Преподаватель разворачивает листок к себе и кладёт рядом фото. И тут показалось, что это просто чёрно-белая копия фотографии. Надя даже успела повторить некоторые детали фона. Преподаватель поднимает её работу и объявляет:

— Кто сможет так же — поставлю автомат за семестр.

— А мне? — осторожно интересуется соседка.

— На автомат — портреты всех преподавателей, которые уже вели у вашей группы. В масляной краске.

Надя сразу сникает. На выходе из аудитории поинтересовалась у неё:

— Будешь писать портреты?

— Охота была корячиться. Лучше так сдам, — недовольно отвечает Надя.

* * *

— Итак, молодые люди. — преподаватель основ судебной медицины приспустил очки на кончик носа и оглядел группу. — Слабонервные есть? Спрашиваю последний раз, потом не жалуйтесь.

Пожал плечами. Настроение отличное, раны видеть доводилось. Не сильные — на фестивалях сильных ранений не бывает, но бытовые мелочи — куда же без этого? Остальные тоже промолчали.

— Детей и беременных женщин, вроде — не наблюдается, очень хорошо, — резюмировал преподаватель, похожий на доктора. И, судя по предмету, таковым и являющийся. — Прошу за мной.

Морг находится на территории больницы при медицинском институте, поэтому к виду толпы любопытных студентов уже все привыкли. А поверх формы надеты белые медицинские халаты, поэтому и вовсе можно сойти за своих. Стоило войти — уже в коридоре повеяло непередаваемым запахом из смеси каких-то медицинских препаратов с чем-то совсем уж неприятным. Поморщился и покосился на входящего рядом Могучего. Тот явно тоже не испытывает удовольствия. Блондинка Лизавета впереди и вовсе, похоже, зажала носик пальчиками. Староста вошла в помещение первой, но её реакции на бушующие там ароматы не видно. Только когда вошли и выстроились полукругом вдоль стен — стала видна реакция всех. Кажется — только Надя и Шайба абсолютно спокойны. Шайба даже с любопытством вертит головой. Венерка зажала носик двумя пальчиками и часто моргает, стараясь не глядеть на стоящий посреди большой комнаты мраморный стол. Потому, что на столе угадывается накрытое простынкой лежащее тело.

— Я надеюсь — всем видно? Не прячьтесь, многим из вас такое придётся увидеть ещё не раз в жизни, так что рекомендую сразу привыкать. Вы не в институте благородных девиц. Впрочем — ещё не поздно туда перевестись.

Шайба громко гыгыкнул в ответ. Ещё несколько парней тихо хихикнули. Сам промолчал. Девочки, кроме Нади и Нины, поёжились. Надя пожала плечом.

— Итак — что мы здесь имеем? — провозгласил наконец преподаватель, стаскивая покрывало с лежащего. Покойник лежал на столе бледно-синий, с кровоподтёками на лице, с запёкшейся кровью на волосах. Венерка издала протяжный стон и начала медленно оседать на пол. Половина девчат и несколько парней зажали рты ладонями и бросились к выходу, толкаясь в дверях.

— Сильно его отделали, — констатировала Надя.

— Наркоман? — уточнила Нина, наклоняясь ближе.

— Очень верное замечание, девушка. Как фамилия? — одобрительно уточнил преподаватель.

— Лопатина.

— Так вот. Как верно заметила товарищ Лопатина — налицо типичная картина печального конца никчёмной жизни. Обратите внимание, молодые люди, на следы на его руках в районе обычного места уколов. Кто ещё может дополнить?

Староста подошла к столу и оглядела лежащего.

— Физически развит слабо, жировая ткань почти отсутствует, следовательно — вел малоподвижный образ жизни, но и питался недостаточно. Возраст определить трудно — я бы сказала — от тридцати до сорока пяти лет. Перчатки можно?

— Прошу.

Надя надевает перчатки и начинает ощупывать живот покойника.

— Печень не увеличена. Видимо — пьянством не увлекался. Более подробно показало бы вскрытие, но смысла не вижу — смерть явно наступила в результате черепно-мозговой травмы и потери крови. Так же...

Она отходит и осматривает дальше.

— Следы на пальцах говорят о том, что травмы стали результатом драки — по крайней мере, он пытался защищаться. Удары по лицу были так же нанесены кулаками. Ножевых ран не наблюдаю. Смертельная травма нанесена углом твёрдого предмета. Может быть — табуреткой.

— Браво, Курова, — похлопал в ладоши препод. — Практически исчерпывающий ответ. Кто-то ещё готов дополнить?

— Ж... Женат не был, — чуть заикаясь, замечает кудряшка Люся. — Следа от кольца нет.

— И уже не будет, — гыгыкнул Шайба.

Когда вышли с территории мединститута — наконец-то спокойно выдохнул и подошел к Наде.

— Ну я привык, что ты всё знаешь, но у тебя и выдержка — я офигел. Как ты вообще это...

— Тебе бы мои каникулы, — подмигнула староста, — ты бы ещё и не такой спокойный был.

— А что ж ты на каникулах делала?

Хитро улыбнувшись, Надя расстегнула пуговку и чуть раздвинула форменную блузку. Но вместо ожидаемого увидел там тельняшку с голубыми полосками.

— Ты что — в море ходила?

— Нет. С неба падала, — усмехается Надя, застёгиваясь. — Вместе с танками.

— Че... Чего?

— Чего слышал, — хитро подмигивает она и, гордо покачивая бёдрами, удаляется в сторону автобуса, оставив стоять с разинутым ртом.

* * *

— Венерочка, — трясёт за руку длинная подруга. После посещения морга всё ещё не по себе, поэтому ответила ей усталым голосом:

— Чего тебе?

— Корова реально десантница! Девочки из общежития видели её в тельняшке!

— Ну подарили ей за услуги, подумаешь... — отмахнулась раздраженно.

— Ну давай её спросим.

— Так она правду и скажет. Щас.

— А ты видела — она на покойника даже не поморщилась. Будто сто раз уже их видела.

— Ну и что? Наверняка жила среди таких же проходимцев.

— А может — она военврач?

Повернулась к ней и закричала:

— Ты дура?! Ты что — ещё не поняла?! Эта! Толстожопая! Сучка! Знает! Вообще! Всё!!

Упала коленями на пол и зарыдала в голос. Потому что такого отчаяния не испытывала ещё ни разу в жизни.

* * *

Прибежала в комнату весёлая и похвалилась:

— Надька, у нас скоро начнётся вождение!

— Поздравляю, — не отрываясь от вязания, буркает Надя. Поскольку у неё права уже есть — она освобождена от подготовки к экзамену на водительские и в комнате сидит уже давно. Но что-то в её тоне не понравилось.

— У тебя что-то случилось?

— Ничего. Венерка подала рапорт о переводе на другое отделение.

— Ой. А я думала — она заболела.

— Без этой стервы будет скучно. Она мне расслабиться не давала.

Подсела рядом с ней на кровать, поглядела на последние листья за окном и задумчиво спросила:

— А ты думаешь — тебе дадут расслабиться?

— Всё равно её будет не хватать. Знаешь...

Она поправляет нитку и продолжает вязать.

— У нас в посёлке жил один злой барбос. Я ещё маленькая была. Не знаю — чей он был. На взрослых он тоже гавкал на всех. Мы очень его боялись. Зато я с тех пор умею хорошо залезать на всякие заборы и деревья. Знаешь — я как кошка была. Раз — и я уже на ветке. Мы ходили по улицам и всё время оглядывались. А потом он пропал. Никто не знает — куда он делся. Просто перестал бегать по посёлку и гавкать. Но вдруг стало скучно. Я потом поняла, что для нас это была будто бы игра. Как игра в шпионов.

— Ты скучала по этому барбосу?

— Ну... Может быть, но не долго. Потом про него будто бы забыли. А потом подросли и появились другие интересы. А теперь мне кажется, что Венерка была для меня такой вот...

Надя осматривает связанное и прикладывает к лежащей рядом спинке полосатого свитера. Кивает своим мыслям и продолжает вязать.

— Венерка была для меня такой вот мелкой и противной сявкой, которая не могла укусить, но всё время гавкала под руку.

— Смешно.

Перебралась на свою кровать, поглядела на вязание в её руках и спросила:

— Надь, а правда, что ты и с парашютом прыгала?

— Да.

— А это страшно?

— Первый раз — очень. Потом немножко страшно, но весело. Главное — чтобы с земли не стреляли.

— А бывало, что стреляли?

Надя вяжет и пожимает плечом.

— У меня — нет. У ребят — бывало. Нас учили с лёту начинать работать по земле.

— Кого это — вас? — вскочила с кровати.

— Э... — останавливает соседка вязание. Поглядев молча, она шлёпает себя по губам и возвращается к вязанию.

— Кого? — переспросила её снова.

— Никого, — вяжет она дальше. Поняла, что больше ответов не будет. И вдруг дошло, что собственная глупая шутка про службу соседки в армии оказалась правдой. И никакая она не двадцатидвухлетняя девушка, а опытный боевой робот с невероятно мощным интеллектом. Но раз ей нужно биологическое питание, то ещё скорее — она настоящий боевой кибер, о которых ходят непонятные слухи. Известно о них мало, редко кто их видел, но все что-нибудь слышали. А из-за этого слухи всегда становятся ещё более невероятными и пугающими.

* * *

— И вот из за этого ты с ним рассорилась? — удивляется старшая подруга.

— Ну да, — ответила, прихлебнув из чашки бензин, похожий цветом на зелёный чай. — Думаешь — мне не было обидно?

— Надь, ну я тебя понимаю. Но если бы я так же обижалась на каждую дурацкую шутку моего Жожика — я бы развелась до того, как старшенький родился. Он у меня реально приколист. И потом — он же не сказал — в каком месте он тебя полнит?

— А если бы я её прибила?

— А если бы ей на голову крыша упала?

— Но не упала же!

— Так и не прибила же. Или ты настолько сильная, что могла бы?

— Ну наверно — нет... Она всё-таки тоже была в железе... Да и мечи тупые...

— Куколка, не бери в голову. Все парни с придурью. Да и мы с тобой не в том положении, чтобы парнями разбрасываться.

— Мы? Ты-то при чём здесь?

— Здравствуй кума, меня дома нема. По-твоему — любой на меня с такой клешнёй накинется? Да и ты — хоть и красавица, но ты же, наверно, догадываешься...

— Совка, я вообще не могу понять — как он сразу не сбежал после моих объяснений. До сих пор раз в неделю открытки скидывает.

За прозрачной перегородкой виден не только мотоцикл Софьи-Виктории, но и примостившийся в дальнем углу Динозаврик Хонька. Стоило пожаловаться подруге на то, что некуда пристроить его на зиму — она тут же пригласила к себе. Теперь-то он уже не куча хлама, а — скорее — украшение гаража. Кивнув в его сторону, хозяйка студии интересуется:

— Будешь скучать по нему?

— Не знаю ещё. У меня ведь и дел — лопатой не перекидать — и Дядюшка тоже внимания требует.

— Точно будешь. И он по тебе будет. Я уверена. Так что заезжай почаще. Мне с тобой всегда приятно поговорить.

— Потому, что я пластиковая? — с подозрением глянула на подругу поверх чашки.

— Это познакомились мы потому, что пластиковые. Но я — знаешь ли — кого попало в близкие подруги не принимаю.

* * *

Без лучшей подруги в группе стало как-то грустно. Входя на лекцию — оглядела аудиторию. Корова всё так же сидит в первом ряду в позе сфинкса, но сближаться с ней и её подружкой теперь точно — не судьба. Слишком уж старательно вместе с Венеркой точили о них свои зубки. Вот только в итоге крошка обломала их и сдалась. Даже не просто сдалась — а капитулировала и самоликвидировалась из группы, чтобы избежать позора. Но у самой на такой акт не хватает решимости. Девчонки и некоторые парни поглядывают с насмешкой, особенно — Мигель и Игорь-нафталин. Это Венерочка придумала ему такое название за его увлечение древностями. Другие больше смотрят на подробности фигуры, от чего становится неуютно. Особенно — когда начинает присматриваться Шайба. Даже если он серьёзно — не хотелось бы провести остаток жизни под фамилией Кругликова. Потерянная прошла на своё место и села. А в конце дня вдруг обнаружила перед собой старосту. Какую-то подросшую и глядящую прямо в глаза.

— Что у тебя случилось? — спокойно спрашивает она.

— О чём ты?

— Одиноко?

— Мне? С чего ты...

— Я вижу.

— Ах — да... Ты же у нас абсолютный и универсальный гений. Ты же все видишь, всё знаешь...

— Я через это проходила. И я староста. Я не имею права тебя бросить.

— А если это моё личное дело? Если это не относится к учёбе? Если это очень личное?

Дёрнулась, чтобы её обойти, но вдруг ощутила на своей руке её пальцы, сомкнувшиеся как железные клещи.

— Ты меня знаешь, Лиза. Я своего добиваюсь всегда.

— Пусти, меня, чудовище! Пусти! Ты не человек, Надька!

— Да, я не совсем человек. Но это моё личное дело. Очень личное.

От этого откровения замерла и медленно повернулась к ней.

— Что это значит?

— Это значит, что кое-что из дурацких слухов, которые ходят про меня — правда. Что — не скажу. А теперь скажи — ты это из-за Венерки?

— Это ты выжила её.

— Нет. Ты прекрасно знаешь — она хотела выжить меня, но выжила сама себя. Я не прошу тебя дружить со мной. Можешь даже сколотить против меня новую бригаду сплетниц — я переживу. Но не изводи себя одиночеством. Я прошла через него и я знаю — как это страшно. Вернее — я и сейчас одинока.

— Ты?

— Я. Я не такая, как все. А ты — нормальная. Красивая и... Живая. У тебя всё впереди.

— А у тебя? — переспросила осторожно.

— Не знаю, — ответила она тихо. — Многое я уже потеряла навсегда. Но кое-что получила взамен. Вы все завидуете мне, но лучше бы я осталась прежней.

— Кто ты, Курова?

— Я? Красавица-отличница Надя Курова. А ты что подумала?

Покачала головой отрицательно.

— Ты чудовище.

— Одно другому не мешает. Красавица и чудовище в одном лице. Устраивает?

Снова отрицательно мотнула головой. Надя отпустила руку и усмехнулась:

— Ну и ладно. Только кончай киснуть, как жаба в болоте.

— Потёрла руку там, где Курова держала и вдруг поняла, что у неё холодные руки. И крикнула ей вслед с вызовом:

— Сама ты жаба толстожопая!

Но она только повернулась на высоких каблуках и с улыбкой показала большой палец.

* * *

Весёлый джаз стучит по ушам, но важнее — наконец-то Надя нашла время для танцев. И просто — для отдыха. И можно просто беззаботно отплясывать вдвоём под старую, но всё такую же задорную музыку. Мелькают разноцветные огни, на Наде старомодная шляпка и платье из давней эпохи. Сам оделся в старомодный костюм, который — впрочем — куплен в обыкновенном магазине одежды. Даже сумел найти чёрно-белые штиблеты. А главное — Надя простила и уже смеётся по поводу того — не полнит ли её это платье. И не надо ли ей похудеть. А после танцев влез в пальто, надел на голову шляпу и подал Наде её шубку. Короткая меховая шубка отлично смотрится с её шляпкой-клош. И можно не бояться за её ножки в тонких чулках. На улице ещё не слишком холодно. К тому же — уже успел узнать маленькую тайну. Под юбкой верх надиных ножек согревают короткие вязаные штаники, так что её батареи в тепле. И Надя садится за руль личного авто. Она иногда так и называет своего Дядюшку Патрика — на старинный манер: "авто" с ударением на последнем слоге. И уже привычно, что она сама ведёт авто по вечернему городу. А потом можно растянуть галстук и налить пару бокалов — и поставить их на стол в своей комнате. И до поздней ночи смотреть старые фильмы, а под утро заснуть в обнимку. Потому что наутро начинается чудесный день. День, когда у обоих выходной и можно просто провести его вместе.