Мертвые не разговаривают

Он не закончил фразы, так как на него накинулись чуть ли не с кулаками. Похоже, кого-то жизнь в закрытой деревне все же не устраивала.

— Пустить ему кровь! — противно закричала худая женщина. — Небось, и нет ее — тухлятиной потянет.

— А Аленка-то, Аленка — бесстыжая! — вторила ей соседка. — Небось, она-то знает, что у него там живое...

— Молчать! — голос старосты перекрыл разросшийся галдеж. Люди присмирели, вернулись на места. — Решение непростое и требует тщательного обдумывания.

— Это что же, родню своими руками? А где гарантии?

— Гарантий нет. И это чистая правда, — сказал Андрей. — Не стану лгать. Они не сказали напрямую. Все мои выводы — лишь плод моих умозаключений. Я видел немного больше вашего, но все равно не могу поручиться, что не ошибся.

— А ты, Степан Михайлович, часом, не виноват? — говорившего Андрей не увидел, но кричал явно мужчина. Причем его язык прилично заплетался. — Ты же учителем был. Так? Вдруг сам чего детишкам и наговорил, что они теперь осерчали на всех?

— А ты моего мужа не тронь! Поболе твоего для деревни сделал. Жилы рвал, чтобы ты, скотина, сейчас жил в сытости и под доброй крышей!

Галдеж и крики вспыхнули с новой силой.

Андрей стоял, не понимая, что происходит. И он-то надеялся, что все решится за какой-нибудь час. Час еще не истек, а аборигены готовы с кулаками защищать свою точку зрения. Оно и понятно — ключ к возможному спасению лежит через смерть. Что будет, когда они узнают, что лишены возможности выбора?

— Это не все, — повысил голос Андрей, стараясь перекричать вконец проснувшихся людей. Странно, но шум спал. — Они хотят, чтобы к ним пришли все. Будут ждать у детского дома. Только там гарантируют безопасность. Они сами выберут тех, кто виновен в их гибели. Остальных отпустят. После того как уйдут призраки — вы сможете вернуться в реальный мир — барьер спадет. Решение за вами. Я вам больше не нужен. Мог бы уйти — ушел, но тоже завишу от вашего решения. У меня больше нечего сказать.

Люди сидели, точно пыльным мешком пришибленные. Столько лет прятаться от призраков, учиться не попадаться им на глаза — и вот тебе, собраться кучей и идти на заклание. И что самое поганое — никакой уверенности, что все действительно закончится. Даже если призраки действительно сдержат данное ему слово.

— Ты уверен в своих словах? — Степан Михайлович подошел тихо, встал рядом.

— Иных вариантов не вижу. Куда идти и с кем говорить еще — не знаю. Похоже, решение принять придется.

— Тебе легко говорить. Ты ничем не рискуешь. Мы же... Они правы. То, что ты предлагаешь, — самоубийство. Безумное и очень болезненное. Пусть не для всех. И при всем при этом, не знаю почему, я тебе верю. Но этого мало. Решение должно быть общим. Я не стану давить. Не имею права.

— И как быть?

— Пусть подумают.

— Не хочу торопить, но я долго не продержусь, — Андрей повернулся к старосте. — В любом случае — у вас есть пища для размышления. Уверен, выполнить условие призраков детей сможете и без меня.

— Не продержишься?

— Попробуй не спать несколько дней, поймешь меня.

— Да-да... — рассеянно произнес староста. — Подожди, сейчас позову свою старуху, сделает тебе чай.

— Не стоит. Думайте. Ты бы не стоял в стороне. Все-таки решение важное. Касается каждого из вас.

Андрей сам не заметил, как перешел на 'ты', хотя при общении с малознакомыми людьми обычно использовал уважительное обращение. Но собеседник, похоже, не обратил внимания на подобную мелочь. Староста выглядел растерянным. Он будто не мог для себя решить — то ли присоединиться к гомонящей толпе, то ли остаться сторонним наблюдателем.

— Где Алена?

— Там... — Степан Михайлович рассеянно махнул рукой в сторону, потом поднял на Андрея взгляд. — Не вздумай ходить к ней.

— Ты же понимаешь — все ваши законы исчезли. Исчезли несколько минут назад, когда люди узнали о пути к возможному спасению. По-прежнему уже не будет.

Староста молчал.

— Не буду мешать, — Андрей пошел вглубь деревни.

От того мертвого спокойствия, которое встретило его с полчаса назад, не осталось и следа. Не все остались на месте 'собрания'. Некоторые разбрелись по домам, по улицам. Небольшими группами, парами, в одиночку. И всюду разговоры, споры, рассуждения.

Вряд ли кто-то помышляет о сне. И по-прежнему действительно не будет. Они или согласятся искать того, кто необходим призракам, или останутся по две стороны баррикад. Наверное, надо бы чувствовать себя виноватым. В конце концов, люди действительно жили двадцать лет и прожили бы в уже устаканившемся укладе еще не один год. В этом сомнений нет. Но пришел незваный гость и все поставил с ног на голову. И все же Андрей не чувствовал вины. Он до сих пор не был уверен в своем выводе относительно способа спасения, но в содеянном не раскаивался. Он больше не может тащить все на себе. Слишком тяжело, слишком устал. Стоит немного расслабиться — и мир вокруг замирает, становится вязким.

Ночь манит сонными объятиями, утяжеляет веки. Он будто бредет по дну океана — безбрежного, умирающего. Кое-кто из его обитателей еще высовывается из потайного схрона, но тут же нырнет обратно. Боится. Тонны воды давят на плечи. Так нечестно. Трудно дышать. Хочется вынырнуть на поверхность, скинуть с плеч тяжесть, вздохнуть полной грудью. Увидеть солнце. Но океан не пускает. Напротив — дно под ногами проседает и начинает затягивать.

И все же он гнал наваждение прочь. Рано опускать руки.

В голове родилась дикая мысль: а что, если попытаться вытащить Алену в ту, другую версию Водино? Он же способен перетаскивать из мира в мир неодушевленные предметы, так почему бы то же самое не сработало и с живым человеком? Да, придется хорошо подумать, как совершить такой переход. Ведь повторной попытки может и не быть. Достаточно ли ему просто держать ее за руку, или необходим более тесный контакт?

Андрей усмехнулся собственным мыслям.

Единственное, что останавливает от подобного эксперимента, опасение — сможет ли она спать на 'той стороне'?

Его провожали пристальными взглядами. Не всегда приветливыми. Несколько раз в спину летели не самые приятные выкрики. Кое-кто из аборигенов увидел в госте из другого мира явного врага. Пока недовольство его присутствием не выплескивалось за рамки банальных оскорблений, но долго ли горячие головы смогут сдерживать свою ярость? Вряд ли. Андрей был уверен: вскоре обстановка накалится куда сильнее. А уж тогда держи ухо востро.

Андрей всматривался в покосившуюся постройку, напоминающую сарай, сложенный из самых корявых в деревне бревен, когда над частоколом поднялся горящий шар. Небольшой, размером с футбольный мяч. Похоже, шар запустили издалека. Летел он по длинной плавной дуге и упал как раз среди домов.

Заторможенное сознание еще только пыталось осознать увиденное, когда в месте падения шара раздался сильный взрыв.

Ночь всколыхнулась.

Воздух загудел, наполнился запахом сгорающего пороха. Андрей бросился на землю, но слишком поздно. Осколки, рванувшиеся во все стороны, уже изрешетили близстоящие дома. Ему повезло — оказался под защитой какого-то строения. Когда начал подниматься с земли — ночной воздух уже разрывали отчаянные женские вопли и ругань мужиков, спешащих на леса частокола. Похоже, за всеми этими спорами часовые позабыли о своей службе, а потому прозевали нападение... падальщиков?

В небо поднялся еще один горящий шар. На этот раз с противоположного конца деревни. Андрей видел его всего мгновение, но дожидаться взрыва не стал — бросился к сараю из корявых бревен. Если это не 'холодная', тогда все плохо.

Прозвучавший взрыв все же заставил вздрогнуть. Андрей подлетел к сараю, вцепился в кольцо, заменяющую ручку. Дернул на себя. Дверь не шелохнулась.

— Ален! — заорал что было сил.

С той стороны двери послышалась возня.

— Я здесь! — в голосе девушки звучало напряжение.

Андрей снова рванул дверь на себя и только потом взглянул на нее внимательнее — засов. Ругаясь сквозь зубы, он вытащил кусок дерева из пазов, открыл дверь.

Новые снаряды увидел краем глаза, бросив случайный взгляд в сторону. Над деревней зависло сразу три горящих шара. Даже красиво...

Он метнулся в раскрытую дверь. Врезался в начавшую выходить Алену. Та вскрикнула, упала на спину. Андрей успел захлопнуть за собой дверь, когда за спиной рвануло. Ударную волну он ощутил даже через доски.

Отличное развитие вечера! Зато проснулся.

Все стихло.

Ни взрывов, ни криков.

— Что это? — шепотом спросила Алена.

— Не знаю. Тебе лучше знать. Любители человечины? Кто еще может?

— Никогда прежде...

Тишина взорвалась. Снаружи раздались крики и звуки одиночных выстрелов.

— Проголодались, наверное, — стиснул зубы Андрей.

Он попытался рассмотреть хоть что-то через щель над дверью, но снаружи клубился дым.

— Зачем ты здесь? — спросила девушка. Судя по звуку, она поднялась.

— Как думаешь?

— Ты обещал не спорить.

— Я и не спорю.

Снаружи, совсем близко, раздался стрекот автомата. Длинная очередь оборвала чей-то отчаянный вопль.

— А если они пришли за мной? — сглотнул Андрей.

— С чего бы это?

— Тот падальщик, с которым я столкнулся, когда ходили к церкви, сказал, что мы еще встретимся.

— И все?

— Ты сама говорила, никогда прежде они не позволяли себе такого. Значит, случилось нечто, что подвигло их рискнуть. Нападение на хорошо защищенную деревню — шаг отчаянный. Не находишь?

Девушка молчала.

— Раньше вы брали кого-нибудь из них живьем?

— Да, случалось.

— Они не пытались отбить своего?

— Некого отбивать, — хмыкнула Алена. — Уж не знаю почему, они сами убивают себя. Каждый раз по-разному, но всегда находят способ. Может быть, боятся мести с нашей стороны. Может быть, еще зачем-то. Из них и слова не вытащить.

— Понятно... Тогда версий не остается. Если я прав, они не уйдут, пока не перережут всех или не найдут меня.

— Ты же не собираешься?..

— Сдаться? Нет. Но и сидеть здесь нельзя. Из меня хреновый солдат, но сейчас там, снаружи, каждый защитник на счету, — Андрей понизил голос до еле различимого шепота, прильнул к щели над дверью. — При должном умении даже десяток уродов с огнестрелами расправится с теми, кто вооружен мечами и луками. А падальщики, похоже, знают, что делают.

Алена продолжала молчать, за что Андрей был ей благодарен. Слух не подвел. Несколько секунд промедления — резкий пинок по двери. Та с грохотом вылетела на улицу, ударилась о замершего перед ней человека. Человек вскрикнул, повалился на землю. Андрей вылетел, не медля ни мгновения. Подбитый дверью пытался подняться. В темноте и дыму видны лишь очертания фигуры, но разбираться — свой-чужой — некогда. Резкий удар в висок снова опрокинул противника. На этот раз никаких криков.

— Кто это? — послышался из-за спины шепот Алены.

— У него автомат. Что это значит?

— Падальщик...

— Спрячься, — Андрей быстро обыскал поверженного. Забрал автомат (обычный калашников), самодельный нож и цепь с крючьями. Впрочем, как обращаться с последней, он не знал, а потому отложил в сторону. Ни к чему лишнее. Да и звенит. Именно легкое позвякивание и выдало ее хозяина.

Затем проверил состояние человека — живой, только без сознания. Добить? Ни отвращение к людоедству, ни осознание, что человек пришел за его головой, не позволили Андрею завершить начатое. Забросив автомат за спину, он оттащил бессознательное тело в 'холодную', запер дверь.

— Извини, прятаться придется в другом месте, — сказал Алене.

— Я бы и не осталась здесь одна, — фыркнула девушка.

— Не удивлен, — усмехнулся Андрей.

С одной стороны, решительность девушки ему очень нравилась, но с другой стороны — как бы такое рвение не обернулось бедой, прежде всего для нее самой.

— Только осторожно, не отходи далеко. Держи, — он протянул Алене нож. — Увидишь человека с огнестрелом — прячься за меня. А еще лучше — за дом.

— Идем. Хватит наставлений.

Боевая, ничего не скажешь. Да и боевого опыта у нее, похоже, больше. Быстро пришла в себя от первого шока. Кто еще кого инструктировать должен? И куда только делась та испуганная девчонка, которая встретила его в деревне в первый раз, которая боялась пошевелиться в комнате старосты?

Андрей перевел автомат в режим одиночной стрельбы.

Они двинулись вдоль частокола. Огненные бомбы больше не летели, но и тех, что упали, оказалось с лихвой достаточно, чтобы деревню охватили языки разгорающегося пожара. Огонь бушевал сразу в нескольких местах. И все бы ничего — возможно, общими усилиями его бы и удалось потушить, вот только падальщики не дали этого сделать.

Ночь наполнилась криками, шумом пламени и звуками выстрелов. В основном стреляли у ворот. Похоже, каким-то образом людоедам удалось миновать охрану. А была ли она на месте? Андрей скрипнул зубами.

Он среагировал на шум на стене. Поднял взгляд, успел отшатнуться, крикнуть Алене, чтобы та уходила. У самого виска что-то свистнуло. Из темноты рухнул человек, тут же взмахнул рукой. Металлический звон заставил уйти в перекат. И вовремя — в землю, где только что стоял Андрей, ударили крючья.

Он выстрелил. Падальщика отбросило назад. Цепь выпала из его руки. Но сам людоед не упал. Из его груди вырвался озлобленный крик. Он выбросил перед собой руку.

Андрей выстрелил снова.

Падальщик рухнул на землю. Его тело била судорога. Он продолжал что-то выкрикивать, но слов не разобрать. Человек будто языка лишился.

Откуда-то сбоку вынырнула Алена, склонилась над людоедом — ударила того точно в висок. Человек затих.

Андрей молча подошел к поверженному противнику. Прежде всего, его интересовали руки падальщика. Короткий осмотр. Так и есть: ладони окровавлены, с глубокими ранами.

— Они даже не замотали руки, когда перелазили через колючую проволоку, — проговорил сам себе. — Почему?

Рядом раздался безумный вопль.

Андрей повернулся на звук. Еще один падальщик перемахнул через частокол и схватился с каким-то мужиком. Невысоким, вооруженным мечом. Мужик замахнулся своим оружием, но людоед ловко поднырнул под него — прыгнул, точно высвобожденная пружина, ударил противника в лицо. Тот рухнул, точно подкошенный. Падальщик вмиг оказался сверху, прижал его коленями.

Андрей закричал, пытаясь привлечь внимание людоеда к себе. Стрелять он не стал, опасаясь в неверном свете попасть в мужика. Падальщик повернул голову в его сторону, а потом, не глядя, ударил человека под собой. Даже не ударил — будто отмахнулся от него. Но в до того пустующей ладони внезапно появился нож. Сталь вспорола шею мужика.

Падальщик тут же взвился на ноги, метнулся к Андрею.

Выстрел.

Людоед, точно предвидел опасность, — вильнул в сторону.

Еще выстрел.

И снова мимо.

На третий выстрел времени уже не хватило.

Падальщик снова прыгнул. Андрей ударил наотмашь прикладом. И вот на этот раз попал — прямо в челюсть, на противоходе. Людоеда будто срубило. С приглушенным рыком он рухнул на землю. Но не остался лежать без движения — попытался полоснуть ножом. Отчаянно, мало чего видя вокруг. Его лицо заливала кровь, нижняя челюсть сместилась. Но урод все равно не терял сознания, продолжал рваться в атаку.