ребята-бесконтактники получили представление о виде энергии, связанной со смертью тех, кто умирает одновременно с тобой. Теперь эта энергия будет приходить к тебе очищенной, как через мелкое сито. Это три. Более подробно объяснять сейчас не буду. Когда всё закончится и захочешь узнать — расскажу. Пока же ты не знаком со спецификой бесконтактного владения энергией. Будет интерес — поработаем. Хотя мне интересно было бы развить твоё предвидение. А пока — иди отдыхать. И пусть Лена тебя успокоит — до уверенности, что теперь будет всё просто отлично.

— Я немного слышал про городскую спираль, — неловко сказал Дмитрий, понимая, что вторгается в область, абсолютно ему незнакомую. — А если, дойдя до конца, они что-нибудь сделают с городом?

— Дружище, — наконец обернулся к нему Алексеич. — Лена мне рассказала свой сон о том месте, которое умирает без взаимодействия энергий. Она подтвердила, что эти "лешие", как она их называет, не накопители, как мы раньше думали. Они собиратели и преобразователи, которые разучились как собирать, так и преобразовывать. В их мире есть силы, нужные для возрождения. Только "лешие" собирать их не могут. Добравшись до центра нашей спирали, последние, свежие внедренцы получат опыт первых. И покинут тела людей. Просто — до примитива. И пусть тебя поддерживает мысль, что завтра-послезавтра ты вернёшься в привычную жизнь.

"Если бы всё так просто", — вздохнул "бессмертный".

Бродяга отмолчался. Ему почему-то показалось, что Алексеич чего-то не договаривает.

22

Как не договаривал и он сам.

Нет ничего страшней чужой смерти, чью боль поневоле забираешь у умирающего.

Казалось бы...

Ан нет. Есть кое-что пострашней. Ожидание этой боли.

... Как только стемнело, круги ада закончились. Боги не любят работать без света.

Пришлось возвращаться в снятую квартиру. Ложиться спать...

На соседней кровати, у стены напротив, лежал Алексеич.

Бродяга знал, что он тоже не спит.

Усмехнулся. Его караулит. Хотя... Почему он молчит? Устал. Не физически. Морально. Денёк был сумасшедший. Кроме первой женщины, пришлось вытаскивать ещё восьмерых. Никогда не думал, что столько смертей может быть на одной линии — линии спирали. Привык, что боги обычно ведут одну смерть раз в два-три дня. А тут... И дорожные происшествия, и бытовые смерти. Кровавый калейдоскоп... Из всего, что сейчас ярче всего вспоминалось, — скорая из кардиологии, зажатая в пробке, а ней совсем молодая женщина с обширным инфарктом; старик, не сумевший дотянуться до столика, где лежало его лекарство от тахикардии; маршрутка врезалась в грузовик, который, перестраиваясь, не уступил ей дорогу... На завтра остались три смерти.

Как только он подумал об этом, мысль потянула за собой воспоминания. Два года, проведённые в странной сюрреалистической жизни, навалились, не давая отвлекаться от них, словно кто-то взял его за шкиряк и носом тыкал в те события... Он поспешно вызвал перед глазами лицо повзрослевшего без него сына. Пашка... В последнее время только его лицо и его радостно взглянувшие раз глаза вытаскивали из адовой пучины неотвязных воспоминаний...

... Теперь боли нет.

Но то, что вот-вот произойдёт...

"Поговорить бы", — прошептал "бессмертный".

Чего это он — шепотом? Прекрасно знает, что Алексеич его-то не услышит.

Кровать мягкая. На хороших пружинах. Бродяга бесшумно откинул одеяло и встал. Прислушался к дыханию лежащего напротив человека. Не изменилось, хотя бродяга знал о нём, что он чувствителен к движению в пространстве. Алексеич не любит задавать лишних вопросов и вмешиваться, если его не просят. Последнее при условии, что ситуация не экстремальная.

Едва дыша, бродяга, всё ещё изображая, что он боится разбудить спящего, который только изображает, что спит, нагнулся в сторону и взял с тумбочки сигареты и зажигалку. По коврику с затёртостями — два шага к балкону. Дверь приоткрыта. Перешагнул порог. Аккуратно и тихо закрыл за собой, благо что дверь по старинке закрывалась в мягкие утеплители. Обернувшись к застеклённой стене балкона, открыл раму. Всё. Теперь Алексеич решит, что он вышел покурить, и мешать на это время не будет. Курева не переносит, но терпит, когда курят другие.

Свежий воздух, смешиваясь с горьковатым дымком, обвевал лицо. Двор внизу казался бездонным и уютно безграничным. Луна уже ушла, и мелкие облака рвано темнели в глубоко синем небе.

— Ну? О чём ты хочешь поговорить? — прошептал бродяга.

"Ты знаешь, что будет со мной, когда они меня заполучат?"

— Знаю.

"И ты допустишь это?"

— Ты целый год возил меня мордой по всем помойкам, пока эти боги не поймали тебя во мне. Ты вышвырнул меня из моей упорядоченной жизни и сделал из меня... изгоя. Из-за тебя потом мне пришлось переживать все эти смерти. А теперь ты говоришь, что я чего-то не должен допустить из того, что они сделают с тобой?

"Но ты обещал мне..."

— Поддался слабости. Жалость — штука такая, что иной раз за глотку берёт... И вообще... Бойтесь первых порывов...

"И что теперь?" — жалко спросил "бессмертный".

Он промолчал. Пока не говорит вслух, "бессмертный" его не слышит... Он жадно затянулся, из-за чего сигарета оттлела почти до середины.

— Поживём — увидим. Что...

... Лена лежала в объятиях Игоря и морщила губы в улыбке, стараясь не улыбаться во весь рот, а то... услышит. Хорошо, что их комната через коридор!.. Она немного заворочалась, поворачиваясь лицом к нему, большому и тёплому.

— Пыхтишь, — шёпотом заметил он.

Потом она почувствовала, как он коснулся пальцем её рта.

— Смеёшься? Нет, улыбаешься. Поделишься?

— Глупое... Если бы не это дело, мы так всю жизнь и не решались бы поговорить. Бегали бы мимо друг друга, огрызались.

— Последнее не понял. Из-за чего... А, понял. Из-за тренажёрки.

— Ну да. Ты бы дразнил меня, а я бы гавкала в ответ. Ты ведь на мне женишься?

— Куда я денусь? — Он улыбался, и ей немедленно захотелось включить свет, чтобы увидеть его улыбку. — Иначе сбежишь от меня и без присмотра начнёшь заниматься в тренажёрном зале. И станешь страшной-престрашной, костлявой-прекостлявой.

— Ты так интересно это описал, мне захотелось хотя бы попытаться это сделать.

— Ах ты... — Он быстро приподнялся.

— Ой... Игорь, не надо! Ой, щекотно! Я сейчас визжать начну, — хихикая, предупредила она. — Услышат! Тебе же неудобно будет!

— Вот вернёмся домой... — неопределённо пригрозил он. И снова лёг рядом.

После недолгого молчания он сказал:

— Лена, извини... Но у нас обоих это профессиональное. Перед тем как закрыть дверь в эту комнату, ты оглянулась на вторую комнату. Агрессия. Я её у тебя отчётливо увидел. Если не хочешь говорить из-за чего, я пойму.

Девушка глубоко вздохнула, а выдох придержала.

— Он что-то скрывает. И меня это бесит. Я уже пыталась его вызвать на откровенность, на доверительность. Но он... Нет, я понимаю, что он прошёл через ад — и не только последнего года. Первый год не слаще был, когда в него этот вселился... Тебе это всё ещё любопытно?

— Я же сказал о профессионализме... — Он повозился, укрывая её, а на деле коварно подтаскивая ближе. — Мне, я считаю, с тобой здорово повезло. Ты ведёшь и будешь вести такие дела, суть которых я понимаю и которые мне интересны. Так что там ещё?

— Он что-то задумал, причём что-то жуткое. Я чувствую его тревогу — чуть не на грани психа. Он задумал что-то очень отчаянное и необычное. Он скрывает свои чувства, но его сейчас даже эмпат-новичок легко просмотрит, да и не только новичок — с его-то бешеным пульсом, с этими руками, которые он не знает куда деть. Заметил, как он то и дело ладонями дотрагивается до лица? Я сначала думала — энергополе разорвано, и его любой человек сейчас вампирит, что он и испытывает — утечку энергии. Нет. Прошла рядом с ним. Проверила. Поле у него крепкое. Но он постоянно закрывается: то рта касается, то висок трёт или лоб — особенно, когда Алексеич на него смотрит. Он не хочет врать, но умалчивает. Алексеич уже раскусил его, но молчит.

— Может, они сейчас поговорят, и Дмитрий расколется?

— Нет. Он считает задуманное слишком опасным — для остальных...

Лена, правда, умолчала и сама кое о чём. Нервозность Дмитрия повышалась, когда он взглядывал на неё. Руки сразу дёргались, а если была возможность, он отворачивался. Она предпочла не говорить этого Игорю, потому что решила: если Дмитрий не скажет об умалчиваемом Алексеичу, то она сама улучит момент завтра утром и напрямую спросит его, что он хочет сделать. И ещё ей самой хотелось разгадать эту загадку. Примерно представляя, что происходит — в самых общих чертах, как и остальные, — она задачку-то сложила: есть такое ЧП, как умирающий мир, невольный посредник-проводник и она, сильный эмпат, который помогает снимать половину, мягко говоря, неприятных ощущений в процессе смерти. Но вопрос, что задумал посредник-проводник, оставался абсолютно без единого проблеска ответа.

— Я буду рядом, — тихо сказал Игорь. — Далеко от меня не отходи.

Лену обдало жаром после него слов. Полежав немного, она выпростала руку из-под одеяла и погладила его по голове, незримо обвевая его успокоением.

— Спи, мой герой. Завтра будет трудный день. Но ты выспишься и легко проживёшь его. Спи, Игорь... — Она ткнулась в его грудь головой, присоединяясь к собственной снотворной эмпатии, окутавшей его личное пространство, и заснула сама.

... К полудню Дмитрий и Лена пережили две смерти.

Сегодня было гораздо легче.

Уже одно знание, что смертей будет меньше, помогало "переживать" их.

Как помогала и привычная схема, по которой работали: сначала, сосредоточенный на будущем, Дмитрий говорил, какой будет смерть; потом мчались на то место, которое нашли для них боги; здесь переживали смерть, силу которой успевали ослабить бесконтактники; и, наконец, уходили вчетвером в пространство прошлого и предотвращали саму смерть.

Первым делом был пьяный с утра лихач на джипе. Он не справился с управлением, и машина налетела на женщину, переходившую на "лежачем полицейском".

Потом во дворе дома, рядом с дорогой, мальчишка перелезал с балкона своей квартиры на балкон чужой квартиры, потому что друг забыл ключи дома. Нога поехала на перилах — пацан свалился. Пятый этаж.

Когда всё закончилось, вся компания на машинах рванула в уже известный сквер — в центр городской силовой спирали. Именно здесь должен произойти последний акт затянувшейся на целый год трагедии. Для Дмитрия — на два года.

Игорь, сидевший рядом с Леной на заднем сиденье, прошептал:

— Он выглядит спокойным.

— Да. Он решился это сделать.

— Думаешь, Алексеич знает?

— Знает. Он постоянно рядом с ним, как бы невзначай. И ещё полчаса назад я слышала, что он послал за Павлом. Тоже боится чего-то непоправимого, если считает, что сын поможет удержать его от глупого шага.

— Но Дмитрий этот шаг глупым не считает, — задумчиво сказал Игорь и вздохнул.

Машины оставили на улице напротив, у магазина, и всей компанией вошли в сквер, насторожённо приглядываясь ко всем, кто здесь гулял или просто сидел на скамейках, которых было довольно много.

Одну из скамей занимала группа пожилых женщин, которые не только сидели, но и стояли. Они в большинстве своём оказались одетыми в спортивные костюмы и что-то очень энергично обсуждали, не только болтая о своём, но и хохоча. Лена определила их как группу риска, за которой надо бы приглядывать. Ещё на нескольких скамейках сидели молодые мамы или бабушки с колясками, а то и без колясок — посматривая на малолетних карапузов, которые вокруг клумбы, разбитой посередине сквера, решительно трещали самосвалами и важно катали кукольные коляски. Лена вдруг поймала взгляд Игоря на одного малыша, который не только тащил свою машинку на поводке, но и грозно гудел вместе с нею. Взгляд бесконтактника был изумлённый — и девушка изо всех сил прикусила губу, чтобы не расхохотаться: он только что открыл для себя великую истину!

Поспешно отвернулась и начала приглядываться дальше.

Но всё было тихо и спокойно, и девушка решила, что будет присматривать за всеми подряд, оглядывая круг за кругом все скамейки. Солнцезащитные очки позволяли делать это тайком, никого не смущая... Время от времени кидая взгляд на спокойного Дмитрия, она снова и снова осматривала гуляющих...

Думает ли он о том человеке, с которым...

Дмитрий схватился за грудь. За сердце.

Девушка немедленно взяла его за руку и стремительно окинула взглядом только что просмотренные скамейки. Кто? Кто из гуляющих собирается умереть от инфаркта? И почему она не чувствует боли, от которой морщится Дмитрий?

— Лена, прости... — услышала она негромкое. И её сильно потянули за руку.

— Дмитрий? — удивлённо окликнула она, пока ещё ничего не понимая, только с недоумением глядя, как он падает у её ног.

— Папа!

Павел мчался от входа в сквер, испуганный.

Бесконтактники быстро шли к месту происшествия, а Лена успела помочь Дмитрию не упасть плашмя, чтобы не ударился головой, и теперь, присев на корточки перед ним, до сих пор не понимала, почему же с нею самой ничего не происходит. Всё настолько выбивалось из привычной схемы, что девушка была ошеломлена.

А потом... Её будто заморозило, когда она мельком кинула взгляд по сторонам: все посторонние, вне команд Алексеича, вставали и не спеша уходили из сквера. Как ни странно, выйти, кажется, собрался и Павел, внезапно бесстрастный, но его за плечо поймал Алексеич, и под его рукой мальчишка вздрогнул и испуганно замотал головой, будто только очнулся от кошмара. И снова, как загипнотизированный, потянулся к отцу, который, не шевелясь, лежал на асфальте.

А потом появилось впечатление, что сквер выпал из реальности.

Ошарашенная, как и остальные, Лена встала — её быстро оттеснил от "пациента" Володя — и увидела: по краям сквера, за вершинами высоких кустов, туманом шевелилась материализованная пустота.

Бархатный шёпот накрыл всех:

— Мы так не договаривались.

Алексеич склонился к неподвижному Дмитрию. Исподлобья посмотрел на Лену, движением брови указал на Павла. Лена еле заметно кивнула. Она обошла сгрудившихся вокруг Дмитрия бесконтактников и встала рядом с мальчишкой. Он даже не заметил, что его ладонь оказалась сжатой в её ладонях.

— Павел, отойдём. Ты мешаешь им.

— Что... Что случилось с отцом?!

— Что бы ни случилось — ему помогут. Пойдём.

Он уходил к скамейке послушно, но часто оглядываясь. Потом сообразил, что может сидеть и смотреть, и быстро сел. Девушка села рядом.

— Папа... умер?

— Павел, я пока ничего сказать не могу, — проговорила Лена. — И... Ты слышишь этот шёпот? Который сказал, что так не договаривались?

— Я думал, что это... — растерянно начал мальчишка.

— Сиди и слушай.

Алексеич вышел на середину сквера, чуть не залез в клумбу и вызывающе спросил:

— Так — это как?

— Человек сказал, что "бессмертный" ему не нужен. И он был готов избавиться от него в конце спиральной смерти. Но в нём "бессмертного" нет.

— А вам-то "бессмертный" зачем нужен? — простецки спросил Алексеич.

— Последний внедренец, как вы их называете, должен был получить сгусток энергии, с которого начал бы переселение в собственный мир. Сгустка в теле человека не оказалось.

— Стоп! Вы поймали Дмитрия? Значит, последний внедренец должен был убить Дмитрия, а потом взять "бессмертного" и удрать с остальными строить свой мир?

В сквере застыла холодная тишина. Абсолютная. Лена отчётливо слышала, как тяжело дышит рядом ничего не понимающий Павел.

— Жизни никто не обещал, — вкрадчиво сказал бархат. — Человек желал избавиться от "бессмертного" — и он избавился. Мы выполнили своё обещание.

— Но не получили желаемого, — с пониманием сказал Алексеич. — И знаете, что хуже всего? Влад! — повелительно позвал он. И положил руку на плечо подошедшего. — Веди.

Непроницаемо спокойный Влад шагнул в ничто, уводя за собой Алексеича.

... Лена оглядывала сквер с лёгким ощущением дежавю, как будто это уже когда-то было. Дмитрий стоял рядом — и ей захотелось спросить, думает ли он о будущей смерти.

Внезапно за спиной она почувствовала присутствие. Резко обернувшись, она с удивлением обнаружила Алексеича, который держался за плечо Влада.

— Ты брала его за руку? — бросил Алексеич.

— Нет, — оторопело ответила девушка и тут же взяла не менее удивлённого Дмитрия за руку. Вникающий взгляд, которым начальство проследило это движение, не понравился ей. Что-то идёт не по плану?

Уголок насмешливого рта Алексеича приподнялся уже в ухмылке.

— Вот оно что... — Начальство как-то сочувственно погладило её по руке и потрепало по плечу. Что это с ним?

— Лена, прости...

Дмитрий вздрогнул, падая.

Ловили его втроём, чтобы не разбился. Да ещё Игорь добежал...

А от входа в сквер ворвался испуганный Павел.

А потом произошло отделение сквера от всей Земли. И даже небо постепенно побледнело, словно выпитое кем-то до блёклой серости.

И — звучащий повсюду бархат...

— ... Мы выполнили своё обещание...

— Зачем вам нужен "бессмертный"?

— Вам это трудно будет понять.

— Ну, вы попытайтесь, — терпеливо сказал Алексеич. — Авось, поймём.

— "Бессмертный" — это сила, от которой произойдёт толчок для возрождения нашего мира. Иначе мир умрёт.

— "Бессмертный" — всего лишь душа без плоти, — задумчиво сказал Алексеич. — Душа — со всеми её заморочками, типа рассудочности, памяти и эмоций. Так ведь?

— Примитивно — так.

— Прекрасно. Лена, подойди.

Девушка нерешительно встала, а потом опомнилась и подбежала.

— Дмитрий мёртв, но с него начинается спасение того мира, который ты видела во сне. Помнится, ты скопила свой эмпато-снаряд?

— Да, он наготове у меня, — с трудом останавливая слёзы, ответила девушка.

— Отдай ему... Иначе остальные люди постепенно превратятся в нечто, чего на Земле быть не должно. А его внедренец — начало и конец всему. Для того мира.

Лена снова присела перед телом Дмитрия на корточки и, уже не скрывая слёз, подняла ладони над его телом. Сосредоточилась на коже, не обращая внимания на свои мокрые щёки. Покосилась на умиротворённое в смерти лицо Дмитрия и выдохнула, посылая собранный сгусток самых разных эмоций в грудную клетку неподвижного тела.

А ещё через две минуты слёзы от изумления высохли. Поток эмоций столкнулся с чем-то, что и в самом деле невидимо выходило из тела Дмитрия. Забыв дышать, Лена ощутила, как скользнула по её коже жёсткая, почти древесная шерсть. Пальцы онемели — и не сразу дошло, что существо, уходящее из мёртвого тела, само жадно тянет из её ладоней тот самый эмпато-снаряд, который был настолько мощный и многообразный, что до сих пор падал потоком.

Рядом стремительно на колени сел Игорь, и она сумела вынужденно прислониться к нему — сидя на корточках, чуть не свалилась, потому что из-за сильного выхода энергии ноги тоже онемели. Он же ещё и ухватил её за талию, помогая держаться... У тела Дмитрия его сменил Володя, который быстро положил ему руки на грудь и пытался, кажется, заставить заработать его сердце.

Потом Лену подняли, держа под мышки.

— Устоишь? — угрюмо спросил Алексеич.

— Ага, — тоненьким от слабости голосом выговорила девушка.

— Игорь, — приказал Алексеич.

Мог бы и не приказывать — про себя, потому что губы не желали шевелиться, усмехнулась девушка, очутившись на руках бесконтактника. И тут же от той же слабости, да ещё взглянув на Павла, который сидел на скамье, не смея спросить, заплакала снова.

— Алексеи-ич... А Дмитрий?..

Начальство исподлобья зыркнуло в сторону. С трудом повернув голову, Лена увидела Влада, сидящего на одной из скамеек. Тася стояла рядом, вытирая ему кровь, идущую из носа.

— По пластам времени Влад, к сожалению, ходить не умеет. Только если следом за кем-то — и то, сама видишь.

Только Игорь отвернулся со своей плачущей ношей на руках, как оба оцепенели, услышав сказанное начальством шёпотом:

— Ну что, "бессмертный", сумеешь что-нибудь сделать?.. Вот как? И где они? — Затем Алексеич нагнулся к Дмитрию, сделав странное движение, будто погладив его по плечу, а потом взглянул на свои команды и сказал: — Ребята, отойдите от клумбы.

Отошли все, и как-то странно и печально было смотреть на сиротски оставленное у клумбы тело Дмитрия.

А потом началось нечто. Снова отделение сквера от всего мира. Только на тот раз небо не поблёкло, а словно окутало отделённый сквер в призрачную голубизну, которая туманом начала расползаться и по всему месту. Лена подёргалась в руках Игоря, и тот неохотно поставил её на место. А потом туманная голубизна резко опала. У начала клумбы стояли шесть фигур. В каких-то странных, будто в монашеских, одеяниях. Только вот цвет у одеяний был сияюще синим. Причём одна фигура держала на руках, кажется, спящую девочку.

Лена, мгновенно и привычно прощупывающая неизвестных, не сумела назвать их людьми. Только фигуры. Они были без ауры. Она не сумела найти ни малейшей подсказки, что они — живые.

Та из фигур, что с девочкой на руках, шагнула и оказалась рядом с телом Дмитрия. Опустила девочку рядом с ним. Отступила. Замерла.

Девушка поняла, что происходит нечто совершенно неожиданное. Напрягая глаза в привычном поиске эмпатических волн, она сумела лишь заметить, как от Дмитрия что-то качнулось в сторону девочки. Ещё бесконечные секунды — и девочка зашевелилась и неуверенно села. Замерев, некоторое время она смотрела на тело человека рядом, а потом оглянулась на фигуры. Та, что ближе, протянула руку — девочка встала и сразу пошла к остальным. Снова по всему скверу возник голубой туман, в котором и пропали странные фигуры. А когда туман развеялся, тело Дмитрия вздрогнуло.

Бросившись к нему снова чуть не хищной птицей, Володя быстро приподнял его, кашляющего из-за пересохшего горла, и с облегчением рассмеялся.

... Уже в машине Лена не выдержала.

— Что это было?!

— Я поговорил с "бессмертным" сегодня утром, когда Дмитрий совсем уснул, — поморщился Алексеич. — Не хотелось, но слишком уж он загадочно молчал. "Бессмертный" рассказал, что есть на свете некий артефакт, к которому прикасаться нельзя. А он, будучи обыкновенным смертным существом, прикоснулся. Этот артефакт принадлежит семи "бессмертным", которые живут вечно, меняя лишь тела. Иногда один из них устаёт от своего бессмертия и уходит в артефакт. Тогда остальные ищут душу, которая согласилась бы заменить седьмого. Душа этого смертного существа, несмотря на всё его легкомыслие, подходила — и он получил бессмертие. Но этот ритуал проводится при участии других шести "бессмертных", а на этот раз их не было, и наш "бессмертный стал "гулять" по телам, меняя их, когда боги, а на деле — духи миров, догоняли его, чтобы использовать в восстановлении этих миров. Шестеро "бессмертных" нашли своего седьмого, заодно помогли и Дмитрию. Это их подарок человеку — за помощь седьмому, который теперь наконец-то получил нужное тело.

Эпилог

— Я много чего слушала и видела, но целостной картинки того, что именно произошло, у меня нет, — призналась Лена, сидя с Игорем на скамейке у школы: ждали Павла после последнего урока. Скамеек было две — близко друг против друга, и девушка представляла, как в погожий сентябрьский денёк, после уроков, здесь сидят девчонки из старших классов и рассказывают, где кто побывал летом. Они делают огромные глаза, повествуя об ужасах, которые с ними приключились; переходят на шёпот, делясь маленькими тайнами, и хихикают, радостно вспоминая свои первые шаги в мире взрослых. А время от времени к ним подходят солидные старшеклассники и внезапно осыпают девчонок, визжащих от счастья и удовольствия, жёлто-оранжевыми листьями

— Я знал, что во мне сидит не только "бессмертный", — сказал Дмитрий, пожимая плечами. — Понял, после того как пережил первые смерти. Я начал его чувствовать. Алексеич сказал, что такой прорыв — с ощущением чужого присутствия — бывает, когда человек постоянно подвергается опасности. Неожиданной.

Он сутулился на скамейке, а рядом с ним сидел привычно незаметный "ниндзя" Саша, который в последние две недели поневоле изображал его неотступную тень. Дмитрий плохо восстанавливался, но оказался упёртым типом: решил немедленно и во что бы то ни стало переписать фирму на жену и шурина, научить обоих в сжатые сроки всему тому, что у них без него не получалось. И исчезнуть из города. На время адаптации Дмитрия к нормальной жизни Саша был нужен в качестве личного учителя по йоге и "энерго-донора". Лена недавно столкнулась с его девушкой: она тайком приехала к Алексеичу, чтобы поспрашивать, долго ли её парень будет занят этой странной работой. Тот обещал, что ещё неделя — и Саша будет свободен.

— То есть получается, когда боги нашли "бессмертного", они разыграли его между собой, и те боги, которые получили его во владение, решили использовать его для спасения собственного мира?

— Примерно так, — отозвался Влад, сидевший на скамье напротив, обнимая Тасю. — Они пытались выбить "бессмертного" из Дмитрия. Ему только показалось, что бьют его самого. А когда поняли, что это невозможно — у Дмитрия сильная воля (тот смущённо хмыкнул), которая и давала возможность "бессмертному" цепляться за него, они и впустили в его поле первого "лешего". Думали, что тот сумеет вытащить "бессмертного". Не получилось. Зато человек согласился на спиральную смерть. "Леший" затаился, и даже "бессмертный" его не разглядел. Так что Дмитрий целый год был носителем двух нематериальных существ, хотя знал лишь об одном. Спецзадачей "лешего" было устроить инфаркт Дмитрию, когда он станет последним человеком в спиральной цепочке. Тогда "бессмертный" стал бы беспомощен без тела и духа своего нынешнего носителя. И его легко было бы взять и распылить на благо того умирающего мира.

— Ага, — задумчиво сказала Лена. — Это я, кажется, поняла. Но откуда эти шестеро?

— Семеро, — поправил Влад и вздохнул. — Кажется, я здесь самый знающий? Ну ладно. Во многих эзотерических и религиозных учениях есть мимоходом упоминание о семи вечных странниках, которые блуждают по вселенным и охраняют некий артефакт силы. Как только один из них устаёт и слабеет духом, ему на смену ищут нового носителя бессмертия. Вот с ними мы и столкнулись... Эти шестеро искали нашего "бессмертного" уже долго. Без присутствия седьмого артефакт оказывается в опасности. Ну, все помнят, что число семь — магическое. Ну и... Они уже почти нашли нашего "бессмертного", как он снова исчез — полностью законсервированный в теле Дмитрия, его личным полем... Алексеич у нас самый чувствительный. Когда пару раз при нём я проходил пространство прошлого и настоящего, он почуял в этих пространствах изменения — такие, которые напрямую связаны с Дмитрием. И начал к нему приглядываться. Ну а Дмитрий сам сказал, что в нём "бессмертный". Не без помощи Лены.

— Да, я это сказал, — подтвердил Дмитрий. — Но я не знал, что этот типчик ко всему прочему связан и с теми шестью.

— Помню. Но Алексеич не только уловил, что к тебе тянутся линии шестерых, но и уловил, что эти шестеро тянутся к "бессмертному". Правда, линии были рассеянными. Шестеро точно не знали о местонахождении "бессмертного". Они легко шли по его следам, пока он перемещался из тела в тело. И пропал для них, когда основательно устроился в мозгах и теле Дмитрия. Когда Алексеич понял это, он решил спровоцировать нужную ситуацию. Богам был нужен "бессмертный". Чтобы получить его, они собирались убить Дмитрия. Но, когда его убили, "бессмертного" в нём не оказалось. Алексеич велел мне пройти в прошлое — с ним вместе. И ту мы выяснили, что... — Он взглянул на Дмитрия и улыбнулся.

Дмитрий снова смутился и сказал опять то же, что и тогда:

— Лена, прости. Когда я понял, что вот-вот умру, я передал тебе "бессмертного".

Девушка открыла рот и закрыла. Пара секунд...

— Алексеич погладил меня по руке, — задумчиво сказала она и прикусила губу. — Когда вернулся в прошлое. Забрал переданного "бессмертного"?

— Забрал, — сказал Влад и машинально провёл ладонью под носом, жестом сразу напомнив, чего ему стоило самостоятельное, не по следу другого человека, хождение по слоям временного пространства, — кровотечения. Нос у него слабый — сказала тогда Тася. — А потом Алексеич вернул "бессмертного" Дмитрию. Это уже после того, как ты отправила свой эмпато-снаряд и "лешего" вместе с их богами в их мир.

— Хочешь сказать, эти перемещения "бессмертного" сразу засекли те шестеро?

— Хочу, — усмехнулся Влад. — Честно говоря, даже завидно стало: как они легко ходят пространствами! Научиться бы...

— Тихо — ты... — предостерегающе сказала Тася. — С твоими венами только и лезть в пространство...

— Папа! — за секунду до звонка закричал Павел, слетая с широкой лестницы школьного крыльца.

— Ты как-то слишком быстро, — удивлённо сказал Дмитрий, вставая ему навстречу.

— А я отпросился, чтобы пораньше отпустили, — радостно сказал мальчишка. — Ну что? Поехали?

— Поехали, — сказал Влад и тоже поднялся.

Дмитрий с сыном и Саша уселись на заднее сиденье в машине Влада и Таси, а Игорь с Леной быстро дошли до своей.

Как только Дмитрий закончил с делами, встал вопрос о его месте дальнейшего проживания. Павел пока не знал, что родители даже решились на развод. Правда, жена Дмитрия сказала, что ей всё равно, быть замужней или разведённой, главное — фирма, которую она постарается сделать снова процветающей. Насколько Лене было известно, решено было ради Павла пока оставить всё, как есть. Но жить в одном доме с женой Дмитрий не собирался. И надо было вытаскивать его из слабости. После ухода "бессмертного" вместе с "лешим" он чувствовал себя больным. Привык, что двоих "нахлебников" таскает, и теперь ему тяжело зарастить две энергетические раны. Постоянно чувствовал себя так, словно из него жилы тянут. Тася и предложила ему на время переехать в деревню — постояльцем к её матери. Тем более что в той деревне — точней на хуторе, как деревенские говорят, на отшибе, жил колдун, с которым сотрудничал Алексеич. Молодой ещё мужчина и согласился присмотреть за Дмитрием.

Когда Лена услышала про молодого колдуна, она переспросила:

— Андрей, что ли? Ну, который нашего Радима учил?

— Тот самый, — отозвалась Тася.

Ну и порешили, что Дмитрий съездит посмотреть, как там, в той деревне. А если понравится — останется на неопределённое время. Дождались субботы, чтобы прихватить с собой Павла (тот напросился ночь переночевать), и теперь поехали. Лене было интересно, как там, в деревне, о которой столько рассказывала Тася. Она знала, что Владу там нравится. Ко всему прочему, говорят, там места красивые. Ночевать они с Игорем не думали — час езды обратно. Но погулять — почему бы и нет?

Им и в самом деле в деревне понравилось.

Дмитрию тоже. Правда, он сумел удивить их, когда, немного посидев в уютной чистенькой избе, умопомрачительно пахнущей капустными пирогами, напечёнными к их приезду, он попросился погулять. Лена сидела бы и сидела за столом, уставленным большущими тарелками с пирогами и трёхлитровой банкой с молоком.

Но Дмитрий так нетерпеливо сказал, что ему хочется пройтись, что...

— А давайте все вместе? — предложил Влад. — Лена с Игорем скоро уезжают. Так хоть чуть-чуть погуляют.

С сомнением посмотрев на парочку, Дмитрий неохотно кивнул.

Удивлённая и заинтригованная его поведением, Лена попыталась считать с него эмоции, но прочувствовала лишь нетерпение и тревогу. А судя по внешнему виду — по тому, что он то и дело прислушивался, будто его зовут издалека, он собирался идти в определённое место. Что и подтвердилось, едва он вышел из ворот двора.

Постояв немного, словно определяясь с направлением, он уверенно зашагал к околице. Благо дом Тасиной мамы располагался неподалёку — пятый от деревенской ограды, идти оказалось недалеко. Павел шёл рядом с отцом, даже не держал его за руку и ни о чём не спрашивал. Он весь светился тихим счастьем — и Лена его понимала и невольно улыбалась сама. Да и всё вокруг располагало к мирному настроению: серая узкая асфальтовая дорога пролегала по зелёному лугу, на высоких травах которого рыжели опадающие листья берёз.

— Ох ты ж... — вдруг тихо сказала Тася, которая вместе с мужем шла позади Игоря и Лены. — Вон он куда идёт!

— Чёрт... — пробормотал Влад. — Я тоже не сразу понял.

— А куда? — тут же спросила девушка. А Игорь погладил её ладонь на своём локте: ему тоже было интересно, но спрашивать не хотелось.

— Чуть дальше от деревни есть дерево, — негромко сказала Тася. — Оно ещё дореволюционное. Деревенские раньше, да и сейчас — чего уж тут таить, бегали к нему — желания загадывали. Оно сухое, но на нём ленточек — много-много. Эти ленточки как жертва на исполнение желания.

— Смотри-ка... Дмитрий-то прямиком к нему сворачивает, — удивлённо сказал Влад. — Неужели не боится?

— А чего бояться? — спросила Лена.

— Влад считает, что это дерево — связник с информационным слоем Земли, — усмехнулась Тася. — И побаивается его. За год так и не притронулся ни разу. А Дмитрий... Ого... да он обнимается с этим деревом, что ли?

Немного отстав от Влада с женой, Игорь и Лена тихонько заговорили.

— Думаешь, свойство предвидения у него останется? — спросил Игорь, наблюдая, как Дмитрий, спустившийся к одинокому сухому дереву, вокруг которого в радиусе метров трёх светлела такая же высохшая земля, и в самом деле без паузы прислонился к голому, без коры стволу лбом. А Павел стоял чуть позади и, открыв рот, рассматривал шелестящие ленты и тряпочки на жёстких ветвях дерева.

— Не только останется, — сказала девушка. — Алексеич при мне разговаривал по телефону с Андреем, просил обратить на предвидение Дмитрия особое внимание. Прорицателей у нас в поместье маловато, и все слабые. Дмитрий будет нарасхват во многих делах. Ты видишь его ауру? С ним всё в порядке?

— Нет. Кажется, дерево и в самом деле обладает какими-то сильными свойствами, — проворчал Игорь, тревожно всматриваясь в фигуру мужчины у дерева. — Возле него, как только Дмитрий вошёл в его поле, аура пропала... Павла — вижу. Дмитрия — нет. Сюда бы Алексеича привезти — пусть бы посмотрел это древо желаний.

Лена решительно вытащила ладошку, зажатую рукой Игоря, и побежала к дереву. В кармане жакета лежал красивый носовой платочек на выход — шёлковый, кружевной и даже с тончайшей вышивкой "ришелье" в уголке. Девушка прагматично собиралась высказать космическому дереву все свои желания, какие только вспомнит, и надеялась, что такого красивого платочка хватит на исполнение их всех...

... "Привет, "бессмертный"! Пустовато без тебя... Скучно без наших глупых разговоров и споров. Где ты сейчас? Затерялся в бесконечности вселенных? Гуляешь по иным мирам и уже забыл о недавнем своём носителе? Что ты сейчас видишь? С кем говоришь? Или тебе уже совсем нет дела до мельчайшей живой песчинки в мире непознанного?.. Важны только звёзды и безграничный космос?.. Глупо разговаривать с мёртвым деревом..." И всё же Дмитрий стоял, не в силах отойти от дерева, в чью тёплую сухость так уютно упираться лбом...

И застыл.

"Смертный... — прошептали прямо в лоб. — Твоя способность прощать вкупе со способностью выживать и убивать... Она потрясает... Когда придёт твой настоящий срок, я вернусь за тобой. А пока... Прощай..."

30.07.15 — 19. 09. 15.