Дед одной рукой схватил тело оборотня, продолжив неспешный заплыв к Коту с мальчиком. Затем он разинул пасть, с торчащими в разные стороны чёрными кривыми клыками, словно у старой, заросшей мхом столетней щуки, захохотал страшно.
Когда Водяному осталось до берега немного, Кот вошёл по колено в воду, поклонился, коснувшись глади правой рукой.
— Дедушка Водяной, начальник над водой, не прогневи, что нарушили твой покой!
Водяной свирепо посмотрел на Кота, склонив голову набок, — А, это ты, древний Кот! Бери волколака, коль он тебе нужен, — по-старинному обозвав оборотня, дед без усилий швырнул тело к ногам Кота. Тот, наклонившись, извлёк из шеи зверя серебряный диск, спрятал его в заплечном мешке.
Ариант со страхом смотрел на мёртвое чудовище. Из спутанной шерсти, что закрывала морду, торчал чёрный нос без хрящевой перегородки, сморщенный, как у злобно оскалившейся собаки.
— За то, что спас вилу, проси, что хочешь. Может быть и дам, если много не попросишь, — пробулькал Водяной.
— Немного я могу и сам взять, — мягко ответил Баюн.
Оскалив чёрные зубы, хозяин вод приблизил бороду к морде Кота, пристально уставился в его таинственные зелёные глаза.
— Вила не нашего племени, сам знаешь. Её в русалки приняли, она была человеком! Хочешь, зови царицу русалок, а я рыбой заведую, а не водяными бабами. А вот серебряной чакрой ты меня порадовал. Думал я, что в Яви их больше не осталось, — сказал Дед. — Ладно, проси.
— Спасибо, старый, — смиренно промолвил Кот. — Чакра не моя — свою давным-давно истратил. Эту дал Агни в старые времена одному человеку — Васудеве. А потом она у меня оказалась.
Слушай, Дед, давным-давно шёл я мимо Кобыльева болота, и в одной трясине увидел ржавую воду. А нынче проходил — высохло то болото, и следов не осталось.
— Так вот чего тебе надобно! — изумился старик, потрясая начинающими сохнуть водорослями. — Что задумал-то? И так народы идут, текут, как весенняя вода... Вот что я тебе скажу, — наклонился к Коту Водяной. — Иди на реку Волхов, найди длинную заросшую старицу, в её петле растёт древний ясень. Там вода ржавая, и даже мои жабы там земляного цвета. Капля крови-руды, что сама Мать — сыра Земля пролила при творении, в том месте растёт вглубь, словно сосулька. Только сначала брось в воду подарок — местным вилам. Драхмы есть?
— Откуда у меня монеты, дедушка, — промолвил древний Кот. — У меня только вот что есть.
Пошарив в мешке, он выудил кунью шкурку. Водяной поморщился, затем гулко захохотал. Баюн прыснул, запустил лапу глубже, вытащил длинную полосу тонкой кожи, часто покрытую светлыми блёстками. У Ари перехватило дыхание. Слышал он про пресветлый вечный металл, что у конунгов на шеломах сияет, но видеть не приходилось — в семье была только одна серебряная ногата — на покупку коровы.
Водяной схватил пояс, присмотрелся, зачем-то понюхал жёлтые металлические гвоздики.
— Золотые заклёпки — тоже золото. Хорошо. Вот и договорились.
— С тобой, дедушка, в зернь играть не садись, — серьёзно сказал Кот Водяному, который уже дёргал сома за усы — поворачивай, дескать, нечего тут больше делать.
В этот момент у берега всплеснулась вода, раздался девичий смешок. Появились бледные руки, затем по воде расплылась грива зелёных волос, закрывшая высокую грудь, и, наконец, на собеседников весело глянули серые глаза русалки.
— Эй, хвостатый! Ты, ты, рыжий! Возьми подарок, за то, что спас меня от оборотня, — русалка раскрыла ладошку, в ней что-то сверкнуло синим.
— Благодарствую, красавица! Клянусь метлой Творца, я не за подарок спасал тебя от зверя.
— Упрям ты, как рыжий зырянин! Творец через мои руки тебя одаривает — не иди против сильного бога! Бери — чую, пригодится тебе.
Кот зашёл в воду ещё глубже, протянул лапу, взял перстень. В нём цветом морской воды переливался аквамарин.
— Старинная вещица! Из затонувшей ладьи, видать? Или клад шиши утопили? Слышал я, в Разбойном озере на дно лестница ведёт, а кто по ней пройдёт, тот бронзовый котёл с самоцветами увидит!
— Нет, рыжий, не из награбленного добра этот перстенёк. Давным-давно это было — бежал от погони царевич на сером волке! Тогда здесь текла широкая река — Лёд ещё таял. Князь и обронил игрушку для волшебства в воду! А звали его Арей, так мне подруги сказали.
В то время, как русалка игриво разговаривала с любезным Баюном, а мальчик, раскрыв рот, смотрел на них, водяной дед шумно сопел, пыхтел и плевался. Наконец, он не выдержал:
— Ну, русалочка, учудила! Сразу видно, в тебе кровь людского племени! Да, он мне золота меньше дал, чем ты ему вернула!
— Не злись, старый! Обмен равный, пусть владеет золотой вещицей! Всё равно, только Арей и помнил заклинания, что этот перстень оживляют, да где тот герой? Уж сколько веков-то пролетело, сотни? А боги молчат последнее время, спросить не у кого! Да и не скажет... богиня.
Я тоже, в конце концов, чего-то стою! — надменно произнесла девушка, и сильно плеснув хвостом, исчезла в глубине чёрного омута.
— Все готовы обобрать старого Водяного, никому нет веры, все научились торговаться! Вот молодёжь пошла, — бурча, старик медленно удалялся к центру омута, с каждым локтем погружаясь в родную стихию.
*
— Дядя Баюн, — робко спросил пришедший в себя Ари, — а как их зовут?
— Так и мы не представились, — усмехнулся Кот.
— Нет, ну, правда, — заныл мальчик. — Снурка, сестра, говорит, что у них очень страшные имена. Дескать, простой человек, услышав их, может окаменеть!
— Вот страсти! Нельзя нави свои имена называть — тот, кто знает тайное имя мавки, вилы, или водяного — тот может приказывать им, наговаривая заклятия. Потому боги запретили каждому встречному своё тайное имя произносить.
— А как же я? Меня Ариантом кличут, — важно сказал мальчик, — а сестёр — Снуркой да Снежкой. Еще старшие братья есть...
— Станешь старше — посадим тебя на комоня, да назовём тайным именем, — пошутил Кот, перебивая мальчика.
— Правильно надо говорить — на лошадь, — почему-то обиделся мальчик. — Комонями лошадей кличут древляне! Мне так дед Ратай сказал! Да, — вдруг он хлопнул себя по лбу, — а как же Кот Баюн? Вдруг кто-нибудь наколдует? чего?
— Так, то не имя. Просто прозвище прилипло. А тайное имя — оно не для каждого дня, только для особых случаев. Так что не переживай...
С этими словами Кот подошёл к телу зверя и пихнул его в бок, распахнул рыжую куртку, из-под рубахи вытянул поясок с многочисленными узелками. Зажав пояс в левой лапе, он стал потихоньку опускать его на шкуру волка. При этом, нащупывая узелок, зажимал его и шептал какие-то заклинания. Тело зверя перекорёжило, шкура зашевелилась, Ари от страха залез под еловые ветви, что росли шалашиком до самой земли. Когда поясок коснулся морды волколака, тот хрустнув сочленениями, сильно ударил Кота ногами в живот. От полученного удара Баюн согнулся пополам, но пояс не выронил, кинул его на загривок ожившего оборотня. Зверь вскочил, хватаясь за шкуру, которая трещала и распадалась на теле. Он поскакал в лес, проламываясь сквозь осиновый подлесок и заросли крапивы. Наконец, шкура окончательно облезла с убегающего существа, в кустах мелькнуло окровавленное человеческое тело.
— Ай, дядя Баюн, чего это он? — закричал Ари под елью.
— Забыл, я, старый дурак, что лапы у этой твари гнутся в другую сторону! — ругаясь, выпрямился Кот.
— Да я не про то! Как он ожил-то? Вроде мёртвый лежал, не дышал!
— Я хотел взглянуть на его человеческое лицо, а он обманул Кота, о, ямы Ваала! Оборотня убить трудно, — философски заметил Кот. — Надо было ему голову отрубить. Зато я ему оставил метку чакрой — не любят они серебро. Эх, волшебство в Мидгарде исчезает, — подытожил он.
— Серебро? — переспросил мальчик, в очередной раз, отряхиваясь от иголок. — У нас дедушка Зензевей мастер по серебру! Только в Чудово редко бывает — всё по лесам скитается, жилы ищет!
— Рудознатцы в деревне есть? Вот оно что! Ну, как не быть... Серебро стало важнее меди! Все хотят покупать!
— А как же! У нас народу в деревне много, есть и торговые люди! — похвастался мальчишка. — Ещё зимой гости бывают! Расскажешь мне про оборотней? Только не на ночь, а то я забоюсь.
— А я сам-то кто? — ухмыльнулся Кот.
Вечером Кот достал из мешка огниво, мальчик с любопытством принялся рассматривать его — в Чудово такая вещица водилась не в каждом доме, часто соседи ходили друг к другу, чтобы одолжить горячих угольков. А огниво с железным кресалом было только у пама — старосты и колдуна в одном лице, куплено на торжке за немалое количество пушнины.
Кот достал кремень, тщательно отожжённый в углях, стал чиркать его о кресало — овальное кольцо из железной пластины, изукрашенное узором. Ого! Такого богатого огнива Ари ещё не видел! Искры летели вниз, попадая в тонкую трубочку, отлитую из красноватого закопчённого металла и прикреплённую к кресалу колечком. В медной трубке находился сухой трутовик.
Наконец, искра подожгла гриб, он задымился. Баюн осторожно подул, смешно вытянув губы. При этом мальчику показалось, что Кот опечален. А может, почудилось — такое часто случалось с чудью.
Показался огонёк, он поджёг тонкую витую плёнку бересты, лежащую в основании сложенного мальчиком костра.
Кот подмигнул Ари большим зелёным глазом, отошёл на десяток шагов к старой ели, сунул лапу в сплошную стену веток, достал двух серых упитанных зайцев. Когда успел? Затем он снял шкурки, выкинул их в кусты на поживу мелким хищникам, птицам и жукам, насадил тушки на веточки. Когда костёр прогорел, воткнул веточки так, чтобы они зависли над угольями.
— Вот лес нас и накормил, — заявил Кот, наблюдая, как жир капает на шипящие угольки.
— Хлебца бы, — вдруг попросил Ари. — У нас осенью ржаной пекут, пока зерно есть. А к весне бабы просо толкут — лепёшки пекут, вкусные!
— Возьми вот, поешь, — Кот достал из-за пазухи пару луковиц.
Ариант узнал желтоватые луковицы саранок, что цветут большими оранжевыми цветами с чёрными точками. Он взял их из лапы Баюна, отряс землю, стал отщипывать от луковки чешуйки, тут же отправляя в рот. Луковицы безвкусные, маслянистые, но хорошо утоляют голод.
Подоспели зайцы. После обжаривания на костре они стали подозрительно тощими, но от них шёл соблазнительный запах. Ариант задумался, вспоминая про кабанчика, зарезанного осенью на сало. Мужики палили щетину — тут же пили горячую кровь, жарили мясо. Потом пришли жёны, отобрали кабанчика на засол — купцы из Соли Вычегодской всегда привозили соль.
Зайцы закончились быстро — тонкие косточки, одна за другой, улетали в кусты. Там мелкие зверьки — соболи, норки, горностаи, невидимые во тьме леса, дрались за вкусную поживу.
— А в мешке ведь и лепёшки есть, и варёное мясо, — сонно прошептал Ари.
Кот накрыл мешок туловищем, растопырив лапы, промурлыкал, — Это нам на весь путь, сейчас нельзя, не дам.
Путешественники улеглись возле костра. Кот смотрел на вечернее розовое небо, на него же чёрными пальцами указывали верхушки елей. Зажглись звёзды — в каждой жила душа умершего человека. Когда-то, очень давно, в древние века, его первая жена Лиска рассказала байку — когда количество людских душ достигнет числа звёзд — тогда людской род покинет Мидгард, и уйдёт искать счастья в новые миры, где и звёзды, и боги будут иными.
Мальчик давно спал, примостившись поближе к углям, краснеющим в костровище. Он прижался спиной к стволу упавшей берёзы, инстинктивно ища защиты от сырости и тёмного ужаса, притаившегося во тьме леса, за кругом света, который всё сокращался и сокращался по мере затухания огня.
Коту не спалось, он лежал на спине, подоткнув под бока рыжую кожанку и подложив под голову заплечный мешок. Внезапно чуткие уши Кота уловили осторожные шаги. Медведь так не ходит, он не выбирает место, куда можно поставить лапу — так бесшумно может ходить только человек. Или не человек, что ещё хуже. Кот подобрался, готовый в любое мгновение вскочить и броситься на неведомого врага.
— Мир добрым людям, — раздался бодрый старческий говорок. — Примите странника к огоньку!
В круг слабого света вошёл низкорослый старик, под соломенной шляпой спутанные волосы ложились на седую бороду. В руках путник держал рогатину, выполняющую роль посоха.
— И тебе мир, странник, подсаживайся к костру, — приветливо промолвил Кот, повернув морду.
Старик всмотрелся в того, с кем говорил, с трудом подавил желание шагнуть за пределы светлого круга и исчезнуть, растворившись во тьме леса.
— Не бойся, я тот, о ком ты подумал — Кот Баюн, — представился Кот, помахав лапами в сложном ритуале, демонстрируя, видимо, отсутствие оружия. — Мальчик Ариант из деревни Чудово меня уже не боится, мирно почивает! — голос древнего существа приобрёл оттенок иронии.
Старик бочком придвинулся к мальчику, заглянул в его лицо, задумался, потом, видимо, узнал своего, деревенского.
— Я старик-лесовик, по лесам хожу, по горам горбатюсь, — начал было скороговоркой дед, но Кот перебил его, оскалив зубы, блеснувшие во тьме. — А зовут тебя Зензевей, и в мешке у тебя серебряная руда.
Старик схватился, было за мешок, потом остановился, усмехнулся:
— Вижу, вижу, с кем говорю! Мне моя бабка рассказывала, как видала тебя в молодости, только в иных краях, в тех, что лежат на полдень!
— В Самвате, что ли? — навострил уши Кот. — Место там удобное, на Днепре. Твоя бабка в Самват была продана рабыней, а потом выкуплена?
— Как ты узнал? — изумился старик, чеша затылок растопыренной пятернёй. — От мудрого Кота ничего нельзя скрыть!
— Тоже мне загадка, — усмехнулся Кот, зевнув во всю огромную пасть, — дорога на юг одна — и зовётся она — Днепр. А там крепость — Самват, которую Кыевом кличут. Кыевом она стала зваться после правления князя Кыя, которому помогал велет Михаил, сын Велеса. Но, оставим древние предания. Расскажи-ка мне, Зензевей, пока малый спит, что в Чудове творится?
Старик присел на берёзовый ствол, помешал веточкой угли в костре, нахмурился.
— Коль ты там побывал, то сам и догадался, видать. А меня пытаешь беспричинно. Пам Папай с богами говорит, но они молчат. Когда боги молчат — нежить силу набирает. А где нежить — там людям горе, добрым духам упадок. Да и волшебные народцы её сторонятся.
— Сдаётся мне, что злые силы совсем близко к селению подобрались. Как бы ни завёлся в Чудово оборотень. Недавно я встретил одного...
Старик уже доел скудный ужин, а древний Кот всё говорил:
— Оборотни бывают разными. Когда-то по земле бродили оборотни, сотворённые в минуту гнева, или по корыстным причинам мелкими божками. Герои старинных племён — невров, эллинов — могли по своей воле перекидываться в зверей. Юная Лето, мать Аполлона и Артемиды, спасаясь от гнева Геры, волчицей прибежала из Невриды в Элладу, в окрестности Фив, и там родила близнецов. Позднее, подросшие детки заступились за мать, которую оскорбила Ниобея — дочь титана Тантала, жена фиванского царя Амфиона. Дескать, у меня уже четырнадцать детей, а у тебя всего двое. Аполлон и Артемида, семя Зевса Олимпийца, перестреляли из луков всё семейство фиванцев...
