Спартак 2

— Лучше тебя никто не знает, как бороться с римлянами, Спартак. Делай, так как считаешь нужным! — воскликнул Астропей и командиры дружно его поддержали.

— Спасибо, но один я ничего не смогу сделать, только вместе с вами — моментально уточнил вождь и командиры вновь ответили гулом одобрения.

— Чтобы врагам нашим жилось не очень весело, думаю, что нужно зажечь костер, о котором мы с вами много говорили, и теперь настала его пора.

— Ты говоришь о Сицилии?

— Совершенно верно. После падения Рима сделать это будет легко и нужна будет только хорошая искра, чтобы зажечь весь остров.

— Кого ты собираешь туда отправить? — немедленно уточнил Торкват.

— Если хочешь, могу отправить тебя, но честно говоря, у меня для Сицилии есть другая кандидатура. Менандр — обратился вождь к командиру греков. — Ты говорил, что у тебя много родни на острове, и ты хорошо знаешь сирийский. Согласен ли ты отправиться туда, изгнать римлян и стать моим наместником?

— С огромной радостью, вождь, — обрадовался грек. — Когда прикажешь выступать?

— Не выступать, а отправляться, — поправил его Спартак. — Я попрошу наших киликийских друзей переправить тебя на остров. Они как раз пришли к нам в лагерь, и думаю, не откажутся снова нам помочь.

— Знаю, я этих киликийцев. Опять начнут торговаться — недовольно буркнул Декорат, вспомнив, сколько золота, увезли с собой пираты из Регии.

— За все надо платить. И если бы не сполна заплатили бы им за помощь, неизвестно смогли бы взять Рим. Марк Красс очень хотел их перекупить, но пираты остались верны своему слову, — напомнил Декорату вождь. — Мы заплатим им за переброску Менандра в Сицилию и попытаемся договориться о переброске самнитов Телезина в помощь Публитору. Думаю, он не откажется от помощи своих соотечественников.

Спартак вопросительно посмотрел на Торквата и тот не стал с ним спорить. Публитор в своих письмах к нему неоднократно говорил о том, что нуждается в помощи и теперь, после падения Рима медлить с этим было опасно. Квинт Метелл со своими испанскими легионами представлял серьезную угрозу, и пренебрегать ею было никак нельзя.

— Думаю, не откажется.

— Тогда нужно будет организовать киликийцам хорошую встречу. Как все восточные люди они любят блеск и внимание, — Спартак встал с кресла. — Передайте всем воинам, что в скором времени мы выступаем в поход на Капую. Все, за исключением Астропея. Он с двумя легионами остается в Риме. Я не хочу, дать противнику ни малейшей надежды на возрождение.

Командиры охотно согласились с вождем и стали дружно покидать его шатер, за исключением Торквата. Командир италиков попытался задержать. Ему хотелось обсудить вопрос о будущем Самнии.

— Сейчас мы обсуждает стратегию против союзников Рима, но когда наступит время обсуждения независимости Самнии? Наш общий враг пал, и теперь ничто не мешает нам считать себя свободными люди, верховный правитель Италии Спартак — с вызовом произнес Торкват.

— Самниты свободные люди, равно как и германцы, галлы, греки, фракийцы и все другие народы, что борются с врагом под знаменем Рыси. И мое звание провозглашено только на время, пока не будут разбиты Метелл и Лукулл, тебе об этом прекрасно известно.

— Да известно, но народы Самнии хотят иметь от верховного правителя твердые гарантии своей независимости.

— Я готов обсуждать это вопрос, но только не с командиром восставших италиком Торкватом или Публитором, а с представителями городов и областей Самнии. Чтобы потом меня не упрекали, что я не выслушал всех мнений самнитов — отчеканил вождь и Торкват был вынужден удовлетвориться его словами.

Разговор с италиком, нисколько не испортил настроения Спартака. Вождь изначально был готов к подобным вопросам и нашел убедительный контраргумент не начинать его обсуждение. Выпроводив Торквата, он позвал к себе эконома Гилла и приказал готовить шатер к приему киликийцев.

Киликийские пираты были тем оружием, с помощью которого Спартак достиг победы над Римом, но его нужно было постоянно держать под контролем. Иначе вынутый из ножен меч, мог поранить того, кто его вынул.

Приехавший к Спартаку Бардия, был одним из главных вождей пиратов. В его подчинении было почти сорок кораблей и к его словам прислушивались остальные командиры. Массивный и начинавший заплывать жирком пират, не утратил живости в движениях, когда с восторгом осматривал выставленные перед ним чаши и сосуды, доверху наполненные золотыми и серебряными монетами.

— Мой бог, какая красота, — нежно ворковал пират, ощупывая стенки чаш и приходя в восторг от их толщины и осознания того, что они приготовлены специально для него.

— Однако мне кажется, что золото плохо сочетается с серебром. Зачем портить прекрасный вид, столь неудачным сочетанием? — сказал Бардия, указывая на серебряное содержание золотой чаши. — Неужели слухи о могуществе римской республики были лживыми?

— Я был удивлен не меньше чем ты, когда рассматривал добычу моих воинов дорогой Бардия, но основной запас римского казначейства состоял из серебряных монет. Золотыми оказались лишь греческие статеры и египетские текты. Золотых динариев было крайне мало — сокрушенно развел руками Спартак. — Но вот золотые изделия имелись и все они твои.

Киликиец не особенно поверил словам собеседника, но тяжесть и блеск разложенного перед ним золота, не позволял спорить.

— Но, по-моему, его несколько мало? Ты не находишь?

— Мало? Ты пугаешь меня Бардия. Наверно завистливые боги помутнили твое зрение. Здесь ровно там сумма, которая была мною обещана за продолжение морской блокады Остии — удивленно произнес вождь. — Но ради наших добрых отношений, я готов добавить вот эту золотую статую Весты. Она сильно пострадала, но отнюдь не утратила столь нужных тебе качеств. Можешь в этом сам убедиться.

Спартак указал на искореженное ударами изваяние, но состоящее целиком из золота. Бардия удовлетворительно кивнул головой, совершив беглый, но вполне придирчивый осмотр предложенной ему оплаты.

— Я так понимаю, что ты намерен продлить наши добрые отношения? Нужно ещё кого-нибудь пограбить? Лично я с радостью помогу тебе в любом новом деле, но предупреждаю, что плату мои командиры хотят вперед и больше — крупные слегка навыкате глаза киликийца внимательно смотрели за Спартаком, ожидая его реакции. За целостность своей жизни и кошелька, Бардия нисколько не опасался. В честности Спартака он был полностью уверен, но боялся продешевить. Словам вождя гладиаторов о том, что в казне республики были в основном серебряные монеты, он мало верил.

— Рим пал и грабить побережье уже нет никакой необходимости. Иное дело Сицилия. Твои командиры только прошлись по её берегам, слегка напугав претора Вереса. Теперь есть возможность, как следует потрясти Агригент, Мессану, Сиракузы и прочие прибрежные города вместе с Менандром, которого я намерен с твоей помощью переправить в Сицилию.

— Что же, можно пойти и на Сицилию, — согласился со Спартаком киликиец. — Думаю за сто талантов, мои молодцы согласятся принять участие в этом деле.

— Сто талантов золотом? Побойся богов Бардия! Я что великий царь Антиох и моя казна столь же бездонна как у него? Все, что я могу тебе предложить — это ровно пятьдесят талантов и ни одной миной больше.

— Клянусь богиней Атаргатис, мне горестно слышать такие слова от человека, в распоряжении которого находится все казначейство Рима! И для которого сто талантов золотом слишком дорогая цена за дружбу с пиратами Киликии! Не понимаю! Не понимаю!— скороговоркой восклицал Бардия, вскидывая при этом вверх свои пальцы, унизанные золотыми перстнями.

— Боги свидетели, что перед тем как казна Рима стала моей, она серьезно похудела благодаря стараниям римских сенаторов и некоторых проворных победителей из числа моих воинов. Что касается твоих командиров, то если они не хотят воевать в Сицилии — не надо. Это их дело, их выбор. Тогда перевези в Сицилию за пятьдесят талантов Менандра с его легионами и дело с концом — миролюбиво предложил Спартак, но киликиец с негодованием покачал головой.

— Ты, что, издеваешься надо мной? Сначала поманил куском жирного мяса, а затем говоришь, не хочешь — не надо. Мои парни вошли во вкус щипать римлян и их трудно остановить, — многозначительно произнес Бардия. — Они готовы пощекотать претора Вереса. Дай только им хорошую цену и все будет хорошо.

— Все, что я могу сделать — это добавить к общей сумме десять талантов золота, что составляют всю мою долю нашей римской добычи.

— Очень хорошо, когда вождь ради общего дела жертвует собственную долю добычи. Пусть твои командиры поступят также как и ты, и они смогут набрать сумму в девяносто пять талантов.

— В прошлую нашу встречу, ты увез все золото, что имелось во всем моем войске. Теперь ты хочешь повторить это снова? В таком случае, я боюсь, что не смогу больше принимать тебя в своем шатре. Мои воины от злости разорвут тебя на части, если я дам тебе больше чем шестьдесят пять талантов — пошутил Спартак, но в его шутке было и плохо скрытое предупреждение.

— Никогда в это не поверю, — решительно заявил Бардия. — Всем известно, какая строгая дисциплина среди воинов Спартака. И если вождь скажет им свое слово, они не посмеют тронуть человека просящего у победителя Рима каких-то девяносто талантов!

— Хорошо. Я готов добавить с названной мною сумме дорогими тканями и заморской приправой на пятнадцать талантов и это всё.

— Мои капитаны разорвут меня в клочья, если я соглашусь на цену, ниже девяносто талантов! Пойми меня правильно, Спартак! Дай им ещё, что-нибудь! Пленных римлян, например!

— Я никогда не занимался работорговлей, Бардия! Хвати того, что я закрывал глаза на то, что вы брали в плен и продавали в рабство захваченных на побережье римлян! Если ты согласен, то я готов добавить ещё пять талантов, но серебряной монетой. Если нет, то забудем этот разговор и приступим к обеду. Мои люди дойдут до Сицилии пешком.

— Обед — это всегда хорошо, — умилительно произнес киликиец, глядя на уставленный всевозможными изысками стол. Там было все столь привычное для римского стола, начиная от яиц и заканчивая яблоками, но все яства лежали на бронзовой и деревянной посуде. Спартак заранее предупредил об этом Гилла, — обедать — это всегда с большим удовольствием. А по поводу серебряной монеты, то здесь я согласен. Надо же и мне брать пример с такого великого человека как ты, Спартак и жертвовать своими интересами ради нужного дела.

Следуя правила хорошего тона, а Бардия хоть и был пиратом, но хотел, чтобы его считали благородным человеком, за обедом о делах больше не говорили. Хотя у киликийца было много вопросов к вождю восставших гладиаторов и рабов.

Когда дорогого гостя вместе с многочисленными подарками с почетом проводили, помощник Спартака Дион с недоумением спросил вождя.

— К чему весь этот базарный торг? Неужели в нашем нынешнем положении мы не можем не просить, а потребовать услуг от киликийцев за определенную плату.

Дион отвечал у фракийца за разведку, знал некоторые потаенные стороны из жизни вождя и потому находился к нему чуть ближе остальных командиров, и мог задавать

— Не имея собственного флота от киликийцев трудно, что требовать, Дион, а зажечь Сицилию мы обязаны ради собственного самосохранения. Это окончательно расшатает устои государства римлян и заставит Лукулла бросить на подавление восстания рабов часть сил.

— Лукулл все еще воюет с Митридатом и неизвестно когда доберется до Италии.

— В том, что он рано или поздно вернется в Италию, в этом я нисколько не сомневаюсь. Весь вопрос, когда и какими силами? Может через полгода, а может и через месяц. Купцы по-прежнему доносят, что римские войска стоят в Эпире и не собираются уходить.

— Из-за дезертирства от легионов Марка Варрона ничего не осталось!

— И все же они стоят и ждут приказа грузиться на корабли, не так ли?

— Так, — с неохотой признал Дион.

— А раз так, то чем раньше загорится пламя восстания в Сицилии, тем нам всем будет спокойнее. Что же касается торгов с Бардия, то он восточный человек и просто не приемлет заключения сделки без сбивания цены и причитания.

— И сколько мы сэкономили на торгах?

— Ровно тридцать пять талантов золотом. Все они пойдут в уплату Клеону за доставку Телезина к Публитору.

— Но почему такая большая разница за переброску войск!?

— У Бардии больше половины всех кораблей, поэтому ему больше плата. У Клеона меньше кораблей, значит и плата меньше.

— Но почему нельзя было отдать все в одни руки? Наверняка бы сэкономили на этом.

— Возможно, что и сэкономили бы, но действуя, таким образом, мы убиваем сразу двух, нет трех зайцев. Перебрасываем войска, разъединяем силы киликийцев и заставляем уйти их от берегов Италии, — Спартак уверенно загибал пальцы на руках. — Здесь им уже не место.

— А они уходить не хотят. Я обратил внимание на слова Бардия о жирном куске.

— Вот мы и платим им отступные и пытаемся разойтись по-хорошему, держа оружие в ножнах.

— Но кроме Бардия и Клеона есть ещё другие командиры. Им тоже придется давать отступные?

— На Востоке давать деньги просто так, значит потерять лицо. Эти двум командирам мы выплатим деньги за конкретную работу, а другим придется довольствоваться тем, что они награбили ранее — решительно произнес Спартак.

— Однако такое положение дел им наверняка не понравятся, и они придут к нам ...

— Пусть приходят. Поговорим — Спартак многозначительно посмотрел на Диона, и тот понятливо усмехнулся. Пусть приходят. Если не поймут, будет хуже для пиратов.

Дорогого киликийского гостя, верховный правитель Италии принимал в шатре, который достался ему в качестве трофея после победы над Помпеем. Римский полководец знал толк в роскоши и потому, Спартак, не раздумывая, приказал его использовать для различных торжественных приемов. Консулу, по воле судьбы ставшему верховным правителем Италии было не с руки вести переговоры в походной палатке.

После падения Рима мало кто из важных гостей побывал в шатре вождя. Он успел принять несколько городских делегаций из Этрурии и Умбрии, которые ехали по делам к вождю восставших рабов, а приехали к верховному правителю Италии. Естественно тут были иные разговоры и соответственно иной прием.

Такая же метаморфоза произошла с послами галльских племен проживающих в Цизальпийской Галлии неподалеку от города Мутина. Обиженные тем, что им не дали римское гражданство, а только латинское право, вожди племен решили примкнуть к Спартаку и отправили к нему своих послов.

Вождь с честью принял посланцев севера. Для нужного эффекта он сначала приказал провести их по улицам поверженного Рима, дабы гости воочию смогли посмотреть на то, о чем будут взахлеб рассказывать своим соплеменникам.

Потом был пир в честь гостей и долгие переговоры, итогом которых стало обещание галлов прислать своих воинов Публитору для борьбы с Метеллом. Взамен военной помощи, Спартак обещал послам италийское гражданство, которое он намеривался ввести взамен римского гражданства.