— Нет...
А что ему еще оставалось ответить? Шивилле он бы лучше все равно не сделал, а себе вполне мог еще и навредить... Зато капитан Вейдвальдс остался доволен молниеносным допросом. Единственное, чем Виллем доволен не остался, это тем, что арестантку пришлось делить с кем-то еще. Девушку должны были, как и обещалось, посадить в городскую тюрьму, где уже королевским служащим великодушно позволялось допрашивать ее в свободное время, сколько душе будет угодно. Когда мадам Гайде уводили под конвоем, еще и защелкнув на запястьях позорные кандалы, словно она стала бы оказывать сопротивление, некоторые матросы даже поснимали головные уборы, словно провожали капитана в последний путь.
— Мадам-капитан! Шивилла!.. — поравнялся с ней Лауритц. Пафосную прощальную речь он подготовить не успел, поэтому выпалил первое, что пришло на ум. — Только не падайте духом, — конечно, ему легко говорить. — Я найду способ все исправить...сделаю все, что в моих силах, чтобы очистить ваше доброе имя. Поверьте мне, я знаю, что...
— Ах ты, крысеныш! — девушка широко замахнулась своей отнюдь не белой и не холеной ручкой и, не дав доктору договорить, залепила ему смачную, звонкую пощечину. — Предатель! Я так и знала, что от этих судовых врачей ничего хорошего не жди. Если у тебя станет духу еще раз появиться мне на глаза, я надеюсь, что ты принесешь хорошие новости, иначе я тебе не позавидую.
Вот и распрощались...
Нетрудно представить, что настроение у сколопендровцев после ареста капитана было, мягко говоря, подавленным. Те, кто вник в суть происходящего, роптал, те, кто не понял толком ничего, роптал еще больше. Дабы подавить ненужные настроения среди матросов, боцман каждого пригрузил полезной работой. Те же, кто по долгу службы были избавлены от необходимости тягать канаты и швабрить палубу, в свободное время оккупировали недавно пополненный запас спиртного на корабле... Далеко не каждый обладал пиратским прошлым, поэтому большинство людей считали шокирующим тот незатейливый факт, что капитан или кто-то из руководящего состава периодически нуждается в том, чтобы его вызволяли из каталажки.
Судовой врач стоял на корме, одиноко привалившись к фальшборту, задумчиво почесывая поросшую мягкой щетиной щеку, на которой уже давно перестал гореть след от капитанской пощечины, и предавался одному из злейших пороков — унынию. Взгляд его был устремлен туда, где на фоне темнеющего неба белел парус королевского фрегата "Ветрокрылый"... На мачте военного корабля гордо реял флаг Королевства — на бело-синем фоне коронованный ястреб хватает из воды рыбу. На раздуваемом ветром полотне казалось, что птица вот-вот оживет — она будто хлопала крыльями, а жертва в ее когтях трепыхалась беспомощно и безрезультатно... Ларри подцепил пальцами цепочку за воротником, достал золотой медальон, украшенный точно таким же гербом, коротко им полюбовался и снова опасливо спрятал. Судовой врач стал обладателем (временным, разумеется) этой занятной вещицы почти что случайно, когда без колебаний согласился принять ее "на хранение". Настоящая хозяйка все равно больше не горела желанием владеть фамильной безделушкой, а учитывая нрав Олли, Траинен решил, что носить такие знаки отличия на корабле девочке просто небезопасно. Удивительно, как она, с ее-то удачей, не умудрилась еще раньше уронить медальон в суп на камбузе... А теперь мурашки пробегали по коже от мысли о том, что было бы, вздумай Вейдвальдс просто так, на всякий случай обыскать судового врача. Тогда бы его не спасло уже ни одно "алиби", ни один товарищ с сомнительной репутацией не смог бы его выгородить, и все, сушите сухари, доктор...
— Доктор Ларри? — тяжелая рука опустилась судовому врачу на плечо, от чего тот едва не подскочил, хватаясь за сердце. Но это оказался всего лишь первый помощник... — Что ж ты скис совсем, друг мой ситный? Одним твоим видом можно брагу заквашивать. Кстати, хлебнешь для настроения? — старик протянул рыжему флягу.
— Может, лучше не надо?..
— Надо-надо. Поверь, я знаю, о чем говорю. Если бы ты сам сейчас хлестал ром, я бы, наоборот, отобрал, чтоб не спивался. А так можно и влить в тебя пару глотков, вреда от этого не будет.
Ларри отпираться не стал, послушно отпил из горла и поморщился, в очередной раз поражаясь, как же этот ром, все-таки, пробирает до мозгов. Впрочем, пьют его далеко не ради вкусовых качеств, это врач давно еще понял...
— Вот так-то, сынок... — усмехнулся Бертоло. — А теперь рассказывай, что тебя беспокоит. Потому что я вижу, что тебе известно гораздо больше, чем остальным. А я люблю быть в курсе дела. Ну, Ларри, что случилось?
— Я случился. Меня угораздило появиться на свет, с тех пор и берут начало все несчастья...
— Нет, давай, начинай не так издалека. Когда я говорил, что хочу знать все, я не имел в виду настолько Все. Что произошло вчера, ты можешь толком объяснить?
— Вчера... Вчера Элоиз затащил меня в бордель, — здесь у людей срабатывает подсознательное желание себя обелить. "Затащил" — очень уж негативно окрашенное словцо, тем не менее, доктора никто не связывал и ни к чему насильно не принуждал... — Мы вчера были с Элоизом в борделе. Можно я не буду вдаваться в подробности... Были мы там вместе, а на корабль возвращались раздельно. Я немного заблудился в городе...крепко заплутал, как мне тогда показалось. А по пути мне попалась странная старушка, которая торговала всякими мелочами. И она спросила... — Ларри запнулся и нервно сглотнул, припоминая мелкие детали и подробности, — не нужно ли мне...приворотное зелье... А мне не нужно, честное, благородное докторское слово! Но тогда она предложила купить конфет, и отказаться я уже не смог. Клянусь, это были вполне обычные конфеты! Я сам их ел, и со мной ничего не случилось... Но Шивилла... Капитан Гайде...я ведь предупреждал ее, что съесть целую коробку за раз — не лучшая идея, но она меня, разумеется, не послушалась.
— Разумеется, — кивнул старпом, который до этого слушал очень внимательно и не пытался перебивать и без того немного сбивчивый рассказ.
— Ох уж это капризное ребячество!.. Знаете, я ведь и раньше дарил женщинам конфеты. У меня есть в этом опыт, я наобум ничего стараюсь не делать... И все они после того вели себя более чем благопристойно. Но Шивилла...я никогда не видел ее пьяной... О, силы небесные, лучше бы я купил ей ящик рому. От него эффект был бы менее разрушительным...
— Ну, начнем с того, что Шивилле вообще нельзя шоколад. В этом мы убедились еще лет двадцать назад...да, если быть точным, восемнадцать. Тогда отец впервые купил ей на каком-то из южных островов коробку этой чертовщины, так она после того чуть судно наше по досточкам не разнесла. Сам бы ни за что не поверил, что маленькая девочка на такое способна...если бы своими глазами не видел, — Лауритц ничего не ответил, только тихо взвыл, проклиная свою невезучесть, но Бертоло поспешил его утешить. — Не кори себя сынок. Ты ни в чем не виноват, тебе просто не повезло.
— Я не знал, что делать, и хотел для начала просто запереть ее в каюте, чтобы она не навредила ни себе, ни другим. Но она оказалась шустрее и сбежала в город... — продолжил Ларри совсем убитым тоном. — А там уже... В общем, все, что было рассказано сегодня — чистая правда, ничем не приукрашенная. Я не смог ничего поделать, в тот момент меня куда больше волновало не общественное спокойствие, а то, чтобы Шивилла нигде не убилась.
— Понимаю... А приворотное зелье как? Подействовало? — этот вопрос заставил судового врача смущенно вспыхнуть. — Ладно-ладно...вопрос снимается. Я вижу, ты не врешь, врать тебе ни к чему. Сам я себе это примерно так и представлял... Но вот вопрос поинтереснее — что с девочкой? Я, честно говоря, сразу понял, что никакой это не мальчишка — один мой старый глаз двух молодых стоит, меня провести не так-то легко. А девчонка-то необычная... И я надеялся, что тебе все-таки известно, куда она делась.
— Нет, я понятия не имею... Я сейчас с ужасом осознаю, что последний раз видел ее вчера днем, она могла даже не ночевать в лазарете. Сбежала, не иначе, в противном случае ее бы просто так не выпустили на берег... Не на черепахе же она уплыла, в самом деле, — Ларри коротко и нервно рассмеялся. — Если это так, то ей пришлось провести ночь в порту, а стоит мне представить, что там и днем-то творится, и кого там можно встретить... — от таких мыслей доктор, судя по собственным ощущениям, слегка поседел. — Бедное дитя! Прошло уже больше суток, с ней могло случиться все, что угодно! Не за той дамой я следил, ох, не за той... А ведь Олли мне так доверяла, а я этим пренебрег... Уделяй я ей побольше внимания и относись к ней поделикатнее, уверен, ей бы и в голову не пришло убегать. Это я во всем виноват, — тут Лауритц почувствовал, что начинает предаваться истерике, как модница над порванным чулком. В горле встал колючий комок, а глаза защипало, невзирая на это, он гордо шмыгнул носом и продолжил самобичеваться. — Я не оправдал ничье доверие. Я всех подвел...
Не дав продолжаться трагическому монологу, старик без предупреждения, с самым невинным выраженьем на лице влепил судовому лекарю оплеуху.
— Так лучше? — заботливо поинтересовался он, словно предложил страждущему глоток воды в полуденное пекло.
— Да... Лучше, спасибо, — вежливо поблагодарил пришедший в себя доктор, потирая щеку. Теперь симметрия восторжествовала.
— Слушай, Ларри. Ты мужик, или баба?
— Ну, как бы... — неуверенно начав было изрекать тираду о своей гендерной и социальной принадлежности, Ларри вовремя заметил, что над ним нависла угроза новой затрещины, поэтому поспешил уверенно ответить. — Да мужик я, мужик!
— Вот, это другое дело. Хвалю. Наш человек, — довольно улыбнулся Бертоло. — Так вот теперь ты возьмешь себя в руки и сделаешь все, что должен. Потому что, чувствую я, без тебя из этой ситуации мы не вырулим. А я возьму на себя экипаж, мне не впервой...
Глава 6. Все покупается, все продается
Без капитана сколопендровцы стали какими-то странными, и на судового врача матросы с самого утра поглядывали такими недобрыми взглядами, словно бы они на необитаемом острове без пищи и воды, а его как раз брали с собой в качестве провианта. Их можно было понять — ребята рисковали получить когнитивный диссонанс. После того, как мадам Гайде обозвала вчера Лауритца подлецом и предателем, они, привычные доверять своему капитану, никак не могли определиться, плохой Ларри, или, все-таки, как они привыкли, хороший. В интересах Траинена было поскорее восстановить свою хорошую репутацию в глазах товарищей, а для этого он планировал найти пропавшую девочку, которая, в свою очередь, сама могла оправдать несправедливо обвиненного капитана "Сколопендры"... Ну, разумеется, тут в первую очередь он думал все-таки не о себе и даже не о своей зазнобе, а о беззащитном ребенке, потерявшемся в незнакомом городе. Лауритца терзали смутные сомненья — уж не из-за него ли она сбежала? Эгоцентризмом он не страдал, но почему бы и нет... Теоретически, девочка могла обидеться на то, что доктор притащил Шивилле подарок, а потом очень насыщенно провел с капитаншей вечер... Кто их разберет, ведь нет зверя страшнее ревнивой женщины, и никто не знает, на что она способна, даже если ей всего десять лет.
Команда "Ветрокрылого", разумеется, тоже была уже занята поисками, да только в успех их операции, кроме их командира, мало кто верил. У семи нянек-то дитя без глаза... Кстати, интересно, рассказывал ли Бертоло когда-нибудь такую историю о том, что в детстве у него было именно семь нянек?.. В общем, Лауритц Траинен сам возложил на себя миссию по проведению спасательной операции, сам себя на нее благословил и аккурат после завтрака направился на поиски.
Лишь спустившись по сходне на причал, судовой врач замер в раздумьях. Он собирался, во что бы то ни стало, найти Молиру, и если бы кто-то решил поинтересоваться, что он собирается для этого предпринять, Ларри бы пожал плечами и просто ответил, что "будет искать, пока не найдет". Этот план был гениален в своей простоте, но реализовать его было намного сложнее, чем можно себе представить. В порту затеряться проще простого, а уж если при этом иметь намеренье спрятаться, да если это еще и произошло это больше суток назад... Первым делом Лауритц попытался абстрагироваться и вообразить, куда бы он пошел первым делом, если бы был на месте Олли. Но фантазия его настолько оскудела, что не смогла предложить ни одного варианта поведения маленькой, растерянной и напуганной или, напротив, обиженной и решительной "девочки благородного происхождения".
Потолкавшись без особого толку немного у причала, рыжий принялся осторожно выспрашивать случайных незнакомцев — моряков и грузчиков, купцов и менял, торговок и шлюх о предмете своих поисков. Но расспросы не дали никаких результатов. Те, кто оказался настолько любезен для того, чтобы не послать доктора сразу куда подальше, а выслушать, чего же он от них хочет, не имели ни малейшего понятия о пропавшем ребенке, вне зависимости от того, мальчиком его называл Ларри или девочкой. За все это время он еле отвязался от пары барыг, интересовавшихся, продает он что-нибудь или покупает, от какого-то сумасшедшего, навязчиво предлагавшего приобрести у него слиток "почти настоящего золота", и от возницы, обещавшего доставить его в любую точку города по самой низкой цене... Успев убедиться в неправильности выбранной тактики, молодой врач задумчиво подошел к прилавку, на котором здоровяк в кожаных штанах и фартуке, частично прикрывавшем массивный торс, ловко разделывал рыбу. Зрелище было довольно захватывающим и немного жутковатым, поэтому уже собрало в "первом ряду" праздных зевак из числа тех, кто не брезговал быть слегка забрызганным рыбьей кровью и потрохами. Мужчина мастерски орудовал огромным ножом, перебрасывая громадных, еще живых рыбин легко, как циркач, жонглирующий платками, хвосты летели в одну сторону, пучеглазые головы — в другую, чешуя слетала искристыми брызгами, а икра отправлялась в большой блестящий таз. Этот торговец рыбой выглядел, как палач, карающий государственных преступников с особой жестокостью...или это судовому врачу просто с недавних пор везде стали мерещиться палачи.
— Эй, в треуголке, чего тебе? Хочешь что-то купить? — окликнул он доктора, заметив, с каким интересом тот глазеет.
— Нет, прошу прощения, я хотел только спросить. Вы, случайно, не видели здесь маленького мальчика? Вчера днем, или позавчера вечером...
— Ну, видел, — коротко ответил мужик, не отрываясь от своей не самой эстетичной работы. Но, не успел Ларри обрадоваться, как тот продолжил, — и позавчера, и вчера, и сегодня, и завтра увижу. Да я каждый день здесь толпы мальчишек вижу, они тут носятся, как воробьи стаями.
— Да уж... — вздохнул Траинен, сам понимая, как по-дурацки он сформулировал вопрос. — Я имею в виду маленького мальчика, лет девяти-десяти, со светлой кожей и темными волосами...
— Вот этого? — здоровяк ухватил за ухо и подтащил к себе какого-то мелкого сорванца, как раз крутившегося у бочки с разными морскими гадами и только выудившего оттуда краба.
