— Нет, не она. Калаванэ когда-то была ангелом, прекрасным и гордым. Райнар тогда тоже была на Небесах. Они полюбили друг друга, вернее, Калаванэ влюбилась, как человеческая старшеклассница. И подобная любовь, пока не превратилась в грех похоти, даже не была запретной. Райнар Пала первой. У неё было слишком много амбиций, она хотела вырваться вперёд, со слишком большим презрением смотрела на тех, кто ниже, и слишком завидовала великим. Зависть и гордыня — слишком сильные чувства, чтобы она могла остаться прежней. И Калаванэ последовала за ней, за той, ради которой готова была отказаться от Небес.
— А Юме-чан тоже нравятся женщины?
— Ты неправильно понял. Калаванэ любит не женщин, она любит именно Райнар. Райнар испытывает к Калаванэ сильную привязанность, но я не уверена, любовь это, влечение, или просто чувство собственности. Кстати, когда ты пошёл на свидание с Райнар, когда ты её унизил и обидел, то именно Калаванэ больше всех хотела тебя убить. К тому же, она сильно ревновала, ведь ты был на свидании с её любимой. И то, что ты Райнар действительно понравился, никак не помогало.
О Библейский Бог и Старые Сатаны, только сюжета из сёдзё-манги с отчётливым привкусом юри, мне и не хватает.
— А ты?
— Что я? Да, я хотела тебя убить, но тут ничего личного, просто дело.
— Да нет, я о Падении.
— В отличие от них, я родилась Падшей. Мама была беременной во время Падения, так что у меня не было и шанса. Отец был слишком правильным, он не желал иметь дела с осквернившей себя и остался на Небесах. К Райнар я присоединилась из личных амбиций.
— А твоя мама, она не... — я не знал, как правильно задать вопрос.
— Не умерла ли она, и не являюсь ли я заблудшей сироткой, ввязавшейся в дурную компанию?
— Ну, я бы подобрал другие слова, но да.
— Нет, мама жива, работает где-то в ведомстве Тамиэля-сама. Постой, а ты случайно не собираешься соблазнить мою маму, чтобы устроить оргию сразу с двумя прекрасными блондинками? И так как ты — похотливый зверь, желающий уложить в постель красавицу-дочку вместе с её мамочкой, чтобы устроить полный разврат с привкусом инцеста, то не остановишься, пока твои желания не будут удовлетворены. Ну а раз дочь унаследовала небольшую грудь именно от мамы, то ты скормишь той один из своих возмутительных фруктов, чтобы вдоволь насладиться грудями их обоих! Я верно поняла твои намерения?
— С чего ты вообще такое взяла? Откуда такие мысли в твоей голове? — закричал я, не сдерживая голос.
Ведь такое... такое... да она сумасшедшая! Подумать, чтобы я занимался этим самым с двумя прекрасными блондинками, распустившими чёрные крылья, которые целуют сначала меня, а потом целуются между собой, прижимаются друг к другу и трутся розовыми сосками больших упругих сисек... Это же так... Это же так прекрасно!
— То есть ты так не думал? Очень жаль! Дурак! — внезапно заявила она.
— То есть ты не... ты хочешь... А почему дурак?
Она тяжело вздохнула и сделала шаг назад, прижимаясь ко мне спиной. От зрелища Райнар и Калаванэ мой дружок стоял так, что я боялся разрыва труселей, так что её ягодицы плотно прижались к моему стояку. Она поймала одну мою руку и положила к себе на грудь, а вторую потянула вниз, туда где на ночной рубашке уже расплывалось влажное пятно.
Я вновь бросил взгляд в комнату, на двух ангелов, одна из которых расположилась между ногами второй и ласкала её языком. К сожалению, в жизни, в отличие от порнофильмов, хорошие ракурсы были редкостью, поэтому всё, что я видел, это Райнар, дугой выгибающуюся на кровати, её колышущиеся груди, и тёмно-синюю макушку у неё между ног. Но, в любом случае, это было круче любой порнухи!
Поэтому, сквозь ткань ночной рубашки я сжал пальцами сосок на очень аппетитной груди Миттельт, а другой рукой залез пол полол и провёл пальцем у неё между губок. Рот Миттельт приоткрылся, и она издала невероятно эротичный стон. Я чуть наклонился и слегка прикусил её ухо.
— Миттельт-чан, но ведь вы все... но ведь ты ненавидела меня!
— Ты точно идиот! И не останавливайся!
— Может быть и идиот, но всё же.
Я проник пальцем между её губок, массируя и лаская их, одновременно не забывая о груди. Я сжимал грудь, сдавливал её, пощипывал сосок, одновременно наблюдая, как в спальне, в окружении феерии красных и жёлтых огоньков занимаются любовью два прекрасных ангела. Миттельт, прижималась ко мне ягодицами, тёрлась об мой стояк, и я чувствовал, что долго так продолжаться не сможет — слишком будоражащей и возбуждающей была вся ситуация.
— Ты идиот! Неужели думаешь, что можешь спасти девушке жизнь, исполнить мечту, удовлетворять любые прихоти, да ещё и сделать её той, на чьё фото онанирует половина подростков-дьяволов в Преисподней, и после этого у неё не возникнет никаких чувств?
Серьёзно? Миттельт-чан, она... Но когда это я её спас?
— Разве я спас твою жизнь?
— Нет, ты точно идиот!
— А ты — цундере!
— Может быть. Но ты — все равно идиот! Если бы ты не остановил нас, мы бы погибли. Нас бы или убила твоя драгоценная Риас-чан, либо пришлось бы следовать приказам Кокабиэля-сам... приказам Кокабиэля.
— Но зачем?
— Ты же сказал, что ублюдок Фрид был с ним заодно?
— Да, они с Балбой...
— Да плевать мне на Экскалибуры! Но если бы мы остались живы, нам бы пришлось подчиниться Кокабиэлю. И если бы мы попали с ним в Коцит, можно было считать, что очень повезло. Но сомневаюсь, вряд ли Белый стал бы нас щадить. Получается, что ты не просто нас спас, но ещё попросил Азазеля-сама не слишком наказывать. И пятьдесят-сто лет в качестве прислуги — это ерунда, не стоящая упоминания. Особенно с таким щедрым хозяином-сама, — она развернулась у меня в руках, обняла за шею и подняла ноги, обхватив ими меня за талию. — А теперь заткнись, и, наконец, поцелуй свою прекрасную горничную, похотливый господин!
И я действительно заткнулся, и действительно слился с ней в поцелуе, сжимая руками крепкие упругие ягодицы.
Глава 30
Если долго ждёшь неприятностей, а они всё никак не приходят, то высока вероятность, что ты свыкнешься с этим ожиданием, станешь его воспринимать как само собой разумеющееся, или, если твоя жизнь будет насыщенной и полной событий (каковой была моя), то вообще забудешь о них напрочь.
Может это драконья беспечность, может это свойство многих, если не всех, людей, но лично я оказался именно таким. Нависшая Дамокловым мечом (нужно спросить Азазель-сенсея, это просто выражение или на самом деле есть такой легендарный клинок?) проблема как-то перекочевала на задворки сознания, чтобы потом напрочь забыться за десять дней ожесточённых тренировок, учёбы и приятного женского общества.
Так что странное тянущее чувство, возникшее у меня поздним вечером, поначалу поставило в тупик. Оно было таким непривычным, и вместе с тем странно знакомым, словно пришло откуда-то из детства, из далёкого прошлого. Из прошлого? Прошлого прошлого, или прошлого будущего? Да это же ощущение призыва! То самое, которое возникало, когда меня, дьявола низшего класса, вызывали клиенты. Пусть я тогда уже умел пользоваться телепортацией, но моей фирменной фишкой успел стать велосипед, поэтому я усиленно крутил педали по дороге к заказчикам. И теперь меня мог призвать только... Твою мать! Чего ты стоишь, идиот? Бегом!
Я сорвался с места, поймав недоумение в глазах мамы и девушек, выскочил из кинозала, побежал по коридору, отталкиваясь на поворотах от стен, взлетел по лестнице, вломился в свою спальню, рывком открыл дверцу шкафа и начал торопливо натягивать чёрный костюм. Мне не нужна экипировка, единственное, что я захватил, так это подсумок со световыми шариками, такими, как когда-то пользовался Фрид, и которые решили исход битвы с ублюдком Мариусом. На этот раз в них был свет Миттельт, так что вероятность, что они останутся неузнанными, была высока.
Натянув, напоследок, перчатки и надев маску шиноби, я влил магию в то чувство призыва, что тянуло меня вдаль, потянулся к печати и отдался ощущению перемещения.
[Разряд!]
Больно! Придурочный дракон!
— Прости, что долго! — сразу же повинился я, в корне погашая ненужный конфликт. — Как обстановка?
Рассей кивнул на большое тёмное здание, похожее на какой-то склад и, убедившись, что я всё понял, исчез с громким хлопком.
Интересно, а куда он девается после отмены призыва? К примеру, Бубтаро гуляет по моим владениям в Преисподней, там ему нравится плавать в озере, драться с местным зверьём, и пускать корни на том участке прекрасной почвы, за которую я отвалил в Японии кучу деньжищ, а ещё больше — в виде подарков своим горничным за магию транспортировки.
Впрочем, эти мысли были непрошенными и неуместными, особенно в данный момент. Какая только фигня не лезет в голову, когда не нужно!
В маленьких складских окошках мерцали вспышки света, словно от электросварки, и я понял, что не только попал куда нужно, но и почти не опоздал.
[Усиливающий механизм]
Перчатка возникла на моей руке и натянула ткань рукава. Ну что, партнёр, начали?
"Давно пора. Мог бы наплевать на протесты этих дурочек и отправиться с ними."
Они бы меня возненавидели. Они уже меня ненавидят!
"Тогда какая разница?"
Теперь — никакой!
[Усиление!] [Усиление!] [Усиление!]
Я перепрыгивал с крыши на крышу, пока не оказался на широком неухоженном пространстве, окружённом забором. В отличие от моего первого визита в Академию, забор я преодолел одним прыжком. Если бы мне нужно было подтверждение, что я очутился именно там, где нужно, то ощущение барьера, отводящего внимание обычных людей, прекрасно бы послужило в качестве такового. Я пробежал к грузовым воротам, собираясь их вышибить, но это не понадобилось — в створках зиял широкий пролом, явный след Экскалибура Разрушения.
Я влетел внутрь, перекатился, чтобы погасить скорость, одновременно скрывая себя за ржавыми конструкциями каких-то металлических стеллажей, и попробовал осмотреться.
Это место было огромнейшим ангаром, причём, давно заброшенным, о чём свидетельствовали хлопья облезшей краски, ржавчина на металлических деталях и выцветшие обрывки флага компании, название которой было уже не разобрать. В центре помещения зияло несколько огромных кратеров, валялись разбитые ящики с каким-то металлоломом и свороченные искорёженные стеллажи. Там даже был перевёрнутый вилочный погрузчик, вернее, его половина, словно отрезанная ножом.
И посреди этих разрушений в паре метров от пола парил ангел с пятью парами черных крыльев, возле него, чуть позади, стоял закутанный в серый пыльный плащ силуэт, а у ног лежали две знакомые девичьи фигурки.
И, к моему ужасу, из живота одной торчало ярко светящееся световое копьё, а тело второй покрывало множество порезов.
— Вы сэкономили мне немало усилий, — смеялся Кокабиэль. — Не пришлось рыскать по свету, отыскивая ваши мечи. Так что в благодарность я не убью, скажем, одну из вас. Тем более, чтобы сделать заявление для сестрёнок двух Сатан, одной мне хватит. Семь!
Что значит "семь"?
Но, видимо, слово было заранее оговорённой командой — Серый Капюшон вышел вперёд, подошёл к пронзённой копьём Зиновии и вырвал Экскалибур из её ослабевших пальцев. И, к моему удивлению (хотя стоило ли удивляться?), меч спокойно и без спецэффектов лёг в его ладонь. Как оказалось, это был не первый Экскалибур, из-за пояса подонка торчали рукояти ещё трёх мечей. Он сделал шаг к израненной Ирине, но катана в её руке изогнулись, превратилась в верёвку, и обвилась вокруг предплечья.
— А разве я сказал, что живой мне нужна именно ты? — Кокабиэль продемонстрировал оскал острых зубов. — Или что твои руки и ноги должны остаться целыми?
Пора! Бег! Я сорвался с места, срывая из-под ног осколки бетона, позволяя природной ки окутать меня, дать силы. Я не боялся безумия, ведь мой мозг был сфокусирован только на цели. Прыжок! Пролетая рядом с Кокабиэлем, я раздавил в руке розовый световой шарик, и ослепительная вспышка ударила даже сквозь опущенные веки. Удар! Перчаткой Механизма я отбил в сторону раздваивающееся лезвие Экскалибура Скорости, ушёл в перекат, обоими руками касаясь девичьих тел.
[Шибари!]
Алые верёвки спеленали Ирину и Зиновию, и я, перед тем как схватить их и взвалить на плечи, швырнул пригоршню световых бомб по широкой дуге.
Вспышка! Пользуясь тем, что внимание врага ослабло, я ухватился за светящиеся путы, и, удерживая девушек, как столь привычные сумки с покупками, убежал прочь, петляя из стороны в сторону и сбивая возможный прицел.
Предосторожность оказалась нелишней: туда, где я был мгновением ранее, одно за другим ударяли световые копья, очень похожие на то, что искорками истаивало у Зиновии в животе.
Выход! Я запрыгнул в пролом и, не давая себе приземлиться, раскинул крылья драконьей ауры и взмыл вертикально вверх. Вовремя! Если бы я резко не сменил направление, если бы продолжал бежать, то не смог бы уйти от этого града копий.
Драконье ускорение! Реактивные струи вырвались из моих подошв и резко толкнули вперёд, приближая к границе территории и, заодно, ко краю барьерного купола. Как только я преодолел незримую границу, то сделал самое главное.
Телепортация! Нас с девушками охватило свечение переноса, и через мгновение я оказался у себя дома, в земной гостиной, где под пушистым ковром вот уже неделю дожидался меня магический круг призыва.
Не обращая внимания на кровь, заливающую белый ковёр, я не слишком аккуратно уронил девушек на пол, щёлкнул пальцами, убирая их путы, и стянул с головы маску, чтобы вытереть пот, заливающий глаза.
— Иссей-кун, это ты? Но как? — раздался удивлённый возглас Ирины.
Зиновия лишь окинула меня тускнеющим взглядом, и издала слабый стон, очень похожий на предсмертный.
Только не в мою смену, ворона-мутант, только не в мою смену!
[Усиление!] [Усиление!] [Усиление!] [Усиление!] [Усиление!]
Я чувствовал, как невиданная мощь переполняет меня, но мне не было до неё ни малейшего дела. Я зубами стянул перчатку со своего Механизма, разрывая крепкую эластичную ткань, и взглянул на маленькие оправленные серебром кристаллики, появляющиеся на костяшках пальцев.
[Передача!]
Я направил всю накопленную силу в заимствованный фрагмент Сумеречного Целителя, и сгрёб в охапку Зиновию и Ирину.
[Исцеление!]
Зелёная волна прокатилась по девушкам, задержавшись и сконцентрировавшись на дыре в животе Зиновии. Я с радостью и благоговением смотрел на чудо, которое творил собственными руками, чудо не разрушения, но созидания. И когда сияние погасло, то на месте страшной раны осталась только здоровая гладкая кожа. К счастью, Сумеречный Целитель восстанавливал только плоть, поэтому изодранный и наполовину уничтоженный костюм экзорциста не мог скрыть мускулистый живот Зиновии и её полные восхитительные сиськи.
— Иссей-кун, как ты... Что ты... То есть, каким образом... — невпопад затараторила Ирина.
Всё было закончено, и ощущение прекрасно сделанного дела, отсутствие необходимости возвращать к жизни погибших, а также близость дорогих людей, наполнили меня эйфорией намного большей, чем та бутылка сливового вина, что когда-то мы выдули втроём с Мацудой и Мотохамой.
