Человечина (в доработке)

— Если не станешь осторожнее. Там и увидишь. — Белову не откажешь в чувстве юмора. — Ты теперь куда?

— Обратно, в редакцию. Надо подготовить раздел к выпуску.

— Подкинь меня. — Попросил Белов.

— Нет проблем, для бешеной собаки — сто верст не крюк.

Пока ехал от Сашкиной УБОПы в редакцию, руки чесались посмотреть подложенный кассиршей пакетик. Хорошо, что Сашка не полез за Биг-маком. Видимо, сыт был. Колу я оставил в кафе. Прискакав к себе в аквариум, первым делом закрыл дверь. Разложил трофеи на столе. Еду отдельно. Пакетик с материалами — отдельно.

В пакетике лежала трехдюймовая магнитооптическая дискета, под ней смарт-карта для карманного писюка, и кассетка. С чего начать? Логика подсказывала — ни писюка, ни диктофона у меня сейчас нет, а щель дисковода вот она! Я активировал экран, по которому бежала надпись заставки: "Кто хочет — ищет способ, а кто не хочет — причину", и вставил дискету. Четыре папки: Презентации 1 и 2. РАПС и ГКС. Ну, с презентациями все ясно, это слайды, сейчас посмотрим. Рапс — это, кажется, такое растение — масличная культура. А ГКС?

Презентация 1.

Слава Богу. На русском языке. Включаю автопоказ слайдов. Ого! Тут еще и комментарии?

ФИНАНСОВЫЕ ПОКАЗАТЕЛИ РОССИЙСКОГО ОТДЕЛЕНИЯ ГАЛАКС-МЕДИКАЛ. (Хансен решил подарить мне свои секреты? С ума сошел?)

На экране график за пять лет. Судя по графику, выходит они каждый год на три миллиарда евриков меньше имеют доходы. Очень интересно. Голос комментатора: "за последний год. Нам пришлось сократить объемы производств на шестьдесят процентов", "Увеличить расходы на рекламу пероральных контрацептивов на четырнадцать миллионов евро в сравнении с прошлым годом", Слайд сменился — фотография пустого цеха с конвейерами " закрыты три завода из четырех. В Новгороде, Новосибирске, Курске."

Похоже, Галакс-медикал крепко страдает. Открываю папку Презентация 2. Опять слайды, на этот раз на английском, черт возьми, сапожник — без сапог, жена — учитель английского, а я кое-как... Ничего, хоть так... Что они тут говорят? Тут и голос повеселее, и графики все вверх. Так, Франция, ага объем продаж возрос на десять процентов, Германия, Голландия, Италия... О-го-го! Миллиардные прибыли! Америка — за прошлый год, побили все рекорды прошлых лет, Китай? Они, которые Галакс-медикал, оказывается, девяносто процентов своей продукции гонят в Китай! А в России их товар почему-то не идет. Вот несчастные. Ну, все в нашей России через жопу! Контрацептивы продать как в Китае и то не удается!

Так, теперь папку РАПС. Один файл в ПДФе, ну-ка, где мой "акробат"? Смотрим.

"Совершенно секретно" — футы-нуты! Какие мы важные!

Российская ассоциация планирования семьи. — Так вот что такое РАПС!? А я — растение... масличная культура... Она может, конечно, и культура, да не совсем масличная. Так, дальше:

Служебная записка

Кому? От кого? Это все забито крестиками. Жаль.

"По результатам главного статистического управления министерства здравоохранения Российской федерации, число бесплатных абортов в учреждениях МЗ у женщин в возрасте до восемнадцати лет за истекший год увеличилось на 30 процентов. Общее число абортов по стране возросло на 120 процентов, причем большая часть их производится в медицинских учреждениях, принадлежащих различным юридическим или физическим лицам. В сравнении с позапрошлым годом, когда прирост составил шестьдесят процентов, можно говорить о лавинообразном нарастании числа абортов в целом по стране. То есть каждая женщина в России в детородном возрасте не реже двух раз в год совершает аборт. При этом, число криминальных абортов сократилось на более чем в два раза от прошлого года.

Есть основания полагать, что, несмотря на абсурдность подобного утверждения, имеет место скрытая реклама абортов в женских консультациях, а правильнее сказать психологическая обработка женщин с целью их склонения к аборту .

Нами было выявлена сеть частных женских клубов, в которых активно работают гинекологи. Проведено скрытое расследование. Анализировались доходы/расходы трех гинекологов муниципальной женской консультации. Все они состоят членами клуба "Аксон". Определено, что расходы этих женщин превышают годовые доходы втрое".

Я присвистнул. На экране высветилась надпись "не свисти — денег не будет!".

"Это дает основание полагать, что исследуемые субъекты имеют дополнительный доход, возможно от работы в частных абортариях".

Лист окончен.

Так, весело. Что ж у нас получается? Глупость какая-то. Количество реализованных противозачаточных средств сокращается, а количество абортов при этом растет. Бред. Что за слог? "есть основания полагать..."

Осталась последняя папка. ГКС.

Еще два файла один в ПДФе, второй — картинка.

Табличка: выдержка из бюллетеня Госкомстата за прошлый год.

Медабортов вообще: 13 456 218

Из них до 12 недель: 8 568 987

До 20 недель: 3 894 417

До 5 недель (миниаборты): 992 814

Ничего не понимаю. Мне нужен консультант из медиков. И такой консультант у меня есть. Мама. Надо ей позвонить. А что за картинка? Фотография цифровая, а, это та же табличка, видно, что она взята из толстой папки большущих листов. Видно, что снимавший человек торопился, поэтому изображение сделано вкривь и вкось, но ясно, что эти данные не придуманы. Цифры в табличке читаются ясно.

Мысли скачут. Я пока понял, что на лицо некая весьма странная тенденция. Женщины стараются забеременеть, но при этом и стараются избавиться от беременности. Бред. Повторяюсь, конечно, но это выше моего разумения. И что больше всего непонятно, так это, почему этот материал вызывает такой ажиотаж, что убивают людей? Очевидно, что за всем этим кроется тайна, загадка, которую кто-то очень не хочет афишировать. У меня еще не просмотрены: смарт-карточка и кассетка диктофона.

Я вышел в лабиринт, и увидел Валькину голову в его закуточке. В огромном зале полумрак, из почти сотни редакционных работников остались верстальщики, художник и мы с Валентином. Я прошел к нему. Воронин увлеченно сочинял новую статью. Он что-то вычитывал из распечаток, шевелил губами, словно пробуя на вкус слова, которые собирался ввести в текст и тут же печатал. Он, наверное, почувствовал мое присутствие, оторвался от экрана и поднял голову.

— Сергей Алексеевич!? А я все сделал, уже отдал верстальщикам.

— А мне почему не позвонил?

— Так все получилось, вроде бы. — Я показал Селезневу и Лебедеву. Селезнев одобрил, а Лебедев подписал в печать. — Да птиц в нашей газете много: Селезнев, Лебедев, Воронин, Соловьев, Соколов и Дроздов... смешно.

— Валя. — Сказал я, — у тебя прямой начальник — я, и хотя бы позвонить и сказать, все нормально, раздел сверстан, ты мог.

— Мог, каюсь. Забыл. Не подумал. — покачал головкой Валентин.

— А раз забыл, то вот тебе задание — разыщи мне диктофон старого образца. Под микрокассету. Я знаю, в редакции они есть. Найдешь — прощу твой грех.

Воронин сильно удивился. Ленточными диктофонами уже давно не пользовались, у каждого журналиста в кармане лежал цифровой. Но встречались и любители раритетной техники. Я показал ему кассету.

— Вот для такой. Валя. Фас!

Он понюхал кассету, и "взял след". И уже в спину ему я добавил: — И заодно найди карманный микрокомпьютер.

Он тормознул.

— Какой именно?

— Чтоб смарт-карту прочитать. Большую.

— Ясно. Я пошел!

— Я буду у себя, Валя.

Вернувшись в "аквариум", я первым делом позвонил маме. Ежедневный контрольный звонок. А сейчас тем более. Есть лишний повод приехать. Вообще, повод это отговорка, мама всегда рада, когда я приезжаю, так что про повод лучше ей не говорить.

— Мам? Добрый вечер!

— Сереженька! Здравствуй. Как у тебя дела?

— Все в порядке, мама. Как твои?

— Ничего. Помаленьку. У меня есть кое-какие новости, но это так. Мелочи. Ты приедешь?

— Как раз хотел напроситься, давно не виделись...

— Ну, конечно, приезжай.

Теперь отзвонюсь Маринке. Мы договаривались с ней сегодня вечером сходить в "Метелицу", надо ее предупредить, что пойти — пойдем, но часа на два позже.

Маринка, спокойно отреагировала на звонок, надо — так надо. Передала привет свекрови, сказала, что ужинать не будет, надеется перехватить кой чего в казино. Вот ведь азартная особа. По крупному не играет никогда, но раз в неделю составь ей компанию. Или оставит там долларов двести, или принесет домой не больше пятисот. За одно ей спасибо, что хоть без меня, одна, ни в какие злачные места не ходит.

Примчался Валентин, принес и диктофон и микрокомпьютер. Первым делом я поставил кассетку. Всей ее длинны — минут на тридцать. Перед тем, как нажать на воспроизведение, я высунулся поверх стенок лабиринта и огляделся — зал редакции пуст. Воронин рядом, не уходит. Уши поднял. Ему тоже интересно.

Я включил диктофон. Шипение, музыка, кто-то, играл на фортепьяно, голоса, шарканье ног, или шуршание материи. Женщины разговаривают. Во всем этом фоне определяются два голоса. Чувствуется, что одна женщина курит, говорит с паузами, длинно выдыхая через губы или нос, а у второй голос звонкий, певучий.

Первая: — ...ничего особенного. Все на высшем уровне. И наркоз, и анализы... и анонимность. Я тут уже четвертый раз делаю, мой ни о чем не догадывается. Да и как? Я где? Я — в клубе...

Вторая: — А у меня родители, как узнали, что я с Игорьком живу, сразу ультиматум — делай, что хочешь, но чтоб без проблем! А я, как поняла, что залетела, не знала куда кинуться...

Первая: — А сюда пригласили как?

Вторая: — Подруга посоветовала. Я на работе рассказала Светке, да вон она... (шум, музыка )

Первая: — Я ее знаю. Она уже на второй уровень вышла... ну, и что она?

Вторая: — Отвела к врачу, тот, ни слова не говоря, дал направление. А когда я в себя пришла, мне так плохо было... так плохо. Если б не Светка. Все-таки подруга она настоящая.

Первая: — Первый раз всем трудно. У тебя какой срок был?

Вторая: — Врач написал одиннадцать недель. (Пауза, слышно как длинно выдыхает дым первая)

Первая: — Тебе подруга не говорила, что будет во втором отделении?

Вторая: — Нет.

Первая: — И правильно. Тебе понравится. Ну, ладно, уже зовут, пойдем. (И уже удаляясь, сквозь шум) А как тебе первое отделение семинара?

Вторая: — Мне понравилось. Будто камень с души свалился.

Первая: — Естественно, мы ж победители...

Тишина. Шипение пленки. Мы с Валентином тупо смотрели на динамик диктофона, кассета домоталась до конца, остановилась. Наконец Валентин спросил:

— Что это было? Какие победители? Кого они победили?

— Понятия не имею, — сказал я. — Тебе ничего в этой беседе странного не показалось?

Валентин пожал плечами.

— Двоякое ощущение. Или все очень странно, или ничего особенного. Разговаривают женщины, обсуждают какие-то свои женские проблемы. Если я верно понял, речь шла о каком-то сроке, и как мне кажется, это срок беременности. Ты помнишь, та, что помоложе, говорит: "когда родители узнали, что я с Игорьком живу, мол, делай, что хочешь, но чтоб без проблем...", и потом врач, срок, наркоз... Я так, понял, она говорила об аборте. Верно?

— Пожалуй. — Я вспоминал только что прочитанные документы, служебная записка по РАПС и выписка из госкомстата. Ну, господин Хансен, вы мастер загадки загадывать! Оставалась еще смарт-карта, в которой, судя по наклейке должно лежать не меньше ста двадцати восьми мегабайт информации. И еще странный телефон, доставшийся мне от убитого.

На часах уже без четверти девять.

— Валентин, ты писюк на сколько одолжил?

— До завтра дали.

— Отлично. Давай разбегаться. Утром встретимся, поговорим. А карточку я дома посмотрю.

Мама живет в однокомнатной квартире в Бибирево и, несмотря на пенсионный уже возраст, работает участковым терапевтом в поликлинике. Пока мы пили чай, я дал ей прочитать распечатку, сделанную с документа РАПС, остальное в комментариях не нуждалось.

Мама читала недолго, молчала, обдумывая прочитанное. Я не вытерпел первым. И мы заговорили одновременно, но я закрыл рот первым, успев сказать:

— Говори, говори...

— Да что я могу тебе сказать? — мама грустно вздохнула, — я две недели в прошлом месяце подменяла терапевта женской консультации, — она говорила негромко и медленно. — И если бы ты не показал мне это, — она помахала листком "служебной записки", я бы, наверное, и не задумалась обо всем этом...— она снова замолчала, отхлебнула чаю. Мама вообще очень сдержанна на выводы, но мне терпения не хватало.

— О чем? О записке?

— Нет. Я постараюсь объяснить, а ты постарайся понять.

В медицине много специальностей. Это ты знаешь. И существует понятие коллегиальности, взаимопонимания, поддержки и может быть симпатий кое в чем. Но две всегда себя отделяли от остальных. Держали и держат дистанцию. Это гинекологи и стоматологи.

Мне сразу захотелось схохмить, но перебивать маму не стал, а то обидится и ничего не объяснит. Она такая. Я ждал. — Так вот, стоматологи это — отдельный разговор, к твоей теме отношения не имеют, а вот гинекологи... — она снова взяла паузу, сделала глоток чаю, — что б тебе было понятно, я вернусь во времени еще в свои студенческие годы. Ни на одной кафедре к нам не относились столь пренебрежительно, как на кафедре акушерства и гинекологии. Доцент, ведущая нашу группу, на первом же занятии спросила: " Из вас кто-нибудь собирается избрать нашу специальность?", руки тогда подняли двое. Вот с ними она в основном и занималась. А мы — так, вот это выучите, для вас достаточно. Когда у нас была летняя практика по акушерству на четвертом курсе, врачи — гинекологи постоянно дистанцировались от студентов-терапевтов. Глав врач демонстративно на утренней конференции произносила фразу: "студенты могут идти, врачи остаются". И я уже настолько к этому привыкла, что если б ты не показал мне эту записку, мне нисколько бы не насторожило то, что, например, врачи-гинекологи в консультации замолкали в моем присутствии. Я для них — чужая. А сейчас я понимаю, чем. Ты хочешь знать, правда ли это?

— Да.

— Вероятнее всего — правда. Но я, в консультации занималась в основном беременными, теми, кто собирался рожать, абортницы — меня не касались. На отчетной конференции за месяц, я услышала цифры по количеству принятых пациентов. Так вот, точно я их сейчас сказать не смогу, не помню, но тогда я подсчитала, что количество направленных на аборт, относится к поставленным на учет беременным, примерно как три к одному. Это для тебя что-то значит?

— Пока — ничего. — Я вспомнил данные по Галакс Медикал, — но я знаю, что количество производимых и продаваемых противозачаточных таблеток одной крупной фирмой, за последние годы сократилось втрое.

— И что это все значит?

— Мам, это значит, что кто-то, или что-то активно стимулирует производство абортов. И наживается на этом. — Мама скептически поджала губы, — Я прикинул, по довольно старым данным, которые я уж не помню как осели в памяти, в частных клиниках аборт по прейскурантам, стоил где-то около ста пятидесяти — двухсот евриков, ты представляешь дневную выручку одного абортария?