Это навсегда - 2

Порто-Франко. 18.06.30, понедельник, 05:45

Собираемся мы обычно быстро: два-три часа, и готовы к выезду. Но сами сборы пришлось отложить. Хотя бы потому, что конвои в ПРА ходят вовсе не каждый день, так что предстояло ещё договориться с бойцами из 'Русской Армии'. А до этого — обсудить свой отпуск с Сарматом.

Второй вопрос согласовали во время празднования моего дня рождения. Разумеется, по староземельскому календарю. Хотели отметить вообще вдвоём, посидев в ресторанчике, но Глеб, на удивление, помнил дату моего рождения, и с утра поздравил меня, поинтересовавшись, как будем гулять. Так что заседали втроём.

Ещё он меня удивил тем, что не разразился бурей эмоций или язвительной репликой на тему 'за каким хером я тогда тебя на работу брал'. Сармат припечатать умеет, и если он действительно чем-то недоволен, то взует так, что мало не покажется! Даже если орать не настроен, а говорит спокойно. Да и пофиг ему: день рожденья, не день рожденья...

— В общем, не суетитесь: конвой с надёжной охраной 18 числа рано утром отправляется. Я перебазарю со знакомыми ребятами из него, чтобы за вами присмотрели, если что.

А у самого глаза такие добрые-добрые, как в анекдоте про дедушку Ленина...

— Я тебе, Серый, с утра на работе продиктую, что нужно будет с собой взять, чтобы вам самим в дороге не напрягаться и других не напрягать.

— Это хорошо. Только ты Ларисе сначала продиктуй, какие шмотки ей в пути и в ПРА точно не понадобятся! Чтобы она хотя бы в три чемодана смогла упаковать то, что с собой повезём!

Поржали, конечно. Но пока эти три чемодана она формировала, пособачились знатно.

— Вам, мужикам, хорошо: вы по неделе можете в одном и том же камуфляже ходить, а для женщины это позор, когда она два дня подряд один наряд носит!

— Так надевай через день! А зачем тебе семь пар обуви?

— Берцы — чтобы по саванне ходить. В этих босоножках я ехать буду: в берцах ногам жарко. Во вьетнамках купаться, если река по дороге попадётся.

— Какая река? Ты же знаешь, какая здесь водная живность! В Амазонке и её притоках вообще десятиметровые крокодилы водятся! Сожрут в два счёта! А в степных реках просто нет глубоких мест, куда можно зайти, чтобы поплавать!

— Я найду! Это тапочки, чтобы по гостиничному номеру ходить. Кроссовки — если в гостинице будет спортзал. Эти туфли — к брючному костюму, а эти — к светлому, лёгкому. Как ты считаешь: они к этой блузке подходят, или лучше взять те, что со стразами?

Нет, я непременно когда-нибудь застрелюсь!

— Подходят!!!

— Точно? Пожалуй, те, что со стразами, я тоже возьму! А к джинсам со Сваровски и шитьём — вот эти, с золотистыми пряжками и камешкам. Да, ещё мокасины не забыть для города!

Писец!

Суббота и воскресенье ушли на беготню по магазинам и мастерским. Я наконец-то оборудовал 'Паджеро-спорт' держателями для оружия и купил ещё одну запаску, которую поднял на багажник на крыше. Для двух канистр моторного масла, канистры тосола, двух двадцатилитровых канистр с соляркой и четырёх шестилитровых баллонов с водой выделил угол в огромном багажнике 'Мицубиси', подальше к задним сиденьям. Туда же пошёл набор фильтров (масляный, воздушный, салонный) для ТО, которое хочу пройти в Демидовске. В тот же угол, но уже с краю, поставил четыре упаковки по шесть полуторалитровых пластиковых бутылок с минералкой 'Нойезельтерс'. В отличие от староземельской, здешняя 'зельтерская' газируется искусственно, но, как утверждают знатоки, по вкусу очень даже близка к известной германской марке минеральной воды.

В органайзер под полом багажника перекочевали из 'Дастера' ножовка, топор, складывающаяся лопатка (память о киевской совместной акции с 'ЗУБРом' Лены Мазур), два буксировочных ремня (запас карман не тянет). Не забыть складные китайские мангалы, решётки и шампура! Блин, сколько Лариса меня пилила за то, что я во время нашего бегства из Киева не захотел взять с собой складывающийся в чемоданчик мангал! Пластиковый садовый столик, как обычно, идёт на дно багажника, поверх него — китайские самораскладывающиеся палатки. На палатки бросаем надувной диван-матрас, коврики-пенки, туристические 'подпопники' на резинках, спальные мешки. Складные стулья уложу поверх чемоданов, а пока пусть валяются на палатках. Компрессор для колёс вот в эту нишу. Туда же газовую баллонную плитку, котелок, чайник и запасные газовые баллончики.

Кажется, всё из того, что уже можно уложить. Для боеприпасов место я уже определил на полу за водительским сиденьем. Лариса всё равно будет или сидеть на своём месте впереди, или валяться на заднем сиденье, ногами к правому борту. В 'Паджеро' сиденья шире, чем в 'Дастере', значит, и проблем со спиной меньше возникнет. Но медикаменты супруга закупает, в этом вопросе я спокоен.

По старой традиции полночи перед выездом не спали, потратив время на какую-то херню, и кофе варить пришлось мне, чтобы Лора, недовольная, как мегера, хоть чуть-чуть пришла в себя перед окончанием утрамбовки своих чемоданов и упаковкой сумок с едой и посудой. А когда я начал это таскать к машине, за воротами раздался звук автомобильного сигнала.

— Привет! Уже сложили шмотки?

— Слушай, ты хоть не издевайся! — в сердцах ответил я Деркулову.

— Значит, ещё не совсем. Тогда прихвати, будь добр, попутным грузом четыре сумочки. Всё равно не самому тащить, машина повезёт!

'Сумочки' оказались оружейными, каждая весом килограммов под тридцать, и мне пришлось с матюками выгружать на землю чемоданы, чтобы впихнуть их к самим задним сиденьям. Опечатанные сумки, так что содержимое, стволы и боеприпасы к ним, можно только прощупать. Можно, но не хочется из-за люто ненавидимой мной процедуры погрузочно-разгрузочных работ перед дальней поездкой.

— Кому и куда их доставить?

— Человек сам тебя найдёт, ты его знаешь. Скажет, что заберёт то, что я передал. Помочь остатки вещей перенести?

А вот за это, друг, огромное тебе спасибо! Иначе, как Высоцкий пел, я щас взорвусь, как триста тон тротила: во мне заряд нетворческого зла. Но если бы у меня были большие деньги, я бы обязательно поставил памятник изобретателю чемоданов на колёсиках!

Ну, всё: лишние приборы из розеток выдернули, подачу воды перекрыли, окна все закрыты, входная дверь на замке, 'Дастер' со вчерашнего вечера у Сармата на базе. Щелчок замка на воротной калитке, и можно трогать свой 'Паджеро' с багажником, всё равно забитым под потолок.

Бровары, Киевская область. 21 февраля 2014 года, пятница, 02:40

По строительному супермаркету 'Эпицентр' 19 февраля мы особо не бродили, прямо проследовав в отдел санфаянса. Нужную модель устройства выбрали накануне, и пока я ходил с мальчиком-продавцом оформлять счёт на оплату, Лора продолжала бродить между раковинами, ваннами и душевыми кабинками. Довольно нервно реагируя на пристальные взгляды других покупателей. Случайно поглядев в зеркало какой-то тумбочки для ванной, она поняла, в чём дело. Покупателей шокировал её вид: на лице солидной дамы, наряженной в норковую шубу, просматривались следы маскировки, накладываемой спецназовцами во время спецопераций.

Получилось это случайно. За время нашего нахождения на Майдане на лица осела копоть от сжигаемых шин. Её ровный слой жена потревожила, проведя рукой по лицу и превратив этим себя в крутого боевика, только что вернувшегося с задания...

Посмеялись мы над этим уже в машине по дороге домой.

А вечером, после обсуждения ситуации, решили потратить день на вывоз вещей из домика друзей, уезжавших на отдых в Турцию. Послезавтра они уже прилетали, и не хотелось, чтобы наши вещи валялись в Калиновке под городом-спутником Киева Броварами.

В ту ночь я просидел за компьютером до четырёх утра: нужно было отсортировать почти полторы сотни отснятых на Майдане фотографий, обработать их для размещения отобранных кадров в интернете, смонтировать и закачать в сеть отснятое видео, написать и отправить репортаж редактору сайта 'Полемика' Елене Привен в Луганск. Поэтому очень удивился, когда Лора подняла меня в девять часов:

— Вставай, что-то произошло...

Она рассказала, что в восемь часов её словно подкинуло из постели. Жили мы тогда по такому режиму, что первым делом после пробуждения врубали компьютер, и лишь потом топали в туалет. Чтобы выйдя из него можно было без задержки пробежать глазами по ленте новостей.

Ночные новости ничего необычного не принесли, но попытка снова уснуть не удалась: она что-то чувствовала, что-то происходило страшное.

Всё выяснилось после завтрака: подонки с Майдана устроили кровопролитие. Именно около восьми утра Парубий отправил под пули нанятых им снайперов мальчишек из 'Львовской сотни', только что прибывшей в город. Новостная лента пестрела сообщениями о десятках убитых как майдаунов, так и милиционеров. Точно также как практически во всех американских сценариях госпереворотов, снайперы стреляли по обеим сторонам конфликта. Фотографии и видеокадры не могли оставить равнодушными. Да, гражданская война на Украине началась 18 февраля, но до утра 20-го ещё жила надежда, что её удастся подавить в зародыше. Теперь надежды практически не осталось.

Уже спустя пару месяцев в разговоре со знакомыми, бывшими в тот день на Майдане, выяснилась причиной, почему мальчишки из Львова продолжали идти вперёд, не реагируя даже на характерные ранения, сопровождающиеся жутким болевым шоком. Перед атакой их попросту накачали американскими боевыми наркотиками, поставлявшимися на Майдан Виталием Кличко. Наркотиками, подавляющими страх и делающими человека нечувствительным к боли. Стреляли пацанам в спину из окон гостиницы 'Украина' и из консерватории. Оба здания контролировались Парубием, и никто не имел права войти в них без его разрешения. Ну, а принадлежность снайперов спалил ещё 18 февраля БЮТовец Сергей Пашинский, который тогда жил в одной квартире с адвокатом Тимошенко Сергеем Власенко.

В тот день через пару минут после нашего отъезда с Грушевского на кордоне, через который мы выехали, была задержана машина, и в её багажнике лежала снайперская винтовка. По звонку водителя на место происшествия немедленно примчался Пашинский, который молча сел за руль машины и вывез оружие и его хозяина из зоны оцепления. А через день из боевого оружия была перебита 'Львовская сотня' и несколько десятков милиционеров...

К средине дня появились обнадёживающие сведения: милиция, столкнувшаяся с завезёнными из Западной Украины автоматами из разграбленных майдаунами военных складов, тоже получила оружие и боеприпасы. Хотя вооружённые боевики с Майдана и оттеснили милиционеров к стадиону 'Динамо' и улице Банковой, их атаки захлебнулись. Министр внутренних дел Захарченко, настроенный очень решительно, заявил, что вооружённый бунт будет подавлен в течение нескольких часов. И мы занялись сбором привезённых с собой на квартиру друзей шмоток, а потом, пока не закрылись магазины, подъехали в Бровары за продуктами, чтобы, вернувшись в квартиру, можно было приготовить хотя бы простенький ужин.

.

В Броварах царила паника. Перед заправками выстроились очереди из десятков машин, а у меня, как на грех, в баке болталось бензина всего километров на 120. Если припрёт, то не хватит не только до российской, но даже до белорусской границы. Впрочем, подумав, решил не паниковать и, в случае необходимости, залить полный бак ночью, когда истерика поутихнет.

В 'МегаМаркете' нас ждал очередной шок: такого наплыва посетителей мы не видели в магазине даже в предновогодние дни. Люди будто взбесились, выгребая с полок все продукты длительного хранения: крупы, сахар, соль, дешёвые макароны, консервы... К трём десяткам работающих касс стояли очереди человек по тридцать с заваленными до верху тележками. Мы со своей парой пакетов, из которых почти половину занимала минералка, выглядели белыми воронами в этой обезумевшей, мрачно молчащей толпе.

Только в очереди к кассе мы потеряли полтора-два часа. А когда вернулись в Калиновку, нас ждал удар. Новостные ленты сообщали, что Янукович ведёт переговоры с боевиками, а в Киеве пропала милиция. Это был конец всем надеждам на то, что всё ещё уладится.

— Надо ехать, — отрезала жена.

Следом на телефон жены позвонил Сармат.

— Вы всё ещё дома? Бегом валите из Киева!

— Да мы пока в пригороде, ночью толком не спали. Сегодня соберёмся, отоспимся, и завтра утром выедем.

— Ты что, совсем ох*ела? — Глеб никогда особой нежностью в общении не отличался, но в этот раз просто орал. — Я сказал — бегом! Идиоты! Никаких 'отоспимся', схватили ноги в руки, и вперёд! Есть куда ехать? Ко мне не суйтесь: меня самого пасут, каждый день с 'Сайгой' спать ложусь!

— Есть, мы к сестре в Горловку хотим поехать, там пока пересидеть.

— Вот в Горловке и отоспитесь! Шмотки соберёте и немедленно сваливайте. И, бл*дь, чтобы никаких остановок, пока из вашей *баной Киевской области не выберетесь!

Но порядок в доме пришлось навести, чтобы не подводить друзей, а потом забить багажник шмотками, которые успели натаскать в их дом.

Тронулись мы от дома в половине двенадцатого ночи 20 февраля. Проехав в Броварах памятник Шевченко на улице Киевской, после этого без единого поворота выводящей через несколько километров на мост Метро через Днепр, я двигался за белым 'фордом' метрах в семидесяти. Скорость — километров 50 (даже пришлось чуть подтормаживать, чтобы дождаться переключения светофора). И вдруг левую сторону 'форда' осветила вспышка снопа искр, а следом между нами со встречной полосы, переворачиваясь на ходу, пролетела тёмно-зелёная 'двойка' 'жигули'. Машина, двигавшаяся нам навстречу без каких-либо фонарей, пролетела через обе наших полосы движения и приземлилась на обочину уже за нашими спинами, в полусотне метров от входа в районную прокуратуру. А 'форд' скребя по асфальту вывороченным левым колесом и оставляя на дороге полоску вытекающей тормозной жидкости, прокатился вперёд ещё метров сто, так и не выпав из своего ряда.

Я остановился метрах в пяти позади вставшего 'форда' и побежал к машине, из которой, все в облаках белой пыли, кашляя и чихая, выбрались четверо молодых, лет по 25, людей.

— Ребята, вы все целы? Раненых нет?

— Целы. Слава богу, подушки сработали... Не уезжайте, пожалуйста, пока ГАИ не подъедет! Вы же свидетель... А где... этот?

— Где-то там, — махнул я рукой назад. — Он перед моей мордой пролетел и перевернулся.

— Только вы не уезжайте, — умолял водитель.

И что, я должен был извиниться передним, объяснить, что если попаду в лапы майдаунов, то меня тут же прибьют?

Молчаливые, напуганные гаишники приехали где-то через полчаса. Их тут же обступили десятка два характерного бомжеватого вида парней, за поясами которых торчали дубинки. Они подваливали и к нам: 'Вы смотрите, только правду рассказывайте, как всё было...' Гаишников они наставляли записывать обстоятельства ДТП 'только правдиво', те молча кивали, косились на дубьё майдаунов и делали своё дело.

Пока я давал показания, двое гавриков пытались влезть в машину к Ларисе, раскручивая её на 'душевную беседу', но она заблокировала двери и отгавкивалась через отрытые окошки, строя из себя затурканную домашним хозяйством матрону. Возвышенные разглагольствования юных долбодятлов о победе национальной революции её не вдохновили, а на них нагнали скуку выдуманные ею на ходу дачные проблемы...

Как оказалось, водитель 'двойки', совершившей полный кувырок, успел снять с машины номера и куда-то сбежать. Судя по оперативности, с которой на месте ДТП прибыло два десятка 'революционеров', и пристальному вниманию к оформлению документов, он был из их компании. Но ни я ничего не выдумывал, рассказывая лишь то, что видел, ни менты не проявляли излишнего рвения, и говнюки дружно удалились с многократными истерическими воплями 'Слава Украине'. Про истеричность я не преувеличиваю: орали они изо всех сил, едва не срывая связки, шагая по спящей улочке вглубь застройки частного сектора.

На выезде из Броваров в сторону Киева мы проехали первый на нашем пути блокпост.

В этом месте на Броварское шоссе, являющееся то ли продолжением, то ли окончанием улицы Киевской, выходит окружная дорога, обводящая трассу Е-95 мимо городских кварталов. Сразу за регулируемым перекрёстком справа, если ехать в Киев, располагается воинская часть, мостостроительный батальон. Её майдауны приготовились блокировать ещё несколько дней назад, навалив на обочине кучи дров и автомобильных шин. К воинской части от автобусной остановки через трёхполосное в каждую сторону шоссе перекинут пешеходный мостик.

Блокпосты вокруг Киева — это не просто привычные по Майдану баррикады из всевозможного хлама. Броварской блокпост имел четыре ряда заграждений и глубину от 70 до 100 метров. Каждая из баррикад-заграждений упиралась одной стороной в кювет дороги, а другой в разделительный отбойник, оставляя свободной лишь одну полосу движения. Причём, проезды в баррикаде были расположены в шахматном порядке.

Баррикады сложили высотой где-то 150-160 сантиметров, искусно чередуя шины с деревянными чурбаками и поленьями. Прорваться сквозь такое препятствие возможно лишь при помощи танка: ни легковушка, ни даже тяжёлый грузовик эту сотню метров не одолеет, поскольку завязнет в обломках баррикады.

Каждая из четырёх линий охраняется парой десятков боевиков, вооружённых дубинами и бутылками с зажигательной смесью. Так что даже решившегося на прорыв немедленно сожгут если не на второй, то уже на третьей или четвёртой баррикаде. Которая тоже легко вспыхнет при попытке атаки от первой же бутылки 'коктейля Молотова', брошенной на мешанину из шин, поленьев и досок. Где-то в районе второй и третьей баррикад над дорогой проходит пешеходный мостик, на котором дежурит с десяток боевиков, а на самом мостике расставлены чурбаки, булыжники, бутылки с зажигательной смесью.

Вдоль всей змейки разрешённого проезда в два ряда стоят боевики, создавая живой коридор, по которому каждая машина вынуждена ехать не быстрее 10 километров в час. Останавливают машину не возле первой баррикады, а посреди блокпоста, между второй и третьей линией заграждений. При этом сзади смыкается коридор, а впереди по ходу движения он ещё не разомкнулся. Хоть для легковой машины, хоть для грузовика, человеческое тело под колёсами и днищем — самое неприятное препятствие. Нет, не из-за моральных или психологических ограничений желающего прорваться. В человеческом теле вязнут колёса, а попав под днище, оно тормозит машину до тех пор, пока не сотрётся об асфальт. При такой системе проверки машин водителю невозможно вырваться из ловушки: впереди препятствие из людей, готовых немедленно метнуть зажигательную смесь в машину, сзади тоже.

Несведущему может показаться странной столь грамотная организация блокпостов. Не знающему, кем были инструктора сельских парней и девиц, наехавших из Галичины. А были ими никто иные, как подчинённые бывшего при Ющенко и после госпереворота руководителем Службы безопасности Украины Валентина Наливайченко.

Боевики в бронежилетах, надетых поверх гражданской одежды, и армейских касках остановили и нашу машину, преградив дорогу и маяча дубинкой. Один в упор засветил в глаза фонариком, рассматривая наши лица.

— Куда едете?

— Домой, — недоумённо пожал я плечами.

— Куда домой? — уже настойчиво потребовал ответа один из боевиков. Второй продолжал светить внутрь салона, разглядывая вещи.

— В Киев! — ещё более недоумённо ответил я, кося под совершенно несведущего о происходящем дачника, решившего вывезти шмотки с дачи или из загородного дома.

Боевик ещё раз заглянул в салон и махнул дубинкой:

— Проезжайте!

Потом помаячил тем, кто был впереди нас, и те расступились, создавая коридор.

Подтверждение тому, что киевская милиция попряталась, обнаружили через пару километров, проезжая пост ГАИ, на котором инспектора всегда дежурили круглосуточно. Окна и двери двухэтажного типового здания стационарного поста были наглухо замурованы ролетами. За восемь лет жизни в Киеве, проезжая мимо него в любое время дня и ночи, я такое видел впервые.

Заправка ТНК на въезде в город сияла огнями, но ни одной машины возле колонок не было, и я подъехал, чтобы заправиться.

— У вас сегодня не весь бензин вымели? — поинтересовался я, намекая на дневную истерию.

Парень-оператор, который частенько меня обслуживал, когда я заглядывал на эту колонку, тяжело вздохнул, видимо, вспоминая, что здесь творилось в начале его смены.

— Минимум на сутки ещё хватит!

— Ну, значит, и мне залить до полного бака тоже хватит!

Тряпьё собирала жена, а на мою долю осталась техника: компьютеры, телефоны, фотоаппарат, зарядные к ним, телевизор, который уже года два работал у меня монитором стационарного компа. Но перед этим жена загнала меня подремать перед ночной дорогой хотя бы часок.

В течение получаса я перетаскал все приготовленные вещи в машину. Задние сиденья сложил, и всё пространство за передними креслами было забито шмотками под потолок. Сверху оставалось только место для ползающей на пузе кошки. Брали только то, без чего нельзя было обойтись. С расчётом, что в эту квартиру мы можем уже больше никогда не вернуться.

Попавшаяся возле подъезда соседка по лестничной площадке никаких вопросов не задавала: в доме уже привыкли, что мы неожиданно можем с вечера навалить в машину вещей и куда-нибудь умотать на пару дней или даже на месяц. Мало ли, куда нас несёт на этот раз?

В половине третьего, когда мы возвращались по Броварскому проспекту, являющемуся началом пути на Чернигов, Минск и Москву, движение в Киеве не прекращается никогда. Мы же ехали почти в одиночестве. За три с половиной километра от метро Левобережная до Лесной нам попалось всего три или четыре машины. Совершенно пусто было и в районе гостиницы 'Братислава', 'Детского мира' и кучи развлекательных и торговых точек, мимо которых мы проезжали.

Пятимиллионный Киев боялся новых хозяев города. На перекрёстках, возле круглосуточных магазинов и развлекательных заведений, у станций метро, где постоянно кто-то ходит, звучат разговоры и горят фонарики на крышах такси, в ночь на 21 февраля всё как вымерло. Ни такси, ни работающих круглосуточных киосков, ни запоздалых пешеходов. Только время от времени группы по 10-15 человек с дубинками и в разнообразных касках спешат куда-то. Где-то строем, где-то плотной толпой.

Выехать на Харьковскую трассу можно двумя путями: либо тащиться через четверть города, а потом преодолевать блок-пост возле аэропорта 'Борисполь', о котором я успел прочитать в интернете, либо возвращаться до объездной Броваров, с которой по местной дорожке через 25-30 километров можно выйти на харьковскую трассу уже за Борисполем. Первый вариант не исключал ещё одного блок-поста на выезде из Киева, поэтому выбрали второй путь. Тем более, как он организован, мы уже видели, что отвечать — знаем: решили пересидеть смутные времена у подруги жены в селе под Броварами.

К слову, она за пару дней до этого уехала к матери в Днепропетровск, когда по селу стали шляться уголовники, выпущенные из захваченного правосеками Бориспольского СИЗО, немедленно нарядившиеся в каски и бронежилеты и принявшиеся орать 'Слава Украине'. Жила она на самой окраине села в хорошем, недавно построенном коттедже, вдвоём с полуторогодовалым сыном. Дама хоть и боевая (доводилось на восьмом месяце беременности палить из пистолета под ноги охамевшим строителям, решившим тряхнуть деньги за невыполненную работу с 'глупой бабы'), но чем закончится стычка для ребёнка, предугадать было сложно. И когда подруга позвонила с вопросом, что ей делать, Лора наорала на неё и потребовала немедленно уезжать.

Что собой представляет майданная публика, подруга прекрасно знала, поскольку ей каждый день приходилось таскаться на работу в МИД, завозя перед этим сына в ясли, расположенные в двух сотнях метров от Майдана. Поэтому без разговоров прыгнула в машину и укатила в ночь за 600 километров.

Живя за тысячи километров и не наблюдая процесс деградации 'мирных митингующих' собственными глазами, трудно даже поверить в возможность такого освинячивания (прошу прощения у свиней за это сравнение) почувствовавших свою безнаказанность выродков. Но факты говорят сами за себя: после того, как майдауны посреди учебного дня напали на одну из школ, выломав всё, что только можно было, для сооружения своих баррикад под Кабмином на Грушевского, около 25 тысяч киевских детей, учащихся в центре, перестали посещать занятия. Родители просто боялись их выпускать из дома. А когда в дома на Крещатике стали врываться вооружённые правосеки и требовать от жильцов перебраться в одну из комнат, чтобы в остальных могли поселиться 'участники революции', на прилегающих к Майдану улицах остались жить лишь те, кому некуда было уехать. Остальные быстро разъехались. Кто на дачу, кто к родственникам, кто на съёмные квартиры на окраине.

Да что там дети? Сколько человек погибло в Киеве из-за того, что майданные уроды не пропускали 'Скорые' к тем, кто жил внутри периметра 'территории революции'. 'Революций без жертв не бывает', цинично разглагольствовали эти ублюдки в ответ на мольбы врачей и родственников людей, умирающих без медицинской помощи. Твари!

Второй раз проехали через блок-пост на окраине Броваров в прежнем порядке: остановка в глубине блок-поста, фонарик в лицо. Если на пути в Киев мы стояли спиной к уличным фонарям, освещающим прилегающую к перекрёстку территорию, то теперь, кроме фонариков, на нас светили ещё и они.

Увидев нас, командовавшая пропуском женщина лет тридцати пяти, просто расплылась в улыбке:

— Проезжайте! Счастливого пути!

То, что майдауны были в эйфории от осознания своей победы, мы обратили внимание ещё в первый раз. Но если тогда нас разглядывали молодые мужчины, подавляющие ликование, то эта женщина эмоций не скрывала. Возможно, она расцвела в улыбке не только из-за победы. Когда мы отъехали метров сто и повернули на броварскую объездную дорогу, Лариса задумчиво произнесла:

— Откуда-то я знаю её лицо... Не могу вспомнить, где мы пересекались, но я её знаю.

Позже она всё же припомнила: это была младшая сестра её институтской подруги. И, скорее всего, тоже узнала мою жену. Но это было уже спустя несколько дней, а пока Лариса рассмеялась:

— Знали бы эти придурки, кому они счастливого пути пожелали!

Техас, Аламо. 23.06.30, суббота, 17:30

Блинский мама! Она всё-таки НАШЛА!!!, где можно искупаться! И с торжествующим видом прошествовала в речку Аламо-Крик в специально взятых для купания вьетнамках: мол, я тебе говорила, что такая пара обуви действительно необходима, а ты не хотел, чтобы я их брала!

Нет, я не сомневаюсь в способностях своей любимой. Особенно — после десяти лет только официального брака. И хорошо помню, как она отыскала небольшой прудик с лилиями даже на крошечной речушке Большая Караганка в Аркаиме 22 июня 2013 года. В самый пик наплыва людей, когда на огромном участке степи собирается до пяти тысяч автомобилей тех, кто решил посетить древнее городище пра-ариев именно в день летнего солнцестояния. А пляж в городке Аламо, расположенном примерно посредине Северной дороги в новоземельском Техасе, в сравнении с тем прудиком — верх цивилизации! Даже кабинки для переодевания в наличии, а также пара грибков-зонтиков, под которыми можно укрыться от палящего солнца.

День передышки, устроенный нам бойцами конвоя 'Русской Армии', все использовали по-разному. После того, как я, заплатив 50 центов за час использования эстакады (хотя реально 'Паджеро' провёл на ней минут 15) слазил под машину и проверил состояние ходовой, мы отправились на пляж. Опытные путешественники помчались в здешний оружейный магазин, славящийся невысокими ценами на боеприпасы. А переселенцы, едущие в русские Протектораты, атаковали прочие лавочки и местные автомастерские: дорога оказалось нелёгкой, и кое-каким произведениям сов— и росавтопрома действительно требовалась помощь механиков. И не только из-за отказов механизмов у изрядно ушатанных экземпляров, 'буханок', 'Нив' и китайских кроссоверов. Среди водителей оказалось несколько совершенно неопытных, не умеющих ездить в колонне, и не обошлось без въездов в корму следующих перед ними машин. Благо, с невысокими относительными скоростями, но фары и решётки радиаторов кое-кому придётся менять.

Собственно, уже первый день выявил почти всё: и отсутствие опыта, и недостаточную подготовленность машин. Ребята из 'Русской Армии' действовали быстро и слаженно: тех, кто не мог ехать своим ходом после поломки или столкновения, быстро цепляли кому-нибудь на буксир, а к неопытному водителю подсаживали 'инструктора'.

Северная дорога мало чем отличается от просёлков, по которым мы частенько мотались на рыбалку или за грибами-ягодами. Разве что, менее убитая, поскольку после мокрого сезона по ней пускают грейдеры, а если в течение сухого сезона тяжеловесные грузовики таки разбивают её, то рядом в степи просто прокладывают новую колею, и всё.

Рассказывают, что раньше по Северной дороге ездить в одиночку было равнозначно самоубийству из-за обилия бандитов. Особенно здесь, в окрестностях Аламо, в местности, называемой 'Угол', куда регулярно наведывались банды из Латинского Союза. При защите городка от одной из особо крупных банд погиб Чамберс, человек, первым ступивший на Новую Землю и обследовавший добрую половину известных ныне земель. Но лет девять назад Русская Армия (тогда ещё действительно армия, а не одноимённая ЧВК) совместно с техасцами 'закрыла Угол', разгромив наиболее крупные банды и перекрыв проходы в горах, через которые они проникали в Техас. Теперь о тех временах напоминают лишь крепости фортов-заправок, расположенных вдоль трассы Северной дороги.

Нет, нападения на машины время от времени по-прежнему происходят, но масштабы их намного меньше, чем это было раньше. Болтают, что некоторые из здешних 'Соловьёв-Разбойников' теперь превратились в добропорядочных содержателей фортов-заправок и торжищ, организованных вдоль трассы. Совсем как в 1990-е на горном участке федеральной трассы М5! И тогда там, и теперь здесь ушедшие в бизнес бандиты не только отошли от 'гоп-стопа', но и сами разбираются с 'залётными' грабителями. Жёстко разбираются, при первом же намёке на причастность к дорожным грабежам.

Раньше форты-заправки представляли собой настоящие крепости, способные выдержать многодневную осаду, отстояли друг от друга на 300-500 километров. И они разительно отличаются от построенных лет пять-семь назад. Прежде всего — архитектурой. Теперь это не крепости, а просто приспособленные к тому, чтобы дать отпор нескольким бандитам, точки инфраструктуры. С узкими, высоко расположенными окнами (чтобы от случайных пуль не пострадали клиенты) гостиничных номеров, небольшими парковками на полтора-два десятка машин, обнесёнными лёгкой оградой. А рядом — непременно пять-десять домиков, несколько лавочек, и простенькое кафе, где проголодавшегося путешественника накормят простой и здоровой деревенской пищей.

Организованные караваны у таких заправок останавливаются только в случаях крайней необходимости, предпочитая давно 'застолблённые' точки, а для одиночек или передвигающихся вместе небольших компаний это — самое то. В том числе — для дальнобойщиков, снующих по Северной дороге. Именно на такой 'новой' точке я и отцепил взятый на буксир по просьбе бойцов РА УАЗ 'Хантер' с потёкшей помпой.

Северную дорогу прокладывали очень давно, с таким расчётом, чтобы избежать переправ через мощные, глубокие реки. Поэтому она идёт по предгорьям целой серии горных систем, отделяющей северные 'дикие земли' от 'цивилизованного юга'. И только за сутки до приезда в Аламо попалась система, именуемая Меридианный хребет, тянущаяся с севера на юг. Ну, как сказать 'горная система'? Просто череда пологих спусков и подъёмов, более затяжных, чем обычно. Что-то вроде Бугульминско-Белебеевской возвышенности в Башкирии и Татарстане: сроду не подумаешь, что это горный хребет, когда по трассе М5 едешь.

Подъёмы небольшие, но жарко, конвой плетётся со скоростью самой медленной машины (зачастую — километров 40 в час), вот и не выдерживают системы охлаждения некоторых раритетов. А те, кто всё-таки дотянул до Аламо, здесь уже либо продают за бесценок технику, никуда не годную в условиях Новой Земли, либо пытаются привести её в более или менее живое состояние. На этом город и живёт: ремонт автотехники, гостиницы, обслуживание проезжающих, производство продуктов.

Прикольно то, что здесь неприлично появляться на улице без оружия. Мы, естественно, длинноствол за собой таскать не стали, а кобуры с пистолетами пришлось нацепить на пояс. В том числе — и во время поездки на пляж.

Вода в Аламо-Крик холодная, сказывается близость к истокам, расположенным где-то в горах Сьерра-Невада, но Лариса, в отличие от меня, и во льдах купается. Холодная — это по меркам жарких стран. Градусов 19-20, не холоднее, чем в озере Тургояк. И такая же прозрачная, каждый камешек на дне видно. В общем, я тоже после пекла степных дорог в реку влез, чтобы освежиться. А когда нужно было выползать на берег, случайно глянул на камешек, попавшийся под руку. Блин, да это же обломок яшмы! И полно на дне таких! Надо это себе на ус намотать!

Четверо суток в пути — рекорд для нас с Лорой. Всякое за это время было. И спину ей разминал по вечерам в гостинице, и уколы колол на заправках, чтобы снять спазм сосудов. Всё-таки тяжело часами сидеть в одной позе. Конечно, время от времени она уходила валяться на заднее сиденье машины, наглухо завесив окна полотенцами: этот способ спасения от солнца она изобрела ещё во время поездки с Урала в Крым в 2014 году. Поэтому день отдыха в Аламо мы с полной отдачей потратили на то, чтобы расслабиться. И не только купанием в местной речушке, но и прогулкой по местным заведениям общепита, коих оказалось неимоверное количество и на любой вкус. Ведь помимо русских Протекторатов, Северной дорогой добирались переселенцы и в Бразилию, и в Латинский Союз, и в Автономную территорию Невада и Аризона, и в северные районы Техаса и Американской Конфедерации.

От одного из кафе Ларису покоробило. Точнее, не от самого кафе. На его вывеске довольно умелая рука художника изобразила героев советского мультсериала про казаков. Казаки держали нарисованный плакат с названием заведения 'Козаченьки', а за их спинами развевались шесты с жёлто-блакитными знамёнами. Которые и вызвали неприятие жены. Вместе с разухабистыми 'гоцалками', доносящимися из раскрытых окон.

— А я бы всё-таки зашёл.

— Мазохизмом страдаешь?

— Нет, просто хочу посмотреть, чем украинська дияспора на Новой Земле дышит.

К счастью, в этот момент 'гэп-гэп-гэп' закончилось, и спустя несколько секунд в кафе из динамиков запела Ротару.

В общем-то, ничего вызывающего в кафе не наблюдалось. Да, бегают официанты в вышиванках. Да, меню, помимо английского, написано по-русски и по-украински. Да, карта Украины висит, в которую посетители втыкают булавки, обозначая место, откуда они прибыли. И среди посетителей — несколько человек из нашего конвоя, лица которых мы уже успели запомнить за время остановок в пути.

Лора немного успокоилась, заказала борщ, деруны, домашние колбаски и узвар. Мне не хотелось горячего борща, и я попросил повторить деруны, колбаски и узвар, но пожелал, чтобы блюда начали подавать с окрошки. Пока обедали, в музыкальном центре песни Ротару поменялись на один из первых концертов 'Океана Эльзы'.

— Как вам понравилась украинская кухня? — любезно поинтересовался молодой официант, приняв деньги.

— Да она для нас, вообще-то не в новинку, — улыбнулся я. — Мы из Киева.

— О, извините! В Киеве действительно очень много русскоязычных. Давно на Новой Земле?

— Меньше месяца.

Лора отошла 'припудрить носик', и я беседовал с парнем, как до этого, насколько я заметил, беседовали и другие клиенты.

— В Москву или в Демидовск?

— И в Москву, и в Демидовск. Мы ещё не определились, куда из Порто-Франко переселяться. Хотим посмотреть, и уже потом решать: то ли оставаться в Порто-Франко, то ли в какой-либо из Протекторатов переехать.

— Вам, киевлянам, в Демидовске не понравится. Там никакой свободы! Типично русская военная диктатура. А в Москве — ментовская. Лучше подумайте о переселении в Одессу. Скоро произойдут большие перемены, и весь юг Протекторатов, может быть, даже включая Москву, станет свободной Украиной.

— Извините, кажется, моя жена уже вышла, — поднялся я из-за стола, не меняясь в лице.

— Если вам дорога Украина, то почитайте это, — положил он на стол передо мной тонюсенькую брошюрку, вынутую из-под блокнота своей папки официанта.

— Обязательно почитаю! — усмехнулся я, укладывая в нагрудный карман камуфляжа брошюру форматом А6 с оуновским трезубцем на обложке.

— Счастливого пути! Нехай вам щастыть!

— Спасибо!

Что это? Попытка завербовать в ряды украинских националистов? Забавно!

Воронеж. 25 февраля 2014 года, вторник, 16:10.

Весь рублёвый запас денег мы потратили, пообедав вначале под Миллерово, а потом на подъездах к Воронежу. Попытки поменять имевшиеся у нас доллары на рубли обернулись полным провалом: ночью не работал ни один 'обменник'. Даже всезнающие таксисты разводили руками, отсоветовав соваться на вокзал и в аэропорт. Мол, только время зря потратите. А тут ещё лампочка указателя аварийного запаса топлива загорелась.

Выход, конечно, был: переночевать в мотеле, а поутру поменять деньги, заправиться, и ехать дальше, в сторону Урала. Но... проехав по дороге Воронеж — Тамбов километров двадцать, так и не нашли мотеля, где у нас согласились бы принять доллары. Хотя бы в качестве залога, поскольку утром мне всё равно нужно было вернуться в Воронеж: на заправках доллары уж точно никто не возьмёт! Пришлось возвращаться, иначе бы у нас просто не хватило бы на это бензина.

На всякий случай заглянули в шикарную загородную гостиницу для новобрачный 'Актос', известную нам по прошлогоднему путешествию на Урал, и, о, чудо, тамошняя барышня на ресепшен не только пустила нас переночевать 'в долг', но и оценила нашу ночёвку всего в две тысячи рублей.

'Утром' (после полудня, когда мы проснулись) я уехал в город, но и днём мне пришлось обежать четыре банка, чтобы обменять доллары. А когда всё было сделано (Лариса меня потеряла, поскольку у неё на телефонном счету кончились деньги, и она не могла мне позвонить с украинского мобильника), вернулся на заправленной машине в гостиницу.

Пока перекусывали, расплачивались за проживание и собирали вещи, включили телевизор. В новостном сообщении о событиях на Украине говорилось, что вчера Верховная Рада назначила председателем СБУ Валентина Наливайченко. И по этому назначению стало ясно, что за режим пришёл к власти в Киеве.

В студенчестве Наливайченко получил кличку Валик Кастрюлеголовый. За весьма специфическую форму черепа, действительно напоминающую перевёрнутую вверх дном высокую и узкую кастрюлю. Тем не менее, дураком его может назвать только тот, кто ни разу не сталкивавшийся с ним. Он враг, и ОЧЕНЬ умный враг. Коварный, подлый, беспринципный, но умный и расчётливый.

О моральных качествах Наливайченко, помимо личных наблюдений (и мне доводилось пару раз сталкиваться с ним на мероприятиях, и Ларисе намного чаще в Верховной Раде), нам было известно от его университетских однокашников. И эти рассказы разительно отличаются от сказок Наливайченко про историю его женитьбы.

Валик, приехавший в столицу Украинской ССР из провинции, как и многие симпатичные парни, имел пассию в студенческом общежитии Киевского университета. Девица была одного с ним происхождения, такая же провинциалка. Отзываются о ней неплохо: скромная, умненькая, симпатичненькая девочка. К середине учёбы она забеременела, и дело шло к свадьбе. Но перспектива уехать после распределения преподавать в какой-нибудь Усть-Переп*здюйск с ребёнком и женой, находящейся в декретном отпуске, совсем не вдохновляла будущего руководителя украинской контрразведки.

Выход он нашёл в знакомстве с приёмной дочкой председателя КГБ УССР, которую ударными темпами охмурил и обрюхатил. Папа-гэбист не только обеспечил пышную свадьбу, но и стремительное продвижение зятя по служебной лестнице. Как говорится, 'и тут ему попёрла карта'. Валик очень быстро оказался слушателем советской разведшколы, из которой, по его словам, высказанным после объявления люстрации бывших сотрудников КГБ, он отчислился по собственному желанию. По данным же, опубликованным российскими спецслужбами, успешно закончил. После чего по возвращении в Киев был определён на службу в МИД Украины.

Завербовали его американцы во время работы консулом в Вашингтоне. Впрочем, в украинском министерстве иностранных дел его знали как грамотного специалиста консульского профиля. По практике МИД, консулы — 'чёрная кость' дипломатов, проклятые люди, не имеющие ни минуты личного времени. При этом, в силу специфики, дипломат может перейти на консульскую работу, но консулы крайне редко меняют специализацию и становятся дипломатами. И уж тем более — уходят в руководящие органы спецслужб. Но после назначения руководителем СБУ (в бытность Ющенко), он как будто свихнулся, полностью улёгшись под американцев и раздвинув ноги.

Наиболее известна история, когда в июне 2008 года с подачи Наливайченко погоны выпускникам Академии СБУ (в том числе тем, кто готовился для нелегальной работы за рубежом) вручал американский посол. Но мало кто знает, что на протяжении двух курсов этих людей ряду дисциплин обучали штатные сотрудники ЦРУ. Имевшие возможность не только 'срисовать' всех будущих секретных агентов, но и за два года составить их подробнейшие психологические портреты. То есть, сотрудники украинских спецслужб, попав за границу, мгновенно попадали 'под колпак' американцев, имеющих на руках детальные рекомендации, каким способом можно заставить каждого из них работать на Штаты.

Ещё менее известна история с письмом генерал-майора Быка своему начальнику Наливайченко В.А. с подробнейшими сведениями о высокопоставленных украинских дипломатах, завербованных иностранными (преимущественно — американскими) спецслужбами: когда, при каких обстоятельствах, кем именно завербованы. Список большой и подробный, с фиксацией времени и обстоятельств вербовки каждого фигуранта. Желающие легко отыщут сканы этого документа в интернете.

Валик НИКАК не отреагировал на полученную информацию. НИ ОДИН американский агент не только не был привлечён к ответственности, но и даже не был отстранён от работы. Зато сам Наливайченко в дни 'Евромайдана' стал доверенным лицом американского посла, осуществляя связь между американским посольством и боевиками-правосеками.

Именно Наливайченко и его бывшие подчинённые во время многочисленных 'полевых сборов' украинских террористов консультировали террористическую организацию 'Тризуб', ставшую ядром 'Правого сектора'. В сети можно найти немало фотографий, на которых Кастрюлеголовый вместе с Дмитрием Ярошем проводят полевые занятия боевиков.

Двух этих тварей связывают давние дружеские отношения. А ни дня не работавший Ярош, посвятивший свою жизнь делу организации 'украинской национальной революции' (на самом деле — нацистской, поскольку идеология 'Тризуба' — это идеология классического нацизма), во время депутатства Наливайченко в 2012-2014 годах был его помощником на общественных началах. Имеются в инете и сканы удостоверения Яроша, помощника депутата Наливайченко.

Ещё во времена 'первого пришествия' Наливайченко под крылом СБУ действовал так называемый 'институт памяти', возглавляемый идейным нацистом Владимиром Вятровичем. Деятельность данного института заключалась в подтасовке истории. Преимущественно в трёх направлениях: доказательство вины русских в 'голодоморе', обеливание бандеровцев из УПА (соответственно, очернение боровшихся с ними чекистов), и доказательство колониального угнетения Украины Советской властью. При этом 'институтом памяти' изымались и уничтожались из архивов исторические документы, а вместо них вкладывались свежесостряпанные подделки. Также распоряжением Наливайченко все сотрудники СБУ были обязаны изучить историю УПА (в версии, написанной канадскими бандеровцами) со сдачей соответствующего экзамена. А также в обязательном порядке посещать все постоянно действующие (в регионах — передвижные) выставки, посвящённые 'героической деятельности' УПА.

Особая любовь Наливайченко к нацистам проявилась не только в дружбе с Ярошем. После государственного переворота и повторного назначения его руководителем Службы безопасности Украины, центральный аппарат украинской контрразведки превратился в фактически легальное подразделение ЦРУ. По рассказам бывших сотрудников СБУ, весь пятый этаж здания на ул. Владимирской (центральный офис украинской контрразведки) был отдан во владение американцев. В самом аппарате спецслужбы прошла грандиозная чистка 'неблагонадёжных', в ходе которой уволено около двух с половиной тысяч сотрудников. В первую очередь тех, кто занимался разработкой неонацистских организаций. Их места заняли 'идеологически правильные' представители фашистов. Так идеологией в СБУ стал ведать заместитель Олега Тягнибока по партии, экс-руководитель Львовской областной организации ВО 'Свобода', знаменитый своей любовью к Гитлеру и Геббельсу 'Нахтигаль' Юрий Михальчишин. Его, распространявшего в интернете работы идеологов германского нацизма, Наливайченко назначил своим помощником.

С началом карательной операции в Донбассе в Службу безопасности Украины пришло огромное количество 'правосеков'. Именно это стало причиной превращения СБУ из достаточно интеллигентной, действующей почти всегда в рамках закона, в практически полный аналог (по используемым приёмам и методам работы) Гестапо. Спецслужба, возглавляемая Наливайченко, не просто перестала гнушаться, а в качестве непременной практики стала использовать аресты под надуманными предлогами. Например, так было с двумя предпринимателями в Одессе, арестованными за реализацию спутниковых антенн, принимающих российские телеканалы. За это им выдвинули обвинения в финансировании терроризма и сепаратизм. 'Орлы Наливайченко' широко практиковали похищения людей, подбрасывали неугодным оружие, взрывчатку, боеприпасы, зверски избивая свои жертвы. Всё это проделали, например, с харьковским профессором Алексеем Самойловым, просидевшим в тайной тюрьме СБУ полгода в качестве незарегистрированного узника, и многими другими. Рядовой практикой стали грабежи, пытки и даже убийства подозреваемых сотрудниками СБУ без суда и следствия. В том числе — и в процессе пыток.

Американская Конфедерация, форт-заправка 'Баффало-Крик'. 24.06.30, воскресенье, 19:30

Новый день, новый путь. Только дорога через саванну и предгорья Сьерра-Гранде та же, что и раньше: засохшая под палящим солнцем растительность и пыль, проникающая внутрь машины даже через фильтры. У нас-то хоть кондиционер, не переставая, работает. А каково тем, кто на 'уазиках' и 'жигулях'? Им приходится целый день сидеть с раскрытыми окнами, и на заправках, где мы делаем остановки, на них смотреть страшно: серые лица, серые тряпки, которыми они рот и нос завязали, серая одежда. Точнее, всё серо-жёлтое, в тон местной почвы.

После большой развилки, где от Северной дороги отходит ответвление на Нью-Рино, местный аналог Лас-Вегаса и Чикаго 1930-х в одном флаконе, машин в конвое стало немного меньше. Зато добавились пяток новых, крутых джипов с русскоязычными наклейками. Как говорят знающие люди, московская 'крутизна' возвращается с загула в Нью-Рино.

— А почему не напрямую через Форт Джексон и Форт Ли? По карте, вроде бы, им ближе...

Сержант из 'Русской Армии' усмехается:

— Ближе. Зато опаснее. В последнее время какие-то мрази появились близ границы Московского протектората и Американской Конфедерации. Переодеваются в нашу форму и грабят одиночек или небольшие конвои. Очень жестоко, никого в живых не оставляют. И обязательно, суки, что-нибудь оставят, чтобы на нас след навести: то кусок оборванного шеврона, то эмблему с петлички, то какой-нибудь наш бланк. Конфедераты с ног сбились, найти не могут, кто это. Поэтому московские и предпочитают доехать в нашем конвое до границы между Протекторатами, а уж оттуда вернуться в Москву.

Москвичи долго препирались с командиром конвоя, требуя себе место в голове пелетона, чтобы поменьше глотать пыль. Лишь один из них, высокий, за 190 см крепкий молодой мужчина не ввязывался в спор, стоя в стороне. В конце концов, ему это надоело, и он, махнув рукой, двинулся к своей машине, 'пятисотому' 'Гелендвагену'. Короткая стрижка, карие глаза, коротко стриженная бородка и усики.

— Здравствуйте. Мы, кажется, вместе летали в Страсбург? — неожиданно остановился он, внимательно присмотревшись к Ларисе.

Потом перевёл взгляд на меня, подумал и добавил.

— А вы... Я вас видел в Раде. Вы — муж Ларисы Андреевны? — удивился он.

— Да, Виктор... Викторович.

— Да бросьте вы! Просто Виктор.

Я всегда считал, что из всей семьи Януковичей это — самый порядочный и человечный. И искренне сожалел, когда в СМИ появилось сообщение о его гибели на Байкале.

— Только не задавайте вопросов, что я здесь делаю и как тут оказался!

А мы и не задавали. Оно и так было понятно: Ростов — это не навсегда, а Россия слишком прозрачна, чтобы избежать мести со стороны нацистов. Пример Жени Жилина показателен. Саша 'Стоматолог' — фигура тоже слишком завязанная на семейный бизнес, чтобы отправить его чёрт знает куда готовить 'запасной аэродром' для безбедной старости Папе. Именно так, с большой буквы его называло всё окружение четвёртого президента Украины.

Виктор ничуть не изменился: всё такой же простой в общении, приятный молодой человек, которому нет никакого дела до чего-либо, кроме своих увлечений: автоспорта и компьютеров. Только взгляд стал чуть жёстче. То ли здешние реалии повлияли, то ли обстоятельства февраля 2014 года.

Мы поболтали, будто знали друг друга много лет, вспомнили общих знакомых, рассказали новости о них.

— Пошли! — позвали его недовольные спутники, которым, видимо, так и не удалось уболтать начальника конвоя. — С этими уродами вообще невозможно разговаривать!

— Увидимся на ночёвке! — приветливо помахал рукой Янукович-младший.

Ночевали у форта-заправки километрах в восьмидесяти после переправы через Баффало-Крик, там, где на Северную дорогу выходит прямая полевая стёжка от Форта Джексон. По радио колонне передали неблагоприятный метеопрогноз, и начальник конвоя дал распоряжение всем залить полные баки, чтобы кто-нибудь не встал без топлива, если следующий двухсотпятидесятикилометровый участок придётся 'допиливать' на первой передаче. Но на всех топлива не хватило, а когда подъехал плановый топливозаправщик, выезжать было уже поздно.

Узнав про задержку подняли шум бразильцы. В конце следующего перегона Северная дорога, помимо пути в русские Протектораты, давала уже два ответвления: один в Бразилию, а второй на Алабама-Сити. Они беспокоились, что не успеют к конвою, ведущему прямо от перекрёстка до Сао-Бернабеу. И начальнику конвоя пришлось приложить массу усилий, чтобы их успокоить. А поскольку такое же предупреждение, что и мы, получил и встречный конвой (хотя и намного менее многочисленный), мест в гостинице на всех не хватило.

Мы с Лорой принялись выгружать из необъятного багажника 'Паджеро' палатки, но нас остановил один из охранников конвоя.

— Не вздумайте их ставить! Ночуйте в машине, развернув её к югу.

— А что случилось?

— Что-что... Ясно же сказано было: ураган с пыльной бурей!

— А почему обязательно к югу?

— А откуда, кроме как с юга, из саванны, может прийти такая буря?

Да хрен его знает, откуда местные бури налетают!

И ладно, что не успели их поставить! Не только потому, что наши китайские палатки плохо держат ветер (проверено на рыбалке на озере Аушкуль!). Очередной столб пыли на дороге, идущей с юго-востока, вскоре превратился в изрядно уезженный полноприводный микроавтобус, из которого вывалилась толпа молодых парней в камуфляже, но вооружённых только пистолетами. Один из них пошёл объясняться с охраной конвоя. А вот командовал ими...

— Здорово, Серёга! Привет, Лорочка! Я же говорил, что ты знаешь человека, который у тебя заберёт мои оружейные сумки!

— Слушай, как ты нас нашёл! Мы же должны были ночевать на развилке возле Алабама-Сити!

— Мы тоже в Алабама-Сити летели. Да только из-за этого грёбанного ветра пришлось садиться в Форте Джексон. Ну, я и догадался связаться с заправкой, чтобы узнать, не прошёл ли уже ваш конвой...

Лицо Сармата, изуродованное после ранений головы во дворе логова 'Патриота Украины', когда он улыбается, выглядит даже очаровательно.

— Как себя чувствуете после дороги? Я не просто так спрашиваю, нам кровь из носу надо быть завтра утром в Алабама-Сити. Так что выезжать лучше сейчас. Вот только... Ещё бы кого-нибудь сагитировать. Может, 'армейцы' дадут 'бардак'?

— Я могу четверых взять!

Сармат удивлённо смотрел на Виктора. История с 'утопление' сына последнего легитимного президента Украины случилась уже после того, как Глеб оказался на Новой Земле, но не узнать его Деркулов не мог.

— Это опасно. Мы не просто так покататься выезжаем, а здесь скоро такая буря начнётся, что в пути мало не покажется никому.

— Я же автогонщик, — усмехнулся Янукович. — Да и эти так уже достали...

Он кивнул в сторону крутых тачек своих спутников.

— Если ехать прямо сейчас, то я готов.

— Как у вас с оружием? В ночь едем, а ночью в саванне всякое бывает.

— Также как и с машиной: всегда в порядке.

— Тогда, Серый, доставай оружейные сумки. Лора, может, останешься? Я с ребятами поговорю, они тебя хорошо пристроят. И переночевать, и завтра в машину.

Щас! Так моя боевая супруга взяла и отказалась от приключения!

Окрестности Борисполя, трасса Киев — Харьков. 21 февраля 2014 года, 02:55

От блокпоста на въезде в Бровары до выезда на харьковскую трассу уже за Борисполем — немногим более 30 километров. Потому за время в пути успели обсудить многое. В том числе — свои страхи.

— Больше всего боюсь не сдержаться, когда эти уроды лезут нас проверять, — поделилась жена. — Боюсь, что въеду от злости кому-нибудь в рыло, а это будет уже писец нам. С какой это стати я должна отчитываться перед охамевшими уродами?!

— А ты представь себе, что с тобой разговаривают не они, а, скажем, штабеля с шинами, — посоветовал я, вызвав её хохот.

Было ли страшно мне? За жену — да. Немного за пушистое большеглазое чудо, примостившееся под потолком машины на грудах домашних вещей. За себя уже нет. Я просто знал, что живым меня не отпустят, если возьмут в оборот. И моей задачей станет утащить с собой одного-двух майданных подонков, пока они будут расслаблены предвкушением расправы над невооружённым грузным, неповоротливым седым стариканом. Чем больше, тем лучше, но я реально оценивал свои шансы: меня убьют раньше, чем я успею голыми руками убить второго-третьего. Всё зависит от моей быстроты, поскольку после сломанной шеи первого у меня останется одна-две секунды на то, чтобы вырвать кадык второму. А потом — всё...

В интернете писали про блокпост возле поворота к международному аэропорту Борисполь, и наш маршрут мы проложили так, чтобы объехать его. Но оказалось, что ещё один устроили на пересечении харьковской трассы и дороги, соединяющей её с Е95, ведущей на Чернигов и Москву.

Этот блокпост был даже более серьёзный, чем возле Броваров. В этом месте для удобства транспорта движение организовано по кольцу, и всё кольцо было обнесено баррикадами, перекрывающими в несколько рядов каждую из вливавшихся в него дорог. Принцип тот же: не дать прорваться или сбежать тому, кого проверяют. Да и охрана блокпоста была вооружена куда серьёзнее. Нет, огнестрельное оружие на виду ещё никто не держал, но кроме уже ставших привычными дубинок, нунчаков, кистеней и бутылок с зажигательной смесью, у многих в руках были самодельные топорики: к металлическому пруту приварена остро заточенная с двух сторон пластина, которой можно рубить не только людей, но и машины.

И снова угрюмые лица вооружённых до зубов 'мирных манифестантов', и снова фонарик в глаза.

— Что везёте?

— Домашние вещи.

Второй 'контролёр' тщательно высвечивает салон, заваленный накиданными доверху шмотками. Вся загруженная в машину техника и ценные вещи, вроде шуб и дублёнок, завалена кофточками, женскими пиджаками, куртками. Свет фонаря выхватывает висящие на дверной ручке плечики с моими рубашками и костюмами. Пока фонарь перемещается к двери багажника, старший 'проверяющий' пристально рассматривает нас. И вдруг...

— Ой, кися!..

В луч света попала наша перепуганная кошка, примостившаяся под самым потолком. Умилительная мордочка Муськи не может оставить равнодушным никого, и бандит расплывается в улыбке.

— Проезжайте! — командует он и даёт отмашку топориком своим.

Впереди опускается стальная цепь, перегораживающая дорогу, и мы медленно катимся сквозь живой коридор расступающихся боевиков мимо нескольких мощных баррикад к выезду в сторону Харькова.

Спустя день по харьковской трассе возвращалась в Киев семья нашего друга, известного украинского политолога Ростислава Ищенко. В отличие от ночи с 20 на 21 февраля, у них проверяли не только содержимое машины, а ещё и документы каждого. Документы в обязательном порядке сверяли с многостраничными списками, уже имеющимися на каждом блокпосту. И возле каждого блокпоста на обочине ржавело по несколько сожжённых машин. Что стало с их пассажирами, вряд ли станет известно. Хотя бы потому, что участвовавшие в этом убийцы не захотят признаваться в собственных преступлениях.

То же самое сообщает бывший руководитель 'Верного казачества' Алексей Селиванов, в тот же день, что и Ищенко, ехавший в Киев с дачи.

Ростиславу с семьёй пришлось оставить своё имущество, включая машину, в Киеве, и спустя несколько дней вывозить семью в Россию поездом: несмотря на то, что в списки 'врагов украинской нации' он за это время попал, почему-то в поездах подобных ему ещё не искали. А вот на дорожных блокпостах...

Лёша Селиванов ещё несколько недель жил на нелегальном положении в Киеве, пока его не опознал на улице какой-то нацист. Алексея зверски избили, несколько недель он провёл в больнице, а потом каким-то образом (он об этом не распространяется) перебрался в Россию. Он поселился в Питере, где с другими беженцами снимал крошечную квартиру. А потом Алексей перебрался в Луганск, где стал чиновником Минобороны ЛНР.

Американская Конфедерация, форт-заправка 'Большой перекрёсток'. 25.06.30., понедельник, 01:15

Бензина под завязку,

Проверена запаска

И техталон.

Теперь одна дорога

У нас с тобой, Серёга:

Держи фасон.

Дать, ротный, поспеши нам

Команду 'по машинам!'

Трамблёр не заискрится,

Чёрт ладана боится,

А хочешь жить —

Бояться не резон.

Вот 'афганец' задул. Пыль с песком вперемешку глотаем,

До 'зелёнки' чуть-чуть, ну а там — то ли да, то ли нет.

Хрен его знает, как местные называют этот ветер! Но точно не 'афганец'. Да и из всей нашей компании только Глеб служил в Афганистане. Одним из вариантов моего распределения после учебки было Забайкалье, но меня оставили радиомастером в части под Москвой. А лисичанский шахтёр Толя Федин, уехавший 'на точку' в Читинскую область вместо меня, вернулся на дембель с простреленной в Афганистане ногой. Может, и отправили туда его, а не меня, потому, что после того, как я на оборонном заводе запускал в серию первый в СССР микропроцессорный блок управления ракет средней дальности, был ваш покорный слуга невыездным? Не знаю.

Первая 'зелёнка' у нас на пути — это растительность вдоль реки Большая, впадающей в Залив почти на тысячу километров южнее.

После захода солнца ветер, дувший равномерно, как мистраль во Франции, стал задувать порывами. Опрокинуть гружёный шмотками и четырьмя пассажирами Мицубиси ему пока не по силам. Как мне кажется. А вот держать руль приходится крепко, чтобы неожиданный порыв не снёс с дороги.

Меня пустили первым, чтобы я задавал темп движения. Пятилитровый 'гелик' Виктора ещё менее обтекаемый и тяжёлый (там пять человек, а не четыре, как в 'Паджеро'), но не сравнить мощность двигателя, и чемпион Украины по автогонкам на бездорожье может легко упороть в отрыв, а нам теряться нельзя. Особенно — при такой паршивой видимости из-за поднятых в воздух пыли, песка и всевозможного степного хлама. Но Янукович-младший, с машиной которого Глеб регулярно связывается по УКВ, не ропщет на то, что я ползу со скоростью 40 километров в час. Просто висит сзади, метрах в двадцати, чтобы были видны мои задние фонари.

— Спать не хочешь? — беспокоится Лариса, которую Сармат неизвестно, какими заклинаниями, всё-таки уговорил пересесть на заднее сиденье.

Какой, блин, спать?! Тут бы дорогу не потерять! Поэтому, собственно, я и еле ползу: в поднимаемой порывами ветра пылищи промахнуться и уйти куда-нибудь мимо неё — раз плюнуть!

Без малого триста километров от форта-заправки 'Баффало-Крик' до перекрёстка, где разветвляется Северная дорога, ехали восемь часов. А поскольку это была уже глухая ночь, да ещё и жуткая погода, то проскочили без проверки документов прямо к единственному работающему кафе, расположенному рядом с 'отстойником' для конвоев.

— Извините за наглость, ребята, но я вас должен из машины выгнать, чтобы по радио поговорить, — объявил нам Сармат.

Подошёл он к нам минут через десять, явно чем-то озабоченный, и пока нам разогревали 'дежурные блюда', отошёл на пару минут со своим заместителем, который ехал в 'мерсе'. А закончив еду, позвал нас с Ларисой покурить, посоветовав остальным отдохнуть перед следующим рывком.

— Думайте, ребята. У меня что-то ничего не сходится. Из офиса передали, что у нацюков в эфире какая-то истерика. Ставят на уши свою агентурную сеть. Отменили какую-то операцию, и с рассветом выдвигают группы искать... нашего попутчика.

— Витьку, что ли? — удивилась Лариса. — А он-то зачем им нужен? Он никогда с нацюками ничего общего не имел.

— Не знаю, Лорочка, не знаю. Но возбудились они после его пропажи знатно! 'Тополь', с которым я переговорил, рассказывает, что дружки... попутчика примерно через час после нашего отъезда его хватились, и кто-то из них требовал, чтобы он вернулся. Очень настойчиво. Угрожал срывом какой-то сделки. На что... Янукович послал его и вырубил коротковолновую рацию. А ещё через час у нацюков истерика и началась.

— Если он их послал, то больше похоже на то, что его хотели использовать 'втёмную'.

— Похоже на то, Сергей. Тем более, нацюкам приказано доставить его в Алабама-Сити в целости и сохранности и запереть до приезда дружков. А всех, кто с ним, нас то есть, прикопать где-нибудь в саванне. И куда бы, ты думал, доставить? Ну, напрягай извилины!

Я их напряг.

— В кафе 'Козаченьки'?

— Умница, Серёжа! У них же там, при этом кабаке, украинский культурный центр! Хорошую, хорошую брошюрку ты в Аламо прихватил! Оказывается, небрезгливость к говну тоже может пользу приносить! Я её тоже на досуге хочу вдумчиво почитать: вдруг ещё что-нибудь стоящее замечу.

— Это все твои нескладушки? — спросил я.

— Как бы не так! Знаете, какого чёрта я вместе с бойцами в этой заднице оказался?

— Да откуда же нам знать? Ты же и нас 'втёмную' для доставки оружия использовал!

— Ладно, не обижайся! — усмехнулся Глеб. — В общем, за пару дней до вашего отъезда нам слили информацию о местонахождении ещё одной базы нацюков. Здесь, в районе Алабама-Сити. Предварительная проверка установила, что действительно в указанной местности наблюдается некоторая активность хохлов. Вот и решено было заслать нашу группу для того, чтобы разведать всё на месте. А пока суть да дело, пока авиаразведка работала, пока местное население опрашивалось, пока планирование операции шло, вы себе спокойно ехали по Северной дороге. И ваше участие во всём этом действительно заключалось только в роли курьеров, которые должны были без лишнего шума доставить нам оружие, боеприпасы и спецсредства. Но вмешался этот чёртов ураганный суховей, и всё пошло наперекосяк. И не только у нас, если судить по тому, что нацюки отменили какую-то свою операцию.

— А операция у них была не по уничтожению вашей группы? Вы же, насколько я понимаю, не одни должны были выдвигаться к этому лагерю?

Сармат задумался.

— Что-то в этом есть... Кроме нас, должна была выдвинуться группа в двадцать человек из числа тех, кто базируется в Форте Ли. Они вчера должны были встать лагерем километрах в пятидесяти южнее Алабама-Сити и ждать по радио результатов нашей разведки.

— Вы пешком собирались в разведку?

— Сдурел, что ли?! Там, если напрямую, то под сотню километров через горы. А если по саванне, и все двести! На двух джипах местного отделения 'Прокофьева' собирались ехать!

— В отделении много машин?

— Четыре, по числу сотрудников.

— То есть, если известно о том, что разведгруппа прилетела, достаточно просто через два часа после начала рабочего дня пройти мимо стоянки машин, чтобы стало понятно, выехали вы на разведку, или нет.

— Бл*дь! — пошевелил губами Деркулов.

— Кроме того, ты сейчас связался по радио с офисом. Они всегда там круглосуточно дежурят? Как им удаётся выполнять прочие обязанности, если их всего четверо? Это же три смены в сутки.

— Нет, конечно, не всегда, только в ситуации, когда что-то планируется. Я же из Форта Джексон с ними по радио связался, сообщил, что будем добираться наземным транспортом, и попросил дежурить на связи.

— Чем демаскировал подготовку к операции. Глеб, моя военная специальность — радиоконтроль, и вызубренные в учебке демаскирующие признаки и категории нарушений правил ведения связи я до сих пор назубок помню!

— Слушай, не *би мозги! Прости, Лора! Говори прямо, до чего додумался!

— Да не додумался я ни до чего! Я просто размышляю вслух, — фыркнул я. — То, что нас будут искать, это понятно. Но только с рассветом, до которого часов пять. Поэтому неплохо было бы этих поисковиков на ложный след навести. А самим исчезнуть.

— Тогда я пойду у официанта расспрашивать дорогу на Сао-Бернабеу... Ты, Сергей, тоже на заправке поспрошай об этом направлении: как там дорога, далеко ли заправки, дуют ли в долине Большой реки эти суховеи. А Ты, Лора, поговори с... 'Гонщиком' о том, что придётся маршрут изменить. Можешь даже рассказать, что ему грозит, когда нас перехватят.

Да, порадовал меня Сармат известием, что нацюки нас в очередной раз приговорили!

Киевская область, окрестности с. Зазимье, собачье кладбище. 10 октября 2009 года, суббота, 15:40

На самом деле, я не знаю точно, сколько раз мне выносили смертный приговор. Тот, что был вынесен 'Патриотом Украины', последний из известных мне. Первым из известных был за видеоролик с похоронами Шухевича на собачьем кладбище, снятый к очередной годовщине УПА. На видео я не присутствую, поскольку меня просто невозможно замаскировать. Зато сделал всю остальную работу: подготовил реквизит, выбрал место, написал сценарий, снял, смонтировал, наложил звук, разместил видео в сети. А также придумал ловушку на случай, если 'захоронение' разыщут. Те, кто видел фильм, заметили, что в землю закапывают посылочную коробку с 'останками' Шухевича. Но только участники действия знают, что в коробке лежал... оранжевый резиновый фаллоимитатор. Для намёка, тсзть...

Поводом для акции стал мой разговор с юным унсовцем, пришедшим к нам в КБ завода 'Маяк' на практику из КПИ, о Шухевиче. Мол, захоронен, неизвестно где, а его останки могли бы стать украшением объектов памяти 'великим' украинским националистам. Я аккуратно запустил ему информацию о том, что некая экспедиция комсомольцев разыскала в архивах сведения о том, что часть останков этого гитлеровского прислужника была сохранена в качестве доказательства его уничтожения, а потом захоронена. И комсомольцы отправилась искать эти останки, чтобы окончательно их уничтожить.

Мой унсовец тоже воспылал мечтой получить себе в домашнюю коллекцию череп Шухевича, и я пообещал проинформировать его, если появятся какие-то новости. А сам принялся сочинять сценарий похорон якобы найденных костей на собачьем кладбище под Киевом.

Собрали мы для этого десять человек, которые замаскировали лица плотными повязками, чтобы принять участие в ритуале 'похорон' с вбиванием в 'могилу' упыря, как и положено, осинового кола. Хулиганство в чистом виде, но взбесившее нацистов до такой степени, что они объявили нас покойниками и целых два года искали несуществующую организацию 'Наследники генерала Судоплатова'. Самое удивительное, объявили, что нашли её офис!

Бордюрная плитка с портретом застреленного при аресте Шухевича и 'эпитафией' 'собаке — собачья смерть' простояла на собачьем кладбище недели три, после чего её кто-то украл в качестве сувенира. По оставшимся на земле следам, плитку аккуратно вынули из земли, не повредив при этом 'могилку', и унесли вместе с портретом, прикреплённым к подложке, сделанной из крышки пластмассовой баночки со сметаной.

Несмотря на то, что имена участников этой хулиганской акции известны нацистам (Оксана Шкода призналась, что раскрыла их экс-руководителю Киевской городской организации ВО 'Свобода', лидеру классической фашистской организации 'Белый молот', в дни госпереворота входившей в 'Правый сектор', Олесю Вахнию), называть их не буду. Часть этих людей по-прежнему живёт в Киеве, и за глумление над памятью гауптмана абвера, убийцы львовских профессоров и белорусских партизан, нынешние последователи Шухевича могут исполнить своё обещание казнить их. Не навредит это, пожалуй, только Диме Жукову (позывной 'Кедр'), герою обороны Славянска, после тяжёлого ранения в ногу живущему в Крыму. Его голос хорошо узнаваем на звуковой дорожке смонтированного мной ролика.

Было это в начале октября 2009 года. А через пару дней после выхода ролика в интернете появился сайт с названием 'Зал УПА'. И доменным именем zalupa.info, из-за которого нам пришлось выдержать мощный наплыв желающих разместить на нём свою рекламу. И снова истерика в сети с обещаниями 'найти и казнить'. Но найти было сложно, поскольку за наши деньги сайт регистрировал наш российский друг, а наполнением занимались мы.

К идее создания такого сайта нас подтолкнуло открытие по инициативе Ющенко в Музее Великой Отечественной войны зала, посвящённого 'подвигам' УПА, зверски вырезавшей в 1943-44 годах десятки тысяч поляков. Накануне Дня Победы мы на домашнем компьютере распечатали пару сотен наклеек с текстом 'ЗАЛ УПА в Музее Великой Отечественной войны — ПОЗОР ДЛЯ УКРАИНЫ'. При этом пробел между словами 'зал' и 'УПА' сделали практически незаметным.

Обстановка в тот День Победы была очень напряжённой. Во-первых, из-за желания Ющенко полюбоваться этим залом в музей не пускали не только желающих граждан, но даже ветеранов войны. А во-вторых, неонацисты пообещали в этот день разрушить памятник Ленину на Бессарабской площади. Поэтому основная масса коммунистов вместо традиционного Парада Победителей, по сути, запрещённого Ющенко, осталась на Бессарабке. Туда мы и принесли наклейки, которые с огромным удовольствием расклеили комсомольцы по всему Крещатику, а также близ Вечного Огня на Площади Славы и в районе Музея ВОВ.

Авторство наклеек и.о. первого секретаря Киевского ГК КПУ Лариса Петровна Сахарова вычислила безошибочно. С одной из них она подошла к нам, и, сгибаясь пополам от хохота, спросила:

— Ваша работа?

Я не зря упомянул про этот факт, знаменательный не только вторым моим смертным приговором. Кстати говоря, практика таких приговоров нашла у неонацистов широкое применение с 2004 года, когда мой крёстный отец дважды получал извещения об этом по почте от Конгресса украинских националистов и УНСО. Наши наклейки подняли целую волну креатива среди молодых коммунистов. Ведь, как было известно любому журналисту на Украине, все акции Компартии отличались редкостным занудством. Всё проходило в духе партсобраний 1970-80 годов: трибуна, президиум, список выступающих... Даже антибандеровские, проводившиеся 14 октября, когда нацисты регулярно пытались пройти маршем по Крещатику.

Но главную ненависть нацистов вызывало не наше участие в многочисленных антибандеровских акциях, а работа 'СтопОранжа'. Нам удалось наладить сотрудничество с польской Организацией увековечения памяти жертв украинских националистов (SUOZUN), собравшей гигантский массив информации о зверствах бандеровцев. Один из наших товарищей ради этого выучил польский язык и за свои средства ездил во Вроцлав, где добывал полулегально издаваемую литературу об этих преступлениях (а вы думали, что в Евросоюзе действительно свобода слова, и власть не препятствует антифашистской деятельности?), переводил её на русский и публиковал на нашем сайте. Другой участник проекта публиковал свои научные исторические исследования с использованием украинских, российских, германских, британских архивных документов, разоблачающие ложь бандеровских 'историков УПА'. Включая мифы о 'борьбе' УПА против немцев, о 'переодетых энкавэдешниках'. Публиковались работы и об убийствах бандеровцами учителей, врачей и принимавших 'схидняков' крестьян, и об участии батальона 'Нахтигаль' в резне поляков и евреев в июле 1941 во Львове, и о сотрудничестве руководства ОУН с абвером, и об участии украинских нацистов в расстрелах в Бабьем Яре.

Со временем 'СтопОранж' превратился в архив антинацистких, антибандеровских материалов, которыми активно пользовались во многих странах мира. А редактор сайта и его заместитель — моя жена и я — стали одними из самых желанных целей нацистских боевиков. Так что приговор от нацистов на Новой Земле был всего лишь славным продолжением традиций, заложенных ещё в нашей киевской жизни.

Американская Конфедерация, около 100 километров юго-западнее Алабама-Сити, 25.06.30., понедельник, 14:10

Мы и впрямь, купив еду в дорогу и заправив под завязку топливные баки, укатили по дороге, ведущей в Бразилию. Смотрели на нас, как на самоубийц, но это проблемы тех, кому они будут рассказывать, куда мы подались.

Правда, по бразильской ветке Северной дороги мы проехали недалеко, километров пять, после чего ушли в саванну и ещё километров пять тащились на запад. А потом повернули на юг, нашли основной путь в русские Протектораты и пошли уже по дороге.

Вы спросите про оставленные нами следы? Какие следы после такого урагана? Местные говорят, что если он не кончится за сутки, то будет дуть либо три, либо пять дней.

Часа через два переехали по броду через один из притоков Большой, и снова ушли в саванну. Здесь можно было, не стесняясь, врубить фары дальнего света и все дополнительные фонари, закреплённые на 'люстре' Мерседеса Виктора. Главное — не нарваться на тушу какого-нибудь рогача или свиньи, пережидавших непогоду, лёжа в траве.

Как рассказала Лариса, к её рассказу Янукович-младший вначале отнёсся настороженно, и поверил ей лишь после того, как она дала ему почитать брошюрку, взятую мной у официанта 'Козаченек'. Да и то попросил дать слово, что она ручается за компанию Сармата. А заместителю Глеба пришлось предъявить удостоверение сотрудника ЧВК 'Прокофьев'.

Кофе, которым мы накачались в кафе, по-прежнему действовал, но почти сутки, проведённые без сна, уже давали о себе знать, и спустя ещё два часа гонки по саванне Деркулов отдал приказ:

— Ищем какую-нибудь долину между холмами и останавливаемся.

Но нашли не долину, а ложбину, по которой протекал ручей, дающий жизнь широким, раскидистым кустам и мощным баобабоподобным деревьям. Вот здесь-то наши две палатки и пригодились.

Бывают случаи, когда крошечный ручеёк представляет для машины более серьёзную преграду, чем серьёзная река. С этой проблемой мы как раз и столкнулись, когда меня растолкал Сармат.

На часах уже было восемь утра, ветер дул, не переставая, и кофе пришлось варить на газовой плитке прямо в салоне. А потом, погрузив вещи в машины, ехать вверх по течению ручья, чтобы найти удобное место для съезда и въезда. И тут уже командовал чемпион Украины по гонкам по бездорожью. А к двенадцати Деркулов, бог знает, каким способом ориентирующийся в этих выжженных солнцем холмах, дал приказ остановиться и выгружать снаряжение.

Пятеро бойцов рассыпались, спускаясь по склону холма, пока мы с Сарматом осматривали окрестности в бинокли. Ребята скользили в траве, как ящерицы, и Глеб вздохнул:

— Старые мы с тобой стали, Серёга! Я как-то попробовал с ними вот так бегом взлететь на холмик, и сдох.

Именно этим Лору, вставшую на дыбы, когда Сармат оставлял её караулить машину, и удалось урезонить.

— Да я не против! Бери автомат и беги на тот холмик. Только рассчитывай на то, что за ним ещё не менее четырёх придётся бегом штурмовать!

Два щелчка в рации — это сигнал о том, что и мы можем двигаться вперёд.

Про пять холмов он, конечно, соврал. На самом деле, взобраться надо всего на два гребня, чтобы открылась та самая долина, где находится укреплённый лагерь.

На вершине холма, куда мы подошли, вырыты траншеи, обращённые брустверами к лагерю, где наши разведчики за пятнадцать минут наблюдения засекли всего человек пять, время от времени высовывавших нос из больших армейских палаток, брезент которых трепещет под ветром. Ещё один, 'снятый' нашими товарищами, лежит в тупичке траншеи, где дремал в наряде, спрятавшись от суховея. Сейчас трое наших по широкой дуге обходят лагерь, чтобы проверить траншеи, замеченные на противоположном холме.

По краю лагеря протекает ручеёк, и к нему от кухонной палатки с четырьмя пластиковыми баллонами топает боец. В бинокль не видны его нарукавной нашивки, но я более чем уверен, что она такая же, как и у того, что 'отдыхает' на дне траншеи: красно-чёрный шеврон с раскрытой пастью каменного варана и буквами 'УПА'.

На площадке, где припаркованы тентованный армейский 'Унимог' и 'Дефендер' новоземельской сборки (у них совершенно другая решётка радиатора и составное, а не цельное, лобовое стекло), обычно стоит машин на семь-восемь больше, по вытертой шинами траве видно. Теперь считаем палатки: десять штук. Пусть одна штабная, одна кухонная, одна хозяйственная. А в остальные, если их заполнить по норме, войдёт 210 человек.

— Глеб, в 'наводке', которую вам дали, о какой численности обитателей лагеря говорилось?

— Тридцать рыл, — недовольно пробухтел Сармат. — Так что, пожалуй, прав ты, Серёга! Нам, похоже, тут действительно засаду готовили. На направление брустверов обратил внимание? Мы зачищаем лагерь, а они фланговым огнём зачищают нас. Ребята вернутся — ещё расскажут, куда вон та дорожка, наезженная грузовиками, ведёт. И ведь, бляха, не рассмотришь ничего, пока не объедешь вон тот выступ холма.

Это уже не равнина, а увалы, предгорье восточных отрогов Скалистых гор. Так что ждать, когда тройка обойдёт холмы и подберётся с тыла ко второму ряду траншей, пришлось около получаса. Условленная комбинация щелчков в рации: там тоже уже всё чисто.

— Что делать будем? Зачищать, как во Франции?

— Не торопись, — засомневался в чём-то Сармат. — Давай лучше ещё с полчасика внимательно понаблюдаем.

Глебу с его опытом боевых действий виднее.

Так, что у них ещё есть на базе? Штабель бочек с топливом. Судя по всему, резервные запасы, чтобы не мотаться в город на заправку при первой же необходимости. Рядом генератор на прицепе. Тоже понятно: электричество нужно и для освещения, и для питания радиостанций. Не от аккумуляторов же они работают! Кстати, а антенна где у радиостанции? Лагерь в низине, практически со всех сторон прикрыт холмами, а для прохождения радиоволн даже нижнего диапазона КВ это не есть хорошо.

Единственный предмет искусственного происхождения, возвышающийся над холмами — длинная жердь-флагшток с полощущейся на ветру красно-чёрной тряпкой с разинутой 'крокодильей' пастью. Но флаг 'УПА' прикреплён не к жерди, а... Точно! Тросик, на котором он болтается, и есть антенна! Оригинально! А вон и фарфоровый изолятор, отделяющий собственно антенну от остального тросика. Туда же подходит коаксиальный кабель, прикрученный к тросику изолентой. Если перебить изолятор, то ветром сначала сигнальный провод коаксиальника переломит, а потом уже и оплётку порвёт, как Тузик грелку!

Объяснил Сармату ситуацию, и он подозвал парня с какой-то иностранной снайперской винтовкой, 'украшенной' клочьями маскировочной сетки и камуфляжными разводами.

— Сможешь?

— Сложно. Ветер качает и тросик, и мачту.

— Тебе кто-то лимит патронов установил?

— Так ведь услышат!

— С глушителем не услышат: ветер в нашу сторону. Только подожди, когда это ху*ло с водой пройдёт.

Нацюк с баллонами воды, совершивший второй рейс к ручейку, на удивление, пошёл не на кухню, а к шине, лежавшей поверх железного листа. Напрягся, сдвинул её в сторону и, взяв автомат наизготовку, оттолкнул ногой лист. Секунд через пять из открывшегося лаза вылетел наверх пустой баллон. А когда пустые пятилитровые бутылки перестали вылетать, в лаз полетели наполненные. Что-то проорав, лязгнув затвором автомата, подержавшись за подвешенную к поясу гранату и изобразив, как он мочится вниз, тюремщик снова задвинул дыру в земле листом, а сверху накрыл его 'ураловским' колесом.

— Тварь! — посерел от ненависти Деркулов.

На то, чтобы разбить изолятор, у снайпера ушло одиннадцать патронов, но в итоге нижний тросик упал на землю, а верхний, выполняющий роль антенны, начал свободно колыхаться по ветру.

Из штабной палатки немедленно вылетел боец, глянул на мачту и, отчаянно жестикулируя принялся орать внутрь палатки. Оттуда вылезло ещё двое, а из одной из палаток вышли три человека. Вышли, 'повтыкали' на антенну-флагшток и снова спрятались. К ним с недовольным видом протопал кто-то из штабных, но вывалившие наружу бойцы, махавшие руками то в сторону мачты, то в направлении, откуда дул ветер, похоже, убедили командира в том, что заниматься восстановлением до окончания бури бесполезно.

— Сколько человек насчитали? — решил перепроверить Сармат.

И снайпер, и я сошлись на цифре 19.

— Ну, может, пара человек ещё на кухне.

— Багира, Гонщик, как меня слышите?

— Глеб, бесполезно! Они за холмом, УКВ-рация не возьмёт!

— Тогда сидите здесь, я потопал к машинам. Буду связываться с офисом 'Прокофьева' и вызывать сюда наших бойцов и полицию Американской Конфедерации.

— А копов-то нафига? Мы и сами этих ублюдков постреляем!

— Я знаю, зачем, Артём! Если кто-то припрётся на смену жмуру, пока я бегаю, мочить по-тихому, без стрельбы, — отрезал Сармат и пополз прочь с вершины в сторону, противоположную лагерю.

Москва. 16 сентября 2015 года, среда, 19:45

Алексея Самойлова, проректора расположенного в Харькове Международного Славянского университета, несмотря на то, что свою карьеру он начинал с лейтенанта Советской Армии, в городе считали 'ботаником'. Учёным, поведенным на своей научной деятельности. Да оно, собственно, так и было: уйдя в отставку, он полностью погрузился в преподавательскую и научную деятельность в университете, основанном его тестем. Конференции, круглые столы, выработка проектов политических реформ и улучшения экономического положения на Украине. 'Подвижник', говорили о нём харьковчане.

И вот с началом 'Русской весны' в Харькове Самойлов оказался на главной площади города, где каждый день бурлили страсти, сторонники 'евроинтеграции' сталкивались со сторонниками сближения с Россией. И когда Добкин и Кернес не просто открыто перешли на сторону нацистов, но и начали проводить аресты активистов, Алексей, от греха подальше, уехал в Донецк, где и задержался до конца весны. Не воевал. Какое может быть участие в боевых действиях у пенсионера? Просто помогал в организации органов государственной власти непризнанной республики в качестве консультанта. А в начале июня, ещё до начала ожесточённых боевых действий по всей территории Донбасса, вернулся в Харьков, чтобы отпраздновать день рождения внучки.

Но вместо праздника получилось чёрт знает что. В разгар семейного торжества в квартиру ворвались вооружённые люди в масках, положили всех присутствующих вниз лицом на пол, а самого Алексея зверски избили прямо в присутствии малолетних внуков. Зятя, который пытался протестовать против этого, били прикладом между лопаток и стволом автомата в лицо. Тут же, без понятых, провели обыск в квартире и 'нашли' снаряженную гранату в одном из ящиков шкафа. После чего профессора избили ещё раз и увезли в следственный изолятор СБУ.

В интернете сохранились фотографии Алексея в суде по избранию меры пресечения: опухшее от побоев лицо в ссадинах, два огромных лиловых круга вокруг заплывших глаз. Но 'честные' и 'беспристрастные' украинские судьи ничего этого 'не заметили' и мерой пресечения избрали содержание под стражей.

Следствие и суд по делу Самойлова длились около трёх месяцев. В результате шитое белыми нитками дело развалилось, подброшенную эсбэушниками гранату судьи не признали вещественным доказательством причастности учёного к 'терроризму', сам он был объявлен невиновным и выпущен из зала суда на свободу.

Но его свобода продлилась буквально пару минут, пока он не вышел из зала судебного заседания на крыльцо здания суда. Едва он оказался на улице, на него налетели вооружённые люди в масках, скрутили, втолкнули в микроавтобус с тонированными стёклами, и профессор Самойлов исчез.

Жена Алексея Аня потратила полгода, разыскивая мужа по украинским тюрьмам. Писала в МВД, СБУ, омбудсмену, но ответ ото всюду был один и тот же: в списках заключённых не значится. За это время из-за переживаний умер тесть Самойлова, а Аня с детьми и внуками была вынуждена уехать в Россию, поскольку у неё не только 'отжали' гостиницу для новобрачных, где мы с Ларисой ночевали накануне начала событий под киевским стадионом 'Динамо', но и угрожали расправой. Обращалась Анна и к донецким ополченцам, не единожды подававшим заявки на обмен Алексея на пленных карателей.

В 2014-15 года неонацистские каратели могли достать из тюрьмы, кого угодно, ради обмена на 'побратимов'. Несколько десятков их подъезжали с автоматами к следственному изолятору, тюрьме или колонии и выставляли ультиматум начальнику: либо ты выдаёшь нам нужного человека, либо мы разносим вашу богадельню и забираем его сами. Но найти Самойлова не могли и они. В результате практически все пришли к выводу: вряд ли Алексей жив.

И вдруг в начале весны 2015 года он появился в числе кандидатов на обмен, а спустя несколько дней приехал из Донецка в Москву. Как оказалось, все эти полгода он в качестве неучтённого узника находился в Полтавском следственном изоляторе СБУ, которого, по украинским документам, не существует с 2005 года. Поэтому по бумагам его действительно не существовало, и ни МВД, ни омбудсмен, ни, тем более, международные правозащитные организации, уверенные в том, что изоляторов СБУ не существует, не знали о нём.

Мы встретились с Алексеем, живущим теперь в Калуге, в сентябре 2015 года в Москве. Он уже оправился после тюрьмы и неохотно вспоминал о пережитом.

— Били, конечно. Вначале каждый день, потом реже. Бросали на пол, наступали ногой на лицо и возили лицом по голому бетону, требуя, чтобы я кричал 'Слава Украине'. Это у них называется 'побрить бетоном', поскольку шершавый бетонный пол действительно прекрасно сдирает отросшую щетину. Вместе со шкурой. И приходилось кричать, чтобы башмаком кости лица не переломали! Только перед тем, как отпустить, привели меня к следователю СБУ, который начал просить: 'Когда ваши придут, ты уж засвидетельствуй, что я к тебе нормально относился'.

На Минских переговорах в 2016-17 годах украинская сторона регулярно спекулировала на вопросе обмена пленных, выставляя всё новые и новые требования вместо того, чтобы просто менять людей. Почему прекратился обмен, объяснил ныне покойный ополченец Динго, с которым мы поддерживали связь по Скайпу:

— Мы передавали им нормальных людей. Да, иногда немного помятых, но живых и здоровых: чего в горячке не бывает. Они же нам — куски мяса с полностью переломанными костями. Они просто боятся, что люди, вырвавшиеся от них, расскажут, как над ними издевались.

Рассказывали. Многие, кому довелось вернуться живыми из застенков СБУ, рассказывали такое, от чего волосы дыбом встают. Гестаповские пытки, в сравнении с методами издевательств этих ублюдков, кажутся детскими развлечениями!

А Динго... Динго погиб на передовой от пули карателей.

Американская Конфедерация, около 100 километров юго-западнее Алабама-Сити, 25.06.30., понедельник, 22:10

Сармат попросил разбудить его ближе к закату: день был тяжёлый, нервный, а его окончание вряд ли окажется легче, и нужно к нему хорошенько приготовиться.

Полиция, представитель 'Прокофьева' в Алабама-Сити и бойцы ЧВК, дожидавшиеся сигнала о начале операции по ликвидации лагеря боевиков 'УПА' прибыли практически одновременно, часа через три после переговоров Деркулова по радио. А следом подъехали репортёры местной газеты, на приглашении которых настояла Лариса.

Сармат и Лора, предъявившая удостоверение спецкора 'Орлеанской субботы', встретили их километрах в трёх восточнее лагеря и рассказали, что происходит. А потом и показали из захваченной нами траншеи, в какой из палаток прячутся от урагана боевики, где находится штаб, а где — яма с пленными. После этого в расположение лагеря ворвались два 'Хамви' с крупнокалиберными пулемётами, и полицейские потребовали от всех, находящихся в лагере, сложить оружие.

Когда под угрозой открытия огня не только полиции, но и засевшими на склонах бойцами 'Прокофьева', это было выполнено, двое полицейских открыли лаз зиндана, в котором томилось восемь человек. Из них двое были бойцами Русской Армии, а шестеро — жителями ферм и сёл Американской Конфедерации и Московского Протектората, недавно подвергшихся нападениям 'русских солдат-бандитов'. Около трёх десятков уже использованных комплектов военной формы Протектората Русской Армии обнаружилось в хозяйственной палатке.

Всё это, а также лежащих мордой в пыли 'упашников' снимали Лора и журналюги из Алабама-Сити. Когда же по-быстрому опросили пленников, многие из которых едва могли передвигаться от истощения, ран и побоев, картина стала ясна и американским полицейским, связавшихся со своим начальством, принявшим решение отправить арестованных бандитов прямиком в Форт-Ли на немедленно экспроприированном 'Унимоге'. Тем более, представитель 'Прокофьева' предупредил о том, что украинский культурный центр, действующий при кафе 'Козаченьки', является, по сути, легальным филиалом 'УПА', а до полутора сотен боевиков этой организации, если не сегодня, то завтра, вернутся в окрестности Алабама-Сити после неудачного поиска на дорогах машины Януковича-младшего.

Сам Виктор наблюдал за всем происходящим из траншеи на вершине холма, и от предложения ехать в город отказался наотрез.

— Я лучше останусь с вами.

Помолчав немного, он добавил:

— Сделка, срывом которой мне угрожали, была выкупом 75% стоимости сети кафе 'Козаченьки'. С сохранением управления ею миноритарными акционерами.

Сармат, до сих пор не желавший подавить свою неприязнь к представителю семьи Януковичей, и представитель местного отделения ЧВК немедленно вцепились в Виктора, чтобы выкачать из него всю информацию о том, что ему известно о людях, стоявших за сделкой. Но поскольку разговор происходил в Мерседесе, подробностей я так и не узнал.

А потом настало время делёжки трофеев. Сошлись на том, что полиция забирает обе машины и половину найденного оружия, а всё остальное достаётся 'Прокофьеву'. Палатки, коврики, рюкзаки, конечно, вещи полезные, как и генератор с радиостанциями, но...

— Не бухти, — ухмыльнулся Сармат. — Главное — что они не против того, чтобы мы встретили тех, кто будет возвращаться из своих рейдов.

Он вообще выглядел очень довольным. И даже пояснил, почему:

— Мы же не только их лагерь разгромили. Мы бандерлогов подставили по самое 'не балуй'. До сих пор конфедераты на их художества смотрели сквозь пальцы, а теперь, когда на страницы местной прессы выплеснется, кто именно под маркой Русской Армии нападает на деревни и фермы, наверняка на территории Конфедерации 'УПА' объявят вне закона. А это очень хорошо!

То, что мы не объявлялись на последующих за 'Большим Перекрёстком' фортах-заправках, уже наверняка известно, и злые, как черти, упашники уже едут назад, проклиная и нас, и своих координаторов. Возможно, до них уже дошла и информация о том, что накрыли их лагерь. Возможно. А возможно и нет. Поэтому надо быть готовыми ко всему.

Суховей к вечеру начал стихать. Значит, есть надежда на то, что завтра будет нормальная погода. Осталось лишь дожить до завтра...

Частоту радиостанции, установленной в штабной палатке, мы знаем. Теперь все переговоры на этой волне контролирует связист 'Прокофьева' из 'Патриота', замаскированного вместе с 'Мерседесом', 'Камазом' и 'Паджеро' в километре от лагеря, под скалистой горкой, откуда к нам протянута линия телефонной связи. Как сообщает радист, каждые пять минут идут запросы от различных абонентов с требованием ответить.

Около 19 часов охранение на дороге, ведущей от Алабама-Сити, задержало пикап Мицубиси L-200. Какой-то хрен, пытавшийся на корявом английском рассказать, что он просто заблудился, получил по морде и немедленно заговорил по-русски:

— Та вы шо, хлопцы, своих бьёте?!

Его отправили в зиндан, а L-200, принадлежащий всё тому же кафе 'Козаченьки', присоединился к нашему замаскированному 'автопарку'. После того, как связист с его рации выдал в эфир реплику:

— Добре всэ у них! Ветром антенну сорвало, вот и мовчат. Алё... алё... алё... Як чуетэ?... Алё... Та шо за непруха такая!

Слышали его тоже хорошо, и даже наперебой начали об этом галдеть, но шумы, хрипы и свисты, имитирующие неисправность и этой рации, видимо, убедили кого-то, объявившего, что всем вломит п*здюлей за разгильдяйство, когда вернётся.

Первый грузовик, американский М939, припылил около 20 часов. Сармата разбудили, как только на горизонте появился столб пыли от него. Как действовать в такой ситуации, было условлено заранее, но указание главного советника операции однозначно гласило: будить, как только появятся нацюки.

Лора к тому моменту уже поменяла оружие. Среди стволов, оказавшихся в нашей доле трофеев, нашёлся украинский вариант тюнингованного самозарядного карабина Симонова с оптическим прицелом ПСО-1, чёрными пластмассовыми ложем и прикладом, а также дульным тормозом-компенсатором, и она просто вцепилась в него. В общем-то, неплохой вариант для неё, учитывая, что в десятизарядном карабине используются не винтовочные патроны с сильной отдачей, а автоматные 7,62х39: синяк на плече меньше будет. Да и тормоз-компенсатор снизит отдачу.

В общем, как только распахнулись двери кабины грузовика, а из кузова высыпались насквозь пропылённые бандеровцы, по ним ударили два десятка стволов. Буквально две-три секунды, и всё было кончено. Группа зачистки закидала трупы и двоих связанных уцелевших в кузов М939, и его тоже отогнали в безопасное место, поскольку над дорогой опять показался столб пыли. Приближались два УАЗа-'Патриота'.

Также легко расправиться с этой группой не удалось. Первая из машин остановилась возле штабной палатки, и пока её пассажиры с трудом выбирались наружу, разминая затёкшие ноги, командир экипажа заметил пятна крови на земле и бросился под защиту ближайшей палатки. Его это не спасло, но следующий 'Патриот', едва успевший остановиться, рванул с места. Через мгновенье на лобовом стекле машины появилась 'звёздочка' следа от пули, а пассажиры, вывалившиеся из машины, когда она заглохла, отстреливались секунд десять.

Следующая колонна появилась через двадцать минут на дороге, ведущей со стороны гор. Это были два 'Урала', впереди которых ехала Тойота 'Бандерайте'. Тойота медленно прокатилась к стоянке и вдруг рванула к выезду из лагеря, а из остановившихся 'Уралов' посыпались бойцы, одетые в форму Русской Армии. Мы даже опешили вначале, не решаясь стрелять по своим, но тут в 'уоки-токи' раздался голос связиста:

— Они поняли, что это засада, вызывают своих на помощь!

— Осень один, осень два! Ваша 'Бандерайте', рявкнул в свою карманную рацию Сармат.

А со стороны лагеря уже стреляли по вершинам обоих холмов, явно зная, где находятся траншеи.

В двух 'Уралах' было человек пятьдесят, вдвое больше, чем нас, но они внизу, а мы сверху и зарыты в землю. Через полминуты у нас появились первые потери, но несколько удачно посланных из подствольных гранатомётов ВОГов значительно облегчили нашу задачу. Хуже было то, что солнце почти село, лагерь оказался уже в тени, а наши траншеи всё ещё освещались им.

Ещё пока Лариса примерялась к трофейному СКС, я отогнал от неё всех кинувшихся объяснять ей, что так держать винтовку неправильно. А теперь никому не до неё. Тем более, ещё два грузовика и два джипа остановились, не доезжая до уткнувшейся носом в куст Тойоты, и теперь в нашу сторону небольшими группами движутся короткими перебежками ещё человек шестьдесят. До них ещё около полукилометра, и мы пока добиваем тех, кто отстреливается из лагеря.

А, вот оба пулемёта перенесли огонь на припозднившихся, и вокруг снова завжикали ответные пули. Несколько очередей, пара ВОГов, и можно переносить огонь на наступающих со стороны саванны. Да только мало нас осталось! Четверо из тринадцати, начинавших бой в нашей траншее, либо лежат на её дне, либо привалились головами к брустверу, ни на что не реагируя. Виктор Янукович кувыркнулся через край укрытия и покатился по склону, стараясь уберечь от ударов свой автомат.

— За ним! — тычет пальцем в меня и в ещё одного бойца Сармат. — Рассредоточьтесь!

— Куда! — ору я Ларисе, тоже намылившейся вылезти из траншеи. — *б твою мать!

То ли правда испугалась, то ли обиделась, но уже пристраивается стрелять. А я повторяю манёвр Витьки, но прокатываюсь немного дальше. Голова, бля, закружилась от этих кульбитов, и приходится пару секунд лежать, уткнувшись мордой в траву с закрытыми глазами. А когда их открыл, обнаружил что мне в нос целится шипом ползающее чудовище — какая-то новоземельская помесь таракана, богомола и скорпиона. Шваркнул но нему кулаком и начал искать в коллиматорном прицеле фигурки людей.

Та-та-та. Та-та. Та-та.

Бляха, а раньше нельзя было открыть огонь из АГС-30?

До бандерлогов гранатам лететь секунды три, можно успеть и залечь, только хрен от его осколков надёжно спрячешься!

А вот и моя цель! Трёхпатронная очередь, и бандерлог, нелепо взмахнув руками, валится в траву. Сейчас снова поднимутся, переждав, когда разлетятся осколки гранат АГС. А пока стреляют по нам и ребятам с противоположного холма.

Покосился на Виктора, он тоже выжидает. На лице решительность и упрямство. Опять поднялись. Стреляем короткими очередями, где-то в стороне щёлкает СКС, долбит пулемёт. Опять вступает АГС, накрывая места, где залегли две группы.

Перед мордой, метрах в двух, взвиваются фонтанчики земли. Засекли, что ли? Три переката влево. Траву перед автоматом не приминать! Снова луплю по поднявшейся паре нацюков. Одного достал, второй успел упасть. А может, и не я достал: когда стреляют из десятка стволов, сложно понять, ты кого-то подстрелил или твой сосед.

Кажется, до ближайших уже метров триста пятьдесят. Впихиваю в подствольник 'Подкидыш' и нажимаю на спуск гранатомёта. Толчок, и ВОГ-25 пошла. Пока граната летит, успеваю дать короткую очередь, а потом наблюдаю разрыв отскочившего от земли боеприпаса над залёгшими в траве. Сверху их посекло серьёзнее, чем из АГС-30. Кстати, а чего он молчит? Нет, ожил!

Ага! Не выдержали! Откатываются!

По отходящим бьют два пулемёт, монотонно тявкает короткими очередями автоматический гранатомёт, отсекая их от машин, со стороны которых тоже теперь вздрагивают огоньки автоматных очередей. Это же ребята с передового поста! А почему СКС молчит?

Мне стрелять по отступающим уже бесполезно, и я перебежками поднимаюсь к траншее. Возле АГС ничком неподвижно лежит парень, который начинал из него стрелять, а из гранатомёта палит наш снайпер. Сармат готовит ему следующую коробку с лентой.

— Лору перевяжи! — командует он, и я замечаю сидящую на дне траншеи жену, сквозь прижатые к лицу пальцы которой, течёт кровь.

Сердце обмерло. Рана близкого человека всегда чувствуется больнее, чем своя собственная.

Лицо Ларисы бледное, глаза, как плошки, из глаз слёзы от боли текут, но молчит!

Руки дрожали, пока санитарный пакет раскрывал и подбирал тампон побольше. А потом лепил его на пластырь.

— Сильно порвало, да? Только честно!

Если честно, то не порвало, а очень даже ровно рассекло кожу под скулой осколком разорвавшейся медной оболочки автоматной пули со стальным сердечником, угодившей в газовую трубку автомата парня, бинтующего себе плечо в двух метрах от Ларисы.

— Кто не раненый? Зачистить надо тех, кто там, в саванне, пока не стемнело! — скомандовал Сармат по рации.

У него самого рукав на предплечье набух от крови.

— Гонщик! Куда, бл*дь?! У тебя ж ни шлема, ни броника! Отставить! Помоги лучше с перевязками, — остановил он ринувшегося было вслед за тремя бойцами Виктора.

— Теперь давай, я тебя перевяжу, — предложила Лариса.

А меня-то с какого перепугу?

— Камуфляж сними и повернись левым боком.

Чёрт, и правда осколок камня из плеча точит! И когда успел поймать?

— Всё, хватит прохлаждаться! Багира, Гонщик, Смирный, остаётесь здесь. Остальные — пошли чистить лагерь! Прикроешь, если что, — ткнул Глеб пальцем в Виктора.

Пленные? Какие такие пленные? Нет, не видели мы никаких пленных. И раненых ни одного не видели. Ну, вот такие у нас хорошие стрелки подобрались, что разят врагов исключительно наповал!

Ночью спали мёртво, несмотря на визги падальщиков и хищников в саванне, десятерых погибших товарищей в кузове 'Урала' и боль в ранах. А наутро, выскочив из 'Паджеро' по нужде, обнаружил Виктора сидящим на капоте своего Мерседеса.

— Что, тяжко?

— Не в этом дело, — махнул он рукой. — Кажется, со всей этой историей я потерял пару человек, которых считал своими друзьями. Не ожидал, что они могут втянуть меня в очень грязное дело, в котором просто невозможно не испачкаться по самые уши. Вокруг отца было слишком много людей, которые внушали ему, что националисты — это такие безобидные сумасшедшие, годные только на пустую болтовню. Когда война началась, многие списывали все её ужасы на пропагандистское враньё, на страшилки для обывателей. А вчера я собственными глазами впервые увидел и собственными ушами впервые услышал, что они есть на самом деле. От людей, которых мы из ямы освободили. Они и сюда добрались и продолжают делать то же самое, что делали на Украине.

Мы ещё вчера, после боя, перешли на 'ты'.

— Понимаешь, люди, прибывающие на Новую Землю, точно такие же, как и там, за ленточкой. И несут они сюда всё те же самые свои достоинства и недостатки, мысли, идеи. Кто-то едет строить личное счастье, кто-то — осчастливить других. Ты убеждён в том, что это можно сделать, развивая бизнес и давая людям работу. Они — что для этого нужно создать местную Украину, где все будут ходить строем, молиться 'вождю' и убивать москалей и прочих инородцев. Всех, кто не разделяет их взглядов. А кто-то просто считает, что на этом можно быстро и без хлопот заработать денег. Чужими руками загрести жар из огня.

Киев, 2004-2014 годы

Первый раз Лариса растеряла множество друзей в 2004 году, когда в украинском МИДе осталось всего несколько человек, кто был против 'оранжевого' госпереворота. По её воспоминаниям, дипломаты одновременно почти поголовно рехнулись на 'европейских ценностях', декларируемых Ющенко. Объяснялось это отнюдь не знанием того, как реально живут люди в Европе. Дело в том, что на Украине существует всего два ВУЗа, готовящие дипломатов: Киевский институт международных отношений и Львовский университет. КИМО, как и российская 'кузница дипломатических кадров', МГИМО, уже давно превратился в тусовку мажоров, дочек-сыночков высокопоставленных чиновников и мультимиллионеров, приезжающих на занятия на 'Бентли' и 'Ламборджини'. Ну, или, на крайний случай, на 'лоховских' 'Мерсах' и БМВ. Соответственно, получив диплом, ни один из них не горел желанием идти в МИД на зарплату 200-300 долларов. Зато для сельских парней и девушек с Западной Украины, выстрадавших свои 'корочки' во Львове, это были очень неплохие деньги. Если же учесть возможность загранкомандировок, где зарплата дипломата доходит до 1000-1500 долларов, которые можно экономить, питаясь продуктами их супермаркетов для нищих 'Норма', то, в сравнении с односельчанами, перебивающимися случайными заработками, не такая уж плохая перспектива.

Существует ещё две причины, почему две трети украинских дипломатов являются выходцами из инфицированной бандеровской идеологией Галичины. Ещё со времён президентства Кравчука на Украине действует негласное правило: при равных качествах соискателей вакантной должности предпочтение отдавать выходцам с Западной Украины. Вторая причина заключается в менталитете галичан: попав куда-нибудь на работу в престижную структуру, галичанин не успокоится, пока не перетащит в неё (перечисляю в порядке приоритетности рвения) всех родственников и кумовей, друзей и однокашников, односельчан и просто земляков. Отрабатывая впитанный с молоком матери один из основополагающих жизненных принципов выходцев из Галичины: 'свой к своему за своим'.

Ющенко, учившийся в Тернополе и 'проникшийся' идеями украинского национализма от отца, состоявшего после войны в бандеровском подполье (об этом рассказала пресс-секретарь Ющенко Ирина Ванникова газете 'Украина молодая', принадлежащей его односельчанину). Поэтому будущий третий президент Украины активно поддерживал неонацистские организации, для галичан в МИДе он был 'своим'. Другая достаточно мощная прослойка украинских дипломатов — бывшие (и действующие) военные и спецслужбисты. Первые, столкнувшись с катастрофическим недофинансированием армии, 'на ура' восприняли рвение 'оранжевого' кандидата слить страну под НАТО и американцев, поскольку при этом вооружённые силы обретали перспективу обновить вооружение, а офицеры — получать достойную зарплату. К слову сказать, среди спецслужбистов оказалось наибольшее число людей, оценивших 'оранжевую революцию' именно как государственный переворот. Но были и завербованные, и инфицированные бандеровской идеологией, и просто зазомбированные СМИ, на корню скупленными американцами.

Ещё одна категория, отнюдь не самая многочисленная, — бывшие партаппаратчики и 'деятели культуры', не так давно 'приобщившиеся к вере' в 'европейские ценности'. А как известно, нет больших фанатиков, чем неофиты...

Лариса, как ни парадоксально звучит, на тот момент была достаточно далека от политики. Как она сама шутит, 'я тогда мыслила континентами, и какая-то мелкая возня политических партий мне казалось скучной'. Впрочем, героиней политического скандала в масштабах отдельно взятого диппредставительства Украины она стала...

На рубеже тысячелетий она трудилась в Страсбурге. И однажды коллега пригласил её на вечеринку, где должен был присутствовать руководитель одной из диаспорянских организаций, занимающихся благотворительными поставками учебной литературы на Украину.

Всё шло нормально до тех пор, пока это диаспорянин не поднял тост: 'Давайте выпьем за наших хлопцев из дивизии 'Галичина', которые погибли за то, чтобы уничтожить Советский Союз'. Лора ещё не была в курсе подробностей деятельности этой эсэсовской дивизии, но знала о том, что такая существовала. И у неё 'сорвало крышу'. Она вскочила из-за стола и на прекрасном украинском языке (диаспорянин весь вечер кривил морду из-за того, что она, украинский дипломат, разговаривает 'на языке москальских оккупантов') выдала спич. 'Мой дед защищал родной дом и погиб, сражаясь с вами, подонками, служившими Гитлеру. И может быть, его убили именно, те, за кого вы предлагаете выпить. На ваших руках, пан

* * *

, его кровь. А это, чтобы вы не забывали о ней!' И выплеснула в лицо бывшему эсэсовцу бокал с красным вином...

Поздней осенью 2004 года в честь объявления незаконного 'третьего тура выборов' Ющенко обратился с телевизионным обращением, обещая героизировать бандеровцев и эсэсовцев. И услышав это, она поехала на митинг Януковича. А спустя несколько дней на свет появился сайт 'СтопОранж', имевший в информпространстве Украины, монопольно захваченном оранжоидами, эффект разорвавшейся бомбы.

До сих пор в сети бродит масса мифов о 'незабываемой атмосфере Майдана' и невиданной 'доброжелательности' майдаунов. Часто общаясь с участниками тех событий, я собрал множество свидетельств того, как поддерживался этот 'дух'. Сценарий один и тот же. Людей, случайно попавших на Майдан, радостно встречали улыбчивые девочки, радушно угощали чаем или кофе, после чего следовал провал памяти на два часа. После чего человек приходил в себя среди толпы, где он, весь обмотанный оранжевыми ленточками, орал вместе со всеми 'Юш-чен-ко'. Моему крёстному отцу уже после окончания этого безумства довелось разбирать майданный медпункт, организованный в захваченном майдаунами зданий Украинского Дома. Самыми распространёнными медикаментами в нём были отнюдь не противопростудные или противоинфекционные, как обычно бывает при организации медицинского обслуживания многодневны массовых мероприятий в холодное время года, а... средства для выведения из шока при передозировке наркотиков и психотропов. Не зря официальная украинская статистика зафиксировала по окончании майданных событий шквал обращений в психиатрические лечебницы с многочисленными психическими расстройствами и наркотической ломкой у людей, ранее не сталкивавшихся с подобными проблемами.

То же самое, кстати, происходило и с вернувшимися с 'Евромайдана' в 2014-м. И даже редкие 'беркутовцы', перешедшие 20 февраля на сторону 'революционеров' признают, что подавляющее большинство 'героев', рвавшихся крушить ряды милиционеров, было 'обдолбанными', с 'колёсами' в карманах.

О 'доброжелательности' майдаунов много рассказывали участники событий, стоявшие по другую сторону баррикады. Например, харьковчанка Ольга Лазарева, которой на тот момент было около 45 лет. На неё из-за голубого шарфа (символизировавшего поддержку Януковича) прямо в вагоне метро напала и принялась забивать свора подростков. Уже теряя сознание, бывшая фельдшер, прошедшая Афганистан, поймало одного из них пальцами за кадык и продержала так до остановки поезда на станции. Только этим ей удалось удержать 'онижедетей' от завершения расправы. Но любопытна реакция ехавших в вагоне: ни один пассажир не вступился за избиваемую женщину. Зато когда она ухватила одного из подонков, поднялся вопль 'бандитка из Донбасса убивает ребёнка'. Не правда ли, знакомо? Чего стоит только тот факт, что во время 'звирячого побытьтя дитэй' 30 ноября на Майдане самому младшему из пострадавших было 27 лет, а перед этим 'онижедети' больше часа закидывали милиционеров камнями, поленьями, банками с консервами и даже горящими брёвнами.

В Киеве до нацистского переворота 2014 года существовала небольшая социальная группа 'баррикадных'. Тех людей, кто без всякой надежды на победу вышел по собственной инициативе противостоять ещё 'оранжевому' госперевороту. Я имел возможность убедиться в безбашенности этой публики во время многочисленных стычек с нацюками. И все они, как один, хоть мужчины, хоть женщины, в один голос рассказывали, что зимой 2004-2005 годов с их тел не сходили синяки и кровоподтёки. 'Доброжелательные' майдауны предпочитали бить в спину кулаками и палками, пока телекамеры смотрели в другую сторону, и пинать сзади по голеням в толпе. Особо опасно было ездить на машине с повязанными голубыми ленточками или наклейками за Януковича, поскольку 'доброжелательные' оранжоиды постоянно провоцировали ДТП, а то и откровенно шли на таран таких машин. Несколько знакомых остались в те дни без авто именно по этой причине. Были среди 'баррикадных' и погибшие от рук 'доброжелательных' сторонников Ющенко.

Лариса также однажды едва не стала жертвой привезённых с Западной Украины подростков. Она остановилась на своей 'Шкоде' возле 'Макдональдса' на Почтовой площади, чтобы наспех перекусить перед очередным автопробегом. В это время рядом встал автобус с западноукраинскими номерами, из которого вывалила толпа молодёжи. Недолго посовещавшись, часть из них, сыпля матом и угрозами, решительно направилась 'устранять беспорядок', который усмотрела в голубом шарфике и наклейках на машине. Это не я учил жену наносить рваные раны зажатым в руке ключом зажигания, но она стиснула его в руке и приготовилась искалечить первого, кто нападёт. На счастье Лоры, пока шла словесная перепалка, из автобуса выгрузился старший группы и отогнал изготовившихся к атаке на одинокую женщину малолеток.

В день голосования в 'третьем туре' Лариса и её мать в кабинке на избирательном участке обнаружили агитацию за Ющенко и подняли скандал. Их немедленно окружили 'наблюдатели' характерной бандитской наружности и с ярко выраженным галичанским говором, угрожая расправой. Поскольку милиционер, охранявший участок тут же начал вызывать подмогу, ющенковские бандиты ничего не предприняли на самом участке. Но вышли вслед за женщинами на улицу и решительно двинулись за ними, следуя метрах в двадцати сзади, дожидаясь, когда будет поменьше свидетелей. Повезло то, что дом Лоры находился всего в ста метрах от участка.

Но, повторюсь, этого ничего не видели и видеть не хотели те, у кого в глазах стоял восклицательный знак с оранжевого флага Ющенко.

Через девять лет ситуация повторилась: часть наших друзей, раньше возмущавшихся притеснениями русского языка, реабилитацией нацизма, героизацией гитлеровских прихвостней, после 'революции повисшего достоинства' в упор не хотели замечать вооружённых бандитов, воплей 'Слава Украине! Героям слава!' заимствованных бандеровцами у Союза украинских фашистов, действовавшего в 1920-е, мародёрства и вандализма 'представителей европейской нации'.

Так года четыре мы дружили с киевскими бардами, которые если и относили себя к украинцам, то только с точки зрения культуры, а не идеологии. И вдруг я узнаю, что исполнитель Саша Крамер, с которым мы на фестивале самодеятельной песни под Киевом, обнявшись, горланили советские и комсомольские песни, разъезжает по местам расположения неонацистских карательных батальонов и даёт бесплатные концерты тем, кто намеревается физически уничтожить всех этнических неукраинцев. Поёт им, одобряя зверства фашистов в отношении мирного населения Донбасса.

Наша подруга (не буду называть её имени в надежде, что когда-нибудь она поймёт, что предала своего отца, советского капитана дальнего плавания), ярая сторонница придания русскому языку статуса второго государственного, всегда ненавидевшая бандеровщину, вскоре после расстрела карателями из 'Азова' её земляков-мариупольцев 9 мая 2014 года и сожжения милиционеров, отказавшихся стрелять в народ, пишет у себя в Фейсбуке: 'Никогда я не была такой убеждённой украинкой, как сейчас!' Мгновенно 'перекрасилось' огромное количество высокопоставленных коммунистических функционеров, мало того, став стукачами СБУ и строча доносы на вчерашних однопартийцев, осмелившихся высказываться против неонацистов и войны в Донбассе. Как писал один из знакомых коммунистов, всё ещё находящихся в Киеве, 'из партийных товарищей верю только тем, кто вышел из партии до ноября 2013 года. Остальные все — либо перевёртыши, либо приспособленцы, либо стукачи'.

Граница Московского Протектората и Протектората Русской Армии 28.06.30., четверг, 19:20

Без американской полиции не обошлось. И даже не столько из-за необходимости переписать трофейные машины на 'Прокофьев'. В кузове захваченных 'Уралов' оказалось ещё четверо жителей Американской Конфедерации, которых банда 'УПА' захватила во время налёта на ферму близ границ с Московским Протекторатом. Нападали, естественно, переодетыми в форму Русской Армии. А ещё — очень интересные показания (снятые на видео) дал сотрудник кафе 'Козаченьки', переживший бой в яме, где до этого сидели предыдущие пленники. Именно счета этой сети использовались 'УПА' для аккумуляции средств, поступающих в качестве выкупа захваченных заложников. Деньги поступали на счёт, а заложников после этого попросту выбрасывали в саванне, где они, истерзанные до этого пытками, естественно, пропадали.

Янукович категорически отказался от денег за участие в бою. Взял в качестве трофея только интересный, с его точки зрения, образец пистолета 'Смит-Вессон 1911'. Может, ему деньги и не нужны, а мы с Ларисой от них отказываться не стали. Тем более, посмотрев утром на свою распоротую щёку, она расстроилась и объявила, что, когда рана заживёт, пойдёт к пластическому хирургу. Ну и, разумеется, в качестве своей доли трофеев она потребовала так понравившийся ей карабин, переделанный в снайперскую винтовку.

Трупов в саванне и разгромленном лагере было столько, что обитавшее неподалёку стадо свиней и птеродактилеподобные птицы за ночь и утро успели сожрать, в лучшем случае, с десяток их, и мы полдня занимались очень мерзкой, неприятной работой — потрошили карманы у начавших вздуваться, частично объеденных тел. Предварительно разогнав пинками и выстрелами обожравшихся, не способных даже взлететь кожистокрылых тварей.

Полицейские под контролем местного представителя ЧВК 'Прокофьев' опросили счастливо избежавших смерти заложников, забрали флешку с фотографиями и видеосъёмкой убитых, оформила нужные справки, а Лора, строчившая статью о преступниках из 'УПА' для 'Орлеанской субботы', выяснила у копов, где можно отправить её в Орлеан. Хоть и невелик будет гонорар, но курочка по зёрнышку клюёт. А после того, как мы покончили с грязной работой мародёров, похоронили погибших товарищей.

В общем, все эти неприятные заботы заняли полдня. После похорон был ремонт повреждённых во время боя машин, отмывка кузовов от начавшей гнить крови, перегрузка по грузовикам трофеев, организация транспортировки автомобилей, которые не удалось восстановить в полевых условиях. Перевязки, уколы, таблетки для ускорения заживления ран, пополнение боезапаса. И лишь к девятнадцати часам колонна в составе трёх 'Уралов', Камаза, М939, 'Унимога', Мерседеса-'Гелендваген', 'Паджеро', 'Бандерайте', двух 'Патриотов', L-200, 'Шнивы' и Фольксвагена 'Тигуан' вкатилась в Алабама-Сити. При этом один 'Урал' и Тойоту тянули на буксире: у 'Урала' осколками ВОГа был разворочен весь радиатор, а у 'Бандерайте' удачно (или не удачно — бог его знает!) выпущенная пуля пробила топливный бак.

Местный врач, к которому мы незамедлительно наведались, едва устроились в гостиницу, категорически отсоветовал Лоре накладывать швы на рану.

— Рана с ровными краями, есть надежда, что срастётся более или менее гладко, и шрам можно будет просто маскировать пудрой, а если я наложу швы, то их следы уже точно ничем не припудришь. Просто почаще делайте перевязки, обрабатывайте перекисью водорода и принимайте антибиотик вместе с противогрибковыми препаратами и пробиотиками.

Вечером в ресторан при гостинице 'Семь Сосен', оформленном по мотивам знаменитого сражения 'при Семи Соснах', явился Деркулов и принёс известие о том, что у нас есть три варианта:

— Вы можете завтра выехать с нами в Форт-Ли, куда мы будем перегонять трофейную технику на базу 'Прокофьева', а оттуда я помогу вам отправиться с каким-нибудь конвоем через Москву в ПРА. Можете пару дней отдохнуть в Алабама-Сити, пока отсюда пойдёт конвой 'Русской Армии' в Береговой. А можете завтра с утра вернуться на Северную Дорогу и догнать свой конвой. Они застряли на границе с Московским Протекторатом из-за тёрок между Протекторатами и Конфедерацией после этого самого нападения бандерлогов на приграничную ферму, заложников с которой мы освободили. Ментовские козлы из Москвы опять закрыли границу для 'Русской Армии' и не хотят никого пропускать по своей территории, пока самолично не убедятся в том, что это была провокация укронацистов. Говорят, сегодня их представители уже вылетели в Форт-Ли, где допросят тех, кого мы из ямы вызволили, а завтра приедут сюда, чтобы опросить фермеров. Зае*ли они уже своими палками в колёса! Такое ощущение, что какая-то тварь у них в Кремле конкретно на нацюков работает!

— Наверное, будем догонять свой конвой, — вздохнула Лариса. — Задрала уже эта саванна, в горы хочу!

— В горы, так в горы! — пожал плечами Сармат. — А ты, Виктор, что решил? Вопрос не праздный, у меня к тебе разговор есть, и либо нам с тобой завтра в дороге разговаривать, либо сегодня.

— Мне тоже горы нравятся, — улыбнулся Янукович.

— Тогда, ребята, мы с Виктором за другой столик пересядем.

— Да сидите здесь! — махнула рукой жена. — Я просто так вымоталась, что мы лучше спать пойдём. Тем более, вставать завтра спозаранку. Витя, тебе не рано будет в шесть утра выезжать?

'Гонщик' отрицательно мотнул головой, и Глеб, встав, протянул мне лапу.

— Ну, тогда до встречи в ППД!

— Где? — тормознула Лариса.

Да, похоже, она действительно вымоталась!

— В Пункте постоянной дислокации Русской Армии! — покачал головой Сармат. — Вас там будут ждать, когда до ПРА доберётесь.

После ежедневных двадцатичасовых перегонов предыдущих дней десять часов в пути до границы с Московским Протекторатом показались лёгкой прогулкой. Тем более — вскоре после того места, где во время ураганной ночи мы свернули в саванну, дорога пошла по горам. Ещё не таким мощным, как мы видели на рекламных проспектах русских Протекторатов, но тоже вполне себе чувствительным для машины. А где горы — там и растительности побольше в долинах, она своей зеленью глаз радует.

Форт-заправку 'Большой Перекрёсток' проскочили без остановки, а на следующей пообедали и заправились, чтобы не дёргаться, хватит топлива в горах или нет. После этого Лора по предложению Виктора пересела в его 'кубик': парню тоже скучо в одиночку всю дорогу ехать.

На приграничном форте действительно нагнали свой конвой. Поскольку у нас была оплачена дорога до самого Демидовска, вопросов к нам не возникло. Тем более, из офиса ЧВК в Алабама-Сити по радио связались и предупредили, что мы вернёмся.

Вру я, конечно. Возникли вопросы. Но не по восстановлению места в конвое. К Виктору — со стороны корешей, оставшихся очень недовольными его неожиданной отлучкой. Ко мне — со стороны начальника конвоя, которому мы с полчаса рассказывали о войне, в которой приняли участие за время своего отсутствия. 'Легко отделались', был его вердикт.

Да я, в общем-то, и сам догадываюсь...

Не знаю, что там выдумал для отмазки перед корешами 'Гонщик', но Сармат нас предупредил, что трепаться про операцию каждому встречному-поперечному не стоит, обсуждать вопрос можно лишь с теми, кто в теме. Начальник конвоя — в теме. Остальные — нет.

Границу для нас открыли только утром. Москвичи действительно тянули время, действуя на нервы, и добиваясь того, чтобы люди начали сомневаться в целесообразности использования услуг 'РА' для дальнейших путешествий. И когда мы, наконец, проехали шлагбаум, то не было уверенности в том, что нам не устроят какую-нибудь 'козью морду' на выезде из Московского Протектората.

Очень уж высоких гор мы близко так и не увидели. Дорога в ПРА проложена по широкой долине реки Москва. Просто справа на горизонте высокие горы, слева горы, поднимающиеся 'слоями'. И дорога петляет то влево, то вправо, то вверх, то вниз.

После обеда на очередном форте-заправке с названием 'Москва-река', расположенном на берегу этой самой реки, переехали по недавно построенному мосту через главную водную артерию Московского Протектората. В кафе официант на русском языке (наконец-то!) рассказал, что мост построен на деньги ПРА. Потом, приглушив голос, скривился:

— Наши бы сами ни за что не построили! Они демидовским так и заявили: вам этот мост больше нужен, чем нам, вот сами и финансируйте!

А ещё через шесть часов простились с Виктором. От пограничного с Протекторатом Русской Армии форта-заправки ему нужно было возвращаться по прямой дороге на Москву, а нам продолжать путь в Демидовск.

— Он мне предложил место в его фирме, если у нас не сложится в Демидовске, — объявила мне Лора, когда 'Гонщик' тронулся вслед за машинами поджидавших его друзей. — Я отказалась. Не хочу в коммерции крутиться! Тем более, по большому счёту, это не столько его бизнес, сколько Саши-Стоматолога.

Киев, 27 мая 2007 года, воскресенье, 19:05

Одним из аргументов сторонников Ющенко в 2004 году было то, что Янукович — олигарх. Ну, не совсем уж олигарх, а почти олигарх, поскольку даже по украинским меркам несколько не дотягивал он до такого 'звания'. Зато Ющенко 'не замарал руки' большими капиталами. Как он сам объявил, 'эти руки ничего не крали'. За исключением некоторых 'мелочей', о которых я ещё вспомню.

Одним из моих самых сильных впечатлений от Украины было то, что она на момент моего переезда в Киев сохранила намного больше социальных гарантий, чем Россия. И по менталитету основную массу населения я бы назвал 'стихийно левыми'. Полностью или частично отрицая коммунистическую идеологию, селяне и горожане ждали от государства сохранения бесплатного образования, медицины и жилья, низких цен на транспорт, защиты от произвола хозяев предприятий. Уже работая инженером по охране труда, обратил внимание на куда более жёсткий контроль за соблюдением трудового законодательства в части условий труда и техники безопасности. Были 'стихийно левыми', ненавидели олигархов, но голосовали за правые партии, созданные и возглавляемые олигархами, защищающие права олигархов.

Эта ненависть, в первую очередь, распространялась на Партию регионов, которая никогда не скрывала ни своей либеральной сути, ни того, что она объединяет наиболее богатых людей Украины. А Янукович в пропагандистских материалах с 2004 года фигурировал как воплощение всей классовой ненависти к богачам. Тем более, дважды судимый 'донецкий бандюк'.

В 2004 году Лору 'вынесло в уличную политику' после просмотра телевыступления Ющенко, анонсировавшего реабилитацию бандеровщины. Януковича, позиционировавшего себя в качестве 'кандидата от власти', она не считала хорошим кандидатом. Но так уж под влиянием США к тем выборам сформировалась украинская избирательная система, что выбирать приходилось между плохим и очень плохим. На то и было рассчитано. И у неё, как и у миллионов других избирателей, 'сыграл' не выбор между политическими программами кандидатов, а цивилизационный выбор: 'американская подстилка и бандеровец' Ющенко и 'пророссийский кандидат' Янукович. На противоположном электоральном полюсе их характеризовали иначе: 'украинский патриот, стремящийся к западной цивилизации' и 'российский прихвостень'.

За полгода этой массированной пропаганды Януковича возненавидела половина Украины. Другая же половина воспринимала его как своё знамя. Именно как знамя, как символ, а не как своего лидера. Особенно хорошо это проявилось во время эпопеи так называемых 'досроковых выборов', тут же прозванных острыми на язык украинцами 'досраковыми'.

Менее, чем через год после создания 'антикризисной' коалиции в составе ПР, коммунистов и социалистов, Ющенко издал указ о роспуске парламента. Совершенно не соответствующий действующему законодательству Украины. И парламент отказался его исполнять. Но 'оранжевый' президент стоял на своём, и чтобы добиться своего, ему пришлось ещё дважды его переиздавать. Киев несколько месяцев бурлил протестами, на Майдане проходили митинги, самый массовый из которых собрал семьдесят тысяч человек, заполнив не только всю Площадь Независимости, но и прилегающие улицы (по геометрическим размерам Майдан физически не может вместить более сорока тысяч человек, поэтому рассказы про миллион или миллионы человек на нём — наглая ложь). А потом Янукович, как всегда, 'слил' своих сторонников и подписал с Ющенко 'универсал народного единства'.

'СтопОранж' тоже активно включился в эту эпопею. И не только на информационном фронте. Мы не жили в палаточном городке в Мариинском парке, но старенькая палатка с флагом 'СтопОранжа', одолженная у Анны Бахмач, красовалась прямо напротив центрального входа в зал заседаний Верховной Рады.

В день, когда на митинге своих сторонников Янукович объявил о том, что подписал соглашение с Ющенко и согласился на незаконные досрочные выборы, мы с Ларисой и лидером движения 'За Украину, Белоруссию и Россию' (ЗУБР) Еленой Мазур слушали выступление 'лидера' ПР, стоя на смотровой площадке торгового комплекса 'Глобус' над Майданом. Кратко и нецензурно прокомментировав решение этой тряпки, мы ушли в Мариинский парк снимать свою палатку.

Заметив мою возню вокруг неё, тут же примчался комендант лагеря, не поверивший в услышанное нами.

— Может быть, это фейк? — сомневался он, уговаривая нас не убирать палатку.

— Да мы только что слышали это от самого Януковича на митинге! — фыркнула Мазур.

Тогда же начали подходить колонны с Майдана, которые подтвердили коменданту неожиданную новость. А Елена с Ларисой потребовали от меня зажигалку.

— Что вы делаете? — мрачно спросил их старший подошедшей группы 'регионалов'.

— Жжём флажок партии вашего лидера-предателя! — с вызовом ответила ему глава ЗУБРа.

Лариса позже мне призналась, что ожидала мордобоя, но кто-то из толпы региональских завозных 'майданарбайтеров' только сокрушённо махнул рукой:

— Да какой он, на хрен, лидер?!

После этих слов группа молча разошлась сдавать флаги.

Примерно через полгода, работая инженером по охране труда на логистическом комплексе в районе аэродрома 'Чайка', я впервые услышал о Саше-Стоматологе, старшем сыне Януковича. По соседству он начал строить ещё бо́льший комплекс, который рос, как на дрожжах, поскольку все разрешительные документы для столь важного застройщика оформлялись просто влёт, без каких-либо заминок, не как у прочих бизнесменов, не имеющих столь важного папы.

Но звёздный час Александра Януковича настал в 2010 году. После победы в президентских выборах отец передал ему управление всем семейным бизнесом, и тут-то он уж развернулся! Основным направлением его деятельности стала именно логистика, логистические комплексы, росшие по Украине, как грибы после дождя. При этом люди, представлявшиеся его представителями, попросту захватывали понравившийся участок земли, после чего на участке разворачивалось строительство очередного терминала по перевалке грузов из Европы или зерновых терминалов для перевалки выращенной на Украине продукции на баржи для продажи за рубеж.

Суды? Суды были. Одни мой знакомый, начавший разработку под Киевом уникального месторождения глины и постройку завода по производству стройматериалов, проиграл суд, поскольку судьи не принимали от него вообще никаких доводов, никаких правоустанавливающих документов. А неофициально знакомому порекомендовали отказаться от тяжбы, поскольку за судящейся компанией стоит очень высокопоставленное лицо. Как он выяснил, фирма принадлежала сыну президента. И вскоре на участке берега Днепра, принадлежавшем знакомому уже лет десять, вырос зерновой терминал Саши.

Но не зерновыми терминалами едиными, поскольку аппетит приходит во время еды. К 2013 году выработалась следующая схема: находилось предприятие среднего бизнеса, за владельцем которого не стоял кто-нибудь из тех 'крутых', противоречия с которыми президенту были бы вредны, и предприятие 'бралось в оборот'. Просто являлась парочка переговорщиков, предлагавших владельцу прибыльной фирмы недорого продать 50% бизнеса. Если человек не соглашался, ему давали на раздумье неделю. А когда в следующий их приход он, спешно выяснив, чьё именно внимание привлёк, давал согласие, то ему объявлялось, что он слишком долго думал, и теперь ему могут оставить лишь 30% бизнеса.

Что было с 'упёртыми', я не знаю. Но кличку свою Александр Янукович получил не из-за любви выбивать зубы, как сочиняли 'оранжевые', а по первой своей специальности медика-стоматолога.

Как вы понимаете, столь агрессивная бизнес-деятельность не добавила любви населения к семье Януковича. А массовая поддержка 'Евромайдана' украинскими мелкими и средними бизнесменами основывалась, в том числе, и на страхе лишиться собственных предприятий.

Протекторат Русской Армии, Демидовск, 29.06.30, пятница, 12:20

'Солдафонско-уголовная тирания', 'нищета и уравниловка', 'совок в худших проявлениях'... Чего я только не наслушался о Протекторате Русской Армии за неполные два староземельских месяца пребывания в этом мире. Честно говоря, никакой нищеты мы с Ларисой не заметили, пока ехали от границы до Демидовска. Такие же фермы, как и по всей Новой Земле. Аккуратные щитовые домики, покрытые яркой цветной металлочерепицей и обычно застеклённые современными пластиковыми стеклопакетами. Кирпичных и каменных домов, какими преимущественно застроены те анклавы, по которым мы проезжали во время своего путешествия, довольно мало. Да оно и понятно: леса здесь навалом, из него строить дешевле. Дома достаточно просторные, придомовые территории большие: явно не пресловутые шесть соток и уж точно не четыре. Практически возле каждого дома — машина, а то и две. Правда, очень много советских и российских. Так и переселенцы сюда едут из бывшего СССР, а не из Европ с Америками!

Дорога от границы — не просёлок, как почти по всей Северной дороге, а правильно сформированной дорожное полотно с бетонными мостами через ручейки и ложбинки. Практически на всём протяжении дороги к границе уже положен асфальт. Точнее, асфальтобетон. В Демидовске центральные улицы тоже асфальтированы. Если есть нефтепереработка, то есть и битум. Так почему его не использовать для дорожного покрытия? Есть железная дорога, чем тоже могут похвастаться далеко не все здешние анклавы.

Многоквартирных домов немного. Никаких тебе 'Черёмушек' с типовыми пятиэтажками и, тем более, прочими высоченными 'человеческими муравейниками'. Видимо, социальное жильё для тех, кто прибыл в Протекторат 'на нуле'. Магазинчики, гастрономчики, парикмахерские, кафешки, раскладки с овощами и фруктами, ателье, обувные мастерские...

Ещё собираясь в дорогу, мы проштудировали кучу всевозможной справочной информации. Из 'серьёзных' отраслей — машиностроение (включая производство собственного оружия, что для Новой Земли уникально), моторостроение, судостроение, нефтедобыча и нефтепереработка, химическая промышленность. Вершина высоких технологий Новой Земли, авиастроение и автомобилестроение, тоже имеется в наличии. Собирают здесь, учитывая местные особенности, разные модификации 'уазиков', а также неприхотливые тольяттинские седаны. С самолётами ещё любопытнее: для своей и бразильской армии производятся турбовинтовые штурмовики 'Тукано', родом из староземельской Бразилии, а также лёгкий бомбардировщик Су-2, воевавший ещё в Великую Отечественную. Есть неподтверждённые данные о сборке боевых вертолётов. Ракеты? Нет здесь ни у кого производства ракет! Орден с первых же дней освоения Новой Земли ввёл строжайший запрет на ракетные технологии.

В отличие от земель, через которые мы уже проехали, основной ландшафт ПРА — не саванны, а горные леса. Отсюда — очень мощное деревообрабатывающее производство, а также производство целлюлозы и бумаги. Разумеется, без горнодобывающей промышленности не было бы и металлургии. А для производства алюминия и прочих промышленных нужд Протектората построено уже две гидроэлектростанции на притоках реки Ориноко (вот такая, бляха, география здешней России!).

Ещё одна важнейшая местная отрасль — золотодобыча. По легендам, на место, богатое золотом, основателям ПРА, криминальным авторитетам Демидову и Аверьянову, указал ещё самый первый исследователь Новой Земли Чамберс. Близ россыпи и вырос город Демидовск, главный город и крупнейший промышленный центр ПРА.

Криминальные авторитеты были 'старой закалки', ещё захватившие сталинские времена. Причём, Аверьянов имел какое-то серьёзное техническое образование. Он-то и стал 'автором' нынешнего технического могущества Протектората. А поскольку для 'новой России' Орден определил не самых приятных соседей в лице чеченцев и стоящих за ними арабов, Демидову и Аверьянову пришлось находить общий язык с переселяющимися в этот мир военными. Но ни они, ни армейские, совершенно не воспринимали 'ментовскую' верхушку здешней Москвы. Так и случилось разделение новой России на два Протектората. Причём, несмотря на то, что ПРА уже давно 'обскакал' МП и по численности населения, и по промышленной мощи, и по международному авторитету, Москва по-прежнему считала 'демидовских' сепаратистами, временно отделившимися от России. А Орден всячески поддерживал Московский Протекторат в трениях с Демидовском.

Если же вспоминать советский строй, которым пугали впечатлительных недоброжелатели ПРА, то, конечно, некоторые сходства были. Особенно в экономической модели. Но не с хрущёвско-брежневским, а со сталинским, в которой стратегические предприятия находились в собственности государства, а малый и средний акционерный бизнес поощрялся и поддерживался. И Демидов, и Аверьянов успели застать те времена, когда успешно работали не только какая-нибудь 'Задрищенская сельская артель 'Красная синька', но и кооперативные заводы и фабрики, выпускавшие телевизоры, радиоприёмники, сложную бытовую технику и даже, в годы Войны, оружие для фронта.

Демидов погиб в результате покушения довольно давно, а Аверьянов до глубокой старости руководил ПРА, пока не ушёл на покой по состоянию здоровья, передав руководство правительства преемнику, бывшему молодому советскому председателю горисполкома крупного промышленного центра, выдвинувшемуся на этот пост из 'оборонки'. На Новой Земле его знали под фамилией Евстигнеев, и он лет пятнадцать проработал в ближайшем окружении Аверьянова. А Владимир Игнатьевич Аверьянов до самой смерти значился его советником.

По совету начальника конвоя капитана Манаева мы с Лорой остановились в частной гостиничке с непритязательным названием 'Прохлада'. Пожалуй, содержание соответствует её названию. Большая территория, на которой и сохранены естественным образом выросшие деревья, и насажены новые. Длинное двухэтажное каркасное здание, вход в каждый номер первого этажа через достаточно просторную уютную верандочку. На втором этаже входы с длинного, во весь этаж, широченно балкона. Так что в номера, ориентированные на восток и запад, солнце попадает только рано утром и поздно вечером.

Рядом с санузлом — закуток для кухни с электроплитой, микроволновкой и простеньким, без наворотов, холодильником 'Амазонка'. Две кровати, просторный встроенный шкаф (будет, куда содержимое ларисиных чемоданов рассовать!), две 'полутороспальные' кровати, прикроватные тумбочки, обеденный стол, рабочий стол, небольшой телевизор, розетка под городскую кабельную компьютерную сеть. В санузле, помимо непритязательных 'трона для размышлений' и раковины, отгороженный порожком и шторкой душ со сливным отверстием в полу.

— У нас часто переселенцы останавливаются на неделю, на две, на месяц, пока не найдут жильё, — рассказала хозяйка гостиницы Марина, перебравшаяся в ПРА из Астраханской области. — И мы с мужем постарались сделать так, чтобы у них не возникало бытовых трудностей. Стиральные машины в хозблоке, можете пользоваться. Компьютерная сеть безлимитная, 50 копеек в сутки.

— Копеек?

— Ну, то есть, центов! Мы тут привыкли называть экю рублями, 'глазастыми рублями', 'пластмассой', а центы копейками! — засмеялась хозяйка. — Так что не удивляйтесь, если в магазине или на базарчике вам цену в 'рублях' назовут.

Но на базарчик мы в день приезда не пошли. Путешествие настолько вымотало, что мы просто завалились спать. А поутру, расспросив дорогу у Марины, первым делом отправились в местный аналог ФМС, чтобы встать на учёт, как нерезиденты ПРА: хотя на это и отводилось три дня, впереди были выходные, и Лора, как истинный чиновник, спешила привести свои документы в порядок.

Анкеты заполнили достаточно быстро, и Лариса шокировала женщину, принимавшую их, записью в графе 'Основная специальность'.

— Вы действительно дипломат?

— Да, а что?

— Да просто никогда в жизни живого дипломата не видела.

— Думаю, вы не единственная, — улыбнулась жена, уже привыкшая к такой реакции и по Киеву, и особенно — по Миассу.

— Мне кажется, вам трудно будет найти работу по специальности в Протекторате. И вашему супругу тоже, — глянув в соответствующую графу моей анкеты, добавила чиновница. — Мы просто даём рекомендации по трудоустройству прибывающим в ПРА, но по вашим специальностям я просто затрудняюсь что-либо предложить...

— Спасибо за заботу, но мы уже привыкли к тому, что нам трудно помочь.

Федеральная трасса 'Урал', окрестности Аши, 08 февраля 2015, воскресенье, 10:25

Дом у брата, хотя и не достроен до конца, но довольно большой, на втором этаже, так и не доведённом до ума, жить вполне можно, и во время своей проездки на Урал в 2013 году мы именно у него и останавливались. А когда стало ясно, что на Украине из-за соплежуйства Януковича всё может закончиться большой кровью, я предупредил его: если придётся бежать из Киева, то приедем к нему.

Прожили мы в Старом Городе полгода. Квартира наша в Киеве зависла из-за рухнувшего рынка недвижимости на Украине, залог, выплаченный за дом на берегу городского пруда в надежде на то, что она продастся, сгорел. А поскольку не хотелось 'ходить по голове' семье брата, то после возвращения из Крыма, где мне удалось немного привести в порядок свою спину, и поездки в Москву на встречу с главой 'Справедливой России' Сергеем Мироновым, мы сняли квартиру.

Дополнительные расходы требуют дополнительных доходов, а поскольку мы убедились, что с местными газетами каши не сваришь, сунулись в Центр занятости, к моей давней комсомольской знакомой.

Снежана, даже в свои сорок пять сохранившая стройность и красоту, уже знала Ларису по совместному празднованию 1 Мая, и приняла нас с радостью. Они перерыли кучу вакансий, которые могли хоть как-то соответствовать квалификации супруги (кстати, на тот момент Центр занятости уже открыл целый раздел специально для беженцев с Украины), но... Если у вас четыре высших образования и ранг госслужащего, соответствующий генерал-майору, вас устроит зарплата в размере 10 тысяч рублей? Притом, что за аренду квартиры требуется платить 7 тысяч.

— Я понимаю, если бы для этого не требовалось с 8 до 5 сидеть в офисе! — возмутилась Лора. — Да я за это время больше на статьях заработаю! Это не к тебе, Снежана, претензия, а к работодателям. Но если что-то более подходящее попадётся, то звони: телефон Сергея ты знаешь.

А дома мы засели за компьютеры, рассылая наши резюме по интересующим нас СМИ.

Украинская тема всё ещё была на пике интереса, но количество журналистов, бежавших в Москву из-за угроз неонацистов, просто зашкаливало. 'Выстрелило' моё письмо Юрию Баранчику, с которым мы познакомились за год до этого в Полтаве на конференции по Соглашению об ассоциации Украины и ЕС. Юрий тогда был главным редактором оппозиционного Лукашенко белорусского пророссийского сайта 'Империя', а теперь трудился на редакторской должности в российском информагентстве 'Регнум' Модеста Колерова.

Наметившуюся было дыру в семейном бюджете удалось ликвидировать, но ненадолго. Первые тревожные 'звоночки' прозвенели в конце декабря 2014. Медиагигант 'Россия сегодня' объявил о сокращении штатных журналистов. Не получил государственного финансирования сайт Михаила Леонтьева 'Однако'. А после Нового Года друзья-журналисты взвыли из-за того, что большинство информресурсов, где они работали, вдвое урезало гонорары. Кризис, вызванный введением антироссийских санкций, давал о себе знать.

Начало февраля ознаменовалось новой поездкой в Москву. Вернее, в Крым на научную конференцию, посвящённую 70-летию Ялтинской конференции 1945 года. Но поскольку все участники мероприятия от Москвы до Симферополя летели чартерным рейсом, 'базой' этой поездки была именно столица России. А чтобы зря не терять время, мы связали с этой поездкой несколько других дел. В том числе — встречу с представителем Администрации Президента по разработанному мной проекту неконфронтационной концепции преподавания истории в школе и ВУЗах. Параллельно этот проект и ряд других предложений через помощника депутата, известного на весь мир задолго до перехода на парламентскую работу, передали и в Госдуму.

Слова 'разработанный мной' довольно условны, поскольку в любом серьёзном проекте, исходящем от нас с Ларисой, есть и её доля труда, и моя. Мы просто работаем вместе, дополняя друг друга, 'обкатывая' документ друг на друге. И 'мой' или 'её' значат лишь то, кто больше вложил в него труда.

Вместо одной встречи с сотрудником Администрации их было две: проект заинтересовал и его, и ещё кого-то 'наверху'. Одна до конференции, вторая по возвращении из Ялты. На второй встрече мы уже обсудили конкретные вопросы о необходимости создания творческого коллектива, графике выпуска книг, о том, кого он намечает в спонсоры проекта.

— Только для этого вам придётся перебраться поближе к Москве.

Собственно, и мы с Ларисой этот вопрос уже обсуждали, приценивались к аренде квартиры в Подмосковье. Не в Москве, поскольку ломовые цены столицы нас откровенно напрягали. И психологически, и в финансовом плане.

Оптимизм внушали и прекрасно встреченные предложения, не просто переданные президенту Международной ассоциации фондов мира, а подкреплённые нашим с ним личным знакомством. За нашим разговором с Анатолием Карповым, родившимся в соседнем Златоусте, ревниво наблюдали его помощники, с которыми мы неплохо сдружились за три дня конференции, и лишь в аэропорту Домодедово, куда мы прилетали, один из них подошёл ко мне.

— Меня Анатолий Евгеньевич просил связаться с тобой через пару недель. И ты звони, если в Москве будешь. Если вам будет нужна помощь, помогу, чем получится.

— Нам сложно чем-либо помочь, — вздохнула Лариса.

Связался не он, а его напарник. К началу марта стало понятно, что с финансами в стране стало намного хуже, и лишь наши основные работодатели держались, не снижая нам гонораров. Помощник Карпова признал, что из-за ухудшившейся финансовой ситуации в стране денег на реализацию проекта пока нет. Та же самая весть, но уже в апреле, пришла из Администрации Президента.

А до этого был зимний 1800-километровый путь на Урал. И поскольку появились основания перебраться в Подмосковье, мы сделали небольшой крюк по местам, которые могли бы стать нашим новым местом жительства: Ногинск, Орехово-Зуево, Ликино-Дулёво, Егорьевск, Воскресенск. Хмурое небо Подмосковья, слякоть от снежной каши на дорогах... Когда же мы, наконец, добрались до Аши, до чистейших таёжных снегов, сверкающих под ослепительным уральским солнцем, Лора вдруг объявила:

— Не хочу уезжать из Миасса! Давай, здесь останемся!

Как она потом смеялась, 'мне нужно было объехать всю Европу и Северную Африку, чтобы понять, что мой настоящий дом — Урал!'

Демидовск. 32.06.30, понедельник, 12:15

Демидовск — городок небольшой по староземельским меркам. Но отнюдь не по здешним. Как говорят, он уступает по численности населения Нью-Рино, но Порто-Франко уже практически догнал. Разница лишь в том, что Порто-Франко всё ещё остаётся больше транзитным, чем промышленным центром, а Демидовск мне больше напоминает города Горнозаводской зоны Урала. В немалой степени — из-за ландшафта.

Саванна осталась там, за отрогами Скалистых гор. А здесь уже леса, карабкающиеся по склонам, воздух, немного более прохладный и влажный, чем в изматывающих пылью и солнцепёком степях. И деревья. Много деревьев, дающих тень и радующих глаз своей зеленью. Но первым делом Лора выяснила, насколько здесь безопасно купание в реке Ориноко, и сразу же после посещения 'ФМС' потащила меня на пляж. Также огороженный погружённой в воду металлической сеткой.

— Да когда же, наконец, я смогу заплыть так далеко, как хочу?!

Недовольство жены услышал выходящий из воды паренёк лет семнадцати.

— Вы, наверное, с вчерашним караваном прибыли?

— Это так сильно заметно? — усмехнулся я.

— Да просто все, кто прожил в Демидовске хотя бы десять дней, знают, что плавать, рыбачить и вообще отдыхать нужно ездить на Солнцегорское водохранилище. Некоторые вообще считают, что в Ориноко купаться нельзя из-за плохой экологии.

Паренёк махнул рукой в сторону дымов, тянущихся со стороны промзоны, расположенной за одной из окрестных гор.

Знакомые понты! В Миассе все утверждают, что купаются только в Тургояке, потому что в остальных местах вода грязная. В Киеве каждый уважающий себя киевлянин непременно объявит, что ни за что не поедет в Гидропарк, поскольку там экология хреновая.

— А ты так не считаешь?

— Ну, не такая уж она и плохая, — засмеялся молодой человек. — Они Москву-реку в районе Марьино не видели! Но в Солнцегорске действительно вода намного чище.

Пока Лариса откисала в воде, я поболтал с Егором, гоняющим каникулярную балду, учащимся машиностроительного техникума, и к концу разговора уже знал несколько мест, куда нам с Лорой в ближайшее время непременно следует съездить. И в первую очередь — действительно в Солнцегорск, где всех речных монстров, опасных для купальщиков, вывели лет пять-семь назад.

Солнцегорск нам посоветовала и хозяйка гостиницы. Огорчила только тем, что в пятницу во второй половине дня уже наверняка не найти свободных мест на базах отдыха, а жить в палатках, как поступают многие местные жители, нам опостылело за время путешествия. Так что субботу и воскресенье просто наслаждались отдыхом. А ещё — тропическим ливнем, пришедшим с западом и за какие-то десять минут, пока он шёл, превративший улицы в бурные потоки.

— Вы ещё мокрого сезона не видели, — засмеялась Марина, когда Лора восхитилась стихией. — Это так, мелкий летний дождичек.

Местные на него действительно практически не обратили внимания. Через пять минут после того, как туча ушла к Скалистым горам, выглянуло солнце, а ещё спустя полчаса асфальт на улицах Демидовска был уже сух. Но воздух стал свежее.

— И часто здесь такие ливни случаются? — поинтересовался я у хозяйки отеля. — В сухой сезон, понятное дело.

— Довольно редко. Раз в месяц, в полтора. Через Бразилию иногда с Западного океана приносит. Иначе бы здесь такая же саванна была, как в каком-нибудь Техасе или в окрестностях Порто-Франко. А на реку вам сегодня лучше не ходить: вода до самого вечера будет цвета кофе с молоком.

А в понедельник... В понедельник Лора нарядилась в деловой костюм (мне от этой участи удалось отбрыкаться только из-за того, что сильно похудел, и теперь все 'парадно-выходные' наряды болтались на мне, как на вешалке), выбрала туфли с самыми блестящими стразами, нарисовала на лице 'боевую раскраску' (долго сокрушаясь из-за раны на щеке), и я повёз её к довольно непритязательному трёхэтажному зданию, известному каждому жителю Демидовска как Дом Правительства.

Что бросилось в глаза? Несколько мачт с мощными антеннами вокруг небольшой приземистой пристройки к местному Кабмину. Никаких навороченных систем безопасности мы на входе не заметили. Парковка с парой камер видеонаблюдения, патрульная машина в тени кипарисообразного дерева, пара дежурных с пистолетными кобурами, сидящих в будочке в уголке большого фойе. Даже у нас в Миассе в горадминистрации одно время на входе стояла рамка металлоискателя, а здесь — проходи свободно.

По большой таблице с указанием номеров кабинетов высоких начальников определились, куда нам подняться, чтобы попасть на приём к человеку, рекомендательное письмо которому супруга несла в пластиковой папочке. И потопали на второй этаж по широкой лестнице.

Кабинет заместителя главы правительства, курирующего внешние связи ПРА, нашли быстро. В приёмной удивило отсутствие понтов. Ни тебе картин на стенах, ни диванов из натуральной кожи, ни 'брендовой' корпусной мебели, как на постсоветском пространстве любят отделывать свои 'логова' большие начальники и даже обычные депутаты. Но и кондовой советской канцелярщиной не разит. Рабочий стол секретаря, за которым сидит интересная, стильно одетая дама лет сорока пяти, несколько грубоват из-за того, что сработан из мощных элементов натурального дерева. Но без выпендрёжной резьбы. Большой шкаф, плотно заставленный пластиковыми папками-регистраторами, из ламинированной ДСП. Стулья для посетителей — явно местного производства, аккуратные, с гобеленовой обивкой. Два кресла возле журнального столика — тоже, но с велюровой. Просто видел уже такие в витрине фирменного магазина местной мебельной фабрики. Столик действительно уже 'с претензиями', лакированный, вишнёвого цвета, с резными ножками. Двери в кабинет руководителя — самые обычные филёнчатые.

Секретарь, пробежав глазами письмо Мустафина, кивнула:

— Да, Алексей Низамович уже связывался с Сергеем Юрьевичем по поводу вас. Подождите, я выясню, сможет ли Сергей Юрьевич вас принять. Вы с Ларисой Андреевной? — перевела она цепкий взгляд на меня.

— Это мой муж, — опередила меня Лора.

Ждать пришлось минут двадцать, и поскольку жена нервничала, мы успели сбегать в курилку. А там пришло и время, когда после очередного выскочившего из кабинета шефа секретарь кивнула:

— Можете заходить.

Миасс, март 2014 — февраль 2015

Чиновник всегда остаётся чиновником, и в этом я убедился во время процедур оформления статуса проживания Ларисы в РФ.

Переездом в Миасс мы озаботились после возвращения из Крыма в 2013 году. Но поскольку сентябрь — всегда гигантская финансовая яма в нашем семейном бюджете, то до практического оформления документов, необходимых для участия в Программе переселения соотечественников, дело дошло только к декабрю 2013 года. Да и то, в большей степени, к концу месяца, поскольку после конференции в Полтаве я отлёживался с гриппом, а потом заболела жена. Тем не менее, съездив в консульство РФ, я обзавёлся перечнем документов, которые нужно подать, и мы понемногу формировали необходимый пакет.

По нашей изначальной задумке 'главным переселенцем' должен был стать я, а Лора — членом семьи переселенца. Всё-таки я все годы жизни на Украине оставался гражданином России, а для их возвращения из-за границы было куда меньше ограничений, чем для 'чистых иностранцев'. Тем, прежде чем подать пакет документов, на тот момент требовалось предоставить подписанное будущим работодателем согласие принять 'главного переселенца' на работу. И даже если бы такое потребовалось от меня, я спокойно мог обратиться к полудюжине старых друзей, которые прислали бы мне такой документ, даже без моей поездки на Урал.

На Майдане бесновались 'революционеры', а в 'Царском Селе', как в Киеве называют коттеджный посёлок, практически примыкающий к Лавре, тишина, покой и... очередь в консульство. Преимущественно из соискателей статуса участников Программы. Многие стоят не в первый раз, так что бесплатные консультации новичкам даются прямо в довольно быстро движущейся очереди.

Кто-то возмущается тем, что в промозглый, хотя и бесснежный, зимний день людям приходится стоять на улице, но охрана, украинская кстати, терпеливо разъясняет: положение в стране такое, что предприняты дополнительные меры по охране дипломатических объектов. Но документы у меня в начале февраля не приняли: не хватало какой-то справки, а чтобы добыть её требовалось собрать ещё пару. И каждый раз — очередь, деньги, затягивание сроков выдачи: такова уж манера работы сотрудников украинских 'присутственных мест'.

Пожалуй, это были проделки ангела-хранителя. Сдай я тогда документы, получить ответ я смог бы, лишь спустя три месяца, в том же самом киевском консульстве. Правда, удалось бы нам дожить до этого момента или нет, никому не известно.

Мы доехали до Миасса 27 февраля 2014 года, в четверг. А в понедельник, 3 марта, Лариса уже потащила меня в местное отделение Федеральной миграционной службы для получения временной прописки и подачи документов на регистрацию временного проживания. На тот момент ещё не только не существовало никаких ускорительных процедур для беженцев с Украины, но и поток-то их ещё не хлынул в Россию. Уехали лишь самые 'засвеченные', жизни которых реально угрожала опасность. Большинство их рвануло в Москву, а мы — в глубокую провинцию. И не прогадали.

Москва и Московская область и без украинских беженцев перегружены мигрантами, преимущественно трудовыми, так что 'простому смертному' пробиться к заветному кабинету ФМС — задача не из лёгких. Лариса же практически не стояла в очередях. Её поразила чёткость работы структуры в сравнении с Украиной. Никакой тебе волокиты, строжайшее исполнение сроков готовности документов.

Пришлось нам 'переиграть' и с 'главным переселенцем': как я им могу быть, если уже нахожусь в собственной стране? Зато ко мне, как к члену семьи переселенца — никаких вопросов!

Проблемы возникли лишь при самой сдаче документов на участие в Программе переселения. Документы подаются в Челябинске, а дозвониться до соответствующего отдела, чтобы записаться на приём, невозможно: единственный телефон то не отвечает, то занят. Вопрос решился после общения в соцсетях с нашей старой знакомой из Института стран СНГ. Через пару дней Ларисе САМОЙ позвонили из челябинского отделения ФМС и посетовали:

— Чего же вы сразу жалуетесь Затулину? Мы бы вас и так приняли...

Время назначили, но непосредственно в помещение Службы пришлось 'прорываться с боями'. Как выяснилось, дело было вовсе не в нерадивости чиновников ведомства, а в старом, как мир, межведомственном конфликте: челябинское отделение ФМС на тот момент находилось на территории УВД, являясь самостоятельной, не подчинённой полиции структурой. К моменту готовности документов с подтверждением участия в Программе решился и этот вопрос: отделение переселилось в другое здание. Но это было уже после поездки в российский Крым.

В Крым, кстати, мы ехали с российскими, а не украинскими номерами нашего 'Дастера'. Пусть с временными, но с российскими! Для Лоры это было принципиально, а поскольку документы на временный ввоз машины в РФ мы оформили на год, и законодательством такое позволялось, мы этой возможностью воспользовались.

И снова шок от чёткости и оперативности работы 'гаишников' в сравнении с украинскими муками при операциях с автономерами.

Следующим шагом была 'растаможка' машины, при которой мы, как участники Программы не платили пошлин. На всё у нас ушло три часа, включая поездку на такси в сертифицированный центр, где нам должны были дать справку о таможенной цене автомобиля. Ну, не знали мы о такой тонкости!

— На Украине у нас на это ушло бы не меньше недели! И ещё пришлось бы давать кучу взяток, чтобы это проделать! — в очередной раз поразилась супруга.

Из-за финансовой ямы после поездки в Крым документы на получение гражданства Лариса смогла подать только в ноябре. А в феврале, менее чем через год после нашего переезда в Россию, уже повсюду гордо предъявляла свою 'краснокожую паспортину' с двуглавым орлом на обложке. И как страшный сон вспоминала при этом чиновничьи рогатки времён своей украинской жизни.

Пункт постоянной дислокации Русской Армии. 34.06.30, среда, 11:40

В ППД я ехал один. Забросил Лору к Дому Правительства и покатил. Сначала по добротному бетонному мосту через Ориноко, по которому мы въезжали в город, а потом, повернув на развилке направо, строго на юг. Параллельно железной дороге, ведущей, насколько мне известно, до Берегового. Эта стройка века была закончена всего несколько лет назад и послужила серьёзному экономическому рывку ПРА, обеспечив круглогодичное грузовое и пассажирское сообщение между крупнейшими населёнными пунктами Протектората. Мало того, как всегда бывает с развитием транспортной инфраструктуры, подтолкнула рост сельских поселений и ферм, мелкого и среднего бизнеса. Так что ПРА теперь не просто обеспечивал себя сельхозпродуктами, но и экспортировал их на вечно голодное южное побережье Залива. А верфи Берегового, бесперебойно получая по железной дороге металл с заводов Демидовска, уже замахивались на строительство довольно крупных (по местным меркам) судов.

ППД рос как главная военная база Протектората Русской Армии. И представлял собой что-то вроде подмосковных Ватутинок, где я служил срочную службу: куча воинских частей с городком для семей офицерского состава. Но руководство Протектората приняло решение о том, что в городе неплохо было бы разместить и предприятия оборонного комплекса. Основа имелась: ремонтные мастерские бронетехники и оружия. Если патронный завод и оружейный, производящий автоматы, разработанные уже на Новой Земле, находятся в Демидовске, то модернизацией бронетехники, изготовлением артстволов и снарядов к ним занимались здесь, в ППД. Это куда дешевле и безопаснее, чем тащить некоторые боеприпасы от Ворот через всю Новую Землю.

Отличия городка от Демидовска просто режут глаза. В столице Протектората военные, конечно, встречаются нередко, а здесь создаётся ощущение, что каждый второй мужчина служит в армии. И каждая пятая женщина. Даже в отдалении от целого района, состоящего из зданий за бетонными заборами.

Офис местного отделения ЧВК 'Прокофьев' располагается в самом центре города, на улочке, прилегающей к городским административным зданиям. Но, в отличие от Порто-Франко, здесь он больше напоминает складской комплекс, чем контору: на огороженной территории несколько ангаров, казарма, плац, спортивный городок.

На проходной предъявил АйДи, и боец в уже привычной форме с шевроном, на котором изображён Донецкий аэропорт, потыкав клавиши стационарного компьютера, кивнул и разблокировал 'вертушку', преграждающую проход на территорию.

— Это гостевой пропуск, — протянул он карточку с встроенным чипом. — Умеете пользоваться? Чтобы открыть дверь, надо приложить её к считывателю.

— Спасибо, я уже догадался.

Сармат сидел за ноутбуком с озабоченным видом и что-то строчил.

— Что я больше всего ненавижу — это писать отчёты! — буркнул он, пожав мне руку и указав на стул. — Подожди минуту, пожалуйста, пока я дострочу абзац.

Но я, вместо того, чтобы усесться, подошёл к стене, которую украшала огромная карта материка. Не огрызок, перепечатываемый в 'Инструкции переселенцу', а полный и подробный вариант со скрупулёзно нанесёнными реками, горами, дорогами, деревеньками и даже отдельными фермами. Практически все столицы, за исключением Форта Линкольн и Бейждина-Пекина, а также некоторые другие крупные города были отмечены бело-голубыми флажками. Присутствовали на ней и красные точки, Шесть из них были перечёркнуты, а рядом с ними значились даты. Два таких крестика я опознал как базы, уничтоженные при моём участии. Красно-чёрными флажками были отмечены Нью-Рино, Джохар-Юрт, Форт Линкольн и Порто-Франко. Воспользовавшись паузой в треске клавиатуры, задал вопрос:

— Бандеровские флажки — это офисы нацюков?

— Да.

— А что значит флажок Украины на месте Москвы?

— Эти дебилы московские разрешили у себя деятельность национальной украинской Рады. Их, бл*дь, ни хера история с 'Меджлисом' не научила! Решили наступить на те же самые грабли, что и хохлы, поддерживавшие Джемилёва. Украинская Рада формально не имеет никакого отношения к УССД, но, как наши люди докладывают, ублюдки из УПА — частые гости в Раде. По сути, это легальное политическое крыло бандеровцев. Налюбовался? Садись и рассказывай про ваши успехи в Демидовске.

— А ты откуда знаешь?

— Да откуда я что-то могу знать? Я второй день головы не поднимаю, отчёты печатаю! Но раз без Лорочки явился, значит, у неё что-то наклёвывается.

Наклёвывается. Действительно наклёвывается. Зря, что ли, мы тоже два дня сидели в гостиничном номере, куря сигарету за сигаретой и занимаясь структурой и концепцией функционирования министерства иностранных дел ПРА?! Ни много, ни мало...

Зам председателя правительства её сразу предупредил:

— Извините Лариса Андреевна, но должность министра вы не займёте. Пока не займёте. Министр — это политическая фигура, а вы — даже не резидент Протектората. Советник или помощник министра — пожалуйста, на ваш выбор. Разумеется, после принятия подданства Протектората Русской Армии. А поскольку предложенные вами реформы требует тщательной проработки на всех уровнях, я бы пока одобрил ваше назначение на должность заместителя руководителя представительства ПРА в Порто-Франко, чтобы вы вошли в курс особенностей здешней дипломатии.

Как оказалась, тема упорядочения дипломатических отношений на Новой Земле уже давно назрела. Американские Соединённые Штаты и Китай даже имели соответствующие службы во главе с госсекретарём и министром иностранных дел соответственно, а Евросоюз выстраивал свою внешнюю политику через Комиссию по внешним связям. Но Лора оказалась первым карьерным дипломатом, попавшим в Протекторат и согласившимся работать по специальности.

— Понимаешь, у меня это — последний шанс добиться хоть чего-то в дипломатии! — оправдывалась она передо мной. — Госслужба — это совершенно другой статус.

— Понимаю, конечно! — согласился я.

— Спасибо, любимый! — прижалась она ко мне. — Я узнавала: тебе пока не обязательно принимать гражданство. Даже наоборот: оставаясь резидентом Территории Ордена, ты будешь очень полезен. Пока мы окончательно не переберёмся в Демидовск.

— А ты хочешь сюда перебраться? Я спрашиваю не про интересы службы, я хочу знать, нравится ли тебе здесь?

— Здесь многое напоминает мне Урал. Горы, леса, много воды. Не нудная степь, как в окрестностях Порто-Франко, а то, что я люблю. Но недели полторы мне придётся пахать, чтобы подготовить все эти документы, обосновывающие необходимость создания министерства, и критерии подбора кадров в него. Поможешь? Ты же лучше меня вник в здешние международные экономические тонкости.

— Конечно, помогу!

Киев, Москва, 2008

Хотя после моего отъезда из Москвы и прошло всего два года, предложение одного из членов Совбеза Клуба товарищей Военного института иностранных языков оказалось неожиданным. Пока я жил в Москве, выходами на Администрацию Президента Совбез похвастаться не мог. Разве что, воспользовавшись связями профессора Давиденко, который очень быстро остыл к прогностике, коей занимались мы в Клубе, и теперь через АП получил доступ к президентским грантам на собственные проекты. И вдруг — письмо от старого друга Саши Мустафина о том, что Администрации требуется концепция российско-украинских отношений. Дедлайн предоставления документа — 8 августа 2008 года.

На август мы уже спланировали отдых в Затоке, и документ подготовили заранее. Точнее, очень подробно обговорили. А в тот вечер, когда я сел оформлять наши намётки в виде файла, к нам в гости припёрлась уже изрядно подвыпившая Оксана Шкода. Посидев за столом 'протокольные' полчаса, я оставил Ларису пить с гостьей, а сам закрылся в своей комнате, сославшись на необходимость написания срочной статьи для одного из московских СМИ. Что за 'статью' я писал, эта особа, вечно понтящаяся своими 'крутыми' связями, не знает до сих пор.

Поскольку пьяная экс-пресс-секретарь Витренко не может остановиться, пока в доме есть хоть капля спиртного, времени на подготовку черновика документа у меня было достаточно. А когда её удалось, наконец-то, уложить спать (берётся одна Шкода, взваливается на левое или правое плечо и относится на какой-нибудь диван. Наутро её тушка обнаруживается на том же месте и в той же позе, после чего начинаются расспросы: 'как я тут оказалась?'), Лариса вычитала и подправила написанную концепцию. А я, замаскировав файл под фотографию, отправил Мустафину. Попади он тогда в руки СБУ, Лора стала бы 'изменником родины' задолго до 2014 года.

На тот момент я проработал всего пару месяцев в центральном офисе сети супермаркетов 'Фуршет', и отпуск мне не светил. Поэтому в Затоку приезжал к жене только на выходные. И хорошо помню, как поздно вечером, даже не заехав после работы домой, явился в гостиницу на этом курорте в Одесской области. А Лора меня ошарашила известием о нападении Грузии на Южную Осетию. Как утром мы с ней смотрели новостной выпуск украинского телевидения, в котором грузинские 'Грады', обстреливающие Цхинвали, выдавались за российские, обстреливающие грузинскую территорию. Причём, даже 'Евроньюс' в первые два дня рассказывал именно о том, что ночной обстрел 'Градами' спящего города произвели грузинские войска. Тогда, пожалуй, я впервые испытал презрение к украинским журналистам, готовым нагло лгать ради благосклонности американцев и их ставленника Ющенко.

Саша Мустафин накануне этих событий 'просемафорил', что наш документ благополучно дошёл до конечного адресата, но развернувшиеся в Южной Осетии боевые действия отвлекли от разработанной нами концепции даже наше внимание. Вспомнили мы о ней только в октябре, когда пришло новое письмо от Александра о том, что некий высокопоставленный чиновник из Администрации Президента ('третья ступенька сверху', как пояснил он), изъявил желание встретиться с нами в Москве.

На тот момент мы уж знали, что аналогичные запросы из России получали руководители самых разнообразных пророссийских организаций. Кто-то действительно подготовил свои предложения, кто-то 'забил'. Как позже выяснилось, наша концепция оказалась наиболее полной, охватывающей максимальный спектр направлений двусторонних отношений. А поиском точек влияния на ситуацию на Украине занималась не только Администрация Президента. Так в начале декабря 2008 в Москву укатила Шкода, а вернувшись, с важным видом объявила, что на российские деньги создаёт организацию 'Другая Украина'.

Название весьма насторожило, поскольку в нём откровенно просматривалась аналогия с российским движением 'Другая Россия', объединяющим проамерикански настроенных либералов во главе с Каспаровым и национал-большевиков Лимонова. Задачей 'Другой Украины' было объединение украинских леваков с внесистемными неонацистскими группировками. Именно с этого началось сотрудничество Шкоды с украинскими нацистами, наиболее ярко проявившееся во время событий 'Евромайдана', когда у неё в квартире прятался от милиции лидер входящей в 'Правый сектор' фашистской организации 'Белый молот' Олесь Вахний. 'Фашистской' — это не ярлык, а реальная политическая направленность группировки, целями которой обозначены 'борьба за сохранение белой расы' и построение украинского государства на принципах, обозначенных в трудах Муссолини и Гитлера.

Денег на всё это она так и не получила. Ей их всего лишь пообещали в офисе Жириновского, с которым Шкода встретилась, и который на некоторое время стал её кумиром. Ровно до тех пор, пока она, потратив на несколько совместных акций с нацистами собственные сбережения, так и не дождалась компенсации от лидера ЛДПР. Денег не получила, но вылетела из ПСПУ.

Эта история тоже весьма поучительна. Вернувшаяся из Москвы Шкода немедленно обрела высокомерные манеры. Ещё бы! Теперь, как ей казалось, она стала официальным представителем ЛДПР на Украине, и через неё пойдут финансовые потоки на поддержку союза троцкистов с нацистами. Разумеется, лидеры ПСПУ Наталья Витренко и Владимир Марченко не могли пройти мимо денег, якобы текущих через их подчинённую. По словам самой Шкоды, в упившемся состоянии совершенно не умеющей держать язык за зубами (потом эти слова подтвердили и другие соратники Витренко), Наталья Михайловна и Владимир Романович вызвали её в свой кабинет и поинтересовались, на каких принципах ПСПУ будет сотрудничать с 'Другой Украиной'.

— На общих основаниях, как любая другая организация, — презрительно ухмыльнулась Шкода в лицо Витренко, в буквальном смысле того слова подобравшей своего пресс-секретаря на улице.

Итогом бурного разговора стало исключение Шкоды из ПСПУ с формулировкой 'за связь с ультраправыми националистическими группировками'. А пирятинская 'покорительница столицы', следом 'кинутая' и москвичами, вернулась к своему естественному состоянию вечного поиска нового покровителя, к которому можно присосаться, чтобы не помереть с голода.

Переговоры о нашей поездке в Москву затянулись до конца ноября. К этому времени я потерял работу ('Фуршет' из-за начавшегося кризиса сокращал 60% персонала, и я, как иностранный гражданин, согласно требованиям украинского законодательства, попал под первую же волну сокращения). Так что у меня проблем с тем, чтобы на несколько дней уехать из Киева, не возникло никаких, а Лариса взяла отпуск за свой счёт.

Мы знали манеру москвичей, обычно сводящуюся к фразе 'мало ли что я на тебе обещал?', посему договаривались на берегу: если мы вам нужны, то едем в Москву и живём там за ваш счёт. В общем-то, это был своеобразный тест на серьёзность их интереса. Тест они прошли успешно, а два дня напряжённой работы в Москве ознаменовались ещё парой пакетов документов, включавших в себя не только набросанный за столом гостиничного ресторана бизнес-план (составленный по принципу 'хочешь двугорбого верблюда — проси трёхгорбого') аналитического центра в Киеве, но и набор предложений по пропагандистским мероприятиям, с которых должна начаться работа центра.

Вплоть до новогодних праздников шло согласование деталей, а потом пришло письмо от Мустафина: из-за начавшегося кризиса резко сокращено финансирование программ на Украине.

Собственно, серьёзного разочарования не случилось и, в отличие от пресс-секретаря ПСПУ, мы не жгли за собой мосты, ведя переговоры с Москвой. Зато потом было приятно 'отлавливать' шаги России на украинском направлении, содержавшиеся в нашей концепции. Где-то процентов девяносто из того, что я писал, пока пьяная Шкода в соседней комнате выносила мозги Ларисе, оказалось реализовано в течение 2009 — 2011 годов в той или иной форме, в тех или иных объёмах.

Солнцегорское водохранилище, 35.06.30, пятница, 21:10

Сделал дело — гуляй смело! Именно в соответствии с этой мудростью мы с Лорой укатили на выходные на Солнцегорское водохранилище. Причём, выехав из Демидовска на часок раньше, чем закончился рабочий день на большинстве предприятий, чтобы не попасть в пробку на выезде из города.

Ага! Я и сам удивился, узнав, что в столице ПРА, по численности населения не достигающей даже ста тысяч человек, могут быть пробки. Виной им — преимущественно малоэтажная застройка, требующая для каждого домохозяйства наличия автомобиля. И в пятницу вечером многие из горожан садились в эти самые авто и катились прочь от города. Кто на дачу, кто в горы, кто на водохранилище.

Машины, как я заметил, самые разнообразные. От старинных совавтопромовских 'жигулей' и 'москвичей', до 'крутых' джипов и машин уже местного производства: китайских, индийских, бразильских. Кстати, немало и уазовских 'Патриотов' с 'Хантерами'. Отличие их от староземельских — в отсутствии 'наворотов', вроде дневных ходовых огней, ГЛОНАСС-передатчиков и всевозможных электронных 'костылей', да более простые, всеядные и менее экологичные двигатели. Оно и логично: чем проще техника, тем меньше ломается, а электроника на Новой Земле сто́ит просто безумных денег, поскольку все комплектующие поступают исключительно 'из-за ленточки'.

Пробок на выезде из города избежать удалось, хотя трафик на асфальтированном шоссе к Солнцегорску всё равно оказался непривычно плотным для Новой Земли. Видимо, не одни мы были 'такими умными'. Но поскольку, воспользовавшись рекомендацией хозяйки 'Прохлады', мы заранее забронировали себе домик на базе, никаких проблем с размещением не возникло.

Обстановка на 'Лисичке' оказалась, хоть и спартанской, но вполне приемлемой. Простенькие домики из деревянных панелей с крошечной кухней и спальной комнатой на три-шесть кроватей, шкаф, электроплитка, холодильник, набор необходимой посуды. Зато у каждого домика, стоящего на столбчатых фундаментах (чтобы в мокрый сезон вода стекала беспрепятственно), — просторная веранда-крыльцо, на которой свободно умещаются стол и стулья. Через каждые тридцать-сорок метров — раковина с водой из скважины. Посреди базы — общая кухня с электроплитами, раковинами и разделочными столами для тех, кому мало одной конфорки на плитке, имеющейся в домике. Рядом с кухней — два 'цивильных' туалета, что не всегда найдёшь даже на староземельских аналогичных базах. Трёхместный домик, расположенный в десяти метрах от кухни и в пятнадцати от туалетов, нам обошёлся в десять экю в сутки.

Хозяйка базы, крошечная брюнетка Ирина, живущая на 'Лисичке' круглый год, оказалась нашей землячкой, родом из Челябинска. Когда-то держала в областном центре кафе, потом выкупила заброшенную базу отдыха на озере Увильды, но, устав бороться с кредиторами, налоговыми и проверяющими органами, зловредными конкурентами, продала всё имущество и махнула сюда вместе с мужем-электриком, двумя сыновьями и матерью-пенсионеркой. Муж и старший сын теперь работали на ГЭС, а в выходные помогали Ирине обустраивать базу.

— Лорочка, я нарадоваться не могу! — прижав руку к груди, откровенничала бывшая спортсменка-гимнастка. — Если бы мне предоставили такие условия там, на Увильдах, я так бы развернулась! Я же весь сезон сдаю половину базы для отдыхающих по профсоюзным путёвкам, которые оплачивает моторостроительный завод. А сезон здесь — восемь месяцев, а не три, как на Увильдах! С кредитом я уже расплатилась, теперь вкладываю деньги в развитие: новые домики строю, детскую площадку в этом году доделаю...

За пять местных лет её 'Лисичка' по количеству домиков выросла втрое, и уже насчитывала двадцать семь павильонов. На ней появился летний душ и самая настоящая баня с парилкой, стоящая на берегу водохранилища: напарился — и прыгай прямо в чистейшую воду реки Белой. Опасную живность в водохранилище вывели уже давно, и купание в нём теперь было совершенно безопасным. Появился причал для лодок и неказистых фанерных катамаранов местной сборки. Пользующихся спросом, поскольку главной 'фишкой' своей базы Ирина называла рыбалку.

— Найдём мы вам и удочки, и наживку! — успокоила она нас, посетовавших на то, что я выбросил все свои снасти ещё на Базе 'Россия'. — Стёпка всё обеспечит! За аренду лодки и удочек с ним рассчитаетесь. Я его с детства приучаю зарабатывать!

Стёпа, больше похожий на отца-блондина, чем на мать, паренёк, выглядящий лет на тринадцать, только довольно кивнул.

Баней мы воспользовались в тот же вечер, заплатив за два часа четыре экю. Здесь нет такого зноя, как в Порто-Франко, и вода в водохранилище тоже отнюдь не ледяная, но прыгнуть после парилки даже в неё — просто огромное удовольствие. А потом — попивать на веранде белое вино, остывшее в холодильнике.

— Новенькие, вам рыбы не надо? — окликнул нас улыбчивый мужчина лет сорока, в густых сумерках волокущий со стороны причала огромный садок, примерно наполовину набитый крупными рыбинами.

Пожалуй, килограммов пятнадцать, не меньше, его улов!

— А что, так заметно, что мы новенькие? — улыбнулся я. — Одеты как-то не по-здешнему?

— Да нет, одеты обычно. Просто шрам у вашей жены запоминающийся: я её у 'Прохлады' видел, где обычно останавливаются люди, прибывшие с конвоями из Порто-Франко. Да и вас трудно с кем-нибудь перепутать. Так что с рыбой?

Николай, предложивший нам рыбу, оказался водителем развозного грузовичка, занимающегося доставкой в кафе, гостиницы и магазины города продуктов из расположенного неподалёку от Демидовска агрохолдинга.

— Как эту рыбу готовить? Да обыкновенно! Для ухи эти лещи, конечно, великоваты, — вытянул он из садка парочку экземпляров, весом не меньше килограмма. — А вот на сковородке или мангале зажарить — самое то будет! Я-то своих засолю и высушу, чтобы потом с пивком потребить. С пивом они — самое то! Не хуже староземельской таранки.

На леща рыбы походили, разве что формой тела: такие же широкие и плоские. Но полностью без чешуи, как лини, и с вытянутой вперёд большеглазой мордой, заканчивающейся (или начинающейся?) этаким небольшим утиным клювом.

— Лимончик, травки — и всё!

Лимоны у нас есть, приправами Лора тоже обзавелась ещё в Порто-Франка.

— Так приходите к нам! Заодно и поужинаем вместе! — пригласила Лариса. — У нас веранда широкая, человек восемь поместится. А то мы — действительно здесь новички, даже поговорить не с кем.

— Через полчасика! — прикинув что-то в уме, согласился рыбак. — Я рыбу выпотрошу, а Аннушка ребятишек спать уложит, и придём.

Первый 'лещ' уже скворчал на нашем складном походном мангале, когда семейство Никитиных — сам Николай, его жена Аня и старшая дочка Валя, родившаяся на Старой Земле, а здесь закончившая первый курс политехнического института — поднялись на наше крылечко.

Посидели хорошо, до самой полуночи. Поговорили душевно, в очередной раз удивив новых знакомых своим журналистским прошлым и, в случае с Ларисой, настоящим. Валя, как самая молодая, пару раз сбегала посмотреть, спят ли Васёк с Нинулькой, дети Николая и Ани, родившиеся уже в Демидовске.

Самые обычные люди с самыми обычными заботами: домашние проблемы, работа, учёба детей...

— Сейчас стало намного лучше, чем было ещё лет семь назад! — рассказывал Никитин, перебравшийся на Новую Землю из-под Нижнего Новгорода. — Уровень жизни постепенно выравнивается с тем, как люди живут в Техасе или Евросоюзе. Наше же руководство изначально делало ставку на развитие промышленности: оборудование закупало, технику. Ну, и оружие, чтобы от чеченцев защищаться. Сейчас тоже многое закупает, но и мы много своей продукции стали за границу продавать. Вот и появилась возможность людям зарплату повышать, социальные объекты строить, инфраструктурой заниматься. Дороги наши видели? Обещают, что скоро даже в мокрый сезон в любой более или менее крупный населённый пункт можно будет по асфальтовому шоссе проехать! Не на танке или бронетранспортёре, а на обычной машине.

Над мифами о ПРА, бытующими в Порто-Франко, как о 'коммунистическом' государстве, СССР-2, Аня, работающая инженером-технологом на оружейном заводе, только посмеялась.

— Если уж говорить об общественном строе, то, скорее, это социал-демократия, чем социализм. Стратегические отрасли, такие как золотодобыча, нефтепереработка, металлургия, энергетика, конечно, в государственной собственности. Как и производство оружия. В крупных предприятиях, например, на автосборочном заводе, у государства блокирующий пакет акций. Или в агрохолдинге, который Коля обслуживает. А вот в производство ширпотреба, фермерство, сферу услуг государство даже не лезет.

— Да зачем в высокие сферы влезать? — вмешался Николай. — Квартиру или дом от государства, действительно, можно получить бесплатно, как в СССР. Но для этого нужно быть очень ценным, уникальным специалистом. Остальным — пожалуйста, арендуй у государства или частника. Нужно своё жильё? Выкупай участок и стройся: лес, кирпич, всякие там гипсокартоны, фанера, ДСП, доска сто́ят копейки. Здесь же тепло, даже центральное отопление не нужно́. В самые прохладные дни мокрого сезона электрообогревателя хватает. Можешь и выкупить государственное жильё. Сто́ит оно по-разному: от шести тысяч двухкомнатная квартира в многоквартирном доме до восьмидесяти — пятикомнатный дом с гаражом и большим участком. Работаешь на госпредприятии — за каждый год стажа цена выкупа жилья тебе на тысячу уменьшается. Военным — на две тысячи в год, а тем, кто в боевых действиях участвует, время боевых действий год за три считается. Поэтому на госпредприятия и на службу в Армию просто так не попасть.

А что? По-моему, очень даже разумно получается! Государство, по-любому, в накладе не остаётся, а людям — этакая отложенная 'тринадцатая зарплата'. Точнее, двенадцатая, учитывая то, что местный год длится одиннадцать месяцев.

— А как с частным бизнесом дела? Не зажимают?

Николай засмеялся.

— Частенько приезжие про это спрашивают! Да открывай на здоровье! Что подоходный налог, что налог с предприятий — один и тот же: пятнадцать процентов. Хочешь — сам бегай в банк платить, хочешь — бухгалтерия фирмы за тебя перечислит. Но наценку предприятиям выше десяти процентов от себестоимости, если продаёшь на внутренний рынок, никто не позволит установить. А посредническим фирмам — выше пяти процентов. Можешь, конечно, и больше 'зарядить', но всё, что сверх этого, в доход государства уйдёт. Банковские проценты за кредиты, кстати, в себестоимость включаются, они невысокие — два-три процента годовых. Производство социально-значимых или важных для государства товаров правительство кредитует по льготным ставкам — не выше одного процента, а то и вовсе беспроцентные ссуды даёт. Но это — если кто-то замахнулся на что-нибудь совсем уж важное. Вроде нашего автосборочного производства. А так — работай себе на здоровье. Вон, та же Ирина со своей 'Лисичкой' — наглядный пример.

Вот тебе и 'коммунизм' с 'совком в самых худших проявлениях'!

Киев, март 2007 — апрель 2009

Из КПСС я вышел в 1991 году. Нет, заявления не писал, партбилета на телекамеру не жёг и не рвал, как это делали некоторые нынешние российские 'демократы'. Просто после августовских событий перестал платить членские взносы, а вскоре и саму компартию запретили. А когда Зюганов создал КПРФ, внимательно изучил биографии лидеров партии, и... восстанавливаться не стал. Просто не захотел. Партбилет же до сих пор лежит в стопке моих прочих документов.

Поводом для второго моего приезда к Ларисе стало участие в конференции недавно созданного Антифашистского комитета Украины. Проходила конференция в здании Союза писателей Украины, а организаторами её были именно коммунисты. В том числе — заведующий идеологическим отделом ЦК КПУ Георгий Буйко, председатель Антифашистского комитета, в который вошло почти тридцать украинских партий и общественных организаций. Темой же — преступления ОУН и УПА на Западной Украине. Именно на ней я впервые узнал подробности ужасов, творимых бандеровцами в 1943-54 годах. Причём, среди участников конференции были и люди, сами чудом уцелевшие после нападения этих садистов.

'Боролись за независимость Украины от московской оккупации' бандеровцы тоже очень оригинально. Основной массой их жертв были вовсе не красноармейцы и милиционеры, а учителя, врачи, агрономы, инженеры, приехавшие помогать восстановлению Западной Украины после войны, учить детей, лечить больных. И не столько мужчины, сколько женщины, старики, дети. Преимущественно — такие же этнические украинцы, как и сами 'борцы за независимость'. Порой, их соседи, односельчане и даже родственники.

После российских коммунистов, беззубых и вернувших себе барские замашки советской партноменклатуры, их украинские единомышленники выглядели куда более активными, боевыми, доступными для общения. В общем-то, так оно и было: уже через два месяца после окончательного переезда в Киев я, как заместитель руководителя 'СтопОранжа', был вхож в кабинет первого секретаря горкома КПУ, став членом штаба по противодействию нацистскому маршу 14 октября. Много общался и с рядовыми коммунистами, и с секретарями организаций различного уровня. И когда Олег Фоменко, помощник депутата из комитета Верховной Рады, где работала Лариса, предложил мне вступить в КПУ, я не стал отнекиваться.

Фоменко, сухощавый мужчина предпенсионного возраста, выглядящий гораздо моложе своих лет, помимо работы в Раде, продолжал трудиться научным сотрудником Академии Наук, отличался глубоким умом и рассудительностью. Да и его товарищи по парторганизации, с которыми довелось пообщаться на митингах и иных акциях, оставили лишь самые благоприятные впечатления. Осталось лишь решить одну проблему, о которой я прямо заявил Адольфычу, как в шутку прозвали друзья Олега Алоизовича, родившегося вскоре после войны в семье советского офицера, служившего в Германии.

— Я же гражданин России, а не Украины, и мне запрещено вступать в политические партии.

Олег пообещал посоветоваться с партийным руководством. Ответ последовал вскоре: 'Мы не признаём буржуазного законодательства, для нас любой житель бывшего СССР — свой. Поэтому нет никаких препятствий для вступления его (меня, то бишь) в партию'.

На партсобрании я снова поднял этот вопрос, предупредив о своём гражданстве. Но базовая парторганизация центрального Шевченковского райкома КПУ проголосовала за мой приём, а утверждали меня на выездном заседании райкома 'во фронтовых условиях'. Как раз в Киеве шли массовые митинги против 'досраковых' выборов, и райкома рассматривали этот вопрос в агитационной палатке КПУ, установленной в пятидесяти метрах от центрального входа в 'здание под куполом' — зала заседаний Верховной Рады. А партбилет вручал лично первый секретарь ЦК КПУ Пётр Симоненко под памятником Ленину на Бессарабской площади после митинга, посвящённого дню рождения Владимира Ильича.

2007-2008 годы были самыми плодотворными в сотрудничестве 'СтопОранжа' с коммунистами. Антибандеровские акции, работа в составе Антифашистского комитета, массовые мероприятия против втягивания Украины в НАТО, в которые 'СтопОранж' внёс недостающий коммунистам креатив. Порой, на грани хулиганства, как было с наклейками 'Зал УПА — позор для Украины'.

А потом 'что-то сломалось'. Первый секретарь Киевского горкома Юрий Сизенко получил должность заместителя министра физкультуры и спорта, и 'запустил' деятельность парторганизации. А поскольку молодёжь, массово вступавшая в партию, не хотела 'жить по-старому' и подчиняться устоявшимся десятки лет назад правилам проведениям партийных мероприятий — нудные выступления по заранее подготовленному списку ораторов — и регулярно устраивала акции, не согласованные с горкомом, началась внутрипартийная борьба с 'самовольством'. Проще говоря, преследования тех, кто проявлял инициативу.

Одними из первых жертв этой 'борьбы' стали ребята из молодёжной партийной организации 'Интернациональная', акции которых контрастировали с проводимыми по указке ЦК и горкома, выделяясь живым действием, активным использованием озвучки и стремлением вовлечь в происходящее сторонних наблюдателей. Именно тем, чем 'оранжевые' бесспорно выигрывали и у 'регионалов', и, тем более, у коммунистов, от мероприятий которых не только в сон клонило, но и, образно говоря, мухи дохли на лету от скуки. На фоне 'загибающейся' из-за того, что Юрий Сизенко львиную долю времени уделял должности заместителя министра, работы Киевского горкома КПУ, жизнь в молодёжке, лидерами которой были молодые адвокаты-близнецы, прозванные 'братьями Пилотами' просто бурлила.

Глоток свежего воздуха, влитый в 'партию советского образца' молодыми кадрами, раздражал высшее партийное руководство непредсказуемостью последствий для тех, кто уже больше пятнадцати лет безвылазно просидел в уютных депутатских креслах. Партия на глазах теряла поддержку избирателей, скатившись за это время от самой крупной парламентской фракции практически к проходному барьеру для попадания в парламент. При этом система договорённостей и квот позволяла представителям КПУ получать должности заместителей министров. И не только партфункционерам, вроде Сизенко, но и деткам высших партийных бонз. Например, мгновенно обзавёлся постом заместителя министра сын Петра Симоненко, едва-едва успевший закончить институт. 'Вечным заместителем министров' прозвали сына члена Президиума ЦК КПУ Мармазова: это 'юное дарование', мама которого непременно звонила в посольства, если чадушко уезжало в загранкомандировку, с просьбой проследить, чтобы оно не проспало и вовремя покушало. Оно сменило несколько министерств, но обязательно в должности замминистра.

Собственно, эпопея с выдвижением Мармазова-младшего кандидатом в депутаты Киевсовета от КПУ и стала толчком для внутрипартийных гонений в столичной парторганизации.

Выдвижение кандидатур в партийные списки на выборы отдали на откуп райкомам, после чего эти списки должны были утвердить на городской партийной конференции. Но накануне проведения мероприятия стало известно, что Симоненко всё 'переиграл', а 'проходную пятёрку' кандидатов возглавят люди, которых назначит он. Ну, как 'проходную'? Относительно, конечно, поскольку шансы пройти в городской совет, если и были, то исключительно у этих пятерых, но и то — очень и очень призрачные, поскольку популярностью у киевлян КПУ не пользовалась. От слова 'вообще'.

Против 'первого номера', коим в обоих списках, и составленных горкомом, и Симоненко, значился Юрий Павлович Сизенко, никто не возражал. Вторым номером 'главный большевик-ленинец Украины' назначил... батюшку из Киево-Печерской Лавры. Фигура вызвала многочисленные споры в рядах 'несгибаемых ветеранов' в возрасте после 80 лет, но компромисс был возможен. А вот третьим Симоненко продвигал юного Мармазова, ни дня не состоявшего в компартии, но очень активно занимавшегося в правительстве Юлии Тимошенко вопросами евроинтеграции. И член Киевского горкома КПУ, тоже кандидат в состав Киевсовета, Лариса Андреевна Каменская встала на дыбы. Женечку Мармазова, 'мальчика из хорошей семьи', некогда прочили ей в женихи, и знала она его, как облупленного.

Буквально за один вечер Лора подготовила справку о деятельности 'юного гениального сына' высокопоставленного папы-партийного бонзы, обзвонила массу знакомых делегатов партконференции и разъяснила ситуацию с этим 'кадром Симоненко'. А на следующий вечер в зале заседаний ГК КПУ состоялась коррида.

На вопрос Симоненко, представлявшего своих выдвиженцев, есть ли у кого-либо отводы по кандидатуре Мармазова, на трибуну вышла член горкома Каменская и зачитала свою справку. Началось бурное обсуждение, в ходе которого большинство выступавших крайне негативно отнеслись к симоненковскому выдвиженцу. В результате Петру Николаевичу пришлось снова выходить на трибуну и упрашивать делегатов конференции поддержать выдвижение Мармазова.

Из примерно ста пятидесяти делегатов против этого проголосовало более шестидесяти, что было просто неслыханно! Причём, после закрытия конференции к нам с Ларисой несколько раз подходили древние дедушки с вопросом: 'Так мы не поняли, а что там с Мармазовым?' А после разъяснения с досадой махали рукой: 'Если бы я расслышал, что вы говорили с трибуны, то ни за что бы за него не проголосовал!'

На выходе из зала заседаний в двух шагах от нас Пётр Симоненко остановился, чтобы попрощаться со вторым секретарём ГК КПУ Ларисой Петровной Сахаровой, и, глядя на нас с Лорой, с упрёком произнёс всего одну фразу:

— Да, Лариса Петровна! Не контролируете вы ситуацию в городской партийной организации!

Трогать нас сразу Сахарова и Сизенко не стали. Юрий Павлович, в основном, пропадал в министерстве, а мы были 'палочкой-выручалочкой' Ларисы Петровны, когда ей требовалось срочно придумать какую-нибудь уличную акцию. Но вышло постановление горкома КПУ, запрещающее парторганизациям что-то делать без согласования с руководством городского комитета. А потом было судилище...

Очередной пленум Шевченковского райкома посвящался вопросу исключения из партии 'братьев Пилотов' и расформированию парторганизации 'Интернациональная'. Точнее, утверждению решения Бюро горкома об этом. Решение принималось в нарушение Устава партии, и оба секретаря райкома, первый, Игорь Шаповал и второй, молодой Коля Осокин, и не скрывали, что на них давит Сахарова, требуя любой ценой ликвидировать 'очаг смуты' (братья были наиболее активными при попытке отвода кандидатуры Мармазова на памятной партконференции).

Три часа длился бедлам. Дошло до ора с мест и попыток блокировать трибуну.

— Товарищи, что вы делаете? — в один момент взмолился Шаповал. — Какое вам блокирование трибуны? Вы же не в Верховной Раде!

Но решение, на котором настаивало руководство Бюро горкома, продавить не удалось. Его продавили (опять же, в нарушение Устава) на пленуме горкома.

Следом за 'Пилотами' из партии вышли почти тридцать членов бывшей парторганизации, молодых, активных, перспективных.

Солнцегорское водохранилище, 36.06.30, суббота, 12:40

Солнце уже вовсю сияло, когда мы с Лорой проснулись после ночных посиделок. Несмотря на то, что помимо вина (кстати, произведённого на виноградниках близ Берегового), я продегустировал и другие напитки, которые принесли с собой Никитины, никакой головной боли и иных проявлений похмелья не наблюдалось. Да, в общем-то, я и немного пью: за весь вечер 'высосал', в лучшем случае, бутылку сухого вина и четыре тридцатиграммовых рюмочки из никитинских запасов вермута, местной водки и коньяка. Увы, алкоголь действует на меня не лучшим образом: я от него совею и начинаю засыпать.

— Значит, качественные напитки! — сделала вывод Лариса.

Мы ещё возились с завтраком, прожёвывая бутерброды с 'Амазонской докторской' колбасой и сыром 'Французский', как примчался сын хозяйки базы Степан.

— Дядь Серёжа, вы на рыбалку едете? У меня последняя прокатная лодка осталась! Мне держать её или можно будет отдать?

У супруги, выпившей ещё всего одну чашечку кофе из двух 'утреннего стандарта', загорелись глаза.

— Держи, Стёпа! Мы через полчаса прибежим. Только не забудь про удочки и червяков: у нас же ничего нет.

— Две удочки будут стоить рубль, наживка — пятьдесят копеек, — по-деловому предупредил Стёпка. Не считая проката лодки за рубль в час!

— А мама говорила вчера, что прокат — восемьдесят центов в час, — усмехнулся я в усы.

— Ну, дядь Серёж! — скорчил умоляющую рожицу пацан. — Вы же, если без меня поплывёте, то ничего не поймаете. А я и рыбное место покажу, и расскажу, как правильно ловить надо...

— Не жлобись! — негромко шикнула на меня Лариса. — Тебе что, двадцать центов мальчишке жалко?

— Да смеюсь я, — улыбнулся я супруге. — Уговорил, Степан! Рубль — так рубль!

На удивление, мы спустились с холма, по склону которого располагались между деревьями домики базы, не через полтора часа, не через час, а действительно всего минут через тридцать. Я в кроссовках, белой футболке с короткими рукавами, камуфляжных штанах и уже выгоревшей под новоземельским солнцем панаме военного образца, а Лора — в резиновых шлёпанцах, закутанная с ног до головы тремя парео, под которым был купальник, и в такой же панаме. Ну, не переносит она ярких прямых солнечных лучей.

— Самую лучшую лодку вам оставил! — похвастался Стёпка, уже загрузивший в неё удочки, коробочки с наживкой, садок и пару камней-якорей на длинных верёвках.

Лора уселась на корме вместе со своей пляжной сумкой, Степан на носу, а я принялся работать вёслами, правя туда, куда указал парнишка.

Огромное водное зеркало, время от времени подёргивающееся рябью от ветерков, отражало обступившие водохранилище горы, поросшие лесами. Километрах в трёх тонкой полоской виднелась насыпная плотина ГЭС, а с севера и востока 'слоями' поднимались к небу горы. На водной глади тут и там торчали лодки отдыхающих, и фанерные, взятые на базах отдыха, и резиновые, и алюминиевые, привезённые с собой отдыхающими.

Стёпа вывел нас в небольшой заливчик, мы с ним бросили якоря и он передал нам с Ларисой двухметровые прочные удилища. Я обратил внимание на довольно мощные крючки и толстую леску. Если вспомнить, какую рыбу нёс Никитин, то леска такой и должна быть. А вот наживка оказалась необычной: многоногие вялые желтоватые гусеницы, больше похожие на мокриц, чем на червяков, непрерывно копошащиеся в коробочке.

У жены округлились глаза.

— Насади мне ЭТО на крючок! Я не могу! Они даже противнее, чем опарыши! — объявила она под хихиканье Стёпки, после этих слов принявшегося заверять, что 'червяки' не кусаются.

Пока я возился с раскладыванием удилищ и насаживанием наживки, паренёк уже вытащил первую рыбу.

— Мелочь! — объявил он, собираясь выбросить в воду двухсотграммового поджарого 'окуня'.

— Оставь! — попросила Лариса. — На уху пойдёт!

Рыбацкое правило 'чем разнообразнее рыба, тем вкуснее уха', Лора хорошо усвоила. А через пару минут уже и сама с трудом тащила из воды упирающегося килограммового 'леща'.

— Я же говорил, что хорошее место знаю! — похвастался Стёпа, когда, изрядно поборовшись с добычей, я вытащил рыбину, по моим прикидкам, тянущую уже почти на два кило.

Клевало, конечно, не очень часто. Порой, раз в десять-пятнадцать минут, но в три удочки мы за полтора часа натаскали не меньше двадцати килограммов.

— И что теперь нам с этой рыбой делать? — поинтересовалась супруга. — Никитины её сушат и дома хранят, а ты её собрался в машине в Порто-Франко везти? Мы же задохнёмся от её запаха в дороге.

— Мама лишнее купит! — успокоил Стёпка Лору, уже упарившуюся на солнце и собирающуюся вплавь отправиться на берег. — По тридцать копеек за килограмм. Она вечером сдаст заготовителям, которые её в город отвезут. А вы, тётя Лариса, точно до берега сможете доплыть? Может, вас довезти?

— Точно доплыву! Здесь плыть-то всего полкилометра! А ты, любимый, тоже не увлекайся, — скомандовала она уже мне. — Азарт азартом, но и об обеде пора подумать!

Степан, для которого удивителен был такой дальний заплыв, время от времени с беспокойством поглядывал на торчащую из воды голову моей ненаглядной, пока Лора не оказалась вблизи практически пустой стоянки лодок и катамаранов.

— Ничё себе, как она далеко плавает! И где так научилась?

— На море, Стёпа. Ты сам-то на море когда-нибудь бывал?

— Не-а! Пока в Челябинске жили, я маленький был, а в Порто-Франко мы ненадолго задержались, я на него так и не посмотрел. Вот моё море, — обвёл он рукой водохранилище.

Ирине мы сдали почти всю рыбу, кроме мелочи, пошедшей на уху, практически окупив стоимость нашего пребывания на базе. Судя по тому, что вечером к хозблоку базы действительно подкатил фургончик-рефрижератор, бывшая челябинская гимнастка и на этом зарабатывала. Молодец, что тут скажешь?!

В воскресенье вечером мы уезжали с базы практически последними. И тоже ради того, чтобы не попасть в пробку на въезде в Демидовск. Ну, отвык я от них за прошедшие после отъезда из Киева годы!

Крым, июль-август 2014

К хорошему привыкаешь быстро. К отсутствию пробок, к уличной толкотне, к чистому, прохладному воздуху Урала.

— Но в Крым в этом году я поеду! Из принципа! — ещё в начале лета объявила мне Лариса.

Ехали в том году многие. Не только мы, вынужденно уехавшие с Украины, но и обычные россияне, которым любопытно было своими глазами убедиться в том, что действительно Крым — наш! Не в смысле государственной принадлежности полуострова, а по настрою крымчан. Хотели убедиться, что жители Крыма действительно так дружно голосовали на референдуме за присоединение к России.

Настроения мы знали прекрасно: бывали в Крыму не единожды, дружили с самыми разными людьми из самых разных уголков полуострова, разговаривали с местными каждый свой приезд. Сомнений в результатах волеизъявления не было нисколько. Нам просто надо было поправить здоровье на море.

Год назад нам не удалось остановиться в понравившейся нам квартире на Дражинского в Ялте из-за того, что у хозяйки на время нашего отдыха уже были отдыхающие. И мы тогда сняли жильё чуть выше, в Матросском переулке, хотя с Наташей, с которой мы подружились по предыдущим приездам, встречались.

Лора позвонила Наташе в начале июня и 'застолбила' нам время с конца июля по середину августа. Чтобы не застрять в пробках, которые непременно возникнут на Керченской переправе, когда тысячи людей ломанутся в континентальную Россию, стараясь успеть домой к 1 сентября.

Выехали из Миасса ночью и к следующему вечеру добрались до Саратова, одолев 1200 километров. Следующая ночёвка была намечена в Ростове. Мы даже по телефону забронировали в Батайске номер в мотеле. Но после того, как выехали в районе Павловска на трассу М4, к которой мы добирались районными дорогами (кстати, прекрасного качества, если не считать ушатанного в хлам участка возле Балашова), упёрлись в хроническую пробку этой трассы, сужающейся до одной полосы в каждую сторону. В результате Ростов проезжали глубоко ночью, а администратор мотеля объявила, что сдала наш номер другим.

Ещё два часа мы мотались по придорожным мотелям и гостиницам в окрестностях Ростова. Толпа бешеных отдыхающих осаждала их ежеминутно, но мест нигде не было. В принципе. Я уже даже намеревался укатить куда-нибудь в Аксай или даже в Новочеркасск, чтобы найти ночлег там.

Выручили ростовские таксисты, которых мы попросили помочь в поиске гостиницы. Один из них, позвонив кому-то по телефону, привёл нас 'на хвосте' в ещё недостроенную (заканчивалась отделка двух верхних этажей) гостиницу, где мы по-королевски отоспались в отдельных номерах за очень умеренную оплату. А в середине следующего дня (мы, собственно, так и планировали выезжать из Ростова, чтобы приехать к переправе среди ночи) нас уже ждали узкие дорожки Таманского полуострова. И нудное движение по ним в колонне, из которой невозможно вырваться, поскольку навстречу движется точно такая же бесконечная вереница машин, возвращающихся из Анапы и Крыма.

К порту 'Кавказ' действительно приехали уже затемно, и ожидание в очереди на паромы заняло всего четыре часа. Это притом, что накануне отъезда мы отслеживали, сколько времени приходится стоять другим желающим воспользоваться переправой, и оно составляло 12, 20, 40 часов... А с рассветом наш 'Дастер' уже съезжал на землю Керченского полуострова.

Крым встретил нас пасмурной погодой: уже пару дней на Южном берегу шли дожди, на извилистой горной дорожке от Судака до Алушты время от времени попадались следы недавно сошедших небольших селевых потоков. Во время остановки на перекус в Рыбачьем обратили внимание на пустой пляж.

— Штормило вчера, а сегодня пасмурно, вот люди и не вышли ещё на море, — пояснил официант прибрежного кафе.

Отдыхающих, как он пояснил, действительно было немного меньше, чем годом раньше, но не настолько, как живописала украинская пропаганда.

— Все едут в Ялту, Алушту, Евпаторию, Севастополь, а наши небольшие посёлки не очень известны в России.

В Алуште, где низко висящие тучи наконец-то пролились дождиком, действительно оказалось полно машин с российскими номерами. А на улице Киевской в Ялте привычно стояла пробка от автовокзала до рынка. Как обычно, была забита машинами и улица Дражинского, после нескольких дней езды по которой любой 'чайник' становится неплохим городским водителем. И парковаться на ограниченном пространстве научится, и пролезать между машинами, едва не касаясь их зеркалами...

Наташа встретила нас радостным известием. При Украине она, получившая в молодые годы серьёзные увечья в ДТП, даже не мечтала попасть на дорогостоящую операцию, а через полгода после присоединения Крыма к России уже получила извещение о том, что в октябре её бесплатно прооперируют в Воронеже. Созвонившись с ней в следующем году, мы узнали, что она готовится ко второй бесплатной операции. Могла ли она быть недовольной тем, что стала гражданкой России?

Буквально через пару дней, отдохнув с дороги, мы поехали с визитами к родственникам Ларисы. Её двоюродная сестра с дочерью на лето сдали свою квартиру и поселились на крошечной дачке неподалёку от зоопарка. Чудесный вид на город-курорт компенсировал полное отсутствие удобств, но обе женщины не роптали: это в курортный сезон у них есть стабильная работа, а зимой деньги, полученные от летней сдачи собственного жилья отдыхающим, могут стать единственным их доходом. И такая ситуация у очень многих горожан: летом с деньгами густо, а зимой пусто.

Было и неприятное известие: их мама и бабушка, которую мы с женой просто обожали, так переживала из-за мартовских событий, что, придя с референдума, перед которым она страстно агитировала соседей голосовать за воссоединение с Россией, слегла с инсультом. Подняться она сумела, но вторая дочь вывезла ей на лечение за границу. Навсегда.

Недовольна присоединением полуострова была ещё одна родственница супруги, вдова ялтинского строительного начальника. Её обидели тем, что у кого-то из подружек после пересчёта пенсия поднялась в три раза, а у неё — только в два с половиной. Теперь она компенсировала эти 'убытки' повышением цены аренды второй квартиры, расположенной в паре сотен метров от набережной.

И не только она одна. Та категория ялтинцев, что привыкли 'стричь отдыхающих', словно с ума посходила, задирая цену на всё и вся. Особенно — если сравнивать цены, которые были ещё год назад, при Украине.

— Так в России и люди богаче живут, чем на Украине! — нашли они оправдание своему рвачеству. — Если вам дорого отдыхать на Чёрном море, то отдыхайте на Белом!

Привычное курортное хамство 'местных' проявлялось не только в высказываниях. У нас с Ларисой вылезли глаза на лоб, когда мы приехали на знаменитый ялтинский рынок. Если у нас в Миассе килограмм привозных помидоров стоил 60-80 рублей, то здесь их, растущие у каждого в огороде, продавали по 250. Но только на самом рынке. Стоило отойти в сторону, и цены на овощи и фрукты стремительно падали. Вплоть до привычных нам миасских на раскладках, расположенных на периферии. А то и ниже. Тем не менее, жители обеих российских столиц и 'северов' восхищались, что здесь всё 'так дёшево'.

Побывали мы и на плато Ай-Петри, у друзей крымских татар, с которыми сдружились ещё в 2006 году. Молодые ребята держали кафе-павильон, и, в общем-то, благожелательно отнеслись к смене своего гражданства. Ничего хорошего они от Украины не видели, но с опаской ожидали и шагов российских властей, поскольку совершенно откровенно признавали, что многое в их заведении сделано с нарушениями санитарных и строительных норм.

— К нам тут уже приезжали инспектора. Не штрафовали, не наезжали. Просто записали все недочёты и передали нам, чтобы мы их устранили. Чего от них дальше ждать? — переживал хозяин заведения.

— Если исправишь, то никто больше трогать не будет, — успокоил я его. — Требуют россияне куда жёстче, чем украинцы, но и без дела стараются не докапываться.

— Знаешь, что смущает? Раньше мы каждый год собирали с каждой 'точки' по пятнадцать тысяч долларов для 'меджлисовцев' в Киеве, которые нам обещали защиту от 'наездов' чиновников и легализацию всех наших 'точек'. Каждый год собирали, каждый год обещали, но всё оставалось по-прежнему. Не знаю, на что эти деньги уходили. А тут приехало руководство республики из Симферополя и без всяких денег сказало, что всех легализуют. Можно им верить?

Через пару лет я пожалел о том, что ответил 'можно'. Жадность взяла верх, и плато Ай-Петри очистили от татарских кафе и торговых точек. А площадку отдали под застройку кому-то из приближённых руководства Крыма.

Несколько дней в Ялте стоял дым пожара: горел лес, подожжённый в заповеднике, расположенном в горах прямо над городом. Поджигателей поймали. Ими оказались приехавшие 'на отдых' боевики 'Правого сектора', решившие таким способом отомстить 'рашистам', 'предавшим Украину'.

Последние пять дней отдыха мы провели в Севастополе: нас пригласил к себе Николай Железняков, один из казачьих активистов, приезжавших на киевский 'Антимайдан' в декабре 2013 года. Именно с ним мы пытались решить вопросы создания вооружённой самообороны в дни госпереворота. Теперь он регулярно возил севастопольских казаков защищать республики Донбасса. И в очередную командировку он уехал после звонка своего руководства за день до нашего отъезда из Крыма. Собрал боевое снаряжение, простился с женой и тремя детьми и поехал.

Он-то и рассказал нам, что провокации, вроде поджога заповедного леса над Ялтой, отнюдь не редкость.

— Леса поджигают, опоры ЛЭП валят, газопроводы разрушают. Далеко не всё эфэсбэшники предают огласке, чтобы панику не сеять. Знакомые ребята из 'конторы' говорят, что десятками отлавливают этих тварей, а они лезут и лезут! Граница-то не закрыта, отдыхающих с Украины, хоть и меньше немного стало, но всё равно сотни тысяч. А кто же разберётся, что у кого на уме?

Вскоре Украина в полной мере проявила свою сущность государства-террориста, перекрыв поставку воды на полуостров (что, кстати, согласно международных норм является преступлением против человечности), а потом и взорвав линии электропередач, по которым шло электроснабжение Крыма. Но это было уже после нашего отъезда.

Назад тоже ехали не через Симферополь, а горным маршрутом: Ялта, Алушта, Судак, Коктебель, Феодосия... Проезжая Судак, не поленились заглянуть в Новый Свет, который, как я считаю, совершенно справедливо когда-то носил имя Парадиз, Рай! Заглянули искупаться в чудесной зеленоватой воде бухты и пообедать в нашем любимом кафе 'Екатерина', где нас узнала одна из официанток, обслуживавшая меня, Ларису и мою дочь, с которой мы в 2009 году отдыхали в Судаке.

В Феодосии заправил полный бензобак. И правильно сделал, поскольку очередь на паром начиналась в четырёх километрах от порта.

Встали мы в эту очередь около полуночи. И к рассвету продвинулись всего километра на два.

Пока не взошло солнце, стоять в чистом поле было даже приятно: обдувает свежий ветерок, прохладно. Но потом вышло дневное светило, и проблемой стало даже банально сходить по нужде: на сотни метров — ни единого деревца, ни единого строения. И на эти четыре километра очереди автомобилей — ровно два биотуалета. По ту сторону пролива они стояли каждые сто метров, каждые пятьдесят метров располагались столики для продажи продуктов и напитков, каждые двести метров — душевые кабинки с огромными баками, в которых вода нагревается от солнечных лучей. А здесь — три-четыре старушки, разносящие пирожки и чай в термосах вдоль огромной вереницы машин, то и дело объезжаемой 'местными'. Им и жителям Краснодарского края въезд на паромы вне очереди.

Часов через восемь стояния на дороге, наконец-то, нас впустили в 'отстойник' паромной переправы. Порадовало лишь то, что там было где купить еду и воду. Но неподвижное стояние на раскалённой площадке под знойным крымским солнцем напоминало садистскую пытку. Длительностью ещё восемь часов. И можно лишь представить, какое счастье — после шестнадцатичасового ожидания въехать на борт старенького советского парома, который доставил нас... в раскалённые от зноя пески Таманского полуострова. Не зря Лора назвала этот 'отстойник' Керченским Талергофом.

Впрочем, друзья, ездившие в Крым через переправу в следующие годы, говорили, что уже в 2015 году условия ожидания паромов из Керчи стали намного лучше. Кто-то, привыкший к украинскому разгильдяйству, 'получил по шапке', и ситуация начала меняться к лучшему.

ППД, 38.06.30, понедельник, 11:15

— Как провели выходные? — широко улыбнулся мне Сармат, пожимая руку.

Судя по его виду, за прошедшие три дня отдых самому ему только снился.

— Прекрасно! Съездили на Солнцегорское водохранилище, нарыбачились, накупались. А ты, вижу, пахал здесь?

— Ну, не совсем здесь...

— Опять куда-то на пострелушки ездил?

— Не! На этот раз ни разу даже на спусковой крючок не нажал! — хитро прищурил глаза Глеб. — Но устал так, будто все эти дни из боя не выходил. За рулём на обратном пути отдыхать пришлось. Представляешь?

— Куда мотался-то?

— В Москву, Серёга! В саму Москву! — ради важности поднял он вверх указательный палец, смеясь одними глазами. — Надо было разобраться с этой грёбанной сетью кафе 'Козаченьки'. Вот, понимаешь ли, хотел открыть рыгаловку их сети в Порто-Франко, а они меня отшили: оказывается, для открытия подобных заведений им нужен только исключительно проверенные, надёжные люди. Прямо даже не знаю, как теперь жить буду после той моральной травмы, которую они мне нанесли!

Мы похихикали на эту тему, и вдруг Деркулов с совершенно серьёзным видом спросил:

— Слушай, у тебя же, кажется, одно из образований — гостинично-ресторанный бизнес?

— Есть такое! А ты что, действительно собираешься ресторан этой сети открыть?

— Не просто собираюсь, а откроем мы его, Серый! С простенькой гостиницей, отдельными белёнными домиками, крытыми соломой, для тех, кто не совсем жлоб. Зи вишнэвому садочком коло хаты, автосервисом, обслуживающим 'Таврии', 'Кразы' и прочую лабудень порошенковской сборки. С клюбом, у которому у суботу та нэдилю будуть танци! В очень заметном месте на самом въезде в Порто-Франко со стороны Баз, недалеко от стоянки машин переселенцев.

Я в первый момент ничего не понял, хотя идея мне понравилась. Просто идеальное место для того, чтобы контролировать 'украинську дияспору' и переселенцев с Украины.

— А как же быть с отказом на открытие тобой такого заведения? Насколько помню, хотя Орден и сквозь пальцы смотрит на нарушение авторских прав, но только до того момента, когда кто-нибудь не начнёт судебную тяжбу. Особенно — если дело касается более или менее раскрученных брендов. Название, конечно, можно изменить...

Одной из первых неожиданностей для нас с Ларисой, когда мы перебрались в Миасс, было наличие загородного ресторанчика 'Пузатая хата' с украинской кухней. Не известной по Украине сетевой забегаловки самообслуживания с дешёвой едой, а довольно солидного, по местным меркам, заведения с качественно приготовленными блюдами по ценам, которые можно охарактеризовать словами: 'выше среднегородских'.

Мы несколько раз заезжали в миасскую 'Пузатую хату', и вдвоём, и с друзьями, но впервые появились там только на второй год своего пребывания на Урале. Отпугивал именно бренд, хорошо известный нам по Киеву. Расспросы администратора показали, что хозяин ресторана несколько лет назад побывал на Украине, и когда решился открыть заведение, дал ему название виденной во время той поездке торговой марки. И к украинской сети 'Пузата хата' оно не имеет никакого отношения.

— Понимаете, на Украине это именно бренд фастфуда, а не качественных блюд, как у вас, — пояснил я. — И если человек бывал на Украине, он, увидев вашу вывеску, будет воспринимать ресторан в соответствии со своим опытом. Если ему не хочется стоять в очереди с подносом за тем, чтобы навалить себе в тарелку смесь из простеньких салатов, он просто проедет мимо...

Через три-четыре месяца над ресторанчиком уже красовалась новая вывеска — 'Хуторок'. И это больше подходило к содержанию, чем 'Пузатая хата'.

— Нет, Сергей. Никто ничего не будет менять! Всё будет абсолютно в фирменном стиле, даже селючьи 'гоцалки' в репертуаре музыкального сопровождения. А ты за этим соответствием оригиналу проследишь, как представитель конторы, купившей франшизу на бренд. То есть, моей фирмы.

Глядя на моё недоумение, Глеб пояснил.

— Собственник у сети 'Козаченьки' на днях поменяется. Помнишь наш разговор с... 'Гонщиком'? Сделка, срывом которой ему дружки угрожали, как раз и была приобретением им этой сети.

— Я думал, после того, как ты ему рассказал, чем на самом деле занимается персонал этих заведений, он передумал...

— Хотел передумать. Да я отговорил. А условия договора кое-кто — не будем показывать пальцем — ему несколько подправил. И поскольку подписанный новый текст ещё не прошёл официальной регистрации в соответствующих структурах Московского Протектората, клерки управляющей компании продолжают воротить дела так, как привыкли. Но недолго им командовать осталось! С 'Гонщиком' я уже договорился, официальное письмо с просьбой продать франшизу и соответствующее соглашение оставил, и к тому моменту, когда вы с Лорочкой вернётесь в Порто-Франко, он их пустит в дело. Если, конечно, московские чиновники не начнут тянуть, раскручивая его на бабки.

Ай да Сармат! Ай да сукин сын!

Насколько я понимаю, платить за постройку или переоборудование уже существующего заведения будет 'Прокофьев'. Хотя, насколько я понимаю, и собственных средств у Глеба значительно больше, чем у нас с Ларисой. Ну, не интересуют и никогда не интересовали меня объёмы чужих кошельков!

— Знаешь, на что я обратил внимание по дороге сюда и здесь? Большинство украинских переселенцев в пути отсеялось. Кто-то ещё в Евросоюзе, кто-то в Техасе, кто-то в Конфедерации, а кто-то в Неваду попёр. В Московский Протекторат и ПРА единицы ехали! Это мне так 'повезло', или действительно есть такая тенденция?

— Действительно есть такая тенденция. Желающих сходу 'идти под Москву' в МП и 'под армию оккупантов' в ПРА среди хохлов действительно немного, в этом ты прав. Этот контингент рассеивается по Евросоюзу, Америкам и Британии, исполняя свою заветную мечту о том, чтобы уехать в 'богатую' страну и 'стать частицей цивилизованного мира'. Часть из них со временем, конечно, добираются и сюда, но если говорить о 'первичном рынке' переселенцев, то так оно и есть.

— А как быть с языками?

Глеб на секунду задумался.

— Ну, если непредвзято судить, то на Украине языками на бытовом уровне, на самом деле, владеет не такой уж плохой процент народа. Кто-то английский в школе учил, кто-то французский, кто-то немецкий. Про польский и говорить нечего! Ты же сам знаешь: 'выучи украинский, и половину польского ты будешь знать бесплатно'. Потому, как ты сам рассказывал, они там миллионами на заработки за границу валят. И обрати внимание: их главные вербовочные пункты, помимо Порто-Франко, расположены именно в Евросоюзе и Америках, — ткнул он мне пальцем в уже изученную мной карту континента. — А вот с созданием автономии, хоть в ЕС, хоть в Америке, у них почему-то 'не срастается'.

— Могу пояснить, почему. Всё дело в национальном характере. Мы с Лорой ещё в Киеве очень подробно проработали вопрос параметров национальных характеров, целую книгу об этом написали. Не менталитета, а именно характеров.

— А разве это не одно и то же? — удивился Сармат.

— Не одно и то же! Параметры национальных характеров у людей различных народов могут совпадать, а менталитет быть совершенно разным. И наоборот: менталитет один и тот же, а национальные характеры совершенно разные. В вопросах менталитета серьёзную роль играют и культурные корни, и хозяйственный уклад, и религия. А что касается хохлов, то у меня нет ни малейшего сомнения в том, что хрен у них какая УССД получится! У них вообще никакого самостоятельного национального государства не может существовать. В принципе! Конкретно в силу их национального характера.

— Ты хочешь сказать, что я, этнический украинец, — не русский? — возмутился Глеб.

— Не гони волну! — сделал я успокаивающий жест рукой. — Конкретно у тебя — чисто русские параметры национального характера. Речь про усреднённые показатели населения страны, а не про этническую принадлежность. Давай с тобой разберёмся в этих параметрах. Первое и самое важное — отношение к родным местам и родной земле у русских и украинцев практически одно и то же. Только одного, если он куда-то уехал, всю жизнь будут преследовать во снах берёзки и окушки в речке, а другого, как ты сегодня уже помянул, 'садок вишнэвый коло хаты'. Так?

— Ну, так! — согласился Деркулов.

— Дальше. Тип мышления у нас тоже одинаковый — образный. Народов с логическим типом мышления в мире — раз, два и обчёлся, и среди славян таких нет. Дальше. Отношение к чужакам в нормальной ситуации: войны никакой нет, в стране люди живут нормально, без катастрофических перемен. В этих условиях для русских люди других народов, живущие среди них, друзья. На крайний случай — не враги, а обыкновенные соседи. Для украинцев — именно чужаки, которых они недолюбливают и при случае стараются подляну кинуть. Для русских другие страны просто интересны, с ними дружить надо. Для жителей Украины — хищники, которые только и ждут момента, чтобы захватить 'Неньку', загнобить её, вечно лезут не в своё дело, мешая воротить то, что на хитрый украинский ум взбредёт.

Глеб криво усмехнулся.

— А ведь ты точно подметил!

— Заметь: это для украинцев из Центральной и Восточной Украины. Для галичан всё ещё острее. Следующий параметр — отношение человека к указаниям власти и его восприятие общества в целом. Что русские, что украинцы, что галичане терпеть не могут, когда государство отдаёт им какие-либо распоряжения.

— То есть, ты хочешь сказать, что галичане — это не украинцы?

— Не забегай вперёд! Как будто сам не знаешь о том, что это не украинцы! У галичан это многократно обострено. Вспомни 2004 и 2013 годы: чуть что — 'мы не подчиняемся центральной власти!' Стоит давануть — галичанин прогнётся и побежит исполнять указивки, стараясь казаться святее Папы Римского. Хохол будет долго бухтеть, пока не огребёт по полной программе, сделает ровно столько, сколько требуется, но в кармане скрутит фигу. Русский подумает, но подчинится, если не передавливать.

— Наверное, да...

— Очень разнится и чувство себя в обществе, в государстве. Русский — 'на миру и смерть красна', 'за Родину пасть порву'. Украинец — 'моя хата с краю', 'нацарюваты сто рублив та втикаты'. Галичанин — 'свой к своему за своим'. И просто гипертрофированное почитание самого незначительного начальника, сочетаемое с презрением ко всем нижестоящим. Кстати, конкретно азиатский, а никак не европейский принцип.

Деркулов молча кивал, соглашаясь с моими доводами.

— Для успешного существования государства должно быть хотя бы одно качество народа: либо законопослушание, как у европейцев или американцев, либо стремление 'сбиться в кучу', как у среднеазиатов и кавказцев. Лучше — и то, и другое, как у японцев. У русских одно из этих качеств есть. У галичан есть. У украинцев — нет ни одного! У них просто нет никакого государственного инстинкта! Разве может существовать государство, граждане которого ни сами не стремятся его создать, ни подчиняться власти государственной не желают?

— Но нынешняя Украина-то существует!

— Да, Глеб, существует! Пока существует! Но исключительно из-за того, что ещё не всё разворовано, а местные паханы боятся нацюков, которыми заправляют галичане. Кроме того, не эти паханы страной правят, а американцы. Обрати внимание: Украина в своей истории развивалась исключительно тогда, когда входила в какую-либо империю или ею правили извне. Но стоило ей получить самостоятельность, как начиналась Руина: и после смерти Хмельницкого, когда Россия дала гетманам столько власти, что они подавились ею, и в 1918 году, и после 1991 года.

Сармат задумчиво барабанил пальцами по столу, обдумывая услышанное.

— Вы издали свою книгу?

— Нет. Это вот такой 'кирпич', — развёл я указательный и большой пальцы сантиметров на семь. — Издательствам печатать такое за свой счёт не интересно — затраты огромные, а покупателей будет немного. Кто в наше время читает что-то, над чем нужно задумываться? Но заинтересованным организациям я текст пересылал. Аналитики из ВИИЯ наши выкладки очень активно используют в своей работе. Да и 'конторские' изучали...

— Я бы тоже почитал...

— Я пороюсь в ноутбуке Ларисы. Может, в архивах сохранилась...

Киев, 19.02.2014, среда, 13:40

Руина...

Утром 19 февраля мы позвонили Андрею, майору севастопольского подразделения ВВ. Накануне я должен был передать ему посылки из Севастополя. Я получил их ещё вечером 17-го, но Андрей тогда со своими бойцами отдыхал на базе, и посылки болталась в багажнике уже второй день. Понятное дело, 18-го пройти сквозь толпу боевиков, чтобы забрать мешки с тёплыми вещами, тельняшками, сигаретами, мылом и влажными салфетками, он не мог. Поэтому договорились встретиться возле первого кордона на Владимирском спуске. У ребят были два часа на отдых после суточных боёв.

За ночь коммунальщики разгребли все баррикады и завалы металлического корда от сгоревших шин на Владимирском спуске, Грушевского, Институтской и Европейской площади. А первый кордон стоял как раз на месте бывшей баррикады, отмеченной густой копотью на булыжной мостовой, дорожных бордюрах, асфальте тротуарчиков и опорной стенке горы, которую когда-то венчал киевский Кремль. Бдительный начальник кордона, то ли капитан, то ли страрлей, пытался нас прогнать от цепочки бойцов, перегородивших пустынную улицу. Пришлось назвать ему номер подразделения Андрея и передать трубку, чтобы два офицера поговорили друг с другом.

Минут через десять подошёл Андрей с товарищем и тремя бойцами. Они нас и провели внутрь оцепления.

Первое, что бросилось в глаза на Европейской площади — закопчённые флаги европейских государств, установленные несколько лет назад по периметру центрального круглого газона площади. Впрочем, и всё вокруг было в копоти от горевших больше месяца покрышек: стены, окна, редкие уцелевшие вывески.

Второе — выбитые, раскуроченные 'представителями европейской нации' окна 'Украинского Дома' и жилых домов, измалёванные свастиками и нацистскими лозунгами стены, кучи пластиковых баллонов с остатками бензина на многомаршевой лестнице, мешки с песком перед входом в здание. Пару недель назад именно подразделение Андрея, отдыхавшее после дежурства в 'Украинском Доме', 'мирные митингующие' травили слезоточивым газом и забрасывали гранатами. Не только светошумовыми, но и боевыми. Теперь бойцы вернулись и снова отдыхали в этом здании после боя. Больше отдыхать им было негде: их автобусы, подожжённые ещё 19 января под стадионом 'Динамо', долгое время оставались 'достопримечательностью' улицы Грушевского.

Третье — сгоревший этой ночью бронетранспортёр, вокруг которого копошились механики, пытаясь поменять колёса, чтобы технику можно было утащить с одной из центральных площадей города. Кадры, как сожгли этот БТР, мы тоже видели: какой-то идиот послал машину таранить баррикаду. От нескольких 'коктейлей Молотова' бронетранспортёр мгновенно окутался пламенем, а несколькими секундами позже из клубов огня выбежал его водитель в горящей одежде. Несмотря на вопли 'правозащитников' и поклонников захвативших власть на Украине фашистов, могу свидетельствовать как словесно, так и собственноручно снятыми фотографиями, что в этот момент оружия на машине не было: из башни торчал лишь кронштейн крепления штатного пулемёта КПВТ. Уже через несколько часов после происшествия подвижные соединения кронштейна спеклись толстым слоем нетронутой ржавчины, образующейся на бронетехнике после горения.

Андрей выглядел донельзя уставшим. Он уже больше суток был на ногах. Покрасневшие от бессонницы и дыма глаза, на лице — слой копоти в тех местах, где маска-балаклава неплотно прилегает к телу: на шее и вокруг глаз. Форма прокопчённая, руки с въевшейся в поры кожи сажей. Спросили, нет ли потерь среди бойцов, которые почти все — срочники.

— Погибших, слава богу, ни одного, а обожжённых и раненых много.

Тем, кто видел горящих под стадионом 'Динамо' людей: это были подчинённые Андрея, 18-19-летние пацаны срочной службы.

— Огнестрелы, ранения холодным оружием, — продолжает Андрей.

Вот ведь незадача для тех, кто врёт про 'мирный протест' и 'отсутствие оружия' у майданных бандитов!

— По двое убитых у севастопольского 'Беркута' и 'Тигров' из Феодосии.

Этим ребятам мы тоже помогали тёплыми вещами, продуктами, куревом. Теперь четверых из них нет в живых...

'Мирный протест', бл*дь!

Пока разговаривали, Крещатик заволокло чёрной копотью горящих на Майдане покрышек и догорающего Дома Профсоюзов. В тридцати метрах уже ничего не видно.

Андрей отправился подремать хотя бы часок, а мы двинулись к остаткам баррикады на входе на Майдан, по склону которой полулёжа отдыхали вымотанные спецназовцы.

На Крещатике — полный разгром. Причём, вовсе не из-за штурма. Выбитые окна кое-где заделаны фанерками, офисы и магазины откровенно подверглись разграблению, в киосках выкорчеваны двери, холодильные аппараты, где стояла вода и напитки, раскурочены, из их недр торчат выдранные провода: 'европейская нация' на халяву запасалась для деревенского хозяйства электродвигателями, компрессорами, электронными блоками управления и даже лампочками. Не говоря уже о товарах шикарных магазинов электроники и ювелирки, располагавшихся когда-то на первом этаже Дома Профсоюзов. Даже машины, горожан оказавшиеся на тротуаре Крещатика в неудачное для этого время, раскурочены. Два весьма попользованных авто сиротливо стоят на спущенных шинах: приехавшие с карпатских полонин 'европейцы', демонстрируя свою 'доброту' и 'благожелательность' к жителям оккупированной ими столицы, пропороли скаты ножами.

По тротуару от пожарного гидранта тянется брезентовый рукав с брызжущими крошечными фонтанчиками воды. Это пожарники под постоянным обстрелом со стороны Майдана пытаются тушить Дом Профсоюзов. Но 'мирным протестующим' этого не нужно и опасные предметы ежеминутно сыплются на расположение спецназовцев.

Бойцы измотаны. Но наблюдение за огнём с оставшейся баррикады организовано постоянное, и летящие предметы засекают, едва она показываются в зоне видимости. Следует команда 'Воздух!', и милициорнеры флегматично, даже не глядя на источник опасности, поднимают вверх свои щиты. Что-то со скрежетом ударяется в щит, и ребята уже без команды опускают его.

Особо опасны не булыжники, которые майдауны приспособились выпускать на 100-150 метров из 'газовой пушки' (кусок трубы со штуцером, соединённым с баллоном углекислоты. В трубу впихивают булыжник и подают под давлением газ, вышибающий камень). Не камни, а стальные шарики, обстрел которыми ведётся из мощных охотничьих рогаток. 20-милиметровый шар, пролетев ту же сотню метров, с лёгкостью ломает кости, пробивает череп.

Не успели мы подойти к 'Укркоопспилке', зданию напротив догорающего Дома Профсоюзов через Крещатик, как полукилограммовый булыжник падает всего в метре от ног Ларисы. Загоняю её под ближайшее дерево: даже голые ветки затормозят булыжник, и при попадании можно будет обойтись без тяжёлых травм.

Бойцы смотрят на нас, как на идиотов: небедно одетые мужик с бабой корячатся по россыпям булыжников с открытыми головами и без какой-либо защиты на теле. Корячатся — это факт! Жена в сапогах на платформе, а мои ступни частично парализованы из-за зажатого между позвонками нерва ещё лет десять назад. Что это такое? Ну, представьте себе, что вы на комнатные тапочки натянули валенки, размеров на десять больше, чем вам нужно. Причём, у этих валенок вместо подошвы — прикрученные проволокой тома Большой советской энциклопедии.

Тем не менее, наш визит отмечен салютом: с баррикады в нашу сторону запустили какой-то мощный фейерверк. Детские игрушки? Ну, да! Через пять минут после нашего появления из передовой шеренги приводят бойца донецкого 'Беркута', которому такая 'игрушка' угодила сзади в район подмышки. Вместо рукава и куска бронежилета — дыра до голого тела диаметром сантиметров пятнадцать: 'игрушка' разворотила прочную ткань форменной одежды и спецсредств, толщиной 4-5 сантиметров. Другой боец демонстрирует простреленный навылет стеклопластиковый шлем 'Сфера': входное отверстие, выходное... Какой-то сантиметр в сторону — и парень лежал бы в морге. Оружия, говорите, у 'мирных демонстрантов' нет? 'Мирный протест' говорите?

Искры фейерверка ссыпаются вниз по норковой шубе жены, она только прикрыла голову своей сумкой и отвернулась спиной к Майдану. Но после этого благоразумно отошла под стену здания, прикрытую ветками деревьев. А 'беркутовцы' со щитами, не говоря ни слова, придвинулись поближе, тщательно прикрывая её щитами по команде 'Воздух!'

На углу крыши соседнего с Домом Профсоюзов здания за парапетом торчит майдановский корректировщик. Именно он то ли по телефону, то ли по рации передаёт своим, куда стрелять. Он особо и не прячется. Знает, что после очередного похода западных послов к Януковичу бойцам запретили стрелять из помповых ружей даже резиновыми пулями. Бойцы с ненавистью поглядывают на корректировщика, вполголоса мечтая, с каким бы удовольствием его 'сняли', будь у них на руках боевое оружие.

Страшно ли было? Может, только в первую минуту. Потом стало ясно, что это всё — большая лотерея. И пришло состояние то ли фатализма, то ли пофигизма, как кому больше нравится называть его: прячься, не прячься, а всё равно всё — дело случая...

Пока Лора разговаривает со спецназовцами, я пошёл по россыпям булыжников, прилетевших с Майдана, к передовой шеренге. Булыжников действительно россыпи! Сплошной ковёр камней разной формы, но приблизительно одинакового размера. Узкий проход ведёт мимо сгоревшей ночью во время штурма майданной продуктовой палатки. Возле палатки всё ещё тлеет куча высыпавшейся из мешка гречки, валяется картошка и прочий пришедший в негодность хлам. Железный каркас палатки порыжел от воздействия высокой температуры, доски двухъярусного стеллажа, на котором, видимо, стояли мешки с продуктами, обуглились, но не сгорели. Верхняя полка плотно усыпана прилетевшими камнями, а на нижней спят вповалку несколько спецназовцев, сообразивших, что там они надёжно защищены от беспрерывно летящих со стороны 'мирных протестующих' 'подарков'.

Вход в 'Укркоопспилку' расположен в нише, под опирающимися на колонны этажами. В этой нише сидят, прислонившись спиной к стене, вымотанные бойцы какого-то подразделения МЧС. Они вяло реагируют лишь на влетающие в полузакрытое пространство фейерверки.

Здесь тоже всё в следах недавнего пребывания 'европейцев': давным-давно разбитые окна (сколы стекла не блестят, а покрыты точно таким же, как и сами окна, слоем копоти) разрисованы свастиками и фашистскими лозунгами, матом в адрес Януковича и милиции. Банкомат, стоящий в проёме окна, разгромлен. Так резвилась входящая в 'Правый сектор' фашистская организация 'Белый молот'. Это классические фашисты, без всяких закосов под 'идеи украинской нации'. Выступают за 'доминирование белой расы' и уничтожение иных расовых типов, в первую очередь — евреев и негров.

Свастики и прочая неонацистская символика намалёваны краской из баллончиков везде: на зданиях, столбах освещения, парапетах, окнах. Даже на пластиковых мобильных туалетах. Не видеть их мог либо слепой, либо западные визитёры от послов до глав государств, постоянно подкармливавшие майдаунов то печеньками, то деньгами, либо российские 'демократы', дружно завывающие про то, что 'на Украине фашистов нет'.

Добрался до первой шеренги оцепления. Дальше хода нет. Нейтральная полоса, шириной метров 50-70, ещё гуще усыпана камнями. По периметру оставшейся за майдаунами площади горят шины, из-за них периодически вылетают в сторону милиционеров камни, стальные шары и бутылки с горящими фитилями. 'Коктейли' летят, в основном, в сторону цепочки спецназовцев, стоящей на Институтской. От них до баррикады метров сорок, и кто-то надеется, что дошвырнёт зажигательную смесь. Но докинуть сложно: 'революционеры' находятся ниже. Неразбившиеся бутылки отчаянные обозлённые милиционеры отправляют назад, и они вспыхивают огненными клубами на парапете возле фонтана-памятника основателям Киева, метрах в пяти перед баррикадой.

Для спецназовцев, товарищи которых вчера погибли от рук боевиков, это уже личная война. Они злы и на убийц, топчущихся за линией горящих шин, и на власть, которая не даёт команды разнести это гнездо бандитов.

То, что это именно гнездо бандитов, не остаётся сомнения после знакомства с милицейскими сводками. Именно на Майдане укрываются те, кто находится в розыске за убийства, грабежи, изнасилования. Это идеальное укрытие, куда ни за что не пустят милиционеров.

Спрашиваем бойцов, почему вчера не зачистили площадь. Звучит ответ:

— А куда мы попрём против автоматов и пистолетов? У нас — только дубинки и щиты, а они по нам из огнестрела начинают палить, как только мы приблизимся.

Киваю на спецназовца, под мышкой у которого болтается 'помповик'

— А ружья?

— Ты хоть знаешь, сколько этих ружей? На полторы тысячи человек выдали ровно десять штук. Да и те запретили использовать...

Больше всего баррикаде, выходящей на Институтскую, досаждает прикреплённый к тележке с колёсиками постоянно работающий пожарный гидрант. Именно его струя не даёт толком разгореться штабелю из шин. Импровизированный водомёт установлен на нейтральной полосе, и майдауны постоянно пытаются его уничтожить. Двое спецназовцев, дежурящих возле него, только и успевают швырять назад неразбившиеся 'коктейли' и отпугивать светошумовыми гранатами пытающихся швырнуть в них 'зажигалки' боевиков.

Периодически находятся смельчаки, выползающие с самодельными щитами на парапет, чтобы под их прикрытием поближе подобраться к гидранту. Его отгоняют, направив в него струю воды.

— Смотри, ещё один помыться решил! — мрачно шутит спецназовец из первой шеренги оцепления. Ему отвечают:

— Так они же здесь все провоняли, вот и принимают душ.

Промокнув до нитки от брызг разбивающейся о щит струи, очередной 'герой' пятится назад и спрыгивает с парапета. Ему дают спокойно уйти.

Со смотровой площадки на торговом центре 'Глобус' и мостика, проходящего над Институтской от него к Октябрьскому дворцу, пялится толпа зевак. Время от времени вспыхивают блицы фотоаппаратов, перемещаются телевизионщики. Там безопасно, туда не долетят ни камни, ни стальные шарики, ни даже фейерверки. Да и вся площадь на ладони.

Выше первых ступенек крутой лестницы, поднимающейся от Майдана к Октябрьскому дворцу, не подняться: лестница перегорожена секциями забора из рабицы, густо переплетёнными колючей проволоки. Но даже с этих первых ступенек прекрасно видны и палатки, и суетящиеся возле горящих шин боевики в полной экипировке, и сцена, на которой ни на минуту не прекращаются выступления. Каждые пять-десять минут возобновляется вой: 'Ще нэ вмэрла Украина...'. Не вмэрла. Но уже смердит: даже вонь от горящих покрышек и пожара в Доме Профсоюзов не перебивает густо висящий над площадью туалетный запах. Так вот ты какой, воздух свободы!

Это уже традиция: что в 2005 году после Майдана центр Киева насквозь провонял мочой и калом, так и в 2014 представители 'европейской нации', зассали и засрали не только Майдан, но и все окрестные подворотни и подъезды. Увы, от привычек никуда не уйти: как привыкли в своих карпатских сёлах оправляться там, где припёрло, так и в мегаполисе делают. О карпатских сёлах — не преувеличение. За несколько дней до начала боевых действий в городе соцопрос показал, что 62% присутствующих на Майдане составляют выходцы из трёх областей: Львовской, Ивано-Франковской и Тернопольской. Практически все — из сельской местности либо небольших городков. И только 12% — киевляне.

Первая шеренга оцепления — бойцы 'Тигра', потерявшие вчера двоих погибшими. Одного из их командиров интервьюируют российские телевизионщики. Экипировке коллег из Москвы остаётся позавидовать: шлемы на кевларовой основе, бронежилеты. Тем не менее, ребята нервно реагируют на любой близкий разрыв, им приходится несколько раз перезаписывать сюжет. Дожидаться окончания эпопеи не стал: я и так слишком долго тусовался на передовой. Чего доброго, Лариса пойдёт сюда выяснять, где я пропал...

Возвращались к машине не напрямую. До Европейской площади прошли по стороне Крещатика, противоположной той, на которой стоит Дом Профсоюзов. Везде следы погрома, устроенного бандитами с Майдана, выбитые стёкла, испачканные свастиками и нацистскими лозунгами стены. Не пощадили не только отделение сбербанка, но и пивной бар 'Лондон'. На цоколе запертого книжного магазина — лозунг 'Хватит бухать, время воевать' с официальным неонацистским символом вместо буквы 'о'. Призыв: 'Утопим беркутов в их крови!' Выломанные филёнки двери одного из помещений Академии наук заколочены разномастными фанерками. То же самое — со зданием библиотеки Верховной Рады. Оно и верно: зачем вчерашним козопасам, дорвавшимся до безнаказанных убийств и погромов, наука и книги?

Раздолбано всё, включая кабинку стационарного уличного туалета: двери оторваны напрочь, стены пытались выбить ногой изнутри, но, изуродовав, так и не сумели доломать. По тротуару коммунальщики заканчивают уборку гор мусора, оставленного 'европейцами' после своих баррикад. А чуть выше, возле колоннады стадиона 'Динамо', автокраном уже сооружается бетонная баррикада: полутора сотнями метров выше начинается правительственный квартал, здание Кабмина. Не покидает ощущение фронтового города. Впрочем, так оно и есть: уже второй день в Киеве идёт самая настоящая война, со стрельбой, убитыми и ранеными с обеих сторон.

Небольшой офис на первом этаже жилого дома вначале разгромили, а потом сожгли в пламени горящих шин. На дом, где он расположен, страшно смотреть: он закопчён многодневным дымом пылающей резины. Гигантский, метров десять высотой, рекламный щит стал просто чёрным, с огромным трудом под слоем сажи просматривается, что на нём было изображено. Жители дома сбежали из него после 19 января, лишь на паре балконов висят растяжки: 'Здесь живут люди'.

Среди боевиков было немало футбольных фанатов киевского 'Динамо', исповедующих настоящий культ Валерия Лобановского. Но это не помешало им сжечь его огромный портрет на боковой поверхности колоннады. Расположенная в нескольких метрах скульптура знаменитого футболиста и тренера обмотана какой-то грязной от копоти дерюгой, обвязанной проволокой. Обычно в таком виде террористы держат заложников. А за спиной взятого в заложники Лобановского — огромный электронный экран, уничтоженный пламенем горящих шин. Снизу к экрану прикреплён плакат 'Поляки в знак солидарности со свободной Украиной'. Если помнить, что именно поляки из штанов выпрыгивали, поддерживая майданных варваров, выглядит этот плакат крайне издевательски: эти разрушения принесли поляки в знак своей солидарности?

За чёрной от копоти колоннадой и на обугленном бугорке начала Мариинского парка — горы металлического корда от тысяч сгоревших шин. Именно здесь, возле парковой решётки горели заживо мальчишки из севастопольского подразделения внутренних войск.

Техас, Аламо, 06.07.30, понедельник, 15:20

Если в предыдущий приезд в ППД я потратил почти всё время пребывания на базе 'Прокофьева' на оформление служебных документов, сочинение отчёта об операции по ликвидации базы боевиков и ознакомление с внутренними документами конторы, то в понедельник Сармат нагрузил меня оперативными сводками.

— Мне завтра лететь в Порто-Франко, а аналитическую работу с нас с тобой никто не снимал. Так что давай, трудись! Сами-то когда назад собираетесь?

— Не знаю, Глеб. Лора говорит, что ей ещё не меньше недели возиться с бумагами...

Вопрос не праздный и для меня. Так что вечером мы с женой сели думу думать, как поступить с возвращением: то ли обоим на машине добираться назад, то ли мне в одиночку 'пилить', а она махнёт самолётом.

И у одного, и у другого варианта были свои минусы. Если ждать её, а потом тащиться через весь континент вдвоём, то две недели рабочего времени вылетят в трубу. А это — деньги, очень большие деньги для нас. Даже несмотря на то, что она уже получает зарплату от правительства ПРА. Одному 'отмотать' несколько тысяч километров за рулём, конечно, тоже не сладко, но, если исходить из времени, когда я реально смогу выехать, то жене придётся несколько дней торчать одной в Порто-Франко, дожидаясь моего приезда. И она изведётся, переживая, как я в дороге, и я: оперативная информация по линии 'Прокофьева' говорила о нездоровой возне украинских нацюков вокруг представительств ПРА по всему континенту.

Всё решилось на следующий день. Руководство настаивало на том, чтобы Лариса приступила к работе в представительстве в Порто-Франко, как можно скорее. И я, проведший целый день на СТО, где мне обслуживали 'Паджеро', уже вечером знал, что послезавтра поутру выезжаю с конвоем 'Русской Армии' на восток.

Разумеется, количество машин в этом конвое было значительно меньше, чем при отправлении из Порто-Франко. Нас, 'легковушечников', набралось всего с десяток, и ещё столько же шло грузовиков, гружёных патронами демидовского производства. Именно поэтому колонна шла намного быстрее, чем мы с Лорой ехали сюда. Кроме того, в ней отсутствовали 'чайники', доставившие столько хлопот в первые дни путешествия из Порто-Франко, а на границах Московского Протектората не возникло никаких задержек.

'Шла быстрее' это значит — на маршруте двигалась с большей скоростью. Не более того. Всё равно на 'узловых' перекрёстках приходилось делать длительные остановки, чтобы включить в состав колонны новых попутчиков или передать очередной грузовик с патронами другому конвою. Всё-таки они везли довольно дорогостоящий груз.

Почти всю дорогу мне пришлось ехать в одиночку, хотя пару раз ко мне в 'Паджеро' подсаживались бойцы конвоя. Время коротал аудиокурсом английского языка, а когда от непрерывного монотонного бубнения клонило в сон или пухла голова, включал музыку или же сам начинал что-нибудь горланить. По крайней мере, до хлестания себя по щекам и выливания за шиворот холодной воды из бутылки, стоящей возле дефлектора кондиционера, дело ни разу не дошло.

В Аламо снова наведался в кафе 'Казаченьки', а поскольку морда у меня запоминающаяся, официант, одаривший меня пропагандистской брошюркой, тут же подбежал брать заказ, поинтересовавшись, где я забыл супругу.

— Устала она от путешествия на машине. Решила назад рвануть самолётом, — признался я, хоть и не стал раскрывать подробностей, каким именно самолётом.

— Не сомневался, что вам не понравилось в здешней России! — по-своему истолковал парень наше возвращение в Порто-Франко. — Всё-таки нам, бывшим жителям Украины, эти русские тоталитарные режимы не подходят. Мы привыкли к свободе и независимости! Не зря наша нация уже тысячу лет борется с российской оккупацией!

— Хм... А разве Украина существует уже тысячу лет? Не знал! Насколько помню, она к России добровольно присоединилась только в 1654 году, а до этого ею владела Польша. Да и то первую пару десятков лет после этого, до самого окончания Руины, на украинской территории не стояло ни одного русского солдата...

— Это всё не так! Я вам дам книжку, где описана правдивая история Украины!

— Лучше вы дайте мне адрес заведения вашей сети в Порто-Франко. Книжку так быстро не прочитаешь, мне уже завтра уезжать. А там можно будет и литературу взять, и со знающими людьми поговорить.

Парень принялся рассказывать про то, что, к сожалению, 'Козаченьки' до Порто-Франко ещё не добрались. Но к концу моей трапезы список адресов и телефонов украинских структур, действующих в городе, принёс. Чего, собственно, я от него и хотел. Может, Тунгус что-нибудь новенькое в нём отыщет.

По моим подсчётам, когда я уезжал из Аламо, Лора уже должна была бороздить небесную синеву Новой Земли на грузопассажирском Ан-12, принадлежащем ПРА. Так что вернусь я вовсе не в пустой дом, и эта мысль согревала душу. Пусть всё ещё не собственный, как мы мечтали, пусть всё то же временное пристанище, как и все места нашего пребывания после бегства с Украины, но жильё, которое я делю не абы с кем, а с любимым человеком. С человеком, ближе которого у меня в этом мире нет никого.

И какова была моя радость, когда, в очередной раз на подъездах к Порто-Франко включив мобильник, чтобы проверить уровень принимаемого им сигнала, я смог набрать номер супруги.

— Любимая, я уже подъезжаю к городу. Меньше, чем через час, буду дома.

Киев, март 2006 — март 2009

Предлогом для моего второго приезда к Ларисе в начале 2006 года было участие в конференции Антифашистского комитета Украины.

Нет, я действительно честно провёл целый день на пленарном заседании конференции, хотя и не выступал. Слушал, делал какие-то заметки в записной книжке. Новой информации действительно было много, ведь на конференцию, проходившую в Доме писателей на улице Банковой, всего в сотне метров от резиденции украинского президента, пригласили живых свидетелей зверств бандеровцев из ОУН и УПА. Чудом оставшихся в живых... Но, естественно, истинной целью была новая встреча с любимой, продолжение нашего бурного романа, начавшегося в первые дни года в Москве.

Лариса встретила меня на вокзале, я забросил сумку с вещами в багажник её Опеля, мы доехали до Банковой и оставили машину на парковке. А по окончании мероприятия заскочили к Лоре в Верховную Раду, чтобы забрать пару коробок с продуктами из парламентского буфета, которыми она запаслась к моему приезду.

Дорожную сумку я открыл только вечером. И обалдел: прямо сверху, поверх моих вещей, лежал какой-то полупрозрачный пакетик, испещрённый арабскими надписями. Бурое желеобразное содержимое вскрытого пакетика издавало резкий характерный запах. Когда я закрывал сумку в вагоне поезда, его не было. После этого сумка оставалась без присмотра только в багажнике Опеля, не оборудованного сигнализацией. Но кто именно подкинул его, так и осталось загадкой. Как и то, против кого пытались устроить провокацию — против Лоры или против меня. Оба варианта возможны: я тесно связан с бывшими советскими разведчиками, Лариса слишком уж рьяно выступает против Ющенко и занимается антибандеровской деятельностью...

Это была вторая конференция Антифашистского комитета. Первая — организационная, учредительная. А на третьей, проходившей в октябре 2006, я уже был в числе выступавших с докладами.

Помимо руководителей политических и общественных организаций, которые по большей части представительствовали, а не вели постоянную работу, в Комитет входили настоящие подвижники: учёные-историки, политологи, пропагадисты. Именно они и тянули на себе всю работу по проведению мероприятий, сбору и публикации материалов. Публика специфическая: научные работники старой советской закваски, несмотря на нынешнюю принадлежность к различным политическим силам. Например, накануне упомянутой мной третьей конференции, эти кандидаты и доктора наук ломали копья по вопросу, будет ли конференция чисто научной или же пропагандистской. И после жарких трёхчасовых дебатов пришли к компромиссному решению: она будет научно-пропагандистской.

Но, несмотря на подобные издержки, мне нравилась в этих людях их основательность, нетерпимость к 'халтуре'. Если уж кто-то брался за тему, то 'копал' её так, словно собирался защищать перед Высшей квалификационной комиссией, решавшей, присваивать тому или иному соискателю научную степень, или нет. И от других требовали того же.

И правильно делали! С приходом к власти Ющенко на Украине началась настоящая пропагандистская вакханалия, восхваляющая нацистских приспешников, бандитов из ОУН-УПА, завершившаяся присвоением Степану Бандере и 'главнокомандующему УПА' капитану Абвера (впоследствии — шуцманшафта) Роману Шухевичу званий Героев Украины. Заработал 'Институт национальной памяти', глава которого Владимир Вятрович просто в открытую занимался фальсификацией 'нужных' и уничтожением 'неправильных' архивных документов. Карт-бланш на занятие этим в архивах Службы безопасности Украины предоставил сам глава СБУ Валентин Наливайченко.

В свои сорок с 'хвостиком' я, пожалуй, был самым молодым из тех, кто активно работал в Антифашистском комитете. Большинство остальных — учёные, фронтовики, ветераны. Причём, не какие-то 'парадные', 'свадебные', а самые реальные. Например, профессор, доктор исторических наук, участник форсирования Днепра Юрий Владимирович Шиловцев. Или профессор, доктор философских наук, участник войны, в юности оказавшийся на оккупированной территории, отправленный в Освенцим и бежавший из 'эшелона смерти' Вячеслав Александрович Кудин. Бывший 'сын полка', член ревизионной комиссии Союза юристов Украины Жорж Трофимович Дыгас. Кандидат исторических наук, вице-президент Европейского Форума Мира, член Международного общественного трибунала по преступлениям НАТО в Югославии Виль Николаевич Ромащенко...

Их работа в Комитете не была 'говорильней', каждый из них собирал какие-то материалы, писал, издавал. Например, Шиловцев только на моей памяти подготовил целый ряд статей и книг, в которых разоблачал нацистскую сущность 'борцов за независимость Украины', которых восхвалял Ющенко. Занимался публицистикой Кудин, каждый приход в гости к которому превращался в посиделки с угощением домашней стряпнёй, которую он превосходно готовил. К сожалению, после целой серии переездов, я лишился записи пронзительных воспоминаний Вячеслава Александровича о первых дня войны в Киеве, его пешем путешествии после бегства из 'поезда смерти', поимки полицейскими-бандеровцами и чудесном спасении. Виль Николаевич Ромащенко стал моим соавтором вступительной статьи к изданной 'СтопОранжем' книги о преступлениях карателей из дивизии СС 'Галичина'. Да и прочие его регалии позволяют понять, что член Политсовета Социалистической партии Украины без дела не сидел: вице-президентом Европейского Форума Мира просто так не избирают!

Но самое обидное — все эти книги и брошюры, изданные этими и многими другими антифашистами, не находили массового читателя. Они издавались, складировались в помещении Совета ветеранов Украины и... пылились по несколько лет в типографской упаковке. Лишь незначительная часть этой литературы раздавалась 'по своим'.

Не сочтите за хвастовство, но 'разгрести' эти завалы помогли тоже мы с супругой. Благодаря 'ноу-хау', до которого так и не додумались коммунисты, заправлявшие Советом ветеранов. Во время агитационной кампании 'досраковых' парламентских выборов мы загрузили багажник Опеля книгами и брошюрами и выехали 'на палатку'. То есть, дежурить в агитационной палатке, в которой раздавались агитационные листовки. Только вместе с листовками мы предлагали прохожим и книжно-брошюрную продукцию. И наши ветераны были просто поражены тем, с какой скоростью разлеталась литература, скопившаяся за несколько лет.

После выдвижения Ларисы кандидатом в депутаты Киевсовета и с началом уже этой кампании наш опыт признали и по достоинству оценили: возле палаток КПУ теперь постоянно толпились люди, которые раньше равнодушно проходили мимо. Причём, 'в нагрузку' к выбранным ими книгам и брошюрам ничего лишнего не предлагалось.

Особой популярностью пользовались изданные нами брошюры о дивизии СС 'Галичина', составленные на основе материалов польских и украинских историков и иллюстрированные цветными фотографиями реальных агитационных плакатов 1943 года, призывающих вступать в неё. Для многих это было настоящим откровением, поскольку с телеэкрана ничего подобного просто не звучало: украинская нацистская пропаганда ещё стыдилась восхвалять СС. Впрочем, от стыда она избавилась после того, как внуки эсэсовцев захватили власть в феврале 2014 года.

Интересно, книжки с какой именно 'правильной историей' собирался мне всучить официант из 'Козаченек'? Про эсэсовскую дивизию, про УПА или с выдержками из 'исторических трудов' профессора Валерия Бебика?

Слышали про такого? Ну, тот самый, у которого Иисус Христос родился в Галичине, Будда был украинцем (как и Христофор Колумб), а Пифагор — выдающийся украинский философ.

Разумеется, в наше время полно сумасшедших, подвизающихся на теме восхваления своего народа. Но только на Украине эти дичайшие фантазии являются официальной точкой зрения государства. В моей киевской квартире остался рекомендованный министерством образования Украины учебник истории для 7 класса, первый же абзац которого гласит о 140-тысячелетней истории украинского народа. Сканы этой страницы вы легко найдёте в интернете. С лёгкой руки певицы Русланы, прозванной 'спалахуйка' (жаргонное — зажигалка) за обещание сжечь себя, если не победит 'Евромайдан', украинцев теперь язвительно называют шумерами, поскольку, со слов певички, история Украины включает в себя историю щумерского государства.

Но, пожалуй, самым вопиющим является факт публикации бредней профессора Бебика и ему подобных 'исследователей украинской истории' в газете 'Голос Украины', являющейся официальным печатным органом Верховной Рады. Согласно украинского законодательства, опубликованное в этой газете является официальной позицией украинского парламента, и даже частные объявления, напечатанные в ней, безоговорочно принимаются украинскими судами в качестве доказательной базы. То есть, будучи напечатанными в данной газете, выдумки клоунов-фантазёров стали официальной позицией высшего законодательного органа 'европейского государства', ПАРЛАМЕНТСКО-президентской республики.

Порто-Франко, 17.07.30, пятница, 17:10

Доля добычи, полученной за уничтожение очередной базы бандеровцев, это одно, а премия от 'двоюродной' конторы — немного другое. Так что поездку в ПРА мы с супругой окупили. Не хотел бы я постоянно жить на такие заработки! Староват, староват я уже для таких 'развлечений'. Но раз уж такое приключилось и удалось не просто живыми из переделки выкарабкаться, а ещё и денег на этом заработать, то прекрасно.

Почему 'Прокофьев' контора 'двоюродная'? Да потому что для всех прочих в Порто-Франко я числюсь охранником у Деркулова, а не сотрудником ЧВК. Пусть даже в ППД все необходимые документы оформлены, а в кармашке портмоне лежит пластиковая карточка соответствующего удостоверения.

После приезда отдыхал я аж два с половиной дня, поскольку прибыл в Порто-Франко в пятницу. А с честно́го понедельничка, как говорили в армии, каждый день — на ремень. Знакомство с оперативными сводками, их анализ, подготовка справочных и аналитических материалов. Всё, как всегда. Если не считать новой заботы — выбора площадки для будущего ресторана 'Козаченьки'. Глеб таки похвастался тем, что правление управляющей компании сети этих ресторанов под давлением самого крупного владельца акций одобрила договор о франшизе, который Сармат подписал во время поездки из ППД в Москву.

Место он присмотрел действительно неплохое. Не у самого южного блокпоста, но лишь в полукилометре от него. И не непосредственно выходящее на дорогу с Баз в Порто-Франко, но, если построить двухэтажное здание гостиницы, её реклама будет прекрасно видна над заборами большой парковки для транзитников. Теперь он занят подготовкой проекта и его согласованием с руководством 'Прокофьева', поскольку именно ЧВК и выделит деньги на постройку 'украинского культурного центра'. Через фирму, Сармата, разумеется, чтобы лишний раз не 'светиться'.

Меня в очередной раз поразила молниеносность, с которой здесь решались все вопросы бизнеса. Участок, на котором должны были подняться строения 'Козаченек', находился в частных руках: кто-то вовремя 'подсуетился', выкупив его для перепродажи, когда происходило очередное расширение границ города. И когда Глеб согласовал стоимость сделки и выдал чек на получение денег продавцу, переоформление в мэрии права на землю заняло считанные минуты. Недолго длилось и согласование врезок в системы водо-, электро— и газоснабжения, а также в канализационную сеть. Рамочные параметры объекта проектировщики уже предоставили, и, ориентируясь по ним, заключить соответствующие договора проблем не составит, когда комплекс будет готов. Но это — дело нескорое, только будущего сухого сезона. Хорошо, если к ближайшему мокрому сезону 'уйдёт под крышу' коробка гостинично-ресторанного комплекса.

Привезённые мной из Аламо 'явки и пароли' украинских нацючих организаций Тунгус взял с благодарностью: примерно четверть телефонов и имён, значащихся в нём, ему ни о чём не говорила. Некоторые из указанных в списке людей оказались обычными интеллигентами-болтунами, пропагандирующими украинство и шокирующими любого, знакомого с историей, бреднями 'украинских историков', вроде профессора Бебика. Но были в нём и матёрые вражины. Парочку болтунов, когда 'Козаченьки' заработают, можно будет впустить в клуб для прикрытия его истинных целей.

— А тебя не смущает то, что роялти, которые ты будешь платить за пользованием брендом, пойдёт на финансирование нацистов? — поинтересовался я у Сармата.

— Серёга, я не зря столько времени провёл в разговорах с 'Гонщиком'. Не будет больше финансирования нацистов через сеть 'Козаченьки'. Собственно, её и продавали из-за того, что этой грёбанной 'УПА' срочно понадобились деньги. Не на содержание своих боевиков, а для какой-то крупной покупки.

— Какой это?

— Тунгус пытается выяснить, — развёл руками Глеб.

— А кто их вообще финансирует? Содержать такую ораву бездельников, занимающихся исключительно боевой подготовкой, кормить их, закупать боеприпасы и оружие, снабжать топливом — должно отнюдь не дёшево обходиться.

Деркулов кивнул, подтверждая эту мысль.

— Не дёшево. Но давай посмотрим. Переправка сюда боевиков с Украины практически полностью лежит на Ордене. Почти сто процентов их проходит как 'переселенцы категории Б'. То есть, по тысяче экю они имеют. При этом обычно они тащат с собой оружие и массу боеприпасов, награбленные шмотки. Ребята из Ордена рассказывали, что, порой, группа в пять-шесть человек притаскивает столько стволов, патронов, гранат, что хватит снабдить ими взвод. Думаешь, зря на Украине регулярно горят оружейные склады? То есть, эта статья расходов более или менее 'перекрыта'.

Далее. Награбленные шмотки идут здесь, в Порто-Франко, на продажу через местную 'толкучку'. Не бывал ещё на ней? Загляни при случае: что только не продают! Правда, ворья там шляется немеряно, только успевай за карманами следить. Хоть небольшой 'навар' за привезённые вещи, но идёт. Плюс половину 'орденской тысячи' у боевиков сразу же отбирают 'на нужды революции'.

— Но это же — мелочи! Затрат этим всё равно не перекроешь, — усмехнулся я.

— Мелочи. Но курочка по зёрнышку клюёт. Как ты уже знаешь, некоторые средства дают предприятия, вроде 'Козаченек'. Для 'сочувствующих' владельцев фирм существует 'военный налог' по примеру введённого на Украине в 2014 году. Причём, платят его представительствам 'УПА' 'украинские патриоты', живущие не только в Порто-Франко, но и везде по территории Новой Земли. И заплативши его хоть раз, ты уже хрен с этого крючка слезешь! А это уже — куда более серьёзные деньги, чем бывшими в употреблении трусами на базаре торговать.

Ну, да. Как я уже обратил внимание, ничего нового местные бандеровцы не придумали. Просто копируют методы 'работы', практиковавшиеся их дедами-прадедами в 1930-50-е годы.

— Кроме того, есть и крупный бизнес, очень заинтересованный в том, чтобы 'утопить' конкурентов, — продолжил Глеб.

— Здешние Коломойские с Фирташами и Косюками?

— Что-то вроде этого. Масштаба, конечно, существенно меньшего, но суть та же. Такие же дебилы, что и финансировавшие Майдан в надежде заработать после того, как к власти придут 'их ставленники'. Их, бл*дь, история совершенно не учит тому, что для нацистов 'своих' среди денежных мешков не бывает. И нужны им все эти 'спонсоры революций' ровно до тех пор, пока деньги дают. И знаешь, где эти 'спонсоры' обитают?

— Догадываюсь! — хмыкнул я. — Москва и Одесса.

— Совершенно верно, Серёженька! Крупный бизнес Москвы и Одессы!

Фамилий Сармат не называл, но оно и так было ясно, что за бизнес. Так уж случилось, что на землях, выделенных Орденом под российский анклав, как и на Старой Земле, оказались богатые залежи нефти и газа. И оба Протектората конкурировали в поставках нефти и нефтепродуктов. А Одесса и Береговой, помимо судостроительных центров, были ещё и крупными нефтеперевалочными пунктами. В обоих городах имелось химическое производство.

Конкурировали ПРА и МП в металлургии, производя ряд одинаковых позиций металлопроката. Например, рельсы для тянущейся с двух сторон навстречу друг другу Трансконтинентальной железной дороги. Если Демидовск производил лёгкие грузовики на базе УАЗов, то Москва изготавливала нечто газелеподобное, включая микроавтобусы.

О том, что в Московском Протекторате значительную часть бизнеса подмяло под себя руководство анклава, известно каждому, кто хоть немного знаком с московскими делами. Но 'заглотить' абсолютно всё этим ненасытным так и не удалось. В том числе — из-за того, что инвесторы начали отказываться вкладывать деньги в развитие экономики Протектората. Пришлось умерить аппетит. В том числе — в отношении бизнеса своих же резидентов, и это позволило несколько исправить ситуацию, а в анклаве появились крупные предприятия, не завязанные на 'коршуновских', на окружение первого главы Протектората. Да только вряд ли эти люди будут желать прихода к власти нацистов. Скорее, жаждущие избавиться от навязанных им 'партнёров'.

— Правильно понимаешь, Сергей! — согласился с моими догадками Деркулов. — Подтверждённой информации у нас практически нет, а вот слухов о том, что эти граждане таким способом собрались поменять ход истории Новой Земли, вполне достаточно.

Блин, и тут всё совсем, как на Украине в 2013 году, когда начинался 'Евромайдан'! Обиженные Януковичем даже не подумали о том, что, финансируя нацистский переворот и поддерживая Ассоциацию с ЕС, роют яму себе и собственному бизнесу! А ведь предупреждали их...

Киев, январь — октябрь 2013 года

Парафированный, то есть, согласованный сторонами, текст Соглашения об ассоциации и Зоне свободной торговли между Украиной и Евросоюзом ко мне попал в январе 2013 года. Его парафировал за год до этого Первый вице-премьер Сергей Клюев примерно за год до этого, но нигде на Украине документ не публиковался. Просто потому, что в переводе на украинский или русский язык его не существовало. Причём, вплоть до 2014 года. Зато 'партнёры' из ЕС не постеснялись выложить текст на одном из сайтов руководящих органов Евросоюза. На английском языке.

Поговорка 'любопытство кошку сгубило' верна во всех отношениях. Ну, не смог я, Кот по гороскопу, устоять, чтобы не ознакомиться с документом, столь тщательно скрываемым от граждан Украины! А поскольку даже технический английский я понимаю с трудом, надежды прочесть и, самое главное, понять всё 900-страничное Соглашение у меня не было никакой. Но после первых двух-трёх страниц стало понятно, что таки придётся очень и очень серьёзно поработать: даже Преамбула и Основные Положения документа содержали просто вопиющие факты того, что Украине придётся забыть, что такое независимость.

Перевод столь огромного текста при помощи двух разных электронных переводчиков, попытки прочесть получившуюся при этом тарабарщину, 'ручной' перевод непонятных мест заняли полторы недели. Порой, голова начинала кипеть в попытках понять, о чём идёт речь, но я одолел эти чёртовы 900 с лишним страниц! И уже в последние числа января сайт 'Единая Родина' начал публиковать серию моих материалов, в которых я по косточкам разбирал содержимое Соглашения, на котором так настаивали европейцы и украинские олигархи.

Вывод был однозначный: подписание документа означает полную колониальную зависимость Украины от Евросоюза и крах украинской экономики. Причём, мои выводы практически полностью совпадали с прогнозами, сделанными ещё в 2007 году украинским Международным Центром перспективных исследований, существующим на деньги Сороса по сей день. Среди негативных последствий МЦПИ указывал следующие: ликвидация небольших предприятий из-за внешнего конкурентного давления; рост транспортных расходов из-за внедрения платных дорог; рост затрат предприятий на экологию; чрезмерная эксплуатация природных ресурсов; рост безработицы из-за банкротств и сокращение численности работников на выживших предприятиях; ужесточение условий труда; резкое повышение коммунальных тарифов; рост стоимости товаров из-за роста цен на энергию и энергоносители; снижение поступлений в Пенсионный фонд; уменьшение численности населения; развал банковской системы, обнищание населения; катастрофическое падение промышленного производства; уничтожение и поглощение крупных украинских предприятий европейскими конкурентами... Да что говорить? Посмотрите на этапы деиндустриализации Украины после госпереворота 2014 года! Это всё я прогнозировал ещё за год до кровавых событий в Киеве. А за шесть лет до того — МЦПИ.

Разница наших прогнозов лишь в том, что Центр прогнозировал ровно две отрасли, которые не подвергнутся спаду — химическая промышленность и продажа металлолома за рубеж — а у меня и они должны были пострадать. И получилось именно по-моему, хотя большой вины МЦПИ в этом нет: на момент, когда они занимались этим прогнозом, текста Соглашения с Украиной ещё не существовало, эксперты использовали типовое Соглашения, а я — подготовленное специально для Украины.

В чём разница? Да в том, что в Соглашение с Украиной Европа заложила самые жёсткие условия из когда-либо существовавших. Ни одну другую страну они не пытались так жёстко и грубо 'нагнуть', как это сделали с Украиной. А поскольку переговорная группа во главе с заместителем министра экономики Валерием Пятницким выполняла приказ Ющенко соглашаться с любыми требованиями Европы, об отстаивании украинской стороной национальных интересов речи не могло идти в принципе. Весь переговорный процесс был строжайше засекречен и, судя по всему, ни Янукович, ни кто-то ещё из его окружения, попросту не имели доступа к конкретны деталям согласованных пунктов Соглашения.

Возможно ли такое? Для Украины — без малейших сомнений! Причём Соглашение об ассоциации — не первый наглухо засекреченный абсолютно от всех договор, подписанный Пятницким. Первым было Соглашение о вступлении Украины в ВТО. Полный текст этого договора депутаты Верховной Рады получили на руки за два часа до его ратификации! До этого момента документ не мог получить даже непосредственный начальник Пятницкого, министр экономики Украины: вначале Пятницкий отказал ему на основании того, что договор составлен на английском языке, а потом — потому что он содержит более 1200 страниц, с которыми невозможно ознакомиться даже за пару дней. И действовала переговорная группа Пятницкого на основании тех же инструкций, что и при подписании Соглашения с ЕС: соглашаться на всё, что потребуют другие стороны договора. Соглашаться со всем, но добиться вступления в ВТО раньше России, чтобы шантажировать её, уже будучи членом Всемирной торговой организации.

Вспоминая, как у меня 'кипела голова', когда я изучал текст Соглашения об ассоциации и ЗСТ с Европейским Союзом, я более чем уверен в том, что Сергей Клюев 'подмахнул' документ, даже не прочитав его. Валерий Пятницкий, сдавший все позиции Украины во время переговоров, сообщил, что в тексте 'всё в порядке', и Клюев поверил целому заместителю министра.

Мои материалы, опубликованные на 'Единой Родине', вызвали шок у тех, кто с ними ознакомился. Их перепубликовали десятки сайтов, а волна неприятия условий кабального Соглашения к лету 2013 года докатилась до депутатов. И лишь в мае Комитет по евроинтеграции Верховной Рады опубликовал на своём сайте неофициальный перевод части документа на украинский язык. Самого 'тела' Соглашения, без Приложений к нему, в которых и заключены самые вопиющие условия.

Примерно тогда же в Сети появился ещё одни любопытный документ, касающийся Соглашения. На сайте британского министерства иностранных дел был выложен 'План по углублению понимания и поддержки Соглашения об ассоциации Украина-ЕС, включая глубокую и всеобъемлющую зону свободной торговли в Украине'. В 27-страничном документе британцы просто откровеннейшим образом продемонстрировали, что собираются открыто нарушать украинское законодательство, занимаясь пропагандой крайне невыгодного для Украины договора. Подкупать депутатов и религиозных деятелей, вести пропаганду в школах и ВУЗах, активно применять административный ресурс, давить на олигархов, требуя поддержки и финансирования агитационных мероприятий. Значилось в этом Плане и конкретная его цель: 'не дать политикам и чиновникам возможности принятия неконтролируемых решений'. Неконтролируемых, разумеется, британцами и их американскими и европейскими единомышленниками.

Мой подробный разбор этого документа вызвал новую волну негодования среди противников Соглашения, крайне возмущённых столь наглым и беспардонным вмешательством британцев во внутренние дела Украины. Но возмущение возмущением, а реализация Плана началась уже в июне 2013 года. Причём, в полном соответствии с указанными в нём пунктами. Пропаганда была настолько массированная и всеобъемлющая, что я диву давался, сколько на неё тратится средств. И какой бы бред не несли сторонники Соглашения с ЕС, ответить им было невозможно: по указанию Администрации Януковича ни одного из противников Соглашения об ассоциации близко не подпускали к телекамерам и центральным СМИ.

Тем не менее, в среде депутатов от Партии регионов, которые сумели ознакомиться с моими материалами о Соглашении и британском Плане, к концу лета вызрела довольно влиятельная группа тех, кто был категорически против подписания этого документа Януковичем. И когда информация об этом дошла до самого 'Говорящего Шкафа', он собрал совещание депутатов-регионалов по данному вопросу. А поскольку аргументы противников были слишком серьёзными, просто грубо 'задавил' их, потребовав заткнуться и не поднимать этот вопрос. Я до сих пор вспоминаю встреченного после того совещания Олега Царёва с серым лицом, в ответ на вопрос 'что там было?' расстроенно махнувшего рукой:

— Лучше даже не спрашивай!

Масла в огонь добавило и требование Европы включить в уже согласованный всеми сторонами документ новую сторону Соглашения — Евроатом. То есть, в него вносились не какие-либо технические правки, а менялись принципиальные условия договора, сама его суть. И это — всего за полтора месяца до подписания, без каких-либо согласований и дополнительных переговоров с Украиной.

Характерен и другой факт. Вскоре после того, как я сделал разбор британского Плана и указал на намерение англичан наплевать на украинское законодательство, текст документа... исчез с сайта МИД Великобритании. Та же самая история произошла после того, как в ряде своих статей я использовал анализ Соглашения об ассоциации, сделанный в 2007 году Международным Центром перспективных исследований. Правда, соросовские грантоеды не смогли изъять бумажные версии своего анализа, один из экземпляров которого лежал у меня дома. Да и интернет-версии обоих документов я сохранил, и они имеются в моих архивах.

'Регионалы' действительно заткнулись. Но и Янукович взял паузу для ознакомления с моими выводами и выводами других экспертов. А когда мои слова подтвердила и группа россиян во главе с Сергеем Глазьевым (кстати, повторившим допущенную мной при переводе документа техническую ошибку), то в конце октября украинский президент объявил о том, что не поедет на Вильнюсский саммит ЕС, где планировалось подписание Соглашения об ассоциации.

Вот так я изменил ход мировой истории...

Порто-Франко, 24.07.30, пятница, 22:15

Памятуя о наших договорённостях сохранять и преумножать 'основной капитал', расходы на аренду дома за время поездки в Демидовск Лора компенсировала из своих подъёмных. А поскольку теперь ей, как штатной сотруднице представительства ПРА в Порто-Франко, полагалось служебное жильё, отныне счета на оплату дома будет оплачивать Мустафин. В статусе дипломата есть свои прелести!

Дипломата... Нет, это ещё не статус дипломата. Это пока статус официального представителя одного из русских анклавов на Новой Земле. Никакой дипломатической неприкосновенности, не только 'дипломатам', но и, тем более, членам их семей, никакой экстерриториальности самого представительства и жилищ его сотрудников.

— Ну, не совсем так, — поправила меня супруга, когда я в разговоре высказал своё понимание ситуации. — Частичный иммунитет всё-таки существует. Примерно как у сотрудников консульской службы там, 'за ленточкой'. На тебя он, конечно, не распространяется, а меня, если что, мои документы прикроют...

Как говорится, и на этом спасибо.

— Оружие-то тебе разрешено носить?

— На общих основаниях. Как резиденту Порто-Франко. А почему это тебя заинтересовало? Как рассказал Мустафин, здесь бандитизм очень сильно прижали в сравнении с прежними временами. Не опаснее, чем где-нибудь в тех же Штатах. Староземельских Штатах! — уточнила она, поскольку ситуация в здешних Американских Соединённых Штатах не шла ни в какое сравнение даже с тем, что творилось в нью-йоркском Гарлеме.

АСШ изначально оказались на Новой Земле в привилегированном положении у Ордена, поскольку полностью скопировали правовые, государственные и социальные принципы США. Здешним Штатам в импортных операциях позволялось то, что не позволялось другим ради того, чтобы создать мощнейшую военную и экономическую державу этого мира. Но что-то пошло не так. Вначале появились другие американские анклавы, потом еврейская автономия, со временем окончательно отделившаяся от АСШ.

Стараниями орденских лоббистов американская экономика действительно сильно поднялась, на верфях были даже построены несколько крупных (для масштабов Новой Земли) военных кораблей класса эсминцев, созданы достаточно мощные автомобильные, машиностроительный, химический кластеры. Но... Прирост населения анклава со временем резко замедлился. И вовсе не за счёт сокращения потока переселенцев. Их-то орденские чиновники как раз всеми силами пытались впихнуть в АСШ. Но отток населения в Техас, Неваду и Американскую Конфедерацию был просто колоссальный. Белого населения, поскольку 'диктатура толерантности' привела к тому, что положение белых американцев там стало мало отличаться от положения негров в Америке в 1960-е годы.

А следом затормозился экономический рост: белые уезжали, 'афроамериканцы' и 'латиносы', как и в староземельской Америке, предпочитали сидеть на государственных пособиях вместо того, чтобы трудиться на заводах, фабриках и фермах. Дошло до того, что АСШ уже перестали обеспечивать себя продуктами, закупая продовольствие в Техасе, Конфедерации и Евросоюзе, а бюджетных средств уже не хватало на инфраструктурные проекты и военные ассигнования. Полиция же откровенно проигрывала войну с негритянскими уличными бандами, поддерживаемыми мощнейшими 'правозащитными' структурами, не позволявшими судить даже самых отпетых главарей банд, виновных в грабежах и убийствах. Так что уточнение Ларисы о том, какую Америку она имела в виду, было очень даже уместно.

— Прижать-то прижали, но ты же знаешь, что перестрелки среди бандитов время от времени случаются. Да и наши 'друзья' не оставляют покое тех, кто связан с Протекторатом Русской Армии. В Форте Рейган вчера напали на торговых представителей ПРА. Причём, не негритянская банда: их машину обстреляли из автоматической винтовки белые в камуфляже с шевроном 'УПА'. Один погиб, двое ранены.

— Твари! — помрачнела Лора. — Но неплохо, неплохо у 'Прокофьева' поставлено дело с информацией! Нам об этом ещё не сообщали!

— Может, тебе какой-нибудь небольшой пистолет купить, чтобы ты его могла в сумке носить?

Супруга изобразила на лице презрение.

— Я знаю, знаю, как ты относишься к 'игрушечному' оружию! Но не цеплять же тебе портупею поверх кружевной блузки, чтобы ты могла 'Ярыгина' в ней таскать! А что такое доставать эту штуку из дамской сумочки, ты не хуже меня знаешь!

— У меня нож есть!

'Выкидушку' я действительно купил Ларисе ещё несколько лет назад. Острую, как бритва.

— Ты хочешь выглядеть героиней анекдота? 'А третья ваша проблема в том, что вы приходите на перестрелку с ножами', — процитировал я фразу из него.

В том, что проблема существует, мы убедились буквально через пару дней.

Лора задержалась на работе, и после традиционного вечернего купания, чтобы после это не торчать у плиты, мы решили поужинать в ресторанчике немецкой кухни с непритязательным названием 'У Отто'. Нам понравилось там не только из-за того, что в нём подавали шикарные немецкие сосиски и воздушным картофельным пюре, но и можно было спрятаться от прочих посетителей в отдельных кабинках.

— Становлюсь на старости лет мизантропом! — шутила супруга.

Её устраивало и то, что здесь, как и в 'старой' Европе, персонал разговаривал на нескольких языках. В частности, на родном для Отто немецком, лингва-франка Нового Мира английском, а также французском и испанском. А поскольку для Лоры французский — 'второй родной', с официантами она общалась именно на нём.

Возвращаясь из туалета, я не обратил особого внимания на троих посетителей в 'цивильной' одежде у стойки, разговаривающих с администратором. Зато официантка, нёсшаяся с пустым подносом, отвлеклась, разглядывая молодых парней, и мы с ней едва не столкнулись.

— Эскюзе муа, мадам! — галантно приложил я руку к груди, и она, извиняясь в ответ, тоже что-то протрещала по-французски.

— Следующий! — скомандовал я, заходя в наш 'номер'.

— Сказал заведующий! — засмеялась, поднимаясь, Лариса.

С минуту за тонкой стенкой соседнего кабинета было тихо, а потом послышались голоса двоих посетителей. Говорящих по-русски с характерным 'шоканьем' и 'гаканьем'. Не прошло и минуты, как к ним присоединились ещё двое.

— Слава Украине! — произнёс один из подошедших.

— Героям Слава! — негромко и вразнобой ответили остальные.

Твою мать!

— Побратимы, на встречу с нами друже Мыкола прислал своего помощника, полковника Славко́. Бригадный генерал друже Мыкола хочет, чтобы Славко пронаблюдал наше нападение на представительство москальской армии. А вы должны отчитаться ему о готовности ваших отрядов к прибытию в условленное время в условленные места.

— Постой, друже Панас! Нас тут точно никто не услышит?

— Я пробовал требовать официантов, знающих москальску мову, но таких не нашлось.

— А там нас не услышат?

— Может, и услышат, но администратор сказал, что так какие-то французы.

— Среди них тоже русские эмигранты бывают. Так что, лучше перейти на украинский.

Последняя фраза была сказана уже на 'соловьиной'.

— Я видел этих людей во время акции на День Независимости, — отрапортовал один из собеседников, с трудом подбирая украинские слова. — Они там бегали с бейджиками 'Пресса'. Кажется, какой-то французской газетки.

Мдя... Не зря нам говорили, что на нас с Ларисой невозможно не обратить внимания.

Я достал из сумки жены ручку, блокнот и принялся торопливо писать на чистой странице. И когда она, отодвинув занавеску 'кабинета', вернулась, я встретил её прижатым к губам пальцам и протянул блокнот. 'Ни слова по-русски! Говори только по-французски и не ржи, если я начну нести бред на этом языке!!!' А в качестве разъяснения несколько раз ткнул пальцем в сторону стенки, отделяющей наш закуток от соседнего.

Так и пришлось всё время, пока моя ненаглядная что-то щебетала на абсолютно непонятном мне языке, 'гмыкать', хихикать и односложно вставлять в образовавшиеся паузы 'ои-ои', 'пардон, мон ами', 'пуркуа па', 'же ву ами' и прочую муру, с трудом всплывающих в памяти французских слов и выражений. Однажды даже решился на целую реплику: 'Се парль Пьер Роже? О, Пьер! О, каналья!'

То, что за перегородкой говорят на мове, она расслышала, но из-за последствий недалёкого взрыва снаряда под Луганском слов собравшихся на совещание нацюков разобрать не могла. В отличие от меня.

Киев, февраль 2009

Уже не помню точно, по каким каналам к нам попала информация о проведении заседания общественного совета 'Украина-НАТО'. То ли в прессе где-то мелькнуло, то ли Ларисе на работе попалось на глаза приглашение главе комитета.

Звонок в горком КПУ с предложением устроить массовую акцию по блокаде этого заседания результата не дал: там уже начался бардак со сменой власти в ГК, и секретарям было не до того. Хорошо, хоть пообещали не препятствовать коммунистам, которые готовы были выйти на мероприятие по собственной инициативе.

И тогда мы с женой засели за телефоны. С кем-то из руководителей небольших организаций, партий, движений у неё были лучше отношения, с кем-то — у меня... В общем, поработали политическими сводниками, как потом смеялась Лора.

В общем-то так оно и было на самом деле, поскольку сам 'СтопОранж' являлся, по сути, больше информационным проектом, чем организацией. И вывести на улицу для реальной политической акции столько людей, чтобы заблокировать хотя бы один, центральный вход в 'Украинский дом', нам бы без посторонней помощи попросту не удалось. Кроме того, 'высокие, высокие отношения' между отдельными руководителями организаций, на помощь которых мы рассчитывали, накладывали свой отпечаток: если организатором будет выступать один из них, то обязательно найдётся тот, кто объявит, что на эту акцию ни сам не придёт, ни своих людей не пустит. А 'СтопОранж'... Лора всегда позиционировала его в качестве нейтральной структуры, работающей со всеми антифашистскими и пророссийскими силами.

Помощь действительно нашлась! Пожалуй, помимо противодействия нацистским маршам 14 октября, это был единственный случай, когда удалось привлечь фактически антиподов: левых различных течений, монархистов, православных, русские организации, сторонящиеся все перечисленных, просто неравнодушных беспартийных граждан. Я уже не помню, кто подавал заявку на проведение акцию. Помню только, что Ларисе пришлось 'разруливать' желающих это сделать, чтобы её не запретили в судебном порядке, руководствуясь формальным признаком: мол, подали заявку разные организации, из-за чего могут возникнуть конфликты между их членами.

Насколько же велико было удивление организаторов про-натовского сборища, когда за час до начала мероприятия перед входом в 'Украинский дом' толпилось под три сотни людей с антинатовскими плакатами. Не только удивление, но и испуг: они быстро заблокировали изнутри входные двери и вызвали милицейский спецназ, чтобы их защитили от противников втягивания Украины в НАТО.

'Космонавты', как тогда на Украине называли спецназовцев, 'обслуживающих' протестные акции (из-за шлемов 'Сфера', кому-то напоминающих шлемы скафандров настоящих покорителей космоса), не стали устраивать побоище, чтобы оттеснить толпу от центрального входа в бывший киевский музей Ленина. Пожалуй, ещё и потому, что к нему ведёт многомаршевая лестница, и кто-нибудь из 'блокаторов' мог побиться, падая с неё. Зато самое настоящее сражение разгорелось возле 'чёрного' входа со стороны улицы Трёхсвятительской.

Там держали оборону комсомольцы и... православные бабушки. Причём, если с комсомольцами милиционеры особо не церемонились (бить не били, а вот оттеснять силовыми методами не стеснялись), то со старушками, многие из которых выглядели... скажем так, очень ветхими, так действовать они не решались. А пожилые женщины воспользовались своим положением в полной мере. И только спустя минут двадцать 'космонавтам' удалось вначале создать 'живой коридор', а потом усилить его ещё и секциями металлических переносных заборов.

Впрочем, о том, что сторонникам НАТО, приглашённым на мероприятие, нужно, как ворам, пробираться с 'заднего крыльца', знали далеко не все. И, протиснувшись сквозь толпу к центральному входу 'Украинськои хаты', они читали спешно вывешенное изнутри на стеклянных дверях объявление, куда идти, они были вынуждены топать через 'коридор позора'. Слишком горячие православные старушки из числа тех, кто приехал в Киев вместе с отцом Олегом из тернопольского села Рахманово, даже чуть не побили французского военного атташе, пытавшегося по-украински объяснить им, насколько членство в НАТО хорошо для Украины. Лишь вмешательство организаторов спасло его от сухоньких кулачков разъярившихся бабушек.

В подобный же 'коридор позора' превратился и проход к запасному входу, через которой пробирались приглашённые. Их провожали криками 'предатели', 'позор', а также кричалкой 'я, мамо и тато против бандитов из НАТО', придуманной 'Братьями Пилотами'. В результате всего этого бедлама заседание совета 'Украина-НАТО' началось с опозданием, а редкие журналисты и съёмочные группы телевизионщиков (а вы думали, в 'свободно' и 'демократической' Украине времён Ющенко позволялось освещать события, идущие вразрез с официальной политикой 'оранжевых'?) получили массу ярких кадров.

Естественно, затевая акцию протеста, никто и не надеялся, что мероприятие удастся сорвать. Выразить гражданскую позицию, продемонстрировать иностранным гостям, что далеко не все жители Украины поддерживают 'евроатлантические устремления' Ющенко — да.

На этом скандалы, связанные с протестами против втягивания страны в Северо-Атлантический Альянс, в тот день не закончились. Уже после начала заседания трое из прошедших на заседание совета журналистов развернули антинатовские плакаты. Разумеется, их вывели из зала, где всё происходило, расположенного на четвёртом этаже здания. Этот демарш даже попал в новости некоторых телеканалов. И суета 'шестёрок' из числа украинских 'политиков и общественных деятелей', кинувшихся своими телами закрывать от иностранных гостей и телекамер написанное на этих плакатах, ничего, кроме презрения, вызвать просто не могла. Настолько это выглядело по-холуйски!

Впрочем, а разве не по-холуйски ведёт себя при встречах с американскими руководителями, визитёрами из ЕС и чиновниками Альянса нынешний 'гарант конституции Украины', в которой буквами по бумаге написаны громкие слова о независимости и суверенитете этой страны? Кланяющийся, подобострастно прогибающийся, едва ли не целующий руки им Порошенко уже давно стал 'визитной карточкой' украинской 'независимости' и 'суверенитета'. Как и ползающие на коленях перед польским президентом украинские граждане, перед американским послом 'вольнолюбивые' украинские 'козаки', перед американским флагом украинские военные, перед мёртвыми садистами-карателями жители украинских городов и деревень.

Не так давно мне на глаза попалась фотография похорон Симона Петлюры, убитого Самуилом Шварцбардом в отместку за убийство по приказам Петлюры более 50 тысяч евреев. И поразило сходство процедуры прощания с тем, кто превратил Мариинский парк Киева в место массовых расстрелов киевлян, в котором трупы специально не убирались по несколько недель, чтобы запугать жителей города, с тем, что происходит на Украине сегодня. Десятки людей стоят на коленях перед катафалком, везущим тушку этого садиста и палача, также, как стоят сегодня перед тушками убийц женщин, детей и стариков Донбасса. Многосотлетняя привычка падать на колени перед паном, перед любым ублюдком, уже укоренилась в сознание жителей страны, стало частью 'культуры' современной, нацистской Украины.

Порто-Франко, 24.07.30, пятница,24:50

Нужно ли рассказывать, что после кабака мы поехали вовсе не домой?

Сармат, выслушав мою сбивчивую просьбу подъехать к нему домой и пригласить туда Гиви и Мустафина, пробухтел в трубку.

— Серый, я терпеть не могу, когда ко мне домой кто-то приходит заниматься делами. Тем более, начальство. Гиви — куда ни шло, а с Мустафиным мы вообще мало знакомы.

— Надо, Глеб! Очень надо! К себе мы тоже вас пригласить не можем, в 'Прокофьев' Тунгус запретил мне приходить, а соваться куда-нибудь в ресторан нельзя. У меня очень важная и очень срочная информация о планах нацюков! Если дашь добро, то Лора сама позвонит Мустафину.

Почему я настаивал на доме Сармата? Да чтобы не светить кучу машин на улице. У него и в Харькове был огромный дом с кирпичным забором, больше похожий на крепость (Деркулов и не скрывал, что строил его в расчёте на возможность обороны от вооружённого нападения), так и здесь он приобрёл нечто подобное. И ещё три машины в его двор войдут без проблем. Плюс капитальная беседка для барбекю.

Я как-то удивился монументальности чисто летнего сооружения, на что Сармат лишь хмыкнул.

— Вот дождёшься мокрого сезона, тогда и поймёшь для чего это!

На эту беседку я, собственно, и рассчитывал как на место нашего собрания.

— Глеб, я не шучу. Это действительно очень важно, очень срочно, не для телефона и относится к компетенции именно указанных людей. Если не выше...

— Жаль, что вам не удалось их сфотографировать! — огорчился Толстых, когда я подробно рассказал то, что расслышал за стеной соседней кабинки ресторана. — Нам их морды в базе данных не помешают!

— Панас постоянно живёт в Порто-Франко, он был на акции в честь дня независимости, так что вполне мог попасть в нашу оперативную съёмку. Я мельком видел его возле бара, и когда приедем домой, пороюсь в фотографиях, чтобы попытаться его опознать. Найду — пришлю на электронный адрес 'Прокофьева'.

— Лучше Глебу, — подумав секунду, поправил Михаил. — Пока не надо, чтобы вас с Ларисой Андреевной хоть как-то связывали с 'Прокофьевым'. И напишите всё, что слышали, в виде докладной записки. До утра сможете?

— А куда я денусь?

— Всякое может быть! — возразил Мустафин. — Когда начались подобные совпадения — вы оказались в том ресторане, где собирались эти люди, имели возможность их слышать, вас опознали, хоть и не совсем верно — всякого можно ожидать. Я бы посоветовал вам обоим завтра же утром исчезнуть из города дня на три, чтобы вас кто-нибудь из этой четвёрки снова не увидел.

— Из тройки. 'Полковника Славко' я не видел.

— Да какая разница, Сергей? — возразил молчавший до сих пор Глеб, наконец-то сменивший недовольство тем, что мы вломились в его жизненное пространство. — Ты же понимаешь, что стоит кому-то из них услышать от тебя или Лоры хоть слово по-русски, и они поймут, что вы опасные свидетели. Грохнут на месте!

— В общем, Лариса Андреевна, завтра и послезавтра на службе не появляйтесь! — распорядился руководитель представительства ПРА.

— Опять без меня нацюков бить собираетесь? — расстроилась Лора. — А я бы могла пригодиться, как снайпер! Вон, Глеб не даст соврать!

— Лорочка! Я тебя очень ценю и готов подтвердить, что стреляешь ты хорошо. Но речь о том, чтобы тебя никто не подстрелил ещё до того, как всё начнётся. И мне кажется, что никакой снайперской стрельбы не понадобится. Судя по тому, что рассказал Серый, я думаю, они как раз и будут добиваться, чтобы мы открыли по ним огонь, и у них первых появились жертвы.

Меня всегда поражало сочетание в Сармате, казалось бы, несочетаемых качеств. Огромный, под метр восемьдесят пять, очень крепкий и физически сильный мужик в возрасте 'за пятьдесят', одного взгляда на лицо которого было достаточно, чтобы понять, что такой убьёт человека, не моргнув глазом. И до того, как его чуть не убили 'патриоты Украины', тип его лица многие слишком чувствительные граждане охарактеризовали бы как 'бандитский'. А после ударов молотком по голове во дворе офиса 'Патриота Украины' правый глаз Глеба сместился в глазнице и придал его лицу ещё более угрюмое выражение. Выражение лица какого-нибудь серийного маньяка по кличке 'Живопыра'.

Сколько могил насчитывает личное кладбище Сармата после пяти войн, в которых он принимал участие, вряд ли кто-то может сказать. Но при этом он умеет трогательно заботиться о близких ему людях. А ещё — готов реально убить того, кто обижает животных, не воспринимая охоту ни в каком виде, кроме как для пропитания в полевых условиях. Если нет никакого другого выхода.

Жёсткое, суровое лицо, коротко стриженный седой 'ёжик' шевелюры, но при этом всегда гладко выбрит. Очень резок в выражениях с подчинёнными, но всегда спокоен, как слон. Требователен к себе и другим, но не капризный самодур, а всегда готов аргументированно объяснить, чем он недоволен. Всегда настороже и готов дать отпор, но выглядит при этом расслабленным, зачастую, вводя в заблуждение противника. Если, конечно, противник не придал значения выражению его лица или 'купился' на скупую улыбку Деркулова.

— Я бы вообще вас одних домой не отпускал...

— Ты нам ещё нужен, Глеб, — 'обломал' порыв Сармата Гиви. — Моя охрана за ними присмотрит, и их дом покараулит до утра. Но чтобы с рассветом вы уже проходили контроль на выезде из Порто-Франко!

Панаса на наших фотографиях с нацючьей акции под представительством Московского Протектората я таки нашёл. Даже в трёх ракурсах. А отправив файлы Сармату, позвонил ему на мобильник, чтобы сообщить об этом.

— Знаешь, чем вы Гиви поразили? — засмеялся тот, подтвердив получение фото. — Вы не запаниковали после предупреждения о том, что вас могут грохнуть. А Лорочка ещё и упиралась, не желая уезжать. Как там она? Уже спит?

— Дождёшься от неё! Вещи собирает и плешь мне проедает. Обидели её тем, что не позволили в самое опасное время в городе остаться. Адреналиновая наркоманка! Докладную у себя в ящике к утру жди.

— Так ты вообще спать не будешь, что ли?

— У Арама в Рогаче отосплюсь!

— Тоже вариант! — одобрил Глеб идею переждать указанные три дня на Базе 'Россия'. — А доедешь, не спавши?

— Слушай, не обижай! Ты не помнишь, как мы в ураган по саванне шарились? А здесь — знакомая до каждой ямки дорога.

— Ладно, работай! И счастливо добраться! Мне тоже подремать надо: завтра у меня очень насыщенный день будет! Отзвонитесь, как до Базы доберётесь!

Киев, декабрь-январь 2014

Гиви поразился... Было бы чему поражаться!

Российских гостей конференции по Соглашению об ассоциации Украины с ЕС, проводившейся политологом Александром Булавиным и новостным агентством 'Харьков' в гостинице 'Киев', поразил контраст обстановки в украинской столице. На Майдане 'революционеры' круглосуточно вели митинг за свержение 'тирана' Януковича, в сотне метров от гостиницы, в Мариинском парке под стенами зала заседаний Верховной Рады стоял палаточный городок, а остальной Киев жил обычной, размеренной жизнью.

В отличие от 2004 года, когда в городе не было ни единого подъезда, ни единого фонарного столба, не увешанного символикой 'оранжевых', 'революция достоинства', как позже громко назвали неонацистский госпереворот, заканчивалась за пределами 'правительственного квартала' и Крещатика. Киев жил обычной жизнью, в которую время от времени вмешивались очередные перекрытия дорог митингующими и необходимость объезжать центр города при поездках. Работало метро, ходили автобусы, торговали магазины, играла музыка в многочисленных кафе и ресторанах. Собирались конференции, в ходе которых обсуждались вопросы перспектив развития страны. Украинская столица всеми силами старалась не замечать диких бабуинов, наехавших с дальней западной окраины страны и загадивших центральную площадь Киева.

Разумеется, россияне успели побывать и на Майдане, и на 'Антимайдане'. И даже чисто с эстетической точки зрения их симпатии были на стороне последнего. Как могут понравиться бесформенные аляповатые груды грязного снега вперемешку с мусором, шинами и дровами, по которым лазили неопрятные, продымлённые, грязные люди, большинство из которых впервые попали в большой город. Над всем этим висел стойкий запах человеческих испражнений, немытых тел, дыма от костров и, во время оттепелей, гниющих остатков продуктов.

Я уже пару раз вспоминал, что 'территория революции', куда ни под каким предлогом не допускалась милиция, стала прибежищем всех киевских бомжей и находящихся в розыске преступников. А правоохранители успешно выполняли планы по поимке беглых уголовников, всего лишь проверяя документы у тех, кто время от времени высовывал нос с Майдана в город.

Разумеется, 'Антимайдан' особой эстетикой тоже не блистал. Ехать за несколько сотен километров, чтобы неделю-другую пожить в палатках — тоже сомнительное удовольствие, на которое решались не от хорошей жизни. Но 'регионалы', поставившие палаточный городок в Мариинском парке, организовали быт его обитателей куда лучше. Чётко налаженные замена биотуалетов, подвозка дров, вывоз мусора, уборка территории. Раз в неделю — поездка в баню. Дежурство в городке посменное: одни дежурят, другие отдыхают где-то на базах отдыха под Киевом. Но никаких 'баррикад', жёлтого от мочи снега и коричневых бугорков дерьма под деревьями парка.

Во время одного из обострений ситуации 'революционеры' захватили нижнюю, прилегающую к стадиону 'Динамо' часть Мариинского парка. И сразу же принялись ломать на дрова парковые скамейки, а следом настал черёд вековых деревьев, которые пережили не только бурные годы Гражданской войны и фашистской оккупации Киева. Правильно! А зачем дикарям скамейки и парк, разбитый по инициативе 'москальской' царицы?

В декабре посещение Майдана было ещё довольно безопасным: ещё не зверствовала 'служба безпеки', 'демократично' созданная нацистами, не работали пыточные камеры в мэрии и Доме Профсоюзов. Но, когда мы с Лорой получили задание от главного редактора 'Полемики' Елены Привен подготовить репортаж о 'Евромайдане' и 'Антимайдане', супруга наотрез отказалась идти на 'территорию революции'.

— Я просто прибью там кого-нибудь! — пояснила Лариса.

Она осталась снимать городок в Мариинском парке, а я двинулся к бывшей площади Октябрьской Революции.

'Поймите, нас задолбало!', — по-русски гласил плакат, вывешенный на баррикаде, перегородившей Крещатик со стороны Европейской площади. Что именно задолбало жителей трёх галичанских областей, составлявших 62% участников 'мирных' протестов, не разъяснялось. Киевлян, кстати, тоже очень задолбало стоять в многочасовых пробках, объезжая перегороженный баррикадами центр, опасаться стать жертвами уголовников, прячущихся на Майдане, испытывать неудобства из-за проблем, возникших после захвата мэрии майдаунами. Но 'революционеров' мнение жителей города не интересовало.

Прогулка по городку бомжей, построенному из подручных средств на свалке и 'украшенному' фашистскими лозунгами, нельзя назвать приятным времяпрепровождением. И тихого бешенства, в которое я пришёл при виде того, во что превратили довольно красивую площадь представители 'европейской нации', не выдержал даже фотоаппарат, с которым я пришёл на Майдан. У цифровой 'мыльницы' 'Canon', служившей мне верой и правдой несколько лет в Киеве, Приднестровье, Одессе, Крыму, Харькове, на Урале, в жару и морозы, в дождь и снег, заклинило шторки затвора.

Больше в 'Рагуль-сити', как называли многие киевляне 'Евромайдан', я не ходил, если не считать 19 февраля, когда мы с Лорой находились в передовых рядах милиции, занявшей часть главной площади столицы. Просто не было ни малейшего желания снова оказаться в этом грязном и вонючем свинарнике.

'Свинарник' — это не только негативный образ 'территории революции', основанный на моём личном отношении к 'Евромайдану' и его обитателям. Со временем 'представители европейской нации' действительно соорудили на площади Независимости загон со свиньями, а по весне разбили на клумбах столичной площади огороды, выращивая картошку, редиску, укроп, петрушку для пропитания тех, кто после 'победы революции' наотрез отказался возвращаться из 'европейской столицы' к родным деревенским курям и хрюшкам...

В январе ударили морозы. Двадцатиградусный холод ощущается в Киеве как 'тридцатник' на Урале, а были дни, когда столбик термометра опускался и до -25, и ниже. А 19 января под стадионом 'Динамо' 'мирные протестующие' сожгли автобусы, в которых жили солдаты срочной службы Севастопольского подразделение Внутренних войск, а кадры с горящими заживо 18-19-летними мальчишками обошли телеэкраны всего мира.

Мы с Лорой шефствовали именно над этим подразделением, собирая помощь ребятам. И если на Новый Год мы могли себе позволить на собственные средства купить им сладости, деликатесы, сигареты, чтобы они тоже могли почувствовать праздник, то после 19 января актуальными стали носки, шарфики, балаклавы, влажные салфетки, антиожоговые мази, сушки для обуви, гигиенические прокладки. Да, да! Эти 'чисто женские' средства ребята подкладывали в обувь, чтобы они впитывали влагу. Пардон за натурализм, но потные ноги в 'казённой' обуви — прямой путь к обморожению, а потеют эти ноги всегда, даже в лютый мороз.

Разумеется, мы не миллионеры, чтобы закупать необходимое подразделению из двухсот бойцов за собственные средства. Мы наладили сбор денег и приём посылок от жителей Севастополя для солдат через 'СтопОранж' и форум 'Севатополь.инфо'. Причём, в отличие от Вани Проценко со Шкодой, откровенно пиарившихся на этом, не устраивали фотосессию с каждой бутылкой минералки, переданной милиционерам. У меня в архивах лежит всего четыре фото с передачей очередной партии посылок, сделанные для 'Севинфо', где одна из форумных истеричек поняла скандал 'а не крадут ли эти посылки люди, которых я не знаю'. Даму быстро заткнули севастопольцы, прекрасно знавшие нас и по акциям в Киеве, и по нашим приездам в Севастополь, но единственный удачный кадр передачи посылок я на форуме выложил.

Деньги на закупку необходимого бойцам слали отовсюду: Севастополь, Одесса, Харьков, Винница. Кто сколько мог: кто-то 200 гривен, кто-то 50. Умилил дедушка-харьковчанин, приславший 50 гривен (на тот момент — чуть больше 6 долларов) с просьбой передать закупленное на них именно определённому подразделению милицейского спецназа, о славной истории которого в годы Великой Отечественной он вычитал в местной прессе. Увы, но пришлось ему отказать: на такую мизерную сумму сложно купить что-то существенное, а разыскать нужное подразделение и того сложнее, поскольку бойцы были раскиданы на территории в несколько квадратных километров и крайне неохотно сообщали, какое подразделение где держит оборону.

Правительственный квартал был плотно оцеплен милицейскими кордонами, внутрь него пропускали только депутатские и служебные машины государственных органов, так что очередную порцию помощи, три огромных пакета с вещами, Лоре пришлось по снегу и морозу тащить на себе от гостиницы 'Киев' на улицу Садовую, разделяющую здания Кабмина и комитетов Верховной Рады.

Обычно она звонила командиру севастопольских 'вэвэшников', и он приходил в оговоренное место в сопровождении пары-тройки солдат. Но в этот день Андрей ответил:

— Извини, я не могу никого прислать. У нас тут идёт бой, и всем запрещено покидать расположение части. Может, завтра подвезёте, когда мы сменимся и на два дня уедем отдыхать на базу?

Завтра или послезавтра не могли мы, поскольку у нас было запланировано что-то важное. И Лариса, закутавшись в шубу, сама пошла вниз по улице Институтской к стадиону 'Динамо'.

Дальше здания Кабмина её не хотели пускать, помогло лишь служебное удостоверение сотрудницы Верховной Рады и демонстрация содержимого пакета. Пропустить пропустили, но снова предупредили о том, что там, куда она направляется, очень опасно.

— Я и сама это видела: камни летят, вспыхивают разбившиеся бутылки с зажигательной смесью, — вспоминает жена. — Страшно, конечно, было! Но пакеты-то передать надо! Там же как раз были противоожоговые мази.

Её снова остановили возле того места, куда долетали булыжники и 'коктейли Молотова', и уже оттуда она позвонила Андрею.

— Когда он прибежал, у него такие обалдевшие глаза были! — смеётся Лариса. — Да и 'беркуты' смотрели на меня, как на сумасшедшую: какая-то бешеная баба в норковой шубе припёрлась туда, где запросто можно под камень или 'коктейль' попасть. А я поняла, что мне уже не страшно. Привыкла...

База приёма переселенцев 'Россия', 25.07.30, суббота, 10:10

Глупый вопрос, доеду ли я! Две чашки вкуснейшего новоземельского кофе перед выездом, и практически до Базы 'Северная Америка' — ни единого позыва подремать. Сердчишка, правда, колотится, как бешеное, да затылок от нагнанного давления разламывается. Но и от этого противоядие есть: американская фармакология столько таблеток от разного рода болевых ощущений производит, что уже через полчаса дороги ни от какой боли и следа не осталось.

Разговоры о том, что Орден, наконец-то, расщедрился и строит шоссе, соединяющее Базы с городом, оказались правдой. За время нашей поездки в Демидовск запустили в эксплуатацию стокилометровый участок отличной четырёхполосной дороги, и время в пути на Базы серьёзно сократилось. Газеты пишут, что к началу мокрого сезона заработает и второй участок, после чего, как минимум, до 'Северной Америки' можно будет добраться на машине в любое время года. А в следующем сухом сезоне автостраду соединят и с остальными Базами. Причём, что меня особенно удивило, мосты построены не только через каждый крошечный ручеёк и ложбинку, но и регулярно попадаются путепроводы над нетронутыми участками саванны. Как я понял, для прохода диких животных. А сама дорога, места для остановки машин, оборудованные туалетами, бетонированные посты дежурства патрульной полиции отделены от степных просторов не только отбойниками, но и прочной металлической сеткой.

Покрытие шоссе отличное, гладенькое, ровнёхонькое. Наш 'Паджро' катится по нему, как по паркету. Можно и 'притопить', но почему-то не хочется. И не потому, что время от времени попадаются знаки ограничения скорости, а также столбы с закреплёнными на них видеокамерами. Просто раннее утро — самое благодатное время, когда ещё не настала удушающая новоземельская жара, а бриз с недалёкого моря доносит не пыль, поднимаемую колёсами караванов, тянущихся с Баз, а приятную, пахнущую йодом свежесть. Жаль, что вскоре пришлось свернуть с асфальта на пыльный просёлок.

У Базы 'Северная Америка', как всегда, дежурит пара патрульных 'Хамви'. А на въезде на 'Россию и Восточную Европу' — старый знакомый Ларисы Жак, долго тянувший с опломбирыванием наших оружейных сумок, чтобы поболтать с моей женой. Пока, наконец, она, глянув на мою сонную физиономию, не свернула обмен новостями, пообещав Жаку поужинать вечером у Арама. Ну, всё! Осталось только пережить радость владельца 'Рогача', к которому 'сестра с мужем в гости приехали!'

База живёт своей жизнью: из ворот множества ангаров, на которых висят таблички городов, из которых в каждый из них прибывают переселенцы, регулярно выезжают машины. Некоторые уже — с запотевшими или даже обмёрзшими стёклами, поскольку кое-где в России уже наступила полноценная зима. Из железнодорожного терминала тоже время от времени на станцию, где их будут переставлять на колёсные пары европейской колеи, катятся вагоны. На огромной парковке — вечная тусанина машин и людей. Кто-то ищет, куда податься, чтобы оформить документы, перекусить или устроиться на временное проживание, а кто-то уже выруливает в сторону ворот Базы, чтобы отправиться в первое путешествие по Новой Земле.

Новичков заметно сразу: растерянные, бестолково суетящиеся. Зачастую — неимоверно 'бледнолицие' для здешних условий. Неужто мы тоже когда-то так выглядели?

База 'Россия' обслуживает не только всё постсоветское пространство, но и Польшу, поэтому на номерах тех, кто только-только прибыл 'из-за ленточки', номера бывших советских республик замысловато перемешаны. Белорусы рядом с киргизами, таджики с молдаванами, украинцы с азербайджанцами, белорусы с казахами, а эстонцы с узбеками.

Что-то новенькое: два грузовика-длинномера с номерами Житомирской области, но у одного на номерном знаке 'жовто-блакитный' флажок, а у второго — синий с жёлтыми буквами 'ua'. Мы с Ларисой не сразу вспомнили, что это именно Житомирская область, и своим спором привлекли внимание водителей, один из которых уже скинул старую пластину знака на землю, а второй ещё ковырялся, откручивая неподатливый винт, крепящий номер к бамперу.

— Житомирская, Житомирская! — подтвердил тот, что постарше, седоватый плотный мужик лет шестидесяти с небольшим. — А вы откуда будете?

— Сложно ответить! — засмеялась супруга. — Если об этом мире говорить, то из Порто-Франко. Если о Старой Земле, то с Урала и из Киева.

— Это как?

'Старый' уже прикрутил новый пластиковую пластину номеру, и теперь обтрясал колени комбинезона, испачканного застарелыми масляными пятнами.

— Жили в Киеве, а в четырнадцатом году пришлось бежать на Урал. Там и жили, пока сюда не попали.

— На Урале? Мы тоже с племяшом из Львова в Екатеринбург электроизоляторы подрядились везти. Да вот, так и не сдали покупателю, — хитро прищурившись, засмеялся водитель.

— Из Львова в Екатеринбург? — удивилась Лариса. — А как же 'страна-агрессор'?

— Да пошли они! — закончил возню с номером 'молодой'. — Мы с дядькой Иваном немало по России покатались, многое видели. Никому эта война у вас не нужна. Да и у нас только идиоты, насмотревшиеся телевизора, верят в то, что вы на нас напали.

— 'Вы', 'у нас'. Неужто так сильно заметно, что мы с Украиной давно порвали?

— Говор, говор у вас поменялся!

— А сюда как попали?

— Да мы в Екатеринбург не раз ездили. Ну, знакомый на одной базе и шепнул, что можно навсегда с этой чёртовой Украины исчезнуть. Так, что никто и не найдёт. Если не 'пустыми' уйти, то можно и подняться неплохо. А когда мы во Львове под погрузкой стояли, жена позвонила, что мне повестка на войну пришла. Через Белоруссию рванули с дядькой Иваном, чтобы меня на границе с Россией не тормознули как укрывающегося от призыва.

— А с семьями как? Там остались? — спросил я.

— Я одинокий, — пояснил Иван. — А Гришкина Софийка с малы́ми их квартиру и мою продадут, и тоже сюда рванут.

— Да твою продали уже вроде. А по нашей — на днях к нотариусу пойдут сделку оформлять. За полцены берут... Я с Екатеринбурга им звонил, велел, как только сделка пройдёт, срочно выезжать на нашем 'равлике' в Москву. Оттуда тоже можно сюда перебраться, как вербовщик говорил.

Давненько я не слышал, чтобы 'Тойоту RAV-4' называли 'равликом'!

— Можно! — подтвердил я и показал я рукой на ангар, на котором виднелась табличка с написанным по-английски словом 'Москва'.

— Тебя как зовут-то? — спросил 'старый', и мы представились. — Гришке тут вербовщик столько наговорил про здешние условия, что лучше места для жизни не отыщешь! А мы как сунулись в обменник, так и обалдели: мы же просто нищие стали после того, как свои запасы поменяли! Тут вообще-то жить можно?

— Да, цены здесь, если сравнивать с теми, что на Украине, действительно ломовые, а курс обмена хреновый! — согласно кивнула Лариса. — Но это просто привыкнуть надо! Средняя зарплата — семьсот-восемьсот экю, людям хватает и за жильё платить, и на пропитание, и на одежду.

— Как я понял, с деньгами у вас туго, а пособия вам не дали, — вставил и я свои 'пять копеек'. Вы с машинами перешли сюда, да и груз перегнали...

— Как не дали? Дали! — засмеялся Григорий. — Чтоб я, чистокровный хохол, да каких-то американцев не перехитрил?! Этот дружок-вербовщик нам так дело обстряпал, что будто бы персонал в Екатеринбурге что-то перепутал. А мы с дядькой Иваном тут ещё шум подняли, чтобы нас назад отправили!

— Ну, тогда и вовсе беспокоиться нечего! Доберётесь до Порто-Франко, сбагрите свои изоляторы на местную ТЭЦ, а там зарегистрируете транспортную компанию и будете грузы в здешний Евросоюз таскать. Правда...

Я скептически глянул на низкий клиренс шоссейных 'МАНов'.

— Мой совет вам, мужики: приедете в Порто-Франко, продавайте обе машины! За любую цену!

— А что такое? — насторожился Иван.

— Да разобьёте вы их быстро по здешним просёлкам! Продавайте, и купи́те что-нибудь вездеходное. Я по здешним направлениям уже тысяч двадцать накатал, в здешнюю Россию успел сгонять, так что знаю, что говорю! Асфальт тут только в Евросоюзе есть, да и то далеко не везде.

— В Россию? А здесь и такая есть? А Украины нет?

— Украины нет. А Россий даже две. Вам книжки при оформлении документов выдали? Почитайте их, там всё расписано. А что-то непонятно будет, так обращайтесь: нам тут пару дней торчать, увидимся ещё!

— А что же так украинцев-то обидели? — возмутился Гриша.

— Да никто их не обижал! — нахмурилась Лора. — Когда этот мир только начинали осваивать, ещё СССР существовал. Вот Орден и выделил общую территорию для всех выходцев из Советского Союза. А теперь некоторые пытаются бучу поднять и оттяпать кусок от России под украинскую незалёжную державу. Те, что сейчас на Украине под красно-чёрными флагами бегают! Да увидите ещё!

Меня уже мотало от усталости, и я начал прощаться.

— Извините, мужики! Уже больше суток не спал. Мы к гостинице двинемся. Вам подсказать, где лучше остановиться?

— Не надо! — махнул рукой Иван. — Нам в кабине привычнее!

Украина, 2006-2016 годы

То, что житомирцы экономят на гостинице, как говорится, и ежу понятно. После украинского ценового 'коммунизма' расценки Новой Земли кого угодно в шок вгонят. Без вошедшего в поговорки жлобства, в котором все, кому не лень, стараются обвинить жителей Украины. Это чисто психологическая реакция любого человека, попавшего в новые условия — пересчитывать местные цены в привычную валюту и сравнивать их с теми, которые до этого видели на ценниках.

Лора не раз вспоминала, как во время работы в Европе сталкивалась с первой реакцией коллег, только-только попавших в диппредставительство и посетивших европейские магазины.

— Я не могу покупать хлеб по таким ценам. Это де с ума сойти: батон хлеба — тридцать гривен!

— Да не пересчитывай ты всё в гривны, иначе действительно с ума сойдёшь! Ты считай соотношение своей зарплаты и покупаемого товара, — советовала она, но людям всё равно нужно было время, чтобы привыкнуть.

У меня было наоборот. После безумно дорогой Москвы я попал в Киев и шалел от той дешевизны, которая царила в украинской столице. Тем более, первое время я, работая 'на удалёнке', получал зарплату из Москвы за наполнение российского сайта. И поэтому поездка на рынок 'Юность', расположенный на улице Миропольской, где на 150-200 гривен (на тот момент — 30-40 долларов или 900-1200 рублей) я нагребал три-четыре пакета овощей, фруктов, домашних мясных и молочных деликатесов, которых нам двоим хватало на неделю, вызывала эйфорию. Если же 'плясать' от средней украинской зарплаты, то ситуация не выглядела столь благостной.

В 2006 году средняя зарплата в Киеве составляла около 1700 гривен (около 340 долларов или около 9500 рублей), так что подобные закупки могли позволить себе далеко не все. Особенно — семьи с детьми. Тем более, понятие 'средняя зарплата' близка по своему содержанию к понятию средней температуры по больнице. К примеру, в 2010 году, когда этот показатель по Киеву вырос до 3400 гривен, поступив на завод 'Маяк', я на должности конструктора 1 категории получал 2400 гривен, а квалифицированные рабочие, осваивавшие производство печально известного пулемёта КМ-7,62, всего 2000 гривен.

Всеобщая ненависть к чиновникам, 'гребущим деньги лопатой', которую постоянно накачивали в обществе будущие 'творцы революции достоинства', основывалась на мифе. Даже в высших органах власти зарплаты были копеечными. Например, главный консультант Верховной Рады Лариса Ка́менская до 2007 года получала около 3500 гривен. Вместе с доплатами за особые условия работы, за выслугу лет, за знание иностранных языков и прочее. Это притом, что, согласно табеля о рангах, должность Лоры, при переводе на воинские звания, располагалась в 'вилке' от полковника до генерал-майора. Её коллеги по МИДу, работавшие в центральном аппарате министерства, при одинаковых рангах и сопоставимых должностях имели в месяц от 1500 до 1800 гривен. И чем ниже по статусу было учреждение, где работал чиновник, тем меньшую зарплату он получал.

Ситуация резко изменилась в начале 2008 года, когда вновь пришедшая в правительство Юлия Тимошенко вдвое увеличила зарплаты чиновникам. Например, у Ларисы она поднялась примерно до 7500 гривен.

Много? Смотря как посмотреть! Уже к концу года до Украины докатилась волна всемирного финансового кризиса, и эти деньги стали стремительно терять в 'весе'. А к 2013 году, когда грянули антиянуковичские беспорядки, вылившиеся в неонацистский госпереворот, и вовсе обесценились. Ведь после 2008 года больше никаких повышений зарплат у госслужащих не было. Например, для жены было настоящим шоком то, что зарплата постового сотрудника ГАИ, дежурящего на улице Институтской возле зданий комитетов парламента, составляла в 2012 году 900 гривен (110 долларов). Многие, очень многие чиновники поддержали переворот именно в надежде на то, что новая власть изменит отношение к 'глубинному государству', и хотя бы компенсирует потери от инфляции, 'съевшей' их доходы в течение почти шести прошедших лет. Поддержали и 'работали на революцию'.

Что же говорить о глубинке, если в столице люди жили на такую зарплату? В 2012 году мы с друзьями-бардами, пожелавшими покататься на горных лыжах, выехали в небольшой городок Звенигородка Черкасской области. Там мы заскочили в местный 'крутой' ресторан, расположенный в самом центре. Обед на двоих обошёлся нам в сумму около 80 гривен. Естественно, 'крутизна' этого заведения была весьма условной, даже с учётом масштабов Звенигородки, но для многих местных жителей и эти деньги были 'неподъёмной' для семейного бюджета суммой.

Ещё один маленький, но говорящий пример. 31 августа 2010 года, в последний день отпуска Ларисы мы выехали на рыбалку на самую границу Киевской и Житомирской областей. Пока я безуспешно пытался ловить карпов (не клевало у всех!) Лора и Аня Бахмач, напросившаяся с нами, поехали прокатиться вокруг озерка и умудрились посадить 'на пузо' наш 'Лансер' в огромной колее. Выдёргивая его с помощью местных жителей, порвали два троса, а когда таки освободили машину 'из плена', Лора отдала 'смотрителю озера', организовавшему весь процесс, единственную имевшуюся в сумочке стогривневую купюру и пообещала доплатить, как только доберётся до меня. Тридцатилетний мужик от удивления потерял дар речи, и принялся махать на жену руками:

— Да вы что? И этих денег слишком много! Хватит всем нам!

Из последующих разговоров стало ясно, что подавляющее большинство местных сельских жителей ведут, по сути, натуральное хозяйство, и никаких 'живых' денег не видят месяцами. Нужно ли удивляться, почему на 'Евромайдан', где каждый день выдавали деньги за 'отстаивание свободы и демократии' с таким удовольствием ехали жители западноукраинских глухих сёл, где любое производство было уничтожено ещё в начале 1990-х, а чиновники являлись для них самыми настоящими классовыми врагами?

Помогла ли им всем 'революция'? Вопрос окажется риторическим, если привести некоторые цифры. Согласно данным украинского аналитического еженедельника 'Зеркало недели', на 2016 в мире существовало всего пять стран, показавших падение ВВП в сравнении с 1991 годом. Это Центральноафриканская Республика с показателем -0,94%, Зимбабве (-2,3%), Грузия (-15,4%) и Молдова (-29%).Украина опередила всех, показав за этот период падение экономики на 35%. Причём, значительную долю этого падения составили 'достижения' тех, кто пришёл к власти после неонацистского госпереворота.

Если разбираться с конкретными отраслями, то ситуация выглядит просто плачевно. Радостные крики руховцев о том, что независимая Украина вместо 'клятых москалей' сможет накормить весь мир, остались сотрясание воздуха. С 1990 по 2016 поголовье крупного рогатого скота упало с 26,7 млн. голов до 2,192 млн. (в 12,2 раза), свиней — с 20,1 млн. до 7,4 млн. голов (в 2,7 раза), птицы с 251 млн. до 217 млн. голов (в 1,16 раза). Производство сахара в 2015 году снизилось до 1,4 млн т. в с равнении с 4,5 млн. в 1990 (падение в 3,21 раза). Более чем в 3 раза (с 523 млн. тоннокилометров в 1990 до 165 в 2015) упал грузооборот украинских железных дорог. В 3,26 раза сократилось производство угля (со 130 до 39,76 млн. т.), в 2,44 раза — стали (с 56 до 22,9 млн. т.). В 1,8 раза упала выработка электроэнергии (с 297 млрд. до 163,3 млрд. кВт/час). После закрытия цементных заводов, за что политик Сергей Тигипко получил от конкурентов украинских производителей цемента, французов, орден Почётного легиона, упало производство и этого сырья. В 2015 году Украина произвела 4,73 млн. т. цемента против 24 млн. т. в 1990 (падение в 5,07 раз). После 'революции достоинства' украинский авиапром, некогда 'отправлявший в небо' по 250 самолётов в год, не построил ни одного. Производство легковых автомобилей с 1990 года сократилось в 27,6 раз со 156 тыс. до 5654, грузовых в 17,5 раз — с 30 тысяч до 1716, а в 2017 количество производимых Украиной машин (и легковых, и грузовых) едва дотягивало до тысячи.

Но если переключиться на жизнь обычных людей, то ситуация такая, что хочется рыдать. По уровню жизни населения Украина скатилась до последнего места в Европе. При этом даже средней пенсии людям не хватает на оплату бешено скакнувшей вверх 'коммуналки'. Перед многими семьями стоит реальная дилемма: либо купить еду, либо оплатить услуги ЖКХ. Снизилось потребление не только мяса, но даже хлеба.

А что же чиновники, с которых я начал. В 2016 Лариса позвонила своим коллегам в Верховную Раду. Несмотря на повышение окладов, уровень их зарплаты остался на прежнем уровне, поскольку с них сняли все надбавки. И это притом, что с тех пор курс гривны в сравнении с 2013 годом упал втрое, и резко скакнули вверх цены. Рост же средней зарплаты отстаёт от роста цен более чем вдвое.

Так что стоит ли удивляться словам Григория и Ивана о том, что новоземельские цены просто 'ломовые' в сравнении и украинскими?

База приёма переселенцев 'Россия', 25.07.30, суббота,16:10

Мой вопрос удивил продавца оружейного магазина: здоровенный мужик, и вдруг спрашивает 'фитюльку', которую предпочитают носить женщины. Либо секретные агенты. На второго я со своей запоминающейся внешностью явно не походил. На первого — тем более.

— Для жены, — пояснил я. — Если есть в наличии, то мы подойдём с ней вместе.

— Не самая популярная модель, конечно, но пара экземпляров имеется.

И подвёл меня к стенду с дорогим оружием, который переселенцы из России обычно осматривали лишь бегло, чисто ради 'общего развития'.

В моей лапе Taurus Curve просто затерялся. Прикольная штучка, больше напоминающая коробочку какого-нибудь 'доисторического' кассетного плейера, чем оружие под серьёзный патрон калибра .38. Или 9 мм по-нашему.

— Оригинальная изогнутая форма пластикового корпуса позволяет скрытно носить пистолет на теле. Но хочу вас сразу предупредить: в большинстве анклавов Новой Земли скрытое ношение оружия в городах запрещено. Объём магазина — шесть патронов...

— Спасибо, я знаю характеристики этого пистолета. Потому и хочу купить его для жены. Патроны к нему есть в наличии?

— Вам с какими пулями? С обычными оболочечными, экспансивными 90 гран или 102 грана?

— Ясно! Тогда завтра мы с ней забежим к вам, и сразу пройдём на стрельбище.

Я уже собрался выходить из приятной кондиционированной прохлады магазина в дневное новоземелькое пекло, как нос к носу столкнулся с житомирцами.

— Привет! Ты тоже решил привооружиться? А мы тут книжки почитали, и как-то стрёмно стало, — потряс головой Гриша. — Здесь на самом деле такое зверьё водится?

Продавец, говоривший на русском свободно, хотя и с акцентом, только усмехнулся.

— Водятся, водятся! Черепушку над входом в бар 'Рогач' видел?

— Я думал, это ископаемое какое-то...

— Вот в Порто-Франко будешь ехать, воочию увидишь этих 'ископаемых'. А то, что вооружиться решили, это правильно! Я первые дни, как сюда попал, подрабатывал немного: знакомый у меня сюда перешёл с эвакуатором, мы тех, кто на пузотёрках сюда попал, в город отвозили. Одна дура попи́сать в кусты полезла, а там змея. Если бы я змеюке башку не отстрелил, был бы сейчас владельцем крутой спортивной тачки.

Продавец быстро глянул на меня и, кажется, опознал.

— Помню, помню эту историю. Она, говорят, на въезде в Порто-Франко пыталась обвинить вас в том, что вы её хотели убить. Не змея, конечно, а та дама.

— Пыталась! Да только там нашёлся патрульный, говорящий по-русски. Разобрались...

— А это не вы с супругой бандитов из Украины застрелили? Кажется, это она произвела фурор на нашем стрельбище...

— Она! — засмеялся я.

— А из пистолета она так же... оригинально стреляет?

Григорий с Иваном только успевали вертеть головой то на меня, то на продавца. Причём, их взгляд на меня становился всё уважительнее и уважительнее.

— То-то мне ваше лицо знакомым показалось! Приходите за пистолетом с ней вместе, я вам хорошую скидку дам! Ребята из патруля рассказывали, что вы тогда очень профессионально сработали! Никогда бы не подумал: вы тогда выглядели... не лучшим образом.

Лучше бы ты, Гжегож, не напоминал мне эту историю! Тому 'навозцу' какой-то пары секунд не хватило, чтобы в меня очередь всадить!

— Я вижу, ты, Серёга, в зброе волочёшь. Может, подскажешь, что нам лучше выбрать?

— Калашников на 7,62. Просто классика! И патроны к нему недорогие, и убойной силы достаточно, чтобы отстреляться от здешней живности. Воевать, как я понял, вы не собираетесь, так что этого будет достаточно. Для машины удобнее со складным прикладом: АКМС или 'сотая' серия. 'Сотые' дороже, но у них и кучность получше, и отдача полегче. АКМС дешевле, но и точно попадать из него сложнее. По паре запасных магазинов не забудьте купить, и на патронах не экономьте! А ещё обувь с высокими голенищами купите, и не вздумайте по дороге выходить из машины в своих сланцах! — кивнул я на обувку дальнобойщиков, по привычке явившихся в оружейный магазин 'по-домашнему', как привыкли расхаживать в пути на парковках.

Григорий, глянув на ценники на ближайшей витрине, даже присвистнул.

— Ни хрена себе!

— И ещё один бесплатный совет. Не жлобитесь, мужики! По крайней мере, на оружии и снаряжении: чем лучше подготовитесь к выходу в здешний мир, тем дольше проживёте! Исходите из того, что триста экю вам с головой хватит, чтобы в городе первую неделю перекантоваться, а там уже что-то заработать сможете. И поскорее перестаньте переводить цены в экю на гривны: нервы целее будут! Здесь не только цены в другой валюте, но и зарплаты тоже.

Киев, 14 октября 2012 года, 17:40

Несколько лет подряд в день проведения нацистского марша в честь 'создания' УПА Майдан перекрывали щитами, а потомкам бандеровских садистов разрешали провести шествие по улице Владимирской от памятника Тарасу Шевченко, установленного в парке напротив Красного корпуса Киевского университета, до Михайловского собора 'Киевского патриархата'. Мимо оперного театра, здания СБУ, Софийского собора, превращённого в музей, памятника Богдану Хмельницкому, к зданию городского Управления внутренних дел... Всегда в плотном милицейском оцеплении, поскольку парой лет раньше люди профессионального провокатора Дмитрия Корчинского, некогда возившего украинских боевиков из УНА-УНСО в Чечню воевать с русскими, спровоцировали фашистов на штурм СБУ.

Штурм огромного здания, построенного ещё в 1930-е, где размещалось республиканское управление НКВД, в годы оккупации — гестапо, а потом КГБ, Службы безопасности Украины, сотней молодых придурков, разумеется, дело безнадёжное. Но когда толпу 'заведённых' на митинге радикалов уже подзудили, они, естественно, рванулись к входам в здание. Милиция сработала быстро и чётко: 'штурмовиков' быстро уложили мордами на мокрую брусчатку, а самых активных развезли по 'обезьянникам' городских отделений милиции.

Хочу обратить ваше внимание на то, что штурмы административных зданий — 'национальная' забава исключительно сторонников 'украинского национального государства'. Неонацисты штурмовали здание МВД в марте 2001 года во время акции 'Украина без Кучмы', захватывали областные администрации и прочие здания во время 'оранжевого' Майдана, в дни беспорядков зимой 2013-14 годов. Накануне кровавых событий 20 февраля во Львове вообще захватили здания силовых ведомств, включая воинскую часть. Именно оттуда на Майдан приехали автоматы, а въезды во Львов 'украсили' противотанковые пушки. Первые захваты административных зданий на Юго-Востоке произошли лишь после прихода к власти фашистов (Крым) и отправки Кровавым Пастором Турчиновым вооружённых им майданных боевиков 'наводить порядок в Донбассе'. Послал ещё в марте 2014 года, до объявления им 'АТО'.

Любоваться перекошенными от ненависти рожами бандеровцев, читать фашистские лозунги, слушать речёвки 'Бандера придёт — порядок наведёт', 'Слава нации — смерть врагам', 'Москалей на ножи' — удовольствие ниже среднего. Так что редакционное задание от Елены Привен написать репортаж о нацистском марше для луганского сайта 'Полемика' мы с Ларисой восприняли без особого энтузиазма. Но работа есть работа...

В отличие от коммунистов, подавляющее большинство мероприятий которых проводилось обязательно утром, когда большинство людей находится на работе (в некоторой мере это относилось и к 'регионалам', нацисты и просто 'оранжевые' проводили их вечером, когда рабочий день закончен, и к акции могут присоединиться все желающие. К тому же, именно в темноте или сумерках удобнее проводить столь любимые фашистами 'смолоскипные' (факельные, по-украински) шествия.

Поэтому, добравшись до пересечения улиц Владимирской и Богдана Хмельницкого, мы застали в парке множество людей, идущих по парковым дорожкам к памятнику Шевченко, подножие которого нацисты превратили в импровизированную сцену.

Организаторами шествия выступила 'Свобода', быстро набирающая популярность, благодаря денежным вливаниям и пиару со стороны окружения Януковича, решившего превратить Тягнибока в 'лёгкого соперника' 'Говорящему Шкафу' на президентских выборах 2015 года. Но это совсем не значит, что присутствовали только 'свободовцы': над толпой развевались флаги УНСО, Конгресса украинских националистов, всевозможных мелких группировок, включая 'автономных националистов'. Но на 'сцене' преобладало всё-таки руководство 'Свободы'.

Я включил диктофон, чтобы он писал речи, хорошо слышимые во всём парке, благодаря мощной 'озвучке', а сам принялся снимать происходящее с разных ракурсов.

— Дай мне фотоаппарат! — подлетела ко мне Лора. — Я ещё со сцены сниму!

— Кто тебя туда пустит?

Вокруг памятника действительно плотно стояла 'свободовская' охрана, тщательно просеивая тех, кто пытался подняться на ступени подножия памятника.

— Я знакомого из МИДа встретила, он проведёт!

И действительно, через пять минут она уже была на 'сцене', снимая и пятитысячное сборище нацистов, собравшихся послушать своих 'вождей', и самих фюреров, попеременно распаляющих толпу.

Знакомым оказался дипломат Василий Марущинец, незадолго до нашего попадания на Новую Землю получивший скандальную известность после публикации в соцсетях откровенно фашистских высказываний. Поскольку скандал с Марушинцом получили международную огласку, министр иностранных дел Украины Павел Климкин снял его с работы и объявил о начале расследования, как так получилось, что человек с нацистскими взглядами работает в МИДе.

Да очень просто получилось! Василий проработал во внешнеполитическом ведомстве больше двадцати лет, и никогда не скрывал своих убеждений. Уроженец Западной Украины ещё в президентство Леонида Кучмы открыто держал на стене своего кабинета красно-чёрный бандеровский флаг, не забывая хвастаться, что 'это знамя, под которым сражался мой дед'. А поскольку был Марущинец тихим, забитым, всеми шпыняемым, его и воспринимали именно как тихого, безвредного маргинала.

Да что там какой-то Марущинец? После 'оранжевой революции' украинские журналисты в кабинете назначенного Виктором Ющенко главы МИДа Бориса Тарасюка обнаружили на стене украинский флаг с крупной надписью 'Кляти москали!' (Проклятые русские). Пикантность ситуации заключается даже не в том, что министр иностранных дел оказался приверженцем нацизма и русофобом. В советские времена Тарасюк работал в отделе международных связей ЦК украинской компартии и, как вспоминала хорошая знакомая Ларисы, преследовал приверженцев националистических взглядов. Эта знакомая, переводчица Бюро международного туризма 'Спутник', появилась в кабинете Тарасюка в голубой блузке и жёлтой юбке, и тот накинулся на неё за 'пропаганду буржуазного национализма' этим нарядом. Причём, женщина была родом из Закарпатья, где из ненависти к бандеровщине детишки прокалывали колёса у машин, приехавших из Львовской области. А когда Украине на голову свалилась независимость, коммунист, сотрудник ЦК и ярый 'борец с национализмом' мгновенно 'переобулся в прыжке', став после гибели Вячеслава Черновола руководителем 'Руха'.

Но не Марущинцом, не руховскими флагами запомнился мне тот митинг нацистов, а выступлениями двух человек.

Уже тогда бывшая активистка студенческой парторганизации Львовского университета, вступившая в КПСС ещё на младших курсах (рекомендацию в партию, кстати, ей давал первый вице-премьер правительства Владимира Гройсмана Степан Кубив, тоже ставший ярым националистом) Ирина Фарион, славилась крайней ненавистью ко всему русскому. В первую очередь — к русскому языку. Но в её выступлении был не только набор этих привычных 'откровений'.

Главным тезисом, прозвучавших из уст Фарион, было требование готовиться к войне. 'Националистическая молодёжь должна овладевать стрелковым оружием, чтобы быть готовой к этой войне', — призывала она.

К какой именно войне ещё в октябре 2012 года должны были начинать готовиться украинские нацисты, пояснил следующий выступающий, заместитель Олега Тягнибока, один из идеологов 'Свободы' Юрий Михальчишин, открытый почитатель Муссолини, Гитлера и прочих идеологов итальянского фашизма и германского нацизма. Сын советско-словацкого шахматиста нашёл себя в пропаганде гитлеризма, публикуя указанную литературу в своём блоге 'Нахтигаль88'.

'Мы выгоним синежопую банду из Киева, — распаляясь сам и распаляя толпу, вещал Михальчишин, уже тогда пытавшийся 'отодвинуть' Тягнибока с поста руководителя 'Свободы' и занять должность 'главного фашиста всея Украины'. — Наша бандеровская армия перейдёт Днепр и раздавит эту гадину в её логове, в Донбассе. И поскольку будущая война будет войной в городах, мы накормим их асфальтом'.

И после этого кто-то мне будет доказывать, что карательная операция нацистской власти Украины, начатая всего через полтора года после того, как были произнесены эти слова, была ответом на захваты административных зданий в Луганске и Донецке?

База переселенцев 'Россия', 26.07.30, воскресенье, 08:20

Ларисин шрам на лице не остался без внимания ни у Арама, ни у Жака, ни у доктора Николая. Но при каких обстоятельствах она его 'заработала', Лора рассказала лишь Жаку и Араму. Да и то — с очень большими купюрами. Мол, напоролись на бандитов, а в перестрелке осколок медной оболочки пули распорол щёку.

— Не в Конфедерации, случайно, это было? — что-то прокрутил в голове француз.

— Не помню, — состроила невинные глазки моя ненаглядная. — Саванна — такая одинаковая: холмы, выгоревшая трава, почти нигде нет деревьев...

Жак понял, что ничего больше не добьётся, и прекратил расспросы. А Арам и вовсе давно выработал привычку слушать то, что ему рассказывают, но не приставать с ножом к горлу с вопросами, на которые человек не хочет отвечать.

Если я подскочил, как подорванный, через четыре часа сна в гостиничном номере и помчался в оружейный магазин, то она отсыпалась почти до вечера. А когда дневная жара начала спадать, мы выбрели в зал 'Рогача', где и была назначена встреча с приятелями, постоянно обитающими на Базе.

Посидели хорошо. Рассказали о своей поездке в Демидовск, о сотрудничестве с орлеанской газетой, о назначении Ларисы в представительство ПРА в Порто-Франко. И Жак, и Арам не могли нарадоваться тому, что открылось движение по шоссе, доктор Николай огорчил всех известием о скором переводе на другое место работы. Но поскольку это должен был быть орденской госпиталь в Порто-Франко, обещал наведываться на Базу. А нам с Лорой и вовсе светило 'заиметь блат' в этом медицинском учреждении.

Сидели бы и дольше, до самого закрытия, да только сказался мой недосып, на который наложился 'принятый вовнутрь' алкоголь, и я начал откровенно клевать носом, с трудом удерживаясь от того, чтобы не заснуть прямо за столом. Чудесный новоземельский кофе лишь на часок оттянул время, когда силы на борьбу с сонливостью иссякли, и гости нашего стола начали прощаться.

Наутро, подскочив ни свети, ни заря, я собрался тихонечко выскользнуть из номера, но заметил, что жена приоткрыла глаза.

— С днём рождения, любимая!

— Сегодня, что ли? — сонно пробормотала она, подставляя губы для поцелуя.

— Компьютер, показывает, что там, на Старой Земле, уже за полночь... Поспи ещё, а как проснёшься, пойдём покупать тебе подарок! С цветами, увы, здесь напряжёнка, но подарок тебе будет!

Огромные фуры на парковке Базы выглядели настоящими слонами в окружении кроликов-легковушек. Возле них возились Григорий с Иваном, протягивая колёса одного из грузовиков.

— Привет, Сергей! — махнул рукой 'старый'. — Далеко собрался?

— Да в машину заглянуть надо, с начальником переговорить. Что-то хотели?

— Да нам с тобой тоже побалакать хотелось бы...

— Вы позавтракали уже? Если нет, то заканчивайте с колёсами возиться и подтягивайтесь в 'Рогач'. Кофе попьём и погутарим. Кава тут дуже гарна! Гонорова, нэ з боняка! — вставил я речь украинскую речь, нахваливая здешний кофе. — Львивська кава — моча по сравнению со здешней!

Сармат уже был на ногах.

— Нормально у нас дела идут! Готовимся! Как там, на Базе? Укров много наехало из-за ленточки?

— Да в пределах нормы! Разговаривал с орденским охранником, он говорит, что в последнее время 'херои АТО' не столько к русским цепляются, сколько на поляков наезжают. Польша на Старой Земле какие-то антибандеровские законодательные акты приняла, и теперь нацюки на ушах стоят от такой 'зрады'. В последнее время больше не с фронта бегут, а нищие 'вытираны АТО', которых кинули с компенсациями за участие в боевых действиях, тянутся. Озлобленные, психованные...

— Наш человек на Базе примерно то же самое докладывает. Но ты тоже там поглядывай, оценивай...

Кофе 'дальнобоям', прошедшие сутки перебившимся взятыми со Старой Земли запасами, очень понравился. Как и 'цивильная' еда в 'Рогаче', приготовленная из натуральных продуктов.

— У нас тут такое дело, — начал Иван. — Ты, как мы поняли, здесь уже присмотрелся, обосновался, и знаешь, что к чему. Посоветуй, будь ласка, куда нам на жительство отправиться. Как мы с Гришкой поняли, в этом вашем Порто-Франко всё на английском языке. А у нас с ним... не очень. Польский знаем, немецкий... А с английским — так себе. В Россию можно было бы, но это далековато, да и разное про неё говорят. Мол, военная диктатура там, тирания, никакой свободы. С другой стороны, пара ребят подходила. Говорят, скоро в районе здешней Одессы появится украинское государство, советовали туда ехать. Но нас смутили их шевроны, красно-чёрные, бандеровские. Нам и на родине бандеровских порядков хватило, чтобы снова в эту петлю голову совать. Подскажи, что делать?

— Про бандеровцев и их порядки ты, Иван, верно подметил. Это именно они, здесь тоже свою подпольную УПА создали, местное население и русских солдат режут. Я месяц назад в Протекторате Русской Армии был, и могу сказать, что там прекрасно знают о том, что 'упашники' собираются войнушку у них на юге затеять. Одесса, конечно, не их территория, а Московского Протектората, но УПА претендует и на земли ПРА. Да только не позволят бандеровцам их 'Украинскую Самостийную Соборную Державу' на принципах ОУН создать! Так что мой вам совет, мужики: если не хотите в самой эпицентре войны оказаться, не суйтесь в ближайшие два-три месяца в окрестности Одессы. Жарко там будет, очень жарко!

— А куда тогда?

— Куда бы вы ни сунулись, английский вам всё равно придётся учить! Хоть в Порто-Франко, хоть в здешнем Евросоюзе. Не говоря уже про прочие англоязычные территории. Разве что, в России без особых его знаний сможете обойтись. Ну, или в Китае. Но только там придётся китайскую грамоту осваивать!

Ребята дружно захохотали.

— А в России всё не так уж и плохо, как рассказывают. В армейском Протекторате самая мощная экономика здешнего мира, не говоря уже об армии. Люди живут ничуть не хуже, чем в каком-нибудь Техасе или Американской Конфедерации. Зарплаты, конечно, немного ниже, чем в Порто Франко, но и цены пониже будут. Зато социалка куда лучше.

— 'Немного' — это насколько?

— Процентов на 10-15, не больше!

— Так чего же ты там не остался, если там так хорошо? — хитро прищурился Гриша.

— Пожалуй, мог бы остаться. Да только жену направили на работу в дипломатическое представительство ПРА в Порто-Франко, и нам пришлось сюда вернуться.

— Она посол, что ли? — удивился 'старый'.

— Нет, послов здесь ещё ни у кого нет. Она — заместитель главы постоянного представителя. Кстати, на Украине работала сначала в МИДе, а потом в Верховной Раде.

— Это мы метко нарвались! — уважительно кивнул Григорий.

— Оставайтесь, пока твоя семья сюда не переберётся, в Порто-Франко. Здесь вам легче будет работу найти, чтобы какое-то время перебиться. А там уже присмо́тритесь, с людьми переговорите, и определитесь. Язык... У меня тоже с английским 'не очень', в школе когда-то немецкий учил. Но зубрю его понемногу.

— Эти, с шевронами, говорили, что у них какие-то специальные фонды поддержки переселенцев действуют, помощь обещали, — вспомнил 'молодой'.

— Если не хотите, чтобы вас в какое-нибудь грязное дело втянули, то держитесь от этих фондов и организаций соотечественников подальше!

— Это почему?

Я рассказал историю с пытками на базе под Тулузой, про пленных в яме на базе близ Алабама-Сити, про нападения на деревни и хутора в Техасе, Американской Конфедерации и Московском Протекторате. Про разгром конвоя Русской Армии на День УПА. О том, как теперь шерстят нацюков французы, техасцы и 'конфедераты', про обыски и задержания 'активистов' в Порто-Франко.

— Своих-то, боевиков, они завсегда отмажут. А вы вполне можете попасть под какой-нибудь 'замес' и стать козлами отпущения...

— И откуда ты это всё знаешь?

Если Иван, наученный жизненным опытом, просто молча слушал и мотал на ус, то гоношистый Гриша всё время пытался продемонстрировать свою самостоятельность, независимость мнения.

— Работа у меня такая была — информацию собирать. Здесь работу поменял, а привычка осталась, вот и знаю многое.

— Чекистом, что ли работал?

И эта гришкина провокация тоже обломилась: на ядовитый вопрос последовала усмешка и совершенно спокойный ответ.

— Нет, парламентским корреспондентом в Верховной Раде, а потом международным обозревателем в разных информагентствах...

— Нам эти... с шевронами, предложили через неделю рейс из Порто-Франко в Форт Ли, — решил обсудить практический вопрос Иван. — Как думаешь, успеем мы за неделю 'скинуть' в Порто-Франко эти грёбанные изоляторы? Хотя бы одну машину освободить надо!

— А что везти?

— Два контейнера с каким-то промышленным оборудованием.

Любопытная информация! Особенно если учесть, что никакой коммерцией, и уж тем более промышленным производством УПА не занимается...

— Я с женой посоветуюсь. Может, её представительство купит для нужд ПРА. А нет — так мой шеф к себе на склады возьмёт на временное хранение. Сим-карты для мобильников купи́те, и созвонимся, когда в город доберётесь. Вы вдвоём собираетесь ехать, или кто-то один?

— Да куда Гришке дёргаться? Ему надо ждать, когда Софийка с ребятнёй приедет! Один поеду! Тем более, эти пообещали две бронированных машины сопровождения с пулемётами дать. Пять тысяч, не считая топлива, это не слишком мало для такого большого рейса?

Интересное промышленное оборудование, если для проезда по безопасной Южной дороге ему требуется сопровождение аж двух броневиков с боевиками! Да ещё и с просто ломовым 'гонораром' водителю! Так что следующий мой звонок Сармату был очень короткий.

— Глеб, кажется, я готов сообщить тебе, кто через неделю повезёт те 'вкусности', о которых говорил Панас! До вторника!

Москва, ноябрь 2004 — январь 2006

Нет, Гриша, к чекистам я не имею никакого отношения. Скорее, наоборот: всю жизнь был объектом их внимания. Начиная с поступления в техникум, готовящий специалистов для советской ракетной промышленности: помимо вступительных экзаменов, мы сдавали автобиографические справки, которые изучал и анализировал Первый Отдел. Уже через год обучения дали первую подписку о неразглашении, поскольку у нас начинались спецкурсы. Потом была подписка при прохождении производственной практики в цехах оборонного предприятия. Потом — при окончании учёбы. Потом — при поступлении на завод и уходе с него в армию. Служил я в Центральном пункте радиоконтроля Минобороны СССР в подмосковных Ватутинках, и там тоже давал подписку о неразглашении сведений, ставших мне известными по службе.

После армии — всё по новой: подписка при возвращении в 'родной' цех 'родного' предприятия, при поступлении на вечерний факультет филиала Челябинского политеха для обучения по 'ракетной' специальности 'Автоматика и телемеханика', при уходе с завода на комсомольскую работу. А до этого — бурная комсомольская деятельность, не оставшаяся без внимания всё того же Первого Отдела. И даже во время работы в коммерческих структурах, когда мы пытались создать прообраз современных мессенджеров на базе 'закрытой' сети телефонной спецсвязи 'Искра', этим проектом и его организаторами заинтересовались 'компетентные органы'. Сразу скажу: без последствий для кого-либо. Просто потребовали объяснений, после чего отстали.

Мой отъезд в Москву был вызван исключительно семейными обстоятельствами: отношения с моей второй женой пошли под откос. Я оставил ей работающий бизнес, офис площадью более 400 квадратных метров, пятикомнатную квартиру, а сам отправился в столицу 'раскручивать' проект по изданию материалов, наработанных группой историков-любителей.

Обещания москвичей оказались блефом: никакого обещанного ими проживания в квартире одного из участников проекта, никакого компьютеризированного рабочего места, никакой зарплаты в 500 долларов. Вместо этого — промерзающий в морозы старенький дачный домик друга, питание на 27 рублей в сутки при стоимости чашки кофе в городе 20-25 рублей, полуторачасовые поездки в Москву на электричке. И отсутствие компьютера...

Профессор, доктор химических наук Ярослав Аркадиевич Кеслер, назначил мне встречу под памятником Кириллу и Мефодию на метро 'Китай-город' 4 ноября. Там он, как потомок Кузьмы Минина по материнской линии, должен был дать интервью российскому 1 каналу в связи с недавно учреждённым Днём российского единства.

С этим уникальным человеком с энциклопедическим объёмом знаний, полиглотом, автором перевода текста рок-оперы 'Иисус Христос — суперзвезда' и трёх десятков научно-популярных книг, бывшим музыкантом группы 'Мозаика' (люди старших поколений помнят песню со словами 'Я мозаику сложу из разбившихся сердец'), драматургом, меня связывала пятилетняя дружба, построенная на основе общего увлечения историей. Некоторые мои исследования в области истории Урала даже вошли в книгу, написанную Кеслером в соавторстве с ещё одним нашим с Ларисой другом — Дмитрием Витальевичем Калюжным.

После интервью Кеслер отвёл меня на Большой Златоустьинский переулок, где на пятом этаже старого московского дома находился офис Клуба товарищей Военного института иностранных языков Красной Армии. Института (теперь он называется Военным университетом), готовившего военных переводчиков для силовых структур СССР, а потом России. Своих давних друзей Ярослав Аркадиевич попросил 'приютить' меня за компьютером простаивающего рабочего места, чтобы я всё-таки мог заняться тем, ради чего меня 'выдернули' в Москву.

Клуб ВИИЯ был создан за несколько лет до этого бывшими выпускниками Института для помощи 'однокашникам' в трудоустройстве после отставки. Но актив клуба, состоявший из отставных сотрудников Главного Разведуправления и Службы внешней разведки в званиях от майора до полковника, не ограничивался информированием товарищей о появляющихся вакансиях. При Клубе за пару лет до моего прихода на Большой Златоустьинский переулок сформировалась аналитическая группа, занимающаяся прогностикой в области международных отношений и разработкой нового направления в области геополитики, именуемого 'Борьба Мировых Проектов'.

Бессменный председатель Клуба, майор в отставке Алексей Назаревский, получивший серьёзное ранение в Эфиопии, первый месяц моей работы по систематизации исторических материалов Проекта 'Цивилизация' присматривался ко мне. А потом предложил принять участие в подготовке рекомендаций к запланированному визиту российского президента в Иран. Для выработки этих рекомендаций требовались люди, разбирающиеся в особенностях ислама народов России, среди членов Клуба было много арабистов и иранистов, но не оказалось тех, кто глубоко знал проблемы мусульман, живущих в Российской Федерации.

Общественные слушания мы провели, рекомендации передали, но визит был отменён. Вряд ли мой вклад в подготовку этих документов был столь уж значителен на фоне таких известных авторитетов в этом вопросе, как Максим Шевченко, Гейдар Джемаль, создатель школы переводчиков-арабистов ВИИЯ профессор Эдуард Шагаль, но кое-что я туда внёс. И это позволило включиться в работу аналитической группы уже в полную силу.

В декабре 2004 я подолгу засиживался в офисе Клуба (а то и вовсе оставался ночевать в нём), работая над материалами к этому мероприятию. А по ночам мы с Ларисой, только-только отрывшей 'СтопОранж', переписывались о том, что происходило тогда в Киеве. Порой, я узнавал новости с Украины намного раньше, чем их доносили новостные ленты. Состоялась и пара телефонных разговоров, узнав о которых Назаревский меня предупредил:

— Когда разговариваешь, следи за языком: нас слушают.

Ещё бы не слушали! В трёхстах метрах от известного всем здания на Лубянке сидели бывшие сотрудники спецслужб, которые занимались серьёзными разработками в области международной и внутренней политики.

Да, внутренней тоже! Апрель 2005 года ознаменовался вспышкой межнациональных трений в Башкортостане: татары, являющиеся вторым по численности народом этой автономной республики, провели ряд митингов против ущемления их со стороны 'титульной нации'. Дело в том, что башкиры — лишь третья по численности группа населения республики: больше всего в Башкортостане живёт русских, потом идут татары, и лишь затем (около 23% населения) — сами башкиры. А поскольку башкирско-татарские трения очень давние (времена Казанского ханства и многочисленных башкирских восстаний 17-18 веков), взаимная неприязнь время от времени прорывается наружу.

После проведения общественных слушаний по Ирану следующей темой нашей аналитической группы было положение дел в Поволжье. И 80% материалов к этим слушаниям подготовил именно я. Прошли они с большим успехом, и по их результатам Назаревский предложил мне написать книгу.

Работал я над этой книгой три месяца, а издательство 'Восток-Запад' (структурное подразделение издательства АСТ), которым руководил тоже выпускник ВИИЯ, выпустило её даже в двух сериях, включая серию 'Великие противостояния', в которой издавались работы многих авторов на актуальные темы международных отношений.

Уже перебравшись на Украину, я с удивлением узнал, что мою книгу неплохо знают крымские татары, с которыми мы с Ларисой подружились во время нашей 'свадебной' поездки в Ялту. Десятками экземпляров они закупали её в московских книжных магазинах и завозили в Крым. Видел я свою книгу и на знаменитом киевском рынке 'Петровка'.

Вторую половину 2005 и начало 2006 мы занимались чисто геополитикой, 'Борьбой Мировых Проектов'. И в этом направлении ведущую роль играли китаисты полковник ГРУ в отставке Пётр Гваськов, более известный под псевдонимом Андрей Девятов, подполковник СВР в отставки Виталий Волков, брат представителя ПРА в Порто-Франко Александр Мустафин, майор ГРУ в отставке, и Ярослав Аркадиевич Кеслер. Хотя в качестве экспертов привлекались очень многие люди. Уже упоминавшиеся знатоки ислама Максим Шевченко и Гейдар Джемаль, тогдашний 'рупор Кремля' Михаил Леонтьев, много лет проработавший в Греции и прекрасно знающий Южную Европу разведчик полковник в отставке Сергей Марченко, арабист генерал Эдуард Шагаль и другие арабисты. Исходивший пешком практически всю Африку доктор геолого-минералогических наук профессор МГУ Игорь Владимирович Давиденко, создатель службы военных переводчиков в Группе советских войск в Афганистане майор запаса Владимир Кушнерук, отставные разведчики, работавшие в США, Германии, Франции, Италии, Латинской Америке...

Большинство наших рекомендаций и наработок опубликовано небольшими тиражами и 'доложены по инстанции'. Причём, не просто доложены, а, судя по тому, что главным нашим выводом было создание 'тройственного союза' между Россией, Китаем и 'Финансовым Интернационалом', принято российскими государственными стратегами и ныне реализуется на практике в форме ШОС и БРИКС. Как, впрочем, и стратегия 'интеграции интеграций', корни которой произрастают из статьи Кеслера 'Глобализация по-людски', в которой он противопоставлял процесс глобализации, начатой США, с тем, как должны производить глобализацию Россия и Китай.

Нет, Григорий, чекистом я никогда не был, хотя и работал с ними, многому научился у них. И в первую очередь — собирать, систематизировать, анализировать информацию и делать из неё выводы.

База приёма переселенцев 'Россия', 26.07.30, воскресенье, 19:40

Здравствуй, мама!

Извини, что так вышло с нашим отъездом: мы и сами не знали, что всё столь неожиданно получится.

Действительно не мог позвонить! Не имел права. Хорошо, хоть брату разрешили пару строчек черкнуть!

Сейчас? Да вот, вырвались с Ларисой в другой город, уломал начальство, чтобы разрешили тебе звонок сделать.

Мам, ну конечно секрет! Далеко находимся, очень далеко!

Да дело вовсе не в том, что звонки дорогие! Просто нет возможности звонить тебе! Запрещено!

Чего кашляю? Да что-то в горле запершило.

Нет, не простыл! Здесь сложно простыть, на улице жарища под сорок!

За границей, конечно.

Очень надолго!

Даже не знаю, смогу ли хотя бы лет через пять в Россию попасть.

Мам, я не могу тебе всего рассказать. Просто не имею права!

Даже тебе! Никому не могу.

А ты думаешь, я тебе всё рассказал, почему я на Украине торчал и во все тамошние дела оказался замешан? Что имел право рассказывать, то рассказал.

Не расстраивайся! Вот такой у тебя шелопутный сын уродился, что его всегда ждать приходится.

Нормально со здоровьем. Похудел сильно, легче бегать стало, давление теперь меньше скачет.

Нет, не болею. Просто худел на специальных таблетках.

Нормально живём. Сняли хороший дом, две машины у нас. Лариса к своим дипломатическим делам вернулась, я с компьютером работаю. Вот, вырвались на нашу военную базу, где есть защищённая линия связи с Россией, а заодно и её день рождения празднуем.

Мама, я даже не имею право говорить, в какой это стране! Нет, не в Сирии. А твои поздравления, конечно, передам! У тебя-то как здоровье?

Не переживай! Всё у меня нормально. Теперь же знаешь, что живы, здоровы!

Говори, что в Донбасс уехали! А что и как, ты не знаешь. Что звоню очень редко. А лучше вообще никому не рассказывай, что звоню: дойдёт до моего начальства, мне такого нагоняя за этот звонок дадут!

Потому что не имею права звонить в Россию! Даже тебе!

Не знаю, когда снова смогу позвонить. Может, целый год не получится. Так что, хоть и не положено заранее поздравлять с днём рождения, я всё равно тебя с ним поздравляю. Ну, не будет больше у меня возможности в ближайшее время тебе звякнуть.

Хорошо! Ты тоже не болей!

Пока!

Вот такие дела! Нехорошо матери врать, но как ей объяснить, почему мы так скоропалительно исчезли и в результате оказались там, где просто невозможно оказаться? Как ей объявить, что мы с ней больше никогда в жизни не увидимся?

Киев, январь 2006 — март 2008

Врать матери, конечно, нехорошо. Даже из благих намерений. А вы считаете, что лучше было бы 'обрадовать' её известием, что она меня уже никогда не увидит? Так у неё останется хоть какая-то надежда на то, что её п*здоватый сын хоть когда-нибудь вернётся! А ложь про то, что уехал я не по своей воле, а по 'приказу спецслужб', на что я и намекнул в разговоре с ней, хоть немного уменьшит её обиду на меня, уже прошлявшегося где-то девять лет, и теперь опять пропавшего на неизвестный срок.

Тем более, действительно не по своей воле оказались мы с Ларисой за тридевять миров, а то, чем я занимался на Украине, официально называется 'идеологические диверсии против иностранного государства'. Хоть и проводил я их по собственной инициативе, без какого-либо задания 'сверху', на собственные средства и на свой страх и риск. Да только разве кто-то поверит в то, что это всё было именно так?

С 'ненавязчивым вниманием' к собственной персоне я столкнулся буквально с первого часа пребывания в Киеве в свой первый же приезд к Ларисе. Будущая жена встретила меня на вокзале, и я её уломал позволить вести машину. Водить я обожаю, а почти два года 'без руля' в Москве были настоящей пыткой. А поскольку поезд пришёл в украинскую столицу в третьем часу ночи, когда движение в городе минимальное, Лора рискнула 'поработать штурманом' вместо того, чтобы самой крутить баранку.

Выехали на бульвар Шевченко, проехали с него на Крещатик, поднялись по Грушевского до Арсенальной. На Площади Славы свернули в сторону Парковой дороги. На затяжном спуске к Днепру выключил передачу, позволив машине ехать по брусчатке накатом. Всё это время моя возлюбленная комментировала, что за места мы проезжаем, а я прилежно исполнял её команды и водительские обязанности. В том числе — следил за дорожной обстановкой и поглядывал в зеркала. Так что машину, неотступно следовавшую за нами в отдалении, заметил давно. Но, в общем-то, Лора предупредила, что на левый берег мы будем ехать самым простым маршрутом, и никакого 'напряга' эта машина не вызывала: мало ли, кто кого тоже встретил с московского поезда.

А вот когда она вслед за нами совершила весьма замысловатый манёвр, который выполнили мы, чтобы въехать на парковку, где Лора оставляла свой Опель, мне это уже показалось странным. Кто за нами следовал, мы так и не поняли. Могли проверять контакты носительницы государственных секретов с россиянином, 'засвеченным' в связях с бывшими сотрудниками российских спецслужб. А мог и 'проявить бдительность' её бывший гражданский муж, отставной полковник 'Альфы', от которого она ушла из-за меня...

С тем, что украинская контрразведка не членом груши околачивает, а действительно что-то делает, стало ясно достаточно быстро. Особенно — её управление, занимающееся защитой конституционного строя. Первые же знакомства и разговоры с 'баррикадными', как звали активистов, вышедших в 2004 году противодействовать майданному шабашу, показали, что многие из них сталкивались с сотрудниками 'избушки' (так в разговорах трансформировалась аббревиатура 'СБУ'), интересовавшимися их общественной деятельностью.

Впрочем, время от времени появлялись и победные рапорты о 'раскрытых масштабных заговорах против Украины'. Особенно — во времена руководства 'конторой' Валентином Наливайченко, оказывавшего личное содействие нацистской группировке 'Тризуб им. С.Бандеры' и близко дружившего с его руководителем, будущим лидером 'Правого сектора', 'полковником' Дмитрием Ярошем. Самозваным 'полковником', поскольку этот тип всего лишь отслужил срочную службу в Советской Армии, после чего занялся 'подготовкой к украинской национальной революции'. То 'орлы Наливайченко' накроют в Чернигове компанию из шести военных пенсионеров, недовольных Ющенко и 'готовивших военный переворот'. То арестуют за 'нарушение территориальной целостности Украины' членов движения 'Севастополь. Крым. Россия', выкопавших канавку на Перекопе, символизирующую отделение полуострова от Украины. То устроят 'войну флагов' в Севастополе, заставляя жителей города снимать вывешенные на балконах или установленные на торпедо автомобилей триколоры. То примутся 'прессовать' подростков, замеченных на антиющенковских акциях... Но НИКОГДА не трогали неонацистские группировки.

Про 'прессование' подростков — вовсе не байки! Среди активных участников дискуссий на форумах 'СтопОранжа' было несколько молодых людей, которым в 2006 не исполнилось восемнадцати лет. Один из них, Александр Ненашев (имя изменено), потомок забайкальских казаков, несколько раз выходил и на уличные акции. А однажды, перепуганный, позвонил Ларисе сообщить, что его вызвал на беседу сотрудник СБУ. Лора его успокоила и предупредила: если будут давить, пусть отправляет слишком рьяного контрразведчика к ней.

После беседы Саша перезвонил.

— Я прикинулся дурачком, который ничего не знает и не понимает, и он отстал!

К самой Ларисе 'конторские' не лезли. После её работы в посольствах и курирования в одном из управлений центрального аппарата МИД вопросов борьбы с незаконным оборотом наркотиков, оргпреступностью, нелегальной миграцией и торговлей людьми на неё в СБУ имелось такое досье, что смысла соваться 'на беседу' у них и не было. Да и статус сотрудника аппарата парламента кое-что значил.

Кто и что есть я, 'пробили' тоже достаточно быстро. Способствовал этому и приезд в Киев бессменного руководителя Клуба ВИИЯ Алексея Назаревского с Сашей Мустафиным к киевским однокашникам в начале 2007 года. Вначале я отвёз Назаревского с Александром в офис ветеранов спецслужб Украины, расположенный в одном из домов, примыкающих к зданию Службы безопасности Украины на Владимирской, а потом мы с Лорой приехали и на 'неофициальную часть' мероприятия в ресторан на Подоле. Так что 'засветились' перед доброй сотней бывших и действующих украинских спецслужбистов — по полной программе.

Пожалуй, именно тогда я осознал, насколько переплетены друг с другом тысячами незримых нитей украинские и российские 'компетентные органы'. Кто-то вместе учился, кто-то служил ещё в советские времена, у кого-то после распада СССР остались родственники в другой стране. И как, позвольте спросить, они могли работать друг против друга? Так что действовавшее на тот момент межправительственное соглашение о том, что спецслужбы России и Украины не работают на территории друг друга, было, скорее, формальностью. Да и все перечисленные выше клоунские 'достижения' сотрудников 'избушки', помимо прочего, пожалуй, продиктованы ещё и нежеланием 'матёрых' контрразведчиков подстраиваться под сиюминутные политические запросы Ющенко и его клеврета, возглавляющего спецслужбу. И не зря, возглавив СБУ после госпереворота 2014 года, Наливайченко немедленно добился расторжения этого соглашения, а также буквально за несколько месяцев уволил более четырёх тысяч сотрудников Службы безопасности Украины, заменив их 'идеологически правильными' неонацистами.

И не только ими! Как в одном из интервью признался сам Наливайченко, в его бытность руководителем контрразведки, к работе ведомства привлекались 'специалисты, которые действительно на расстоянии могут определять настроения, поведение, а иногда и мысли людей, которые интересуют спецслужбы. Специалисты, которые владеют определёнными умениями. Но они не могут манипулировать. Могут только считывать, и то если мы знаем, кто интересующий нас человек. Они могут 'нарисовать портрет', дать определённые характеристики по террористу — например, надо его брать сегодня, дабы избежать теракта, или можно подождать до завтра'.

Впрочем, даже такое 'обновление кадров' не помогло. Несмотря на все чистки, по имеющимся у меня сведениям, в Россию и республики Донбасса информация из украинских высших органов власти, Минобороны Украины и СБУ 'течёт', как из дуршлага. Увы, но и в обратном направлении — тоже. Как говорит один из наших друзей, воюющих ныне под Горловкой, 'если мне что-то нужно сохранить в тайне, я просто не рассказываю об этом никому. Иначе — просто гарантированно об этом будет известно укропам. Сколько ни бьёмся над соблюдением режима секретности, результатов никаких!'

Разумеется, не следует считать, что в СБУ работали и работают клоуны. Мне известна масса случаев, когда сотрудники украинской контрразведки очень эффективно действовали против иностранных спецслужб, наркоторговцев и торговцев оружием. Да и пресловутое управление защиты конституционного строя могло похвастать перспективными и удачными вербовками. Увы, но даже среди членов 'СтопОранжа'.

Ещё в 2013 году, незадолго до начала 'Евромайдана' наш бывший товарищ Юра Ткаченко возглавил одесскую газету 'Таймер', выпускавшуюся нардепом Игорем Марковым. А после того, как Марков из-за имущественного конфликта (два депутата не поделили земельный участок под Одессой) с 'Пидрахуем'-Киваловым отправился на нары, Ткаченко 'таскали в СБУ и разговаривали о редакционной политике газеты'. Из тюрьмы 'пророссийский' Марков поддержал 'Евромайдан', а Юра ездил в Киев и публиковал в 'Таймере' восторженные статьи о 'духе Майдана', успокаивал одесситов, доказывая, что 'никаких фашистов там нет'. Маркова из тюрьмы освободили, но вскоре на него снова 'наехали' нацисты, и он был вынужден бежать в Россию. А Ткаченко 'перешёл в оппозицию киевскому режиму'.

После нескольких довольно острых публикаций Юрием снова заинтересовалась уже 'обновлённая' контрразведка. Ему шили 'антиконституционную деятельность', 'поддержку терроризма' и 'финансирование терроризма'. Но после беседы его просто выпустили. Не посадили, как главного редактора киевской 'Рабочей газеты' Александра Бондарчука или ивано-франковского журналиста Руслана Коцабу, не арестовали, как житомирского журналиста Василия Муравицкого, на совершенно законных основаниях по совершенно официальным авторским договорам писавшего для российских СМИ, не вынудили покинуть страну, как главреда 'Страны.UA' Игоря Гужву. Даже 'Таймер' не закрыли, не возражая против материалов, относительно оппозиционных режиму Порошенко... В общем, как была когда-то при дворе испанских королей, изгнавших евреев из своей страны, официальная должность 'королевский еврей', так и в Одессе появилось 'официальное оппозиционное издание' под контролем СБУ, которому позволяется такое, за которое другие издания давно были бы закрыты и разгромлены, а их главреды 'парили бы нары'.

Ну а я... А я столкнулся с таким фактом: после посещения пьянки бывших выпускников Военного института иностранных языков, а также начала конфликта с партийным руководством по поводу попытки выдвижения кандидатом в депутаты Киевсовета сыночка члена ЦК КПУ Мармазова, в горкоме компартии про меня стали рассказывать: 'так он же эфэсбэшник!' Впрочем, эта сплетня мой авторитет вовсе не подорвала. Чаще даже наоборот — люди начинали относиться с уважением. Сам я просто посмеивался и даже не пытался её опровергать: хотят люди так считать, пусть считают! Мне от этого ни жарко, ни холодно. Тем более, ФСБ, которым так любили и любят пугать обывателей, работает на российской территории, а не за границей, и люди, несущие подобную чушь, просто демонстрируют свою безграмотность.

Дорога Базы приёма переселенцев — Порто-Франко, 29.07.30, вторник, 10:35

Иван с Гришей явно вцепились в мои слова про возможность 'скинуть' хотя бы часть изоляторов представительству ПРА. Ларисе за остаток дня воскресенья и понедельник они плешь проели ими!

— Да выходной день у нас сегодня! — отбивалась она от них в воскресенье, а в понедельник сообщила, что забросила информацию главе представительства, но решение он сможет принять только во вторник.

Мустафину, насколько я догадывался, действительно было несколько не до этого: в понедельник перед рассветом, как и планировали бандерлоги, они таки попытались штурмовать здание представительства. Но едва вышли на исходные позиции, как перед воротами началась серьёзная перестрелка между двумя румынскими бандами, 'держащими' публичные дома и казино 'квартала развлечений' Порто-Франко.

Палили из всех стволов так, что перебудили половину города. И, разумеется, городскую полицию тоже. Те бросили на пальбу все свои силы, но, к удивлению, не обнаружили ни единого трупа, ни следочка свежей крови. Зато, прочёсывая окрестности, задержали несколько человек в балаклавах и с оружием, которое не полагается иметь при себе нерезидентам Порто-Франко. У двоих в небольших рюкзачках, помимо всего, звякали бутылки с зажигательной смесью.

— Я бы, конечно, предпочёл перестрелять этих ублюдков, — рассказывал по телефону Глеб. — Но Мустафин с Баленко решили, что пусть причиной срыва их операции будет 'случайность'. А поскольку пара сопливых нацючков, когда их за жопу взяли с 'коктейлями Молотова', сразу же раскололась, что шли жечь представительство ПРА, то Мустафин потребовал от полиции выставить возле своего офиса круглосуточный полицейский пост. Хотя бы на неделю...

А что? Изящное решение, я считаю! И офис цел, и полиция дежурить будет, что не позволит нацюкам в ближайшее время повторить попытку нападения, и никаких подозрений в том, что нам было заранее известно о планах упашников! Теперь — известно, а до того — не было известно...

Три дня, отведённые на пребывание на Базе, пролетели незаметно, и вот нам уже выезжать в город, откуда, по словам Сармата, уже к середине дня в понедельник, как тараканы, побежали нацистские боевики: всё-таки попытка уничтожения постоянного представительства анклава — не шутки, и полиция Порто-Франко снова взялась шерстить их места обитания. Без особого успеха, конечно, но, как минимум, сделала вид, что ищет организаторов сорванного теракта, и этого было достаточно, чтобы часть нацюков предпочла пересидеть шмон в других местах.

Как обычно, утром во вторник на выезд с Базы 'Россия' выстроилась очередь машин переселенцев. Одними из первых в этом 'хвосте' стояли фуры житомирских дальнобойщиков, которых я снабдил адресами парковок для грузовых машин и телефоном Сармата, очень даже настаивавшего на том, чтобы разгрузить обе машины на его складах.

А мы не торопились: спокойно позавтракали, распрощались с Арамом, и лишь потом двинулись на парковку к своему 'Паджеро'. Ну, да. Ну, 'переборщили', на пару часов затянув с установленным правилами сроком пребывания на Базе. А как нас за это могут наказать? Выгонят в саванну? Так мы и не возражаем, если нас проведут мимо очереди на выезд!

Плетущихся с черепашьей скоростью Ивана с Григорием мы нагнали всего в десятке километров от выезда на асфальтированный участок дороги. Точнее, увидели издалека, спускаясь с пологого склона очередной долины, а когда настигли, Гришка уже мерил ногами лужу, образовавшуюся в месте брода через изрядно высохший к середине лета ручеёк. На вопрос, как дела, как им здешняя телепередача 'В мире животных', он не удержался от мата:

— Да п*здец какой-то! Ой, прости, Лариса! Но не столько живность, сколько дороги! У меня уже трещина в защите топливном баке после одного из предыдущих бродов! Мы так до вечера до вашего проклятого Порто-Франко не доберёмся!

— Не паникуй! Ещё чуть-чуть осталось до хорошей асфальтированной дороги... Если успеешь до кабины добежать! Бегом в машину! Бегом, я сказал! — сорвал я с плеча автомат и полоснул из него по кустам метрах в пятидесяти от Григория. — Беги, придурок!

Свинья, ломящаяся в его сторону по кустам, попалась бывалая. Звук выстрелов она уже знала, поэтому шарахнулась от выпущенной мной очереди и выскочила на открытое пространство. И только тут 'молодой' заметил это чудовище, ростом со здоровенного вола. Он подзадержался на ступеньке своего 'Мана', недоумённо глядя, как мы с Ларисой прыгаем в джип.

— Залезай в кабину и сиди там! Свиньи по одной не ходят!

Пока стадо проходило мимо, за нами выстроился хвост ещё из четырёх машин, а следом подкатил 'хамви' патруля.

— Что тут происходит? Кто стрелял? — направив на нас оружие, высыпали из машины бойцы.

— Свиньи! — показал я рукой в сторону удаляющегося к железнодорожной насыпи стада. — Пришлось отпугнуть, чтобы водитель успел в кабину спрятаться. Он новичок, не понял опасности...

По-английски мужики действительно ничего не поняли, но смогли подтвердить мои слова на немецком, и патруль, пожелав всем быть внимательными в дороге, укатил по своим делам.

— Это тебе, Гриша, урок! — подошёл я к грузовику. — Никогда в дороге не выходи из машины без оружия! Один чем-то занимается снаружи, а второй следит за окрестностями, готовый в любой момент прикрыть его огнём.

— Ты что, серьёзно?

— Бляха, тебе что, мало было свиньи? Тебе надо было с гиеной столкнуться? Так с ней ты до машины точно не добежал бы! Пока Иван полез бы за сиденье автомат доставать, пока магазин присоединил бы к нему, от тебя бы уже рожки да ножки остались!

— А откуда ты знаешь, что у нас автоматы за сиденьями лежат?

— А чего тут догадываться? Ты же сам сказал, что ты — чистокровный хохол, настолько хитрожопый, что даже, бл*дь, американцев нае*ать сумел! На хера тебе слушать сказки какого-то глупого москаля про то, что здесь опасно высовывать нос из машины в саванну? Да я процентов на 90 уверен, что ты даже магазин автомата патронами не набил!

— Нам в армии говорили, что из-за этого магазинная пружина садится! — надулся Гриша.

— Так выбирай: либо раз в год 'рожки́' новые купить, либо для твоих косточек даже могилки не выкопают! Потому что по саванне их никто собирать не будет. Если жить хотите, то в дороге автомат должен всегда находиться под рукой, с вставленным магазином и полностью снаряженными запасными 'рожками'. Поехали, Лора!

— Серёга, ты не кипешись! Молодой он, бестолковый ещё! — показал Иван в окошко автоматный магазин с блестящими медью пулями. — Ты через этот брод уже ездил, так что подскажи лучше: на нём никаких подводных ям нету?

— Нормальный это брод! Смотрите, как я буду проезжать, и по той же траектории двигайтесь.

Мы пропустили вперёд очередную колонну, движущуюся от Баз. Кажется, с латиноамериканцами, если судить по автохламу, на котором перемещались некоторые переселенцы. Чтобы не задерживать её при 'штурме' брода. И лишь потом двинулись вперёд.

Лужу действительно одолели нормально, лишь оставили пару отметин на песке защитой топливных баков, когда фуры проезжали небольшой перелом профиля дороги. После чего Гришка пропустил вперёд 'старого', и мы потянулись со скоростью 20 километров в час в сторону города.

На въезде на асфальт тоже пришлось тормознуться: теперь уже Иван (с основательно поюзанным АКМС в руках!) вылез глянуть, как лучше выруливать, чтобы снова не припечататься к грунту уголками, на которые опирается бак, по моим прикидкам, вмещающий не менее кубометра солярки.

— Дальше дорога просто отличная, — пообещал я житомирцам. — Доберётесь до города — отзвонитесь мне. Может, у Ларисы к тому времени будет информация от её шефа о том, возьмёт ли он ваши изоляторы. Теперь поняли, почему я посоветовал вам продать эти машины и купить что-нибудь внедорожное?

— Поняли! — вздохнул Иван. — А до Форта-Ли такая же дорога, как и с Баз, или лучше?

— Я сам не ездил, но люди говорят, что везде — либо хороший грейдер, либо даже асфальт.

— Значит, прорвусь!

— Прорвёшься! Разгрузишь изоляторы — сунься куда-нибудь в автосервис. Пусть они тебе что-нибудь сделают с высотой топливного бака и ящиков для инструмента. Тогда и на Базы сможешь без проблем кататься. А может, и по Северной дороге в Россию. Туда часто нужно что-нибудь тяжеловесное возить, без заказов не останетесь! И это... Рации в машины поставьте хорошие!

— Зачем? — опять влез Григорий.

— Анекдот знаешь? Побрился мужик утром, плеснул одеколона на ладонь и похлопал себя ею по правой щеке: для жены. Снова плеснул и похлопал по левой щеке: для любовницы. Опять плеснул и похлопал по ширинке: на всякий случай. После чего похлопал себя ладонью по заднице: случаи-то бывают разные! Ты, Гриша, не выпендривайся! Нет у меня причин советовать вам что-то дурное!

От разговора отвлёк клаксон машины, сворачивающей с шоссе на просёлок. Из окошка до боли знакомого 'Фотона' махал рукой улыбающийся Юлдаш, и мы с Ларисой помахали в ответ.

— Кто это? — поинтересовался Гришка.

— Тот, кто нас собирался в Екатеринбурге на расправу бандитам отдать, а вместо этого сам с нами сюда попал, — усмехнулась супруга. — Из баллончика газом в морду, потом укол с какой-то дрянью в руку вколол, нашу машину к себе на площадку, и сюда...

— И вы его за это не пристрелили?

— Как видишь! За что его убивать? Его самого 'втёмную' использовали и подставили, отправив сюда. Через недельку нас в гости к себе ждёт!

Киев-Миасс, 2011-2017 гг.

'Хитрожопость'... Наивная украинская вера в то, что они настолько умны и хитры, что обманут, перехитрят всякого, прошмыгнут в дождь 'промеж крапельками' (между капельками по-украински) и выскользнут сухими из любой сложной ситуации. Не надо ругать украинцев за неё, это у них не со зла! Они искренне верят в свою исключительную находчивость и способность всегда выкрутиться за чужой счёт! А ещё — в величие и непобедимость своей страны, населённой столь хитрыми, изобретательными и, самое главное, умными людьми. То же, что они с презрением относятся к прямодушным, неспособным изворачиваться русским, это просто побочный эффект святой веры в себя и свои особенные способности. Так что, если слышите или читаете о скором развале России, присоединении к Украине Кубани, украинских войсках в Москве и предгорьях Урала, не спешите называть авторов сих откровений придурками и фантазёрами: они искренне веруют в это. А с верующими лучше не спорить, поскольку понятия веры и логики несовместимы!

Нет, почему так считают малообразованные сельские жители и обитатели крошечных городков, я понимаю. Из-за банально ограниченного кругозора. Что они видели в жизни, помимо собственного свинарника, огорода и местечкового рынка? Ах, да! Пяток поездок в областной центр и посещение Киева в качестве массовки на политических акциях. И даже если удалось перебраться в столицу, то... Можно вывезти девушку из села, но невозможно вывести село из девушки! Даже если эта 'девушка' именует себя политиком или политическим экспертом.

Лора как-то в разговоре с заместителем министра иностранных дел возмутилась тем, что никто не планирует внешнюю политику страны хотя бы на 10-15 лет.

— Ну, ты и замахнулась! — был ответ. — Так далеко в будущее у нас вообще никто не смотрит! Год-два — максимум.

При этом восприятие реалий строится на событиях, от которых отделяют десятилетия. После нашей поездки на Урал в 2013 году жена восхищённо рассказывала о ней друзьям и коллегам.

— Чем ты восхищаешься? — возмутился один из сотрудников. — Я бывал на Урале, это же полная разруха, нищета, серость и убожество!

Оказалось, её коллега посещал Нижний Тагил и Оренбург в первой половине 1990-х. А того, что произошло после этого, для него просто не существует.

Аналогичный случай произошёл у меня и в Верховной Раде, когда один из бютовских пропагандистов, журналист интернет-издания 'Корреспондент.net' Дима Кочура начал 'гнать' на 'отсталую Рашку'. Я задал ему вопрос, бывал ли он когда-нибудь в России, чтобы так говорить. Ответ был закономерным:

— Был! В средине 90-х!

— А я в этом году. После того, как пять лет не выезжал с Украины. И просто охренел от того, насколько там за эти пять лет всё поменялось!

С началом карательной операции в Донбассе этот бравый танкист-срочник предпочёл заниматься подзуживанием ура-патриотов, доказывая 'убогость' России и требуя 'войны с ней до победного конца' вместо того, чтобы снова сесть в танк и своим примером показать, как 'побеждаются рашисты, воюющие на разваливающейся рухляди'.

Вопиющий, воинствующий непрофессионализм буквально во всех областях жизни давно стали 'визитной карточкой' Украины. И особенно — в области политики, общественных отношений, журналистики. Да что рассказывать? Просто посмотрите на нынешний состав украинского парламента, наполненного откровенными фриками, тупыми, но горластыми, 'уличными активистами' и прочими пройдохами.

Впрочем, думаете до переворота дело обстояло лучше? Думаете, 'элита' украинского общества, 'невероятно умные' олигархи умнее пресловутых 'козаков Гаврилюков', не имеющих даже среднего образования, но принимающих законы? Для меня показательной была истерика порошенковского друга, 'куриного короля' и экс-главы Администрации президента Юрия Косюка, вдруг на второй год действия Соглашения об ассоциации с ЕС 'сделавшего открытие': оказывается, это соглашение НЕ ВЫГОДНО Украине! Сцука, а ты сам, задницу рвавший на британский флаг за него, не был в состоянии прочитать этот документ? Или хотя бы посадить своих юристов, чтобы они проанализировали, что несёт оно для ТВОЕГО бизнеса? То же самое касается и прочих денежных мешков, вроде Ахметова, Фирташа, Коломойского, Клюевых, привыкших жить по принципу 'что же ты такой бедный, если такой умный?'

Порто-Франко, 34.07.30, понедельник, 09:10

Не знаю, насколько реально Мустафину нужны были львовские электроизоляторы, но он согласился купить всю партию, что везли Иван с Григорием. С разгрузкой на базе у Деркулова. А пока в одном из ангаров полдня разгружали одну машину, потом оставшиеся полдня — вторую, я развлекал мужиков кофеями и разговорами в офисе. На этом занятии Сармат, катающийся по делам, особо настаивал. Там, за разговорами, я им между делом и нашёл автосервис, где согласились за относительно небольшие деньги подготовить их 'Маны' к эксплуатации в местных условиях.

За украденный (чего уж скрывать?!) на Старой Земле товар житомирцам 'капнули' очень неплохие суммы, и наш с Лорой авторитет в их глазах подскочил просто до небес. Даже ершистый Григорий перестал цепляться к каждому слову и ожидать от 'москалей' подвоха, слушая наши советы.

Я их свёл с Латыповым, который проконсультировал ребят в вопросах открытия фирмы и ведения бизнеса. Просто шокировав бывших граждан Украины размером налогов и простотой ведения отчётности.

— И что, даже взяток никто не вымогает за оформление документов? — удивился Гриша. — Да мне три месяца мозги трахали, чтобы выдать лицензию на право международных перевозок! Пока пять штук баксов в транспортный отдел администрации не занёс!

Очень удивило их и отсутствие поборов со стороны 'рыцарей свистка и жезла'.

— Кому же захочется на пулю нарваться, если у каждого по стволу? — пожал плечами Юлдаш, показав кобуру с выглядывающей из неё рукоятью пистолета.

— Прикольно здесь...

По моему же совету Иван и Григорий, пока не придёт 'из-за ленточки' 'Равлик' Гриши, вскладчину арендовали подержанный китайский кроссовер 'Джили' местной сборки для разъездов по городу. А Гришка озаботился вопросом аренды дома, чтобы принять в нём семейство, которое уже скоро должно было перебраться в этот мир через переход в Москве.

Но поход в гости к Юлдашу нам с Ларисой опять пришлось отложить.

— Погрузку твоего хохла мы отследили, сегодня утром он действительно выехал из города по Южной дороге. Завтра будь готов вылететь Билокси.

— Думаешь, нацюки своё добро действительно в Форт-Ли везут?

— По крайней мере, твоему Ивану до этого города точно баранку крутить придётся. А дальше — как получится с ним договориться: согласится ехать в окрестности Одессы, значит, и дальше повезёт. Не согласится...

О том, что будет, если не согласится, думать не хотелось. Спокойный, изрядно битый жизнью вдовец, которого сложно сбить с толку 'высокими идеями борьбы за построение украинской державы', мне был симпатичен.

— Поэтому и решено было тебя послать на эту операцию, хотя твоя голова очень нужна здесь накануне будущих событий. Нашим парням в Конфедерации пофиг, а у тебя есть личная заинтересованность в том, чтобы этот мужик живым из лап нацюков вырвался. О Лорочке не беспокойся, за ней присмотрят.

В аэропорту Порто-Франко нас с Сарматом подвезли прямо к трапу грузопассажирского Ан-12, летевшего в Демидовск. Похоже, того самого, на котором моя жена возвращалась из нашего путешествия в ПРА. Только путь наш лежал не в Протекторат Русской Армии. После посадки на аэродроме братьев Леру́, рассчитавших место его постройки так, чтобы всем самолётам, летевшим через континент, было удобно делать у них дозаправку, мы пересели на небольшую 'Сессну'.

Хотя 'Антонов' летел ненамного выше 'Сессны', наблюдать из лёгкого одномоторного самолётика за землёй было куда интереснее. Помню, после моего первого полёта в Сибирь я оценил строчки из песни: под крылом самолёта о чём-то поёт зелёное море тайги'. Только с борта Ту-154 тайга смотрелась не морем, а... болотом. 'Десять тысяч метров под каблуком' сглаживали все высотки и низинки, над которыми пролетал авиалайнер, и огромное пространство, занятое бескрайними лесами, выглядело абсолютно ровной зелёной поверхностью, лишь местами прочерченной полосками дорог и ниточками рек. Болотом, одним словом.

В иллюминатор Ан-12 тоже невозможно было различить, где холмы, а где низины. Только по цветовой гамме: жёлтая, уже выгоревшая на солнце трава выглядела бесконечным песчаным пляжем, по которому прогулялись муравьи, оставившие тонюсенькие извилистые тропинки — автомобильные дороги, пересекающие зелёные 'трещинки' растительности, жмущейся к ручейкам и речушкам. Всего пара километров ниже, и в квадратное окошко американского самолёта можно рассмотреть дома фермеров, ползущие в облаках пыли отдельные машины, блики на воде бродов через речушки.

При заходе на посадку в Билокси показалось море. Точнее, Большой Залив, как его здесь называют. Но после многочасового полёта с тремя взлётами и посадками сил не было даже мечтать о том, чтобы окунуться в его прохладу. Так что оставшиеся несколько десятков метров до выхода с аэродрома мы с Сарматом шагали по раскалённому бетону молча. Волоча на себе не только дорожные сумки с вещами, но и тяжеленные оружейные сумки. Хорошо, что из офиса 'Прокофьева' радировали в местное отделение ЧВК, и нас уже встречали на массивном 'Форде-Эксплорер' с саванной камуфляжной раскраской.

В общем-то, ничего особенного: здесь, как я уже заметил, практически каждый десятый ездит на машинах с такой раскраской. Особенно — 'старожилы', заставшие 'лихие двадцатые', когда бандитизм на дорогах не просто процветал, а стал огромной проблемой Новой Земли и даже очень значимым сектором экономики. Впрочем, как и борьба с промышляющими 'гоп-стопом', ведь даже сейчас Орден выплачивает 'бонус' за отстрел бандитов, как было, например, у нас с Ларисой после того, как мы отстрелили двух 'навозцев'.

Сначала популяцию местных 'соловьёв-разбойников' хорошо сократили конвои Русской Армии и 'закрыла Угол', как называлась местность, неподалёку от Аламо, через которую с севера приходили банды из Латинского Союза. Потом совместными усилиями ПРА и кубинцев 'зачистили' Дикие Острова, служившие базой для набегов пиратов на северное побережье Большого Залива. А после всего этого и 'конфедераты' с техасцами, создавшие прибрежные патрульные флоты и сухопутные силы Береговой охраны, значительно отбили желание обитателей южного берега Залива ходить в пиратские набеги на северный берег. Нельзя сказать, что совсем отбили, но существенно. Так что многие по-прежнему перекрашивали машины в камуфляж, чтобы остаться незамеченными на бескрайних просторах Техасщины и 'Конфедератчины'.

Впрочем, помимо камуфляжной раскраски, приехавший за нами Форд имел на капоте и бортах крупные английские надписи 'Гейзер' с дополнительными разъяснениями: 'бурение скважин, водопровод, водоотвод, системы орошения'. Как это могло относиться к 'Прокофьеву', не имею ни малейшего представления. Разве что, вспомнить слова Сармата о том, что Баленко создал целую сеть легальных, полулегальных и совсем уж нелегальных структур, работающих на ЧВК...

По недолгому пути в город (когда-то аэродром строился в отдалении, а теперь жилая застройка подступила почти к самому лётному полю), славящийся как главный морской порт Американской Конфедерации, водитель, щуплый смуглый парень, похожий на латиноамериканца, рассказал нам нашу легенду. Два инженера-гидролога прибыли по приглашению 'Гейзера' уточнить прогнозы местных специалистов на объёмы найденных запасов подземных вод.

— Вон оно как, Серёга! — с серьёзным видом произнёс Деркулов. — А ты, вместо того, чтобы рассуждать о дебитах скважин и содержании солей в воде из них, всю плешь мне проел про то, как бы твою ненасытную утробу набить!

Вот гад! Как будто бы сам не поддакивал мне про то, что уже проголодался после обеда в аэропорту братьев Леру́!

— В гостинице неплохой ресторанчик. И поужинать сможете, и позавтракать, чтобы не бегать по городу, — подсказал водитель Батыр, оказавшийся не латиносом, а казахом. — А пообедаете уже там, где вам понравится. Если любите рыбу, то в районе порта её приготовят очень дёшево и качественно. Вот ваша гостиница. Номера заказаны на ваши имена. А вот ресторан.

Киев, октябрь 1990, декабрь 2004, декабрь 2013 года

Какая может быть связь между чувством голода и украинским нацизмом? Я понимаю, что ассоциативный ряд, возникший в моей голове, очень странный, но такая связь всё-таки существует.

Первыми на призыв Мустафы Найема 'брать зонтики, термосы и хорошее настроение' откликнулись студенты Киево-Могилянской академии, ректор которой, член нацистской партии 'Свобода' Сергей Квит превратил это самое престижное учебное заведение Украины в настоящий рассадник неонацизма. А поскольку одним из главнейших постулатов украинского нацизма является зоологическая русофобия, то идеологическая накачка студентов 'Могилянки' шла и в этом направлении.

На массовых акциях знакомства возникают быстро. Причём, с самыми разнообразными людьми из самых различных регионов. При этом за какие-то полчаса-час знакомства люди начинают делиться самыми сокровенными семейными проблемами: у кого-то муж 'налево' смотрит, кого-то свекровь грызёт за 'неуважительное отношение' к сыну-алкоголику так, что терпения уже нет. Несколько раз во время этих задушевных разговоров нам доводилось слышат жалобы на сына или дочь, которых родители не узнавали после окончания или даже поступления в 'Могилянку'. Выросший в русскоязычном регионе, в русскоязычной семье ребёнок, приехав на каникулы, неожиданно категорично отказывался говорить по-русски, начинал высокомерно вести себя с родителями, не говорящими по-украински, и наотрез отказывался общаться с родственниками, живущими в России. А по окончании Академии прямо заявлял, что не хочет возвращаться в 'промоскальский' регион.

Да что чьи-то рассказы? Время от времени нам с Ларисой приходилось бывать по делам на Подоле в районе Контрактовой площади, где расположена Киево-Могилянская Академия. А поскольку при этом я забирал её после работы, то мы забегали в ресторан сети быстрого питания 'Пузатая хата', где, как и в 'Макдональдсе', зачастую подрабатывают студенты. В данном случае — именно из 'Могилянки'. И не раз сталкивались с тем, что персонал из этой категории 'не понимал', когда к ним обращались на русском языке, на котором в Киеве разговаривает 80% населения. Причём, строго придерживаясь выработанного для себя принципа 'понимай оба языка, а говори на том, на каком тебе удобно', мы не требовали отвечать по-русски, мы настаивали на том, чтобы нас понимали, когда мы говорим на языке, понятном каждому жителю украинской столицы, на русском.

'Не понимали' эти молодые люди ровно до тех пор, пока не звучали волшебные слова: 'вызовите администратора'. Слова эти производили самое настоящее 'лингвистическое чудо'! Студенты/студентки, зарабатывающие на жизнь в столице официантами, уборщиками или раскладчиками блюд, мгновенно 'вспоминали' 'москальску мову', а кое-кто даже начинал сквозь зубы отвечать по-русски.

Манкуртов Квит воспитывал разными способами. Причём, не только тем, что подбирал преподавателей с того же 'поля', что и он сам. Ему принадлежит откровенно фашистский приказ по этому учебному заведению, запрещающий в его стенах говорить по-русски. Не на любом языке, кроме украинского, чего можно ожидать от 'обычного' националиста, а запрет на употребление конкретно русского языка.

Работать со студенческой средой украинские нацисты начали очень давно, ещё в годы позднего СССР. Мой ныне покойный московский друг Станислав Покровский, родившийся, учившийся и в молодые годы живший во Львове, вспоминал, что среди его однокурсников были те, кто изучали книжки, присылаемые из Канады и США бандеровскими недобитками. Причём, руководили этими 'кружками' именно преподаватели, мгновенно перекрасившиеся из ярых коммунистов в критиков КПСС и советского строя после объявленной Горбачёвым 'гласности'.

В конце 1980-х во время каких-то протестов в Прибалтике Покровскому на домашний телефон позвонил кто-то из видных львовских 'демократов', спутав Стаса с его однофамильцем, и потребовал выйти на массовую акцию в поддержку 'борьбы за национальное самоопределение братских народов Прибалтики'. 'Все украинские патриоты Львова там будут', — известил звонивший. И ведь пришли! Причём, несколько сотен.

К моменту распада СССР львовские, тернопольские, ивано-франковские ВУЗы уже подготовили огромное количество выпускников, заражённых вирусом нацизма. Сейчас уже почти никто не помнит этих событий, но самый первый 'Майдан' в Киеве устроили вовсе не в 2004 году, а ещё в 1990. Преимущественно приехавшие с Западной Украины студенты проводили в подземном переходе столицы УССР массовую голодовку с требованием независимости Украины. Как всегда, сие действу дали красивое название 'Революция на граните', а многие активисты этих студенческих выступлений, перебравшись в Киев, 'пошли в большую политику', впоследствии побывав среди депутатов, министров и других высокопоставленных чиновников. Вячеслав Кириленко, Юрий Луценко, Олесь Доний, Олег Тягнибок — вот далеко не полный список тех националистов, для кого события октября 1990 года стали трамплином для прохождения во властные структуры в последующие годы.

На вопрос, была ли это действительно голодовка, или всего лишь имитацией, подлогом, ответил один из коллег Ларисы по работе в украинском МИДе.

— Конечно, большинство 'подъедали', но мы, несколько человек, реально ничего не ели.

Трудно сказать, говорит ли он о себе правду, но, помимо ловленных на том, что они 'васисуалили' (от имени незабвенного Лоханкина) по ночам, действительно кое-кого из голодающих увезла 'из Трубы', как называют подземный переход под Майданом, скорая помощь.

Следует отметить, что 'поезд дружбы' из Львова, которым приехали западноукраинские студенты в 1990 году, киевляне восприняли как нашествие дикарей: бандеровские лозунги, животная русофобия, ненависть ко всему советскому. То, что уже стало нормой для студентов из Западной Украины, Киев тогда не воспринял, а 'революционеров' и 'борцов за свободу украинской нации' за своих не принял. Но, как оказалось, нужно было чуть больше десяти лет телевизионной пропаганды и массированных усилий нацистских агитаторов в киевских ВУЗах, чтобы они стали 'своими', и ещё девять лет, чтобы идеи бандеровцев восприняли многие киевляне.

ВО 'Свобода', членом которой является Сергей Квит, уделяла огромное внимание пропаганде среди студентов. Её эмиссары трудились, не покладая рук, в учебных заведениях крупных городов. Киев, Харьков, Житомир, Сумы, Одесса, Чернигов, Полтава — это лишь часть областных центров, Центральной и Восточной Украины, о которых я достоверно знаю, что там в студенческой среде много лет работали 'свободовские' агитаторы. И не только 'свободовские'. УНА-УНСО, 'Тризуб им. С.Бандеры', ставший потом ядром 'Правого Сектора', Конгресс украинских националистов, 'Патриот Украины', не говоря уже о более мелких, но не менее радикальных группировок, вроде Национал-трудовой партии и 'автономных националистов'.

Это было бы невозможно без поддержки со стороны вузовских преподавателей, часть которых составляли выпускники западноукраинских ВУЗов, а часть — 'прониклись национальными идеями' на волне роста 'национального самосознания' в связи с распадом СССР. Лариса, начинавшая обучение в Пединституте имени Драгоманова, вспоминает, как в 1991 году они прогуливали занятия под предлогом участия в митингах. Причём, преподаватели не просто не ругали их за прогулы, а охотно отпускали с занятий 'на митинги'.

— Иногородние, конечно, ходили на митинги, а мы, киевляне, прямой наводкой отправлялись не на Майдан, а в кафе, кино или просто гулять по городу.

Так что 'Могилянка' была далеко не исключением среди учебных заведений, где из студентов выращивали националистов, а, скорее, концентрированным воплощением воспитания будущих нацистов.

Именно студенты Киево-Могилянской Академии при думали известную фразу, ставшую 'визитной карточкой' не только 'Евромайдана', но и всей постмайданной Украины: 'Хто нэ скачэть, той москаль!' Причём, придумал её тот, для кого украинский язык не является родным.

Дело в семантике. Семантически слово 'скакаты' в украинском языке применяется для прыжков, совершаемых животными. Для прыжков людей применяется другое слово — 'стрыбаты'. То есть, устраивая скачки на Майдане под этот лозунг, студенты Киево-Могилянской Академии в сознании человека, хорошо знающего украинский язык, признавали, что те, кто 'не москали' — просто скачущие животные.

Разумеется, Квит не просто не возражал против того, чтобы студенты вместо лекций исполняли животные скачки, гордясь тем, что они 'не москали'. И не просто поощрял их к этим тупым ска́чкам: он официально отменил занятия в руководимом им ВУЗе на время начавшихся массовых беспорядков, 'первого этапа национальной революции', как назвали госпереворот украинские неонацисты.

А чувство голода... Вспоминает бывшая декан Института иностранных языков. Мама одного из студентов в декабре 2004 года пожаловалась по телефону, что не может найти своего сына. Тот не появлялся и на занятиях, а когда пришёл в институт, весь увешанный оранжевыми ленточками, его потащили в деканат. Наша знакомая, родившаяся в Ясиноватой, 'наехала' на парня за то, что он лезет в самое нацистское пекло.

— Да мне наплевать на всю эту политику! — ответил тот. — Я там хоть наелся. Представляете, там свободно стоят ящики с апельсинами: бери, сколько хочешь. Еда — свободно, сколько попросишь, столько и наложат, мясо каждый день!

Звонок родителям ещё больше обескуражил.

— Как это он голодает? Он же стипендию получает! Целых 250 гривен (на тот момент 50 долларов). Я много денег ему давать не могу, но 100 гривен ежемесячно тоже высылаю. Кроме того, продукты передаю с домашнего огорода: картошку там, свеклу, морковку, капусту... Ну, курочку к праздникам...

Знакомая просто растерялась.

— Вот что с ним прикажете делать? Гнать его за прогулы или садиться рядом и плакать?

То же самое происходило и в декабре 2013 года: многие студенты шли 'на революцию', в том числе, и ради бесплатной еды. Небольшой, но о многом говорящий факт: во время 'Евромайдана' с киевских станций метро, рынков и вокзала... исчезли многочисленные бомжи. Они все перебрались на главную площадь столицы, на 'территорию революции', как называли её майдауны. Там всех КОРМИЛИ! И бомжей, и вечно голодных студентов, многие из которых приходили на Майдан ещё и послушать музыку и потусоваться. И не только пирожками, приносимыми сердобольными бабушками, ныне превращёнными захватившими власть 'революционерами' в нищенок. А нацистские лозунги, доносящиеся с трибуны, полностью перекликались с тем, что слышали студенты в институте от преподавателей и агитаторов-'патриотов'.

Американская Конфедерация, Билокси, 37.07.30, четверг, 17:15

Информация о продвижении колонны с важным для здешних 'упашников' грузом поступала каждый день. А мы с Сарматом быстро вычислили её среднюю скорость, порядок в движении и на стоянках.

Без серьёзного боя взять их ни в пути, ни на ночлеге не получится. Едут они исключительно в светлое время суток, двенадцать-четырнадцать часов, останавливаясь только для еды на фортах-заправках и оправления естественных надобностей. При этих остановках к двум 'Хамви' подтягивается поближе ещё пара машин с боевиками местного отделения 'УПА', обычно следующие в четырёх-пяти километрах сзади. Города минуют безостановочно, двигаясь с минимальным интервалом. Ночуя только в укреплённых фортах-заправках, построенных ещё в давние времена, когда эти объекты инфраструктуры, помимо прямого предназначения, возводившихся ещё и как мини-крепость. Обязательно заправляют машины, когда заезжают на ночлег, и уж потому обустраиваются сами.

Ночью у грузовика обязательно выставляют пару часовых. Боевики ночуют в палатках рядом со своими броневиками, при оружии. Иван и один из двух сопровождающих его во время движения 'экспедиторов' — в кабине 'Мана'. Ночные походы 'до ветра' для него — исключительно под конвоем.

— Слушай, настолько подробная информация, да ещё и поступающая каждый день! И как они до сих пор за собой 'хвост' не обнаружили? — удивился я, читая очередной доклад.

— Какой 'хвост', Серый? — засмеялся Сармат. — Пока твои Ваня с Гришей у меня на базе разгружались, а потом в автосервисе им машины переоборудовали, в них столько всего напичкали, что, теоретически, и без 'хвоста' можно было бы обойтись. Нажал на кнопочку ноутбука с расстояния десять-пятнадцать километров, и через пару секунд у тебя в компьютере полные данные с тахографа. Который работает теперь, даже если Ваня его не включает. Ну, а 'хвост'... Конечно, время от времени пускаем. И на фортах наши люди обязательно ночуют. Всегда разные...

Мдя... А ведь я по первому образованию электронщик, и с компьютерами с 1986 года работаю... Мог бы и подумать о чём-нибудь подобном...

После того, как конвой прошёл через кусок Американских Соединённых Штатов, из графика его движения стало ясно, что 'упашники' встанут на ночёвку в первом после Билокси форте-заправке. В общем-то, логично: во второй половине следующего дня они переправятся по мостам через рукава реки Большая, а уже после этого, либо уговорив, либо запугав, либо просто убив Ивана, как ненужного свидетеля, степными дорожками двинутся к месту, где ждут эти чёртовы контейнеры. Может быть, даже ночью. Это им даже удобнее: никто не проследит, куда доставят груз!

Пока караван был ещё далеко, мы с Сарматом и Батыром изрядно поколесили на Форде компании 'Гейзер' по окрестностям Билокси, пытаясь придумать план операции. И о засаде гранатомётчиков, которые уничтожат 'Хамви', думали, и об установке управляемых мин с ударным ядром (эта такая штука, которая, среагировав на тепло автомобильного или танкового двигателя, 'выплёвывает' струю расплавленного металла, прожигающего 100 мм брони на расстоянии до пятидесяти метров). Но на достаточно оживлённой дороге, соединяющей Конфедерацию с Техасом и АСШ, подобное непременно привлечёт внимание, а нас начнут разыскивать, как дорожных бандитов. Причём, формальные основания для того, чтобы нас считать таковыми, будут просто железные!

Взорвать 'Хамви' и захватить грузовик — полдела. Но потом ещё нужно будет отстреляться от следующих на удалении боевиков, а это — головная боль и поднятая 'на уши' вся полиция Конфедерации. С учётом довольно высокого количества легкомоторной авиации угнанный грузовик быстро обнаружат с воздуха, и тогда начнётся настоящая охота. Но дичью уже будем мы.

Был, конечно, и крайний вариант, о котором нам при отправке на задание говорил Гиви: просто взорвать фуру вместе с грузом. Именно крайний. И не потому, что мы с Иваном знакомы. Жаль мужика, разумеется, но хуже будет, если то, что он везёт, попадёт к боевикам 'бригадного генерала Мыколы'. Тогда жертв окажется несопоставимо больше! И вовсе не среди членов 'УПА'.

Полутора суток нам хватило, чтобы подготовить оба варианта действий: и на первом после Билокси форте-заправке, и на втором. Но бандерлоги всё-таки выбрали для ночёвки первый!

Как обычно, сопровождение из числа местной агентуры, убедившись, что конвой благополучно въехал на охраняемую территорию, по радиокоманде старшего укатил в сторону города, а 'Хамви' и МАН встали заправляться. Из динамика карманной рации послышалась условленная комбинация щелчков, поданная нашим человеком, и началось веселье.

Густой чёрный дым, поваливший из кузова грузовика, в бак которого всё ещё лилась солярка, первым заметил оператор АЗС. Выскочив из своей комнатки, он заорал по-английски:

— Пожар! Уезжай с заправки! Немедленно!

Иван со 'знанием' этого языка ничего не понял, но тоже увидел дым и рванулся к огнетушителю. И тут на него уже по-русски заорали его охранники (почему-то девять из десяти украинских 'патриотов' в критической ситуации непременно переходят на русский язык, куда только их 'патриотизм' пропадает!):

— Уё*ывай отсюда! Брось свой огнетушитель и уё*ывай! Рванёт же!

— Куда? — растерялся 'старый'.

— В степь! Подальше! За какой-нибудь пагорб! Быстрее, пока не рвануло!

Всех 'упашников' с заправки, как ветром сдуло, они даже побросали свои 'Хамви', улепётывая за ближайшее кирпичное строений. Вылетел из кабины и 'экспедитор', забыв там свой автомат.

А Ваня героически прыгнул за руль и повёл окутанную клубами чёрного дыма фуру прочь от форта-заправки. Действительно в степь, в сторону ближайшего невысокого холма.

Я выскочил из салона старенького обшарпанного Фиата, припаркованного рядом со съездом с дороги, и принялся отчаянно махать руками, чтобы остановить грузовик. Иван узнал меня и от неожиданности ударил по тормозам. Мне это было и нужно, и я заскочил в салон.

— Ты? Что ты здесь делаешь?

— Поехали, Ваня! Поехали! У нас очень мало времени!

— Куда поехали? Зачем?

— За холм! Тебе же кричали: 'сейчас рванёт'! Вот по этой дорожке и едь! Я её проверял, нормально твоя машина по ней проскочит.

— Что рванёт? Я оборудование везу!

— Увидишь ты ещё, что это за оборудование! Главное — не останавливайся, пока за холмом не скроемся!

Полминуты тянулись нескончаемо долго. МАН, неуклюже переваливаясь, заполз за пологий холмик.

— А теперь туда, по ложбинке! Мимо этого фургончика! И не останавливайся, ради бога! Потому что сейчас действительно рванёт. Очень сильно рванёт!

— Ты бандит, что ли?

— Твою мать! Всё тебе расскажу! Только не останавливайся! Это тебя бандиты 'втёмную' использовали! И грохнуть должны были завтра, когда вы Форт-Ли проедете! Видишь же: я даже без оружия!

Ну, не совсем без оружия. Пистолет всё-таки в кобуре есть, но в кобуре, а не упёртый Ивану под рёбра...

Дым, понимающийся из кузова фуры хорошо видно с заправки, и фургон мы поставили за час до прибытия конвоя так, чтобы удаляющийся ванькин грузовик, заправка и латанный-перелатанный Фольксваген находились на одной линии.

Двести килограммов взрывчатки рванули за спиной очень сильно! Даже за триста метров нас тряхнуло так, что мы с Иваном обалдели. А скрежет осколков разорванного в клочья 'Фолькса' по контейнеру почти не услышали, оглушённые взрывами.

— Что это было?

— Взрывчатка! Много взрывчатки! Чтобы у твоих нанимателей создалось впечатление, что рванули именно ракеты, которые ты везёшь! Так что теперь, Иван, тебе тем более нельзя останавливаться, чтобы мы могли удрать до того момента, когда они обнаружат, что это не тебя по ветру развеяло.

— Какие ещё ракеты? Я оборудование везу! А ты меня в какой-то блуд втравил!

— Противотанковые ракеты в одном контейнере и зенитные в другом! Которыми твои наниматели собирались жечь танки и сбивать самолёты и вертолёты Русской Армии, когда будут захватывать территорию под бандеровскую 'Украинскую Самостийную Соборную Державу'. Они специально нашли для их перевозки того, кого никто искать не будет, когда он им эти ракеты доставит. Тебя, Ваня!

Иван н время замолчал, переваривая услышанное.

— Теперь левее возьми! Нормальная дорожка, я проверял!

— А это что?

— Где?

— В зеркале! Дым какой-то. И огонь. И моя машина гореть перестала.

— А! Это ребята степь подожгли, чтобы твои бандеровцы ещё какое-то время не смогли сунуться к месту взрыва и разобраться, что это не ты взорвался! А твоя машина и не горела! Это была дымовая шашка, которую у тебя в кузове ещё в Порто-Франко заложили.

Я, наклонившись вперёд, тоже глянул в зеркало. Высохшая к середине сухого сезона саванна пылала славно! Ветер, дующий здесь со стороны моря, гнал огонь от дороги, так что на наш след бандерлоги не скоро обнаружат, даже дождавшись, когда на месте взорванного фургончика погаснет пламя. А пожар... Пожар дойдёт до русла ручейка, текущего всего в полутора километрах к северу, и погаснет сам. Зелень, бурно растущую у воды, ему не сжечь.

Иван матюкнулся.

— Так вы это ещё тогда планировали? И вообще: кто ты такой? Почему я должен тебе верить?

— Верить — потому что я жизнь тебе спас. Тебя бы просто грохнули, когда ты довёз бы этот груз. Кстати, запрещённый для ввоза на Новую Землю всем, кроме армий существующих анклавов. Потому так и охраняли в пути, как британскую королеву. Планировали мы не позволить боевикам 'УПА' получить эти контейнеры. И если бы не удалось захватить твою машину, то её бы просто взорвали. Извини, но вместе с тобой.

— Тоже ещё в Порто-Франко заложили? — хмуро пожевав губы, севшим голосов спросил 'старый'.

— Тоже. И не только взрывчатку. Как видишь, я тебе всё откровенно рассказываю... Ты ещё часа четыре выдержишь за рулём, или тебе подмена нужна будет?

— А что будет через четыре часа?

— Место, где твоё 'оборудование' разгрузим. Там и убедишься, что я не врал про ракеты.

— А потом?

— А потом наш человек отгонит твою машину куда-нибудь в саванну и взорвёт. Её стоимость тебе выплатят по здешним ценам, как за новую, пять тысяч, обещанные бандеровцами, тоже. Но уж извини: в Порто-Франко тебе возвращаться нельзя, придётся ехать в Протекторат Русской Армии, где тебя 'УПА' не достанет...

— За стоимость ракет мне что-то причитается?

— Слушай, не наглей! Если ты на сп*зженных изоляторах неплохо заработал, то в этом полностью твоя заслуга! А ракеты ты даже не крал. Никто их ни у кого покупать не будет: мы не на свой карман работает, а на государство.

— Это успокаивает, — вздохнул водитель. — То, что золотых гор не обещаете... Слушай, а сколько на самом деле стоит такой рейс, на который меня эти подрядили?

— Полторы-две тысячи, не больше, если с надбавкой за опасный груз...

Киев, 20.09.2011, вторник, 12:30

Не знаю почему, но этот диалог о деньгах и 'золотых горах' напомнил мне давнюю историю о том, насколько по-разному люди понимают, что такое 'нормальные деньги'.

Осенний политический сезон 2011 года начался бурно. И причиной тому стал законопроект, предусматривающий снижение социальных выплат ветеранам войны в Афганистане и 'чернобыльцам'. Украина едва-едва начала 'излечивать' последствия мирового экономического кризиса и премьерства Юлии Тимошенко, поэтому вице-премьер по экономике и министр социальной политики Сергей Тигипко избрал курс экономии на 'ненужных' социальных расходах. При этом размер выплат должен был не фиксироваться законом, а ежегодно определяться правительством, исходя из финансового положения государства. И соответствующий законопроект, внесённый на рассмотрение парламента, буквально 'поднял на уши' тех, чьи льготы и выплаты подлежали урезанию.

Разумеется, из-за спины протестных групп торчали уши оппозиционных 'регионалам' политических сил. Свою лепту в подзуживание населения страны внесли и 'юлькаши', и яценюковский 'Фронт перемен', и более мелкие националистические и неонацистские группировки. Но явно, под своими флагами, они на протесты не выходили, предпочитая плакать о судьбе обездоленного народа с высоких трибун.

В результате 20 сентября под стенами Верховной Рады собралась большая, несколько тысяч человек, толпа протестующих. Но, в отличие от прочих протестов, значительное число вышедших протестовать составили бывшие военные. Люди решительные, зачастую не обделённые физической силой. О том, кто был инициатором дальнейших событий, говорит лозунг, часто звучавший с трибуны мероприятия — 'Банду — геть!'. Именно он всегда звучал рефреном на митингах 'оранжевых', начиная с 2004 года. И когда, подзуживаемые провокаторами-политиками, они дошли до 'нужной кондиции', кто-то дал команду на штурм здания парламента. Но это точно были не руководители ветеранских организаций, которые пытались остановить штурм!

Невысокий, немногим более метра, заборчик из полированной 'нержавейки', которым была обнесена площадка перед входом в парламент, рухнул в течение нескольких секунд. Прорвав жидкую цепочку милиционеров, стоявших внутри ограждения, 'афганцы' понеслись к 'парадному' подъезду 'здания под куполом'. Входные двери успели заблокировать изнутри, но из них полетели стёкла.

В тот день я как раз находился в парламенте и наблюдал эту эпопею из окон второго этажа. Это была первая из попыток силового захвата парламента, которую мне довелось наблюдать, будучи внутри 'здания под куполом'.

Корреспондент 'неполживой' и 'рукопожатной' газеты 'Коммерсантъ' Валерий Кучерук стал автором вранья, мгновенно подхваченного не менее 'неполживыми' и 'рукопожатными' СМИ, подконтрольными оппозиции, а впоследствии поддержавшими неонацистский государственный переворот. Якобы депутаты 'регионалы' и коммунисты, сидевшие в парламентской курилке, с перепугу бросились срывать с себя депутатские значки. Увы, но корреспондент 'Коммерсанта' врал, как сивый мерин. Когда поступило известие о начале штурма, я сам находился в этой курилке, и могу свидетельствовать, что никакой паники не возникло. Оболгал Кучерук и коммуниста Спиридона Килинкарова, которого он привёл в пример, никогда принципиально не носившего депутатского значка ни до этого дня, ни после него. Мы с ним как раз беседовали в этот момент и вместе пошли на второй этаж, чтобы посмотреть на происходящее. Выдумал Кучерук и фразу бютовца Романа Забзалюка 'Поздно, это вам не поможет', спокойно курившего рядом и тоже пошедшего полюбопытствовать следом за нами.

Тем временем, руководителям ветеранских организаций худо-бедно удалось остудить эмоции своих соратников, а из парламента к митингующим вышел глава фракции ПР Александр Ефремов. Всегда спокойный и уравновешенный, он остался верен себе и в столь острой ситуации, когда в него летел мусор, монеты и сыпались оскорбления. Ефремов сообщил, что 'регионалы' готовы к обсуждению с протестующими возникших противоречий, созданию соответствующей рабочей группы и представительству 'афганцев' в ней. Пообещал он и пригласить к митингующим автора законопроекта Сергея Тигипко.

Разумеется, столь скандальной ситуацией не преминули воспользоваться и депутаты-оппозиционеры, тут же принявшиеся ещё больше подзуживать толпу. В частности, засветился перед 'афганцами' 'вротбравый' Олег Ляшко, гламурненько восхитившейся формой ветеранов и посланный за это на три известные буквы.

Верховная Рада не работала, её входы оставались заблокированы, даже несмотря на то, что представители митингующих ушли на переговоры с Тигипко в Кабмин. А всех присутствующих в 'здании под куполом' выпускали 'на свободу' через подземный переход, соединяющий зал заседаний с находящимся через улицу Грушевского комплексом зданий парламентских комитетов. Это был первый раз, когда я воспользовался этим обычно тщательно охраняемым фрагментом подземных ходов под правительственным кварталом украинской столицы. Первый, но не последний. Поскольку были после этого и другие штурмы, да и пару раз я просто внаглую, пользуясь своим солидным видом, дурил госохрану, чтобы пройти на работу к Ларисе. Впрочем, рассказ о тотальном пофигизме охраны украинского парламента и дырах, через которые мог проникнуть в комитеты Верховной Рады практически любой желающий, ещё впереди.

День закончился приглашением Тигипко протестующих собраться на следующее утро и обсудить их требования уже под Кабмином. А для меня фоторепортажем о небывалом в истории независимости Украины событии — штурме парламента.

На следующее утро я, разумеется, уже был под зданием правительства Украины, где собрались те же самые, усиленные 'активистами' оппозиционных партий. И стал свидетелем диалога министра соцполитики, вице-премьера по экономике, долларового миллиардера Сергея Леонидовича Тигипко, доказывавшего людям, многие из которых жили на пенсии и социальные пособия, что 1800 гривен (на тот момент — около 225 долларов) — это отличная зарплата, на которую можно достойно прожить.

Тигипко на тот момент не состоял в Партии регионов, но поскольку он с возглавляемой им партией 'Сильная Украина' выступал союзником 'регионалов', Янукович и предложил ему пост вице-премьера. Да только получилось всё, как и в предыдущий раз, в 2004 году, когда Тигипко возглавлял его избирательный штаб. Ситуация, хорошо описываемая фразой 'с такими друзьями и врагов не нужно', ведь инициатива вице-премьера по урезанию социальных выплат привела к участникам 'Евромайдана' многих из 'афганцев'.

После этого снос забора, ограждающего Верховную Раду, и штурм парламента стал 'национальной забавой' Украины. Только в 2011 году это случалось трижды. 3 ноября нескольким представителям 'Свободы' даже удалось ворваться внутрь здания, где их тут же заблокировали. Несмотря на то, что после самого первого штурма 'афганцев' 'игрушечный' заборчик снесли, а вместо него поставили новый, трёхметровый, ломали и его. А спустя ещё две недели депутат Андрей Парубий со товарищи покрасовался перед телекамерами, спилив пару секций и этого ограждения, добиваясь 'свободы перемещения для граждан Украины'.

Американская Конфедерация, окрестности Билокси, 02.08.30, вторник, 00:30

Да и было бы странно, если бы бандерлоги так легко распрощались с потерей 'Корнетов' и 'Стрел', каким-то образом полученных 'из-за ленточки'.

Как рассказывал наш человек, остававшийся в форте-заправке, 'конвойные' укрылись за зданием заправочного офиса и выглядывали, пока не рванула наша 'обманка'.

— Ну, всё! П*здец нам! Генерал Мыкола с нас шкуру спустит, когда узнает, что мы груз прое*али! — сел на землю командир конвоя.

— Да кто же знал, что эти раке... что в контейнере самовозгорание случится? Что, кстати, там могло загореться?

— А хрен его знает! Может, какие источники питания! Замкнуло что-нибудь от тряски, и вот...

— Там пожар начался! Степь горит. У этого лоха в баке почти тонна солярки была! И даже не подъедешь, чтобы посмотреть, что там уцелело после этого взрыва...

— Один контейнер точно должен уцелеть!

— С чего ты решил, Сокира!

— Контейнеров два, а взрыв один! Если бы и второй контейнер жахнул, то взрыв сдвоенный получился бы!

— Может, ещё рванёт? От пожара... Съездить бы, глянуть.

— Куда? Там трава пластает! Вон, уже на вершине холма пламя! Не хватало ещё машины спалить!

Высунулись они лишь после того, как пожар, дойдя до дорожного полотна, погас. И довольно быстро разобрались, что это была вовсе не фура. И тогда радиоэфир взорвался воплями. С полдороги в Билокси вызвали прикрытие, сопровождавшее конвой до форта-заправки, из города — всех оставшихся там боевиков, из Форта Ли подкрепление с требованием перехватить фуру Ивана, если она попадётся по дороге.

Администратор форта-заправки, после взрыва вызвавший из города полицию, потребовал, чтобы 'упашники', одетые в камуфляж без опознавательных знаков, оставались на месте до приезда полицейских. Но кто-о из бандерлогов сообразил, что у представителей властей Американской Конфедерации возникнет нездоровый интерес к тому, что именно перевозилось в машине Ивана, раз столь мощная охрана попряталась в ожидании этого взрыва. Дошло до стрельбы. Правда, в воздух, но и её было достаточно, чтобы прибывшая полиция заподозрила боевиков в противозаконных действиях и объявила их машины в розыск. Как, впрочем, и угнанный нами МАН, поскольку полицейские тоже определили, что взорвался отнюдь не тот грузовик, который описали свидетели.

Благодаря этой суете, мы выиграли около часа времени. А вскоре и вовсе, как это всегда случается в южных широтах, практически мгновенно наступила темнота.

На три машины, нагнавшие нас на просёлке, соединяющем дороги Билокси — Форт Ли и Форт Ли — Алабама-Сити, Иван отреагировал с нервно, но я успокоил его. А когда мы остановились на пару минут, чтобы 'сбегать в кустики', к нему подошёл и Сармат, ехавший в китайском внедорожнике местной сборки, разъяснивший, что нужно держаться за машиной, которая и приведёт нас в нужное место.

На ферме, куда мы держали путь, нас уже ждали. Ящики с противотанковыми ракетными комплексами 'Корнет' украинского производства быстро перетаскали в сарай, а вот с разгрузкой советских ПЗРК 'Стрела' пришлось повозиться: контейнеры были установлены вплотную друг к другу, и задний пришлось наполовину стянуть с кузова, чтобы можно было открыть контейнерные дверцы.

Иван, вымотавшийся после двадцати часов за рулём, молча наблюдал за разгрузкой 'производственного оборудования', наконец-то, окончательно поверив в то, что его 'развели'.

— Забери личные вещи из машины, — велел ему Сармат. — Только сильно не увлекайся: тебе же их на себе тащить, когда до места доберёшься.

— Это теперь тоже твоё, — передал я житомирскому 'дальнебою' брошенный 'экспедитором' автомат.

— Зачем мне два? У меня и свой есть.

— Продашь один в какой-нибудь оружейный магазин! Я бы посоветовал оставить как раз 'трофей', — кивнул я на 'сто третий' Калашников.

Бойцы 'Прокофьева' ломиками подтянули сдвинутый контейнер на прежнее место, за руль 'Мана' уселся новый водитель, и фура в сопровождении джипа двинулась в сторону трассы Форт Ли — Алабама-Сити.

— Вот тебе деньги за рейс, — протянул Деркулов Ивану пачку 'игральных карт', как иногда называли люди местные деньги. — За машину рассчитаются, когда приедешь в наш офис в ПРА. Вот адрес. А теперь дуй спать. Андрей, проводи человека в дом!

Джип вернулся только утром. МАН подорвали в какой-то ложбинке километрах в трёх от 'большака'. Но пары десятков килограммов тротила было явно недостаточно, чтобы даже при беглом осмотре не понять, что контейнеры до взрыва успели разгрузить, не говоря уже о том, чтобы изуродовать грузовик до неузнаваемости. Рано или поздно, останки фуры обнаружат. Если не бандерлоги, то кто-нибудь из местных жителей. А потом начнётся поиск следов пропавшего 'оборудования'...

На следующий день на ферму, недавно проданную за бесценок разорившимися предыдущими хозяевами, прибыла колонна из двух бронетранспортёров и четырёх тентованных Камазов-вездеходов. Все — с символикой Русской Армии на бортах. Не охранного предприятия, а конкретно армейские. Пассажиром в одном из грузовиков уехал и житомирец.

— Серёга, будешь в Порто-Франко, передай Гришке записку от меня, — при прощании протянул мне Иван сложенный вчетверо листок.

— Ты извини, но я прочитаю. Кое-что из того, что здесь случилось, ему лучше не знать.

— Ладно...

'Гриша, меня не теряй. Мне пришлось уехать в Россию. Продавай свой МАН, на нём тут ездить невозможно. И сразу с Софийкой и хлопцами уезжайте за мной. Доверяй Серёге, он меня из очень большой неприятности вытащил', — было написано на листке красивым, размашистым почерком, но с характерными для учившегося на Украине грамматическими ошибками.

— Спасибо на добром слове! — поблагодарил я, укладывая письмо в карман камуфляжной куртки. — А за тем, чтобы у Григория было всё нормально, я прослежу.

Как там у Экзюпери написано? Мы навсегда в ответе за тех, кого приручили?

Киев, 23 ноября 2008, воскресенье, 11:05

Монографию Елены Мазур и Николая Лативока '1932 — 1933 годы: голод в Европе и Америке; 1992 — 2009 годы: геноцид в Украине' я прочитал ещё до её издания, осенью 2008 года, в самый разгар 'голодоморной' пропагандистской истерии, затеянной Виктором Ющенко.

Жена тогдашнего президента Украины, урождённая американка Кэтрин-Клер Чумаченко, решила таким способом отыграться на критиках своей диссертации, на которой камня на камне не оставили серьёзные историки, обвинив Чумаченко в массовом передёргивании фактов и фальсификации данных. Естественно, Ющенко продавливал версию своей супруги, задействовав в этом 'институт национальной памяти' другого ловленного лжеца и фальсификатора, Владимира Вятровича.

На тот момент ещё были живы свидетели трагических событий 1932-33, и в обществе развернулась мощная полемика на эту тему. 27 ноября 2008 в информагентстве УНИАН я присутствовал на презентации книги 'Голод, голодомор, геноцид?' профессора из Западной Вирджинии Марка Таугера, отпечатанной издательством 'Довира'. Американский исследователь на основании статистических данных наглядно продемонстрировал, что к голоду привело сочетание массы неблагоприятных факторов, одним из которых был страшный неурожай. Например, средняя урожайность пшеницы, собранной в 1932 году на Украине, составила 4,7 центнера с гектара, а в некоторых областях — и вовсе 3,8 центнеров. Для сравнения: в 1970-е урожай в 40 центнеров с гектара на Украине считался невысоким, а многие хозяйства могли похвастаться и показателем 60 ц/га.

После презентации мне удалось и лично побеседовать с Марком. Причём, мы не просто 'потрепались', как читатель с автором, а я подсказал ему информацию, которую он не учёл в своей книге. Помимо того, что урожай 1932 года был катастрофически низким, огромное количество собранного зерна оказалось заражено грибком-спорыньей, вызывающим тяжелейшие расстройства центральной нервной системы человека и способным привести к смерти. Как позже выяснилось, лучшие показатели по сдаче незаражённого зерна были у Днепропетровской области, и достигали они всего чуть больше 65% урожая. То есть, при небывало низком сборе хлеба треть урожая была не просто непригодна, но и смертельно опасна.

Книга Мазур и Лативока содержала не менее сенсационную информацию о причинах этого неурожая. Авторы проанализировали данные всех 14 действовавших на тот момент метеостанций УССР и показали: весна 1932 года была невероятно холодной и дождливой. В апреле по всей Украине выпало 165% осадков, в мае — 141%, в июне — 186%. При этом в Харькове майская норма была превышена в 2,5 раза, в Кировограде — почти в 2,6 раза. В июне Чернигов получил 255% осадков, Сумы — 233%, Полтава — 227%, Винницкая область — 244%. При суммарных температурах в полтора-два раза ниже нормы. Из-за постоянно холода и влаги на ногах скота возникали незаживающие свищи, что привело к его массовой гибели.

Местные и центральные украинские газеты писали о катастрофических наводнениях по всей территории УССР: в Запорожье уровень воды в Днепре поднялась при половодье на 4 метра выше обычного, в Николаеве в Буге — на 11 метров. О катастрофических наводнениях в Винницкой и Одесской областях писала газета 'Коммунист' (11.04.32). Крошечная речушка Кайнара в райцентре Голованевск Кировоградской области разлилась настолько, что, кроме множества крестьянских домов, снесла две школы, посмывала посевы, погибло много скота. То же самое произошло в Бердичеве. В результате всего сев яровых первой на Украине завершила Одесская область только к 1 июля вместо обычных мая-июня.

Но холодом и дождями весны 1932 г. причуды погоды на Украине не закончились. С июля по всей республике установилась необычайные сушь и жара. В августе Харьковская область получила лишь 50% от нормы осадков, Николаевская — 22%, Кировоградская — 15%. В сентябре ситуация повторилась. Средние температуры во многих областях в разы превышали норму. Например, в Жмеринке — в 4,9 раза! По свидетельствам многих очевидцев, в некоторых районах за вторую половину лета не выпало ни одного дождя, с деревьев опали листья, выгорела трава, и чтобы сохранить хоть часть скота, приходилось гонять его в леса, расположенные за десятки километров. Всё, что не смыли наводнения, не высушила засуха, уничтожали пыльные бури и суховеи.

Помимо указанного, Лативок и Мазур на основании сообщений зарубежной прессы выяснили, что массовый голод поразил тогда не только Советскую Украину, но и практически всю Европу и даже США.

Страницы издававшейся в Нью-Йорке эмигрантской газеты 'Українські щоденні вісті' тех дней пестрят заголовками: '15.000 детей в Закарпатской Украине угрожает голодная смерть' (05.04.32), 'Голодная смерть господствует в сёлах Гуцульщины' (16.04.32), 'Голод в Западной Украине увеличивается' (май 1932), 'Чешские империалисты уничтожают голодом угнетённое население Закарпатской Украины' (19.04.32). Голодает Польша ('Страна виселиц, голода и самоубийств', УЩВ, 20.11.32), в апреле 1933 румынские, австрийские, венгерские информационные агентства сообщают о гибели от голода 120 тысяч детей в Румынии. В мае 1932 чешская жандармерия расстреливает поход на столицу голодающих рабочих. В ноябре того же года 6.000 голодных крестьян Каталонии громят помещичьи усадьбы в Испании. В 960-тысячном Будапеште венгерские газеты насчитывают 150 тысяч голодающих. 4 миллиона голодает в 1932 г. в Германии, особо отчаявшиеся громят склады и продуктовые магазины (УЩВ, 22.12.34). В октябре 1932 г. газета городка Денвер (США) 'Католик Реджистер' пишет: 'В течение прошедшего месяца за счёт средств города похоронено 27 человек, среди них 14 детей. Все они умерли от голода'. Всего же потери США от голода 1932 г., вызванного Великой Депрессией, оцениваются в 6-8 миллионов человек, и данные о них до сих пор засекречены. При этом правительство, по сообщениям американских, канадских и бразильских телеграфных агентств, пароходами топило в океане и вагонами сжигало в топках зерно, чтобы не допустить снижения цен на него. О подобных мерах 'защиты цен' в Чехословакии в разгар голода пишет Юлиус Фучик (журнал 'Творба', 25.08.32). Тоже, небось, 'клятые москали и коммуняки' это подстроили?

К очередному 'празднику голодомора' (увы, но так оно звучало из уст Ющенко), на Украине издали 'Всеукраинскую Книгу памяти', в которой местные власти на основании архивных данных собрали имена всех 'жертв голода' 1932-33 годов. Кавычки в моём тексте абсолютно уместны! Политолог Владимир Корнилов проанализировал эти данные, и оказалось, что 'жертвами голода' ющенковские холуи записывали абсолютно всех, кто скончался в эти годы. Корнилов приводил просто анекдотические записи из этого многотомного собрания, пестрящего записями, где причиной смерти указано 'умер от пьянства', 'попал под машину', 'убит молнией', 'забодал бык', 'упал с крыши', 'погиб в шахте' и т.п. Но даже таким способом составители 'Книги памяти' смогли набрать лишь менее 900 тысяч имён (точнее — 882,5 тысяч), а вовсе не 10 миллионов, как твердила националистическая пропаганда, не 7 миллионов и даже не 3-4 миллионов, как это утверждалось на ранних этапах 'голодоморной' пропагандистской кампании.

Ещё хуже обстояло дело с другим тезисом, о 'целенаправленном геноциде этнических украинцев'. Голод, действительно лютовавший и унёсший немало жизней, не разбирался в национальной принадлежности людей. От него страдали все этнические группы населения УССР: и украинцы, и русские, и греки, и болгары. Например, Корнилов привёл статистику: 'в списке 'жертв' из Бердянска указана национальность 1184 человек, из них 71% — этнические русские, 13% — украинцы, 16% — представители других этносов. Подобных примеров масса. Так какой же этнос пытались извести?'

Именно из-за этого тотально вранья Ющенко и его окружения все эти 'празднования' выглядели банальными политическими плясками на костях жертв голода.

Елена Анатольевна Мазур предложила нам принять участие в уличной акции на Майдане по развенчанию лжи Ющенко и его жены за несколько дней до 'юбилейного празднования', затеянного 'оранжевым' президентом. Планировалось выставить стенды с правдивыми данными о причинах и масштабах голода, вошедшими в её совместную с Николаем Лативоком книгу. А поскольку разрешение на подобное мероприятие получить вряд ли удалось бы, она пошла по 'запасному варианту'. Дело в том, что украинская уведомительная система проведения уличных акций позволяла зарегистрировать подачу заявки в Кабмине или мэрии буквально в день её проведения, и штампа о подаче заявки в эту инстанцию было достаточно, чтобы акция не считалась незаконной.

Не рассчитали мы одного: зная о том, что найдутся несогласные с 'официальной точкой зрения' на исторические события 75-летней давности, глава Секретариата президента Виктор Балога отдал распоряжение столичной милиции максимально жёстко подавлять любые выступления против запланированных Ющенко мероприятий.

Мы с Ларисой опоздали к началу акции: из-за традиционного воскресного перекрытия Крещатика пришлось изрядно покрутиться по окрестным улочкам, чтобы оставить машину поближе к Главпочтамту. Опоздали всего минут на десять, но этих десяти минут хватило, чтобы мы застали стенды разгромленными, плакаты и транспоранты изорванными, а саму Мазур с тремя её спутниками сидящей в автозаке. Ещё несколько человек, которых милиция посчитала 'неопасными', собирали эти обломки и обрывки.

Как рассказали эти люди, милиция действительно действовала очень жёстко. Саму Елену Анатольевну, бывшего народного депутата, забрасывали в автозак, как мешок картошки. Молодого активиста ЗУБРа Артура побили дубинками, а 70-летнего пенсионера Бадри проталкивали в двери 'будки' вверх ногами.

Сразу после нашего приезда машина для перевозки задержанных уехала. Как сообщила по телефону Мазур, их везли в Шевченковское УВД, расположенное в районе Лукьяновки, на улице Герцена. И мы отправились следом.

Пока я вёл машину, Лора 'висела на телефоне', вызванивая депутатов и политиков, чтобы вызволить незаконно арестованных. Но... воскресенье! Дозвониться удалось лишь до члена Политсовета Соцпартии Виля Николаевича Ромащенко и члена ЦК КПУ Георгия Владимировича Буйко. До второго — лишь из помещения Шевченковского райкома КПУ, расположенного в соседнем квартале со зданием УВД.

Прибывших в Управление внутренних дел депутатов, в нарушение законодательства, долго не хотели пропускать к задержанным. Причины на то были: как оказалось, в процессе 'погрузки' в автозак Бадри получил травму шейного отдела позвоночника: ударом по шее ему выбили позвонок. Но четыре часа до приезда депутата милиция отказывалась допускать к нему даже врача.

После двухчасовых переговоров с руководством УВД Буйко и Ромащенко сообщили: задержанных отпустят только вечером. Таково распоряжение Балоги в отношении всех, кто мог бы 'испортить праздничное настроение' Ющенко. Так что нам оставалось лишь ждать.

— Нормально всё у Мазур и её людей будет! — попытался успокоить нас Буйко. — Милиционеры сами понимают, что ерундой занимаются, но не могут переть против указания Балоги. Выпустят часа через два, когда весь этот официоз закончится. Можете домой ехать.

Успокоить нас, конечно, он успокоил, да только никуда мы не уехали, пока на крыльце УВД не показалась улыбающаяся Елена Анатольевна, седоусый Бадри с разорванной по шву штаниной и их более молодые спутники. А мои фотографии их на крыльце УВД и статья об этом беспределе вышли не только в газете ЗУБРа 'Зазубрина', но и вошли в финальную редакцию монографии Е.Мазур и Н.Лативока...

Американская Конфедерация, окрестности Билокси, 04.08.30, четверг, 16:25

В той командировке нам всё-таки пришлось пострелять.

Колонна уже к вечеру приедет в Алабама-Сити. А если не возникнет никаких проблем на границах Московского Протектората, то уже послезавтра доберётся до ППД, где и трофейные ракеты, и Иван будут в безопасности.

— А мы возвращаемся в Билокси! — скомандовал Сармат. — Пятнадцать минут на сборы пожитков, и по машинам.

Но через полчаса езды по просёлку, выводящему к трассе Билокси — Форт Ли нас остановила полиция.

— Господа, нужна ваша помощь, — обратился сержант к водителю Форда с логотипом компании 'Гейзер'. — Вон там, в развалинах, засели бандиты, которые два дня назад устроили взрыв и перестрелку возле форта-заправки 'Замок Джексона'. Мы вызвали подмогу, но они могут попытаться пойти на прорыв.

— О-кей! — кивнул Сармат, сидящий на переднем пассажирском сиденье, и скомандовал по рации по-русски. — Мужики, берём оружие и выгружаемся. Надо помочь полиции!

— Вы русские? — насторожился сержант.

— Да. А что такое?

— Там ваши соотечественники... Из той области России, которая называется 'Украина'.

— Тем более! — сообразив, кого имеет в виду коп, кивнул Глеб и пояснил. — Ни к чему, чтобы нашу родину позорили какие-то бандиты! У них транспорт есть?

— Два 'Хамви', один из который мы повредили из пулемёта, — кивнул полицейский на крупнокалиберный М2, установленный на крыше потрёпанного полицейского 'Дефендера', маячащего на склоне холма в километре южнее. — Во второй, кажется, тоже попадания были, но я не уверен. У них тоже минимум два пулемёта и личное автоматическое оружие, так что до подхода хотя бы одного броневика, соваться под пули бессмысленно. Наша задача продержаться всего лишь час и не дать им уйти вон к той роще кофейных деревьев.

Место для обороны у бандеровцев, сопровождавших ракеты, действительно было удобным: полуразвалившиеся каменные строения надёжно укрывали их от огня. Но если они сунутся по склону ближайшего холма или попытаются прорваться в какую-то другую сторону по открытому пространству, то их легко перестреляют полицейские. Единственный путь — проскочить к указанной рощице, а под её прикрытием уже уходить в соседнюю лощинку.

— Валить наглухо! — предупредил наших Сармат. — Чтобы никто не запел про контейнеры.

Мне Глеб приказал оставаться возле машин, и пока наши люди рассредоточивались, сержант попытался уговорить бандерлогов сдаться, обещая честное расследование и справедливый суд. А я нашёл на рации, установленной в 'Эксплорере', ещё одну волну, на которой те истерично требовали от других машин 'упашников', прочёсывающих саванну в поисках пропавшего груза ракет, немедленно прибыть на помощь.

— Они не сдадутся! — сообщил я сержанту. — Они тоже вызвали подмогу, и минимум один джип с их товарищами уже едет сюда.

Полицейский, расспросив меня о содержании переговоров, подумал и снова взялся за тангенту рации.

— Последний раз предлагаю сдаться! Через пятнадцать минут здесь будет бронеавтомобиль полицейских сил Американской Конфедерации со скорострельной пушкой, и мы пойдём в атаку.

А спустя пару минут из-за каменного сарая высунулся 'Хамви', прикрывая движущихся перебежками бандеровцев. Из-за холма снова выполз 'Дефендер', М2 которого успел дать всего одну очередь, и его стрелка тут же изрешетили огнём сразу двух пулемётов. Но очередь оказалась удачной. Двигатель 'Хамви' тут же запари́л, и бронеавтомобиль встал.

Откинулся и повис в люке пулемётчик 'хаммера', замолчал ПКМ, оставленный для прикрытия в развалинах. Через три-четыре минуты перестали раздаваться очереди со стороны тех, кто пытался достичь рощи.

— Сержант, прикрой, если что: мы пошли зачищать ферму, — прохрипел в карманной рации полицейского искажённый динамиком голос Глеба.

Ещё в первые дни моей работы у Сармата он меня поучал:

— Запомни: единственно правильный метод зачистки помещений — это когда в него первой входит граната, а следом ты.

Поэтому я ничуть не удивился разрывам, время от времени доносившимся со стороны развалин. Минут двадцать, и Глеб снова связался с сержантом.

— Всё чисто. Можете выдвигаться.

И лишь после этого из саванны послышался тяжёлый гул броневика, спешащего на помощь полицейским.

Итоги боя оказались удовлетворительными: одиннадцать укронацистов уничтожено (на недовольство сержанта тем, что ни одного из них не удалось взять живьём, Сармат развёл руки: так, мол, получилось), один убитый и один раненый полицейский. Двоих наших ребят тоже зацепило, но ранения оказались лёгкими.

— В России все гидрологи так профессионально воюют? — ехидно спросил сержант, кивнув на логотип 'Гейзера'.

— В России все мужчины служат в армии, — флегматично пожал плечами Деркулов. — Даже гидрологи. А некоторым при этом даже повоевать приходится, как мне.

— Чечня? — понимающе вскинул в голову полицейский, крепкий рыжеватый мужик лет тридцати пяти.

— Нет, ещё Афганистан...

Коп скорчил уважительную мину, и предложил схему делёжки трофеев. Обе повреждённые машины достаются полиции. Один пулемёт (с 'Хамви') тоже забирают 'конфедераты', а второй — мы. Прочее оружие, наличные деньги и вещи — в пропорции четыре к семи: семь частей нам, четыре копам. После того, как Глеб, в котором сержант безошибочно признал лидера, дал согласие, Деркулов попросил меня полить ему руки, чтобы смыть с них кровь. Заодно и помыл и свой нож.

— Прирезал кого-то?

— Нет, пальцы недостреленному 'экспедитору' отреза́л по фалангам. Наш, сука, харьковский оказался. Поэтому перед смертью у него всего-то три пальца короче стали: он меня вспомнил и относительно быстро понял, что я не остановлюсь, пока он не исповедуется. Зато, Серый, я теперь знаю, когда эти твари своё восстание начнут. Никак они не могут без привязки к памятным датам!

Киев, 9 мая 2009 года, суббота, 10:30

Памятные даты у всех разные. У кого-то это 14 октября или 28 апреля, которые, соответственно, считаются датами основания УПА и дивизии СС 'Галичина'. А у кого-то — 9 мая.

Ещё в 2005 году Ющенко попытался 'примирить' ветеранов Красной Армии и УПА во время празднования Дня Победы, усадив их за праздничный стол вместе. Да только ничего хорошего из этого не вышло: не желали победители фашизма мириться с теми, кто прислуживался гитлеровцам и стрелял красноармейцам в спины. Дело едва не дошло до потасовки между Победителями их предателями. После этого 'оранжевый' (как известно, оранжевый цвет — это самый светлый оттенок коричневого, символа фашизма) президент куда тщательнее отбирал тех, кого можно пригласить на празднования, проводимые под своей эгидой.

'Своеобразно' он праздновал и священный для многих украинцев и киевлян день 9 мая. Нет, он не запрещал его празднование, как это сделали нацисты, пришедшие к власти в феврале 2014 года, не подменял 'европейским' 'днём памяти и примирения'. Всё делалось куда мягче и ненавязчивее.

После того, как в последние дни марта 2008 года прилетевших в Киев Джорджа Буша и Кандолизу Райз встретила заполненная красными флагами центральная площадь украинской столицы, а темнокожая госсекретарь США из-за этого устроила истерику на Бухарестском саммите НАТО, Ющенко сделал соответствующие выводы. На 9 мая следующего года он потребовал от своих клевретов, чтобы на его торжественном прохождении по Крещатику по пути следования колонны руководителей Украины не было ни одного Знамени Победы, ни одного красного флага.

Разумеется, ветераны войны, которых он пригласил принять участие в шествии, категорически отказались от такого шантажа. Не все, к сожалению. Увы, но люди слабы на лесть. Даже если они много лет назад переломили хребет гитлеровской Германии. Пара десятков тех, кто прошёл вместе с сыном лагерного провокатора, 'приучившегося к хорошему кофе в немецком плену', нашлась. Кому-то Ющенко вручил за это орден, кому-то, как, например, председателю Всеукраинского Совета Ветеранов, присвоил очередное генеральское звание...

Ещё в конце 2006 года мы с Ларисой, оказавшись на Андреевском спуске, превращённом в этакий 'а-ля московский Арбат', среди продающихся картин, статуэток и прочего антиквариата, увидели старый советский флаг. Добротный, шёлковый, двустороннего шитья. На одной стороне его был вышит герб СССР, а на другой — портрет Ленина. У жены даже глаза загорелись, когда она увидела это знамя, и мы потратили чуть ли не последние 200 гривен, чтобы 'выкупить из плена' его. С тех пор едва ли не каждой массовой акции, если она как-то перекликалось с советскими памятными датами, я нёс на трёхметровой удочке-флагштоке самый настоящий советский флаг.

Скажите, разве можно было упустить случай и не нарушить строжайший запрет Ющенко на советскую символику?

Колонна формировалась в районе Бессарабской площади и должна была пройти до самого Майдана, на котором и планировалось проведение торжественного митинга, а потом — показательные выступления полка почётного караула. И весь центр Киева был наглухо перекрыт для движения автомобилей. Поэтому самой ближней точкой, куда я смог подъехать, оказалась арка под домом, через которую можно было пройти с улицы Лютеранской на Крещатик.

Ещё на подъездах к месту с нами по телефону связалась Анна Бахмач, подтвердившая: на сам Крещатик (точнее, к ограждениям, отделяющим тротуары от проезжей части) с красными знамёнами не пропускают. Так что своё знамя я нёс сквозь оцепления в непрозрачном пакете, спрятанном за пазуху. Прямо, мляха, как какой-то подпольщик в царские времена! Шучу, конечно! Увидев его у меня в руках, меня бы просто развернули назад, а подпольщика арестовали. Но аналогии такие действительно напрашивались.

А Крещатик действительно был исключительно жовто-блакытным. Указание Ющенко соблюдалось строжайшим образом. Даже коммунистов и ветеранов, традиционно собиравшихся под памятником Ленину в начале бульвара Шевченко, оттеснили с проезжей части Крещатика, и они теперь находились где-то далеко за спинами 'официальных лиц'.

Разложить складное удилище, надеть на него тяжёлый, килограмма полтора весом, флаг и примотать низ флага парой оборотов изоленты (чтобы не ёрзал по скользкому стеклопластику) — минутное дело. И не особо бросающееся в глаза, поскольку от снующих по толпе 'людей в штатском' меня надёжно прикрывают спины Ларисы и Ани Бахмач. И когда медленно ползущая колонна, возглавляемая Ющенко, поравнялась с ЦУМом, над толпой зевак поднялось единственное на весь Крещатик красное знамя!

Скандал получился знатным! Внимание участников шествия я привлечь сумел. И на фотографии, имеющейся в моём домашнем архиве, хорошо видно, что головы на советский флаг, выделяющийся ярким пятном на фоне сине-жёлтого цвета, повернули все. Кто-то, как некоторые ветераны, радостно, с аплодисментами. Кто-то, как Ющенко, Кэтрин-Клер Чумаченко и едущий в инвалидной коляске предатель Николай Мельниченко (незадолго до этого он перенёс инфаркт) — недовольно. А поскольку кругом была масса фото— и теле-объективов, кидаться ко мне и отбирать знамя у меня никто не стал: 'не кошерно' как-то для президента 'демократической' Украины это делать на виду у иностранных гостей и журналистов...

Разумеется, шли мы на Крещатик вовсе не ради хулиганской выходки, призванной подразнить Ющенко. Следом за 'официальной' колонной от памятника Ленину к музею Великой Отечественной войны должно было стартовать совсем другое шествие: ветеранов войны, не желающих идти вместе с гитлеровскими прислужниками и их детьми, а также детей, внуков и правнуков Победителей фашизма.

Эту колонну на Крещатик не пускали до тех пор, пока не закончился официоз, а Ющенко не укатил 'отрабатывать последующие номера программы'. А когда пустили, мы присоединились к этому шествию и прошли с ним по всему Крещатику и улицам Грушевского и Январского восстания до Могилы неизвестному солдату в парке Вечной Славы.

К музею пройти не удалось не только нам, но даже ветеранам: в тот день Ющенко открывал в нём всеукраинское позорище — экспозицию, посвящённую 'героям УПА'.

Порто-Франко, 06.08.30, суббота, 22:15

Несмотря на вечер (хоть на Новой Земле и многое по-другому, но разница часовых поясов тоже существует), Глеб из аэропорта направился в офис Прокофьева, а я рванул домой.

Ещё в Билокси, ожидая вылета в Порто-Франко, мы с ним хорошенько порылись в содержимом записных книжек и мобильных телефонов отстреленных на развалинах фермы бандерлогов. Составленная нами таблица имён и кличек боевиков кое-что уточняла в иерархии бандеровских структур Порто-Франко и других городов Новой Земли, а кое-какие фото 'побратимов' и вовсе были бесценными, поскольку позволяли оценить силы мятежников, с которыми уже скоро столкнётся Русская Армия.

Я же мчался домой не потому, что страстно соскучился по супруге. Среди сводок, поступивших в отделение 'Прокофьева' в Билокси за то время, пока мы возились с захваченными ракетами, было и то, что непосредственно касалось Ларисы. После приёма, проводившегося в представительстве Евросоюза, прямо возле служебной машины, было совершено нападение на постпреда ПРА и его заместительницу. Мустафин тяжело ранен, а оба нападающих убиты. О судьбе Лоры — ни слова! А поскольку в командировку мы уезжали без телефонов, у меня не было возможности позвонить ей даже из аэропорта.

Обе машины стояли во дворе арендуемого нами дома, а моя ненаглядная, отхлёбывая из бокала испанское вино местного производства, что-то строчила в ноутбуке на французском. Живая и, кажется, без следов ранений.

— Любимый, ты очень голодный? — с невинным лицом поинтересовалась ненаглядная, когда обнималки закончились, и мы убедились, что оба целёхоньки. — Тогда приготовь что-нибудь: пока тебе дома не было, я почти ничего не жрала. Я к твоему приезду даже твои любимые пельмени купила и готова их съесть. Они в морозилке. Только не забудь салат нарезать! А мне надо статью в 'Орлеанскую субботу' закончить...

В этом она вся! Работа — прежде всего. И не важно, что её героический муж, не только в очередной раз спасший Мир, но и целый день болтавшийся в небе, едва волочит ноги от усталости.

Жена у меня, правда, тоже героическая. И уже получила от представителей 'дипломатического корпуса' Порто-Франко прозвище 'Леди со шрамом' за отметину от оболочки пули на левой щеке, заработанную в бою неподалёку от Алабама-Сити.

'Дипломатический корпус' — именно так, в кавычках, поскольку дипломатов в полном смысле этих слов на Новой Земле не существует. Поскольку здесь ещё не существует ни соответствующих конвенций, ни системы международных правовых отношений. Всё — на отдельных двусторонних соглашениях между национальными анклавами, хозяйственных договорах и доброй воле здешних государств. Отсюда, например, и возникающие время от времени трения при пересечении конвоев 'Русской Армии' на границах Московского Протектората.

Статья, которую так бойко строчит Лариса, как раз о необходимости проведения Конференции по международному праву. На журналистском языке это называется 'поднять проблему'. Французский анклав Новой Земли весьма влиятелен в здешнем Евросоюзе, а поднять проблему именно во французской прессе политически правильно. Всё-таки и в Старом Мире французы считаются 'отцами дипломатии', и Лора в лице Франции получит мощного союзника в реализации её задумки создать систему международного права. Французский постоянный представитель уже пообещал ей самую горячую поддержку, когда они общались на том самом приёме. Да и не только он...

Лариса с Мустафиным по окончании мероприятия вышли на парковку, где топталась пара молодых людей. Неожиданно один из них выхватил пистолет и дважды выстрелил в Алексея, подошедшего к водительской двери. Второй тоже достал пистолет и готовился добить валящегося на асфальт представителя ПРА. На красивую полноватую женщину, сопровождающую 'дипломата', они особого внимания не обратили.

Недаром я ещё на Базе 'Россия' заставил супругу отрабатывать процесс стрельбы из подаренной ей на день рождения 'Курвы'. Секунда — и пистолет, не имеющий ни одной выступающей части и держащийся с внутренней стороны брюк на лёгкой клипсе, в её руках. Поскольку патрон, как всегда, в патроннике, а предохранителя у этой модели 'Торуса' нет, то ответный огонь она открыла немедленно, с бедра. Четыре выстрела из возможных шести, и оба нападающих лежат на асфальте: экспансивные пули имеют не только мощное останавливающее действие, но и, обычно, при попадании в туловище оставляют ранения, несовместимые с жизнью... Это я и учитывал, покупая своей супруге крошечную пластиковую 'игрушку'.

— В общем, пока ты где-то шлялся, я тут деньги зарабатывала, отстреливая бандеровцев! — гордая собой, объявила Лора. — Правда, из части премии пришлось выплатить штраф за скрытое ношение оружия.

— Пистолет хоть не изъяли?

— Не изъяли, хоть и предупредили, что в следующий раз обязательно изымут. Ну, а ты? Сколько заработал 'охотой за головами'?

— Представь себе, нисколько! Даже пострелять в этот раз Сармат мне не разрешил, — рассказал я любимой историю про засевших в развалинах фермы боевиков.

Оказалось, что я соврал, говоря про то, что съездил в командировку без прибыли для семейного бюджета. Сармат, когда я, как и договаривались, в воскресенье явился на работу, шлёпнул передо мной на стол пачку купюр в сто экю, обтянутую бумажной ленточкой с символикой Банка Ордена.

— Ого! — удивился я.

— Ракеты до ППД добрались, и это — 'большое спасибо' от руководства ПРА за вклад в материально-техническое обеспечение Русской Армии. Будет и премия от Тунгуса за операцию по захвату этого оружия. И ещё тебе информация для размышления: в национальных анклавах началось свёртывание тренировочных баз 'УПА'. Нацюки начали движение на запад.

— Значит, не соврал 'экспедитор' про дату начала!

— Перед смертью не врут. Тем более, когда тебе пальцы отрезают по кусочкам. Жаль, времени было мало: он бы мне рассказал вообще всё, что знал!

— 'Конфедераты' ничего не заподозрили, когда его увидели без пальцев?

— Сержант, конечно, на дурака не похож. Может, что-то и заподозрил. Но, во-первых, укронацики и в Американской Конфедерации очень наследили, а во-вторых, 'экспедитору' пальцы могло и осколком гранаты так чисто срезать. Видел я такие случаи... А вообще Баленко нас с тобой очень хвалил за то, что чисто сработали.

— Неужели? — засмеялся я. — Неужто нам даже не за что было п*здюлину отвесить?

— Обижаешь, Серёжа! Наша с тобой жизнь такая, что без п*здюлей — как без пряников! Но раз ты сам о них вспомнил, то я готов тебе их выписать прямо сейчас!

Вот такой он, Глеб Деркулов! Даже если всё хорошо сделано, всё равно найдёт какие-нибудь недостатки, за которые повозит мордой по столу. Обижаться на него за это бесполезно и глупо: это не из врождённой вредности, а исключительно ради пользы дела.

К житомирцу Грише он меня отпустил без разговоров, но только в конце дня, когда я дописал свой отчёт об операции, ознакомился со сводками разведданных, накопившихся за время нашего отсутствия, и накропал на их основе аналитическую записку.

Встретила меня по указанному Иваном адресу молодая женщина из категории 'гарна девка-веселуха': живая, с различимой, несмотря на умеренную полноту, талией и необъятным бюстом, размеры которого показывают не ладонями, а согнутыми локтями. Чернобровая, кареглазая, с румяным круглым лицом.

— Гришка через пивгодыны будеть, — улыбаясь, человеку, обратившемуся к ней на знакомом языке, ответила она на кондовом малоросском суржике, смеси украинского и русского. — Через полчаса. Он в Нимеччину ездил, щас пыво на якой-тось склад разгружаеть! Тэлэфонував, щоб я борщ разогрила. Заходьте! Почекайте его у хате! Борщ будете йисты? З вэршками! Як це по-русски? Со сметаной!

— Да вы, Софья, не напрягайтесь, я на Украине восемь лет жил, украинську мову добре розумию, тильки розмовляю погано. Так что давайте так: я буду по-русски говорить, а вы — как вам удобнее: я пойму хоть по-русски, хоть по-украински.

— А вы откель мэ́нэ знаете?

— Григорий говорил, что вас ждёт, когда мы с ним на Базе переселенцев познакомились. Я ему весточку от его дяди Ивана привёз, — похлопал я по карману камуфляжа, где лежала записка.

— Давно его бачилы? Гришка гово́рыть, шо вин через тыжень должен вернуться. Або дний через десять.

— Четыре дня назад. Но не вернётся он пока в Порто-Франко. Пожалуй, это вам придётся к нему ехать...

— Щось страпылось? — обеспокоилась Софья. — Случилось что-то?

— Была у него большая неприятность, но сейчас, как мне сообщили, всё уже в порядке. Жив, здоров... О, кажется, Григорий едет! — кивнул я в сторону фуры, медленно крадущейся по улице. — Давайте, чтобы не повторяться, я вам позже расскажу, вместе с Гришей.

'Молодой' дважды внимательно прочитал записку дяди, тоже поинтересовался, всё ли у него в порядке. И я рассказал (с определёнными купюрами, конечно) историю путешествия Ивана.

— В Порто-Франко ему теперь появляться нельзя, его искать будут. Так что и к вам могут наведаться. Отвечайте, что ничего не знаете, из рейса он ещё не вернулся, вестей никаких не подавал. А ты, Григорий, действительно, продавай машину, и готовьтесь к переезду в Протекторат Русской Армии.

— То, что машину придётся продать, я сам понял. Не те здесь дороги, чтобы на такой по ним мотаться. Сегодня, например, уже амортизатор потёк. Да только как-то снова в Советский Союз попасть не хочется. Мы всё-таки к свободе уже привычные...

И тут Софийка изобразила иллюстрацию к анекдоту 'мне наплевать, на каком глазу у тебя тюбетейка': руки в бока, голова вскинута...

— Ах, тебе в Радянский Союз не хочется? Свободы захотел? И много тебе эта свобода украинская дала? Бардак это, а не свобода! А тут что мы делать будем? Ты хоть что-то по-немецки и по-английски соображаешь, а я даже на базар сходить не могу! Ладно, если Петька чуть-чуть по-местному балакать научится, пока до школьного возраста дорастёт, а Антошку мы даже в школу не можем отдать! — показала она на мальчиков лет пяти и семи, играющих в соседней комнате. — Я так поняла, что дядька Иван, сам того не зная, очень бандерам насолил. А если они начнут его искать так, как у нас в сёлах в сороковые годы искали? Бабка моя малая была тогда, но до сих пор плачет, когда вспоминает!

— Так то когда было?! — попытался ерепениться Григорий. — От тех зверей и косточек уже не осталось!

— И похлеще творят, чем их деды-прадеды! — возразил я и рассказал про пленников баз во Франции и Конфедерации. — Это тебе, Гриша, не 'кремлёвская пропаганда', как вам подобные случаи по телевизору называли. Это то, что я своими глазами видел и в здешней прессе читал!

Гришка притих, а Софийка, перестав ахать, попросила:

— Ты, говоришь, вы с жинкой ездили в здешнюю Россию. Как там людям-то живётся?

Рассказал про Демидовск, про ППД, про Солнцегорск. Про гостиницу 'Прохлада', про частную станцию техобслуживания, где мне заодно блок управления двигателем протестировали, про нашу поездку на базу отдыха на водохранилище. Про курорты на Диких островах, открытые кубинцами. Про социальные льготы переселенцам, решившим открыть собственное дело...

— А украинцев там много? — поинтересовался водила.

— А сам-то как думаешь? Раз уж порошенковские пропагандисты признают, что с Украины 12 миллионов человек выехало только за последние три года, то подумай, сколько их здесь оказалось.

— Да не бреши! Откуда ты взял про 12 миллионов?

— Тараса Березовца по телевизору видел? Вот он и писал про эти миллионы. И раскладку давал, сколько уехало в Европу, сколько в Россию, сколько в Штаты, а сколько — неизвестно куда!

— Не слушай его, Сергей! Поедет он! Как миленький у меня поедет! — вынесла приговор 'гарна девка'.

Верю! Охотно верю! Если украинская женщина чем-то недовольна, она горы свернёт, чтобы стало так, как она хочет!

Украина, 2006-2016 гг.

Украинские женщины — это, конечно, нечто! В том числе и в политике. А кто является воплощением украинской женщины в политике? Вот именно!

Мало кто уже помнит, что Юлия Тимошенко в политику вошла 'по вине' самого известного украинского коррупционера, бывшего премьер-министра Павла Лазаренко. Благодаря их очень давним бизнес-связям, уходящим во времена, когда Юля 'оседлала' газовые потоки из России. Ей даже в те времена прозвище дали — 'Газовая принцесса'.

Днепропетровская дворовая девочка Юля Григян, дочка диспетчера таксопарка, с её слов, 'случайно' позвонила своему будущему мужу, сыну высокопоставленного чиновника областной администрации. А когда в СССР разрешили частное предпринимательство, ей 'пошла карта': тесть, заведовавший областным кинопрокатом, помог открыть видеосалон, потом — молодёжный центр (коммерческое молодёжное предприятие под эгидой обкома комсомола, где в то время работал некто Александр Турчинов). Через три года они с мужем возглавили корпорацию 'Украинский бензин'. Но особенно 'попёрло' Юле, когда первым вице-премьером (а затем и премьером) стал её давний бизнес-партнёр Лазаренко. Возглавляемая ею корпорация 'Единые энергосистемы Украины' стала почти монопольным поставщиком энергоносителей на Украину и оставалась таковой вплоть до отставки Лазаренко.

О коррупционных делах этой парочки можно рассказывать долго. Уголовные дела против Тимошенко возбуждались не единожды и на Украине, и в России, и в США. Некоторые не закрыты и по сей день. Но, уйдя в политику и удачно 'продавая себя' (точнее — национальные интересы страны), она обеспечила себе неприкосновенность. Так было с американским правосудием, когда за поддержку ставленника США Виктора Ющенко в 2004 году Вашингтон дал команду не трогать соучастницу многих афер Лазаренко, сидящего в американской тюрьме. Так было после заключения крайне выгодного для России газового контракта после очередной 'российско-украинской газовой войны'.

А вот нары на Украине Юле пару раз таки удалось погреть. Первый раз её арестовали во времена Кучмы, но ненадолго, а второй — уже при Януковиче. Правда, её заключение больше походило на санаторный отдых: камера 'люкс' в виде полноценной двухкомнатной квартиры, забитый деликатесами холодильник, сокамерницы, коих Тимошенко непременно пыталась превратить в служанок, постоянные визиты соратников и зарубежных политиков...

Следует отметить, что эта крошечная женщина обладала фантастической харизмой, под обаяние которой непременно попадали окружающие. И просто нечеловеческой работоспособностью. Она реально жила на работе в свою бытность премьером! И хотя многие объясняли её работоспособность пристрастием к кокаину (Тарас Черновол, с которым мы приятельствовали в мою бытность парламентским корреспондентом, рассказывал, как собственными глазами видел её, принимающую очередную 'дозу'), но факт остаётся фактом: очень часто можно было застать Тимошенко в собственно кабинете Кабмина и в 12 ночи, и в 2, и в 3 часа...

Чего я категорически не приемлю в Тимошенко — это её патологическую ненависть к русским и русскоязычному населению Украины. Это ей принадлежат слова, произнесённые с майданной сцены в 2004 году: 'Донбасс надо огородить колючей проволокой и залить напалмом'. А после начала карательной операции на Востоке Украины она орала по телефону Нестору Шуфричу 'Русских надо расстреливать из атомного оружия' и требовала их поголовного истребления. Теперь она — одна из ярых представительниц 'партии войны', настаивающей на подавление Донбасса исключительно военными методами.

Несмотря на то, что к 'оранжевой революции' Юлия Владимировна была уже далеко не новичком в политике, но участие в Майдане сделало её буквально всемирно знаменитой. Хотя, как считают многие украинские политологи, если бы она не поддержала Ющенко, а сама вступила в президентскую гонку, то имела все шансы победить и его, и Януковича. Не исключаю, что не сделала она этого шага по единственной причине: Штатам на 'украинском престоле' нужен был абсолютно управляемый Ющенко, а не своенравная Тимошенко, и ей просто 'ненавязчиво' объяснили дальнейшую судьбу соучастницы коррупционных деяний Лазаренко.

Похожая ситуация повторилась и в 2014 году, когда только что вышедшая из Качановской колонии 'невинно осуждённая' объявила о своих президентских амбициях. Только вместо Ющенко Штатам нужен был плотно сидящий у них на крючке Порошенко. После встреч с американскими чиновниками Юля резко сократила активность своей избирательной кампании, хотя в 2010 году, когда она не на жизнь, а насмерть, сражалась с Януковичем, пожалуй, не было ни одного более или менее крупного города, где она бы не выступила на предвыборном митинге. Несмотря на время суток, погоду, состояние здоровья, количество уже проведённых в тот день митингов...

Кто-то может возразить, ссылаясь на то, что плачевный результат её избирательной кампании 2014 года продиктован долгим пребыванием вне информационного поля, бегством соратников, происками заменившего Тимошенко на посту лидера партии 'Батькивщина' Арсения Яценюка. Да только эти заявления — 'в пользу бедных'. Информационно-пропагандистская кампания по поддержке Юли всё время пребывания её за решёткой была не просто мощной, она была оголтелой. Да, Яценюк действительно подмял под себя руководство партией, поменяв массу партфункционеров своими кадрами. Но апеллировала-то Тимошенко не к партаппарату, а к своим поклонникам. Да, сбежал от неё 'серый кардинал' 'Батькивщины' и БЮТ Александр Турчинов, но его никогда на Украине не любили, он никогда не пользовался даже десятой долей поддержки, которой могла похвастаться 'дама с косой'.

Это изменение имиджа Тимошенко перед 'оранжевой революцией', собственно, и повлияло на настроения сторонников Майдана. Обесцветив волосы и заплетя их 'караваем', Юля в мгновение ока превратилась из серой мышки в красавицу, которую было не стыдно выставить рядом со смазливой, слащавой (разумеется, до 'отравления') физиономией Ющенко. А тысячи жительниц Украины предпенсионного и раннепенсионного возраста стали объяснять свою поддержку Тимошенко фразой: 'Вона ж така красыва!'

И это не шутка! Так оно было на самом деле! 'Ядерный' (от слова 'ядро') электорат Тимошенко после 2004 года составляли именно немолодые женщины, преимущественно из сельской местности, ни черта не соображающие в политике, но 'ведущиеся' исключительно на внешние данные своей 'богини'. Про 'богиню' — тоже не шутка! Так её прямо называли эти 'активистки', готовые в клочья порвать любого, осмелившегося выступить против 'нашей Юлечки'.

Ещё в 2006 году, впервые увидев уличные политические баталии 'коалициады' под Верховной Радой, я обратил внимание на то, что сближение митингующих из противоборствующих сил непременно заканчивались потасовками, когда рядом с 'регионалами' или коммунистами оказывалась колонна БЮТ. Причём, инициаторами потасовки обязательно выступали именно 'ядерные' сторонницы Тимошенко. Ни с ющенковским НУНС, ни националистическими и неонацистскими группировками такого почти не происходило, а с 'юлькашами' — практически всегда. Точнее, с 'юлькашками'.

Если говорить о других украинских 'политикессах', то, увы, следует отметить, что подобное притягивает подобное. Если дама-политик отличалась склочностью, то со временем она непременно оказывалась в БЮТ. Единственное исключение, пожалуй Наталья Витренко, которая вообще ни с кем, кроме своего 'верного оруженосца' Владимира Марченко, ужиться не в состоянии.

Красивая, но весьма скандально известная Наталья Королевская начинала депутатскую карьеру именно в БЮТ. И лишь конфликт с Турчиновым и Андреем Кожемякиным вытолкнул её в недолго продлившееся 'самостоятельное плавание'. Закончившееся очень быстрым присоединением к 'регионалам' и, впоследствии, к обломкам ПР, известным ныне как 'Оппозиционный блок'.

Весьма экспансивная соратница Сергея Тигипко Александра Кужель, которой злые языки за эмоциональную нестабильность прилепили кличку 'Шурочка-дурочка', обиженная 'необоснованным политическим преследованием Юлии Тимошенко', сбегает из фракции ПР и становится депутатом от БЮТ.

Инна Богословская, ставшая образцом 'черноротости' украинских дам-политиков и даже прославившаяся в этом амплуа в качестве героини сатирического телесериала об украинских политиках 'Недоторкані' ('Неприкосновенные' или, учитывая игру смыслов этого украинского слова, 'Неприкасаемые'), открыто к БЮТ не примыкала. Мало того, была одним из основных критиков Тимошенко, но активно выступала за 'Евромайдан' и участвовала в провокациях, приведших к неонацистскому госперевороту, благодаря чему фактически выступила союзницей сторонников Юли. Именно она за два часа до начала провокации на Майдане в ночь на 30 ноября 2013 года объявила о том, что 'там детей бьют', едва не 'спалив' задумку провокаторов и став автором мема 'они же дети'.

Вот такие они, украинские женщины в политике...

Порто-Франко, 10.08.30, среда, 08:35

Замена амортизатора влетела житомирцу в круглую сумму: эту запчасть на Новой Земле ещё не производят, а шоссейные грузовики — большая редкость, чтобы её можно было купить на 'разборке'. Но покупатель из Германии нашёлся быстро, как раз тот самый пивзавод, с которого он вёз пиво в день моего знакомства с остальными членами семьи Титаренок. В тот же день на Григория вышли и нацюки, расспрашивавшие про Ивана под предлогом возникшего желания нанять того на новый выгодный рейс, и он вовсе притих. Хотел, было, оттянуть время отъезда, ссылаясь на то, что аренда дома у них оплачена на месяц вперёд, и он не хочет терять деньги.

— Не жлобись! Боишься потерять какой-то десяток экю, а из-за этого можешь жизнь потерять! Чтобы послезавтра вас в городе не было! Понял?

— А что ты командуешь?

— Знаю больше, чем тебе знать положено, вот и командую! — отрезал я. — И раз пообещал Ивану о вас позаботиться, пытаюсь сдержать своё слово. Хватит препираться! Фаркоп у твоего 'Равлика' есть. Сейчас едешь покупать прицеп к нему, завтра запасаетесь продуктами, которые на жаре за неделю не испортятся, и вещами, необходимыми для длительной поездки, а послезавтра с утра отправляется конвой Русской Армии в Демидовск. С ним вы и едете! И не крути! Не уедете с ним, я за твою жизнь и жизнь твоей семьи гроша ломаного не дам.

Анализ сводок из разных национальных анклавов показывал, что на юг Московского Протектората и Американской Конфедерации, а также на северо-запад Техаса стягивается до двух с половиной тысяч украинских боевиков. Очень оживились радикалы в местах компактного проживания эстонцев, латышей, литовцев. В Техас с севера резко потянулись хорошо вооружённые группы 'латиносов', к которым там относились традиционно недоброжелательно, помня о годах, когда 'Угол' был постоянным источником смертельной опасности, но эти 'туристы' практически не занимались ничем противозаконным, зато приносили доход владельцам заправок и придорожных кафе.

В Билокси и Новую Одессу началось 'паломничество' других туристов, из Великого Исламского Халифата, вдруг вспомнивших, что Иисус Христос — ещё и мусульманский пророк Иса, и решивших отпраздновать его рождество по католическому религиозному календарю. Подобной же 'любовью' 'великому еврею, ставшему основателем крупнейшей мировой религии', прониклись даже несколько десятков радикалов из Нового Израиля. Преимущественно — выходцев из бывшего СССР.

А говорят, что чудес не бывает!

Под носом этой группировки я и хотел протолкнуть Титаренко с семьёй до того, как всё заведётся. Пара дней позже, и они попадут под самый замес, которые неизвестно, когда закончится. А там — мокрый сезон, во время которого, как я уже знал, никакого сообщения с ПРА ни по Северной дороге, ни по Южной не будет.

Зная характер Григория, я для верности переговорил ещё и с Софийкой, а наутро, проконтролировав, что она додавила своего благоверного, и сборы к завтрашнему отъезду идут полным ходом, двинулся на работу. Это с Титаренками я был в полной уверенности, а без них меня мучили сомнения.

— Тот 'экспедитор' тебе наврать про время начала не мог? — обеспокоенно спросил я Сармата, вручая ему очередную аналитическую записку для Баленко.

— Вряд ли он соврал... Конечно, полностью знать планы 'генерала Мыколы' он не мог, но, как видишь, все силы стягиваются именно указанной дате. Не забывай про то, что одно дело — стянуть силы, и совсем другое — наладить между ними взаимодействие. Тем более, на таком большом пространстве.

— Наши-то хоть готовятся?

— А как же! Уже объявили о двухнедельных учебных сборах резервистов, проводят учения по взаимодействию авиации и бронетехники в окрестностях Берегового. Тем более, и повод есть: радиоразведка доложила о многократном росте числа радиопереговоров в приграничных районах Ичкерии.

— И оттуда тоже?

— Ага!

— А Москву предупредили?

Глеб тяжело вздохнул.

— Предупредили, конечно. Да ты же знаешь, насколько там мощное хохлячье лобби. В Москве эта грёбанная 'Верховная Рада' митинги проводит против 'милитаристских провокаций Демидовска близ южного участка линии разграничения с территорией, оккупированной бандитско-военной кликой'.

— Ну да! — усмехнулся я. — 'Территория, подконтрольная российско-оккупационным агрессорам', как в Киеве теперь называют ДНР и ЛНР.

— Как, как? — заржал Деркулов. — 'Российско-оккупационный агрессор'? Охренеть можно! Это серьёзно? Они действительно такое несут? Сколько же 'косяков' нужно было выкурить, чтобы такой термин придумать?

Много, Глеб! Много!

— Поржали — и хватит! — вдруг перешёл на серьёзный тон Сармат. — Я так понимаю, что завтра вы с Лорочкой весь день по предрождественским дипломатическим приёмам бегаете?

— Для этого я у тебя отпрашивался на два дня: завтра приём, послезавтра — прийти в себя после него.

— Полдня!

— Что 'полдня'?

— Хватит тебе и полдня, чтобы оклематься! А с обеда — чтобы, как штык, был в офисе 'Прокофьева'.

— Так мне же Тунгус запретил там появляться!

— Серёга, война на носу! С началом которой всем всё пофигу будет! Бандерлогов и сейчас уже в городе почти не осталось, а через пару дней и вообще практически никого не будет: они в последние дни прибывающих на Базу 'Россия' прямиком гонят на запад, так что опасаться, того, что кто-то тебя засечёт, больше нет смысла. И вообще будь готов в любой момент сорваться и улететь в ППД.

В общем-то, логично. То, что Гиви и Тунгуса уже нет в Порто-Франко, я знал. А с началом боевых действий резко сократится поток информации из отрезанной войной части Новой Земли. С другой стороны, в отражении ударов по ПРА будет задействована часть подразделений 'Прокофьева', а остальные я бы задействовал для ударов по тылам врага. И для этого понадобится анализ складывающейся обстановки.

— Не считай себя самым умным, Сергей! — оборвал мои рассуждения Сармат. — Да, исходя из имеющихся у нас данных, ты неплохой прогноз начального этапа войны подготовил. Говорят, примерно к таким же выводам пришли и армейские. Только ты сделал бо́льший упор на то, какими методами нацюки будут устанавливать свою власть, а они — какими силами и средствами. Но как всё пойдёт на самом деле, никто не знает. И может случиться так, что там любой штык, любой ствол станет на вес золота! Не говоря уже о такой башке, как твоя. Будь готов, в общем!

— Всегда готов! — изобразил я пионерский салют, да только от этой шутки грустно как-то стало.

Миасс-Ялта, апрель-декабрь 2014 года

Летом 2014 года, по данным ФМС России, с Украины, в первую очередь, из Донбасса, перебралось около миллиона беженцев. Подавляющее большинство их сконцентрировалось в южных регионах РФ, в первую очередь — в Белгородской, Курской, Орловской, Ростовской, Воронежской областях и Крыму.

Контингент, конечно, был самый разный. Кому-то пришлось бежать в буквальном смысле слова, 'в чём стояли', другие, как мы с Ларисой, успели собраться и уехать более или менее 'беспроблемно'. Кто-то ехал и шёл пешком в Россию, чтобы пересидеть 'горячую фазу' войны, кто-то уезжал насовсем, бросив имущество или потеряв его во время обстрелов артиллерией украинских карателей.

Елена Самойленко пешком выводила в город Донецк Ростовской области мужа, только-только перенёсшего тяжёлую операцию, по заминированным карателям полям под непрерывными обстрелами. Нацисты обстреливали из миномётов и стрелкового оружия не только машины и автобусы, везущие беженцев с женщинами и детьми к российской границе, но и отдельных людей. Именно к тому периоду, когда Елена выбиралась в Донецк, относятся страшные видеокадры из автобуса с детьми, которых, несмотря на полученную при обстреле рану, пока мог, вёз водитель-доброволец.

Сколько людей, с которыми пробирались Елена с мужем, погибло от пуль и подорвалось на минах, сколько им по пути попалось сожжённых, расстрелянных машин, она не любит вспоминать. Ямы, образовавшиеся при взрывах миномётных мин, водители пролетали, не сбавляя скорости. Сгоревшие машины просто сталкивали с дороги, трупы в полях никто не собирал, опасаясь подорваться на установленных карателями минах. Но Елена выбралась сама и вывела больного мужа в российский городок, который несколько раз 'по ошибке' обстреливали нацисты.

Киевлянин Дмитрий Жуков, боец отряда Стрелкова, который украинская пропаганда выдаёт за 'российский спецназ', бывший комендант села Семёновка, ставшего ареной ожесточённых боёв при обороне Славянска, чудом выбрался на Российскую территорию. Уже после ухода Гиркина из Славянска Дима был тяжело ранен в ногу, его погрузили в 'уазик' и повезли на восток.

Летом 2014 ещё не существовало сплошной линии фронта, а территория Донбасса представляла собой 'слоёный пирог' из чередующихся между собой кусков, занятых то ополченцами, то карателями. Санитарной машине, в которой, кроме лежащего на носилках Жукова, его жены и пары бойцов, удалось проскочить между позициями карателей по дорожке, проходящей посредине кукурузного поля. Как и гитлеровцы в годы Великой Отечественной, украинские нацисты с огромным удовольствием расстреливают санитарные машины с нанесёнными на них отличительными знаками, о чём говорят регулярные сводки с Донбасса: открывают огонь из автоматов и пулемётов, начинают миномётный огонь, бьют по ним из гранатомётов.

Семья Шелковых (фамилия изменена) из Мариуполя была вынуждена выехать в Россию после майских событий 2014 года. Вначале они едва не стали жертвами расстрела карателями из 'Азова' людей, празднующих День Победы, а через несколько дней, во время захвата города нацистами, по Сергею, вышедшему утром на балкон, открыли огонь 'освободители'. Именно в Мариуполе, где 'азовцы' и примкнувший к ним 'в рот бравший' депутат Олег Ляшко заживо сожгли милиционеров, отказавшихся стрелять в горожан, установился наиболее жестокий террор против жителей 'освобождённого' города. Люди, чем-то не понравившиеся 'навозцам', стали пропадать, а потом их трупы со следами нечеловеческих пыток находили где-нибудь в лесополосах и оврагах.

Вот лишь одно из свидетельств 'художеств' 'освободителей':

'Мариупольский [аэропорт]. Оттуда самолёты уже не летают. Там теперь концлагерь. Они его сами так называют — 'концлагерь'. И смеются. Причём, пленных я там не видела. Только такие же, как я — простые мирные жители. Много. Очень много. Хотя пленных туда тоже привозят — мне рассказывали. Они его переоборудовали под это дело. Там целая инфраструктура пыток. Например, они привезли туда какие-то морозильные камеры, в которых то ли -16, то ли -18... Они постоянно туда людей сажают. Кого насмерть замораживают. Над кем просто издеваются... Это их любимый аттракцион — морозить людей в этих камерах... Но убивают там каждый день... Мы слышали, как они расстреливают...

Со мной сидела полусумасшедшая женщина с одного из сёл возле Мариуполя, которую насиловали при её детях. Причём, специально заставляли детей смотреть. Их у неё трое было. Куда её дети потом пропали — она не знала. Это тоже был 'Азов'. Просто зашли в дом. Просто насиловали. Просто детей смотреть заставляли. А её потом бросили на аэропорт.

Это, кстати, не самое страшное место. Есть хуже. Например, женская зона Мариуполя. Там за полгода не осталось ни одной молодой или сколько-нибудь красивой зэчки. Вроде бы, записывают их в беглые'.

И Шелковы, сев в старенькую машину, уехали в далёкий Екатеринбург.

Мы с Лорой относились к другой категории беженцев, к 'политическим'. И поток таких, как мы, не иссякает по сей день. 60-летний львовянин Вячеслав Енбаев, родившийся в Копейске, городе спутнике Челябинска, остался на Украине после увольнения из армии. Работал в коммерческих структурах, был помощником депутата на общественных началах. В первой половине 2014 по доносу попал в тюрьму СБУ, но поскольку никаких доказательств 'причастности к терроризму', как теперь характеризуют симпатии к России, новоявленным гестаповцам доказать не удалось, его выпустили под подписку о невыезде. Но 'доброжелатели' не унимались, и, получив предупреждение о том, что за ним 'выехали', он, как был, в домашней спортивном костюме, рванул на попутных машинах к украино-белорусской границе. Как-то сумел добраться до Екатеринбурга, где живут его родственники. Там и осел...

Редактор интернет-издания 'Страна.UA' Андрей Гужва, старающийся, чтобы его сайт сохранял нейтральность в отношении карательной операции на Востоке Украины и российско-украинских отношений, не угодил украинским нацистам даже этим. Под давлением 'активистов' он был обвинён СБУ в 'измене родине' и был вынужден бежать в Австрию, где попросил политическое убежище.

Одесситка Елена Глищинская была арестована как участница событий 'Одесской Хатыни' — массового сожжения нацистами жителей Одессы. Причём, украинские власти арестовывали исключительно тех, кого не добили, не сожгли боевики 'Правого Сектора' и других неонацистских группировок, а не тех, кто занимался убийствами. Беременную Елену почти два года содержали в камере в ужасных условиях, не допускали к ней врача, даже когда у неё открылось кровотечение, и возникла угроза выкидыша. Рожать ей тоже пришлось в тюремной больнице, а после родов украинские гестаповцы пошли на то, чтобы отобрать ребёнка. Глищинскую с ребёнком обменяли на пленных карателей и переправили в Россию.

Уже в 2017 году после покушения неонацистов на его жизнь был вынужден уехать в Россию лидер украинского Союза левых сил, бывший депутат-социалист Василий Волга. Ещё в бытность парламентарием Василий Александрович считался националистами 'самым пророссийским политиком' за то, что не скрывал факта офицерской службы на Кольском полуострове. А уж за такую фамилию они его и вовсе ненавидели лютой ненавистью.

Крымские 'беженцы из Донбасса' — особая категория. Среди них, конечно, немало и тех, кому действительно некуда возвращаться: у кого-то уничтожено жильё, чьи-то дома находятся на 'нейтральной' территории, ежедневно обстреливаемой карателями, кто-то не хочет жить в прифронтовой зоне под украинской оккупацией на положении 'людей второго сорта'.

Про людей второго сорта — вовсе не выдумка. Беженцев их Донбасса, уехавшие на контролируемую Киевом территорию, как и в России, вначале поместили в лагеря временного размещения (тех, кому некуда было больше ехать), где некоторые живут до сих пор. Но если в РФ государство делало всё для скорейшей их социализации (например, в Миассе Центр занятости даже создал специальный раздел вакансий, так и озаглавленный 'Для беженцев с Украины'. Мы с Ларисой, пытаясь найти для неё подработку, обращались к моей давней подруге по комсомольскому прошлому Светлане Галактионовой, работавшей в Центре, и Светлана начала подбор предложений именно с этого раздела), то на Украине, задыхающейся от отсутствия работы даже для более благополучных граждан, поступили по принципу 'спасение утопающих — дело рук самих утопающих'.

Кстати, лагеря временного размещения беженцев в России создавали не только на Юге. У нас в Миассе, например, местные власти организовали такой лагерь в бывшем пионерлагере в курортной зоне, на берегу озера Тургояк, по чистоте и качеству воды практически идентичной байкальской. Ближе к зиме 2014-15 гг. оставшихся перевели в другой, более приспособленный для зимы лагерь, но в той же курортной зоне.

Если в России для беженцев Федеральная миграционная служба организовала бесплатный приём документов при оформлении статуса пребывания на территории РФ и выезды специалистов непосредственно в пункт временного размещения, то Украина собственным же гражданам регулярно ставила палки в колёса, заставляя собственными ножками пробегать все чиновничьи инстанции и платить, платить, платить за каждую бумажку. Более того, часть миасских нотариусов (например, Марина Хиноверова) и вовсе бесплатно оформляли нотариальные акты для беженцев. Бесплатным со временем стал и перевод документов, необходимых для оформления документов в ФМС.

Граждане Украины, вынужденно уехавшие на подконтрольные Киеву территории, вынуждены, как преступники, регулярно отмечаться в органах внутренних дел. Их детей отказываются принимать в школы, травят как 'сепаратистов' и 'оккупантов' сверстники, наслушавшиеся по телевизору и от родителей нацистской пропаганды. Но самое мерзкое, в Верховной Раде регулярно появляются законопроекты, согласно которым все выходцы из Донбасса планируется лишить гражданских прав. Не гражданства, как такового, а, например, права избирать и быть избранными, занимать определённые государственные должности, работать преподавателями.

Но вернёмся всё-таки в Крым.

В августе 2014 года мы с Ларисой приехали отдыхать в Ялту. Хозяйка квартиры возле Массандровского пляжа, у которой мы уже пару раз останавливались раньше, не могла нарадоваться тому, что Крым вернулся в Россию. Оставшись инвалидом после ДТП, в которое она попала в молодости, Наташа даже мечтать не могла о том, чтобы сделать операцию на Украине, а денег выехать в европейскую больницу попросту не имела. И вдруг в городской поликлинике ей предложили подать заявку на бесплатную операцию в 'континентальной' России. Уже после нашего отъезда её прооперировали в Воронеже и поставили в очередь на следующую операцию.

В эти дни в Донбассе полыхали самые горячие сражения, и на вопрос о беженцах хозяйка ответила очень коротко:

— Очень много!

Мы увидели это сами, выехав на следующий день по магазинам и рынкам. Я специально посчитал: из всех машин с не-крымскими украинскими номерами 2/3 — из Донецкой и Луганской областей. Причём, бо́льшая их часть — именно шикарные джипы и седаны престижных европейских и американских марок. Как пояснили местные жители, это те, кто перебрался отсидеться на время недолгой, как казалось 'понауехавшим', войны. Отличала таких лютая ненависть к новым властям Донбасса и России, из-за которых, как они считали, эти небедные люди терпят убытки в бизнесе.

Вечером, прогуливаясь в районе улицы Рузвельта, мы с Лорой обратили внимание на припаркованный возле кафе БМВ-Х6 с донецкими номерами, подвыпивший хозяин которой пытался 'склеить' двух молодых девиц.

— А у нас в Донецке Россия шахты закрывает! Только одни убытки от неё! — важно вещал то, кто прятался от войны на территории России.

— Много у вас тут таких? — при случае спросил я у ялтинской родственницы Ларисы, рассказав эту историю.

— Полно! — вздохнула она. — Сами в бабле купаются, а ноют, ноют, ноют! Задолбали уже! Крым теперь превратился в главный отстойник той публики. Много, конечно, и тех, кому действительно некуда деваться. Хозяин ресторана, где я работаю, целую смену из беженцев сформировал. Пашут, как звери. А 'крутые' действительно только понты колотят и нервы мотают!

Что такое — нежданно-негаданно оказаться в другой стране, прочувствовали буквально все. И проблема здесь не только в психологическом эффекте от такого поворота событий. Зачастую — это потеря практически всего имущества и элементарных денег. Поэтому иммигранты с Украины, как бы ни складывалась их новая жизнь, стараются сохранять контакты друг с другом. А при случае — помогать, чем могут.

Разумеется, лучше всех в этом плане соорганизованны 'политические'. Всё-таки большинство из нас либо были знакомы, либо слышали друг о друге. Поэтому после того, как от кого-то звучала просьба чем-нибудь помочь, тут же начинались телефонные звонки или личная переписка с предложениями вариантов трудоустройства, консультациями по оформлению документов, сбор средств на оплату каких-то сборов или переездов.

Куда сложнее было 'мирным гражданам', волею судьбы бежавших от войны. Но и им старались помочь. Например, наше финансовое положение более или менее стабилизировалось лишь к середине 2015 года, а до этого мы могли помочь лишь советом и юридической консультацией. Уже в апреле 2014, готовя документы для оформления вида на жительство, мы столкнулись у нотариуса с молодыми ребятами из Сум. Они только вернулись из Миасса в родной город, как получили повестки о мобилизации на войну в Донбассе. Уже наутро их машина катила назад, на Урал. А поскольку нотариально может быть заверен только перевод документов, сделанный кем-то другим, но не владельцем этого документа, Лора переводила записи в их паспортах и трудовых книжках. Позже мы пару раз сталкивались с этими ребятами и их земляками, тоже не желающими воевать против 'российских агрессоров', и консультировали их по документам.

К чести моих земляков, для беженцев, живущих в пункте временного размещения, миассцы собирали тёплые вещи, привозили продукты, помогали деньгами на переезд нашедшим работу в других городах. В один из наших приездов беженцы, узнав, что Лора по одному из образований юрист, просто насели на неё с просьбами помочь разобраться в тонкостях различных программ социализации.

Впрочем, не всё было так гладко и благожелательно. Наша квартирная хозяйка, увидев выставленную Ларисой 'батарею' туфель, сапог, босоножек, возмутилась:

— Да какие же вы беженцы, если у тебя столько обуви?!

В общем-то, понять пенсионерку, сын которой отсиживал второй срок, полученный за торговлю наркотиками, а сноха нигде не работала, воспитывая троих детей, про которых говорят 'мал мала меньше', можно. Если бы не её всепоглощающая зависть.

Накануне Дня пожилого человек, Вера Шакировна снова пришла возмущаться.

— Раньше нам перед праздником губернатор делал доплату к пенсии, а в этом году её не дали! Это всё из-за того, что все деньги потратили на беженцев с Украины! Вам каждый день платят по 800 рублей, а нам из-за вас денег не дали!

— Что за бред?! — возмутилась жена.

— Это женщина в очереди за пенсией говорили! Она когда-то бухгалтером в Бюро технической инвентаризации работала, она всё знает!

Миф о пресловутых '800 рублей в сутки', которые 'лучше бы людям раздали', запущенный 'либералами', распространялся со скоростью лесного пожара. Из-за него мне пришлось разругаться со своими родственниками, невесть где его подцепившими. 'Они там в деньгах купаются, а у нас пенсия в два раза меньше, чем могла бы быть!'

На содержание каждого беженца государство действительно выделяло 800 рублей в сутки. Но люди их не видели. От слова 'вообще'! Поскольку деньги выплачивались из федерального бюджета непосредственно пунктам временного размещения, и шли на централизованное питание, оплату коммунальных расходов, стирку постельного белья и тому подобное. О каком 'купании в деньгах' речь, если одна из беженок, отозвав в сторонку Ларису, смущённо попросила у неё денег на гигиенические прокладки, которые была не в состоянии купить?

Вторая волна сплетен поднялась, когда беженцы, немного придя в себя, начали искать работу.

— Приходили тут такие... — возмущалась одна из знакомых. — Им предложили зарплату двенадцать тысяч, а они отказались. Мы работаем, а они отказываются! Совсем зажрались!

'Зажрались'... И мозги есть, чтобы сообразить, что эта недовольная живёт в собственной квартире или доме, а её муж тоже получает зарплату? Если беженец находил работу, он терял право находиться в пункте временного размещения. То есть, должен был самостоятельно найти себе жильё. Хорошо, если это был одинокий человек, а семье уже нужно снимать квартиру. Скромная 'однушка' сдаётся в Миассе за 5-6 тысяч. Плюс проезд к месту работы. Можно ли на оставшиеся деньги прокормить семью из трёх-четырёх человек? Не говоря уже о покупке вещей и школьных принадлежностей ребятишкам. А таких, женщин с детьми и, например, матерью-пенсионеркой, в лагере было большинство!

Так что, испытав на себе, что значит стать беженцем, стремление помочь семье Гриши Титаренко освоиться на новом месте было продиктовано не какими-то меркантильными интересами или тайными далеко идущими планами, а долгом чести.

Порто-Франко, 12.08.30, пятница, 17:50

Статью Ларисы из 'Орлеанской субботы' перепечатали практически все городские газеты Новой Франции, Германии, Британского Союза. После этого волна перепубликаций покатилась на запад: Техас, Американская Конфедерация, ПРА, Новый Израиль, Бразилия... Очень жаркое одобрение идеи, по поступающей информации, высказывали кланы 'новоземельского Лас-Вегаса', крупнейшего города этого мира, Нью-Рино. Гробовое молчание хранили только Орден, Американские Соединённые Штаты и Московский Протекторат. До Латинского Союза и южного побережья Большого Залива вести доходят медленно, так что быстрой реакции оттуда ждать не приходилось, но, как говорила Лора, официальные представители стран 'экваториального пояса' инициативу тоже поддерживали. В частных беседах, поскольку руководство их государств ещё не вникало в вопрос, и официальной позиции 'послы' высказать не могли.

Столь быстрой реакции на какую-то газетную публикацию способствовало важнейшее для Новой Земли событие, произошедшее, пока мы с Сарматом шастали по окрестностям Билокси: пуск в эксплуатацию магистральной линии оптоволоконной связи, соединяющей Нойе-Хаффен, Орлеан, Порто-Франко, Базы и всё северное побережье, вплоть до Форта Линкольн в АСШ. Важнейшее, поскольку реально открывало новую эру качественной междугородной телефонной связи и практически неограниченного обмена цифровой информацией для жителей огромной территории. Профинансированные денежными мешками Нью-Рино, шли ударные работы по постройке ответвления линии в Техас и Неваду. Причём, ожидалось, что с началом мокрого сезона уже начнутся наладочные работы в мощнейшем дата-центре этого города, и дождливые вечера добрая четверть обыватели Новой Земли сможет коротать у телевизоров, просматривая трансляцию развлечений из 'злачных мест' Нью-Рино.

После ранения Мустафина, прооперированного в орденском госпитале и идущего на поправку, Лариса не стала исполняющим обязанности представителя ПРА в Порто-Франко, как могло ожидаться.

— Слишком мало опыта в вопросах материально-технического обеспечения российского анклава, — пояснила она. — Не потянула бы я. Да и времени бы тогда не осталось на мои прямые обязанности.

Прямые обязанности — это именно подготовка к Конференции по международному праву и дипломатическим отношениям. Так что 'променад' на предрождественский приём, собираемый Орденом, для неё был очень важен. А поскольку в приглашении, присланном на представительство, значилось 'с супругой/супругом', мне от присутствия на мероприятии отвертеться не удалось. Тем более, по словам любимой, половина 'дипкорпуса' сгорала от любопытства: кто же супруг 'Леди со шрамом', уже продемонстрировавшей коллегам не только железную логику своих умозаключений, но и воистину волчью хватку.

По словам супруги, уже ознакомившейся с историей развития международных отношений этого мира, традицию таких приёмов заложили представительства католических и протестантских анклавов. Но очень быстро Орден решил возглавить и это мероприятие, что было действительно удобно: не разорваться же сотрудникам представительств, пытаясь не обидеть ни одного из приглашающих! И уже несколько лет в канун католического рождества всех собирали в мэрии Порто-Франко, 'столицы' орденской территории на континенте.

— Радуйся, что в приглашении указан свободный стиль одежды! — посмеивалась над моим бухтением Лариса, помогая мне подобрать галстук к костюму. — А если бы я всё-таки уехала работать в украинское посольство куда-нибудь в Европу? Вот скажи, где бы я тогда искала на тебя смокинг или фрак? А там приёмы с такой формой одежды — совсем не редкость!

Первым, кому она представила меня, был первый зам Мустафина, на время болезни Алексея замещающий его на посту главы представительства ПРА, Виктор Алексеевич Пономарёв. Капитанские погоны парадной офицерской формы, в которой Пономарёв явился на приём, меня не смутили: из-за несопоставимости размеров армий Старой и Новой Россий военных, перебравшихся на Новую Землю, принимали на службу в Русскую Армию с понижением в звании на две-три ступени. То есть, 'за ленточкой' Виктор Алексеевич, плотно сбитый, матёрый мужик был бы, как минимум, подполковником то ли артиллерии, то ли ракетных войск, если судить по эмблемам в петлицах. 'Бы' — исключительно потому, что он пришёл 'из-за ленточки' уже десять здешних лет назад, за которые успел подняться от лейтенанта до капитана. Считай, от капитана 'там'.

А потом перед глазами закружился хоровод лиц. Особенно — после окончания официальной части и перехода к свободному общению. Кроме итальянки, возглавляющей представительство своего анклава в составе Евросоюза, и Ларисы, женщин-дипломатов на приёме не было.

— Это тебе не Старый Мир, где всех задалбывают гендерными квотами, протаскивая на посты откровенных дур только потому, что у них сиськи, а не член, — усмехнулась Лора, охарактеризовав свою коллегу как 'умную бабу, которая многих мужиков за пояс заткнёт'.

Не исключаю! Мне она во время краткого общения с Ларисой тоже показалась весьма толковой!

А вот представитель Московского Протектората вначале не понравился. Выглядел он довольно угрюмым, и быстро 'накачался' халявными напитками. Но не до свинского состояния, а так, чтобы всё ему стало по херу. А потом — как отрезало.

Ненаглядная щебетала по-французски с каким-то арабом, когда 'москвич' приблизился ко мне.

— Куришь? Тогда пойдём, подымим на балконе.

Немного помоложе меня. Пожалуй, лет пятидесяти. Среднего роста, полноват, с огромными залысинами, в очках, как и я.

— Доигрались, бляха! — без предисловий начал Павел: именно так он представился.

— Ты о чём?

— О наших мудаках в Москве, которые с хохлами заигрывали. И даже теперь, когда те вот-вот нам глотки грызть начнут, никак остановиться не могут! — жадно затянулся сигаретным дымом постпред и, бросив короткий взгляд на моё лицо, сморщился. — Да не строй ты из себя целочку! Знаю я, прекрасно, что ты на 'Прокофьева' работаешь! И что половину ваших бойцов уже на запад перебросили. И про то, что Демидовск наших предупредил о скором нападении хохлов, знаю!

— А если знаешь, то чего хочешь?

— Не знаю. Наболело просто. Выговориться хочется! Но не перед этими же... 'представителями цивилизованного мира', — скорчил он презрительную гримасу. — Я им цену знаю с тех пор, когда ещё атташёнком в торгпредстве работал. Нам хоть и пытались внушить, что мы после развала Союза теперь уже стали частью 'западной цивилизации', да только мы как были чужими для них, так и остались. И меня обида душит: мы в здешней Москве столько лет из себя что-то корчили, а завтра нас начнут резать те, кого наши дебилы на груди пригрели.

'Москвич', сделав последнюю затяжку, смачно вдавил окурок в мрамор балконных перил.

— Пойдём, накатим! Помянем, так сказать, фэйл стэйт с названием 'Московский Протекторат', корчивший из себя великую державу этого мира!

— Не могу! Мне ещё жену после всего этого домой везти...

— Правильно! Тогда я тоже не буду! Здесь не буду. Нехрен перед этими... говнюками лицо русского человека терять! Дома накачу! Нужно уметь достойно встречать даже смерть своего государства! А жену свою береги: она у тебя умница, до такого додумалась, что ей ещё памятник поставят! А ведь и я мог быть на её месте, если бы правильному государству служил...

Я пропустил Павла вперёд, но следом не пошёл: к выходу на балкон, гордо подняв голову, шагала Лариса, у которой, как я понял, 'уши в трубочку свернулись' из-за того, что столько времени не курила.

— О чём это вы с Тюриным разговаривали? — спросила она, когда я протянул ей прикуренную сигарету. — У тебя вид такой, будто тебя пыльным мешком по голове огрели.

— Поток сознания. Но настолько любопытный поток сознания, что я обалдел. Потом, дома, — поспешил я 'закруглиться', поскольку на балкон вышел ещё один сотрудник представительства Московского протектората. — Как твой разговор с арабом?

— Отлично! Пообещал, что сделает всё возможное, чтобы убедить правительство поддержать конференцию. Причём, это не я его за язык тянула, он сам подошёл. Ну, а когда мы с ним общих тунисских знакомых нашли, то и вовсе понеслось 'Ваня, я ваша навеки'! Он из Алжира, в Тунисе частенько бывал, но уже после того, как у меня там командировка закончилась.

Потушив сигарету о стенку установленной в углу балкона огромной пепельницы из нержавейки, Лора попросила ещё одну.

— Не накурилась! А у меня ещё разговор с представителем Ордена: ему хочется узнать, как я вижу эту самую систему международных отношений, которую предстоит разработать рабочей группе. Так что, любимый, ближайший полчаса тебе придётся скучать без меня: я еле упросила его помощника позволить мне сбегать на перекур!

— Ну, тогда держись! Удачи! Ни пуха, ни пера!

— К чёрту! — засмеялась ненаглядная.

Киев, 28.10.2011

Дипломатические приёмы для меня не в новинку, как могло бы показаться. Но вовсе не из-за дипломатического прошлого жены. Я перебрался на Украину, когда она работала в Верховной Раде, и их уже не посещала. Все они оказались связаны с моей журналистской деятельностью.

Первым была фотовыставка, устроенная Россотрудничеством и посвящённая Южной Осетии. И хотя Украина категорически не желала признавать (и не признала до сих пор) независимость этого государства, запрещать въезд на свою территорию представителей Министерства иностранных дел Южной Осетии не стала.

Мероприятие прошло 'камерно', без присутствия 'самой объективной в мире' украинской прессы, через три месяца, уже со второго дня 'войны 08.08.08', запевшей с американского голоса о 'нападении России на независимую Грузию' и выдававшей грузинские 'Грады', обстреливающие Цхинвал, за 'действия российских агрессоров'. Пришли на него лишь немногочисленные представители пророссийских организаций. Тогда я опубликовал на сайте и фоторепортаж о выставке, а в августе 2008 года наш 'СтопОранж' прорывал информационную блокаду о событиях в Южной Осетии.

Четно говоря, меня всегда поражала политика посольства РФ в Киеве в отношении контингента приглашаемых на мероприятия. Ещё с тех времён, когда диппредставительством руководил Виктор Черномырдин, условием для приглашения была 'рейтинговость' издания и журналиста. Не отношение приглашаемого к России и её политике, а именно то, насколько читаемы материалы, написанные им. Вот и получалось, что постоянными гостями приёмов были самые отъявленные русофобы и ненавистники принимающей их страны, которые непременно после мероприятия выливали бочку фекалий и на Россию, и на посольство, но их продолжали и продолжали звать на эти приёмы. Тем же, кто симпатизировал России, попасть на посольский приём было невозможно в принципе: если не считать газеты '2000', пресса, благосклонно высказывающаяся о 'северном соседе', не издавалась крупными тиражами.

Кое-кто помнит историю, когда один из журналистов, приверженцев украинского национализма, докопался до Виктора Степановича с претензиями к тому, что посол говорит 'на Украине', а не 'в Украине'. На что Черномырдин вальяжно ответил националисту очередным перлом, достойным включения в список его бессмертного творческого наследия:

— Молодой человек, идите... в х*й!

На последующие мероприятия журналиста пригласили снова, и он больше не приставал к послу.

Ситуация немного изменилась после того, как посольство возглавил Михаил Зурабов. Немного. Недоброжелателей по-прежнему никто не отсеивал, но всё-таки стали замечать СМИ и людей, пишущих о РФ в благожелательном тоне. Но, чтобы попасть в списки приглашённых, им нужно было приложить немало усилий.

Газету 'Между строк', куда мы с Ларисой писали, создал и издавал бывший министр Кабинета министров Украины Анатолий Толстоухов, прославившийся тем, что в 2004 году, когда 'оранжевые' заблокировали здание правительства, был единственным его членом, отказавшимся покидать здание Кабмина. Он никогда не допускавший русофобских высказываний, и, хотя практически не вмешивался в редакционную политику (не считая истории, когда устроил главреду нагоняй за пиар бютовцев Оксаной Шкодой), очень благосклонно относился к публикациям, в которых российско-украинские отношения подавались в позитивном ключе.

Главный редактор Вика Борейко, очень активная и красивая молодая женщина, попав на одно из мероприятий 'Россотрудничества', быстро нашла общий язык с его руководством, нашу газету теперь звали и туда. А когда Шкода узнала, что Борейко там появляется, немедленно 'упала ей на хвост'. Теперь на все посольские мероприятия они ходили парой. Причём, верная своей тактике никого 'не допускать к телу', вставляла палки в колёса любым попыткам расширить круг сотрудников газеты, которые могли быть приглашены на посольские мероприятия.

Приём в честь 93-й годовщины образования комсомола и посвящённый теме социальных лифтов для молодёжи должен был пройти в гостинице 'Интерконтиненталь'. Что делать? 'Понты' превыше всего!

Мероприятие меня заинтересовало, и я, узнав, что Виктория и Шкода 'добыли' на него приглашения, попросил Борейко 'сделать' их и нам с Ларисой. И она не была против, но тут на дыбы встала Шкода, принявшаяся 'заливать' про 'ограниченное число приглашённых и строгий отбор журналистов по профессиональным качествам'. Тогда Лора просто позвонила в посольство, представилась, и вопрос решился без каких-либо проблем.

'Упёртость' Шкоды прояснилась, когда приглашённых пропускали в конференц-зал, расположенный на 'минус первом' этаже 'Интерконтиненталя': Борейко пришла на мероприятие со своим гражданским мужем, а Оксана притащила с собой нашего общего хорошего знакомого, которого она усиленно 'обхаживала', пытаясь набиться ему в любовницы. Причём, если нас с Лорой, сверив со списками приглашённых, пропустили без вопросов, а этой пройдохе пришлось отлавливать главу 'Россотрудничества' и в буквальном смысле этого слова вешаться ему на шею, чтобы их четверых внесли в окончательные списки.

Представительство на приёме, задуманном как своеобразное заседание дискуссионного клуба, было действительно на высоте! Бывшие и действующие министры, депутаты, общественные деятели, как украинские, так и российские.

Лично меня, например, поразила на редкость вменяемая позиция по вопросу отсутствия социальных лифтов главного редактора 'Эха Москвы' Алексея Венедиктова, известного в качестве 'рупора либерализма'. Зато будущий президент Украины Пётр Порошенко нёс какую-то ахинею про 200 низкооплачиваемых вакансий на его заводе по производству автобусов, с которых должны были начать сотни тысяч молодых украинцев, чтобы 'выбиться в люди'. Но вывод из развернувшейся дискуссии следовал один: если при СССР существовало множество социальных лифтов для молодёжи, включая тот же комсомол, то теперь они практически исчезли.

Сразу после окончания официальной части мероприятия часть гостей сразу же удалилась. Я едва успел отловить Порошенко, чтобы сфотографировать его для репортажа в 'Между строк' (а вы думаете, его Шкода, прошедшая на мероприятие по 'квоте' газеты писала?). Взял комментарии у Венедиктова, последнего Председателя Президиума Верховного Совета УССР Валентины Шевченко (умнейшая и обаятельнейшая женщина!), старого друга Ларисы, бывшего замминистра иностранных дел Дмитрия Ткача...

Огромный холл конференц-зала с барными столиками, ломившимися от закусок и выпивки, стал продолжением дискуссионного клуба. Пока супруга раскланивалась и разговаривала с бывшими коллегами по МИДу, среди которых из значимых фигур, помимо Ткача, я отметил экс-главу СБУ Смешко, обвинённого в 'отравлении' Ющенко. Да, генерал тоже успел поработать в министерстве иностранных дел! Причём, то, что он именно американская креатура говорил такой факт: некоторое время Госдепартамент категорически отказывался от встреч с украинскими дипломатами, если на них не должен был присутствовать военный атташе посольства генерал Смешко.

Вокруг меня тоже собралась 'группа поддержки' из числа москвичей. Один из них узнал во мне члена аналитической группы Клуба ВИИЯ, и тащил поговорить со мной своих знакомых.

За соседним столиком, удивлённо поглядывая на это паломничество, 'тусили' Борейко с гражданским мужем и ударно накачивалась алкоголем Шкода. Она уже была в состоянии 'як вам трэба', когда мимо нас к выходу на подземный паркинг быстро прошагал Зурабов.

Михаил Юрьевич, оставшийся с 'вип-персонами', похоже, тоже зря времени не терял. Галстук-бабочку, вызвавшую едкие замечания супруги, щепетильной в области соблюдения протокола, он расстегнул, 'бабочка' просто болталась на резинке сбоку на груди, лицо довольное, походка немного нетвёрдая. Посол был не пьян, а в состоянии, называемом 'навеселе'.

И тут к человеку, в документах которого, предъявляемых при вступлении в должность и подписанных главой государства, значатся слова 'прошу верить каждому его слову так, как если бы они были произнесены мной', наперерез бросилась 'укушавшаяся' алкоголичка и бывшая торговка наркотиками. Повиснув на шее посла, Шкода полезла лобызаться и объясняться в любви к России и лично к Зурабову.

Честно говоря, я впервые видел Зурабова растерянным. Охрана тоже не знала, что делать: ничего, угрожающего жизни и здоровью посла и бывшего российского министра не угрожает, просто пьяная баба виснет на шее. Другой разговор, как это сказывается на имидже Чрезвычайного и Полномочного...

— Михаил Юрьевич, что это такое? — со смехом подошёл я к образовавшейся 'скульптурной группе'. — Зачем вы забрали у нас Шкоду?

Я подцепил Оксану под руку, оторвал от посла и утащил её, возмущающуюся тем, что я помешал её разговору с 'моим любимым Михаилом Юрьевичем'. Судя по благодарному, мгновенно протрезвевшему лицу, для Зурабова вечер пошёл насмарку. И хотя впоследствии ни он, ни я не вспоминали об этом скандале, меня он запомнил, и отплатил за выручку. Но это уже другая история.

Порто-Франко, 13.08.30, суббота, 00:20

Мы с Ларисой проговорили до глубокой ночи, обсуждая наши беседы во время приёма. А вы думали, что я играл только роль пассивного наблюдателя? Отнюдь! Супруга моя хоть и стала звездой мероприятия, но часть сияния её славы и мне досталась. Особенно — когда я мог в меру своих убогих познаний английского хоть как-то поддержать беседу. Впрочем, нашлась и пара человек, достаточно сносно знающих русский язык: немец, учивший его в школе ГДР, и сотрудник мэрии, чех по национальности.

Разговор с 'орденцем' у Лоры действительно оказался нелёгким. Всесильную организацию, являющуюся на Новой Земле не просто 'гегемоном', а контролирующей буквально всю финансовую и экономическую систему, не могло не беспокоить то, как видит будущее Ордена инициатор революционного нововведения. Да только мы с женой и 'орденской фактор' не единожды обсуждали, когда проводили свои традиционные мозговые штурмы на эту тему. При этом я выступал в роли 'адвоката дьявола', ставя себя на место представителя Ордена и выискивая в её идеях то, что может не понравиться новоземельскому 'мировому правительству'. Ведь стоило ему найти хоть что-то, с чем оно принципиально не согласно, и на задумке Лоры можно смело ставить крест. Оппонировал, предлагал компромиссные варианты, подсказывал аргументы. Так что к разговору с представителем Ордена Лариса, в принципе, была готова.

Проговорили они не полчаса, а больше часа. К этому времени разошлось уже большинство гостей. В полупустом зале топтались всего человек десять, включая меня и Пономарёва, который уже начинал нервничать.

— А чего ты хочешь? — отреагировал Виктор Алексеевич на мои уговоры не переживать. — Карпентер — лишь внешне душа-человек, а в делах у него хватка, как у крокодила. Если что не по нему, порвёт, даже не бровью не поведёт! Ларисе Андреевне — что? Ну, будет иметь бледный вид, ну, объявит Орден, что не желает её видеть в представительстве. А отвечать за неё мне, как руководителю представительства, пусть даже временному. И мне потом бежать к этому Карпентеру на поклон. А вставлять палки в колёса в Ордене умеют!

Но когда дверь в кабинете, где беседовали Лариса с 'орденцем' распахнулась, у врио постпреда чуть челюсть не отпала. Сияющий белозубой улыбкой рослый седоватый американец, по-джентльменски пропустив улыбающуюся Лору вперёд, подхватил её под локоток и сопроводил к нам.

— У вас чудесная, умнейшая жена-красавица, господин Гордейефф! — пожал он мне руку. — Я заметил у неё только один недостаток: она очень много курит, и прокурила мне весь кабинет! Но я настолько восхищён ею, что не возражал даже против этого. А у вас, господин Пономарьофф, великолепная подчинённая! Настоящий профессионал! Я бы хоть сегодня переманил её на службу в Орден, если бы миссис Каменская не была столь увлечена своей идеей конференции по международным отношениям. Но я обещаю, что мы с ней ещё вернёмся к этому вопросу после проведения конференции. Счастливого Рождества, господа!

— Ну, что? По домам? — устало улыбнулась Лариса. — Как вы, Виктор Алексеевич, надеюсь, поняли, конференция всё-таки состоится, и Орден не возражает против того, что я предлагаю.

— Как вам это удалось? — поразился врио постпреда.

— Выобаяла! — усмехнулась любимая, вызвав вначале удивление Пономарёва, впервые услышавшего это словечко, а потом и смех.

Уже в машине, потребовав заскочить в магазин за вином, жена призналась:

— Не зря мы с тобой столько времени убили на обсуждение того, как нейтрализовать возражения Ордена!

— Меня Пономарёв пугал тем, что Карпентер — редкостная сволочь, рвёт всех, как Тузик грелку.

— Ты же знаешь, что я со сволочными профессионалами всегда общий язык найду. А Карпентер — действительно профессионал! Вот у меня с ним и получилось, как когда-то с Тарасюком. Помнишь эту историю?

Помню, конечно!

В 'первое пришествие' Бориса Тарасюка, главы украинского 'Руха', на должность министра иностранных дел, он первым делом разогнал назначенных предшественником на руководящие посты 'мажоров'. Сам выходец из украинского села, пробившийся на высший дипломатический пост страны исключительно за счёт собственных способностей, Тарасюк терпеть не мог сыночков, племянников и детей кумовьёв высокопоставленных чиновников, которых за уши тянули на высокие должности в МИДе. А чтобы юные 'шнурки' не росли исключительно благодаря должностям пап/дядюшек/кумовьёв, ввёл обязательное собеседование министра (себя, то бишь) с каждым, претендующим на повышение дипломатического ранга.

Атташе МИДа Каменской должны были присвоить ранг третьего секретаря, и она, ожидая в приёмной министра, поинтересовалась у секретарши, как настроен Тарасюк.

— Злой, как чёрт!

Впустив в кабинет соискательницу, секретарь и не ожидала, что вместо обычных десяти-пятнадцати минут разговор затянется на сорок. И уже готова была 'заносить срочные документы', чтобы вызволить молодую женщину, которую, как она представляла, сейчас 'вкатывает в асфальт' злобный тиран (о том, что Борис Иванович действительно тиран, говорят буквально все, работавшие с ним в министерстве). Но вдруг перед ней, держащей в руках стопку бумаг, распахнулась дверь, и на пороге появились улыбающиеся Лариса и Тарасюк.

Лора тогда работала в Управлении, отвечающем за связи Украины с ЕС, и самые важные документы по украинско-европейским отношениям готовила именно она.

— И мы как зацепились языками! — вспоминает жена. — Он, конечно, враг и сволочь, но такой профессионал в своём деле, каких в МИДе уже практически не осталось!

Наш ночной разговор с женой прервал звонок домофона.

— Мистер Гордейефф? Откройте, полиция!

— Чем обязан? — открывая калитку, поинтересовался я.

Ночь в Порто-Франко — благодатное время: наконец-то спал изнуряющий дневной зной, можно насладиться приятной прохладой и полюбоваться на огромную луну, катящуюся по небу. Будь это не в городе, а где-нибудь в саванне, на небе были бы видны гигантские южные звёзды. Зато в городе незачем опасаться за свою жизнь от степного зверья и ползучих гадов, нередко выходящих искать добычу именно в тёмное время суток. Добавьте к этому лёгкую эйфорию от удачного дня и терпкое послевкусие выпитой вместе с любимой женой 'вишнёвки'. И вдруг — 'откройте, полиция'!

— Мистер Гордейефф, вы давно дома?

Полицейский говорил по-русски с просто убийственным акцентом. То ли немецким, то ли шведским.

— Наверное, часов шесть, не меньше.

— И никуда за это время не выходили?

— Нет. А что случилось?

— Три часа назад у себя в резиденции с тяжёлым ранением в голову найден представитель Московского Протектората мистер Тиурин. Вы с ним сегодня разговаривали на приёме в мэрии, и многие заметили, что после разговора с вами он был несколько возбуждён. Его жена вернулась домой от подруги и обнаружила его, истекающего кровью у себя в кабинете, за рабочим столом. Выстрел из пистолета под нижнюю челюсть, повреждены лицевые кости, но жизненно важные центры не повреждены...

Я покачал головой.

— Понятно! — изобразил я положение пистолета, при котором люди зачастую наносят себе такие ранения при неудачных попытках самоубийства.

— Вы специалист в криминалистике?

— Нет, журналист. Но по роду деятельности пару раз наталкивался на материалы о таких ранениях. А наш с ним разговор... Я бы сказал, что он был подавлен. Жаловался на непонимание со стороны своих начальников в Москве. Сумбурный разговор... Он был уже пьян, предложил ещё выпить, но я отговорил его. И он почти сразу ушёл.

— Да, возле стола обнаружена пустая бутылка водки и стакан, — кивнул полицейский. — Извините за беспокойство: мы проверяем различные версии случившегося. И не удивляйтесь, если у следователе возникнут вопросы к содержанию вашего разговора с раненым: как говорят врачи, он ещё не скоро сможет разговаривать. Счастливого Рождества!

Пожалуй, он всё-таки швед, а не немец. Слишком мало среди немцев осталось таких белокурых гигантов!

— Что случилось? — вышла на крыльцо Лариса, услышавшая звук отъезжающего полицейского автомобиля.

— Тюрин пытался застрелиться. Всё-таки он искренне говорил, а не пытался мне какую-то дезу втюрить!

— Не двумя выстрелами в голову, случайно?

— Вроде бы одним...

Киев, 1998 — 2015 годы

Лора не зря вспомнила про два выстрела в голову. Именно так, 'самоубийством двумя выстрелами в голову', пытались выставить смерть бывшего министра внутренних дел Украины Юрия Кравченко вскоре после прихода к власти 'оранжевых'. Причём, результат одного выстрела был точно такой же, как у Тюрина: под подбородок, с простреленным языком и раздробленной челюстью и костями лица. Мол, убедившись в том, что застрелиться с первого раза не удалось, генерал милиции 'добил себя' уже более удачным — в висок.

Кравченко нашли в сарае собственного дома тоже не сразу, каких-то чужих следов рядом не обнаружили. Или 'не обнаружили'. Поскольку и врачи, и криминалисты, не зависящий от 'оранжевой' власти, в один голос объявили, что не верят предложенной следствием версии. Просто потому что подобные ошибки самоубийц, решивших свести счёты с жизнью выстрелом под подбородок, типичны: достаточно установить ствол под неправильным углом, и человек остаётся жив, поскольку пуля выносит не мозг, а лицевые кости. При этом неудачник превращается в инвалида, а сразу после выстрела теряет сознание от мощнейшего болевого шока. Генерал после такого выстрела несколько часов лежал бы без сознания, а после того, как пришёл бы в себя, у него уж точно не хватило бы сил и воли, чтобы снова поднять пистолет, прижать его к виску и повторно нажать на курок.

Ещё один повод сомневаться в выводах следствия — отсутствие у бывшего министра повода для решения покончить с собой. Следователи из ведомства, возглавленного после госпереворота 2004 года 'терминатором революции' Юрием Луценко, утверждали, что таким поводом был вызов в тот день Кравченко на допрос по делу об убийстве Георгия Гонгадзе. Якобы министр, вместе со своим подчинённым, генералом Алексеем Пукачем, и были организаторами убийства оппозиционного журналиста. Правда, сам 'терминатор' следом объявил, что тоже не верит в версию самоубийства, но дело закрыли именно на её основе.

Противоречат ей и воспоминания нашей с Ларисой знакомой, которая хорошо знала экс-министра и виделась с ним накануне произошедшего. По её словам, Юрий Фёдорович был бодри весел, а на вопрос, не опасается ли он идти на допрос, о котором твердила вся украинская пресса, презрительно объявил:

— Да пусть допрашивают! Они думают, я молчать буду?

Пожалуй, наиболее правдоподобно выглядит именно убийство. И отнюдь не из-за дела Гонгадзе. Будучи министром внутренних дел, Юрий Кравченко прекрасно знал всю подноготную подготовки к 'цветной революции', первую попытку которой украинские националисты попытались совершить не в 2004, а в 2001 году, во время акции 'Украина без Кучмы'.

Любопытный факт: мать Георгия Гонгадзе до самой смерти не признавала того, что найденное под селом Тараща в Киевской области обезглавленное тело является телом её сына. В частности, она ссылалась на то, что длина ступни 'таращенского тела' на два размера меньше, чем обувь, которую носил Гонгадзе. Она хранила рубашку со следами крови своего сына, раненого в Грузии, и настаивала на сравнении ДНК этой крови и ДНК найденного трупа, но и при Кучме, и при Ющенко, сделавшем 'дело Гонгадзе' одним из аргументов необходимости смещения предшественника, следователи категорически отказывались проводить такую экспертизу.

На Украине среди тех, кто помнит эту давнюю историю, ходит версия, что Гонгадзе, о существовании которого на время тех событий практически никто не знал (количество пользователей интернета, где на сайте 'Украинская правда' публиковал свои маргинальные материалы Георгий, исчислялось в Киеве сотнями человек), никто не убивал. Спецоперацию по отстранению Леонида Кучмы, демонизированного на тот момент Соединёнными Штатами, спланировало и провело посольство США. А Гонгадзе просто вывезли с Украину и сделали 'клиентом' программы защиты свидетелей, по которой в Штатах живут десятки тысяч людей. Хотя, разумеется, это лишь частное мнение отдельных людей.

Но череду политических 'самоубийств', убийств и 'несчастных случаев' открыл вовсе не Кравченко. В начале 1998 года в подъезде собственного дома был застрелен бывший глава Нацбанка Украины Вадим Гетьман, передавший бразды правления Национальным банком Виктору Ющенко и ушедший в политику. Исполнителя убийства нашли, осудили, но личность заказчика убийства так и не выяснили. 'Повесили' это дело на осуждённого в США бывшего премьер-министра Павла Лазаренко. Правда, сын Гетьмана категорически отрицает то, что его отец имел какие-либо бизнес-интересы, пересекавшиеся с интересами Лазаренко. Но разве можно устоять перед искушением повесить всех собак на того, кто сидит в тюрьме где-то за океаном?

Некоторые расследователи обнаружили связь убийства Гетьмана с... Виктором Ющенко. И вовсе не потому, что бывший сельский бухгалтер вдруг взлетел на важнейший пост стараниями своего предшественника. Причиной столь стремительного взлёта, как они утверждают, стали родственные связи первой жены Ющенко с Вадимом Гетьманом. А в начале 1998 года Ющенко, разведясь с ней, стал жить с бывшей сотрудницей Госдепартамента Кэтрин-Клер Чумаченко. И якобы Гетьман, до обнародования этого адюльтера продолжавший изо всех сил тащить родственника даже после ухода с поста главы Нацбанка, пригрозился 'закопать' своего протеже за такое предательство родственницы. Но доказательств причастности Ющенко к убийству благодетеля не нашлось.

Немного о Кэтрин-Клер. Член эмигрантской неонацистской организации США, она защитила диссертацию о 'голодоморе', которую в пух и прах раскритиковали коллеги, указав на допущенные в ней ошибки и прямые подтасовки фактов. Зато, перебравшись на Украину и став 'первой леди', она 'отвела душу': именно при Ющенко в стране был выращен настоящий 'культ голоомора'. Вплоть до подачи законопроектов об уголовной ответственности за отрицание того, что голод 1932-33 годов был 'геноцидом'.

Ну, и ещё пара штрихов. Ющенко был вовсе не первым, под кого пытались подложить эффектную экс-сотрудницу Госдепартамента. Один из высокопоставленных чиновников оказался слишком стар для такого романа, другой — слишком стоек к чарам Чумаченко. Пока, наконец, её не свели в самолёте с красавцем-бабником, не пропускающим ни одной юбки. И после этого в его спальне появилась 'ночная кукушка', которая, как известно, перекукует любую дневную. А первый визит четы Ющенко в США ознаменовался событием, которого не показали на Украине, но показали в американских новостях: принимающий гостей Джордж Буш-младший, нарушив протокол, первым делом приветствовал не 'оранжевого президента', а его супругу. Со словами: 'Спасибо, что вы сделали его президентом'.

Очень 'удачным' был и 'несчастный случай' со смертью бесспорного лидера националистов Вячеслава Черновола, автомобиль которого через год после гибели Гетьмана ночью врезался в разворачивающийся на шоссе грузовик. Сын Черновола Тарас в одном из своих интервью прямо заявлял, что его отец был убит, и в этом убийстве он тоже обвиняет Ющенко. Хотя после этого пост руководителя 'Руха' и занял Борис Тарасюк, но, опять же, стараниями американцев, именно опекаемый ими Ющенко стал единым кандидатом от оппозиции.

Следующим 'самоубийцей' оказался министр транспорта Георгий Кирпа. Буквально за год своей работы он добился невозможного: возрождения внутриукраинского авиасообщения. До него несколько лет в стране не существовало ни одного внутреннего авиарейса. Началось строительство новых, современных автодорог, стала не просто оживать, а приносить давно забытую прибыль украинская железная дорога.

Ещё в середине 2003 года Кирпа считался преемником Кучмы не только на Украине. Его уникальность, помимо невиданной для членов правительства эффективности, заключалась в том, что этого уроженца Галичины, считали 'своим' на Западной Украине и уважали на Юго-Востоке. При этом он не был националистом, а действовал именно во благо стране. И если бы съезд Партии регионов выдвину кандидатом на пост президента не 'вялого' Януковича с двумя судимостями, а именно Кирпу, то у Ющенко не было бы ни единого шанса на победу в президентской гонке. От слова 'вообще'.

Именно поэтому за год до президентских выборов против Георгия Кирпы развернулась бешеная кампания по его дискредитации. Карманные 'демократические' (на самом деле — симпатизирующие неонацистам и финансируемые Штатами) СМИ выплеснули на него мегатонны дерьма, обвиняя во всех смертных грехах. После такой 'артподготовки' Кирпа был вынужден объявить о том, что не претендует на президентский пост, и кандидатом от власти стал именно Янукович.

Последним человеком, видевшим министра живым, был его сосед по даче. Происходило всё в день незаконного 'третьего тура' президентских выборов. Ещё вовсю работали избирательные участки, об итогах голосования говорить было не просто рано, а совершенно бессмысленно, учитывая накал страстей в стране. Сосед застал Кирпу во время какого-то очень резкого, напряжённого телефонного разговора. После этого министр ушёл в сауну, где его и нашёл застреленным вернувшийся из магазина сторож дачи. Само собой, расследование, закончившееся уже при 'оранжевых', признало случившееся самоубийством.

Гибель Евгения Кушнарёва, бывшего харьковского губернатора и идеолога Партии регионов прошла в категории 'несчастный случай на охоте'. Евгений Петрович, страстный охотник, был смертельно ранен неподалёку от города Изюм Харьковской области. По рассказам его друзей, он никогда не пил на охоте, но в этот раз вся компания была 'в зюзьку'. Причём, характер полученного им пулевого ранения из охотничьего карабина говорит о том, что в момент рокового выстрела он, пардон, стоял на карачках.

Среди прочего, пуля пробила прямую кишку и кишечник. И пока его, истекающего кровью, четыре часа (!!!) везли в райцентр, от которого так и не протрезвевшие за это время охотники находились всего в двадцати километрах, переросший в заражение крови перитонит сделал своё дело.

Первой фразой Януковича после того, как он узнал о смерти Кушнарёва, были слова 'они его всё-таки убили!' Кто убил, Янукович так и не разъяснил. Товарищи по партии? Вряд ли! Кушнарёв не имел бизнес-интересов, которые могли бы довести до конфликта с кем-то из 'региональских' олигархов. Но быстро 'набирал вес' как человек, способный выработать чёткую идеологическую линию для совершенно аморфной в этом плане Партии регионов, и опасен был именно этим.

После госпереворота 2014 года по Украине прокатилась целая волна политических убийств и 'самоубийств'. И это уже были люди, которых я знал.

У Михаила Чечетова, заместителя главы фракции ПР в Верховной Раде, я несколько раз брал комментарии на злободневные темы, а пару раз нам удалось просто по-человечески поболтать. Михаил Васильевич, которого недоброжелатели 'регионалов' называли 'дирижёром' за то, что он регулярно взмахами рук напоминал депутатам фракции о том, какое консолидированное решение по голосованию за тот или иной законопроект принял Совет фракции, действительно очень напоминал какого-нибудь деятеля культуры и искусства. Как он сам рассказывал, в советское время он работал лектором Общества 'Знание'. Был очень начитан, эрудирован и боек на язык. За что его и ненавидели сторонники 'построения украинского национального государства'.

После госпереворота Чечетов стал одной из главных мишеней травли, организованной неонацистами против 'подручных тирана Януковича'. Угрозы звучали не только в его адрес, но и в адрес семьи его дочери. И в один далеко не прекрасный день украинские СМИ сообщили, что Михаил Чечетов найден выбросившимся из окна семнадцатого этажа. Был ли это добровольный уход из жизни, чтобы хотя бы таким способом защитить дочь и её детей от расправы фашистов, или так любимое украинскими нацистами 'самоубийство' политического оппонента, мы вряд ли скоро узнаем.

С Олесем Бузиной меня жизнь почти не сводила. Несколько раз мы 'пересекались' на просторах интернета, я читал несколько его книг и статей, пару раз сидели в одном зале на мероприятиях. Ну, как-то не получалось нам познакомится. А в конце 2013 года на заседании Центра социально-консервативной политики наши места оказались по соседству. Успели перекинуться буквально парой фраз. Уже вернувшись в Россию, я продолжал следить за его публикациями, сочувствовал, когда Олеся выжили из ахметовской газеты 'Сегодня', которую он возглавил после госпереворота.

В апреле 2015 года всех потрясло известие, что возле подъезда своего дома несколькими выстрелами был убит известный украинский писатель, публицист, журналист Олесь Бузина.

Это было не первое нападение нацистов на Бузину. За несколько лет до этого ему проломили череп напавшие на него сторонники Бандеры. И ненавидеть Олеся им было за что: категоричный и резкий в оценках, он откровенно высмеивал 'всё самое святое', что чтят украинские фашисты. Этнический украинец, он, тем не менее, считал себя 'убеждённым белогвардейцем', последователем тех, кого описывал Булгаков в 'Белой гвардии' и 'Днях Турбиных'. Следовательно, абсолютно не воспринимал 'политическое украинство' и, тем более, бандеровщину. Не воспринимал и издевался над этими явлениями.

На удивление, убийц Бузины нашли! Пожалуй, из-за мощнейшего международного резонанса этого убийства. Ими оказались (кто бы сомневался!) именно неонацисты, бывшие члены карательного батальона, воевавшие в Донбассе. Но... 'украинский суд, самый справедливый суд в мире', вскоре выпустил на свободу задержанных убийц, 'как украинских патриотов'. На момент нашего с Ларисой попадания на Новую Землю суд над ними даже не начинался.

За день до убийства Бузины в собственном подъезде расстреляли Олега Калашникова, бывшего депутата-регионала, руководителя Общевоинского союза Украины. А через день на электронную почту Оппозиционного блока, образованного из 'обломков' Партии регионов пришло письмо, в котором члены 'Украинской повстанческой армии' брали на себя ответственность за убийство Чечетова, Бузины, Калашникова и ещё двоих депутатов-'регионалов'. Имелись там и угрозы расправы с другими бывшими членами ПР.

Выпускник суворовского, а потом высшего военно-командного училища по специальности 'оперативно-тактическая разведка', полковник Советской Армии Калашников был Настоящим Офицером. Именно так, с обеих заглавных букв! Будучи народным депутатом, он постоянно вёл 'региональские' митинги, а позже, когда его сожрали 'демократические' СМИ 'за нападение на журналистов', остался вип-агитатором партии, объездив всю Украину во время предвыборных кампаний.

Пресловутое 'нападение' было классической провокацией. Вначале некая девица перелезла через небольшую, по пояс высотой, оградку у Верховной Рады и попыталась приставать к депутатам от ПР, проходящим к установленной рядом сцене, выкрикивая оскорбления в их адрес. На что Олег Иванович, по словам множества моих знакомых, присутствовавших там, подошёл к девушке, молча поднял её на руки и аккуратно поставил на ноги за забор. Через десять минут та примчалась с толпой тележурналистов и принялась трясти сломанной видеокассетой, демонстрировать разорванную одежду и обвинять Калашникова в нанесённых ей побоях.

Олег Калашников был организатором акции 'Георгиевская лента' с первого дня распространения этих ленточек на Украине и до самой своей гибели. А ещё — организатором шествий на День Победы. Его и убили-то за то, что он, несмотря на запреты 'новой власти', собирался провести 9 мая 2015 года такое шествие. О чём и сообщалось на террористическом сайте 'Миротворец', где имена Калашникова и Бузины появились за несколько дней до их гибели, а спустя час после убийств помечены записями 'ликвидирован'.

Я и Лариса лично познакомились с главой Общевоинского союза, кажется, в 2010 году как раз во время подготовки к акции с раздачей ленточек. Чуть позже — с его женой и верной помощницей Ольгой. Несколько раз встречались, согласовывая совместные действия, помогали в распространении информации об акции, готовили материалы для сайта калашниковской организации. А на одной из пресс-конференций ОВСУ, проходившей в информагентстве УНИАН, я получил из рук Олега Ивановича удостоверение и значок члена этой организации. Сколько же ненависти было в шипении присутствующих на 'прессухе' журналистов нацистских СМИ, когда я, приняв это, ответил:

— Служу Советскому Союзу!

А Калашников, расплывшись в довольной улыбке, крепко пожал мне руку:

— Вот и будем вместе работать, раз ты тоже служишь Советскому Союзу!

Олег Калашников до своих последних дней считал себя солдатом, держащим свою боевую позицию. Но больше, чем его гибель, меня потрясла смерть в августе 2014 года той, которая никакого отношения в войне не имела, Валентины Семенюк-Самсоненко, бывшей главы Фонда госимущества Украины.

Я и Лариса познакомились с этой невысокой красивой и обаятельной женщиной, только-только вышедшей на пенсию, на одном из заседаний уже упомянутого мной Центра социально-консервативной политики. Чем мы ей приглянулись, я не знаю, но она подошла к нам и заговорила сразу как со старыми знакомыми. Может, видела нас где-то раньше на массовых акциях, может, на более официальных мероприятиях.

Не скажу, что мы дружили. Скорее, приятельствовали. Два лета подряд нас пускала пожить в своём садовом домике подруга Ларисы, преподаватель-пенсионерка, уезжающая на лето к дочери, живущей в Дании. А через пару участков от её домика находился дом Семенюк. К сожалению, мы не были настолько близки, чтобы забежать к ней 'на минутку' в гости.

Причин для 'самоубийства' у Валентины Петровны совершенно не было. Она, член Соцпартии, уже несколько лет была в отставке, никаких коррупционных дел, сколько ни старались, за ней не нашли. Хотя, будучи на таком посту, знала она очень многое.

Совершенно нетипичен для женского суицида и способ сведения счётов с жизнью: выстрелом из охотничьего ружья в голову. У куда более крупных мужиков далеко не всегда получается нажать на спусковой крючок ружья при суицидах! Следствие вскоре переквалифицировало заведённое уголовное дело, и начало расследовать умышленное убийство, но в начале 2017 года закрыло его 'за отсутствием состава преступления'.

Обсуждая случившееся, мы с Лорой пришли к выводу, что, скорее всего, это либо месть за активную антифашистскую позицию Семенюк, либо кто-то из 'новой власти' избавлялся от 'слишком много знающей' свидетельницы его махинаций с госсобственностью. А заметать следы своих кровавых преступлений бывшие 'оранжевые', ставшие впоследствии банальными нацистами, умеют прекрасно!

Так что вопрос про два выстрела в голову после известия о попытке самоубийства постпреда Московского Протектората, был отнюдь не праздным: Украина, как и Новая Земля, это тоже навсегда!

Порто-Франко, 13.08.30, суббота, 20:40

— Ну, здравствуй, земляк!

Несмотря на то, что Юлдаш уже преодолел пенсионный возраст, стиснул он меня крепко.

— Наконец-то вырвались ко мне! А то я, грешным делом, уже начал подозревать, что вы меня избегаете! Зазнались, когда в гору влетели!

— Да в какую гору? — махнул я рукой. — Ты же знаешь: работаю телохранителем у бизнесмена. Лариса — да, та хорошо по карьерной лестнице скакнула. Но это только в сравнении с нами, простыми смертными. А если сравнивать с теми должностями, которые раньше занимала, то всего лишь один или два шажочка вверх сделала. Так, любимая?

— Где-то так, — улыбнулась Лора. — На Украине у меня был дипломатический ранг Советника второго ранга, а нынешняя должность примерно соответствует Советнику первого ранга.

Похоже, супругу больше всего радовало в походе в гости к Латыпову то, что можно было в домашней обстановке запросто поговорить по-русски с людьми, ни от нас ничем не зависящих, ни от которых мы ни в чём не зависим. А то, что мы попали сюда, в этот мир, стараниями бывшего миасского бизнесмена и его подружки, так это уже в прошлом.

— Да уж не прибедняйся! Алёнка ко мне по старой памяти забегает, кое-что рассказывает о тебе!

— Ты ж собирался с ней расстаться...

— Знаешь, Сергей, сложное это дело — расстаться с человеком, которого много лет знаешь, — посерьёзнел мой бывший компаньон по 'эвакуаторному бизнесу'. — Нет, жить я с ней не буду, довериться я ей больше не смогу. Но нас, миассцев, в этом городишке можно по пальцам одной руки пересчитать. Так, забегает иногда чаи погонять... Да проходите в дом! Сколько можно на крылечке топтаться?!

В отличие от нашего, дом у Юлдаша, сиял чистотой.

— Сам убираешься? — поинтересовалась Лора.

— Да где уж мне! Я ж всё время в разъездах, вот и нанял женщину. Она мне и еду приготовит, и уберётся. Много ли старому вдовцу надо? Кстати, познакомьтесь: это Магинур, сибирская татарка из-под Шадринска, тоже, можно сказать, землячка!

— Ну, это совсем по-нашему! — засмеялась Лариса. — Я в Страсбурге работала, и у меня была домработница-португалка. Когда я её в первый раз пригласила пообедать со мной, она просто обалдела: у них, в Европе, так не принято, чтобы хозяева по-людски относились к тем, кого они называют прислугой.

Магинур оказалась довольно разговорчивой бывшей медсестрой, после смерти мужа переселившейся на Новую Землю с дочерью. На вид — лет пятидесяти пяти. После серьёзной травмы пальцы её рук плохо гнулись, но живая, невысокая татарка не унывала.

— Капельницу, к сожалению, уже поставить не могу, а с веником, тряпкой и поварёшкой нормально управляюсь! Хоть небольшие деньги зарабатываю, но всё же у дочки с зятем на шее не сижу!

За праздничным столом (хоть и католическое, но всё-таки Рождество, выходной день в Порто-Франко) домработница просидела меньше часа, а потом, ответив на телефонный звонок внуков, засобиралась домой.

— Без меня ты теперь уже справишься! — напутствовала она Юлдаша. — Баранина в духовке, не забудь подать гостям!

— Алёнку я специально приглашать не стал, — после ухода домработницы признался Латыпов. — И смена у неё сегодня, и у вас с ней отношения... не очень, и Магинур её недолюбливает.

То, что смена — я знаю. Когда ехал от офиса 'Прокофьева', видел, как она шагала к служебному входу 'Княжьего двора'.

— А что она про меня рассказывает? — вспомнил я фразу Юлдаша, сказанную на крыльце.

— Ну, много ли она услышит, когда обслуживает хозяев ресторана? Но несколько раз они тебя вспоминали! Очень хвалили какой-то твой план, когда ты из командировки вернулся. И твоего 'бизнесмена' наставляли, чтобы тебя берёг и под пули больше не подставлял. Я даже забеспокоился, не ранили ли тебя опять...

Откуда он про моё ранение во Франции знает? Тоже Табби подслушала?

— Да, я тебе ещё перед вашей поездкой в здешнюю Россию рассказать хотел: поведала мне Алёнка, кто её надоумил нас с тобой сюда загнать. Подружки её, две Ленки, Романова да Владимирова. У Владимировой какие-то бандюковатые кореша в Екатеринбурге есть, от них она и услышала о том, как можно избавиться от человека, но без 'мокрухи'. Вот бабы и зацепились за эту идею.

— Я догадывался, — усмехнулся я и пояснил Ларисе. — Леся и ЛенЭлен.

— Не пойму только, из-за чего они так на тебя взъелись. Алёнка ещё в Миассе мне мимоходом заикнулась, что ты Владимирову оскорбил.

— Было бы кого оскорблять! — хмыкнула Лариса. — Эту шлюшку, которой мужики брезгуют даже в гостиничный номер снять или домой пригласить, а трахнуть в лесок на машине отвозят? Читала, читала я её хвастовство на форуме: 'Если бы ты знал, на каких машинах мальчики меня в лес возят!'

— Что, действительно про это писала?! — заржал Юлдаш, которому сам факт подобного 'отдыха на природе' ЛенЭлен, похоже, не был новостью. -Вот идиотка! Я бы, даже если бы ничего не слышал о её похождениях, после этого тоже её бл*дью посчитал! Ой, прости Лариса!

— Ну, Серёжа у нас человек тактичный, он по-другому написал ей. Но смысл тот же! К тому же, из-за него её ё*арь с форума ушёл, на которого эта ЛенЭлен, похоже, виды имела. Как этого ублюдка зовут, которому я обещала при случае яйца оторвать за то, что он на меня информацию в сеть вывалил?

— Понтий Пилат, — вздохнул я.

— Филатов, что ли?

Да, Латыпов, оказывается, тоже наслышан, 'кто есть ху' на Миасском форуме!

— Неприятный парень, — сморщился он. — С говнецом. Я ему кованные решётки для своего дома заказывал по рекомендации Алёны. А Романова-то чего на тебя взъелась?

— Дык, ты же слышал, как Табби мне заявила, что я виноват в том, что 'ворвался в ИХ город, где до этого момента всё было так хорошо, принёс с собой войну, которая до твоего возвращения в Миасс была где-то далеко и никого не касалась'. Я не стал хвост поджимать, как все, на кого она начинала бочку катить, а огрызаться принялся. Жрали-то они даже своих, не говоря уже о таких чужаках, как я. Не знаю, рассказывала ли тебе Табби, как они скушали 'Незнакомку', Надежду Звёздочкину, что назвала Лесю курицей. Глупенькая и молодая, она до этого входила в 'близкий круг' Леси, таскалась на еженедельные женские посиделки, проводимые Романовой. Единственным мужчиной, которому она милосливо позволила присутствовать на них, был гражданский муж Звёздочкиной Вова Субботин. Смазливый такой мужичок, корчащий из себя 'истинного арийца' и преклоняющийся перед расовыми теориями гитлеровской Германии. Ты же знаешь: женское сердце не каменное. Разве она могла устоять перед симпа-а-атишным мужчинкой? Пусть даже мужчинкой подруги... 'Незнакомку' сожрали, а Вову, заглядывающего в рот Лесе, не тронули.

— Ну, да! Резковатая она баба. Очень не любит, когда к ней без почтения относится. Одно не пойму: откуда в ней это?

— Резковатая? — засмеялся я. — Ты знаешь, она тут как-то выучила красивое слово 'геополитика' и открыла на форуме тему с названием 'Россия и геополитика'. В которую принялась пости́ть сообщения, например, о гей-скандалах в Бельгии, о европейских ресторанах с турецкими названиями, о том, как в Германии мусульмане заплевали местных нудистов. А когда у неё начали спрашивать, какое отношение это имеет к геополитике, всё свела к банальному хамству. Те, кто чуть-чуть не разделял её точку зрения, тут же превращались в 'тупую овцу', 'ссыкливого слизняка', 'старого дрочера, у которого крыша съехала от спермотоксикоза', 'напыщенного мудака', 'анального уё*ка', 'вонючую идиотку', 'п*здострадальца'.

— И это она на форуме писала? — поразился Юлдаш. — Открытым текстом?

— Открытым текстом! А откуда это в ней, тоже не вопрос. Ты знаешь, кто она по жизни?

— Ну, Алёнка говорила, что бухгалтер, довольно обеспеченная женщина: муж — бизнесмен. Занимается торговлей шмотками...

— Угу. Дочка бывшего заместителя начальника отдела сбыта автозавода, который ещё при СССР из загранкомандировок не вылезал. Девочка-мажорка с модельной внешностью, которая привыкла, чтобы перед ней все на цырлах бегали. Сначала из-за папочки, потом — из-за внешности. Не великого ума девонька, если при папиных деньгах и связях смогла только в миасский филиал ЮУрГУ поступить. Все перед ней бегают, а тут нашёлся какой-то хрен с бугра, ни во что её не ставящий, который родился в деревне, а последняя должность его покойного отца — сантехник. Мало того, когда другие беженцы с Украины просят помощи и с превеликой благодарностью принимают то, что подружки Леси для них собрали, он и его жена категорически против того, чтобы им кто-то помогал. Но при этом сей хрен с бугра водит знакомство и дружбу с депутатами и министрами, знаком с президентами, работает международным политическим обозревателем в одном из крупнейших российских информагентств.

— Правда, что ли? Неужели даже с президентами? Алёнка говорит, что ты только хвастаешься...

— Серёж, ты с кем из президентов знаком? Первый — Порошенко, а второй кто?

— Приднестровья. Шевчук. Теперь уже бывший. Я там наблюдателем от СНГ на президентских выборах был, в избирательном штабе и познакомились. С ним, конечно, мимолётное знакомство было, просто поговорили минут пятнадцать, а с его женой, бывшей у него сначала главой избирательного штаба, а потом министром иностранных дел, мы вплоть до попадания сюда отношения в Фейсбуке поддерживали...

Юлдаш какое-то время переваривал информацию, и у него на лице боролись недоверие и удивление. Пришлось рассказать эту историю полностью.

Приднестровская молдавская республика, Тирасполь, 11 декабря 2011 года, воскресенье

Команда от организации CIS EMO, занимающейся наблюдением за выборами на территории СНГ и постсоветском пространстве, для поездки на президентские выборы в Приднестровье включала в себя представителей трёх стран. Глава наблюдательной миссии Алексей Кочетов и я представляли Россию, хотя я постоянно жил в Киеве, изящная восточная красавица Гульнара — Киргизию, а все остальные — Украину. Помимо совершенно незнакомых мне людей, часть из которых присоединилась к нам уже в Одессе, в состав 'украинской' группы входили Сергей Степанов, на тот момент главный редактор украинского филиала информагентства 'Новый Регион', известный телеведущий Дмитрий Березень (имя изменено), Оксана Шкода, Анна Бахмач, учёный-историк и публицист Андрей Ганжа и Алексей Милович, кандидат экономических наук и преподаватель одного из киевских вузов.

По какой причине в группу попал Милович, стало ясно ещё по дороге в 'Жемчужину у моря': его и Бахмач в списки предложила Шкода, всю дорогу жмущаяся к Лёше и что-то пытающаяся ему мурлыкать на ушко. А все остальные в это время слушали увлекательный рассказ Березня, недавно вернувшегося из поездки в КНДР.

Кочетов и Гульнара встретили нас в условленном месте в Одессе, раздали адреса, где мы должны были поселиться на съёмных квартирах, и ключи от квартир. Мне выпало жить с Сергеем Степановым, но всё пришлось переиграть: Бахмач обиделась, что её отправляют жить одну, а кто-то из старых знакомых Степанова, попавший в трёхкомнатную квартиру, куда направляли ещё и Шкоду с Миловичем, хотел поселиться с Сергеем. В общем устроили 'тройной обмен': главред 'Нового Региона' получил возможность общаться с другом, я отправился туда, где должна была ночевать Бахмач, а Аня присоединилась к Шкоде и Миловичу.

Собирали нас в пять утра, чтобы успеть добраться до Тирасполя. И уже в автобусе я обратил внимание на то, что Шкода злая, как чёрт, а Бахмач чем-то расстроена.

— Знал бы ты, какой Шкода мне вчера скандал закатила, когда я поменялась! — пожаловалась мне Анна. — Лёша Милович только вещи в квартиру занёс и тут же убежал к одесским друзьям-телевизионщикам. А она мне заявила, что это он из-за меня с ней ночевать не стал.

Дороги в Одесской области никогда на моей памяти не были идеальными, и доспать в автобусе те полтора часа, что мы ехали до границы с Приднестровьем, не удалось никому. А когда в воздухе почувствовалось 'благоухание' гниющих водорослей Днестровского лимана, стало ясно, что подъезжаем к погранпереходу.

Через границу переходили пешком. И если до украинского КПП мы ехали на импортном автобусе, то на другом берегу Днестра нас ждал старый добрый 'пазик'. Ещё полчаса тряски, и он подкатил к старому приземистому дому Центризбиркома ПМР, где нам предстояло получить удостоверения международных наблюдателей.

До открытия избирательных участков и, соответственно, информационного центра выборов оставалось около часа, поэтому Кочетов отпустил автобус, и мы пешком направились к какому-то торгово-развлекательному комплексу, где, как нам сообщили уже открылось заведение быстрого питания и, что нам было не менее важно, пункт обмена валюты.

Тирасполь произвёл впечатление маленького уютного городка. Слишком аккуратного, если слушать то, что писала о Приднестровье украинская пресса. Да, масштабы отнюдь не киевские, чувствуется, что люди живот беднее, чем в украинской столице. Но и на Украине немало областных центров, которые выглядят куда более затрапезными, чем этот городок, размером поменьше моего родного Миасса. Курс местной валюты примерно равнялся украинской гривне, а цены — немного ниже, чем на Украине. Получив за завтраком инструкции от Алексея Кочетова, также пешком двинулись на противоположную сторону просторной центральной площади города, украшенной огромной конной скульптурой Суворова, на фоне которой мы и сфотографировались вместе с Андреем Ганжой, заместителем руководителя нашей наблюдательной миссии.

Информационный центр занимал большой холл второго этажа местного дворца культуры, оборудованного экранами, табло и рабочими местами для журналистов. Каждый час представители ЦИК передавали свежую информацию о ходе голосования, шли пресс-конференции и брифинги наблюдающих организаций. Часть нашей группы уехала, кто в Рыбницу, кто в Дубоссары, а мы с Бахмач 'застолбили' за собой избирательные участки центра Тирасполя.

Город не только голосовал, но и гулял: работала выездная торговля, выступали артисты. Так что прогулка по центру оказалась приятной. Мы обошли три или четыре участка, где голосование шло спокойно, без происшествий. Пока на очередном участке ко мне, беседующему с председателем комиссии, не подбежала Анна.

— Посмотри, я там что-то не поняла!

На стенде, отображающем ход голосования, висел обыкновенный листочек, на котором глава комиссии время от времени вносил данные о проголосовавших избирателях и выданных бюллетенях. После 15:00 эти цифры вдруг разошлись почти на тысячу. Такого количества вынесенных с участка бюллетеней с лихвой хватило бы на организацию 'карусели' буквально на всех участках Приднестровья!

Сфотографировав эту табличку и созвонившись с Кочетовым, мы с Бахмач двинулись в находящийся рядом штаб Анатолия Каминского, которому прочили победу в выборах.

К этому времени мы уже успели поговорить в городе с разными людьми. Увы, но бессменного президента Игоря Смирнова не хотели снова видеть в президентском кресле очень многие. А поскольку Каминский заручился поддержкой России, многие эксперты считали его главным претендентом на президентский пост.

Глава штаба, услышав наш рассказ, испытал неподдельный шок и умчался к своему начальнику. Когда он вернулся через пару минут, мы с ним ещё немного поговорили, пока кабинет не заглянул сам кандидат, и не позвал его к себе.

Машина закрутилась! Пока мы добирались до информцентра, на избирательный участок уже нагрянули другие наблюдатели, а Алексей Кочетов, едва дождавшись нас и получив фотографию с зафиксированным несоответствием, собрал пресс-конференцию.

Через пару часов представители ЦИК объявили, что разобрались в вопросе: сотрудники участковой комиссии допустили техническую ошибку, которая уже исправлена. А мы с Андреем Ганжой, уже по темноте, на машине, закреплённой за 'СИС ЭМО' Центризбиркомом, поехали по штабам других основных кандидатов.

До закрытия участков оставалось около часа, и в штабе Игоря Смирнова уже праздновали победу. С самим же президентом и кандидатом в следующие президенты пообщаться не удалось: он уже уехал домой. Глава штаба был уверен в том, что Смирнов уже практически выиграл.

Буквально в паре кварталов от смирновского располагался штаб Евгения Шевчука, возглавляла который просто потрясающая красавица с русским именем Нина и фамилией Штански. Мы с Андреем объяснили, что хотим получить комментарий относительно случившегося. Вышел и сам Шевчук. Но минут через пятнадцать нашей беседы в его кабинете раздался телефонный звонок, и после него кандидат очень быстро свернул разговор с нами, сославшись на какие-то неотложные обстоятельства, которые не позволяют ему гонять с нами чаи.

Это несколько насторожило нас с Андреем, но не слишком. Зато по возвращению в информцентр Алексей Кочетов дал команду всему составу миссии наблюдателей 'СИС ЭМО' немедленно грузиться в наш автобус. Он ничего не объяснял, пока мы ехали в ЦИК. А вернувшись из него, приказал рассаживаться в легковые автомобили, подъехавшие к зданию.

— Будем добираться на них! Потом всё объясню!

По дороге водитель престижного авто связался с кем-то по рации, договорившись провезти нас на нейтральную территорию. Подвезли нас прямо к украинскому КПП, за которым маячил автобус, которым мы утром добирались из Одессы. И лишь когда мы уже прошли пограничный контроль, Алексей покачал головой и сообщил нам с Анной:

— Крепко вы с этими неучтёнными бюллетенями кому-то на хвост наступили, раз нам пришлось выбираться на границу на частных машинах высокопоставленных сотрудников местного КГБ!

В первом туре президентских выборов 2011 года в ПМР Игорь Смирнов занял только третье место. Его опередили Евгений Шевчук и Анатолий Каминский. Во втором туре, состоявшемся через две недели, выиграл Шевчук. Нина Штански, выпускница МГИМО, заняла пост министра иностранных дел республики. Через пару лет они поженились, Нина подала в отставку, а вскоре родила чудесную дочку, похожую, как и её старшая дочь, на маму. На следующих выборах Евгения Шевчука ждала неудача, а после отставки — преследование со стороны нового президента страны и отъезд вместе с семьёй в Россию.

Алексей Кочетов на 2017 год, когда мы оказались на Новой Земле, продолжал возглавлять миссии CIS EMO на различных выборах.

Сергея Степанова после госпереворота на Украине нацисты объявили 'врагом украинской власти', он уехал в родной Севастополь и окончательно разошёлся во взглядах на 'революцию достоинства' с основателем и владельцем 'Нового Региона' Александром Щетининым, ныне покойным. Сергей организовал популярное ныне информагентство 'Политнавигатор', освещающее события на Украине, в России и странах СНГ.

Андрей Ганжа, давным-давно участвовавший в раскопках Аркаима, по-прежнему увлечён археологией. А вот с публицистикой почти 'завязал': публично демонстрировать свои взгляды в нацистском тоталитарном государстве, в которое превратилась Украина, теперь опасно для здоровья, свободы, а то и жизни.

С Алексеем Миловичем, вынуждено покинувшим Украину после госпереворота, я и Лариса подружились, и в каждый свой приезд в Москву старались повидаться с ним. Он по-прежнему пишет экономические и политические материалы, а также преподаёт экономику.

Порто-Франко, 18.08.30, четверг, 22:30

Суббота, не суббота. Воскресенье, не воскресенье. Выходной в Порто-Франко, не выходной... А работать мне в эти дни пришлось без всяких скидок. Причём, чтобы сократить время на передачу информацию, мы с Глебом пахали именно в офисе 'Прокофьева' и насквозь прокурили кабинет Тунгуса, ставший нашим рабочим местом. Шифровальщики радиоцентра только и успевали приносить нам свежайшие донесения, поступавшие с запада.

Картина вырисовывалась тревожная. В католическую Рождественскую ночь первые группы арабов, проводниками и инструкторами у которых выступали чеченские боевики, переправились через Амазонку и вступили в боестолкновения с пограничниками Протектората Русской Армии, оттеснив их в трёх местах от реки на семь-десять километров. На захваченные плацдармы постоянно подтягивалось подкрепление. По переправляющимся джихадистам, среди которых уже удалось выявить немалое число 'исчезнувших' из Сирии боевиков ИГИЛ, в том числе — бывших граждан стран СНГ, активно работала русская штурмовая авиация. Но военное руководство ПРА, памятуя о другой угрозе, не могло задействовать большое количество штурмовиков 'Тукано' и Су-4, а также вертолётов, и силы 'воинов ислама' на плацдармах постепенно наращивались. Просто потому, что авиация не могла постоянно висеть в воздухе, а быстроходным моторным лодкам достаточно было пяти-десяти минут, чтобы очередная партия боевиков переправилась на левый берег Амазонки. А уж ночью — тем более.

За первые два дня боёв Русская Армия потеряла четыре штурмовика и два вертолёта из-за активного использования джихадистами крупнокалиберных пулемётов и зениток ЗУ-2-23, 'Эрликон' и даже стареньких немецких 20-мм 'Флаков'. Само собой, эти средства ПВО подавлялись в первую очередь. Причём, не только авиацией, но и артиллерией, но факт оставался фактом: за три дня боёв на плацдармах скопилось до пятисот боевиков. Они хорошо окопались и, судя по радиопереговорам, собирались идти на прорыв.

Прорыв произошёл в ночь на 17 день 8 месяца. Но не вглубь территории ПРА, а на средний из плацдармов, где теперь, с учётом полученного подкрепления, находилось до двух батальонов боевиков. Очень серьёзная сила в масштабах Новой Земли! Их там и накрыла батарея 'Градов' подошедшая утром из ППД.

Судя по донесениям лётчиков, огневым налётом была уничтожена практически всё тяжёлое вооружение, включая так досаждавшие армейцам миномёты.

Куда эффективнее было бы отрезать плацдармы от западного берега Амазонки бронекатерами, базирующимися в Береговом, но ВМС Протектората не могла их задействовать из-за пиратских вылазок джихадистов, пара десятков кораблей которых под флагами Ичкерии и Великого Арабского Халифата сновали в международных водах близ берегов ПРА. Эти бронекатера, построенные на верфях Берегового на основе чертежей арткатеров типа 'Шмель', вооружённых 76-мм орудиями главного калибра и сдвоенными 23-мм зенитными автоматами, совместно с кубинцами гонялись за пиратами, и ввод их в Амазонку означал бы то, что рыбацкие суда, сухогрузы и танкеры останутся без прикрытия. И, соответственно, стали бы лёгкой добычей пиратов.

К 17 числу практически полностью закончилась переброска на запад боевиков 'УПА' с тренировочных баз, располагавшихся в Евросоюзе, Техасе и АСШ в Конфедерацию и приграничные с ней районы Московского Протектората. А ещё — на границе МП и Конфедерации, близ городка Шалако утром 17-го произошло нападение на колонну, движущуюся к Москве. Бронемашины небольшой частной охранной фирмы, зарегистрированной в Форте-Ли, остановили люди в балаклавах и форме единого образца с нашивками 'УПА'. Под угрозой нацеленных РПГ охранникам приказали оставить технику и почти всё оружие, после чего, отобрав оружие у следующих с конвоем гражданских, увели колонну в саванну. А через полчаса с той стороны стали раздаваться автоматные очереди и одиночные выстрелы. Полиция конфедератов, прибывшая к месту происшествия только во второй половине дня, обнаружила в паре километрах от места нападения двадцать четыре трупа расстрелянных гражданских, среди которых было несколько подданных Американской Конфедерации русского происхождения.

Похожая история приключилась в тот же день и на северном участке границы Конфедерации и МП. И снова — отнятая бронетехника и оружие, и снова расстрелы мирных граждан, судя по некоторым признакам (только одежда, обувь, бельё, поскольку документы грабители выгребли все), российского происхождения.

Ранним утром 18.08.30 в Шалако с численностью населения около тысячи человек въехали три грузовика, набитых людьми в балаклавах и с нашивками в виде пасти варана на фоне красно-чёрного флага. Отряд мгновенно захватил местный полицейский участок и здание таможенного управления. Обезоружив малочисленных полицейских с таможенниками и взорвав антенны радиостанции, уже через двадцать минут нападающие укатили прочь, 'оседлав' пару бронеавтомобилей и патрульные машины. Никто из полицейских и служащих таможенного поста не пострадал. О нападении сообщил местный радиолюбитель, связавшийся по радио с Фортом-Ли.

В тот же день после артподготовки при поддержке авиации и бронетехники Бойцы Русской Армии зачистили джихадистский плацдарм на левом берегу Амазонки, а артиллерия и бомбардировщики Ан-2 уничтожили сконцентрированные на правом силы арабов и чеченцев, готовых к переправе и поддерживающих миномётным огнём свой плацдарм.

Тревожные вести — тревожными вестями, а подготовку к Новому Году никто не отменял. Не только Лора его праздновала, как было всегда в нашей с ней семейной жизни, установкой в доме ёлки. На Овальной площади ещё перед Рождеством начал работать 'ёлочный базар', где, помимо небольших колючих деревьев, больше напоминающих можжевельник, торговали ещё и различными игрушками, гирляндами (разумеется, китайского производства!), подарками. И проезжая вечером по улицам Порто-Франко, теперь во многих окнах можно было увидеть отблески мигающих разноцветных огоньков.

Не стал исключением и наш дом. Для 'ёлки' нашлось пустое ведро, куда я насыпал песка и залил его водой. Пока я пропадал на работе, Лариса сама закупила груду серебристых, красных и синих игрушек, приобрела гирлянду.

— Хочу, чтобы у нас ёлка была цветов российского флага! — объявила она, и мне пришлось размещать эти игрушки в строго определённом порядке.

Правда, другой нашей традиции — праздновать не дома — пришлось изменить. Впервые за многие годы. Подвело здоровье: накануне мы с любимой поужинали в ресторане, и ночью мне пришлось спасать её от серьёзнейшего приступа панкреатита ударными дозами вколотых препаратов. Наутро она уже не стонала от боли, но еле ходила по дому с бледно-зелёным лицом, а я кормил её на завтрак варёными овощами и отварным рисом. Удержать же супругу от поездки в 'Княжий двор', где мы заказали столик, удалось, лишь задав вопросы, где я ей буду ставить уколы, и какая радость каждые пять минут бегать в 'комнату для размышлений'. А ещё — втихаря попросив Сармат, чтобы он через неё передал мне приказ быть в эту ночь дома.

На Глеба Лариса смертельно обиделась за то, что 'он испортил нам весь праздник', но я хорошо знал характер своей ненаглядной, считающей, что работа прежде всего. Тем более, на Сармата она точно не будет долго держать зла. Так что праздновать пришлось очень скромно: всё те же варёные овощи и рис, жутко ненавидимая Ларисой отварная куриная грудка и всего лишь одна бутылка неплохого окситанского шампанского местного производства...

В 22:30 мне на мобильный позвонил Деркулов.

— Ну, что? Встретили Новый Год? Тогда включи телевизор. Срочно! Первый канал Порто-Франко! Это очень важно!

Мы с Лорой перестали смотреть телевизор почти десять лет назад. Сначала было просто лень оформлять договор на подключение антенны после переезда в только что купленную квартиру, а потом привыкли обходиться без него. В Миассе обе квартиры, что мы снимали, были с мебелью, основными бытовыми приборами, но без телевизоров. А плазменный 'Самсунг', привезённый нами с Украины, работал монитором стационарного компьютера. Здесь же, в Порто-Франко, арендуемый нами дом сдавался 'с полным фаршем', но 'зомбоящик' мы по-прежнему не включали: основная масса передач местного телевидения, хоть кабельного, хоть эфирного, шла на английском, и напрягаться, пытаясь понять что-то в пулемётной трескотне телеведущих, совершенно не хотелось.

Сложнее всего было найти 'лентяйку' от телевизора, и когда экран всё же вспыхнул, мы увидели группу боевиков в форме 'УПА' с закрытыми балаклавами лицами. Судя по саванному пейзажу и ярко светящему солнцу, это был отнюдь не прямой эфир. Один из боевиков, крепко сбитый и, судя по голосу, явно не юный, на плечах которого красовались погоны с вышитыми дубовыми листьями и одной восьмиконечной звездой, на плохом английском зачитывал с листа обращение.

— ...На Старой Земле тысячелетняя борьба украинского народа с российскими оккупантами закончилась созданием независимого государства украинского народа, ведущего в настоящее время тяжёлую, кровопролитную войну с Москвой, вновь напавшей на Украину. Переселяясь на Новую Землю, мы надеялись спастись от кованого сапога московских оккупантов, но оказалось, что и здесь русская военщина жестоко угнетает украинцев. Только за последние три месяцев от рук русских оккупантов и их наймитов погибло несколько десятков украинских патриотов, желавших всего лишь мирно жить на своей, Богом данной им земле.

Мы исчерпали все возможности для мирного решения вопроса о создании хотя бы автономии для украинцев. Московский полицейский режим и русская военщина Демидовска понимают не язык переговоров, а только язык силы. Терпение мудрого, миролюбивого украинского народа лопнуло! Хотевшие войны её получат!

Ещё сражаясь против российских агрессоров на Старой Земле в составе добровольческого батальона 'Айдар', покрывшего себя неувядаемой славой, я поклялся моим побратимам, павшим в войне с московским оккупантами, что украинские воины добьют врага в его логове, в Москве. Мне не удалось сдержать слово там, но я сдержу его здесь! Слово 'Россия' исчезнет с карты Новой Земли. Вместо него теперь будет Украинская Самостоятельная Соборная Держава, Великая Украина!

Сегодня, когда наши побратимы, истекающие кровью в борьбе с российской агрессией там, на Старой Земле, празднуют день рождения нашего национального героя Степана Бандеры, павшего от рук российских убийц, мы начинаем вооружённую борьбу за Великую Украину. Слава Украине!

Последние слова прозвучали уже не по-английски.

— Героям слава! — отозвались остальные.

— Слава нации!

— Смерть врагам!

— Москалей!

— На ножи!

Видео сменилось изображением телеведущей.

— Мы передавали видеообращение предводителя украинских повстанцев, объявивших о начале вооружённой борьбы против России за создание своего национального анклава, бригадного генерала Мыколы. Это видеообращение нам за два часа до эфира передали соратники бригадного генерала, находящиеся в Порто-Франко.

Напомним, что переселенцы из Украины, государства с населением в пятьдесят миллионов человек, расположенного на Востоке Европы в Старой Земле, до сих пор не имеют здесь собственного национального анклава. Этому противятся власти, как Московского Протектората, так и Протектората Русской Армии.

В последние месяцы несколько ферм и поселений, принадлежащих переселенцам из Украины, подверглись вооружённым нападениям неизвестных лиц, скорее всего — военных Русской Армии или связанных с ней структур. Во всех случаях имели место многочисленные жертвы среди украинцев.

— Вот твари! — взбесилась Лариса, когда ведущая затрещала о чисто городских новостях. — Значит, бедных, несчастных украинцев кровожадные русские сволочи уничтожали, а они, беленькие и пушистенькие, просто мирно резали, пытали и зверски убивали людей?

— А ты ожидала от Ордена какую-то другую реакцию? Ты забыла, кто этот самый Орден создал, и кто в нём заправляет?

— Да не забыла! — вздохнула жена. — Пойду вам с Сарматом жратву на ночь соберу... Весь праздник, уроды, изгадили!