Мертвые не разговаривают

Боли они, что ли, не чувствуют?

Падальщик рвался, точно бешеный пес.

Андрей ударил его снова. Прикладом, по голове.

Собственное сознание заволокло тягучей пеленой, сквозь которую с трудом пробивались мысли.

Алена ухватила его за руку.

— Идем, быстрее!.. — почти прокричала в ухо.

Андрей тряхнул головой. Бросил еще один взгляд на неподвижное тело падальщика.

Шок? Шок от убийства?

Только не сейчас! Потом — сколько угодно. Но не сейчас!

Он не нашел ничего лучшего, как с силой вцепиться зубами в собственную руку. Во рту появился вкус крови. И тут же тягучую пелену точно прорвало. Перед внутренним взором Андрея появилась тварь — ухмыляющаяся разорванным ртом, втягивающая в себя капающую по подбородку кровь, вгрызающуюся в собственную руку.

Андрей увидел себя.

Нет! Этого не будет!

Алена что-то кричала, куда-то указывала рукой. Он ничего не слышал. В ушах звенело, а по коже стекали крупные капли холодного пота. Не хватало воздуха, хотелось бежать прочь. Подальше от всего этого безумия.

Он не превратится в ту тварь! Нет!

Голова раскалывалась, ее будто распирало изнутри. Лопнет. Сейчас лопнет!

В реальность его вернула жгучая боль.

— Ты что?! — крик Алены ворвался в уши.

Одна щека пылала. Это что, она его саданула?

— Спасибо... — пробормотал Андрей.

Он сходит с ума. Так же, как и все в Водино.

— Стой! — обхватил Алену за плечи. — Если я изменюсь. Если потеряю над собой контроль — уходи. Не оставайся рядом.

В ее глазах читалась растерянность. Понимает ли, что с ним происходит?

Девушка неуверенно кивнула.

— Обещай мне! — Андрей повысил голос.

Наверное, выглядит сейчас ничуть не лучше любого падальщика.

— Я не дам тебе уйти, — твердо проговорила она.

Андрей хотел было спросить, что девчонка имеет в виду под этими словами, но обоих отвлек взрыв отчаянных криков. Детских криков?

Они звучали совсем близко. В одном из соседних строений.

— Библиотека! — выдохнула Алена и сорвалась с места.

Андрей побежал за ней. Никаких мыслей! Никаких видений! Он не думает и не вспоминает!

До библиотеки Алена добралась первой, выскочила за угол — и тут же на нее набросился падальщик. Девушка едва успела увернуться от взрезавшей воздух цепи, упала.

Андрей открыл огонь на бегу. Не попал, но хотя бы заставил людоеда отпрянуть.

Алена быстро вскочила на ноги, метнула нож.

Удачно или нет — пока не видно.

Андрей добежал до угла. На самом пороге входа в библиотеку лежал отец Всеволод. Рядом, покачиваясь на нетвердых ногах и наклонившись вперед, стоял падальщик. Из раны на его голове обильно текла кровь. В его ногах валялось разбитое в щепы ведро. Земля кругом — мокрая. Еще один падальщик только-только выдернул из своего плеча нож, с безумным блеском в глазах провел по нему языком.

Андрей нажал на спусковой крючок, но выстрела не последовало.

Кончились патроны?

Падальщик с ножом в одной руке и с цепью в другой руке ощерился. Пошел на Андрея.

— Прочь! — крикнул тот Алене, которая было решила встать на пути людоеда.

Цепь взметнулась над головой последнего, сделала виток и разъяренной змеей бросилась к Андрею. Тот рванул в сторону, но стальные крючья ударили в плечо, впились в плоть. Падальщик рванул цепь на себя — и Андрея бросило вперед. Он не удержался на ногах, упал. Автомат загрохотал рядом.

Андрей успел развернуться на спину, когда падальщик рухнул на него, целя ножом в грудь. Удар удалось перехватить, но раненое плечо тут же отозвалось жгучей болью, рука почти онемела. Лезвие ножа опустилось, почти коснулось рубахи.

— Я же сказал, что мы еще увидимся, — прошипел людоед.

Только теперь Андрей узнал его. Тот самый урод, у которого он отнял добычу у храма.

Губы падальщика раздвинулись в кровожадном оскале. Изо рта пахнуло гнилью. Он еще сильнее надавил на нож. Навалился всем телом.

Андрей закричал. Лезвие ножа вспороло кожу, уперлось в ребро.

Звона цепи он не слышал, зато увидел, как она вдруг обвилась вокруг шеи людоеда. Улыбка тут же слетела с его лица, напор исчез. Падальщик откинулся назад. Андрей, не мешкая, вскочил следом. Теперь он оказался наверху. Людоед попытался отмахнуться ножом, но его удар наткнулся на блок. Андрей резко вывернул кисть противника. Та хрустнула, оружие вывалилось. На лице падальщика не отразилось и тени боли. Он продолжал сверлить Андрея ненавидящим взглядом, но ничего сделать уже не мог. Цепь плотными кольцами обвила его шею и продолжала душить.

Другой конец цепи держала в руках Алена. Девушка уперлась ногами в землю и стояла с каменным лицом. Андрей еще раз подивился ее смелости. Падальщик, который недавно мучился головой, теперь лежал без движения. А вскоре затих и тот, который чуть было не расправился с Андреем.

— Спасибо, — проговорил он, морщась.

Рукав рубахи пропитался кровью.

Алена только кивнула, отбросила цепь и бросилась к отцу Всеволоду. Перевернула того на спину. Из дверного проема послышались нарастающие рыдания — и на пороге показались дети. Мальчик и девочка. Как они сюда попали?

Андрей поднялся, подобрал нож падальщика. Отличный из него защитник, ничего не скажешь!

Духовник был жив. Без сознания, с рваной раной на боку, но жив.

Между тем стрельба в деревне стихла. Пожар усилился и охватил почти все дома. Воздух наполнился треском и клубами дыма.

А вот библиотека все еще стояла, не тронутая пламенем. Возможно, именно поэтому в ней пытались спрятаться дети. Алена исчезла в темноте дверного проема, но вскоре вернулась. На руках она несла еще двух малышей, третьего вела за руку.

— Поможешь ему? — кивнула на отца Всеволода. — Надо уходить. Иначе сгорим.

Жар стоял сильнейший. Искры поднимались в воздух целыми снопами. Кожа горела от их прикосновения.

Андрей попытался поднять духовника на руки. С огромным трудом, сжимая зубы, ему это удалось.

Они вернулись к изгороди и пошли вдоль нее. Тут жар чувствовался не столь сильно, а искр было значительно меньше.

К тому времени, когда они добрались до ворот, Андрей почти не воспринимал окружающую действительность. Боль раздирала плечо. От крови рука стала скользкой — и тело духовника все время норовило вывалиться.

Он дошел. Отца Всеволода перехватил кто-то из мужиков. Поддержали и самого Андрея, не дав ему рухнуть тут же.

Алена на некоторое время исчезла, но потом появилась снова. С полосками чистых тряпок, водой и какой-то мазью. Вывела его за ворота.

— Мы победили? — спросил Андрей, еле ворочая языком.

— Да... — ее голос звучал будто издалека.

Он не чувствовал, как она перевязывает его рану. Выпал из реальности. Странно, что не уснул, не потерял сознания. Разум просто отключился. Ненадолго, минут на десять. Когда Андрей вздрогнул и судорожно принялся озираться, пытаясь понять, где он находится, девушка как раз заканчивала перевязку.

— Тише, — проговорила она, положив ему руку на грудь.

Неужели беспокойство в его глазах столь велико?

— Кого-нибудь живым взяли? — немного погодя спросил Андрей.

— Да. Несколько человек.

— И они до сих пор не убили себя?

— Пока нет, — чуть заметно усмехнулась Алена. — За ними хорошо следят.

— Нам нужны все, — Андрей сел поудобнее. Плечо, туго перетянутое полосками тряпиц, почти не болело. — И те, кто остался в лесу. Все падальщики.

Девушка нахмурилась.

— Это потребует времени, — неуверенно сказала, чуть помедлив. — Ты уверен, что это необходимо? Ловушки...

— Я помню. И потому не настаиваю. Только напоминаю. Решать вам.

Тело охватывала приятная слабость. Андрей все еще сидел с открытыми глазами, но даже собственные слова звучали издалека. Будто чужие. Иногда кто-то проходил мимо, что-то говорил или спрашивал. Слов не разобрать. Окружающий мир схлопывался, тонул в сгущающемся мраке невосприятия. Как хорошо! Ничто не отвлекает, ничто не бередит. Всему есть предел. И Андрей своего предела достиг. Он был готов уснуть, а там — будь что будет.

Реальность вернулась неожиданно, жгучей болью в щеке. Андрей дернулся, попытался защититься здоровой рукой.

— Мне показалось, ты уходишь... — услышал взволнованный голос Алены.

— Ухожу? — в отличие от реальности, способность мыслить более-менее здраво возвращалась очень неохотно.

— Засыпаешь.

Андрей помотал головой, коснулся ладонью щеки.

— Спасибо, — он еще не окончательно пришел в себя, но падение в вожделенный мрак беспамятства прекратилось. Или, по крайней мере, сильно замедлилось. — Много народу погибло? Падальщики что-то говорят? Много раненых? Вы приняли какое-то решение?

Сознание на автомате выдавало вопросы. Начни девушка на них отвечать, не факт, что Андрей бы уловил суть ответов.

— Тебя ударить еще раз? — ее голос звучал жестко, из него исчезли теплота и беспокойство.

— Нет, — Андрей оперся о землю, кое-как поднялся.

Алена ему не помогала.

— Вот и хорошо, — продолжила она. — Люди готовы идти за тобой. Тебе поверили. Но они не пойдут за развалиной, которая вот-вот потеряет сознание, — девушка немного помедлила. — Ты понимаешь, что я говорю?

— Мне бы воды...

— Хочешь пить?

— Нет — за шиворот. Я все понял. Скажете, когда будете готовы.

— Придется подождать, — поморщилась Алена. — До утра.

Андрей открыл было рот спросить, почему, но девушка его опередила.

— Ты сам сказал, что нужны все. Идти в лагерь падальщиков ночью — самоубийство.

— Хорошо. Если что — можешь приложить меня снова, — усмехнулся он. — Бодрит, надо сказать. Хотя и вода не помешает.

Алена еле заметно улыбнулась.

— Ты понимаешь, у нас больше нет дома? — в ее глазах появилась боль. — Конечно, все можно отстроить снова. На этом месте или в другом — не так важно. Но там, — она указала рукой на стены деревни, за которыми все еще бушевал пожар, — погибло все, что у нас было. Погибли семена, заготовленные на весну. У нас нет выбора.

Андрей почувствовал, как в груди ширится холодный ком. Случилось именно то, чего он так опасался: от него ждут чуда, ждут спасения. Очень плохо! У него у самого нет уверенности в правильности избранного пути, а ведь еще нужно заразить этой уверенностью остальных. Впрочем, как бы погано это ни звучало, но нападение людоедов сыграло ему на руку — аборигены вмиг утратили все сомнения. И плевать на то, чего добивались сами падальщики. За ним ли они пришли, или за своим человеком.

— Понимаю, — проговорил Андрей. — А потому сделаю все, на что еще способен. Но обещать ничего не стану.

— Обещать и не надо, — наконец улыбнулась Алена. — Просто не уходи.

— Ну, на всякий случай держи под рукой скалку, — попытался пошутить Андрей. Вышло плохо — девушка только тихо хмыкнула.

Остатки ночи прошли для него под знаком непрерывного труда. Андрей сам попросил дать ему работу. Благо, в последней нехватки не было. Деревня выгорела за считанные часы, потушить ее не удалось — оказалось просто нечем. До единственного колодца не добраться, а больше взять воду поблизости неоткуда. Поиски выживших и мертвых, а также остатков уцелевшего инвентаря, инструмента и еды затянулись как раз до утра.

Андрей старался не скатиться к монотонному труду. Сам копался в обгорелых остовах домов, вскрывал полы, разгребал завалы. Поглощенный поисками, он упустил момент, когда полтора десятка вооруженных мужиков покинули пепелище. Лишь спустя время, решив немного передохнуть, поинтересовался у Алены, что все же местные решили с падальщиками. Оказалось, не только решили, но и отправились на поиски. Но прежде вроде бы получили кое-какую информацию от одного из пленных.

Оставалось только ждать. Работать и ждать. Причем работать на голодный желудок. Но что еще более мучительно — почти без воды. Вода в деревенском колодце, казалось, впитала в себя большую часть пепла с пожарища. В вытаскиваемых из него ведрах плескалась грязная жижа, которая даже после фильтрации через ткань полностью не избавлялась от примесей.

В воздухе стоял тяжелый запах гари. В горле першило, глаза слезились. Андрей перемазался с ног до головы. Раненое плечо снова начало болеть. Но работал он не зря. Не считая некоторого количества найденного хозяйственного инвентаря, он обнаружил в подвале одного из домов запертую там семью. Обвалившиеся крыша и стены не оставляли людям шансов на спасение своими силами. Даже их крики были не слышны до тех пор, пока Андрей не прислушался специально, присев на корточки среди все еще тлеющих развалин. Только тогда различил под ногами невнятный шум, похожий на далекие, приглушенные крики.

Он не ошибся. Стоило постараться и приподнять несколько половых досок, как крики стали более явственными. Несчастных достали. Оказалось, что во время спешного спуска сломалась лестница — и люди просто не могли подняться к люку.

Небольшая экспедиция, ушедшая к лагерю падальщиков утром, вернулась чуть раньше полудня. Вернулись не все. Из полутора десятков шестеро так и остались в лесу, еще трое шли с большим трудом. За собой они вели людей — грязных и оборванных, с затравленными, но не испуганными взглядами. Женщины, дети. Ни стариков, ни мужчин. По всей видимости, в набег ушли все, кто способен держать оружие. Хотя, с другой стороны, поимка даже тех, кто остался на хозяйстве, обошлась аборигенам немалой кровью.

— Теперь все, — к Андрею подошел староста.

— Значит, выступаем?

— Да. Закончим все сегодня. Дотемна, — на его лице застыло выражение отрешенности. Степан Михайлович будто смотрел в себя.

О чем думает? Правильно ли решение принял, поддержав чужака? Правильно ли поступает теперь, намереваясь идти в неизвестность? Да, они многое и многих потеряли. Но выжившие вполне могут попытаться начать все заново. Без прыжков в колодец вслед за странным человеком, появившимся из ниоткуда. Это их мир. Привычный, облеченный собственными законами и правилами.

Староста кивнул и отошел.

— Скажи, что все будет хорошо, — голос Алены вырвал Андрея из размышлений. Он обернулся. Девушка стояла, сжимая в черных от копоти руках, фляжку. — Хочешь пить? — протянула фляжку ему.

Андрей не стал отказываться. Вода была холодной, но горчила. На зубах после нее осталось ощущение мелкого песка. И все же жажду такое питье немного утолило.

Он поднял взгляд на девушку. Она неотрывно следила за ним.

Уйти от ответа не выйдет.

— Все. Будет. Хорошо, — раздельно проговорил Андрей.

Губы Алены дрогнули в легкой улыбке.

— Спасибо, — прошептала она.

Глава 14. Исход.

Они шли молча. Редкие тихие голоса только добавляли напряженности. Наверняка каждый из аборигенов был уверен: он-то в смерти детей-сирот точно не виноват. Чего бояться? Пришел, постоял, ушел. Причем ушел не обратно в деревню — а в большой мир, который много лет оставался недоступен. И все же червяк сомнений терзал изнутри. Что, если призраки не выполнят обещанного? Что, если виноватым окажется близкий человек? Или, что хуже всего и уж точно невозможно: что, если виновен ты сам?

Андрей не умел читать мыслей, не задавал вопросов. Он просто всматривался в лица, ловил случайные взгляды — затравленные и неприязненные. Что ж, чему удивляться? Отчасти на него смотрят как на врага. И будут так смотреть, пока все не закончится. Потом... потом, возможно, все изменится. Люди оттают, отойдут от шока и напряжения. Но до этих радужных минут еще очень далеко.