Вредители по найму

От обилия цветных обложек, букв и картинок у меня уже голова начала идти кругом. Усевшись за стол, на котором стояла одинокая горящая свеча, я задумался о том, что это за странное место. Судя по всему, этот зал находился даже ниже уровня подвалов, однако, здесь не было ни пыли, ни паутины, ни даже сырости, обычной для таких помещений. Интересно, один лишь герцог знал об этом месте? Тогда куда вели остальные двери там, наверху? Чутье мне подсказывало, что из других комнат замка тоже можно было попасть к винтовой лестнице, ведущей сюда. К тому же, спускаясь, я видел еще пару круглых комнат с дверьми, вроде той, через которую пришел я.

Семейный архив? Музей? Огромный рабочий кабинет на сотню человек... то есть, вампиров? Или здесь проводились какие-то исследования? Разумеется, нужно было заглянуть за одну из дверей, на которых висели замки, но я не был уверен, что мой ключ к ним подойдет, да и задерживаться дальше здесь было слишком опасно.

Вдруг что-то насторожило меня. Что-то необычное, совсем рядом. Пламя свечи! Оно трепетало и клонилось в одну и тоже сторону, указывая на легкий сквозняк! Я взял свечу и поводил ею, определяя направление. Судя по всему, ветерок шел из-за зеркала, стоящего у самой стены. Как и большая часть остальных, оно было накрыто непрозрачной тканью. А под нею... Зеркала там не было, зато была дверь, и она была приоткрыта. Выходит, я все это время был здесь не один? Или кто-то просто забыл закрыть за собою дверь? Или... Оставил специально, чтобы потом вернуться?

Я долго не решался войти, но потом услышал тихий стон по ту сторону. Стон, полный муки и боли. Дальше медлить было нельзя, и мне удалось протиснуться в щель, не открывая двери шире. В правой руке — свеча, а в левой зажат кинжал, плотно прижатый к внутренней стороне запястья таким образом, чтобы его нельзя было заметить.

За дверью оказалась небольшая каморка, в которой из мебели были лишь массивный длинный стол, покрытый бурыми пятнами, да низкий крепко сколоченный табурет. Не считать же мебелью изможденного человека, прикованного массивными цепями к стене? Выглядел тот просто ужасно. Тело его было покрыто грязью и бурыми пятнами засохшей крови, весь в синяках, ожогах и ссадинах. Правый глаз и верхняя губа отсутствовали, а руки были жутко выкручены. Святая инквизиция, да как он вообще ухитрился остаться в живых, с такими-то увечьями? Создавалось ощущение, что его пытала целая группа экзекуторов-любителей, оттачивая свое мастерство на несчастном.

Я с опаской приблизился, продолжая рассматривать его, и стараясь не обращать внимания на увечья. Мужчина, лет сорока, может, младше — слишком изможден, чтобы сказать точнее. Ввалившиеся щеки, покрытые короткой щетиной, голова гладко выбрита и тоже покрытая синяками и шишками. Я поднял свечу повыше, чтобы лучше рассмотреть кое-что, показавшееся мне странным, и с ужасом отшатнулся: то, что я принял за пятно грязи, на самом деле оказалось круглым отверстием, аккуратно проделанным на макушке несчастного.

— Кто же сотворил с тобой такое? — едва слышно пробормотал я.

Впрочем, ответ напрашивался сам собою. Вампиры. Следы клыков на его тощей шее, аккуратные разрезы и дорожки запекшейся крови на запястьях, крайняя бледность — все говорило о том, что бедолага регулярно "делился" с кровососами своей жизненной силой. Естественно, не добровольно.

И тут незнакомец заговорил.

— Воды... — едва слышно прошептал он.

— Чего? — не сразу сообразил я.

— Воды... Умоляю, ради Света, дайте мне воды...

Искреннее упоминание чуждой силы резануло мой слух, а зубы заныли.

"Враг! Тысяча суккубов в мою постель, да он же с той стороны!" — мелькнула у меня мысль.

Сочувствие к нему словно рукой сняло. Наверное, я бы так и ушел, если бы не моя миссия. Мне нужна была информация, а этот светлый был единственный, от кого ее можно было получить.

Я вернулся в зал, где еще при осмотре обнаружил небольшой шкафчик, забитый выпивкой. Множество пузатых стеклянных и плетеных бутылок, горлышко каждой из которых было залито сургучом с оттиском даты и герба. Конечно, это могла быть и кровь каких-нибудь дворянчиков, почитаемая вампирами за деликатес, но ничего другого под рукой не было. Штопор нашелся здесь же и, разумеется, ручкой ему служила летучая мышь, широко раскинувшая крылья.

— Заждался? — буднично поинтересовался я, присев на корточки рядом с прикованным человеком, — Держи. Это вино семисотлетней выдержки...

Должно быть, картина была знатная: изможденный и до полусмерти замученный мужчина, распятый на стене и жадно пьющий дорогущее вино из хрустального бокала, который держит в руках вредитель в маскарадном костюме демона. Прямо таки живое противостояние Света и Тьмы.

— Спа... спасибо, — прошептал тот и... вырвал прямо на меня!

— Ах, ты! — разозлился я и вскочил на ноги.

Ярость на светлого переполняла меня, бурля и требуя выхода, но мне пришлось взять себя в руки. Не хватало еще в запале проклясть или сглазить свой единственный источник информации. В таком состоянии он ведь и душу Свету отдать может.

— Кто ты? Что здесь происходит? Что это за место? — я схватил его за подбородок и приподнял голову так, чтобы смотреть мужчине прямо в глаза.

— Убей меня, — почти выдохнул тот.

— Что?

— Не могу... Не хочу больше... Убей меня, — повторил он.

— Сначала ответь на мои вопросы. И я подарю тебе избавление. Клянусь Тьмой.

Мужчина кивнул.

— Кто ты?

— Рик Ланос... паладин третьего знамени... при храме Триликого Грума... — простонал мужчина.

— Давно здесь?

— Боль... Кровь... Вечность... нет счета времени...

Он обмяк, а голова его безвольно упала на грудь.

— Эй-эй! Не смей терять сознание! И тем более подыхать! — я отвесил ему пару легких пощечин, пытаясь привести в чувство, а потом плеснул вина в лицо. Паладин зашевелился, приходя в себя.

— Это вампиры сделали с тобой такое? Они пытали тебя?

Сначала мне показалось, что он снова лишился чувств, но это был просто кивок.

— Зачем?

— Знания... — Рик поднял голову и твердо посмотрел на меня, — Им нужны мои знания...

— Какие? Что ты такое знаешь?

— Все... Мне две... сотни лет... Я много знаю... Им нужно все...

— Не понимаю... Какие-то секреты Храма? Тайны светлых?

Он молчал. Наконец, губы его разжались, чтобы выпустить полустон-полухрип:

— Вина...

Я долил немного в бокал, поднес его ко рту несчастного и подождал, пока тот не отстранится. Странно, что никто еще не зашел сюда и не обеспокоился пропажей ключа. Ключ! Он у меня, но, тем не менее, герцог запер за собою дверь, покидая комнату, ведь я точно помнил, как открывал ее снова!

Это показалось мне важным, но паладин снова заговорил, отвлекая меня от размышлений.

— Ты видел их?.. Настоящих, там, в зеркалах?...

Я утвердительно кивнул и задал вопрос, мучавший меня больше всего:

— Что это за место? Где мы?

— Подвалы замка... Тайная комната...

— Это я и без тебя знаю. Зачем все это здесь? — я указал в сторону полураскрытой двери.

— Они... не такие... Это монстры, жуткие бездушные твари... Без эмоций... Мы для них — просто еда... Вампиры не чувствуют красоты... Они не способны любить и... даже ненавидеть! — голос паладина креп, он спешил выговориться, выплеснуть ярость и ненависть к мучителям.

— Погоди! Но... Герцог женат, он пишет стихи и картины, ходит в театр, увлекается охотой. Ты слышал, как они разговаривают? Да эти монстры, как ты меня уверяешь, даже разваливающихся на ходу зомби-старушек через дороги переводят! Зачем ты мне лжешь? На что надеешься?

— Жажда крови и жажда мести... Вот все, что могут чувствовать эти двуличные монстры...

— Ты не ответил на мой вопрос, светлый! — я положил руку ему на плечо и надавил на переломанную ключицу, надеясь, что боль вернет ему способность соображать. Похоже, что он был на грани безумия, а то и вовсе за гранью.

— Все это... Эти книги... Оружие... Этот зал — это место, где они изучают...

— Изучают что?! — я едва сдерживался, чтобы не встряхнуть его, чтобы вытрясти ответ.

— Вампиры изучают нас... людей... Чтобы притворяться нами... — единственный глаз изувеченного паладина смотрел на меня не мигая, и от этого жуткого взгляда дрожь пробирала до самых костей...

Глава 28. Маскарад

— То есть как это, притворяться нами?

— Вампиры живут долго... очень долго... Они обладают абсолютной памятью и все это время учатся... Всему! Изучают историю, языки, анатомию, литературу... Все, что поможет лучше узнать нас. Наши слабые и сильные стороны.

— Зачем?

— Чтобы быть как мы... Нет! Лучше нас, во всем лучше!

— Тебя слишком много били по голове, — заявил я и покрутил пальцем у виска.

— Ты же видел книги, подумай сам!

Тут мне вспомнилась одна странность, которая не сразу бросилась в глаза: там не было ни одной книги, посвященной каким-либо существам, кроме людей. Языки, литература, анатомические атласы, техники боя, даже картины — всюду люди, люди и только люди. Ни одного учебника по бестиалогии, сборника песен хаммутов или книги заклинаний, посвященной истреблению нежити.

— Все эти бессмертные ублюдки как один поэты, художники, знатные бойцы и отменные повара! Живой мертвец, способный из обычной мухожорки приготовить деликатес, достойный королевского стола — разве такое возможно?

— Но как? Они посвящают дамам стихи, дарят цветы и бриллианты... Как может быть способен на такое бездушный монстр?

— А ты подумай. Они сотни лет изучают нас и нашу поэзию, читают лучших мастеров слова, обладая при этом абсолютной памятью... Кхе-кхе, — паладин закашлялся, и я тут же поднес ему бокал.

— Спасибо... Вампиры не пишут стихов, а складывают слова, исходя из того, что будет приятно услышать той или иной женщине, и будет красиво звучать. Разумеется, опираясь на опыт сотен поэтов и тысяч прочитанных книг, зная то, что мы думаем, как мы чувствуем...

— Выходит, все, что они делают...

— Это ложь! Притворство, искусная игра... И играют кровососы в нас, в людей. В идеальных людей, таких, которые существуют только в книгах!

— Вампиры — идеальные люди, — усмехнулся я, хотя было совсем не весело, — Но зачем им это?

— Когда-то, — запал пленника пропал, и голос стали тише, а паузы межу словами — дольше, — их было очень мало, и на них шла охота... Безжалостная, на истребление... И монстры должны были стать людьми, чтобы выжить... Чтобы затеряться среди нас...

— Что-то они не слишком-то они таятся!

— Раньше все было иначе, — паладин усмехнулся, и от его безгубого оскала у меня мурашки побежали по спине... — А теперь... Им так удобнее... Так вампирам проще жить... и питаться!

Он замолк и опустил голову, собираясь с мыслями. А когда заговорил снова, то слова его мне решительно не понравились.

— Это твари, кровожадные чудовища, в которых нет ничего человеческого... А люди не готовы мириться с бездушными монстрами, которые, к тому же, ими же и питаются. Но зато готовы принять тех, кто похож на них самих, и даже лучше, чем большинство называющих себя людьми! Прекрасные и обходительные, интеллигентные и образованные — стать пищей для таких вампиров некоторые даже почитают за честь...

— Каждый выживает, как может, — пожал я плечами.

— Для них это игра, образ жизни, который они ведут сотни веков... за которым они прячут свое истинное лицо, словно под маской... Собственно, они и называют это Маскарадом... — Рик тяжело дышал, было видно, что разговор отнял у него остаток сил.

— Неужели никому до сих пор не удалось разглядеть, кто они на самом деле?

— Удавалось, и не раз... Например... мне...

И он криво усмехнулся. Полуживое доказательство того, что вампиры свои тайны хранить умеют.

Да уж. Этот их Маскарад — во истину величайшая из всех афер. Сколько хрупких женских сердец разбито? Сколько нежных юношеских шей подставлено под безжалостные клыки своих кумиров? Вечная жизнь? Ха! Ничуть не удивлюсь, если и это всего лишь приманка для наивных овечек. Живущие вдали от поселений, прекрасные и загадочные вампиры, окруженные ореолом древних тайн, оказались величайшими лжецами и двуличными тварями. Ласково бормочущие и машущие пучком свежего сена пастухи перед стадом глупых баранов. Баранов, которых сказками откармливают на убой...

— Ты... обещал, — этот хрип отвлек меня от размышлений.

— Что?

— Избавление... Ты поклялся Тьмой...

Поклялся. Вот только мы, темные, в отличие от чудаков со светлой стороны, не придаем особого значения клятвам. Нужно просто тщательно следить, чем клянешься: далеко не все божества и сущности дозволяют так вольно обращаться со своим именем. К тому же, я вредитель, а не убийца.

— Извини, но... — я покачал головой.

— Ты обещал! Убей меня! Я не хочу... больше так...

— Ты не привел никаких доказательств, кроме книг, которых нет на полках. Как мне узнать, что лгут они, а не ты?

— Маскарад... Ты должен попасть на праздник Крови...

— При чем здесь бал-маскарад?

— Нет... Не он. Ритуал, кровавый ритуал во имя Первого, который свершается в Зале Крови.

— Когда? Когда это случится?

— Завтра... ночью...

Паладин умолк, совершенно обессилев, и лишь в его полном боли взгляде была мольба. Светлый умолял темного о смерти. Но я не мог помочь ему.

— Не могу. Я не такой, как они...

— Тогда, с вашего позволения, эту неприятную процедуру вместо вас выполню я, милостивый господин, — раздался позади вкрадчивый голос.

Сверкнула сталь, и острие шпаги пронзило единственный глаз истерзанного паладина, даря ему долгожданное избавление от боли и пут бренного тела.

— А теперь, юноша, мне бы хотелось услышать, кто вы такой, и каким образом вы здесь оказались.

Я медленно обернулся. Позади меня стоял вампир. Как и все они, этот был бледноватым красавчиком неопределенного возраста. Карнавального костюма на кровососе не было: обычный камзол строгого покроя, белая рубаха, облегающие штаны и мягкие сапожки высотой чуть ниже колен — все в темно-зеленых тонах. Зеркал в комнате не было, так что оценить всю прелесть его истинного облика было невозможно. В левой руке он держал шпагу, а на правом плече его сидела белая летучая мышь.

— Если честно, то я понятия не имею, как здесь оказался. Точнее, разумеется, я помню, как меня вели... Сначала прямо-прямо, потом направо... А потом была лестница вниз. Но повязка на глазах не позволила мне ничего увидеть. Ни где я нахожусь, ни кто меня сюда доставил.

— Ну конечно, — губы вампира растянулись в ехидной усмешке, но в глазах был лед, — И эти неизвестные оставили вас здесь прямо так? Даже не связывая? Прошу прощения, милостивый господин, но у меня есть некоторые основания не доверять вашим словам.

— Вообще-то меня связали. И бросили вон в тот угол... — я кивком указал в строну.