Место для обороны у бандеровцев, сопровождавших ракеты, действительно было удобным: полуразвалившиеся каменные строения надёжно укрывали их от огня. Но если они сунутся по склону ближайшего холма или попытаются прорваться в какую-то другую сторону по открытому пространству, то их легко перестреляют полицейские. Единственный путь — проскочить к указанной рощице, а под её прикрытием уже уходить в соседнюю лощинку.

— Валить наглухо! — предупредил наших Сармат. — Чтобы никто не запел про контейнеры.

Мне Глеб приказал оставаться возле машин, и пока наши люди рассредоточивались, сержант попытался уговорить бандерлогов сдаться, обещая честное расследование и справедливый суд. А я нашёл на рации, установленной в 'Эксплорере', ещё одну волну, на которой те истерично требовали от других машин 'упашников', прочёсывающих саванну в поисках пропавшего груза ракет, немедленно прибыть на помощь.

— Они не сдадутся! — сообщил я сержанту. — Они тоже вызвали подмогу, и минимум один джип с их товарищами уже едет сюда.

Полицейский, расспросив меня о содержании переговоров, подумал и снова взялся за тангенту рации.

— Последний раз предлагаю сдаться! Через пятнадцать минут здесь будет бронеавтомобиль полицейских сил Американской Конфедерации со скорострельной пушкой, и мы пойдём в атаку.

А спустя пару минут из-за каменного сарая высунулся 'Хамви', прикрывая движущихся перебежками бандеровцев. Из-за холма снова выполз 'Дефендер', М2 которого успел дать всего одну очередь, и его стрелка тут же изрешетили огнём сразу двух пулемётов. Но очередь оказалась удачной. Двигатель 'Хамви' тут же запари́л, и бронеавтомобиль встал.

Откинулся и повис в люке пулемётчик 'хаммера', замолчал ПКМ, оставленный для прикрытия в развалинах. Через три-четыре минуты перестали раздаваться очереди со стороны тех, кто пытался достичь рощи.

— Сержант, прикрой, если что: мы пошли зачищать ферму, — прохрипел в карманной рации полицейского искажённый динамиком голос Глеба.

Ещё в первые дни моей работы у Сармата он меня поучал:

— Запомни: единственно правильный метод зачистки помещений — это когда в него первой входит граната, а следом ты.

Поэтому я ничуть не удивился разрывам, время от времени доносившимся со стороны развалин. Минут двадцать, и Глеб снова связался с сержантом.

— Всё чисто. Можете выдвигаться.

И лишь после этого из саванны послышался тяжёлый гул броневика, спешащего на помощь полицейским.

Итоги боя оказались удовлетворительными: одиннадцать укронацистов уничтожено (на недовольство сержанта тем, что ни одного из них не удалось взять живьём, Сармат развёл руки: так, мол, получилось), один убитый и один раненый полицейский. Двоих наших ребят тоже зацепило, но ранения оказались лёгкими.

— В России все гидрологи так профессионально воюют? — ехидно спросил сержант, кивнув на логотип 'Гейзера'.

— В России все мужчины служат в армии, — флегматично пожал плечами Деркулов. — Даже гидрологи. А некоторым при этом даже повоевать приходится, как мне.

— Чечня? — понимающе вскинул в голову полицейский, крепкий рыжеватый мужик лет тридцати пяти.

— Нет, ещё Афганистан...

Коп скорчил уважительную мину, и предложил схему делёжки трофеев. Обе повреждённые машины достаются полиции. Один пулемёт (с 'Хамви') тоже забирают 'конфедераты', а второй — мы. Прочее оружие, наличные деньги и вещи — в пропорции четыре к семи: семь частей нам, четыре копам. После того, как Глеб, в котором сержант безошибочно признал лидера, дал согласие, Деркулов попросил меня полить ему руки, чтобы смыть с них кровь. Заодно и помыл и свой нож.

— Прирезал кого-то?

— Нет, пальцы недостреленному 'экспедитору' отреза́л по фалангам. Наш, сука, харьковский оказался. Поэтому перед смертью у него всего-то три пальца короче стали: он меня вспомнил и относительно быстро понял, что я не остановлюсь, пока он не исповедуется. Зато, Серый, я теперь знаю, когда эти твари своё восстание начнут. Никак они не могут без привязки к памятным датам!

Киев, 9 мая 2009 года, суббота, 10:30

Памятные даты у всех разные. У кого-то это 14 октября или 28 апреля, которые, соответственно, считаются датами основания УПА и дивизии СС 'Галичина'. А у кого-то — 9 мая.

Ещё в 2005 году Ющенко попытался 'примирить' ветеранов Красной Армии и УПА во время празднования Дня Победы, усадив их за праздничный стол вместе. Да только ничего хорошего из этого не вышло: не желали победители фашизма мириться с теми, кто прислуживался гитлеровцам и стрелял красноармейцам в спины. Дело едва не дошло до потасовки между Победителями их предателями. После этого 'оранжевый' (как известно, оранжевый цвет — это самый светлый оттенок коричневого, символа фашизма) президент куда тщательнее отбирал тех, кого можно пригласить на празднования, проводимые под своей эгидой.

'Своеобразно' он праздновал и священный для многих украинцев и киевлян день 9 мая. Нет, он не запрещал его празднование, как это сделали нацисты, пришедшие к власти в феврале 2014 года, не подменял 'европейским' 'днём памяти и примирения'. Всё делалось куда мягче и ненавязчивее.

После того, как в последние дни марта 2008 года прилетевших в Киев Джорджа Буша и Кандолизу Райз встретила заполненная красными флагами центральная площадь украинской столицы, а темнокожая госсекретарь США из-за этого устроила истерику на Бухарестском саммите НАТО, Ющенко сделал соответствующие выводы. На 9 мая следующего года он потребовал от своих клевретов, чтобы на его торжественном прохождении по Крещатику по пути следования колонны руководителей Украины не было ни одного Знамени Победы, ни одного красного флага.

Разумеется, ветераны войны, которых он пригласил принять участие в шествии, категорически отказались от такого шантажа. Не все, к сожалению. Увы, но люди слабы на лесть. Даже если они много лет назад переломили хребет гитлеровской Германии. Пара десятков тех, кто прошёл вместе с сыном лагерного провокатора, 'приучившегося к хорошему кофе в немецком плену', нашлась. Кому-то Ющенко вручил за это орден, кому-то, как, например, председателю Всеукраинского Совета Ветеранов, присвоил очередное генеральское звание...

Ещё в конце 2006 года мы с Ларисой, оказавшись на Андреевском спуске, превращённом в этакий 'а-ля московский Арбат', среди продающихся картин, статуэток и прочего антиквариата, увидели старый советский флаг. Добротный, шёлковый, двустороннего шитья. На одной стороне его был вышит герб СССР, а на другой — портрет Ленина. У жены даже глаза загорелись, когда она увидела это знамя, и мы потратили чуть ли не последние 200 гривен, чтобы 'выкупить из плена' его. С тех пор едва ли не каждой массовой акции, если она как-то перекликалось с советскими памятными датами, я нёс на трёхметровой удочке-флагштоке самый настоящий советский флаг.

Скажите, разве можно было упустить случай и не нарушить строжайший запрет Ющенко на советскую символику?

Колонна формировалась в районе Бессарабской площади и должна была пройти до самого Майдана, на котором и планировалось проведение торжественного митинга, а потом — показательные выступления полка почётного караула. И весь центр Киева был наглухо перекрыт для движения автомобилей. Поэтому самой ближней точкой, куда я смог подъехать, оказалась арка под домом, через которую можно было пройти с улицы Лютеранской на Крещатик.

Ещё на подъездах к месту с нами по телефону связалась Анна Бахмач, подтвердившая: на сам Крещатик (точнее, к ограждениям, отделяющим тротуары от проезжей части) с красными знамёнами не пропускают. Так что своё знамя я нёс сквозь оцепления в непрозрачном пакете, спрятанном за пазуху. Прямо, мляха, как какой-то подпольщик в царские времена! Шучу, конечно! Увидев его у меня в руках, меня бы просто развернули назад, а подпольщика арестовали. Но аналогии такие действительно напрашивались.

А Крещатик действительно был исключительно жовто-блакытным. Указание Ющенко соблюдалось строжайшим образом. Даже коммунистов и ветеранов, традиционно собиравшихся под памятником Ленину в начале бульвара Шевченко, оттеснили с проезжей части Крещатика, и они теперь находились где-то далеко за спинами 'официальных лиц'.

Разложить складное удилище, надеть на него тяжёлый, килограмма полтора весом, флаг и примотать низ флага парой оборотов изоленты (чтобы не ёрзал по скользкому стеклопластику) — минутное дело. И не особо бросающееся в глаза, поскольку от снующих по толпе 'людей в штатском' меня надёжно прикрывают спины Ларисы и Ани Бахмач. И когда медленно ползущая колонна, возглавляемая Ющенко, поравнялась с ЦУМом, над толпой зевак поднялось единственное на весь Крещатик красное знамя!

Скандал получился знатным! Внимание участников шествия я привлечь сумел. И на фотографии, имеющейся в моём домашнем архиве, хорошо видно, что головы на советский флаг, выделяющийся ярким пятном на фоне сине-жёлтого цвета, повернули все. Кто-то, как некоторые ветераны, радостно, с аплодисментами. Кто-то, как Ющенко, Кэтрин-Клер Чумаченко и едущий в инвалидной коляске предатель Николай Мельниченко (незадолго до этого он перенёс инфаркт) — недовольно. А поскольку кругом была масса фото— и теле-объективов, кидаться ко мне и отбирать знамя у меня никто не стал: 'не кошерно' как-то для президента 'демократической' Украины это делать на виду у иностранных гостей и журналистов...

Разумеется, шли мы на Крещатик вовсе не ради хулиганской выходки, призванной подразнить Ющенко. Следом за 'официальной' колонной от памятника Ленину к музею Великой Отечественной войны должно было стартовать совсем другое шествие: ветеранов войны, не желающих идти вместе с гитлеровскими прислужниками и их детьми, а также детей, внуков и правнуков Победителей фашизма.

Эту колонну на Крещатик не пускали до тех пор, пока не закончился официоз, а Ющенко не укатил 'отрабатывать последующие номера программы'. А когда пустили, мы присоединились к этому шествию и прошли с ним по всему Крещатику и улицам Грушевского и Январского восстания до Могилы неизвестному солдату в парке Вечной Славы.

К музею пройти не удалось не только нам, но даже ветеранам: в тот день Ющенко открывал в нём всеукраинское позорище — экспозицию, посвящённую 'героям УПА'.

Порто-Франко, 06.08.30, суббота, 22:15

Несмотря на вечер (хоть на Новой Земле и многое по-другому, но разница часовых поясов тоже существует), Глеб из аэропорта направился в офис Прокофьева, а я рванул домой.

Ещё в Билокси, ожидая вылета в Порто-Франко, мы с ним хорошенько порылись в содержимом записных книжек и мобильных телефонов отстреленных на развалинах фермы бандерлогов. Составленная нами таблица имён и кличек боевиков кое-что уточняла в иерархии бандеровских структур Порто-Франко и других городов Новой Земли, а кое-какие фото 'побратимов' и вовсе были бесценными, поскольку позволяли оценить силы мятежников, с которыми уже скоро столкнётся Русская Армия.

Я же мчался домой не потому, что страстно соскучился по супруге. Среди сводок, поступивших в отделение 'Прокофьева' в Билокси за то время, пока мы возились с захваченными ракетами, было и то, что непосредственно касалось Ларисы. После приёма, проводившегося в представительстве Евросоюза, прямо возле служебной машины, было совершено нападение на постпреда ПРА и его заместительницу. Мустафин тяжело ранен, а оба нападающих убиты. О судьбе Лоры — ни слова! А поскольку в командировку мы уезжали без телефонов, у меня не было возможности позвонить ей даже из аэропорта.

Обе машины стояли во дворе арендуемого нами дома, а моя ненаглядная, отхлёбывая из бокала испанское вино местного производства, что-то строчила в ноутбуке на французском. Живая и, кажется, без следов ранений.

— Любимый, ты очень голодный? — с невинным лицом поинтересовалась ненаглядная, когда обнималки закончились, и мы убедились, что оба целёхоньки. — Тогда приготовь что-нибудь: пока тебе дома не было, я почти ничего не жрала. Я к твоему приезду даже твои любимые пельмени купила и готова их съесть. Они в морозилке. Только не забудь салат нарезать! А мне надо статью в 'Орлеанскую субботу' закончить...

В этом она вся! Работа — прежде всего. И не важно, что её героический муж, не только в очередной раз спасший Мир, но и целый день болтавшийся в небе, едва волочит ноги от усталости.

Жена у меня, правда, тоже героическая. И уже получила от представителей 'дипломатического корпуса' Порто-Франко прозвище 'Леди со шрамом' за отметину от оболочки пули на левой щеке, заработанную в бою неподалёку от Алабама-Сити.

'Дипломатический корпус' — именно так, в кавычках, поскольку дипломатов в полном смысле этих слов на Новой Земле не существует. Поскольку здесь ещё не существует ни соответствующих конвенций, ни системы международных правовых отношений. Всё — на отдельных двусторонних соглашениях между национальными анклавами, хозяйственных договорах и доброй воле здешних государств. Отсюда, например, и возникающие время от времени трения при пересечении конвоев 'Русской Армии' на границах Московского Протектората.

Статья, которую так бойко строчит Лариса, как раз о необходимости проведения Конференции по международному праву. На журналистском языке это называется 'поднять проблему'. Французский анклав Новой Земли весьма влиятелен в здешнем Евросоюзе, а поднять проблему именно во французской прессе политически правильно. Всё-таки и в Старом Мире французы считаются 'отцами дипломатии', и Лора в лице Франции получит мощного союзника в реализации её задумки создать систему международного права. Французский постоянный представитель уже пообещал ей самую горячую поддержку, когда они общались на том самом приёме. Да и не только он...

Лариса с Мустафиным по окончании мероприятия вышли на парковку, где топталась пара молодых людей. Неожиданно один из них выхватил пистолет и дважды выстрелил в Алексея, подошедшего к водительской двери. Второй тоже достал пистолет и готовился добить валящегося на асфальт представителя ПРА. На красивую полноватую женщину, сопровождающую 'дипломата', они особого внимания не обратили.

Недаром я ещё на Базе 'Россия' заставил супругу отрабатывать процесс стрельбы из подаренной ей на день рождения 'Курвы'. Секунда — и пистолет, не имеющий ни одной выступающей части и держащийся с внутренней стороны брюк на лёгкой клипсе, в её руках. Поскольку патрон, как всегда, в патроннике, а предохранителя у этой модели 'Торуса' нет, то ответный огонь она открыла немедленно, с бедра. Четыре выстрела из возможных шести, и оба нападающих лежат на асфальте: экспансивные пули имеют не только мощное останавливающее действие, но и, обычно, при попадании в туловище оставляют ранения, несовместимые с жизнью... Это я и учитывал, покупая своей супруге крошечную пластиковую 'игрушку'.

— В общем, пока ты где-то шлялся, я тут деньги зарабатывала, отстреливая бандеровцев! — гордая собой, объявила Лора. — Правда, из части премии пришлось выплатить штраф за скрытое ношение оружия.

— Пистолет хоть не изъяли?

— Не изъяли, хоть и предупредили, что в следующий раз обязательно изымут. Ну, а ты? Сколько заработал 'охотой за головами'?