— Я благодарю вас, — ответил Джим, принимая огромный пучок сочно-зелёных ароматных веток. — Я очень тронут.
— Не почтите за дерзость с нашей стороны, — сказал Дитрикс. — Удостойте нас чести коснуться ваших прекрасных губ в маркуадовом поцелуе.
Он первый крепко поцеловал Джима три раза, и от его товарищей Джим получил девять таких же поцелуев. Потом они кружили его в танце, угощали вином, и Джим, вопреки своему намерению, опять охмелел. Чувствуя, что это может закончиться плохо, он поспешил сбежать от Дитрикса и снова прильнул к Фалкону.
— Эти офицеры такие развязные, — пожаловался он. — Они меня напоили...
— Давай прогуляемся, — предложил Фалкон.
Они стали прогуливаться во дворе, и Джим нюхал маркуадовую шишечку, аромат которой, как ему казалось, обладал свойством отрезвлять.
Лорд Дитмар приехал в полдесятого — как всегда, в чёрном костюме и плаще, но на сей раз на нём были белые элегантные перчатки с раструбами, заколотыми драгоценными запонками, и белый шейный платок в зелёную полоску.
— Прошу прощения за опоздание, — сказал он, вручая лорду Райвенну благоухающий букет маркуадовых веток. — Даллен себя неважно чувствует, и я оставался с ним. К моему огромному сожалению, сегодня я не смогу долго у вас пробыть: я обещал ему к полуночи быть дома.
— Жаль это слышать, — проговорил лорд Райвенн. — Передавайте от нас Даллену наш горячий привет и наилучшие пожелания.
— Благодарю вас, мой друг, обязательно передам, — ответил лорд Дитмар с поклоном. — Однако я не вижу Джима.
Лорд Райвенн окинул взглядом гостиную и увидел Джима и Фалкона, стоявших возле маркуады.
— Вон он, с Фалконом.
— Тогда я, с вашего позволения, подойду к нему, — сказал лорд Дитмар.
Джим уже чувствовал себя немного лучше после прогулки на воздухе. Он опасался только, как бы офицеры снова не атаковали его, но те, кажется, уже увлеклись Раданайтом: тот охотно с ними смеялся и пил куоршевое вино. Они с Фалконом подошли к маркуаде и стали ею любоваться. Джим нюхал шишечки и теребил сочно-зелёные лапки с пушистой хвоей.
— Наверно, целая живая маркуада дорого стоит, — предположил он. — Пришло же лорду Дитмару в голову подарить мне её!
— А вот и он сам, лёгок на помине, — проговорил Фалкон.
К ним шёл лорд Дитмар. Его иссиня-чёрные волосы, немного завитые и красиво убранные со лба на затылок, водопадом крупных локонов спускались ему на спину и плечи.
— Милорд, — сказал Джим, подавая ему руку. — Спасибо вам за маркуаду. Мне ещё никто ничего подобного не дарил!
— Я рад, что вам понравилось, — сказал лорд Дитмар, беря руку Джима и поднося её к губам. — Маркуада уже здесь, а вот поцелуй запоздал, прошу за это прощения. Позвольте исправить недочёт.
Склоняясь к Джиму, он не видел, что за подаренной им маркуадой прятался Дитрикс со товарищи. Тот следил за отцом сквозь ветки и прошептал друзьям:
— По моей команде.
Когда губ Джима коснулись губы лорда Дитмара, из-за маркуады за его спиной раздалось громкое и дружное "апчхи!". Джим вздрогнул, а лорд Дитмар выпрямился и заглянул за раскидистый ароматный куст, где Дитрикс и его приятели давились от смеха.
— Сын, что это за детские розыгрыши? — рассердился лорд Дитмар. — Сколько можно подшучивать надо мной? Вы и Джима смутили.
— Отец, не сердись, ведь сейчас Новый год, — сказал Дитрикс, подходя к нему с обезоруживающей лучезарной улыбкой и протягивая ветку маркуады. — С праздником тебя.
— Ох уж эти ваши шутки, — проговорил лорд Дитмар, целуя его.
Дитрикс поклонился Джиму.
— Мы просим прощения, если наша невинная шутка обидела вас, — сказал он вежливо и любезно, но никакая маска учтивости не могла скрыть его глаз, так и искрившихся озорством.
Лорд Дитмар пробыл недолго, уехав в одиннадцать. Лорд Райвенн на прощание вручил ему букет маркуадовых веток, украшенный бутонами ландиалисов, — для Даллена. А Джим остаток вечера следил за Дитриксом, готовя ему месть. Тот и его приятели-офицеры расположились за столом, ели и пили вино, смеялись — в общем, вовсю развлекались за счёт хозяина дома. Джим сел поблизости за соседним столом, выжидая момент, который, впрочем, мог так и не представиться. Но всё-таки он представился: Дитрикс в праздничном настроении решил поздравить капитана Шаллиса с Новым годом и вытащил из стоявшей на столе вазы ветку маркуады.
— Я поздравляю тебя, мой друг, и желаю тебе... всего! — произнёс он.
— Спасибо, друг, — ответил растроганный капитан Шаллис.
Едва они поцеловались в первый раз, как Джим звонко чихнул. Дитрикс и капитан Шаллис так и подскочили, а двое их товарищей расхохотались.
— Ну, всё, ребята, зовите нас на свадьбу, — стали они подтрунивать. — Совет да любовь!
— Какой идиот посмел там чихать?! — свирепо проревел Дитрикс, оборачиваясь.
— Это я, — сказал Джим спокойно.
На лице Дитрикса произошла моментальная перемена. Из свирепого оно стало растерянным и даже испуганным, Дитрикс на секунду онемел, потом бросился перед Джимом на колени и стал покрывать поцелуями его запястья.
— Я прошу прощения, — бормотал он. — Простите меня, мой ангел! Сорвалось с языка! О я, трижды невежа и солдафон! Умоляю, простите!
— А ведь это была месть, Дитрикс, — сказал капитан Шаллис, с понимающим прищуром глядя на Джима. — За нашу шутку. Первоклассная месть!
Дитрикс посмотрел на Джима с лукавым блеском в глазах, потом прыснул и затрясся от смеха.
— Разорви мои печёнки, если это не так! — воскликнул он. — Клянусь, Джим, я не ожидал от вас! Я-то думал, вы ангел, а вы, оказывается, чертёнок. Но прелестный чертёнок, клянусь своей печёнкой!.. — добавил он томно, снова целуя запястье Джима.
— Поберегите свои клятвы для Кристалла Единения, — сказал Джим.
Все засмеялись, а Дитрикс стукнул себя кулаком по колену.
— Вы меня сделали, Джим, я капитулирую. Я у ваших ног! Прикажите что угодно, я рабски исполню! Даю слово офицера!
— Ловлю вас на слове, — сказал Джим, обводя взглядом гостей и выискивая среди них подходящий объект для нового озорства. — Видите во-о-он того пожилого господина с седыми завитыми волосами?
Дитрикс испуганно посмотрел в указанном направлении.
— Это вы имеете в виду лорда Клума?
— Я не знаю, как его зовут, — сказал Джим. — Пойдите, вручите ему ветку маркуады и поцелуйтесь с ним!
— Э-эм-м, — только и смог озадаченно промычать Дитрикс, почёсывая в затылке. — А может...
— Ничего не знаю, — сурово перебил Джим, решительно скрещивая руки на груди. — Дали слово — держите!
Под смешки приятелей Дитрикс поднялся, собираясь с духом.
— Уфф... Ну, я пошёл, — проговорил он, как будто собираясь на какое-то чрезвычайно опасное предприятие.
У старого лорда Клума было чопорное и строгое лицо, сурово сложенные тонкие губы и крайне надменный и неприступный вид. Он был так стар, что помнил хозяина этого дома, лорда Райвенна, ребёнком — сам он в ту пору был уже в зрелом возрасте. О его долгожительстве ходили легенды. По одним сведениям, ему было двести лет, а кто-то уверял, что уже все двести пятьдесят. Он пережил всех своих родственников; в его доме воспитывался его единственный потомок и наследник, правнучатый племянник. Ходил он медленной, старческой походкой, но ум его был по-прежнему вполне ясен. Всю молодёжь он презирал и считал, что у нынешнего поколения нет никакой нравственности. На этот вечер он пришёл лишь из уважения к лорду Райвенну, который по сравнению с лордом Клумом тоже принадлежал к молодёжи, но к той её прослойке, у которой всё же осталось что-то от ценностей прежнего поколения. Когда к нему подошёл молодой офицер с веткой маркуады, он посмотрел на него с холодной неприязнью.
— Что вам угодно, молодой человек? — спросил он резким, неприятным голосом.
Молодой офицер лихо щёлкнул каблуками и вытянулся в струнку.
— Разрешите вас поздравить с Новым годом и пожелать вам здоровья и долгих лет! — отчеканил он.
Лорду Клуму была по душе военная галантность, и он, смягчившись, решил принять традиционное поздравление. Опираясь на поданную ему руку, он встал, взял ветку маркуады и подставил молодым сочным губам офицера свои сухие стариковские губы. Как раз в этот момент мимо проходил дворецкий с полным подносом бокалов куоршевой шипучки, и у него, видимо, засвербело в носу. Остановившись на миг, он сморщился и сдержанно чихнул, при этом все бокалы на подносе в его руках дрогнули, но не упали, а вино в них колыхнулось, но не расплескалось.
— Прошу прощения, — проговорил он и продолжил свой путь с подносом.
Капитаны лежали на столе ничком, изнемогая от смеха, так что их плечи ходили ходуном. Старый лорд Клум, вероятно, презирал и эту новогоднюю примету, потому что на его лице отобразилось крайнее недовольство и надменность, а Дитрикс стоял с таким видом, будто он проглотил морского ежа. Капитан Шаллис, беззвучно трясясь, колотил по коленям кулаками, два других капитана, согнувшись в изнеможении, почти сползли под стол.
— Что тут происходит, господа? — спросил лорд Райвенн, подходя к столу в компании двоих гостей. — В чём причина такого веселья? Расскажите нам — может быть, мы тоже посмеёмся.
Капитан Шаллис, взглянув на лорда Райвенна, смог только встать, как того требовал этикет, но от душившего его смеха ничего внятного сказать не смог. Он сумел лишь показать некие жесты и сопроводить их обрывками фраз:
— Он его... поздравил, а тот... с подносом... — И, снова рухнув на стул, затрясся от смеха.
— Простите, мы ничего не поняли, — сказал лорд Райвенн. — Не могли бы вы объяснить ещё раз?
Вернулся Дитрикс с таким выражением на лице, будто его заставили съесть живого осьминога.
— Ну и оказия! Это же надо было ему чихнуть как раз в этот момент!
Один из смеющихся капитанов, кое-как переведя дыхание, всё-таки смог выговорить:
— Кажется, у Дитрикса намечается выгодная партия!
— Да идите вы!.. — замахнулся на него Дитрикс, но, заметив лорда Райвенна, смущённо смолк.
Лорд Райвенн, увидев рядом Джима, обратился к нему:
— Сынок, ты не знаешь, что тут случилось? Над чем смеются эти господа?
Встав, Джим ответил:
— Майор Дитмар подошёл к лорду Клуму поздравить его с Новым годом, а в этот момент мимо них проходил Криар и чихнул как раз во время их маркуадового поцелуя, отец.
— Что вы натворили, маленький чертёнок! — сказал ему Дитрикс. — Я же стану героем анекдота!
— Не понимаю, при чём тут Джим, — сказал лорд Райвенн.
— Да это он послал меня к лорду Клуму! — ответил Дитрикс.
— Но зачем вы к нему пошли? — недоумевал лорд Райвенн.
— Разорви мои печёнки, — простонал Дитрикс. — Да потому что я сам пообещал этому маленькому шутнику, что исполню любую его прихоть. А он велел мне подарить маркуаду старому лорду Клуму... А вашего дворецкого угораздило чихнуть именно в этот момент!
— Но с какой стати вы обязаны исполнять прихоти Джима? — всё ещё не понимал лорд Райвенн.
— Всё началось с той шутки у маркуады, — вынужден был объяснять Дитрикс. — Когда мой отец целовал Джима, мы с ребятами ради шутки чихнули... А Джим нам отомстил — сам чихнул, когда я поздравлял капитана Шаллиса. Нам его шутка понравилась, и я сказал, что исполню любую его прихоть. А ему вздумалось послать меня к этому старичку. Поскольку я дал слово офицера, на попятную я пойти не мог... И получился весь этот анекдот.
— Мы тебя благословляем, — потешались друзья Дитрикса. — Когда будешь делать предложение милорду Клуму, не забудь цветы и белые перчатки!..
Дитрикс ограничился тем, что скорчил им свирепую рожу.
— Поверь, дружище, совсем не плохо быть исследователем древностей, — не унимались шутники, намекая на возраст почтенного лорда. — Не всё же за молоденькими ухлёстывать... Старики, говорят, позабористее будут!
— Ага, как вино: с годами всё крепче!
Капитан Шаллис, похлопав Дитрикса по плечу, вбил последний гвоздь:
— Только в твоём случае, дружище, вино будет с песочком!.. А может, и камушками... из почек!
Новый взрыв смеха. Дитрикс только щёлкнул зубами.
— Да, вы дошутились, дорогой Дитрикс, — усмехнулся лорд Райвенн.
Неизвестно, кто начал рассказывать об этом, но вскоре уже все знали эту историю. Дитрикс с бесшабашным видом сам смеялся над собой, а старый лорд Клум багровел и сверкал глазами, а вскоре уехал, обиженный, ни с кем не простившись.
— Нехорошо получилось с его светлостью, — проговорил лорд Райвенн. — В Новый год обидели человека.
— Обижаться из-за пустяков — глупо, — заметил Раданайт. — Зачем, если можно просто посмеяться, как все?
— Старики обидчивы, — сказал лорд Райвенн. — Особенно такие одинокие, как лорд Клум. Если бы я не пригласил его, Новый год он провёл бы совсем один. Я всегда приглашаю его, и лорд Дитмар тоже. Лорд Клум знал наших с ним отцов, а тебе он годится вовсе в прадедушки. Придётся мне отправлять ему послание с извинениями.
— Отец, тебе-то за что извиняться? — удивился Раданайт.
— За то, что я допустил это в своём доме, — сказал лорд Райвенн.
* * *
Седьмого числа пришло известие о кончине старого лорда Клума. Всё своё огромное состояние и титул он завещал своему единственному живому родственнику — внучатому племяннику Арделлидису. Джим не присутствовал на похоронах, туда ездил только лорд Райвенн, но ему было не по себе, когда он вспоминал тот случай с маркуадовым поцелуем, показавшийся гостям таким смешным.
— Глава XXI. Рождественский НЛО
Восемнадцатого плейнелинна из дома лорда Дитмара пришло приглашение на свадьбу. В числе приглашённых были лорд Райвенн, Раданайт, Фалкон и Джим. Сердце Джима почему-то ёкнуло и сжалось: неужели Печальный Лорд всё-таки нашёл себе кого-то? Но оказалось, что свадьба была не его, а его сына Дитрикса.
— В кого он влюбился так окончательно и бесповоротно? — спросил Раданайт.
— Здесь написано, что Дитрикс сочетается с правнучатым племянником лорда Клума Арделлидисом Эмео Каэнном Клумом, — сказал лорд Райвенн. — Выходит, новогодняя примета хоть и косвенно, но всё-таки сбылась.
Третий весенний месяц плейнелинн походил на май. Природа входила в пору цветения, днём было тепло и солнечно, но по ночам ещё стояла прохлада. Джим в первый раз побывал на альтерианской свадьбе и нашёл эту церемонию очень красивой. Это была богатая свадьба — иначе и быть не могло, потому что сочетались браком сын лорда Дитмара и правнучатый племянник лорда Клума. Внутреннее убранство дворца бракосочетаний походило на готический храм: там было всё торжественно и величественно. Посреди Зала Сочетаний стояла тёмно-красная полупрозрачная плита, подсвеченная снизу и увитая цветочной гирляндой — Кристалл Единения, около которого соединялись двое полюбивших друг друга альтерианцев. Высотой она достигала примерно до пояса человеку среднего роста. В зале не было сидячих мест: все гости присутствовали на церемонии стоя. Джим стоял в первом ряду. Он видел Дитрикса в парадном мундире и белых перчатках, с белой лентой через плечо, смотревшего влюблёнными глазами на молодого, изящного и красивого альтерианца в белоснежном костюме; пока регистратор произносил торжественную речь, они не сводили друг с друга счастливых глаз. Потом они принесли друг другу клятву в верности, положив одну руку на Кристалл, а другую на своё сердце, и регистратор надел им на головы серебристые обручи, объявив их супругами. Потом они целовались, и на них сверху сыпались лепестки белых ландиалисов. Официальная часть свадьбы на этом закончилась.
