14. Кофе для эстетов

Мэдди беззвучно расхохоталась, отвернувшись. Да уж, этот дерзящий марсовиец, сам того не ведая, сказал нечто очень забавное. Учитывая постоянные визиты Эллиса, милостью газетчиков — самого знаменитого детектива Бромли, покровительство маркиза Рокпорта и мои собственные похождения, загадочная смерть, пожалуй, только прибавила бы "Старому гнезду" славы. Уходила эпоха чопорности, сдержанности и показного благочестия, ныне этим никого уже нельзя было ни удивить, ни привлечь.

На смену приходило... что?

Тем не менее, я не стала больше испытывать терпение Мирея — и обратилась к его творениям.

Сыр, шоколад и суфле, действительно... Но какие!

— Кофе несладкий, крепкий, с плотным насыщенным вкусом, без кислинки. Лаванда смягчает его и придаёт романтичности, а тимьян добавляет пряные, горьковатые оттенки. Аромат, конечно, шедевр! Такой кофе не потерпит оголтелой сладости, — говорил Мирей, склонившись надо мною, пока я пробовала десерт. Едва заметный запах духов, насыщенных и сложных, как бхаратские благовония, окутывал нас призрачным шлейфом, точно объединяя. — Можно пойти тремя путями. Во-первых, оттенить вкус кофе. Во-вторых, поспорить с ним. В-третьих, дополнить.

Для первого десерта он взял мягкий несолёный сыр, перетёр в пасту, добавив шалфея. Вместо коржа тонко нарезал неудачный пресный кекс, оставшийся со вчерашнего дня, смазал пластинки мёдом с перемолотыми эльдийскими орехами и переслоил сырной пастой, а сверху украсил пирожное дроблёными орехами, кажется, слегка вымоченными в меду. Шалфей хорошо сочетался с лавандой и тимьяном в кофе, а сыру придавал необычный привкус.

— Что ж, банальности вы действительно избежали, — заметила я сдержанно, хотя уже сейчас готова была заявить во всеуслышание, что готова принять нового повара. — Достойно похвалы. И готовится, пожалуй, быстро.

— Самое долгое — орехи замачивать, — небрежно ответил Мирей, польщённый и уязвлённый одновременно.

Похоже, он ожидал аплодисментов и неприкрытого восхищения... но всему своё время. Слишком рано похвалю его — и он потеряет интерес к "Старому гнезду". Лёгкие победы не ценятся; надо показать, что здесь ему всегда будет интересно, пусть и непросто.

Если первый десерт оттенял вкус кофе, то второй — спорил с ним. Мирей взял кружочки апельсина вместе с цедрой, выварил в сиропе, подсушил, окунул в расплавленный с мятой шоколад и украсил ещё не застывшую глазурь щепоткой цветов лаванды.

— Недурно, — согласился со мною Георг, когда я обратилась к нему за подтверждением. — Да и пойдёт не только к этому кофе. Есть лишь одна загвоздка: это неудобно есть. Нужно либо нарезать апельсин мельче, чтоб это походило на конфету, либо делать более мягким, чтобы можно было воспользоваться ножом.

Мирей рассеянно кивнул, погрузившись в размышления. Замечание Георга нисколько не задело его, но, судя по всему, дало пищу воображению.

"Очень хорошо", — подумала я и попробовала третий десерт.

Он был... водянистым, пожалуй, так. Всего лишь молочное суфле, разбавленное лавандовым сиропом, не слишком сладкое, не острое — так вкус кофе раскрывался лучше всего, но...

— Скучно, — вынесла вердикт Мэдди. — Мы как раз на днях с суфле и начали. А что, его делать просто, и выдумывать ничего не надо — добавил лаванды, вот и всё. Леди Виржиния первым это и придумала. А у нас правило: первой попытке ходу не давать.

Мирей принялся с независимым видом раскатывать рукава, словно только что осознал, как неподобающе он одет.

— Ну, спорить не буду, суфле и кекс всегда идут на ум первыми. И туда, и туда можно почти что угодно добавить, основа одна, а вкус меняется... — На лицо его набежала тень, и он продолжил с неискренней весёлостью: — Так что там с попытками? Про первую я понял, что мысли у нас совпали. Вы что, уже придумывали десерты к этому кофе?

Последний вопрос прозвучал до крайности подозрительно — и самую капельку ревниво. Видно, Мирей, когда волновался, не мог следовать собственному совету и сохранять уверенность.

— Разумеется, — кивнула я светски. — Мы, к сожалению, сейчас не можем позволить себе идеальные десерты — большую часть приходится закупать в пекарне по соседству и в одной кондитерской, а выбор там не велик. Тем не менее, к каждому новому кофе мы придумываем и новый десерт, пусть даже место ему пока — только в кулинарной книге мистера Белкрафта. — Я прошлась вдоль стола и указала на остатки первого пирожного. — О паре к лавандовому кофе мы задумались ещё на прошлой неделе. Разумеется, сыр тоже сразу пришёл в голову. Правда, до шалфея никто из нас не добрался. Мисс Рич предложила корзиночки, пропитанные лавандовым сиропом, с муссом из пресного сыра. Это была вторая попытка, полагаю, вполне удачная. Третья — конечно, шоколад! Точнее, шоколадный кекс с тимьяном и с цукатами. Тимьян сыграл ту же роль, что и шалфей в вашем сырном десерте, любопытный акцент, придающий ощущение новизны.

Я умолкла, остановившись у края стола. Там, под фарфоровой крышкой, поджидал своего часа десерт, который накануне мы втроём сочли если не идеальным для лавандового кофе, то наилучшим из придуманных.

Мирей перевёл на меня несчастный взгляд:

— Только не говорите, что у вас была и четвёртая попытка.

— А как же иначе, мистер Мирей? — улыбнулась я, приподнимая крышку. — Мы ведь размышляли целую неделю.

На блюдце красовались две четвертинки груши — вываренные в медовом ликёре, оттенённые кислинкой мягких лимонных цукатов, тимьяном и эльдийскими орехами.

Просто, быстро и очень вкусно.

— Это...

— Попробуйте, мистер Мирей, — предложила я, отступая в сторону. — Кофе с лавандой и тимьяном — крепкий, плотный, без молока, без сладости. В нём есть немного чёрного перца и соли — ровно столько, чтобы даже вы не могли уловить посторонний привкус, но напиток это меняет. Лавандовый кофе мистера Белкрафта — дальний родственник кофе по-альравски с пряностями, а там, на востоке, кофе принято подавать с цукатами. И с мёдом.

...Вряд ли Рене Мирей был так поражён нашими кулинарными талантами. В конце концов, он действительно много знал и умел, и наверняка попробовал за свою жизнь множество более изысканных, сложных и интересных десертов. Однако он, кажется, не ожидал встретиться с чем-то подобным здесь — в сердце закостенелой в традициях Аксонии, где даже злополучную утку принято готовить исключительно по дедовским рецептам; в маленькой кофейне "Старое гнездо", которую содержит из прихоти какая-то там вздорная леди.

Сюрприз — воистину восхитительный десерт.

Рене Мирей в молчании выпил кофе и съел груши — аккуратно, задумчиво, точно пытаясь запомнить нюансы вкуса. А затем обернулся ко мне и выпалил:

— Я хочу здесь работать!

Мы с Георгом обменялись взглядами.

— Замечательно, мистер Мирей, — снова улыбнулась я, на сей раз тепло. — Отрадно слышать. Мы подумаем над вашим любезным предложением, и мистер Спенсер передаст вам ответ. Полагаю, не позже, чем через неделю. Мисс Астрид, — обернулась я на замершую настороженно ширму, которая уже полминуты была опасно накренена. — Будьте так любезны, проводите мистера Мирея к выходу. И снова, мистер Мирей, позвольте вас уверить в том, что я чрезвычайно польщена вашим интересом к "Старому гнезду".

Кофейню Рене Мирей покидал оглушённым. Но у меня не оставалось сомнений, что он вернётся.

В конце концов, я давно так не старалась кого-то заинтересовать!

Георг многозначительно кашлянул, привлекая моё внимание.

— Завтра приду пораньше, пожалуй. И ещё, леди Виржиния, я набросал список предметов, которые, возможно, понадобятся нам на кухне через некоторое время... — и он передал мне листок бумаги, испятнанный кофе и, кажется, ореховым сиропом.

На одной стороне был записан незаконченный рецепт, а на другой — перечень утвари, приправ и продуктов частью на марсовийском, частью на аксонском.

— Что... — начала я, но затем меня озарило. — Постойте, вы же находились рядом, когда он работал!

— Именно, — усмехнулся Георг и важно потёр подбородок. — Кто бы подумал, что уроки леди Милдред пригодились не только для того, чтоб поварские книги читать...

Мы вновь заговорщически переглянулись — и заулыбались.

Распоряжение о необходимых покупках я отдала в тот же день; мистер Спенсер пообещал справиться в кратчайшие сроки, но посетовал, что некоторые предметы из списка весьма дороги, да и достать их нелегко.

Главное развлечение началось на следующее утро.

Сразу после открытия в кофейню попытался прошмыгнуть мужчина в белом завитом парике и в клетчатом альбийском плаще — разумеется, то был Рене Мирей. На резонное замечание Мэдди, что-де в "Старое гнездо" пускают только по приглашениям, а исключение делается лишь для постоянных гостей, он возмущённо повысил голос:

— Но ведь в зале пусто! — и маскировка его, выражаясь фигурально, разлетелась на мелкие осколки.

О, этот незабываемый марсовийский акцент!

Георг в голос рассмеялся — впервые после смерти миссис Хат, да и я улыбнулась. Через несколько минут горячих убеждений Мадлен сдалась и пригласила Мирея за столик.

— Заказал "самый интересный кофе", — сообщила она громким шёпотом в коридоре. Я пока пряталась, наблюдала полутени — из зала меня видно не было. — Это какой?

Рене Мирей тянул шею, разглядывая, что лежит на тарелках и в чашках у сестёр Стивенсон; пожилые леди трогательно старались не замечать пристального внимания, но то и дело косились на красно-зелёный плащ.

— О, это любой. Мистер Белкрафт полностью свободен в выборе, только скажи ему, кто именно сделал заказ.

Свою порцию кофе с марсовийскими травами Рене Мирей выпил мелкими глоточками за пятнадцать минут, а затем исчез, чтобы вернуться уже вечером, к закрытию, в своём собственном обличье — и с небольшой коробочкой.

Двенадцать овсяных крекеров с тимьяном, душицей, розмарином и базиликом — просто, но элегантно. И карточка с подписью: "Для кофе а-ля марсо".

— Неплохо, — одобрительно кивнул Георг, прямо на пороге аккуратно прикусив крекер. — Довольно мягкие, вкус приятный. Храниться могут не один день, что, в общем, тоже преимущество. Благодарю, мистер Мирей. И ещё... — сделал он выразительную паузу. — Светлый парик вам совершенно не идёт. И красно-зелёная клетка — тоже.

Мирей побурел, втянул голову в плечи — и, бормоча под нос, бросился бежать вниз по улице.

— Не запугивайте моего нового повара, мистер Белкрафт, — шутливо возмутилась я.

— Такого, пожалуй, запугаешь...

И Георг был совершенно прав.

Марсовиец заявился и на следующий день — уже без глупого маскарада, в приличном белом плаще, и через день. С утра он заказывал чашку кофе, в молчании смаковал его мелкими глотками, перекатывая напиток на языке, а вечером возвращался — и непременно с десертом. Пирог с цукатами и лимонным кремом, сырный мусс в ореховой корзинке... Вроде и несложные блюда, но восхитительно гармоничные. Один раз Мадлен пришлось отвлекать его, пока Георг с чёрного хода проводил на кухню рабочих — они установили новый стол, большой и тяжёлый, сделали на стене медные крючки для подвешивания утвари до потолка и вертикальную лестницу, чтоб доставать предметы с самого верха.

Точь-в-точь, как было у сэра Гордона — спасибо вдове Риверленд за бесценные свидетельские показания.

Девятнадцатого марта я встретила Рене Мирея на пороге и с деланной сердитостью стукнула веером по плечу.

— Опаздываете. Впрочем, гостей пока нет, так что ничего страшного.

Он застыл, недоверчиво глядя на меня:

— Я не вполне понимаю, что...

— Сейчас поймёте, мистер Мирей, не беспокойтесь, — с чопорностью монахини кивнула я и заставила его пройти на кухню, всё так же подталкивая веером в спину.

Увидев закреплённую на стене лестницу, справа и слева от которой висела новенькая посуда и поварские инструменты, и массивный деревянный стол там, где раньше стоял шкаф с сувенирами, Мирей обратился в изваяние во второй раз.

— Необходимые приправы — в ящиках напротив, — указала я направление. — Продукты в основном в подвале, где холодильный аппарат, переодеться можно в тёмной комнате у чёрного хода, Георг любезно передаст вам свой запасной комплект. Приступать можно немедленно. Но сперва подпишите бумаги, — и я подтолкнула его к столу, где лежали два экземпляра договора. — Только осторожнее, печать совсем свежая, чернила могут смазаться.

Мой новоиспечённый повар сделал несколько шагов, склонился над договором и ткнул пальцем аккурат в середину печати, а затем уставился на посиневший от краски ноготь.

— Мне это снится? — рассеянно произнёс Мирей и потрогал письменный прибор.

— Со всей ответственностью заявляю, что нет, — ответила я. — Поверьте, в деле сновидений у меня едва ли не самый большой опыт во всей Аксонии.

— Но... откуда? — и он обвёл рукой утварь и стол. — Как вы вообще узнали?..

— Благодарите мистера Белкрафта. Он весьма внимательно отнёсся к вашим пожеланиям, высказанным в прошлый раз... — "К вашей ругани под нос", — поправилась я мысленно. И продолжила: — По его заметкам, сделанным, пока вы готовили, я набросала распоряжение для своего управляющего, и мистер Спенсер помог внести небольшие перемены в обстановку нашей кухни... Подписывайте, прошу.

— От волнения я всегда забываю аксонскую письменную речь, — признался Мирей. И уставился на меня совершенно несчастными голубыми глазами, как дитя небесное. — Там ведь ничего нет про продажу души?

— Размер жалования есть, обязанности сторон — тоже, но о торговле вроде бы ничего, — улыбнулась я. — Добро пожаловать в "Старое гнездо", мистер Мирей. Вам здесь понравится, уверена.

Произнося это, я ничуть не лукавила. Людям свойственно ценить то, что достаётся большим трудом. А одному нахальному марсовийскому повару, готова поспорить, никогда не приходилось добиваться места с таким упорством, как в моей кофейне.

...десерты Рене Мирея в тот день вызвали нешуточный ажиотаж. Луи ла Рон, прослезившись от удовольствия, отставил пустую тарелку и пообещал посвятить талантливому марсовийцу небольшую статью. Миссис Скаровски аплодировала.

Мы единогласно решили, что это успех.

Вечер омрачило небольшое происшествие, связанное с мальчиками. Они, вопреки всем запретам, вновь забрались в мой кабинет и разорили поднос с почтой. Заинтересовало их, к счастью, только одно письмо — точнее, телеграмма из Романии.

— Это от миссис Мариани, — покаянно шмыгнул носом Лиам, опустив взгляд. — Мы, ну, только прочитать хотели, честно-честно, мы же скучаем по ней, а у Кеннета руки были в джеме. Я хотел вроде как пятна оттереть, чтоб вы ничего не заметили... И всё испортил. Этоявиноватпростите! — выпалил он скороговоркой и скрючился, прикрывая рукой голову, словно в ожидании удара.

Что ж, возможно, сестра Мэри-Кочерга в приюте и практиковала вразумляющие затрещины, но я — нет. Тем более что почти наверняка телеграмму испортили близнецы — их выдавали испуганно округлённые глазища — а Лиам просто взял вину на себя.

— Ступайте к сэру Клэру Черри, он почитает вам нравоучительные истории, — обратилась я к близнецам, вспомнив, что дядя недавно удалился в библиотеку. А потом обернулась к Лиаму: — А ты оставайся здесь. Будешь сегодня моим секретарём вместо Юджинии.