Путь к славе. Нарциссовая мандрагора

Пока староста бегал к знахарке, Мираль выбралась из повозки и снова наткнулась на паренька с удочкой.

— Ззздрасти, — сказал он. — Так вы не к старосте, а к мамке?

— И вам здравия. Да нет, сначала я к старосте собиралась, не думала, что здесь знахарка есть, — ответила Мираль. — У вас есть, где лошадь разместить и повозку?

— В сарае, если хотите, я завезу и позабочусь. Я умею, мы тут двор тоже держим.

— Если тяэла Агипина меня примет...

— Примет, примет, — успокоил её парень.

Не спрашивая, он забросил удочки и рыбу в повозку и принялся разворачивать Звёздочку, чтобы завести во двор.

— Там вещи, — напомнила растерявшаяся Мираль.

— Я принесу, всё в целости и сохранности.

— Ладно... Только не берите испачканное чернилами, я позже с этим разберусь, — сдалась менестрель.

В это время из дома вышел староста, а за ним миниатюрная женщина, показавшаяся Мираль ровесницей. Вблизи Мираль увидела, что она старше неё, судя по лёгкой сеточке морщин у глаз и губ, в действительности ей было лет тридцать пять — сорок.

— Здравствуй, путница. Проходи в мой дом, коль привели тебя сюда ноги лошади, — пригласила она девушку.

Мираль поздоровалась и заковыляла следом за женщиной. Староста же молча удалился.

В сенях сильно пахло сушёными травами и кошками. Мираль с непривычки чихнула и, не удержавшись, плюхнулась на сено.

— На что жалуетесь? — поинтересовалась Агипина.

— Отбила всё. Лошадь испугалась и понеслась, еле её остановила. Ноги в щиколотках распухли и руки на запястьях. Очень больно, — всхлипнула Мираль.

— Спину не сломала, шею не свернула, уже хорошо. Я сейчас велю баню истопить, будем синяки выводить.

— С растяжениями в баню не вредно? — подивилась Мираль.

— С чем? А подвёртами с опуханием, не, по моей методике не вредно. Ты пока здесь сидит. Придёт Вилька, сынок, пусть выдаст первым делом чистую одежду, а потом ко мне помогать, — распорядилась Агипина и скрылась за дверью.

Мираль осталась сидеть. Боль то утихала, то возвращалась вновь. Разглядывание подвешенных трав не помогало успокоиться, больше всего девушке хотелось завыть. Что она и сделала.

— Семь стихий. Что вы творите? — подивился вошедший через второй вход Вилька.

— Вою, — спокойно сообщила Мираль. — Мне очень больно, а так полегче. Так что я теперь понимаю волков.

— И заодно оборотней, — ехидно добавил парень. — Мамка небось сказала дать вам одежду и идти помогать баню разогревать?

— И часто у вас такое случается?

— Бывает.

Вилис, так было полное имя сына знахарки, поставил возле Мираль сумку с одеждой и гитару. Пообещав вернуться и проводить в баню, он убежал помогать матери.

Девушка аккуратно достала смену одежды и положила рядом. Руки отозвались пронизывающей болью, от которой закружилась голова. Снимать с себя плащ Мираль не решилась, упала на сено и замерла.

Она не заметила сколько прошло времени, но довольно долго. В сени вернулись знахарка с сыном. Агипина подхватила смену одежды, а Вилис девушку. Он отнёс Мираль в комнатку перед парилкой и усадил на широкий пень.

— Всё, иди, — отослала его Агипина и принялась раздевать Мираль. — Значит, сначала я тебя обмою, потом займусь синяками, а последним подвывертами.

Мираль только кивнула соглашаясь. Девушка по команде приподнимала и опускала руки. От боли перед глазами стоял туман, мысли расплывались.

— Так, девчушка, обувь твоя хорошую службу сослужила, почти вместо бинта была, но теперь придётся избавиться.

Мираль заметила как знахарка отошла к столу и вернулась с большим ножом. Она наклонилась, приподняла одной рукой ногу за сапог и поднесла к ней нож. Мираль запаниковала и закусила губу, перед глазами потемнело, уши заложило, она почувствовала как падает на бок.

— Ну ты даёшь! — услышала Мираль, когда резкий запах привёл её в чувство.

— Где мои ноги? — прохрипела Мираль.

— Совсем сдурела. Вот, смотри твои распухшие ноги. А вон в том углу сапоги. Не, ты сглупила, но не до отрезания ног.

Агипина помогла Мираль подняться и усадила обратно на пень, который перед этим застелила чистой простынёй. Наказав не падать, она удалилась в парилку и вернулась с ведром. Вылила из него воду в кадку и набрала снова уже из неё. После поднесла к Мираль и дала потрогать. Вода оказалась горячеватой. Тогда знахарка добавила в кадку воды из второй и снова дала Мираль на пробу. Девушка одобрила.

— Если вдруг поплохеет, говори, нечего мне тут падать, и так синяков как пятен у кошки.

Знахарка принялась поливать девушку чуть тёплой водой с ощутимым запахом ромашки. Когда ей показалось достаточно, отвела Мираль к лежанке. Мираль легла на живот и почувствовала как по телу проходятся кисточкой с мазью. Закончив со спиной, знахарка развернула девушку и повторила тоже самое с другой стороны.

— Теперь посмотрим, что с руками.

Агипина поменяла мазь и достала клубки бинтов. Она принялась по очереди смазывать распухшие места и бинтовать их. Делала она всё быстро и умело, а когда закончила, Мираль почувствовала, как у неё начали замерзать щиколотки и запястья. Знахарка тем временем принесла сорочку и надела её на Мираль. Дл этого пришлось сесть, что девушка, сцепив зубы, и сделала.

— Теперь в кровать на покой. Панталоны после наденешь. Сейчас Вилька тебя отнесёт. Да не стесняйся ты его, в сорочке ж, а он лекарь, — добавила Агипина, заметив как менестрель покраснела. — Не будем лишний раз ноги утруждать. У тебя сапоги-то запасные есть?

— Вроде бы... — неуверенно ответила Мираль.

— Вроде или заказать новые, пока лежишь?

Девушка стушевалась. Новые сапоги требовались в любом случае, но хватит ли у неё денег на них, ведь ещё придётся расплачиваться со знахаркой за лечение.

— Мне надо посмотреть, сколько у меня денег осталось. А где мой амулет? — вспоминал Мираль.

— Деревянный?

Агипина подошла к сложенной у дальнего угла одежды и достала оттуда подарок Земиры. Мираль кивнула. Без вопросов знахарка надела его на девушку.

Когда Агипина ушла звать сына, Мираль слезла с лежанки и поправила сорочку, а потом села обратно. С бинтами стоять оказалось удобнее, но ногам всё ещё было больно.

Вскоре Агипина вернулась вместе с Вилисом. Парень аккуратно поднял Мираль и отнёс в комнату в дальней части дома.

Девушку уложили на кровать, под ноги положили подушки и накрыли мягким одеялом.

— Теперь отдохни, я пока обед сготовлю, проголодалась небось. Вещи твои в углу, если понадобимся зови. Делать ничего не пытайся, отдыхать телу надобно.

Мираль и самой не хотелось шевелиться. Она закрыла глаза и задремала. Проснулась Мираль, когда в комнате заметно потемнело. Знахарка где-то готовила, девушка ощущала сильный запах томящегося в печи мяса.

— Эй, есть здесь кто-нибудь? — позвала менестрель.

— Я тут. — Вилис распахнул дверь и заглянул. — Есть хочешь? Сейчас принесём.

Вместо него пришла Агипина. Она принесла миску с тушёными овощами и мелко порезанной курицей и кружку молока. Женщина помогла Мираль сесть и поставила миску на колени.

— Заказывать сапоги или нет? — вернулась к нерешённому вопросу знахарка.

— Сколько мне лечение обойдётся? — спросила Мираль. Она аккуратно взяла ложку и смешала мясо с овощами.

— Ну ты и спросила... думаю, на серебряник наберётся.

— Серебряник.... а сапоги?

— Сапоги дороже выйдут. У нас тут мастер работает, так что не меньше пяти серебрушек, а то и все десять.

Мираль закрыла глаза. Она пыталась вспомнить, сколько всего денег у неё осталось. Вроде хватает, но точно ли. Ведь, если не хватит, здесь не удастся заработать, придётся договариваться об отсрочке, просить довериться случайной приезжей.

— Ладно, давайте закажем, но если не больше десяти поорле.

Знахарка кивнула и ушла давать распоряжения сыну. Когда она вернулась, Мираль поменяла пустую миску на кружку молока. После ужина ей помогли лечь обратно, и менестрель заснула теперь уже до утра.

Проснулась Мираль вместе с петушиными криками. Сквозь маленькие окошки виднелось, как светает за окном. Комната оставалась тёмной, свет сюда не проникал.

Девушка пошевелилась. Боль почти не ощущалась, осталось немного в щиколотках и на запястьях, а остальное прошло. Всего за одну ночь. Мираль улыбнулась, как хорошо, что ей удалось так легко отделаться от этих повреждений.

Она слезла с кровати и подошла к вещам. Взяла сумку и одежду и вернулась обратно. Первым делом девушка подсчитала деньги, и успокоилась — их хватало на оплату расходов, и ещё оставалось с собой.

Из одежды, в которой Мираль приехала, она нашла только плащ, остальное забрали, как решила девушка, постирать. Мираль развернула плащ, надеясь найти в нём кулоны, и увидела два сложенных листа. Сердце учащённо забилось, девушка аккуратно раскрыла первый лист. "Податель сего, Клёнова Мираль Аленовна, есть народный менестрель, и находится под покровительством их святейшества Митофана Кровожадного. Посему запрещено учинять ей, её вещам и спутникам какой-либо вред", — прочитала она. Сердце забилось ещё сильнее, Мираль осознала, что встреча с разбойниками не была сном, и теперь она ещё и под защитой самого грозного бандита Лоаза. Её бросило сначала в жар, потом в холод. Если отец, честный человек и защитник Алидвы, узнает, что дочь находится под крылом разбойников, он этого не перенесёт. Может даже отречётся от неё, как это сделали бабка с дедом с матушкой...

— За что мне такое? — Мираль облизнула высохшие губы и открыла второе письмо.

Оно оказалось содержательнее первого: "Уважаемая Мираль, мы в лице двух восхищённый вашим талантом людей просим прощения за столь недружелюбно оказанный вам приём. Наш атаман не признал сразу в вас мастера звука и слов, но поверьте, мы все-все восхищены вашей игрой, и в следующий раз наша встреча будет более дружелюбной. Та грамота действительная по всей нашей земле, только умоляю, ни за что не показывайте её ищейкам и другим благородным лицам, сие плохо отразится на вас и на нас. Да и лучше держите сие в тайне, мы знаем, земля слухами полнится, но доказательств нету. Это письмо после прочтения сожгите, а грамоту храните при себе, чтобы честные люди не видели, а нашему брату можно было б быстро подать. Не все грамотой владеют, но знак нашего Митофана признают. Будет кто предлагать сменить "крыло" — отказывайтесь, Митофан многое стерпит, но не перебежчиков. Коли настанет день, что помощь потребуется, не откажем, поможем — ищите нас в этом княжестве. За сим прощаюсь, атаманов писец".

Мираль сложила письма и спрятала под подушку. Никому не говорить. На такое она согласна. Вот насчёт помощи не уверена, не хотелось бы обращаться к столь тёмным личностям. Узнать бы теперь смотрела знахарка письма или посчитала недостойным честной женщины. Получается, что каждый любимец Геньши, бродящий по стране, имеет своего хранителя в лице преступников, и об этом все знают и все молчат. И ей ничего не говорили из-за отца военного.

— Самое лучшее сейчас — не думать про это, — сказала себе девушка.

Ей стало противно от самой себя и от произошедшего. Как теперь смотреть в лицо родителям? Жениху? Ладимир ведь самый честный, самый добрый и самый добросовестный человек. Как он будет жить с менестрелем, чья судьба связана с разбойниками?

Мираль забралась под одеяло и ногами задвинула плащ к дальнему концу. Из него выкатился отцовский кулон, про который девушка совсем забыла. Мираль схватила его и вытянула за него ещё один. Кулоны сцепились верёвочками, пришлось потратить время, чтобы их распутать. Надев их, Мираль опустилась на подушки и закрыла глаза. Перед глазами появились отец и Ладимир с грустными улыбками на лице. Они дружно вздохнули и начали удаляться. Мираль мысленно потянулась к ним, но только ещё больше удалилась.

— Нет-нет-нет-нет, — зашептала девушка, с силой зажмурив глаза вместо того, чтобы их открыть. — Пожалуйста, нет-нет-нет.

Ей казалось, это не просто видение, это знак, его стоит досмотреть, узнать как действовать. Только от удаляющихся фигур самых близких мужчин ей становилось больно и неприятно.

— Мир! Мир! — всхлипнула девушка и почувствовала, как её трясут за плечо.

— Мираль, ты чего это? — озабоченно спросила Агипина.

— Я закрыла глаза и увидела, как папа и жених от меня уходят.

— Просто закрыла и увидела? Не во сне, а так просто? Милая, это твоё воображение беспокоиться. Чувствуешь себя одинокой, вдали от семьи, — попыталась успокоить девушку знахарка.

Мираль от её заботливого участия разрыдалась.

— Не только в этом дело. Просто... просто... есть такое, что я не могу им сказать. Им будет больно и неприятно.

— Милая, у каждого есть такое. Неужели ты никогда ничего не скрывала от них?

Менестрель вздохнула. Конечно, она скрывала, даже от Ладимира, но это всегда было в рамках закона, а не как сейчас.

— У жениха твоего тоже есть скелеты в шкафу, такие, чтобы тебя не расстраивать. Ты же его от этого меньше не любишь?

— Нет, но я про них и не знаю. "Это" так на меня давит, а невозможность поделиться с Миром... то есть с Ладимиром давит ещё сильнее.

— А если рассказать другому? Тому, кто правильно поймёт, — при этих словах Агипина взглянула на плащ, и Мираль догадалась, что знахарке известно про письма.

— Вы знаете о чём я? — растерянно поинтересовалась девушка.

— Да, ты не первый странствующий артист, что заходит ко мне. Я многое знаю и о многом молчу. Об этом много кто знает. Я советую принять это как благо, не каждый может свободно ходить по миру и не бояться за свою жизнь. — При этих словах Мираль нервно рассмеялась. — Ну да, с повозки упасть и в городе можно. Я про другое, думаю, сообразишь. От наличия этой бумаги ты не стала преступником, ты только защищаешь себя. Считай именно так.

— Я всё равно не могу рассказать про это, а раз не могу, значит, это плохо.

— Мираль, правила твоей чести хотят обновиться. Они были, есть и будут у каждого свои, и у каждого изменяться. Тебе трудно принять изменения, не принимай, но не печалься. Придёт время, ты их примешь.

— Всему своё время...

— Именно так. Теперь давай я посмотрю, что с тобой. Сначала ушибы, потом опухание.

Агипина закрыла дверь за щеколду и занавесила окно. По её знаку на стенах зажглись чаши с огнём. Мираль немного помедлила и стянула сорочку. Осмотр знахарку удовлетворил, Мираль и сама заметила исчезновение синяков. Когда Мираль оделась обратно, натянув ещё и панталоны — без них девушке были сильно непривычно и холодно, Агипина занялась растяжениями. Опухоль за ночь спала, конечности приобрели нормальный вид.

— На тебе прекрасно всё заживает. Целительная магия работает потрясающе, — восхитилась Агипина. — В этом немного заслуги амулета, а всё остальное — реакция твоей жизненной силы на зелья и заговоры. Она очень хочет, чтобы ты поправилась. Я просто в восторге. Завтра-послезавтра будешь здорова. И сапоги будут готовы.

Знахарка открыла окно, впуская в комнату птичий щебет и свет нового дня. Одновременно с этим погас огонь в чашах.