Мертвые не разговаривают

Без него все было спокойно. Он принес суету, сомнения, смерть. И надежду, которая хуже отчаяния, которая гонит вперед. Гонит туда, где затаился враг.

Некоторые шли нога об ногу, чуть не спотыкаясь. Другие, казалось, вот-вот готовы броситься бежать. Все равно куда, лишь бы подальше от приближающегося судного часа. Их поддерживали, но больше за ними следили. Упустишь одного такого — и кто знает, вдруг он окажется тем ключом, который и должен открыть дверцу за пределы невидимого барьера.

Остатки людоедов и вовсе брели, точно скот на убой. Причем скот, осознающий, что впереди ожидает тесак мясника.

'Что они будут делать, если окажутся в цивилизованном обществе?' — подумал Андрей. Люди, осознанно вкусившие человеческую плоть, — смогут ли они измениться настолько, что станут полноценными членами этого самого общества? Да, ободранные, грязные, они вызывали в нем омерзение. Но как бы поступил он, окажись на их месте, когда бы умирал от голода? Сейчас казалось — устоял бы, не вцепился в горло соседа. Но что стоят подобные размышления, когда желудок не сводит голодной судорогой, а в голове не бьется единственная мысль: поесть!

На небе, как на зло, появились первые облака. Пока редкие, но вслед за ними, с горизонта, надвигалась плотная туча. Еще полчаса-час — и, пожалуй, разразится буря. Еще не хватало — в дополнение к настроениям, и без того паническим!

Андрей вздрогнул, когда в нескольких шагах от него воздух ненадолго сгустился тенью и почти сразу вновь стал прозрачным. Тень напоминала человеческую фигуру. Что это было? Он осмотрелся по сторонам, пытаясь понять: видел ли тень кто-то еще? Но люди шли, погруженные в себя. Вряд ли кто-то из них обратил внимание на небольшие странности вокруг.

Или показалось?

Андрей несколько раз глубоко вздохнул. Если это и галлюцинация, то не стоит ей удивляться. Странно, что навестила так поздно.

Порыв ветра ударил в спину, зашумел высокой травой. Под ногами хлюпала вода. Туча нагоняла растянувшуюся процессию. Похоже, ни о каком часе речи не идет. Успеть бы до дождя добраться до детского дома.

Воздух снова сгустился. На этот раз буквально в метре от Андрея — сутулая старуха, трясущимися руками выдирающая собственные редкие волосы. Он резко встал. Старуха протянула к нему скрюченные пальцы. В ее ощеренном рту поблескивал единственный золотой зуб.

— Что с тобой? — услышал он голос Алены.

Девушка стояла рядом и смотрела с настороженностью. В дороге они почти не разговаривали, хотя шли плечом к плечу.

— А? — рассеянно произнес Андрей.

Призрак старухи исчез.

— Ты что-нибудь видела? — он указал перед собой.

— Трава?..

— Ладно, не обращай внимания, — Андрей потер виски.

Еще через несколько минут тени перестали исчезать. Они появлялись, скользили параллельно движению человеческой процессии. Иногда пытались наброситься на кого-то из людей, но неизменно пролетали сквозь них, не причиняя никакого вреда. Сами же люди, похоже, ничего не видели и не чувствовали.

Андрей только головой крутил.

Сколько же их здесь?!

Тени обрели вполне четкие очертания. Можно рассмотреть их во всех подробностях. Вот только рассматривать нет никакого желания. Наверняка призраки жителей Водино — причем, скорее всего тех, кто сошел с ума. Больше всего они напоминали изломанных и изуродованных кукол, созданных рукой безумца. Разного возраста и пола, они все равно обладали одной схожей чертой — жестоким помешательством. В глазах светится разум, но искореженный болью и страданиями. Возможно, не всегда собственными.

Это что же, на трапезу собираются? Чувствуют приближение чего-то крупного и важного? Или их позвали дети-призраки?

Доверие к последним, и без того хлипкое, покачнулось еще сильнее.

Между тем процессия добралась до того места, где когда-то располагалась пристань.

Мир начал меняться. Краски потускнели, исчезли цвета. Вокруг разлилась серая палитра — бедная и блеклая. Но именно сквозь нее проступили очертания другого Водино. На почти черной водной глади появились деревянные мостки, от которых вверх по склону устремились ступени бетонной лестницы. Послышались невнятные тонкие крики, плавающие звуки музыки.

Где-то далеко прокатился раскат грома.

Андрей сглотнул. Сдерживать эмоции становилось все сложнее. Алена явно видела его озабоченность, но пока молчала.

Люди сгрудились на вершине склона — там, где когда-то размещалась заасфальтированная площадка. Впрочем, теперь она будто прорастала сквозь траву, пожирая ее.

Пронзительный женский крик совпал для Андрея с металлическим скрежетом, доносящимся со стороны воды. Он бросил взгляд на ничего не понимающую Алену, метнулся на звук. У края лестницы, стояла женщина и указывала дрожащей рукой на пристань. Там, у мостков, покачивался речной трамвай 'Свежий ветер'. Только в отличие от того, который помнил Андрей, этот выглядел еще большим металлоломом — с рваными дырами вдоль бортов, прогнившей палубой, выбитыми окнами, и разводами ржавчины вкупе с гроздьями тины.

Она, что, видит его?!

На женщине не было лица. Ее трясло, будто в конвульсиях. Наконец ноги ее подвели — и женщина осела наземь.

Звуки музыки усилились. Теперь понятно — доносятся с останков корабля. 'Вместе весело шагать', — Андрей скрипнул зубами.

Раскат грома повторился. На этот раз он звучал уже гораздо ближе. Тучи наполовину заслонили небо. Порывы ветра стали холодными.

Из толпы сгрудившихся людей послышался еще выкрик, и еще... Люди указывали на корабль, на снующих рядом призраков. Кто-то попытался сбежать, но был сбит на землю своими же товарищами. Похоже, здесь, в точке, где все началось, граница между реальным миром и миром кошмаров стиралась.

Плохо! Очень плохо!

Если аборигены не выдержат и побегут все? Как-никак, а много лет старались держаться подальше от потусторонних порождений. Сработает инстинкт самосохранения — и их будет не удержать.

Призраки не нападали — крутились рядом, подплывали почти вплотную, даже что-то бессвязно выкрикивали.

— Спокойно! Они не тронут! — закричал Андрей, сам не веря в свои слова.

— Что это за твари? — послышалось из толпы.

— Мы все умрем! — надрывно заплакала сидящая на земле женщина.

— Куда ты привел нас? — К Андрею было рванулся мужик, вооруженный грубым мечом, но проплывающий мимо призрак остудил его пыл.

— Убейте его! Убейте! — чей-то голос сорвался на визг.

— Заткнулись все! — в нарастающем гомоне пророкотал староста. — Андрей, что дальше? Ты не говорил, что здесь будут эти...

— Не знаю, — бросил он.

Знать бы, что делать дальше? Вряд ли призраки так и будут крутиться рядом. Их что-то или кто-то сдерживает.

— Смотрите!..

На том месте, где недавно виднелись лишь останки детского дома, появились очертания стен. Воздух в том месте дрожал и будто выдавливал из себя куски старого строения. Именно куски. Здание появлялось частями, грязными кляксами, которые потом сливались в нечто цельное, на чем уже проступали мелкие детали.

Прошло не больше десяти минут, когда детский дом 'Бережок' предстал перед перепуганными людьми в своем изначальном виде.

— И что теперь? — проговорил кто-то в толпе.

Музыка на корабле стала еще громче.

Андрей поежился — порывы ветра продували насквозь. Студили кожу. Странно, вроде бы не такой уж и холод на улице, а будто стоишь голый в зимнюю вьюгу.

— Вставайте, — он помог сидящей на земле женщине подняться. — Холодно.

Она смотрела на него так, будто Андрей вот-вот готов перерезать ей горло — глаза широко распахнуты и переполнены плохо контролируемым ужасом.

— Спокойно, — он убрал от нее руки, отошел.

Еще истерики не хватало. В воздухе и без того сгущалось напряжение. Сгущался страх. Андрей ощущал его всем телом, будто тот вцеплялся в кожу сотнями мельчайших острых крючков — и тянул в разные стороны. Свежевал заживо.

В нос ударил тяжелый запах тины.

Андрей посмотрел на то, что некогда было речным трамваем. Как это корыто умудряется держаться на плаву? Вода наверняка залила нижнюю палубу, машинное отделение. И все же 'Свежий ветер' уверенно покачивался на усилившихся волнах. Больше того — там, за разбитыми иллюминаторами, появилось приглушенное свечение.

— Вон они! — раздалось в толпе.

Люди дрогнули, подались в стороны. Они бы наверняка бросились бежать, но ужас перед снующими рядом призраками взял верх.

Андрей заозирался.

Они приближались со стороны своего убежища — со стороны детского дома. Несколько десятков маленьких фигур. Дети с глазами убийц.

По толпе побежал ропот. Кто-то рвался прочь. Послышались слова молитвы. Многие падали на колени.

Андрей протиснулся между людьми. На него не обращали внимания. Все взоры устремлены на приближающихся детей. А те будто нарочно не торопятся — вышагивают медленно. Пока еще они походят на обычных детей, разве что грязных и очень бледных.

— Я знаю, все будет хорошо, — он коснулся плеча Алены.

Та стояла, не дыша, руки дрожат мелкой дрожью.

— Да... — прошептала она одними губами.

Ни веры, ни уверенности в ней нет. Впрочем, их нет и в самом Андрее. Чего же ждать от других?

Он вышел навстречу призракам. Ноги казались ватными, подгибались. Желание развернуться и бежать почти затмевало рассудок. И все же он остался стоять, будто врос в землю.

— Ты выполнил обещание? — как ни в чем не бывало спросила девочка-призрак. Та самая, которую он посчитал лидером.

— Да. Здесь все, — слова с трудом покидали глотку. Он будто выхаркивал их.

— Молодец... — губы девочки растянулись в злобном оскале. Показались острые иглы зубов.

За спиной охнули.

— Вы отпустите невиновных! — с нажимом проговорил Андрей.

— Ты смеешь нам указывать? — по лицу девочки пролегли черные пятна.

Громовой раскат будто сотряс землю. И без того серый мир поблек еще больше. Призраки, снующие вокруг группы перепуганных людей, практически слились с густой хмарью. Фигурки детей проступали темными разводами.

— Я напоминаю, — сказал Андрей, чувствуя себя добычею перед лицом смертоносного хищника.

— Вы такие вкусные... — протянула девочка. — Мы хотим вас всех... Жаль. Но уговор есть уговор. Мы выполним свою часть.

Андрей облизал пересохшие губы. Перевел дыхание.

— Я чувствую его, — голос девочки стал злым, резким. — Он один, — размытой тенью она метнулась к людям. Тех словно расшвыривало перед ней. Никто не желал столкнуться с самым страшным врагом даже случайно.

Между тем остальные дети-призраки медленно рассредоточились вокруг потенциальных жертв.

Не собираются отпускать или опасаются побега?

Девочка продолжала скользить в толпе. Иногда она останавливалась, всматривалась в чье-нибудь лицо. Потом продолжала движение.

Чего тянуть? Зачем нагнетать обстановку еще больше?

По небу пролегла длинная ветвящаяся молния. Мир высветился призрачным сиянием. Будто вспышка фотоаппарата вырвала из серой мути фигуру стоящего на коленях духовника — отца Всеволода. Руки того сведены на груди, глаза закрыты, а губы беззвучно шевелятся. Рядом с ним застыла девочка-призрак. Она резко обернулась к Андрею.

— Он! — прошипела точно змея. Ее глаза провалились черными дырами, из уголка рта потянулась темная дорожка.

По собравшимся прокатился не то вздох облегчения, не то сочувствия.

В пару секунд вокруг отца Всеволода образовалась зона отчуждения, диаметром метра в четыре. Он и девочка-призрак — будто актеры странствующего балагана. Играют спектакль, а вокруг расположились заинтересованные зрители.

То, что произошло дальше, Андрей даже представить себе не мог. Поначалу он и не понял, кто метнулся к духовнику. Первая мысль — другие призраки. Но нет. Небольшие фигурки топали и плакали. Несколько живых детей сгрудились возле старика, закрывая его своими телами.

Нет! Так не должно быть!

Андрей бросился к отцу Всеволоду. Откуда-то сбоку выскочила женщина. Еще двое мужчин бежали с противоположной стороны круга отчуждения.

— Не двигаться! — шипение девочки-призрака поднялось до болезненного крика. — Еще шаг — и вы все последуете за нами.

На несколько мгновений стихли все звуки. Ни плача, ни всхлипов, ни шепота. Даже мир вокруг замер. Раскат грома, обрушившийся вслед за молнией, потускнел и рассыпался далеким эхом.

— Уходите... — отец Всеволод пытался оторвать от себя детей. — Все хорошо, ребятки. Это все такая игра. Бегите к родителям...

Но дети не слушали.

Женщина, выскочившая рядом с Андреем, будто очнулась — протянула руки к детям, сделала шаг. Андрей перехватил ее. Женщина дернулась, надрывно закричала. Двое мужиков с противоположной стороны уже достигли духовника. Чтобы коснуться детей, им оставался шаг-другой. Но сделать этот шаг они не успели. Воздух вокруг них забурлил, налился непроглядной чернотой. Запах тины перерос в удушающую вонь гниющей плоти. Крики боли и ужаса разорвали серую мглу очередной молнией. Мрак опал, обратился тремя детьми-призраками. На месте же недавно здоровых мужиков остались лежать белеющие кости с редкими остатками плоти.

— Я сказала — не двигаться, — снова прошипела девочка. — Почему вы так делаете? Почему не слушаете, что вам говорят?

— Отпусти их детей, — сказал Андрей.

— Я их не держу...

— Позвольте родителям забрать своих детей, — вступился отец Всеволод. — Ни при чем они тут. Я виноват — мне и ответ держать.

— Хочешь к маме? — бледная рука в черных пятнах коснулась волос перепуганной малышки, вцепившейся в руку духовника.

Отчаянное мотание головой.

— Она не хочет... глупая, чистая, счастливая...

Андрей передал бьющуюся в немом рыдании женщину кому-то стоящему рядом, сделал шаг к девочке-призраку. Черт возьми, к духовнику льнут те дети, которых тот недавно защитил в деревне. Плохо! Глупые, они же не станут слушать ничьих слов. Даже собственные родители отошли на второй план. Некто покушается на того, кто в их глазах стоит очень высоко.

— В чем его вина? — вопрос вырвался сам собой.

— В чем твоя вина? — передразнила Андрея девочка-призрак и перевела взгляд на отца Всеволода.

— Я входил в состав комиссии, целью которой стояло выяснение обстоятельств гибели воспитанников детского дома 'Бережок', — точно в гипнозе, произнес духовник. — Нам сказали — это был несчастный случай. Трагическое стечение обстоятельств. На озере бывают волны, но никогда прежде они не достигали нескольких метров в высоту. Все случилось быстро. Прибывший на место трагедии наряд милиции не смог спустить на воду лодку — такое сильное волнение. А утром, когда буря улеглась, было уже поздно. Тела детей так и не были обнаружены. Наверное, остались внутри судна или зацепились за что-то на дне... Нас попросили не давать делу ход. Убедительно попросили...

— Угрожали или заплатили? — спросил кто-то из собравшихся.

— Заплатили, — отец Всеволод говорил спокойно, будто не раз проговаривал эту речь и отвечал на вопросы.

— Почему не сказал сразу? В деревне, — спросит еще кто-то.

— Испугался. Мне стыдно за то, что мы тогда сделали. А точнее — не сделали. Стыдно и страшно, — он посмотрел на стоящую перед ним девочку-призрака. — Я пытался искупить свою вину. Но теперь понимаю — это невозможно, — его голос все же дрогнул. — Прошу прощения за то, что причинили вам боль. Пусть не действием, не собственными руками. Причинили все мы, кто так или иначе повинен в вашей гибели и в том, что трагедия осталась сокрыта среди кабинетного мусора.