Кстати, лагеря временного размещения беженцев в России создавали не только на Юге. У нас в Миассе, например, местные власти организовали такой лагерь в бывшем пионерлагере в курортной зоне, на берегу озера Тургояк, по чистоте и качеству воды практически идентичной байкальской. Ближе к зиме 2014-15 гг. оставшихся перевели в другой, более приспособленный для зимы лагерь, но в той же курортной зоне.

Если в России для беженцев Федеральная миграционная служба организовала бесплатный приём документов при оформлении статуса пребывания на территории РФ и выезды специалистов непосредственно в пункт временного размещения, то Украина собственным же гражданам регулярно ставила палки в колёса, заставляя собственными ножками пробегать все чиновничьи инстанции и платить, платить, платить за каждую бумажку. Более того, часть миасских нотариусов (например, Марина Хиноверова) и вовсе бесплатно оформляли нотариальные акты для беженцев. Бесплатным со временем стал и перевод документов, необходимых для оформления документов в ФМС.

Граждане Украины, вынужденно уехавшие на подконтрольные Киеву территории, вынуждены, как преступники, регулярно отмечаться в органах внутренних дел. Их детей отказываются принимать в школы, травят как 'сепаратистов' и 'оккупантов' сверстники, наслушавшиеся по телевизору и от родителей нацистской пропаганды. Но самое мерзкое, в Верховной Раде регулярно появляются законопроекты, согласно которым все выходцы из Донбасса планируется лишить гражданских прав. Не гражданства, как такового, а, например, права избирать и быть избранными, занимать определённые государственные должности, работать преподавателями.

Но вернёмся всё-таки в Крым.

В августе 2014 года мы с Ларисой приехали отдыхать в Ялту. Хозяйка квартиры возле Массандровского пляжа, у которой мы уже пару раз останавливались раньше, не могла нарадоваться тому, что Крым вернулся в Россию. Оставшись инвалидом после ДТП, в которое она попала в молодости, Наташа даже мечтать не могла о том, чтобы сделать операцию на Украине, а денег выехать в европейскую больницу попросту не имела. И вдруг в городской поликлинике ей предложили подать заявку на бесплатную операцию в 'континентальной' России. Уже после нашего отъезда её прооперировали в Воронеже и поставили в очередь на следующую операцию.

В эти дни в Донбассе полыхали самые горячие сражения, и на вопрос о беженцах хозяйка ответила очень коротко:

— Очень много!

Мы увидели это сами, выехав на следующий день по магазинам и рынкам. Я специально посчитал: из всех машин с не-крымскими украинскими номерами 2/3 — из Донецкой и Луганской областей. Причём, бо́льшая их часть — именно шикарные джипы и седаны престижных европейских и американских марок. Как пояснили местные жители, это те, кто перебрался отсидеться на время недолгой, как казалось 'понауехавшим', войны. Отличала таких лютая ненависть к новым властям Донбасса и России, из-за которых, как они считали, эти небедные люди терпят убытки в бизнесе.

Вечером, прогуливаясь в районе улицы Рузвельта, мы с Лорой обратили внимание на припаркованный возле кафе БМВ-Х6 с донецкими номерами, подвыпивший хозяин которой пытался 'склеить' двух молодых девиц.

— А у нас в Донецке Россия шахты закрывает! Только одни убытки от неё! — важно вещал то, кто прятался от войны на территории России.

— Много у вас тут таких? — при случае спросил я у ялтинской родственницы Ларисы, рассказав эту историю.

— Полно! — вздохнула она. — Сами в бабле купаются, а ноют, ноют, ноют! Задолбали уже! Крым теперь превратился в главный отстойник той публики. Много, конечно, и тех, кому действительно некуда деваться. Хозяин ресторана, где я работаю, целую смену из беженцев сформировал. Пашут, как звери. А 'крутые' действительно только понты колотят и нервы мотают!

Что такое — нежданно-негаданно оказаться в другой стране, прочувствовали буквально все. И проблема здесь не только в психологическом эффекте от такого поворота событий. Зачастую — это потеря практически всего имущества и элементарных денег. Поэтому иммигранты с Украины, как бы ни складывалась их новая жизнь, стараются сохранять контакты друг с другом. А при случае — помогать, чем могут.

Разумеется, лучше всех в этом плане соорганизованны 'политические'. Всё-таки большинство из нас либо были знакомы, либо слышали друг о друге. Поэтому после того, как от кого-то звучала просьба чем-нибудь помочь, тут же начинались телефонные звонки или личная переписка с предложениями вариантов трудоустройства, консультациями по оформлению документов, сбор средств на оплату каких-то сборов или переездов.

Куда сложнее было 'мирным гражданам', волею судьбы бежавших от войны. Но и им старались помочь. Например, наше финансовое положение более или менее стабилизировалось лишь к середине 2015 года, а до этого мы могли помочь лишь советом и юридической консультацией. Уже в апреле 2014, готовя документы для оформления вида на жительство, мы столкнулись у нотариуса с молодыми ребятами из Сум. Они только вернулись из Миасса в родной город, как получили повестки о мобилизации на войну в Донбассе. Уже наутро их машина катила назад, на Урал. А поскольку нотариально может быть заверен только перевод документов, сделанный кем-то другим, но не владельцем этого документа, Лора переводила записи в их паспортах и трудовых книжках. Позже мы пару раз сталкивались с этими ребятами и их земляками, тоже не желающими воевать против 'российских агрессоров', и консультировали их по документам.

К чести моих земляков, для беженцев, живущих в пункте временного размещения, миассцы собирали тёплые вещи, привозили продукты, помогали деньгами на переезд нашедшим работу в других городах. В один из наших приездов беженцы, узнав, что Лора по одному из образований юрист, просто насели на неё с просьбами помочь разобраться в тонкостях различных программ социализации.

Впрочем, не всё было так гладко и благожелательно. Наша квартирная хозяйка, увидев выставленную Ларисой 'батарею' туфель, сапог, босоножек, возмутилась:

— Да какие же вы беженцы, если у тебя столько обуви?!

В общем-то, понять пенсионерку, сын которой отсиживал второй срок, полученный за торговлю наркотиками, а сноха нигде не работала, воспитывая троих детей, про которых говорят 'мал мала меньше', можно. Если бы не её всепоглощающая зависть.

Накануне Дня пожилого человек, Вера Шакировна снова пришла возмущаться.

— Раньше нам перед праздником губернатор делал доплату к пенсии, а в этом году её не дали! Это всё из-за того, что все деньги потратили на беженцев с Украины! Вам каждый день платят по 800 рублей, а нам из-за вас денег не дали!

— Что за бред?! — возмутилась жена.

— Это женщина в очереди за пенсией говорили! Она когда-то бухгалтером в Бюро технической инвентаризации работала, она всё знает!

Миф о пресловутых '800 рублей в сутки', которые 'лучше бы людям раздали', запущенный 'либералами', распространялся со скоростью лесного пожара. Из-за него мне пришлось разругаться со своими родственниками, невесть где его подцепившими. 'Они там в деньгах купаются, а у нас пенсия в два раза меньше, чем могла бы быть!'

На содержание каждого беженца государство действительно выделяло 800 рублей в сутки. Но люди их не видели. От слова 'вообще'! Поскольку деньги выплачивались из федерального бюджета непосредственно пунктам временного размещения, и шли на централизованное питание, оплату коммунальных расходов, стирку постельного белья и тому подобное. О каком 'купании в деньгах' речь, если одна из беженок, отозвав в сторонку Ларису, смущённо попросила у неё денег на гигиенические прокладки, которые была не в состоянии купить?

Вторая волна сплетен поднялась, когда беженцы, немного придя в себя, начали искать работу.

— Приходили тут такие... — возмущалась одна из знакомых. — Им предложили зарплату двенадцать тысяч, а они отказались. Мы работаем, а они отказываются! Совсем зажрались!

'Зажрались'... И мозги есть, чтобы сообразить, что эта недовольная живёт в собственной квартире или доме, а её муж тоже получает зарплату? Если беженец находил работу, он терял право находиться в пункте временного размещения. То есть, должен был самостоятельно найти себе жильё. Хорошо, если это был одинокий человек, а семье уже нужно снимать квартиру. Скромная 'однушка' сдаётся в Миассе за 5-6 тысяч. Плюс проезд к месту работы. Можно ли на оставшиеся деньги прокормить семью из трёх-четырёх человек? Не говоря уже о покупке вещей и школьных принадлежностей ребятишкам. А таких, женщин с детьми и, например, матерью-пенсионеркой, в лагере было большинство!

Так что, испытав на себе, что значит стать беженцем, стремление помочь семье Гриши Титаренко освоиться на новом месте было продиктовано не какими-то меркантильными интересами или тайными далеко идущими планами, а долгом чести.

Порто-Франко, 12.08.30, пятница, 17:50

Статью Ларисы из 'Орлеанской субботы' перепечатали практически все городские газеты Новой Франции, Германии, Британского Союза. После этого волна перепубликаций покатилась на запад: Техас, Американская Конфедерация, ПРА, Новый Израиль, Бразилия... Очень жаркое одобрение идеи, по поступающей информации, высказывали кланы 'новоземельского Лас-Вегаса', крупнейшего города этого мира, Нью-Рино. Гробовое молчание хранили только Орден, Американские Соединённые Штаты и Московский Протекторат. До Латинского Союза и южного побережья Большого Залива вести доходят медленно, так что быстрой реакции оттуда ждать не приходилось, но, как говорила Лора, официальные представители стран 'экваториального пояса' инициативу тоже поддерживали. В частных беседах, поскольку руководство их государств ещё не вникало в вопрос, и официальной позиции 'послы' высказать не могли.

Столь быстрой реакции на какую-то газетную публикацию способствовало важнейшее для Новой Земли событие, произошедшее, пока мы с Сарматом шастали по окрестностям Билокси: пуск в эксплуатацию магистральной линии оптоволоконной связи, соединяющей Нойе-Хаффен, Орлеан, Порто-Франко, Базы и всё северное побережье, вплоть до Форта Линкольн в АСШ. Важнейшее, поскольку реально открывало новую эру качественной междугородной телефонной связи и практически неограниченного обмена цифровой информацией для жителей огромной территории. Профинансированные денежными мешками Нью-Рино, шли ударные работы по постройке ответвления линии в Техас и Неваду. Причём, ожидалось, что с началом мокрого сезона уже начнутся наладочные работы в мощнейшем дата-центре этого города, и дождливые вечера добрая четверть обыватели Новой Земли сможет коротать у телевизоров, просматривая трансляцию развлечений из 'злачных мест' Нью-Рино.

После ранения Мустафина, прооперированного в орденском госпитале и идущего на поправку, Лариса не стала исполняющим обязанности представителя ПРА в Порто-Франко, как могло ожидаться.

— Слишком мало опыта в вопросах материально-технического обеспечения российского анклава, — пояснила она. — Не потянула бы я. Да и времени бы тогда не осталось на мои прямые обязанности.

Прямые обязанности — это именно подготовка к Конференции по международному праву и дипломатическим отношениям. Так что 'променад' на предрождественский приём, собираемый Орденом, для неё был очень важен. А поскольку в приглашении, присланном на представительство, значилось 'с супругой/супругом', мне от присутствия на мероприятии отвертеться не удалось. Тем более, по словам любимой, половина 'дипкорпуса' сгорала от любопытства: кто же супруг 'Леди со шрамом', уже продемонстрировавшей коллегам не только железную логику своих умозаключений, но и воистину волчью хватку.

По словам супруги, уже ознакомившейся с историей развития международных отношений этого мира, традицию таких приёмов заложили представительства католических и протестантских анклавов. Но очень быстро Орден решил возглавить и это мероприятие, что было действительно удобно: не разорваться же сотрудникам представительств, пытаясь не обидеть ни одного из приглашающих! И уже несколько лет в канун католического рождества всех собирали в мэрии Порто-Франко, 'столицы' орденской территории на континенте.

— Радуйся, что в приглашении указан свободный стиль одежды! — посмеивалась над моим бухтением Лариса, помогая мне подобрать галстук к костюму. — А если бы я всё-таки уехала работать в украинское посольство куда-нибудь в Европу? Вот скажи, где бы я тогда искала на тебя смокинг или фрак? А там приёмы с такой формой одежды — совсем не редкость!

Первым, кому она представила меня, был первый зам Мустафина, на время болезни Алексея замещающий его на посту главы представительства ПРА, Виктор Алексеевич Пономарёв. Капитанские погоны парадной офицерской формы, в которой Пономарёв явился на приём, меня не смутили: из-за несопоставимости размеров армий Старой и Новой Россий военных, перебравшихся на Новую Землю, принимали на службу в Русскую Армию с понижением в звании на две-три ступени. То есть, 'за ленточкой' Виктор Алексеевич, плотно сбитый, матёрый мужик был бы, как минимум, подполковником то ли артиллерии, то ли ракетных войск, если судить по эмблемам в петлицах. 'Бы' — исключительно потому, что он пришёл 'из-за ленточки' уже десять здешних лет назад, за которые успел подняться от лейтенанта до капитана. Считай, от капитана 'там'.

А потом перед глазами закружился хоровод лиц. Особенно — после окончания официальной части и перехода к свободному общению. Кроме итальянки, возглавляющей представительство своего анклава в составе Евросоюза, и Ларисы, женщин-дипломатов на приёме не было.

— Это тебе не Старый Мир, где всех задалбывают гендерными квотами, протаскивая на посты откровенных дур только потому, что у них сиськи, а не член, — усмехнулась Лора, охарактеризовав свою коллегу как 'умную бабу, которая многих мужиков за пояс заткнёт'.

Не исключаю! Мне она во время краткого общения с Ларисой тоже показалась весьма толковой!

А вот представитель Московского Протектората вначале не понравился. Выглядел он довольно угрюмым, и быстро 'накачался' халявными напитками. Но не до свинского состояния, а так, чтобы всё ему стало по херу. А потом — как отрезало.

Ненаглядная щебетала по-французски с каким-то арабом, когда 'москвич' приблизился ко мне.

— Куришь? Тогда пойдём, подымим на балконе.

Немного помоложе меня. Пожалуй, лет пятидесяти. Среднего роста, полноват, с огромными залысинами, в очках, как и я.

— Доигрались, бляха! — без предисловий начал Павел: именно так он представился.

— Ты о чём?

— О наших мудаках в Москве, которые с хохлами заигрывали. И даже теперь, когда те вот-вот нам глотки грызть начнут, никак остановиться не могут! — жадно затянулся сигаретным дымом постпред и, бросив короткий взгляд на моё лицо, сморщился. — Да не строй ты из себя целочку! Знаю я, прекрасно, что ты на 'Прокофьева' работаешь! И что половину ваших бойцов уже на запад перебросили. И про то, что Демидовск наших предупредил о скором нападении хохлов, знаю!

— А если знаешь, то чего хочешь?

— Не знаю. Наболело просто. Выговориться хочется! Но не перед этими же... 'представителями цивилизованного мира', — скорчил он презрительную гримасу. — Я им цену знаю с тех пор, когда ещё атташёнком в торгпредстве работал. Нам хоть и пытались внушить, что мы после развала Союза теперь уже стали частью 'западной цивилизации', да только мы как были чужими для них, так и остались. И меня обида душит: мы в здешней Москве столько лет из себя что-то корчили, а завтра нас начнут резать те, кого наши дебилы на груди пригрели.