— Это ещё для чего?! Может, ты тоже из этих... орденцев? — Заметив кивок Алекса, она ещё больше горячится: — Как оказать реальную помощь людям, так вас тут нет! Всё только о храмах, да о своих доходах печётесь! А как услышали о чудесном исцелении половины наших пациентов, так сразу пригрести себе всю славу хотите и забрать нашего вампирёныша! Не выйдет. Только попробуйте это сделать, мы на вас в суд подадим!

Алекс шокирован её выпадами. Но получается, что мелкий действительно лечил здесь людей и охотников, раз его так яростно защищают. И почему все ополчились на орден, когда тот столько делает для безопасности граждан, очищая от скверны землю?.. И Ричард... он тоже... порождение тьмы, или всё-таки нет? На это у Алекса нет ответов. Впервые он не доверяет своим знаниям об устройстве этого мира и о происхождении и значимости существ для Всевышнего...

Уже у выхода из хосписа Алекса неожиданно накрывает такая слабость, что темнеет в глазах...

Приходят в себя, он слышит неразборчивые глухие голоса, доносящиеся словно сквозь вату. Он с трудом открывает тяжёлые веки, будто налившиеся свинцом, и видит ту самую девушку, работницу хосписа, так яростно защищавшую мелкого. Она с сочувствием смотрит на него, лежащего на кровати в одной из палат хосписа. Алекс не успевает осознать произошедшее, как всё его существо захлёстывают адская боль и чёрное отчаяние. Уже теряя сознание, он вздрагивает, понимая, что жуткий, нечеловеческий вой смертельно раненого животного издаёт он сам...

Глава 16

Оштинский университет. Ричард.

Алекс уже ушёл, а я всё никак не могу успокоиться. Старшекурсник... Корвин, если я правильно запомнил его имя, напугал меня до дрожи. Я думал, что поседею за время разговора с ним. Откровенный презрительно-похотливый взгляд этого парня пробирал до костей. Я ощущал себя таким беспомощным и одиноким, что хотелось спрятаться, забиться в маленькую норку, словно пугливому зверьку. Оценивающие и глумливые выкрики толпы сводили меня с ума. Я не рассчитывал на поддержку Алекса, хотя и слышал, как он подошёл. Мне казалось, что после всех проделок он не станет меня защищать, да ещё от старшекурсников. Я ведь ему сильно подпортил позавчерашний вечер... Да и следующее утро для него тоже было не радужным...

Не знаю, как Алексу удалось сдержаться и не навешать мне от души за нежно-розовое одеяние, в которое я его обрядил для поднятия духа. До сих пор не верится, что он ничего об этом не сказал...

Мне повезло нарваться на ледяного принца, а не на какого-нибудь неврастеника. Правда, Алекс ... несколько истерично отреагировал на 'проклятие неверного супруга'... Но, может, это и я перестарался немного. Впрочем, это уже не важно, главное, что он всё-таки спас меня от Корвина и его приспешников. А на Алексе я больше не буду экспериментировать с эльфийской мазью. Жаль, конечно, что такой ценный материал пропадать будет, да ещё и приготовленный специально для него, но Алекс слишком сильно впечатлился. Не оценил моих стараний. А я в своё время хорошо голову поломал, размышляя, как сперму селезня добыть...

И как сейчас живется моей эгоистичной птице? Успокаивает, что из-за защитной магии убить его почти невозможно, а то он ужасно наглючий. Я уже скучаю без него. Тогда, в доме Эрни, он всех будоражил своей бурной ревностью. Интересно, как бы на него отреагировал Алекс?.. Он тоже жуткий собственник и решил владеть мною единолично... к моему счастью. Поэтому и Корвина щёлкнул по носу. Как бы они с селезнем меня делили?.. Но этого я, похоже, никогда не узнаю: возвращаться мне нельзя, так что вряд ли мы ещё встретимся с... моей птицей, а я даже имени ей тогда не дал...

Ну да ладно, я что-то совсем раскис... Наверное, слишком сегодня перенервничал. А мазь пусть полежит — вдруг для чего-нибудь и сгодится. Благодаря магии она может храниться доооолго...

Плохо, что мы с Алексом так за два дня и не поговорили, не выяснили наших отношений, и я толком не успел поблагодарить его за защиту от старшекурсников. Я до сих пор боюсь, что он может припомнить мне вчерашнее утро. Думаю, оно было нескучным... Кроме того, Алекс сам прибывает в задумчивости и не в настроении беседовать со мной. Самым неприятным открытием для меня становится тот факт, что я испытываю всё большую и большую зависимость от него, а когда-то жил одной местью... Он мне и ночью привиделся. Будто бы ждал меня, да ещё и в моей постели. Причём образ Алекса во сне был слишком реальным: целоваться не лез, не приставал — только спросил, где меня носило... Скорее всего, он и в реальной жизни повел бы себя так. Но, к сожалению, это видение — отражение моих желаний...

А сегодня я даже радовался как ребёнок, когда он обнял меня на глазах изумлённой толпы. Мне понравились защищённость и тепло, которые я ощутил в его объятиях. Жаль, что эти чувства не настоящие, а просто эффект от магических колец верности. Плохо, что я начинаю теряться возле Алекса, боясь сделать что-то не так... и хочу, чтобы он смотрел лишь на меня. Я ведь тоже тот ещё собственник... Как собака на сене — ни себе, ни людям, ни тем более охотникам...

Если так предаваться ностальгии и самоедству, то можно и весь вечер посвятить себе любимому и сгрызть под корень все ногти на руках. Поэтому необходимо заняться чем-то более существенным и нужным. Кстати, я же собирался поговорить с Джорджем насчёт моей татуировки — она исчезает, когда я использую слишком много магии. Заодно и с девочками повидаюсь...

* * *

До 'Арены' я добираюсь быстро. Войдя внутрь, сталкиваюсь с куда-то спешащей Уной. Выясняется, что Джорджа сейчас нет, он уехал в город по каким-то делам, а мои подружки подготавливают то ли лазарет, то ли центр реабилитации для вампиров. В общем, я мало что понимаю из сказанного Уной, спускаясь с ней вместе на нижний этаж. Одно ясно: в клубе будет организован центр по спасению и лечению пострадавших рабов ордена. Когда до меня доходит, что я посвящён в страшную тайну, мне хочется пуститься в пляс, и я еле сдерживаюсь от этого маленького безумства — станцевать на крутых ступенях с риском свернуть себе шею. Но за вырвавшийся торжествующий вопль я всё-таки огребаю нехилый такой подзатыльник...

— О тьма, когда же ты, наконец, повзрослеешь?! Рич, веди себя прилично и смотри под ноги, — голос моей подружки возвращает мне душевное спокойствие...

Тайная комната оказывается довольно большой. Здесь находятся несколько кроватей, небольшой телевизор, огромный обеденный стол, шкафы для одежды и куча всяких необходимых для длительного проживания вещей. Стены покрашены в светло-бежевый цвет, и девочки клеят фотообои, создающие впечатление открытых окон и небольшой застеклённой веранды с видом на горное озеро и весенний лес. Красиво получается. Какой-то молодой вампир помогает моим подругам. Я его здесь не видел. И что-то мне кажется, что он Амае глазки строит, а она, похоже, совсем не против этого. Я даже слегка зверею, но неожиданно вспоминаю Таши и её парня... теперь уже супруга, и мне становится стыдно. Я, точно собственник: и Алекса никому отдавать не собираюсь, и подружек не хочу отпускать. Они разъедутся, заведут семьи, а я останусь совсем один... Ага, эгоист я, причём хронический!

Но я их очень люблю, а когда любишь, нужно уметь отпускать. Даже не знаю, откуда появляется эта мысль, наверное, прочёл в какой-нибудь книге. Этот вампирище куда симпатичнее Ташиного мужа. И раз он нравится Амае, то значит, и мне тоже должен... Не зря есть пословица: любишь меня, люби и мою собаку. Раз я люблю Амаю, то придётся смириться и с её... псом. На этой грустной ноте мне приходится прервать свои размышления, так как только сейчас я замечаю лежащего на кровати вампира. Такой безжизненный взгляд, как у него, я видел у Секки, когда пришёл к нему в хоспис. Но мой однокурсник был практически при смерти и мучился от адской не прекращавшейся боли. А этот мужчина хоть и истощён, но не похож на умирающего. Я подхожу ближе, и становятся заметны тонкие белые ниточки шрамов, покрывающие узором тело вампира. Странно, но он не выглядит измождённым от физических мук, здесь дело в чём-то другом. Что удивительно, этот пациент мне знаком; по-моему, я его где-то видел, но не могу вспомнить, кто он и где мы встречались... Меня разбирает любопытство: нестерпимо хочется поговорить с ним, узнать, кто он и откуда, но, скорее всего, он не сможет мне ничего сказать. Я вспоминаю, что в каком-то манускрипте находил, как можно вылечить такое состояние. По-моему, нужно руки разместить на висках у больного и постараться обменяться энергией... Там ещё какое-то предупреждение было... Но думаю, если попробовать, вреда от этого никому не будет. Я приближаюсь вплотную к заинтересовавшему меня вампиру, накрываю ладонями его виски и, медленно выдыхая, расслабляюсь, мысленно направляя свою энергию ему...

* * *

Лёгкое покалывание кожи сменяется ощущением тянущей боли, а руки словно наливаются свинцом. Я пытаюсь отстраниться, но не могу пошевелиться, как будто меня намертво приклеили к этому вампиру. Мне становится страшно, но я стараюсь не поддаваться панике, а направить все свои силы на разрыв этого жуткого контакта. Неожиданно я ощущаю холод и... тоску. Эти чувства так сильны, что мне хочется кричать, выть, как одинокому, отбившемуся от стаи волку, выплёскивающему своё отчаяние на безразличную бездушную луну. Мне не удаётся этого сделать, горло сводит спазмом, а во рту всё пересыхает. Мир медленно погружается в темноту, но я в сознании. Пол вздрагивает, и под ногами разверзается пропасть. Я стремительно падаю, без надежды остановить безумный слепой полёт. Мощный ветер подхватывает меня и вращает, опуская вниз в гигантской воронке вихря. Сколько длится этот путь вниз, я не знаю — кажется, проходит целая вечность, прежде чем яркая вспышка ослепляет меня, выводя из абсолютного мрака в нестерпимо белый пульсирующий свет, режущий до боли в глазах и сменяющийся густым кровавым туманом...

Я стою на абсолютно ровной поверхности, мимо с огромной скоростью летят багрово-черные клубящиеся облака, густой завесой стелящиеся по земле. Стремительные потоки воздуха словно огибают меня, мягко прикасаясь к коже... Я оглядываю себя и обнаруживаю, что почти раздет. Стою босиком, в коротких рваных штанах, без рубашки. Я здесь совсем один. На мчащиеся рядом вихри жутко смотреть. Постепенно они успокаиваются, и передо мной возникает чёрная громада замка и это... мой родной дом. Небо ядовито-зелёное, с медленно бегущими зловещими облаками, поднявшимися высоко над землёй. Похожее на колючую снежинку яркое оранжево-жёлтое солнце выглядит зловеще. Не выдержав длительного ожидания, я направляюсь домой. Гладкая поверхность чуть холодит и покалывает ступни. Мне не хочется идти к замку, но и безделье невыносимо, тем более что есть предчувствие непоправимой беды. Тут оставаться опасно...

Замок почти разрушен, выбиты окна, остатки дверей зловеще скрипят. Вокруг ни души. Через центральный вход я попадаю в зал. Здесь гудит, завывая, ветер. На цепях, спускающихся с потолка, висит тело, пронзённое крючьями. Подхожу ближе и узнаю вампира, которого сейчас пытался лечить. Под ногами чувствую тёплую и вязкую жидкость, вздрагиваю, понимая, что это кровь, только теперь ощущаю её характерный металлический запах. В ужасе пытаюсь убежать, вырваться отсюда. Мне становится душно, я задыхаюсь. Неожиданно вижу, как от висящего полумёртвого вампира тянутся чёрные щупальца нитей, они прикасаются к моей коже, а потом с адской болью вгрызаются в тело и высасывают из меня жизнь. Последнее, что я помню — как поднимается голова пожирающего мою жизнь, и я узнаю... своего отца. Его адский смех сплетается с моим отчаянным криком боли и ужаса...

* * *

Голова невыносимо болит, всё тело ломит. Ощущаю под собой что-то тёплое, уютное. Мне лень пошевелиться, открыть глаза, веки такие тяжёлые. С трудом перебарываю себя и... вижу глюк. Назойливый мираж. Полное ощущение дежа-вю. Лежу на животе, растянувшись на Алексе. Я уже однозначно помешался на этом парне. Привидится же такое! Но раз это мой глюк, то что хочу, то и делаю. Устраиваюсь поудобнее и снова засыпаю. Сквозь сон мне слышится по-домашнему мирный голос Алекса:

— Упырь мелкий, когда же ты угомонишься... Поправишься — выпорю...

'Разбежался, — мелькает мысль, — ещё мираж мне будет угрожать...'

* * *

Просыпаюсь как всегда совершенно один. Правда, в этот раз туго завёрнутый, как куколка бабочки, в тёплый пушистый плед. Осматриваюсь. Да это же комната для... интимных свиданий в клубе 'Арена'! Однако насколько я помню, я должен находиться сейчас в лазарете! Тут же пытаюсь освободиться от плена моего одеяла, но даже пошевелиться толком не получается. Меня спеленали, как младенца, лишний раз и не рыпнешься. Я им не ребёнок! И валяться тут, беспомощный и беззащитный, не буду! Я точно знаю, для кого эти комнаты. Вдруг сюда заявится извращенец?! А я тут лежу, словно на блюдечке... кушать подано — жрите, не подавитесь!

Ну уж нет, надо катиться отсюда... в прямом смысле этого слова, раз уж сесть и то не получается. Я начинаю вращаться, стараясь сползти на пол. Медленно, тяжело двигаюсь, ощущая себя альпинистом, покоряющим отвесную вершину, но желание скрыться из этого места заставляет меня бороться за свою свободу. Мой героизм сходит на нет у самого края постели. Меня словно насаживает на булавку гневный окрик нежданно материализовавшегося Алекса:

— Куда собрался?! Так и знал, что попытаешься смыться, оставь тебя без присмотра хоть на минуту. Вот засранец!

Он быстро приближается и берёт меня... на руки, как щенка. Мне до слёз обидно, что он обращается со мной как с маленьким. Сильный бычара. А я даже вырваться не могу.

— Вот так-то лучше, тебе нужно спать ещё сутки. Так док сказал, а иначе он не отвечает за твоё здоровье. И нечего тут сырость разводить, вампиры не плачут. Ты нас обоих чуть не угробил своим любопытством.

— Не буду я спать! Немедленно отпусти! Иначе я петь начну, а голоса у меня от рождения нет, и медведь на ухо не только наступил, но ещё и потоптался для надёжности. Так что тебе точно небо с овчинку покажется, если я начну воспевать красоту окружающей местности! — злюсь я. Не хватало зависеть от этого бугая! Вертит меня как пушинку, укладывая на кровать.

— Спи, маленькое чудовище... — произносит он с какой-то нежностью в голосе. Я ощущаю укол в руку и погружаюсь в сон...

* * *

Хоспис. Алекс.

Алекс приходит в себя, не сразу понимая, где находится. Медленно возвращающееся сознание услужливо напоминает, что его плачевное состояние — заслуга мелкого.

— Этот поганец опять во что-то вляпался! Чёрт, как же плохо... — ворчит Алекс, чувствуя себя так, словно его только что сняли с креста. Но если в таком состоянии он, то что тогда должен испытывать Ричи! Преодолевая слабость и тихо матерясь, Алекс медленно встаёт. Его шатает, однако с каждым движением ему лучше и лучше. Пробираясь сквозь гомонящую толпу в холле к выходу, он окончательно приходит в себя.