С водой было тяжело, но она была, вчера ее раздавали дважды, на брата пришлось с поллитра. Она явно из какой-то цистерны, с привкусом ржавчины, но без мазута и соли. Еда и табак-что есть, то и есть, и то надо экономить. Патроны-тоже. Вот новая солдатская диспозиция Элеваторной пристани. Пока же надо заняться собой, еще раз выкрутить белье и обмундирование, а также пристроить, где можно, на просушку, протереть сомнительные патроны, вот поможет ли это им-кто ведает, но попробовать надо. Для протирания пошло трофейное немецкое кепи, оно на фрицах все чаще встречается. Раньше в нем щеголяли их горные егеря, а теперь его все больше и больше, вместо пилотки, видимо, приняли. Босвм Егор пока так и останется, потому что затрофеенные ботинки оказались тесными, в них даже сбегать до ветру, неприятно ногам, как в колодках. Так что стоять им ,пока не найдется кто-то, на кого он налезут. Надо сказать отделенному Матюхину, что готов поменять на ...А на что? Придумается, но с отдачей после взятия города. Убитые фрицы из заслона перед пристанью его обеспечили винтовкой и патронами, двумя гранатами, сухарной сумкой, где лежали пакет сухарей, плитка шоколада и почему-то набор для чистки оружия. Консервы фриц сам сожрал, чтоб ему от них на том свете икалось! Еще сбылась его мечта о фляжке кофе с ромом, и даже напиток был почти что теплый. Егор глотнул из горлышка, прилег и накинул сверху немецкую шинель. На пост поднимут, когда нужно, можно пока отдохнуть и согреться.

...Элеваторную они держали до утра шестнадцатого, когда их деблокировали гвардейцы, наступавшие с заводской стороны. Город в этот день немцы оставили, но их из боя не вывели, еще пришлось воевать за какую-то горушку за городом. Названия у нее не было, а цифру ее высоты Егор не запомнил. Как оказалось, не одни они плавали, вплавь добиралась к своим группа с мыса Любви, когда уже невмоготу стало держаться. По их рассказам получилось, что это был тот же день, хотя, может, они и путали, ведь и сам Егор, спроси его, тоже не мог точно сказать, это было еще одиннадцатое сентября, или уже двенадцатое? Девятого вечером они грузились в Кабардинке на катера, утром десятого (или еще ночью) их высадили, а дальше все сливается воедино. Впрочем, Егор мемуаров писать пока не собирался, поэтому можно и путать числа. Плавание вылилось в простуду, но ее он перенес на ногах, да и не он один. У фельдшера-пограничника и своего санинструктора лекарства быстро закончились, в избытке были лишь висмутовые пилюли от желудка. Бинты и то приходилось стирать и использовать по нескольку раз. Так что как-то перемоглись и из строя не вышли. Да,со стиркой бинтов тоже сложности были, пресной воды немного, надо экономить, соленой— хоть залейся, но обычное мыло в соленой воде не хочет мылиться. У пограничника нашелся кусочек мыла 'Кил', которое может стирать и в соленой воде, с его помощью и справились.

В общем, взятие города недешево обошлось батальону. От второй роты осталось меньше половины, почти весь взвод автоматчиков ушел на дно вместе с катером, только трое уцелели, первой и третьей тоже досталось. Не понес потерь только один станкопулеметный взвод, из-за гибели катеров места на него не нашлось, так он и ждал в Геленджике и не дождался своей очереди на погрузку. Другим батальонам досталось тоже, потому на Эльтиген пришлось высаживать сводный батальон от бригады, а не какой-то из имевшихся. В основном в него набрали братишек из 142 батальона, но были и из других, в том числе и Егор.

7.Лес близ Эльбы

Денек начался с ощущения того, что губы сами висвистывали: 'Наверх вы, товарищи, все по местам'. Отчего это желание возникло-кто знает, но своим ощущениям Антолий привык доверять, и, если ощущалось, что дело пахнет танковой атакой, то надо исходить из того, что она грядет. Иногда бывало просто ощущение чего-то опасного, вот тогда и приходилось ожидать всего возможного. Сегодня же было просто ощущение важности дня. Поскольку такие дни стоит встречать при полном параде, Иван был послан за тельняшкой. С тех пор, когда их два батальона из 255 бригады отдали в пехоту, прошло много времени, и в Красной Армии интенданты бывших морских пехотинцев морским обмундированием не обеспечивали. Оттого и остался только флотский ремень с бляхой на якоре и одна тельняшка, и та уже видавшая виды. Бескозырка и запасной тельник пали смертью храбрых еще под Бродами, когда снаряд угодил в окоп и истребил вещмешок с разными полезными и дорогими сердцу вещами. Поэтому Анатолий и одевал последнюю тельняшку только иногда. И сейчас ей самое время. А также необходимо побриться, чтобы устрашить фрицев чисто выбритой рожей. Ну и Первомай скоро. После курсов младщих лейтенантов он попал уже не в 117 гвардейскую,то и сослуживцев из морской пехоты уже больше не встречал, так что о его морском прошлом знали лишь кадровики и Иван,который принес тельняшку,и лейтенант спешно переоделся.

Сегодня его вторая рота наступала в центре боевого порядка батальона, первая и третья шли справа и слева на уступе. Роте придали взвод саперов и артилерию-две сорокапятки и две полковые пушки. Народу в роте было человек семьдесят, что очень даже неплохо. Во взводе у Анатолия— двадцать два, два родных 'Дегтярева' и два трофейных пулемета. ППШ у девяти человек, что для боя в лесу то, что надо. Еще имелась нештатная самоходная артиллерия на пешем ходу— двенадцать трофейных фаустпатронов. Пока они ехали на трофейной же тележке за трофейной же лошадью, а потом их раздадут по взводам. Фаустпатрон у немцев служил как противотанковое оружие, но выяснилось за ним еще и другое ценное свойство: если стрелять по дому, то там и пожар мог начаться, а на открытом воздухе при близком взрыве по голове и ушам било нехорошо, хотя осколков почти что и не было. Стрелял фауст недалеко, но в городе и этих тридцати метров хватало, да и в лесу должно, если не бить им через очень широкую поляну.

Совсем недавно, на Нейсе немцы часто поджигали лес. От едкого дыма в носах и глотках першило, да и глаза у многих чесались. Не хотелось бы снова дышать лесным пожаром. Еще они устраивали засады из стрелков и фаустников на перекрестках дорог в лесу. Посмотрим, что он еще придумают.

С север-востока доносилась довольно мощная стрельба, там явно участвовали и тяжелые калибры,но вроде бы не близко, да и гул не смещается в их сторону, так что беспокоиться еще рано.А что там гремело, Анатолий узнал лет через пять на сборах офицеров запаса,когда пообщался с двумя артиллеристами с их фронта, один тогда был противотанкистом, а второй из тяжелогаубичной бригады. Вот, наверное, их стрельбу он и слышал в то утро, да и потом. Хотя не одни они там были и стреляли. Там шел прорыв окруженных южнее Берлина немцев на запад, к Эльбе. Окруженные толпами(это не преувеличение) шли на прорыв , буквально на стволы орудий и пулеметов, пытаясь прорваться за реку, чтобы сдаться союзникам. А навстречу им ударила свежесформированная немецкая армия, их последняя надежда, в которую набрали народ из разных полувоенных служб и шестнадцати-семнадцатилетних пацанов-кто остался, тех и подгребли спасать рейх. Сначала они хотели прорваться к Берлину и спасти своего фюрера, а потом хотя бы этих окруженцев. Вот некоторые наши дивизии и танковые бригады оказались между молотом и наковальней.

Противотанкист Федор рассказывал, что немцы валили валом, не обращая внимание на рвущиеся в их массе снаряды, прямо как в войну 1812 года. Снаряд рвется в гуще, раскидывая вокруг убитых и раненых, а живые, не залегая, бегут вперед! К концу дня снаряды стали заканчиваться, поэтому в набегающие волны фигур в сером стреляли уже бронебойными снарядами, как в старину ядрами! Соседняя батарея в жаркой схватке расстреляла даже подкалиберные снаряды, которые выдавали по нескольку штук и под расписку как страшно дорогую и редкую вещь, которой разрешалось стрелять только по тяжелым танкам. После окончания тамошний комбат ждал большого разбирательства, плавно переходящего в снятие с должности, но обошлось -война заканчивалась. Петр из тяжелогаубичной бригады вынул из рта трубку и подтвердил, что никогда таких атак не видел. У них хоть было по нескольку шрапнелей на орудие, поэтому стреляли на картечь-это из шестидюймовки-то!

Картечь немцев немножко приостановила и началась дуэль на короткой дистанции: тяжелые гаубицы гранатами с дистанционными взрывателями, а немцы в ответ-по гаубицам из фаустпатронов! Конечно, фаусты довольно долго не долетали, но потом они вновь пошли в атаку и прорвались к орудиям. Все орудия батареи от попаданий фаустов из строя вышли, расчеты перешли на стрелковку, а потом на шанцевый инструмент как холодное оружие, когда немцы на позиции ворвались. От всеобщей гибели спас наш бронетранспортер из танковой бригады, вышедший на флапг и ударивший из пулеметов. Немцы отхлынули, БТР поехал по своим делам, а Петр и уцелевшие из расчетов собрали оружие и патроны у убитых и приготовились к новой атаке. Она и последовала, но уже слабыми силами. К вечеру немцы стали выходить к ОП и сдаваться. Их батарее сдались человек с четыреста. Но были и прорвавшиеся мимо них.

Все это было потом, а пока Анатолий слушал дальние раскаты артиллерийского грома и думал о них.

Иногда, недолго, когда позволяли другие заботы. Дороги в лесу были, только на карте не отраженные, и каждый раз приходилось думать:

а что или кто явится по этой дороге. Танк и самоходка считаются вездеходными машинами, только почему-то тяготеют к дорогам, о автомашинах и говорить нечего, вне дорог они только иногда и ненадолго ездят, кто может и насколько может.

Мин довольно долго не встречалось, хотя пару раз саперы проявили бдительность и искали, но не нашли ничего.

Полковые пушки и минометы отстали, зато сорокапятки никуда не делись и им только иногда приходилось помочь протащить сквозь неудобные места.

А скоро и работа нашлась-редкая цепь немцев, после короткой перестрелки начавшая отходить. Стреляли они из чего-то автоматического, но на слух выстрелы не были похожи ни на пулеметы, ни на 'Шмайссеры'. Ну и пару фаустов запустили. Вообще-то насчет 'отходить' он малость преувеличил, по-настоящему это называется 'смазать пятки'.Стреляли они явно в белый свет, как в копейку,потерь не нанесли,но и сами пострадали мало, оставили только одного убитого. Его приголубил Мержан из второго отделения, очень хороший стрелок, Жаль, что во взводе снайпер не положен, а то бы его назначил и цели ему указывал, как взводному средству огневой поддержки.

Убитый был очень молоденьким, может, даже не дожившим до восемнадцати, зольдбух это подтвердил, шестнадцать и два месяца. И оружие у него интересное, карабин-автомат под специальные патроны, которые короче винтовочных. Еще до Нейсе ему знакомые танкисты такое показывали и говорили, что он может стрелять очередями. Анатолий тогда его покрутил в руках, но пострелять не дали, к нему всего несколько патронов оставалось. У этого же юного защитника Германии было побольше-так, два запасных гнутых магазина, россыпью в сумке и что-то в том магазине, что к оружию примкнут. Трофейный автомат (а как его еще назвать-то?) был отдан Ивану с наказом пристроить его на взводную повозку-самоходку, а вечерком уже можно будет посмотреть повнимательнее, что там нового рейх придумал для своей инфантерии. Иван автомат прибрал, обшарил убитого,что-то еще нашел и побежал к повозке. Начало удачное, и народ малость встряхнуло, чтобы не гуляли по лесу, как по парку культуры, здесь может и смерть прятаться. Прибыл ротный, услышал доклад, глянул на зольдбух, молодостью фрица не впечатлился и скомандовал продолжать движение.

А часа через полтора наткнулись на основные силы немцев, как раз выйдя к перекрестку двух лесных дорог, которого, как на грех, на карте снова не оказалось. Немцев против их батальона сползлось не так много, вряд ли и две роты набралось даже с учетом позднейшего подкрепления, но с пулеметами у них был однозначный швах. Правда, часов в пять после полудня к ним подошла самоходка и довольно живо постреляла, но обе сорокапятки ее отогнали, отчего Анатолий решил, что это самоходка из тех, где орудие стоит над корпусом, прикрытая только щитом, отчего экипаж и занервничал. Фрицы в немецком заслоне явно были по большей части такие же молодые, как тот убитый. Он это определил сначала по их построению обороны: они жались к друг другу, оставляя больше промежутки между группами,а между ними даже огневой связи не было. Потом и лично убедился, что обстрелянных солдат у врага кот наплакал. А раз в обороне полным -полно дырок, что надо делать? Сковать огневым боем, а потом проходить между группами, угрожая окружением. Они либо получат удар во фланг и тыл и погибнут, либо почуют запах жареного и отойдут. Вот те группы, где был кто-то опытный, и отходили, а там, кому обстрелянных солдат не досталось, и гибли. Сорокапятки от цепи не отставали, и затыкали все подавшие голос пулеметы, периодически били и по пехоте, особенно, когда там начинали сильно активничать фаустами. По мнению Анатолия, стрелять ими в лесу было неразумно, разве что по технике на лесной дороге или через поляну, но,как оказалось, это было практически единственное оружие поддержки, которого было в достатке и которым можно было легко маневрировать. А потом стали попадаться убитые, у которых, кроме каски и фаустпатрона больше ничего не было из оружия.К вечеру нашлись и пленные,которые сообщили,что их дивизия называется 'Кернер',а номера не имеет, до этого они служили в имперской трудовой службе,а сейчас их слегка пополнили фронтовыми солдатами и стали они пехотницами.Есть ли тут кто-то из дивизии, кроме их батальона, они не знали.Сегодня кухня где-то делась, поэтому питались 'железной порцией',то есть по-нашему сухим пайком.В их роте всего три ручных пулемета,и те с магазинным питанием,а не с лентой, полсотни этих вот автоматов и с полсотни обыкновенных карабинов. Гранат им раздали по две штуки. Зато много фаустпатронов, больше, чем полсотни, ими вооружены все, кому стрелковое оружие не досталось. Патронов полный комплект. Тот самый автомат называется 'машиненпистоле 44', среди солдатиков ходит слух, что он при стрельбе может взорваться и выбросить затвор в лицо стрелка, поэтому пленный стрелял, держа свой МП так, чтобы затвор выбросило подальше от его организма. Наведение в цель при этом осуществлялось в режиме 'В ту степь'.

Ротный выслушал этот рассказ, покрутил в руках взрывоопасный автомат, сказал, что такое может быть, он действительную служил на артскладе, и ему старые рабочие говорили, что при пристрелке 'Шошей' случались ранения стрелков, потому он запрещает этот трофей зажимать и им воевать. На ночь выдвинуть дозоры глубже в лес, а на рассвете немцев ждет сюрприз. Подъем -в четыре.

Сегодня вечером кухня их тоже не осчастливила, потому ели, кто чем богат.

За день потери четыре человека, из них один убитый и двое вышедших из строя по ранению. Мержану шальная пуля оторвала мочку левого уха, но он героически отказался от ухода в тыл. Анатолий видел такие ранения, ранка вроде бы небольшая, но приличное кровотечение дает, поэтому Мержан может сейчас на волне душевного подъема и чувствовать себя годным, а потом ему станет похуже. Но немцы активно пользовались фаустами, а оттого среди тех, кто чувствует себя здоровыми, потом может тоже сказаться контузия от близкого разрыва, оттого он и сказал отделенным в дозоры не выдвигать Мержана и контуженных, чтобы не случилось, как с Чапаевым под Лбищенском.