Бесперебойную болтовню телевизора было почти не слышно из дальнего угла уличного кафе. Да и не обращать на неё никакого внимания было делом нетрудным. Думы витали далеко-далеко от тех мест, измеряя пространство не только в километрах, но и в веках. Пальцы быстро стучали по клавиатуре, всё равно с трудом поспевая за стремительной мыслью. Хотелось как можно раньше закончить работу. Нужно было отправить её, чтобы перед личной встречей все успели как следует обдумать полученную информацию.
"...Если же говорить о Первом ковене, то большинство его свидетелей и участников было безжалостно и целенаправленно уничтожено. Благодаря нашему наследию мы знаем, что послужило тому причиной. Но эти сведения обрывочные и весьма субъективные. На протяжении веков наши предшественники полагались исключительно на полученную друг от друга информацию. Как ими, так и нами были грубо проигнорированы другие источники, в которых могут содержаться важные факты, или хотя бы новые зацепки.
Я провел достаточно подробные исследования, чтобы сделать свои заключения. Послушно соблюдая древние традиции, мы порой действовали бездумно. Безусловно, и нами, и нашими предшественниками двигали лишь благие помыслы. Но многие ли из нас задумывались, какую тайну мы охраняем?
Как Вы могли заключить из вышеперечисленных мной историй, ситуация куда тяжелее, чем мы себе представляли. И силы, с которыми мы имеем дело, куда могущественнее. Более того, мы зависим от них значительно сильнее, чем они от нас. Если хотя бы часть перечисленных легенд является правдой, то нам стоит всерьёз задуматься. Неизвестно, как хорошо работает поддерживаемая нами защита. Что тревожит меня больше всего - и, безусловно, это должно настораживать вас - так это последние события, связанные со смертью наших соратников. Из сорока, а по слухам уже сорока одного погибшего, почти половина принадлежали к потомкам Второго ковена, что ставит наши жизни под угрозу. Чем меньше становится носителей знаний, тем больше вероятность разрушения целостности Круга и нахождения и уничтожения Источника.
Вы, безусловно, можете предположить, что..."
От работы отвлекла резкая боль, стиснувшая виски. Отведя взгляд от экрана ноутбука, он рассеянно осмотрел парк, где располагалось уличное кафе. Шёл дождь. После изнуряющей жары первых августовских дней прохлада стала настоящим подарком природы. Отрезвляющий, оживляющий благословенный дождь. Он дарил жизнь не только деревьям и цветам, что росли вокруг. Он забирал всю боль и усталость дней, прожитых под испепеляющими солнечными лучами.
Передвинув стул чуть левее, он вытянул руку вперёд и подставил ладонь под струи. Головная боль медленно проходила. Разум прояснялся. Стоило ненадолго оторваться от дел и проветриться.
В кафе он был единственным посетителем. Официантка лениво смотрела телевизор, не обращая никакого внимания на клиента. Тот являлся частым гостем данного заведения. Цены здесь были приемлемыми, чай вкусным, а пирожные почти всегда свежими. И, что самое главное, во всей округе не было ни одной двери. Лучшего места и придумать нельзя, особенно если ты сам не в состоянии за себя постоять. Летними днями оставаться в квартире казалось невыносимым, а в кафе можно было не беспокоиться о защите. Дыши свежим воздухом, работай и попивай себе черный чай. Дешёвый, из пакетиков, конечно, но и стоил он соответствующе.
"Вы, безусловно, можете предположить, что мои теории являются лишь домыслами. Но я снова хочу обратить внимание на известную всем присказку: "сказка быль, да в ней намёк". Изначально зашифрованная в символической форме информация даёт нам подсказку смотреть глубже. Если отвергать саму возможность правдоподобности моей теории, то в таком случае сомнению стоит подвергнуть всю нашу сущность. Ведь и наши так называемые покровители являются..."
Снова эта боль в висках. Кажется, на восстановление понадобится больше времени, чем он предполагал. Слишком долго работал, слишком часто обращался к своей силе. Если бы времени до встречи было чуть больше.
День выдался прохладным, но за последние минуты он успел не на шутку замёрзнуть, хотя и пил горячий чай. Он снова протянул руку так, чтобы на ладонь падали капли дождя. Нужно перенаправить энергию, чтобы согреться. Ослабший, еле слышный шёпот взволнованно предупредил его:
— Рядом...
Захлопнув крышку ноутбука, он вскочил на ноги и закрутил головой по сторонам.
Быть того не может! Здесь же ни одной двери. Голос в его голове был тихий, измученный долгими часами работы. Сам загнал себя в ловушку. Без защиты, без сил он пришёл сюда в дождь.
Ну конечно! Дождь! Весь день льёт, как из ведра. Самое время для них и им подобных.
А он попался, как ребенок. И как назло столько сил потратил на то, чтобы разглядеть дела давно минувших дней и докопаться до столь старательно укрываемой правды. Как же получилось, что он был первым, кто решил всё выяснить сам? Или же он был просто единственным, кто смог выжить? Кстати, это в данный момент очень актуальный вопрос.
— Скорее, — шепнуло ему подсознание. — Не успеешь.
Правильно. Уже не успеет. Даже пользоваться даром не было никакой необходимости, чтобы разглядеть безликую фигуру, маячившую на тропинке. И ещё одна — со стороны пруда. Оказывается, слишком поздно. Истекло его время. Иронично, ведь он как никто другой научился ходить его тропами. И вот всему пришел конец.
Но кое-что еще можно успеть сделать. Он сел обратно на место, вывел ноутбук из "спящего" режима. Дописал:
"Они уже знают. Торопитесь".
И разослал письмо на четырнадцать адресов. Потому что из тридцати их осталось всего пятнадцать. Точнее уже четырнадцать.
"Ваше сообщение отправлено" — мигало на экране. Но он этого уже не увидел.
* * *
Дверной замок вновь заупрямился. Открываться отказывал напрочь. Мокрый зонтик вечно мешался, спадая с руки. У набитых продуктами пакетов грозили оборваться ручки. На шее висел бабушкин кулон. Грел кожу даже сквозь одежду. Нагрелся, как на солнце. Вероника долго крутила ключом в скважине, прежде чем услышала долгожданный щелчок.
Виски стиснуло от боли. Голова закружилась. Нужно скорее дойти до дивана и прилечь. Не дай бог, она упадёт в обморок. Так и голову разбить можно и каблук сломать. Тяжелые пакеты с купленными продуктами тянули к полу.
Дверь казалась огромным каменным валуном. И толкать его, видимо, приходилось в гору подобно Сизифу. Ноги сделались ватными, непослушными. С трудом Ника перешагнула через порог. Попыталась захлопнуть входную дверь, когда вдруг всё померкло перед глазами. Пакеты выпали из рук. Продукты высыпались, рассыпавшись по полу. Свет проглотила непроглядная чёрная пелена. Испуганно ухватившись за стену, Ника сделала неуверенный шаг вперёд. Ноги подкосились, и девушка рухнула на пол. Ударилась плечом об угол. Голова трещала от боли, в ушах шумело. Не хватало воздуха. Она начала задыхаться. Пыталась приподняться, когда зрение резко, как по щелчку выключателя, вернулось.
Перед ней на полу сидел на корточках чёрный человек. Смотрел глаза в глаза. Не шевелился. Изучал. Был ли это знакомый с автобусной остановки? Или ночной посетитель? А может, это всё один персонаж. Чёрт его знает.
Ника не дышала от испуга. Замерев на месте, смотрела на чёрного человека.
Несколько секунд они разглядывали друг друга.
— Помогите! — попыталась закричать Вероника. Не смогла произнести ни звука.
Тень дернулась вперёд, протянула к ней руку и накрыла ладонью лицо.
Почему она нарушила обещание? Почему не привела её, как поклялась? Ведь нужно обязательно передать слово. Без этого никак. Не передав его, она не уйдет. Не сможет.
Потолок, казалось, сейчас обрушится. Сломать бы его вовсе. Душно. Так невыносимо душно. Стены давят со всех сторон. В комнате становится чересчур темно. Но нет сил, чтобы включить свет, отогнать подкрадывающиеся к кровати тени.
Вчера она в последний момент зажгла на прикроватной тумбочке свечу. Задымили травы, отгоняя прочь мрак. Тени лениво поспешили прочь. Они чувствовали. Знали, что недолго ей осталось. Скоро они смогут забрать дар. Ведь никто не пришёл. Нарушили обещание. Солгали! Обманули! Бросили одну в темноте. Без света. В пустоте, которая скоро заполнит квартиру. Она уже здесь - волочится туманом по коридору. Пробивается сквозь щели на кухню, рвётся в эту комнату. Стремится к угасающему телу, чтобы забрать последнее. Последнее и столь желанное.
Душно. Темно. Рука лихорадочно сжимает кулон, висевший на шее. Золотой, с выгравированным узором из цветов. Пусть она придёт. Пусть приведет её. Нужно обязательно сказать слово.
Трясущаяся рука. Кулон. Слово. Услышь моё слово.
Ника завизжала и поползла назад. Бабушкин кулон, висевший на шее, жёг. Раскалился, словно в огне. Зрение пропадало. Вспышками вырывало отрывки действительности.
Перед глазами, прямо перед ними — мёртвые зрачки чёрного человека. Их нет, они не реальны, но Ника их видит. Безумные, засасывающие. Они совсем близко от её лица. Рукой она почувствовала прикосновение. Тень была материальна! И она быстрее. Кинулась к ползущей по полу девушке, нависла над ней, приникла к самому уху и шепнула:
— Прими его.
ГЛАВА 3
Освобождённая
— Пациент скорее жив, чем мёртв, — послышался чей-то смешок. — Эй, есть кто дома?
Ника заморгала, чувствуя себя беспомощной, как новорождённый котёнок. Сердце стучало тихо и словно неохотно. Кажется, сейчас вовсе замрёт.
— Вы оба — брысь отсюда. Идите, займитесь делом, — прикрикнул знакомый женский голос.
Звуки разносились по комнате и оглушали. Ника попыталась закрыть ладонями уши. Но, кажется, даже кончики её пальцев не дрогнули.
— Хорошо, Надежда Сергеевна, — протянул кто-то недовольно. И с громогласным топотом удалился.
— На место, — скомандовала женщина. — Кто помнит, как её зовут? — прозвучало совсем рядом. Ника мигнула. Перед глазами расплылось непонятное оранжевое пятно.
— Вера, — подсказал третий голос.
Как же раздражает, когда не могут правильно запомнить твоё имя.
— Ника, — просипела она. Шум в ушах проходил. Постепенно возвращалось зрение.
Послышался смех: хриплый женский и задорный юношеский. Третий гость молчал.
Картинка, наконец, стала чётче.
В коридоре квартиры снова собралась странная троица водопроводчиков. Они окружили Веронику и с интересом за ней наблюдали. Прямо перед ней на корточках сидела рыжеволосая женщина в просторной льняной кофте. Она плотно сжала губы и всё пыталась заглянуть Нике в глаза. По бокам стояли уже знакомые странные парни: кареглазый Чип и тот неприветливый тип, что упрямо продолжал называть её Верой.
Чип вдруг хлопнул себя рукой по лбу, схватил Нику под руки. Помог подняться. Проводил до дивана. Девушка мешком рухнула на подушки. С трудом втащила непослушные ноги, прижала к себе. Уставилась на пришельцев, нахмурив брови.
— Вы кто?
— Я Женя, очень приятно, — представился Чип, беззаботно улыбаясь. — И раз уж ты спросила, то мы борцы с мировым злом, — усмехнулся он, присев рядом на диван. — Хотя чаще сталкиваться со скандальными клиентами, всякими приведениями и Тенями.
— Это была не Тень. Ведьма, — поправил второй парень. Ника повернула голову в его сторону. У него было очень странное лицо. Красивое, но уж слишком безжизненное.
Черты его были резкими, словно звериными. Взгляд тяжёлый, холодный. Такой бывает у волка, выслеживающего добычу. И, кажется, он и сам знал об этом сходстве. Может, даже стремился к нему. На шее висел на чёрном шнурке чей-то клык. Из кармана джинсов торчал брелок в виде волчьей лапы. Выглядела как настоящая, отрубленная. Нику передёрнуло от отвращения. Она поспешила отвернуться, но сероглазый, кажется, заметил. Промолчал.
Вероника некоторое время собиралась с мыслями. Так и не собралась. Снова спросила:
— Кто вы такие, и что здесь происходит?
Вероника была почти уверена, что ей не ответят. Снова молча уйдут из квартиры. Оставят в полном недоумении. Но она ошибалась.
— Я Надежда Сергеевна, — назвалась рыжеволосая.
Она села в кресло напротив Ники. Сероглазый парень молчал и представляться не спешил. Решил напустить побольше загадочности или ему просто наплевать?
— Мы пришли помочь тебе, — Надежда достала из кармана своей огромной бесформенной кофты пачку сигарет и зажигалку. Медленно, с наслаждением закурила. Ника недовольно нахмурилась. Эта рыжая могла бы и разрешения спросить. Все же не её квартира. Тот факт, что она спасла Веронике жизнь, не дает право теперь отравлять её же организм. Девушка собралась с силами и встала с дивана. Перешагивая через разбросанные по коридору продукты, прошла на кухню. Порылась на полочках, нашла лишь стеклянную банку. Предложила Надежде в качестве пепельницы. Ника хмыкнула, подумав, как странно выглядят со стороны её действия. Но бытовые проблемы помогали немного успокоиться.
Пока незваные гости о чём-то между собой переговаривались, внутренняя зануда, засевшая в Веронике с раннего детства, уговорила её собрать покупки, валявшиеся на полу. И странно это было — переживать о сохранности десятка яиц, когда минуту назад ты очнулась после нападения безликого чёрного монстра. Но поднимая выпавшие из пакета помидоры и убирая пачку молока в холодильник, Ника чувствовала, как постепенно приходит в себя и собирается с мыслями. Всё почти снова стало нормальным, когда она вернулась в комнату и вдруг услышала следующий вопрос:
— Что ты знаешь о чародействе?
— О нет! — вздохнула девушка. — Вы же не будете убеждать меня, что это всё колдовство?
Надежда Сергеевна повела бровью. Ника ещё раз вздохнула и села на диван, чувствуя, как трясутся ноги.
О потустороннем она знала не больше любого другого человека, даже "Битву экстрасенсов" не смотрела. И вроде бы не было более логичного объяснения происходящему, чем магия, но верилось в это всё равно с трудом. Так в жизни ведь не бывает.
— Ясно. Значит, устроим сеанс ликбеза, раз твоя родня об этом не позаботилась, — заключила Надежда. — Твоя бабка. Как давно она умерла?
Вероника припомнила, что сама она в то время жила с родителями на Украине. Из рассказов отца Ника знала, что мама сбежала из дома, как только достигла совершеннолетия. Ника всегда была уверена, что мама просто взбунтовалась, как и многие другие в семнадцать лет. Независимость от родителей, новый город, новая жизнь. Подальше от излишне опекающих мам и пап. К тому же, насколько можно было понять из разговоров, баба Вера была категорически против брака своей дочери. Не приглянулся ей чем-то Никин отец.
Всё, что напоминало о бабушке после её смерти — это запах полевых трав в чашке чая. Воска и сырости — в её квартире. Временами, как например, сейчас, этот аромат становился невыносимым. И не важно, что бабушкины запасы давно превратились в труху. Кажется, стены квартиры надолго пропитались диковинными ароматами.
