Заложники долга

А ещё открытием для меня стало то, что мой муж является большим ценителем литературы, и иногда даже, поздним вечером после изнурительных тренировок, он читал мне вслух что-то из эльфийской классики. А бывает, что сидел в кресле у камина и строчил что-то в своей коричневой книжице. Однажды я спросила о том, что он делает, и была поражена честным ответом — Тарр сказал, что он ведет дневник. Не ежедневник и не рабочие записи, а именно дневник. На моё удивленно вытянувшееся выражение лица эльфийский принц лишь сдержанно рассмеялся, но объясниться соизволил: в древности один из прародителей Тарра, в своё время великий Правитель Светлых, заболел неизвестной болезнью — эльф стал терять связь с реальностью — даже недавние события выскальзывали из его памяти, словно песчинки из разбившейся колбы. И никто не смог помочь. Таким образом, он, в своё время Величайший, не смог достойно присоединиться к Кругу Предков, и был убит одним из своих верных советников. В прочем, тот советник тоже отошел к праотцам. Впечатлившись, юный принц начал вести дневники, чтобы никогда не забывать кто он и для чего призван. Признаться, я была поражена историей не меньше, чем тем фактом, что Тарр ведет дневник и растрогана откровенностью столь несвойственной моему мужу. Не думаю, что кто-либо видел этого эльфа настолько уязвимым, признающим, что оставшаяся привычка, является следствием долго мучавшего страха. Я пока не знаю всех причин, заставивших его держаться от других на расстоянии — что-то подсказывает мне, что дело не только в буйстве его стихий, но то, что я попала в этот избранный круг — окрыляло. Чувство, которое охватило меня от этого... не знаю даже как назвать. Возможно счастье? А ещё мне вспомнились те времена, когда я впервые увидела его: нет, по началу он был ледышка ледышкой, способный в одно движение аристократической брови вложить тонну сарказма и высокомерия, но это исчезло практически сразу после того, как он обнаружил насколько у нас веселая ситуация. Сдержанный эльфийский принц сам не заметил, как пропустил незнакомку сквозь все свои щиты и заслоны. Но если тогда виной всему были обстоятельства, то сейчас, я понимаю, это продиктовано его сознательным решением.

От мысли, что постепенно начинаю узнавать в своём муже того Тарра, который разделил со мной первые три дня в этом мире, на моём лице расцвела улыбка. Ведь в действительности это радовало меня гораздо больше, чем предвкушение предстоящего праздника, и, положа руку на сердце, должна себе признаться, что в последние недели ждала выходных не меньше, чем этого маскарада.

— Ты улыбаешься, — тихий шепот и лёгкое дыхание Тарра заставили меня вынырнуть из размышлений, и я с удивлением обнаружила, что мы уже миновали арку ворот и сейчас шли по широкой, вымощенной белыми камнями дороге.

— Здесь удивительно красиво, — смущенно пробормотала я, оглядывая художественно раскинувшиеся вокруг озера деревья.

Тут и там стояли статуи нимф — прелестных созданий, чарующих мужчин взглядом и телом, даже крышу беседки поддерживали эти хрупкие с виду женщины. По другую сторону дороги была высокая живая изгородь — стены лабиринта. Дорога, по которой мы шли, вела прямо к императорскому дворцу. Строение находилось немного на возвышении, словно желая компенсировать свою небольшую высоту — этажа три, не больше.

Тарр тоже посмотрел по сторонам, после чего вынес вердикт:

— Красиво, но ты только сейчас это заметила.

Бросив осторожный взгляд на мужа, я увидела лукавую улыбку и внимательные серые глаза, в которых танцевало любопытство. Безумно захотелось остановиться и, развернув эльфа к себе, ласково коснуться ладонью его щеки. Смутившись от негаданного приступа нежности, я не нашла ничего лучше, чем правдиво ответить:

— Другая причина — ты.

Эльф слегка сбился с шага, и отвернувшись, устремил взгляд вдаль, но я всё же заметила удивление, на долю секунды промелькнувшее в серых глазах.

— И что же во мне заставляет тебя улыбаться?

От сдержанного и чуть отстраненного тона эльфийского принца мне стало немного не по себе, но попытавшись сохранить хорошую мину при плохой игре, я широко улыбнулась и ответила:

— То, что ты начинаешь мне доверять.

— Редко кому я действительно могу доверять, — по красивым мужским губам скользнула печальная улыбка, тут же растворившаяся в маске привычной безмятежности. — Лекс и Леа сказали правду о сути нынешнего вечера, тем не менее, приглашенные наслаждаются временем, проведенным в императорской обители. Император Харс-Алима крайне избирателен в вопросе гостей и это единственный день в году, когда любой аристократ имеет право посетить дворец. У меня тоже есть некоторые обязательства на этом празднике тщеславия и подобострастия, но ты всегда можешь рассчитывать на близнецов, надеюсь, ты получишь удовольствие от сегодняшнего вечера, во всяком случае, как только тебе здесь надоест, мы вернемся домой.

Я кивнула. А что ещё оставалось делать? Честно говоря, меня очень интересовал вопрос доверия, впервые так остро вставший в разговоре, но резко сменив тему, Тарр ясно дал понять, что это не то, о чём он хочет сейчас говорить. Я могла бы проявить упрямство, и Тарр бы ответил, ведь это было частью нашего договора, но что-то подсказывало мне, что для этого будет лучшее время. В конце концов, я чувствовала, что он доверяет мне, пусть и сам пока себе в этом не признается.

Дорога подвела нас к резко восставшей из земли платформе высотой с двух меня. Стены сооружения были выложены кирпичной кладкой, а продолжением дороги была врезанная в конструкцию широкая лестница. Справа и слева от этой лестницы возвышались два постамента, на которые взгромоздились два огромных каменных дракона, выдыхающие вполне реальное пламя. В спускающихся сумерках это выглядело довольно впечатляюще. Почему-то мне вспомнился разговор в карете:

— А как император выбрал себе невесту? И почему это так возмутило Леастру? — спросила, ступив на лестничный марш.

Тарр бросил на меня быстрый взгляд, огляделся по сторонам, и, склонившись к самому моему уху, так что у остальных наверняка сложилось впечатление, что мы ведем беседы интимного толка, прошептал:

— Драконы Лапитаскерры дорожат своей свободой и уважают чужую. Но в империи всё иначе. Ты ведь помнишь, что сказал Лекс — дворянское сословие заключает с короной магический контракт. Любое открытое несогласие является нарушением клятвы. Император Астиман (ударение на первый слог) Дан Шиах выбрал будущую императрицу руководствуясь политической выгодой, не оставив семье своей избранницы возможности дать отрицательный ответ.

— Может быть, он влюблен? — я с интересом взглянула на того, чьё лицо было всего в нескольких сантиметрах от моего. В серых глазах заискрилось веселье, а на губах заиграла ставшая до боли родной насмешливая улыбка.

— Влюблен, — эльф уверенно кивнул и доверительно добавил: — В себя. — После чего продолжил несколько скучающим тоном: — А так же в свое положение, власть, и остальные сопутствующие блага.

— Неужели ты разделяешь позицию Лекса и Леи?

— Я не дракон, Лин, — как-то грустно усмехнувшись краешком губ, пробормотал мой спутник. — Я не могу в полной мере понять их стремление к свободному выбору, ведь, в конце концов, браки между Первородными зачастую происходят по договоренности, и наш брак — яркий пример, за которым далеко ходить не надо.

Я нахмурилась, а эльф задумчиво продолжил:

— Но в этом скорее проявляется наше чувство ответственности и долга, в прочем, жителям АспэрКоута тоже не чужды эти слова, как показала практика.

— Мне импонирует мировоззрение драконов.

— Кто бы сомневался. Но в Харс-Алиме всё иначе. Чем больше власти, тем вольней ты можешь поступать, а больше всех власти у того, кто носит корону. Семья девушки тоже весьма родовита — её фамильное древо восходит к Древним правителям того королевства, что простиралось когда-то на этой земле, а так же богата, но последнее слово, как ты понимаешь, не за ними.

— Могу понять Лею, меня тоже возмущают подобные браки. Подумать только, выбрать невесту из-за престижа! Бедняжка!

Продолжить изливать недовольство от подобной несправедливости мне не позволили тонкие длинные пальцы, аккуратно коснувшиеся моих губ. Я перевела возмущенный взгляд на мужа и заметила его насмешливую улыбку, воображение же очень ярко дорисовало ироничный изгиб графитовой брови, такой характерный для этого представителя светлоэльфийской расы.

— Тише, аматис, ты слишком близко к сердцу восприняла судьбу будущей императрицы, в прочем, ты была на её месте, но особого недовольства, как я посмотрю, не испытываешь. — Буквально минуту назад серьёзные, сейчас серые глаза в прорезях маски были полны откровенного веселья.

И вот надо ему на больную мозоль давить! Этому эльфу сто тридцать семь лет, а он дразнится, словно подросток! Не вижу ничего смешного!

— Это совсем другое, — запальчиво воскликнула я. Идущие рядом гости императора с интересом на нас оглянулись, и я, заметив это, понизила голос до шипящего шепота: — Нас заставили, и между прочим, для блага государств, а этот ваш Солнцеликий император удовлетворяет собственное чувство превосходства. И вообще, я не сильно радовалась этому браку!

— А сейчас? — слова прозвучали словно невзначай. Его голос по-прежнему был легок и весел, но я как будто шестым чувством ощутила его болезненный интерес. Во мне проснулась совершенно не эльфийская вредность, и я ехидно протянула:

— Будем считать, что я в некоторой степени удовлетворена.

— Милая, я всегда к твоим услугам, — и этот гад мне подмигнул! — стоит только попросить.

— Ты невозможен! — сердито воскликнула я, но в противоположность тону, крепче сжала руку мужа и положила голову ему на плечо. В этот момент мне было совершенно всё равно, что подумают окружающие. — И ты удивительный. Мне с тобой хорошо.

Эти простые слова шли от самого сердца, мне действительно было уютно и тепло, когда он был рядом. Тарр накрыл ладонью мою руку, покоящуюся на сгибе его локтя, и словно случайно провел сухими губами по моему виску.

— И мне с тобой.

Я почувствовала, как губы растягиваются в счастливой улыбке и с интересом взглянула на окружающий нас пейзаж. Мы уже поднялись по лестнице на плоскую платформу, и передо мной во всём своём великолепии предстал императорский дворец. Он не был так же прекрасен как ДорсумЭйл, и не был так впечатляющ, как Тактемор, но в нём было своё очарование. Двухэтажный дворец стелился вправо и влево, освещаемый призрачными огнями. Это было монолитное здание с множеством трапециевидных крыш. Золотые и серебряные. Стены замка были выложены из того же белого, сверкающего песчинками камня, что и крепостная стена вокруг резиденции. Перед фасадом, по правую и по левую сторону выкидывали вверх струи воды фонтаны. Хрустальные бассейны, хрустальные чаши, трепетные хрустальные девы, держащие эти огромные чаши над головами. Кристально чистая вода тоже казалось хрусталем, жидким, с брызгами переливающимся через прозрачные края.

— Ну, вот мы и на балу, сестрица, — Леа развернулась ко мне и её губы изогнулись в предвкушающей улыбке. И правда, на лужайке перед дворцом было множество гостей: драконы, чувствующие себя здесь хозяевами, демоны, излучающие уверенность и ауру опасности, эльфы и эльфийки, одним своим присутствием, украшающие здешнюю публику, элементали, не похожие ни на кого другого, потому что являлись чистым воплощением собственной стихии. Харс-Алимская империя была интернациональна, среди жителей можно было встретить и фей, и гномов, и людей, смотреть на которых мне почему-то было неловко. А одной из лучших портних, чьими услугами пользовались многие светские дамы, была Лесная (!) дриада, живущая в самом сердце Аксельгарда — ремесленном квартале. Там же можно было встретить и менее привлекательных горожан, так сказать на любителя: черноглазые и зеленокожие гоблины, черти, скалящие в улыбке свои треугольные зубы, змеелюды, которых можно было бы назвать красивыми, если бы не их непропорционально вытянутые тела. Эти и многие другие расы населяли Аксельгард и Харс-Алимскую империю, трудились и жили для её процветания и благополучия, а на самом верху этой общественной лестницы стояли драконы, которые воплощали в себе дворянство и аристократию, изрядно разбавленную другими высшими расами.

— Впечатляет, — восторженно отозвалась я и неожиданно почувствовала, что в накидке нет необходимости, словно, вошла в теплое помещение. Многие гости уже скинули верхние одежды, и красовались своими нарядами. И как предсказывала портниха, довольно таки смелыми.

— Добро пожаловать на императорский бал, прекрасные леди, — словно из воздуха перед нами материализовался хрупкий юноша, похожий на человека, но его янтарно-желтые глаза с вертикальными зрачками наталкивали на мысль о том, что в его роду затесались оборотни. В первый раз вижу живого оборотня! — Могу ли я забрать Ваши накидки? Достопочтенные господа, — тут он обратился к нашим спутникам, согнувшись в крайне уважительном поклоне. — Его Императорское Величество приветствует вас на балу.

Стало как-то неприятно. Как только лакей удалился, Леа повернулась ко мне:

— Да, тут красиво, но всё же с ДорсумЭйлом не сравнишь, — озвучила девушка мою мысль. — Да, и АспэрКоут мне кажется прекрасней. Рина, вы с Тарром обязательно должны там побывать! Он, конечно, не такой изыскано-утонченный как дворец отца, скорей величественный...

— И подавляющий, — пробормотал Тарр в сторону.

— ... и не похожий ни на что другое, — увлеченно продолжала Леа, не слыша провокаций брата. — А ещё там такой воздух пьянящий, что постоянно хочется летать, чувствовать упругие струи ветра под своими крыльями.

— Ага, а тем у кого нет крыльев, там в принципе, сложновато придется, — так же раздраженно продолжал бормотать себе под нос мой эльф. Рассмеявшись, я высвободила свою руку, и, скользнув ей к мужу на талию, обняла. Какая-то часть моего сознания удивилась подобным действиям, а другая, которая сейчас отвечала за движения, посоветовала ещё и поцеловать мужа в щеку. Что я незамедлительно сделала. Тарра это тоже немало удивило, но недовольства он не выказал.

— О, Леа, утихни! Тарр не в восторге от этой темы, — возмутился более внимательный, но менее деликатный член семьи Алитиор Сентар.

— Ну, и наслаждайтесь обществом друг друга, — ткнув в своего близнеца кулаком, девушка исчезла в пестрой толпе.

Я уже хотела податься за рассерженной родственницей, но меня остановили аккуратные, но сильные руки супруга.

— Не переживай. Она быстро вспыхивает и так же быстро гаснет.

— Но...

— Послушай, — склонившись к моему уху, прошептал Тарр. — Я сейчас оставлю тебя с Лексарионом. Обещай мне, пожалуйста, что не будешь танцевать медленные танцы с другими мужчинами.

Я удивленно воззрилась в серьёзное аристократичное лицо своего эльфа, в прочем недоумение быстро сменилось пониманием — в некоторых танцах партнеры были неприлично близки. Но я не смогла отказать себе в удовольствии подразнить любимого мужа:

— Будет жаль лишать себя такого удовольствия, если ты слишком задержишься, — и я выразительно хлопнула ресницами. Ну-ну, у тебя будет стимул не увлекаться своими играми, пусть даже политически важными. — В конце концов, это мой первый бал, а тут так много кавалеров.