— Что в лавке?! — не выдержала я.
— Да ничего, даже разбросано не сильно, все больше кабинет Францев пострадал. И это, Анисия пропала... Ну как...вроде есть она, чую её, а вроде так, что и нет...
Я озадачено потерла подбородок. Известия совсем не радужные. Надеялась, что призрак видела убийцу, но судя по всему от Аси тоже избавились. Запечатали где-то, а то и вовсе развеяли.
— После осмотра сразу к тебе рванул, — продолжил Румпель. — Хозяйка твоя спросонья меня чуть ночной вазой по голове не приложила! А как узнала, говорит, не было тебя, не приходила. Что мне было думать? Я же помню какая ты от лавки сбежала... ну и пришел сюда...
— Н-да, — Бальтазар вздохнул, — я собрался в лавку. Дело бы мне не отдали, Люсинда панна капризная, но не вредная, что нарыла, обязательно бы рассказала. Задумался, только нос за дверь высунул, так сразу по нему и получил.
Великие Четверо, шапито на выезде, я схватилась за голову и несколько раз дернула себя за волосы, вновь запутавшись в них перстнем! И Ася пропала... А что с древесами? Будь с ними все в порядке, они бы ни за что не выпустили убийцу! И Вилькова книга... О паре тайников пана Франца я знала, но что если он спрятал трактат куда-то ещё? Дом-то с лавкой — старинный. Тайных мест, как блох на собаке. Чем он вообще так ценен? За что убили Франца? Кому помешал старый книгопродавец? Вопросов высыпалась целая куча. Мне срочно надо попасть в лавку, иначе ответы не получить.
Вильк словно почуял мои молчаливые метания.
— Алана, вы же знаете, где Врочек хранил особо ценные вещи?
Я хмуро кивнула.
— Покажете, если проведу вас в лавку?
— Если расскажете, чем так ценен этот проклятущий трактат.
Из записок Бальтазара Вилька мага-припоя Ночной стражи
Сном пришлось пожертвовать. Я выгреб из тайника несколько накопителей магии, хранимых на черный день и тут же опустошил два из них, а третий, мало ли что, сунул в карман. Это позволило восстановить запас энергии и взглянуть на мир более жизнерадостно. О том, что за столь поспешное восстановление резерва придется расплачиваться, я старался не думать. Времени на размышления еще будет предостаточно, когда на сутки слягу пластом после стимуляторов. Сейчас же мир сменил цвет с серого на более яркий. Правда, ненадолго. Стоило, зевая, спуститься по лестнице и открыть дверь, как меня со всей силы двинули в лицо. Причудилось, что на полном ходу встретился с повозкой, но все оказалось куда прозаичней. На меня разъяренным чмопселем пёр давешний тролль. Надо будет узнать какое отношение этот малый имеет к случившемуся. Я инстинктивно ответил силовым импульсом, впечатав незваного гостя в захлопнувшуюся дверь, но ни сползать оглушенным на пол, ни отступать он не собирался. Проворно уйдя от второго удара, тролль снова атаковал. Не знаю, чем бы закончилась потосовка, если бы сверху не раздалось:
— Хватит!
Алана слетела вниз, сверкая глазами. А дальше мою гостью и вовсе прорвало. Расскомандовалось словно квартирная хозяйка. Я даже не сдержался от колкого замечания о том, где она находится, но получилось только хуже. Пришлось идти на кухню, будто нашкодившему пацану. А она продолжала рапоряжаться, еще и Пронька ей поддакивал, так что я не сдержался от угрозы:
— Выгоню, зараза лохматая. Под забором жить будешь!
Де Керси уставилась на меня таким грозным взглядом, что я еле сдержался от усмешки. То, что Пронька ей благоволит ещё не значит, что можно командовать в моем доме! Богини, а ведь всего-то ночь здесь провела... в кабинете... на кушетке. Страшно представить, что будет, если переберётся в спальню. Я отогнал непрошенные мысли, пропустив мимо ушей её вопрос. Тогда настырная девица переключилась на тролля.
— Я был в лавке, — неохотно произнес тот, — после того, как ты унеслась, приехала следовательница, гхм, внушительная дама, явно соплеменники мои из горного клана в роду отметились...
— Люсинда Бряк, — вставил я и не узнал собственного голоса.
Нос опух и слова вылетали, будто из глухого колодца.
А вот вам и ещё один вопрос — откуда хвостатый громила знал Врочека? И неплохо знал, судя по тому, что рассказала Алана. Или я в последние годы настолько отгородился от мира, что перестал обращать внимание на окружающих? Чем больше говорил тролль, тем сильнее смурнела Алана. Упомянул, что куда-то подевался призрак. Тревожный знак! Я ни на секунду не верил, что это заурядное ограбление, но где-то глубоко надежда всё же оставалась. Теперь она несчастно пискнула и окончательно исчезла.
Тролль замолчал, и мне пришлось рассказать свою часть истории о 'разбитом носе'. Алана слушала вполуха, обдумывая прошедшие события, и я почти видел какие мысли бродят в её голове, такими явными они были.
— Вы же знаете, где Врочек хранил особо ценные вещи?
Она кивнула.
— Покажете, если проведу вас в лавку?
— Расскажите, чем ценен этот проклятущий трактат, а после, хоть с маслом его ешьте, — буркнула она.
— Не при посторонних, — проворчал я, с неприязнью глядя на тролля.
Румпель зло оскалился в ответ, до хруста в пальцах сжав пудовые кулаки.
— Алана, у него точно что-то с головой... — прорычал тролль, поднимясь со стула. — Врочек мертв, ты сама чудом жива, а он торгуется!
'Конечно, ты же меня по ней стукнул!' — чуть не съязвил я, но одернул себя.
По внутренностям расползался неприятный холод. Что-то я слишком часто получаю по носу в этом деле. Мои ошибки уже ударили по Казику и Францу...
— Румпель, стой! — Алана вскочила, проталкиваясь между мной и троллем.
Тонкие руки мелко дрожали.
— Вильк, прекратите! Прекратите изображать из себя героя-одиночку. Хватит! С книгой что-то не так. Это уже стоило жизни Врочеку и едва не стоило мне! В Зодчеке тот тип хотел завладеть трактатом. А потом мою комнату перерыли вверх дном, и если бы я по чистой случайности не заночевала в лавке, то вы имели бы счастье сплясать на моей могиле! — выпалила она. — Сначала я думала, что все из-за письма, которое вы подбросили мне в карман, но теперь... возможно, из-за книги. Так что или вы рассказываете, что за бесовщина творится, или я отказываюсь вам помогать. Можете забирать трактат и катиться на все четыре стороны!
Стоп! Что? Какая комната? Письмо? Письмо Ничека! Пресветлые четверо, так вот как оно обернулось. Сам того не желая, я подставил Алану под удар. Сколь бы несносной панной она ни была, но с моей стороны получилось подло. Вдруг стало противно от происходящего и от самого себя.
Буркнув на ходу: 'Сейчас вернусь!' — я вышел в коридор, протиснулся в ванную, сунул голову в рукомойник и открыл кран. На затылок хлынул ледяной поток, потекло и за шиворот. Надо погасить эмоции! Они мешают внятно думать и загоняют в трясину самокопания. Сейчас мне это никак не поможет! Стало легче, и я вынырнул из-под холодной струи. Когда вернулся в кухню тролля уже не было. На его месте сидела Алана.
— Отправила Румпеля домой, — хмуро произнесла она. — Решила, что так будет лучше. Не хочу, чтобы вы поубивали друг друга. Пусть он и бывший пират, но очень надежный друг. А еще хозяин таверны 'Под мостом'. Делает лучший в Кипеллене глинтевейн. И вообще, я лишнего сейчас наговорила... — де Керси хлюпнула носом.
Только слез мне сейчас не хватало. В своей-то голове с трудом навёл порядок. А если начнём копаться в её, до вечера из дому не выберемся, а время тикает неумолимо.
— Все правильно, — я машинально провел рукой по затылку, ероша мокрые волосы, — пусть ненамеренно, но я подставил вас... и тогда на балу, сожалею, что так вышло. Помогите мне найти книгу, и клянусь, больше вас не потревожу. Порекоммендуете другого художника?..
— Художника? — тонкие губы дрогнули в грустной усмешке. — Так вы не понимаете?
-Не понимаю чего? — напрягся я.
— Узоры создавал мастер-живописец. Мало кто сможет их восстановить. Чтобы не потерять их свойств, надо поправить поврежденную магию. Обычный художник этого сделать не сможет...
— А вы, выходит, сможете?! — с легким раздражением буркнул я.
Алана неопределенно повела плечами.
— Уже делаю, — просто ответила она. — Расскажите, почему именно эта книга? Зачем она вам? Я должна понять, что происхдит. И почему пробудился мой кошмар? Тогда станет понятнее, как Юзеф Ничек оживил монстра. И как все это прекратить, пока ещё кто-нибудь не погиб.
— Ничек? — я подался вперед, словно гончая почуявшая след. — Оживил?
— Он был заперт в картине, — Алана всплеснула руками, из-за чего шаль, взметнулась крыльями моли. — Перед смертью Ничек реставрировал полотно и нарушил магический узор, сдерживающий это чудовище. Ну, вы же читали письмо!
— Читал, но я не реставратор, не мастер-живописец, и даже не художник, — выдавил я, — в картинах ничего не понимаю.
Душой, конечно, покривил, как загнать живое существо в предмет известно любому магу. И хоть у живописцев собственная техника и свои особые методы, сам факт от этого не меняется. Вот только если в картину заточили не живое существо, а тварь из снов, это уже совсем другое дело. Такие чудища в разы опаснее обычной нежити.
— Юзеф был живописцем, да вот только мало кто об этом знал, и, взявшись за старинное полотно ненароком разбудил дремлющий в нем кошмар. Он до самой смерти так и не понял, что сотворил и какую тварь выпустил на волю. Я видела ту картину в реставраторской...
Я тяжело вздохнул. Теперь понятно куда подевалась тварь.
— Насколько сильно он повредил узор? Смешливица... тварь может выбраться из картины когда угодно?
Алана пожала плечами.
— Вряд ли, — вместо неё ответил я. — Там наверняка куча художников и музейных смотрителей, если бы могла вылезти, уже бы не справилась с голодом и пожрала всех под чистую.
— Всё равно надо приставить охрану.
— И спугнуть хозяина твари? — проворчал я.
— Кого? — удивилась Алана.
— Идемте в лавку, — бросил я, — договорим по дороге. Постараюсь все объяснить. Но вы тоже должны рассказать про свой кошмар, который пробудился. Надеюсь, вместе мы найдём верное решение и отправим всю мерзкую нечисть туда, откуда она вылезла.
Из рассказа Аланы де Керси, младшего книгопродавца книжной лавки 'У Моста'
Безумная ночь словно глупый пес заливаясь дурным брехом, дико проскакала в такое же утро, а то грозило перетечь в не менее безумный день. Голова пухла от свалившихся на неё неурядиц. Краткий сон не принес ни покоя, ни отдыха, оставив после себя лишь общую разбитость и мерзкий привкус мяты во рту. Я украдкой поглядывала на пана Вилька и понимала, что ему так же паршиво, как и мне, если не хуже. Меня, по крайней мере, не располосовала поперек груди озверевшая нежить. Пока мы сидели в кухне, пытаясь привести распухший нос магистра в относительный порядок, рассветная серость уступила место пасмурному осеннему утру. Стоит ли говорить, что по улице мы тащились как две побитые собаки, и когда Вильк предложил мне руку, то в голову закралась мысль, что ему просто нужна ещё одна точка опоры, чтобы не упасть.
— Зомби на прогулке, — мрачно пошутил он, — заметив наше отражение в витрине бакалейной лавки.
— Тогда уж некромант с питомцем, — нервно хихикнула я.
— И кто питомец?
Я невнятно хрюкнула, пытаясь подавить смешок, и вдруг поняла, что Вильк своей мрачноватой шуткой пытается вытянуть меня из пораженческого состояния. Странный он, все-таки. Стоит немного вытащить его из-под панциря, как он тут же натягивает ещё более шипастый, мол, смотрите какой я сердитый и неприступный. Ведь смеялся же над моими художествами в Зодчеке, над собой смеялся, тот же набор кистей в лавку принес в благодарность и тут же, как сбесился, когда на него очумелый диван попер. Снова меня виноватой выставил. И на балу... то чуть не убил, то... Ну я же видела какое у него лицо было, когда мы расскочились. Сожаление, боль, недоумение, страх, и ведь не за себя же...
— ...Алана, вы меня не слушаете, — выдернул меня из размышлений усталый баритон.
Куць меня за ногу! Оказывается, он все это время что-то говорил, а я вилькокопанием занималась...
— Простите, пан Вильк...
— Бальтазар, — поправил он меня, — зовите по имени. Вот где уже эти политэсы, — Вильк весьма красноречиво провел ладонью по горлу. — А то иногда ловлю себя на мысли, что забываю, как меня зовут, настолько въелся этот 'пан Вильк'.
— Хорошо... — я вздрогнула от порыва холодного ветра. — Так что такого важного в этой книге?
— Можно сказать, что от её содержания зависит моя жизнь. Она моя последняя надежда, и, если не поможет, останется утопиться в Чистинке, — он невесело усмехнулся. — Когда в двадцать семь лет вдруг ставишь крест на карьере и нормальной жизни, перестаёшь верить в светлое будущее и его перспективы...
Дидько, ну вот зачем он так со мной?! Я ведь до сих пор грызу себе локти, за ту ночь на болоте и за то, что не смогла ему помочь в лазарете. Но...
— Алана, да не тряситесь вы. Поверьте, ваши слезы, это последнее, что мне сейчас нужно. К тому же... та неудачная стычка с топляком на болоте оказалась не более чем следствием иных событий. Теперь-то я это понимаю, а тогда... Ну что ж, все мы склонны искать виновников своих бед.
— Что с вами случилось?
— Стал жертвой неудачного ведьминского ритуала, — Вильк недобро оскалился, — не люблю, знаете ли, когда меня пытаются принести в жертву в собственном учебном кабинете. Девушке самоуверенности было не занимать, зато недостало сил и опыта, а я слишком хотел выжить. Так что, она отправилась в Полуночную бездну, а я отделался даром припоя и весьма болезненной раной.
